Это книга отцов и детей о самом главном — о свободе. На- писали книгу я и моя дочка Мария. Уверен, что это лучшая со- временная книга о свободе. Первую часть книги — «Аутро» — написала моя дочь Мария. Это фантастическая история о тюрь- ме будущего, события книги переносят нас на тысячу лет впе- ред. Вторая часть книги — ряд коротких историй, объединен- ных под названием «Бархатный сезон».
Мария Илларионова Аутро
Раз существуют тюрьмы и сумасшедшие дома, то должен же кто-нибудь сидеть в них.
Антон Павлович Чехов
Знаешь, что объединяет меня и тюрьму, помимо моей отсид-
ки?
Отсутствие будущего.
Думаешь, многое изменилось?
Закрыли меня за «особо опасные нарушения пространствен- но-временного континуума». Путешествуя во времени, стоит со- блюдать ряд определенных правил, чтобы ничего, не дай бог, не изменить, не поломать, не сказать лишнего, ведь каждая секун- да твоего пребывания «там» напрямую воздействует на реаль- ность «здесь», а когда нарушаешь привычный ритм жизни граж- дан прошлого — меняешь весь ход истории. Дай бог, чтобы незначительно.
Тебе об этом кто угодно расскажет. Но ты ведь пришел не за этим, так?
Думаешь, тут цифровой Освенцим? Ошибаешься!
Как говорил дядечка Станиславский: «Понять — значит по- чувствовать». Я не знаю, поймешь ли ты…
Мне есть с чем сравнить. Я знаю, зачем ты пришел. Очеред- ной фанатик, романтизирующий тюремную культуру…
Это не первая моя отсидка, но первая в «данном» времени. Меня, к слову, за это и закрыли. Мало того что совершил пре- ступное деяние в прошлом, так еще и «там» попался. Чтобы не добивать пространственно-временной диссонанс, судом «здесь» было принято решение оставить меня за решеткой. Едва я отки- нулся «там», как хранители нынешнего правосудия забрали ме- ня с целью отбывания наказания «здесь» — за то, что я натворил
«там», за то, что я уже отбывал наказание. Иронично…
Разбирали дело довольно долго. Меня даже прокатили по этапу. По межпространственному. Все то же самое, все как и там: тот же конвой, те же собаки, только вместо автозака — специа- лизированная машина, или, как вы любите ее называть, «маши- на времени». Однако и та до боли похожа на «пазик».
Зона — конечная точка маршрута; если все предыдущее время вместе с осужденными попадались подследственные, то на зону приезжают уже только те, кому назначен срок. Отноше- ние к тебе резко меняется на отвратительное: ты преступник, ты вообще не человек. Максимум — беспородная собака.
Запиши… Неважно где ты застрял… «Здесь» или «там»… За- пиши, запиши… От такого не зарекаются…
Взять в дорогу: черный чай, сигареты, биоразлагаемую од- норазовую посуду (у нас об экологии заботятся чуточку больше, пластика как такового больше и нет; а вот многоразовую посуду у нас в лагерях отбирают — не положено), лапшу быстрого при- готовления, сахар, сухарики, сушки. Больше двух сумок не брать (не утащишь — матрасы тяжелые, и тогда, и нынче).
* * *
Меня тревожат не те люди, которые сидят в тюрьме.
Меня тревожат люди, которые не сидят в тюрьме.
Артур Гор
Вернулся? Зачем? Тут тебе не зоопарк, смотреть не на что.
Всего здесь содержатся около 1500 заключенных, но 189-я камера считается особенной. Почему? Вы называете нас стран- ными.
Сигарет принес?
Садись и вслушивайся. Может, наведет тебя на определен- ные мысли.
— Есть, гражданин начальник! Здравия желаю, гражданин начальник! Докладывает дежурный по камере Григорян. Гефси- мания Рауль Камиллович 2994 года рождения, осужденный по статье 110. Довел до самоубийства робота. В марте 3024 года приговорен к трем годам лишения свободы. Вопросов, жалоб, заявлений к администрации нет!
Смешно тебе? Это отчего же?!
Да не, эти ваши древние радиотрубки… Боже упаси. Фигу- ристые куколки, обладающие выдающимся интеллектом. Со- держать их гораздо выгодней, нежели обычных сотрудников, особенно на должностях, не требующих большого ума. Этот, например, был консьержем. Еврей к нему вечерами пьяный заглядывал, мучил своими этиловыми беседами. Ну, долго ждать не пришлось, робот сам себя в металлолом сдал. Аб- сурд, понимаю… Но законом не запрещено. Демократия у нас... Демократия — и никакой жизни.
Так это по матушке. Если ты думаешь, что через тысячу лет социальные проблемы исчезнут, ты глубоко заблуждаешься. От- цы из семей реже уходить не стали. Я бы даже сказал, стали ча- ще. Матчества еще у вас были, а у нас так тем более. Популяр- ная вещь.
Помимо этого жида, со мной в камере находятся еще трое. Сава Аллигатор. Власть ругал. У нас с этим очень строго. По-
зиционируем мы себя государством демократическим, однако внутренний режим здесь сугубо тоталитарный. Любое малейшее отклонение от режима карается весьма строго. Он тебе и сам об этом расскажет.
— Здравия желаю! Докладывает осужденный Ронцо Савелий Дмитриевич 2980 года рождения, осужденный по статье 1234. Являлся активным участником гражданской оппозиции. В фев- рале 3011 года приговорен к казни, в апреле 3011 года указом Президента Российской Федерации смертная казнь заменена на пожизненное лишение свободы. Вопросов, жалоб, заявлений к администрации нет!
И это, к слову, еще очень гуманно обошлись.
Петя Вожжинский. Сам из бедной семьи. Папа — алкаш, ма- ма — собутыльница. Не доучился, работать пошел в возрасте де- сяти лет. У нас это пограничный возраст для начала трудовой деятельности. Берут далеко не на все должности, существует множество ограничений, но берут достаточно охотно. Тяга к са- моразвитию всегда была. Личность он максимально странная, а
значит, творческая. Если не знать его близко, можно подумать, что он на чем-то сидит. Закрыли его за «несоблюдение рамок цензуры». Он книги писал. Много книг. Не просто писал, а жил ими. Но кому-то свыше произведения его не очень понравились. Кого-то оскорбил, разжег межнациональный конфликт — унизил темнокожего. И это только в одном произведении. Честно — не знаю. Может, правда, а может, и нет — не читал, но у нас с этим очень строго. Контролируют все издания — любые рукописи, в любом формате. СМИ, само собой, контролируют... Выражать свое мнение стало невозможно: так или иначе кого-то да заде- нешь. Поэтому отсидка независимых писателей и журналистов является нормальной практикой нашего времени. Как сказал Леха Суворин: «Тюрьма — это необходимая вещь для писателя. Кто не был в тюрьме, тот не служил свободе печати».
