Дождь заливал оконные стекла, то ли плакал, то ли пытался о чем-то напомнить. Мухин позвонил другу дяде Лёве, одногрупнику, старому доброму приятелю. И вспомнилось нечто давнее, полузабытое.
Мухин с дядей Лёвой с трудом спустились по промокшему глиняному откосу к речке Постной и обнаружили лежащего у речки Коляху из Ивашкова, от которого за версту разило самогоном. «У Клавдии побывал», - подумал Мухин. Дотащили бедолагу (а идти нужно было в горку) до дому. Тётя Тамара, жена, поблагодарила и отволокла тело в коровник. Что дальше было, неведомо, но, думаю, как всегда. На калитке из трех палок болтался «чижик», приспособление из деревяшки, которое погнулось и давно ничего не закрывало. Обстоятельный дядя Лёва в следующий раз привез из Углича прекрасную латунную задвижку и, перейдя, почти не промокнув, через не просыхающую лужу по доске, собственноручно привинтил её к одной из кривеньких палок на калитке.
На следующий год Мухин с дядей Лёвой как-то заглянули в Ивашково. Коляха сидел, как водится, у дома с привычной лукавой улыбкой и перевязанной рукой. «Не иначе, очередные разборки с тетей Тамарой», - решил Мухин. На калитке болтался сломанный деревянный чижик. Заходящее солнце пыталось безуспешно пробиться сквозь плотную серую мглу и, быть может, спрятаться в глубинах не просыхающей лужи у калитки. «А доска то через лужу другая, - отметил Мухин, - та, видать, за год сгнила».
«Где теперь тот Коляха, , что с той забытой деревней?», - промелькнуло в голове и растворилось в сумерках. Мухин докурил сигарету на балконе, дослушал жалобы дождя и пошел кормить проснувшегося кота Савелия. «Дармоед», - пробурчал Мухин, вскрывая баночку гурме.
25.09.22