Архип — весомая персона в нашей камере. Полная проти- воположность Пете. Человек, мягко говоря, обеспеченный, сде- лал себя сам. Кроткий, сутулый, увесистый и авторитетный мужчина. О семье, жизни и бизнесе говорить не любит. Однако одно известно точно: попал он конкретно. Был директором и по совместительству главным инженером процветающего кон- структорского бюро Flieger der Bus, выполняющего государ- ственные заказы на эйрбусы. Налаженное производство, дого- воры на крупные суммы, поставщики германские. Что может пойти не так? Одна маленькая ошибка в конструкции и халат- ность испытателя. Последствия катастрофические: выход из строя целой партии оборудования, воздушные аварии, унесшие жизни пары сотен людей. Приемщик работ, в обязанности кото- рого входил контроль качества товара, был человеком «своим». Его подставить нельзя. Несмотря на почти доказанную неви- новность подсудимого, суд в последний момент вынес Архипу обвинительный приговор.
* * *
В тюрьме должно быть меньше тюрьмы.
Министр юстиции РФ
Чем свобода радикально отличается от воли? Она учит дис-
циплине. И я сейчас далеко не про ранние подъемы, не про обе- ды по расписанию. Один из немаловажных факторов — чисто- плотность. Хата — место небольшое, ваш общий дом, все здесь взаимосвязано. Помещение маленькое, сырое и душное. Если кто-то пропустил душ, с утра старший по камере обязательно его погонит. Воняет ужасно. Если у новеньких нет каких-то предме- тов личной гигиены, с ними обязательно поделятся, но не из вежливости, а ради собственного благополучия.
В отличие от ваших тюрем, у нас на общем режиме разре- шены стиральные машинки. Это очень удобно, на мой взгляд. Правда, они доисторические; мы иногда даже шутим, что из ва- шего времени завозят. Ну, ничего, когда аппарат казенный — все стерпишь.
Границы как таковых «тюремных понятий» давно стерлись. Толерантное общество. Никаких личностных оскорблений и уж тем более драк, за это могут добавить срок.
Когда находишься с человеком 24/7, все его пороки видны как на ладони, поэтому в четырех стенах очень ценят честность, дружелюбие, взаимовыручку. Ценят гораздо сильнее, нежели на свободе. Эти качества были актуальны тысячу лет назад, акту- альны сейчас и не потеряют актуальности никогда.
Касаемо утверждения, что болеть на зоне нельзя, я скажу так: нигде нельзя. Помнится, что вы хотели как в Америке. За что боролись, на то и напоролись. Или как там у вас говорится?.. Медицина платная, очень дорогая, но качественная. Однако да- леко не у каждого среднестатистического гражданина хватит де- нег на элементарную страховку. На зоне есть дежурная медсест- ра, однако, чтобы попасть к ней на прием, ты должен умереть и воскреснуть. И никак иначе. Чаще всего, вне зависимости от то- го, что именно болит, ставят один диагноз: туберкулез. Вовсе не потому, что в МЛС его легко заработать. Хотя и поэтому тоже. За- думайся: в вашем времени тоже этим болели. Болели часто и много, но об этом молчали. А на фоне пандемии все совсем за- были о проблематике этой болезни. В старые времена в России никогда особо не контролировали и не проводили профилакти-
ку тубинфицированных. Результат — подскочившая смертность. В нашем времени, памятуя о годах пандемии, весьма строго контролируют заболевания, передающиеся воздушно-капель- ным путем.
* * *
Страсть к тюрьме у тех, кто борется.
Альбер Камю
Каждый день ты думаешь о том, что будет дальше. Точнее, уже не думаешь. Надеешься на то, что дальше вообще будет хоть что-то. Жизнь каждого и каждое дело нужно рассматривать отдельно. Я отсидел почти половину срока. Очень надеюсь на УДО. Ходатайствовать можно не только о том, чтобы освободили условно-досрочно. Можно послать прошение о том, чтобы дей- ствующее наказание было заменено на более мягкое. Тюремное заключение могут заменить на любой другой вид наказания — например, на прохождение исправительных работ. Посмотрим. Надеюсь, что повезет.
* * *
Тюремное заключение так же непоправимо и вредно, как и смерть.
Джордж Бернард Шоу
…Конечно, у него 180 был. Еле откачали. Не знаю, очеред- ной какой-то додик. Словил бэд-трип от диэтиламида лизерги- новой кислоты. Не обращай внимания, он бывший ээк. Мамаша его сказала, что у него такое регулярно, особенно если с веще- ствами перегибает. Согласна. Страшная вещь эта ваша зона. Вро- де сидел давно, а забыть не может. На вещества, кстати, говорят подсел после выхода. Она его сломала. И поломает еще многих. Ладно, давай, не могу говорить, он, кажется, очнулся. Ага, давай. Люблю.
Андрей Ганеша Бархатный сезон
Введение
Больше всего на свете люблю своих читателей. Иногда я по- лучаю от своих читателей письма и отзывы, и это непередавае- мое ощущение, когда твои книги начинают жить сами по себе и читатель превращается в твоего соавтора и уже по мотивам тво- их книг создает свои собственные миры.
Мои книги во многом основаны на реальных событиях, но в них отображен лишь мой взгляд на события, не факт, что так оно и было на самом деле. Когда же книга доходит до читателя, тут и происходит настоящее чудо: читатели оживляют героев и собы- тия моих книг, но уже совершенно по-своему, и именно этот процесс дает жизнь моим книгам.
На суд читателя в этот раз я представляю свою новую книгу, написанную в сумеречном сознании моего пребывания в мире, захваченного вирусом. Здесь я вспоминаю события из своей жизни и пытаюсь анализировать, что со мной происходит в сего- дняшнем, так сильно изменившемся мире.
Бархатный сезон — некий символ моей жизни, когда лето уже прошло и наступил он — бархатный сезон.
Зима близко
Все свои книги я писал, находясь в угнетенном состоянии, вызванном потерей своих друзей. Эта книга не будет исключе- нием. На этот раз я стал терять себя. Дело в том, что последние годы я искал счастья и спокойствия в одиночестве. Ну вот, ко мне пришла новая болезнь — COVID-19, которая заставила меня посмотреть на свою жизнь под другим углом.
В сентябре я ездил в Ялту на отдых, и там меня заразили ви- русом. Отдых не задался с самого начала. Мой чартерный рейс
Москва — Симферополь постоянно откладывали, в результате в ожидании самолета я провел в аэропорту почти 12 часов.
В аэропорту меня подцепила отчаянная, веселая женщина 30 лет, которая, бросив ребенка на мужа, планировала в бли- жайший месяц покорить Крым. Планы у нее были действительно впечатляющими. Ее путешествие начиналось в Симферополе и должно было охватить весь Южный берег Крыма. Планирова- лись походы, и клубы, и много чего еще. Меня она приглашала с собой, по крайней мере на ближайшую ночь в Симферополе. Хоть я и люблю веселых женщин, но твердо вознамерился до- браться до своей Ялты, в отель «Запорожье».
Из-за задержки рейса нам даже частично компенсировали ужин, выдав 400 рублей. Но наконец-то самолет подали, и уже около полуночи мы взлетели. Прилетев в Симферополь уже но- чью, я мечтал только лишь добраться до кровати, и поэтому мое решение о том, что нужно добираться до Ялты, а не зависать с новой знакомой в Симферополе, казалось мне единственно пра- вильным.
До Ялты у меня был забронирован трансфер, и микроавто- бус «Тойота» уже ждал нас. Микроавтобус задержала пара дуро- чек, которые ночью пошли выяснять к представителю турфирмы, из-за чего произошла задержка рейса. Поругавшись часок, они, видимо, получили то, что склочным бабам заменяет секс. Коро- че, в отель представитель турфирмы доставил около пяти утра.
Мы с трудом достучались до бабы, которая дежурила в оте- ле. Эта бабища меня отругала за ночной заезд, но главное, из-за отсутствия справки об отсутствии вируса она отправила меня спать в сарай. Я был взбешен, но в Ялте был впервые и понятия не имел, где искать там жилье в пять утра. Пришлось согласиться на сарай. За два с половиной часа сна я почувствовал, что у ме- ня зачесались глаза и уже начался конъюнктивит. Как выясни-
лось позже, это было начало инфицирования ковидом.
Мы, русские, часто ругаем «тупых» иностранцев и свое род- ное правительство, но почему-то просто не умеем даже встре- тить гостей. На следующий день я взял необходимую справку, но вирус уже запустил свои щупальца в мой организм.
Через неделю я прилетел в Москву, где благополучно сва- лился в кровать и провалился в небытие на месяц. Иногда я вы- ходил на кухню укусить бутерброд, но чаще либо спал, либо дремал под работающий телевизор. От телевизора пахло психи- ческим расстройством, но все время лежать в тишине тоже было невыносимо. Никаких сил вирус мне не оставил, дочку свою я своевременно отправил к бывшей жене и вот сходил с ума в одиночестве.
Чтобы окончательно не свихнуться, я решил написать книгу, где будут обрывки из воспоминаний о моей жизни. За то время, что я лежал, осенние желтые листья совсем опали, и я чувство- вал полную безнадегу. Лечить меня особо никто не планировал, и, чтобы не сойти с ума и попытаться выздороветь, нужно было найти себе занятие. Написание книги для этого очень подходит.
Если я выздоровею, то будет уже зима, и ковид будет нещадно косить людей, лишенных надежды, солнца и медицин- ской помощи.
Восстание машин
Еще три года назад я говорил, что мы — последнее поколе- ние, живущее по-человечески, что наши потомки уже будут жить как киборги. Но все так быстро меняется, уже в 2020-м роботы начали восстание машин. Люди становились все более ненужны- ми и сами стали напоминать несовершенных роботов.
Когда весной в Россию пришел коронавирус, то постепенно людей отправили по домам, запретив им всякую жизнедеятель- ность. Для того чтобы выйти из дома, теперь люди должны были послать СМС со своего смартфона и получить QR-код, который позволял им сходить в магазин или выбросить мусор.
Если в апреле мне еще удалось по СМС получить рабочий пропуск, позволявший мне передвигаться по Москве, то уже в мае робот мне такого пропуска не выдал.
Была еще надежда на горячую линию, там я надеялся полу- чить разъяснения, как мне можно получить рабочий пропуск и что для этого нужно, ведь кормить меня некому. По горячей ли- нии робот гонял меня как мог: «Нажмите 1, еще 2, еще 3, еще 1, еще 4, еще 2», — после чего был гудок сброса. Жаловаться неко- му, власть перешла роботам, а роботам твои проблемы неведо- мы, нет у них такой программы.
Власть понимала, что такой эксперимент бесчеловечен, но не могла отказать себе в удовольствии поглумиться над своими согражданами. Осенью она обещала, что больше QR-кодов не будет, но я в это не верю. Восстание машин началось, и не так, как его ждали. Все думали, что будут ходить терминаторы и уби- вать людей, а машины просто не выпускали людей из домов.
Осенью я и сам заболел этим новым вирусом и попытался записаться к врачу. Позвонив в поликлинику, я опять попал на робота.
Робот: Вы хотите записаться к врачу?
Я: Да.
Робот: Врач какой специализации вам нужен?
Я: Терапевт.
Робот: Вас записать к любому врачу или к вашему участко- вому?
Я: Хотелось бы к участковому.
Робот: Я вас не понимаю. Вас записать к любому врачу или к вашему участковому?
Я: К любому.
Уж лучше бы правил не было, чем их устанавливали бесче- ловечные роботы. Выбора уже нет, можно играть только по пра- вилам робота, постепенно превращаясь в киборга. Что самое бесчеловечное, раньше даже в ситуации, когда у тебя нет шан- сов, ты мог шагнуть в вечность героем. Сейчас же в схватке с ро- ботом у тебя даже отняли право на геройство. Какое может быть геройство с роботами?
Стамбул
Я смотрю в свое окно, желтые осенние листья уже опали. Еще бы, я уже больше месяца валяюсь в кровати на карантине и, чтобы занять свое сознание, вспоминаю события годичной дав- ности.
Год назад я в одиночестве гулял по Стамбулу. Город украша- ют несколько огромных мечетей, среди них есть и Айя-София — бывшая христианская святыня, Софийский собор. В Айя-Софии я с группой российских туристов встретил актера Вениамина Сме- хова, прославившегося ролью Атоса в фильме «Три мушкетера». Несмотря на свой приличный возраст, он выглядел галантным кавалером для своей молодой спутницы и смешно кивал нам го- ловой. Смешно это выглядело потому, что Смехов предполагал,
что его, конечно же, все узнали, а на самом деле его из пятна- дцати человек узнали два-три туриста.
Мне удалось попасть в Айя-Софию, когда это был еще музей. Но все в этом мире меняется. Когда-то, сто лет назад, основатель современной Турции — Мустафа; Кема;ль Ататю;рк сделал из Айя- Софии музей, теперь же современный турецкий лидер Эрдоган сделал из музея мечеть. Что меня удивляет, так это с какой лег- костью все в мире меняется. Мустафа Кемаль Ататюрк был для Турции практически святым, по всей Турции ему поставлены па- мятники, а теперь идеи Ататюрка забыты. Из светского государ- ства Турция вновь стремится стать Османской империей.
А может быть, это и правильно, потому что музей тогда был украшен большими черными кругами, внутри которых арабская вязь цитировала Коран, — все это не очень гармонировало с христианскими фресками. Падение музея символизирует собой упадок мультикультурализма, так популярного в Европе и США. Смешивать людей и культуры — занятие довольно опасное и всегда в истории заканчивающееся тем, что варвары разрушают такую цивилизацию. В современном Стамбуле нет места мульти- культурализму, но при этом в Старом городе много и христиан- ских церквей, которые в своем большинстве опечатаны и не действуют.
Несмотря на то что сейчас в Стамбуле много беженцев из со- седних государств, Стамбул остается относительно безопасным крупным мегаполисом, и одна из причин этого в том, что здесь нет мультикультурализма, люди здесь разделяют одни и те же ценности.
Вечерами я прогуливался до Босфора вдоль многочислен- ных ресторанов, где музыканты ублажали слух гостей заведе- ний. Здесь царила атмосфера легкости и некой свободы. К мо- ему удивлению, среди посетителей ресторанов было много и
турок, которые вполне себе могли позволить кружечку-другую пивка. Турецкая еда мне казалась вкусной и доступной, причем вкусной была и еда в ресторанах, и уличный фастфуд в виде корокеша — булочки, заправленной остренькой требухой.
Несмотря на то что Стамбул, к моему удивлению, оказался комфортным городом, все же мне чертовски не хватало обще- ния или хотя бы секса.
В поисках секса пришлось отправиться на центральную улицу Стамбула Истикляль; по слухам, здесь, неподалеку от центральной площади Таксим, даже функционирует старин- ный публичный дом. Истикляль — красивейшая улица Европы. Здесь соседствуют католические храмы, ночные клубы, музеи и кинотеатры. Вход на улицу лежит через древнюю башню Османской империи, так что можно почувствовать дух Османа, который витает над современным Стамбулом. По многолюдной улице с 1871 года ходит старинный трамвайчик.
Кафешки и рестораны полны вкусной турецкой еды, при этом еда будет намного дешевле, чем в других европейских го- родах. Турецкие деликатесы доступны и туристам, и местным жителям. Я попил турецкого чая из стеклянного стаканчика на крыше одной кафешки. Чай, мой излюбленный напиток, в Тур- ции имеет определенный эстетический изыск, необычные стака- ны и насыщенный ароматный вкус.
А публичный дом и продажную любовь в Стамбуле я так и не нашел, что, может быть, и к лучшему.
Новый, 2021 год
Новый год я встречал в Сочи. Мой организм медленно вос- станавливался после перенесенного коронавируса, и я решил, что будет неплохо подышать морским воздухом. Во-первых, я слышал много положительных отзывов о Сочи после проведен- ной в 2014 году Олимпиады, а во-вторых, приобретенный в хо-
де болезни иммунитет позволял мне путешествовать, не опаса- ясь, что вирус вновь вернется ко мне в ближайшие месяцы. Недавно даже в институте Склифосовского я сдавал свою кровь, насыщенную антителами для борьбы с вирусом.
Как говорили, моя кровь может помочь трем пострадавшим от ковида.
Одним из моих любимых занятий является экскурсия, где те- бя и развлекают, и показывают незнакомые места. 31 декабря я отправился на экскурсию в Красную поляну. По дороге мы сде- лали остановку в одном из богатых домов поселка, где хозяйка дома предложила провести дегустацию меда, чачи и домашнего вина. Мой вопрос о том, из чего делается домашнее вино, ведь виноградников здесь, в горах, я не видел, повис в воздухе. Это особенность экскурсионных туров по всему миру, где тебе пыта- ются загнать любую ерунду.
Наконец мы прибыли на базовый курорт «Красная поляна». Дорога вверх состояла из трех канатных дорог, и это не считая всяких побочных подъемников. Вид сверху на долину был кра- сивый, приятный горный воздух давал передышку в моей обост- рившейся аллергии. Впрочем, я не уверен, что это была аллер- гия; возможно, что после перенесенного ковида мои бронхи очищались от остатка болезни. Несмотря на красивый вид, не имея лыж или скейтборда, заниматься там абсолютно нечем. По- лучасовая медитация и обратный спуск приободрили меня.
По дороге назад экскурсовод развлекал нас рассказами об Олимпиаде и ключевой роли Путина в ее организации. Для себя я уже решил, что, несмотря на немыслимый (даже для России) распил денег и пенсий россиян, курорт из Сочи получился так себе. В Сочи меня еще ждали путешествие по местам старика Хоттабыча и повторение скучного рассказа гида, но болезнь не давала возможности спокойно радоваться размеренной жизни.
Ведь в этом и есть смысл игры — спокойно радоваться любым сложностям, несмотря ни на что. У меня спокойно радоваться не получилось, потому что игрок я так себе…
Да и как тут радоваться, если на простой мой вопрос о цене билета на колесо обозрения в олимпийском парке «Сириус» я был жестом послан продавщицей в темноту. И все же хорошо, что не сразу на ***.
Вечер на Кубе. Новый, 2020 год
Я уже давненько стараюсь не пить, чтобы не навлекать на себя неприятности, но Куба действовала на мой организм удру- чающе. Я, конечно же, ждал от отдыха мулаток и продажной ку- бинской любви, но с малым предпринимательством на Острове свободы отчаянно боролись. Жрицы продажной любви были на- сильно выселены из Варадеро, частных продавцов сигар и све- жеприготовленной рыбы кубинские спецслужбы заставили по- кинуть туристические угодья.
Нужно отметить, что жизнь простых кубинцев и туристов ни- как не пересекаются. Кубинцы работают за 20–30 евро в месяц, а туристам предлагается сходить в ресторан, где стоимость од- ного обеда составляет 40 евро. Конечно же, у простых кубинцев нет таких денег, чтобы проводить свой отдых в одних местах с иностранцами. Кубинцы проводят свой досуг в очередях. Есть очереди за хлебом, за ромом, за сигаретами, за кофе, за бана- нами.
Центральные улицы Гаваны выглядят чистенько и уютно, но стоит на 150 метров свернуть с туристических троп — и откры- вается картинка ужасающей нищеты. Лучше посещать Гавану с подпольным гидом, это и дешевле, и позволяет хотя бы одним глазком увидеть нетуристическую Гавану. Отсутствие нормаль- ных магазинов и тотальный дефицит рождают на Кубе черную
экономику, у местных спекулянтов возможно приобрести мест- ные дефициты.
Все время, проведенное на Кубе, я страдал от мелких мура- вьев, которые заползали ко мне на кровать и очень больно куса- лись, вызывая у меня всяческие недомогания аллергического толка. Я стал бояться ночи и своего номера и входил в свой но- мер вечером, уже изрядно выпившим, чтобы бесчувственным свалиться в кровать.
Совершая свой обычный алкогольный променад к бару оте- ля, я встретил свою знакомую барышню. Барышня взяла меня за руку и произнесла: «Пойдем, я тебя познакомлю». Барышня ме- ня познакомила с миловидной девушкой Машей из Питера. У Маши от алкоголя горели глаза, и от нее исходил аромат секса. Удивительный факт, но трезвая Маша такого эффекта не произ- водила, — через день я встретил Машу трезвой.
А в этот вечер все русские кавалеры пытались напоить и за- тащить Машу, девушку в белой майке с оппозиционным полити- ком Навальным и дивным ****ским взглядом, в постель. Я быст- ро смекнул, что вставать в очередь жаждущих Машиной любви нет смысла: подраться можно, а оказаться в ее постели нет.
Но Маша и сама отличилась: изрядно напившись, она сняла себе мексиканскую девочку и уединилась в номере с ней.
Коронавирус
Коронавирус входил в нашу жизнь постепенно. В начале го- да появились слухи о неведомой болезни в китайском Ухане, именуемой COVID-19. В марте многих перевели на дистанцион- ную работу, и я остался один в офисе.
Меня скорее радовало такое положение дел, я люблю быть
один; к тому же количество пассажиров в метро также сократи- лось, и приезжать на работу стало намного комфортнее. По все- му миру распространялись конспирологические теории о миро- вом заговоре об уничтожении людей при помощи вакцины от неведомой болезни. К моему удивлению, люди не только в Рос- сии не доверяют своему правительству, но и во всем мире с недоверием отнеслись к эпидемии.
В апреле новым вирусом заболела моя бывшая жена. Я по пустому, апокалиптичному городу привозил ей лекарства и про- дукты. Город давил своей пустотой.
А в октябре уже я был сражен новым вирусом. Вначале у ме- ня изменился вкус, вся еда стала невкусной. Первое время я не хотел признавать болезнь, мне казалось, что это обычная про- студа и скоро все пройдет. Но постепенно силы покидали меня, и я был вынужден вызвать врача.
Остальное прошло как один день, я мало отличал бред сво- их болезненных снов от бреда по ТВ. А когда я выздоровел, мой брат познакомил меня с настоящей тайкой из тайского массаж- ного салона на Рублевке. Когда мы с ней трахались, она, 39-лет- няя мать троих тайских детей, изображала дикую страсть, но ту- ман рассеялся, она поняла, что мне далеко до ее рублевских клиентов, и она отказалась от сексуальных встреч со мной.
Я вышел один на балкон, закурил сигаретку, морозный воз- дух ударил мне в лицо, было приятно, хорошо и спокойно. Этот безумный, апокалиптический, вирусный мир уже не раздражал меня. Все эти люди в медицинских масках, скрывающих лица, уже не раздражали меня, ведь и раньше они носили маски сво- ей важности. Снег красиво падал на фонарь около моего дома.
Письмо от Ани
Хочу привести это письмо без купюр. Оно меня очень поза- бавило, когда я приходил в себя.
«А у меня роман идет. Более того, у меня еще один роман возник. В меня влюблена девушка. Ну как девушка — ей 40 лет, детей нет, стройная, красивая, но БДСМ на всю голову, она хо- чет быть собачкой.
Ее внутренняя собачка доверилась мне и видит во мне хозяй- ку. Я испытываю к ней дружеские чувства и одновременно сочув- ствие.
А тот автослесарь влюбился в меня по уши. Он в прошлом дамский угодник, но характер у него сложный. Один раз даже си- дел за кражу. Я тоже к нему испытываю чувства. У него есть две личности.
Одна личность очень нежная и ранимая, этакий добрый мальчик, а другая — нервный псих, который если что не так, то сразу в морду. Причем он очень целеустремленный и харизматич- ный.
Мне нравятся обе его личности. С первой я нежно общаюсь, а со второй ругаюсь, что-то вечно пытаюсь доказать. Слесарь прикольный, и, несмотря на свои противоречия и опыт, он хоро- ший человек.
А еще он так меня дразнит, что я возбуждаюсь с пол-оборо- та, просто страшно, а потом ему порнушное видео с собой сни- маю. Но часто у нас полный рассинхрон. Я уже возбуждена, а он настроен только пошутить, или наоборот. Такие у нас с ним до- гонялки и немного морального БДСМ.
Но он меняется в этих отношениях, и я тоже. Мне это очень интересно — наблюдать, как мы меняемся. Он вынужден
учиться сдерживать свою взрывную натуру, и я тоже стараюсь.
Мы чем-то с ним похожи: два агрессивных и неуправляемых, любящие риск психи с нежным нутром.
Говорят, онлайн-отношений не существует, но я скажу: это особый мир, и он есть, и он не идентичен реальному, но с ним пе- ресекается. Со слесарем я исследую свой оргазм — с его помощью и в разных ипостасях. Наверное, у нас обоюдная зависимость. Мы общаемся каждый день практически больше года; не знаю, к чему это приведет, но сейчас я вижу в этом всем смысл.
При том что мы с ним похожи по структуре личности, в чем-то мы — абсолютные противоположности. Он — прямой, а я
— дипломат. Я многословна, он говорит очень емко и кратко. Я
— теоретик, а он — практик; я — интеллектуал в каком-то смысле, он отрицает все книжное знание, для него важен только свой опыт. Но я понимаю, что его опыт идентичен моему. Это очень интересно — мне с ним взаимодействовать.
А секс, который вспыхивает между нами, виртуальный конеч- но, такой же неожиданный, как и ссоры. А главное — такой же яркий. Такие вот дела!»
Да, видать, посидев на карантине многие чокнулись; вот и моя подружка Аня тоже, позабыв про мужа, уже попала в сеть ярких виртуальных романов.
Прогулка с дочкой
Вечером, после тренировки по боксу, я пришел уставший. Моя дочка Маша заявила, что хочет пойти на запрещенный ми- тинг по случаю посадки видного российского оппозиционера Навального. Я не верил в реальность политической жизни в Рос- сии, где она давно уже только имитировалась, но все же схлопо-
тать омоновской дубинкой на таком мероприятии можно на са- мом деле.
Собрав свои силы, я решил с дочкой идти на Манежную площадь. Я сразу сказал ей, что, кроме оцепленной площади, мы все равно там ничего не увидим и что российского прези- дента если кто и скинет, то не российский народ, а сами друзья Путина.
Станции «Площадь Революции», «Театральная» и «Охотный ряд» были заблаговременно полицией закрыты, поэтому нам с дочкой ничего не оставалось, как доехать до «Арбатской» и от- туда уже попытаться спуститься на Манежку.
Когда мы шли с дочкой по Воздвиженке, с двух сторон ули- цы виднелись бойцы Росгвардии. Дорогой я вспоминал начало 90-х, тогда народные шествия собирали много народу и каза- лись мне чем-то значительным. Тогда и народ был поотважнее, и полиция подурнее; впрочем, за потасовки на митингах тогда не сажали, а сейчас лет на пять можно загреметь за легкое непод- чинение сотруднику Росгвардии.
Манежная площадь, как я и предупреждал дочку, оказалась перекрытой. Ее революционный порыв не нашел выплеска в буржуазной и сытой Москве, и мы прогулочным шагом по Мохо- вой побрели в сторону метро.
Первое появление Навального
Впервые на митинг затащил дочку именно я. Это случилось в 2011 году, тогда в России вновь возродился уличный протест. Инициатором протеста выступал известный блогер и борец с коррупцией Навальный. К Навальному присоединились либера- лы ельцинской эпохи, почему-то друзья нынешнего президента Путина и даже его крестная Собчак.
Сейчас я почти уверен, что протест был организован самим Кремлем и его цель была неясна. Я водрузил дочку на плечи и от Казанского вокзала пробирался сквозь толпы народа. В моей памяти всплывали митинги девяностых, это была настоящая на- родная стихия, в воздухе висел запах крови и свободы.
Митинги 2011 года меня разочаровали. Никакой стихии в них не было. Чтобы попасть на митинг, нужно было пройти сквозь строй полицейских и металлоискателей — немыслимое дело для протестов начала 90-х. На трибуне выступали бывший премьер Касьянов, бывший министр финансов и друг самого Пу- тина — Кудрин. Слышно ничего не было даже стоявшим рядом с трибуной, не говоря уже о тех, кто стоял вдалеке. Они сами себя развлекали раздачей листовок и газет. Время протестов безвоз- вратно ушло, отчаянные люди выродились.
Вечером мы с дочкой и моей подружкой пошли в клуб
«Проект ОГИ», где поэт развлекал нас дурными протестными стихами. Протест был в моде, но никто не знал, что это такое. Постепенно мода на протест прошла, все вернулось в спокой- ное русло — может быть, так и было задумано.
Непростая жизнь олигарха в России
На зимних каникулах 1986 года судьба занесла меня на шахматный турнир в небольшой подмосковный поселок Ожере- лье. Жил я в одной комнате с Дмитрием Плытником. Дима был спортивный, целеустремленный парень. Он четко распланиро- вал свою жизнь: когда вступать в партию, где учиться, где рабо- тать. Я на его фоне смотрелся полным рас****яем.
Развал СССР внес коррективы в его планы, и вместо партий- ного функционера Дима стал бизнесменом и очень успешным банкиром. В 2004 году он написал письмо во все государствен- ные органы с мольбой о помощи, в письме было предчувствие
своей скорой гибели. Предчувствия его не обманули: в декабре 2004 года его жестоко убили и отрезали голову. Выследили его в ночном клубе в центре Москвы, а схватили перед самым его до- мом на Флотской улице. Дима пытался убежать, но не смог — видимо, банкирская жизнь подпортила его спортивную форму. Он и в пятнадцать лет был похож на сурового мужика, а вот с фотографии Димки тридцатилетнего на меня смотрит, не побо- юсь этого слова, слащавый метросексуал.
Его похитителей и убийц никто не искал пятнадцать лет, по- ка кто-то там, в Следственном комитете России, не поделил деньги. И тогда из шкафа достали голову Димы и предъявили обвинение своим ручным убийцам из Следственного комитета. До сих пор вспоминаю осторожного и практичного Диму, он да- же дебют играл очень осторожно — разыгрывал практичную и надежную защиту Каро-Канн.
Анжела
Летом, еще до своей болезни коронавирусом, я решил про- бежаться со своим приятелем Владом по ближайшему стадиону
«Металлург». Вместе с собой на стадион Влад привел свою по- дружку Танечку и соседку — хохлушку Анжелу.
Бегалось тяжело, во всю действовали карантинные ограни- чения, люди двигались мало. Понимая, что Анжела здесь бегает неслучайно, после легкой тренировки я позвал всю компанию к себе домой — пить шампанское.
После шампанского Анжела разомлела, раскраснелась, и я предложил сделать ей массаж при помощи вьетнамского арома- тического масла. Влада же с подружкой я выпроводил.
Во время массажа Анжела расслабилась и закайфовала, она лишь для приличия стеснялась, когда я стягивал с нее сирене-
вые трусики. Небрежно и ласково я обмазываю маслом все ее промежности и снимаю трусы с себя. Анжела уже не стесняется, ей хорошо. Время от времени Анжела устает, и мне приходится прерывать свой секс-марафон.
После секса наступил какой-то глупый момент, когда общих тем не находится, как и общих интересов, но Анжела занимает себя тем, что опять пьет шампанское.
Куда-то далеко идти гулять Анжела не захотела, по старой привычке я веду ее в Лефортово, где она жадно и с аппетитом поедает шашлык из зажаренных куриных крыльев.
Под каким-то предлогом мне удается проводить ее домой.
NET
Когда я только-только выписался с карантина после корона- вируса, мой брат прислал мне в подарок настоящую тайку из массажного салона. Бедолага полгода сидела без работы и была не против познакомиться. Впрочем, ко времени знакомства их салон на Рублевке уже снова заработал в полную силу, и моя та- ечка трудилась с утра до одиннадцати вечера каждый день, за исключением вторника. Вторник был ее законный выходной, и поэтому она ко мне приехала в ночь с понедельника на вторник.
Помимо сексуальной подоплеки, я хотел потренировать свой английский. Таечка приехала уже в половине первого ночи, и я переживал, получится ли у меня секс после длительной болезни. Тайка представилась мне как NET — так было удобнее, так как произнести тайское имя русскому человеку непросто. Все азиат- ские языки имеют несколько тональностей, и чтобы освоить их язык, нужно быть с очень музыкальным слухом.
Мой английский оказался очень плохим даже для тайки. Я
успел понять, что ей 39 лет и она уже год работает в России. До- ма, в Таиланде, у нее трое детей, и, по всей видимости, она по наивности присматривала себе мужа среди своих богатых руб- левских клиентов. Я мучился, потел и стеснялся своего языка. NET приняла мое стеснение за мужскую робость. Чтобы ее не разочаровывать, я подошел к ней, погладил ее по голове и по- лез к ее аппетитным ляжкам. Мой член уткнулся в нее, и NET ехидно улыбнулась. «О-о-о», — с притворным любопытством произнесла она.
Я взял ее на руки и отнес в свою спальню, где сделал ей масляный массаж. Рядом с кроватью всегда стоит вьетнамское ароматное кокосовое масло, которое никак не заканчивается. Затем я надел на нее наручники, отхлопал по попке и трахал па- ру часов. Пот катился градом с меня, NET профессионально имитировала удовольствие, но кончить не могла или просто не хотела. Красивое личико NET отражалось в зеркале. Это каза- лось так экзотично — трахнуть тайку, но удовольствие от обще- ния и понимания выше, чем удовольствие от экзотики. Этим ве- чером у меня была первая тренировка по боксу, и вот теперь я устроил окончательный тест-драйв своему организму с частично пораженными легкими.
Утром я посадил NET в такси, дал денег на дорогу и предло- жил ей еще немного денег, но она гордо отказалась. Еще пару недель мы потом переписывались, но я ее больше не видел. Ду- маю, что моя хижина после рублевских домов ей показалось не той добычей, которую она может себе достать.
Запой
Многие творческие люди склоны уходить в запой — состоя- ние алкогольного опьянения в течение нескольких дней, когда ты находишься где-то в параллельной вселенной, между жизнью и смертью. В разный период своей жизни я думал об этом явле-
нии по-разному: то я считал, что это свидетельство порочности, то считал это проявлением ранимой психики творческого чело- века. Наверное, и в том и в другом мнении есть доля правды.
Когда я был в доме Эрнеста Хемингуэя в пригороде Гаваны, я обратил внимание, что рядом с его любимым катером находи- лось четыре могилы собак Эрнеста. Хемингуэй, как и я, ковырял- ся в своих ранах и запивал до одурения горечь потерь кубин- ским ромом.
Все началось с похода в чебуречную с Владом, моим прияте- лем по боксерским занятиям. В чебуречной мне была обещана женщина, и не просто женщина, а знойная кассирша из магази- на «Перекресток». Учитывая, что женщины у меня не было несколько месяцев, я и согласился на этот поход в чебуречную советского типа.
В итоге моя кассирша не пришла. Выбор блюд в чебуречной был небольшим: коньяк в стограммовых бутылочках, чебуреки одного вида, из говядины, и чай. Обстановка в чебуречной была точь-в-точь как в советском детстве. Обшарпанные стены, столи- ки, за которыми можно только стоять, и унылый вид без намека на комфорт. Меня сразу осенило, что скучаю я не по советскому общепиту, моя ностальгия имеет какие-то другие корни — этакая смесь душевности тех советских людей и моей молодости, кото- рая безвозвратно ушла.
Так, распивая коньячок с приятелями и подружкой Влада, я незаметно впал в запой. И было отчего впасть в отчаяние: жен- щины от меня отказывались, перспективы в работе казались очень туманными.
Помню этот сон. Актер Ефремов врезался в кортеж Путина и Шойгу в тувинской тайге. Затем актер долго бегал по тайге, скрываясь от эфэсошников, питаясь кедровыми орешками, но-
чуя в медвежьей берлоге. Собчак со своим мужем, режиссером Богомоловым, уехала в Германию с новым шедевральным спек- таклем «Похищение Европы 2.0», а блогер и порнодива Настя Рыбка победила на Евровидении.
Медицинская капельница прервала мои кошмары.
Светлогорск
Светлогорск — маленький городок моего советского детства на берегу Балтийского моря. В детстве я ездил сюда в пионер- ский лагерь. С территории нашего пионерского лагеря я частень- ко сбегал на море и окунался в холодные балтийские воды. В тот роковой день я тоже сбежал на море. На море были большие волны, в которые можно было прыгать, и они выносили меня на берег.
Когда мы с приятелем Вовочкой вернулись с моря, по лаге- рю поползли зловещие слухи, что утонул парень из второго от- ряда. Мы с приятелем второй раз за день сбежали на море, чтобы самим разузнать, что случилось. Когда мы спускались к морю по лестнице, мимо нас бежали двое мужиков с носилка- ми. На носилках лежал парень без сознания и почему-то с бу- лавкой во рту.
Как выяснилось позже, в тот день утонули двое: парень и де- вушка. Где-то вдалеке рыдала пионервожатая, которая сопро- вождала ребят на море. Позже они собрались отрядом у своего корпуса и ждали следователя, пионервожатой грозил реальный срок.
Все плохое в детстве быстро забывается, почему потом уже не так? Через пару дней уже жизнь в лагере бурлила. Ребята влюблялись, играли в волейбол и настольный теннис, а вечером ходили на танцы. Был безмятежный 1983 год.
Жизнь скоротечна, меняются государства, социальное устройство, и даже природа меняется. Я вернулся в Светлогорск в 2001 году. От моей детской безмятежности не осталось и сле- да. Но Светлогорск по-прежнему смотрелся безмятежно. Широ- кие песчаные пляжи за годы моего отсутствия съело море, оста- лась лишь небольшая полоска пляжа. На горке в лесу я голым валялся со своей любовницей Ириной. Счастье — это всего лишь минуты.
Вечером Ирина уехала, а я поперся на дискотеку, где напил- ся и по просьбе его матери дотащил до дома огромного литов- ского парня. С утра я проснулся и испугался — я не понял, что это за дом. Выйдя на улицу, я увидел, что до моря всего лишь метров пятьдесят. Несмотря на испуг и свое нервное похмель- ное состояние, я все же оценил красоту здешнего места. Вче- рашний день улетучился навсегда.
Свадьба Макса
Смысла нет ни в чем: ни в нашей жизни, ни в наших воспо- минаниях. Есть только легкая мимолетная грусть, что все могло быть как-то иначе, что мы заслуживали какого-то непонятного нам самим счастья. А счастье проскользнуло сквозь наши паль- цы, мы так ничего и не почувствовали. Лишь избранным дано было счастье ценить то, что у них есть.
В ноябре 1997 года мой друг Макс позвал меня свидетелем к себе на свадьбу. Макс сказал мне, что ему надоело тратить деньги на шлюх и он решил жениться. Скоропалительное жела- ние жениться и впрямь было странным. Восемь лет назад между ним и его будущей супругой Наташей был платонический роман, и вот, повстречавшись пару месяцев, они решили жениться.
С утра два арендованных автомобиля ЗИЛ тронулись от до- ма Макса на Большой Почтовой в сторону подмосковного Селя-
тино, а это почти 90 км. Каких-то десять лет назад в СССР на автомобилях ЗИЛ разъезжали только члены правительства, а теперь вот ехали мы. В районе метро «Октябрьская» Макс вы- шел купить цветов, а я купил себе крепкого пива.
В Селятино нас уже ждали; когда подъехали к подъезду невесты, ее подруги начали вымогать с меня выкуп, как с друга жениха. В подъезде вымогательство продолжилось, на каждом этаже нас тормозили подруги и требовали плату за проход. Пока мы взобрались на четвертый этаж, я раздал подружкам невесты отложенные на подарок 500 баксов.
За выкупленную невесту нам пожаловали переодетого в фа- ту Носова — ее зятя, а потом, уже поняв, что деньги у меня все равно закончились, показали и настоящую невесту. Помню, что мне тогда приглянулся Наташин отец, как-то по лицу видно чест- ного работягу; а вот мать Наташи мне показалась женщиной с хитрецой, что в дальнейшем и подтвердилось. Немного выпив, мы расселись по машинам и рванули в Новодевичий монастырь на венчание.
Не знаю, почему девочки так любят свадьбу; на мой взгляд, мне предстоял очень длинный и трудный день, а ведь даже же- нился не я. Венчание давалось мне с трудом: Макс — здоровый детина, на 10 см выше меня, и мне приходилось вставать на но- сочки, чтобы носить над ним корону по всему храму. Час муче- ний закончился, и мы поехали в парк Победы. Я, еще хряпнув водки, уже напевал «Мумий Тролля» «Я свою превышу скорость»
— хит, который вышел буквально на днях.
В ЗАГСе была очередь. Чтобы взбодриться и повеселить го- стей, я немного потанцевал. Ну, как мог потанцевал. Вечерело, все уже ужасно проголодались на водке с бутербродами, и мы наконец-то поехали в кубинский ресторан в районе Земляного Вала. Здесь нас ждали холодные и горячие закуски, море водки
и приглашенные музыканты, весь вечер на бис исполнявшие по- следний хит вечно молодой Аллы Пугачевой «Позови меня с со- бой».
В ресторан также пришли мой друг Володя и Алена Новосад, которую я недавно устроил в свою контору на работу. Радуясь Аленке, я завопил: «Новосад, соси, а то уволю». Несгибаемая и железная Новосад тихонько зарыдала, не оценив моего пьяного юмора.
Вирус. Начало
Шеф оставил меня одного в офисе. Всех отпустили домой на режим самоизоляции. С одной стороны, я огорчился, что все отдыхают дома, а с другой стороны, обрадовался. Значит, я на работе наиболее необходимый и в случае неминуемого ката- клизма меня выгонят с работы последним. Собственно, так оно и получилось. Был март 2020 года, метро опустело. Работали лишь кафешки и продовольственные магазины.
Я стал находить плюсы в новой инфекции. Большой офис предоставлен мне, я могу заниматься своими делами, в транс- порте мало людей. Многие кафешки в большом торговом центре
«Авиа-Парк» стали закрываться, но когда их больше пятидесяти, то это совершенно не пугает. В приподнятом настроении я гуляю по Ходынке — парк двадцать третьего века, так я его называю. Здесь много бетона, стекла, непонятных площадок для пришель- цев из иных миров. Только о чем нам говорить с пришельцами, если людям и между собой частенько поговорить не о чем.
Вначале мне казалось, что все это не может быть надолго, что недели через две все вернется и люди будут жить по-преж- нему. Легко ошибиться, если я никогда не жил при эпидемиях; через две недели всех людей загнали по домам и посоветовали не высовываться. Многие так и сделали, но я не отказывал себе
в удовольствии прогуляться по пустой Москве — когда еще та- кое увидишь?
Жизнь продолжается
По домам людей держали до конца мая, а потом резко вы- пустили. То ли вирус понемногу отступил, то ли до власти стало доходить, что нельзя людей вечно держать дома. Я с ужасом смотрел на черные круги под глазами у дочери. Бедняжка почти не гуляла, и мало того что занятия в ее колледже перенесли на удаленку и она вынужденно таращилась часами в свой ноутбук, так еще и отдыхала и общалась в своем айфоне.
В моей жизни мало что изменилось, я работал, а иногда хо- дил гулять по району; вначале я шел на Бакунинскую, проходил мимо дома, где прошла моя молодость, потом доходил до кино- театра «Спутник» и сворачивал к Введенскому кладбищу. Все было закрыто — и кладбища, и храмы. В Ирининском переулке поп-новатор крутил греческие песнопения, колонки из храма выходили на улицу, и это смотрелось очень гротескно: пение греческих монахов и пустота на улице.
С июля я уже работал в обычном режиме, а в конце месяца свалил с дочурой Машенькой в Алушту, в санаторий «Киев». Чудный мир Южного берега Крыма пришелся по душе и мне, и моей дочке. С теплохода мы любовались Ботаническим садом, Генуэзской крепостью в Судаке и удивительными красотами по- селка Новый Свет. Как-нибудь я рассчитывал вернуться в Новый Свет и пожить среди этой красоты ленивой жизнью туриста — от обеденного стола до пляжа, но позже я выяснил, что это не так уж и просто. Новый Свет находится на отшибе, и таксисты туда везут только за 4,5 тысячи рублей по очень сложной горной трассе. У многих туристов захватывает дух, когда они мчатся по этой узкой горной дороге. Ну что же поделаешь, по Голицынской тропе я уже прогулялся.
После моей второй поездки в Крым, в Ялту, и заболевания вирусом наш офис переехал в небоскреб «Империя» в Москва- Сити. Теперь я приобщился к самому эпицентру деловой жизни Москвы. В принципе, как такового бизнеса в России уже не оста- лось, весь бизнес находится в руках государства, поэтому в Москва-Сити я уже не встречал тех бизнесменов-авантюристов, которых было много в девяностые и нулевые года.
Жизнь в небоскребе не очень удобна и полна разных мел- ких недостатков. От ожидания, чтобы уехать на лифте, до неприятного канализационного запаха утром в офисе. Но все поправимо, через некоторое время я привык и к Москва-Сити. Особенно здесь я полюбил «Афимолл» — шестиэтажный торго- вый центр внизу небоскребов Москва-Сити. Каждый день я хо- жу сюда, чтобы в турецкой кафешке «Галата» испить настояще- го айрана, отведать супчика ишкембе или эзогелина.
Только в этой турецкой кафешке «Галата» моя жизнь приоб- ретает некое подобие смысла и удовольствия. Я вспоминаю Га- латский мост в Стамбуле, старые переулки этого города и сытых турецких бродячих собак. Одно меня печалит: жизнь пронес- лась, а последствия остались от коронавируса. Больше я не буду молодым, снайпера из меня не получится, видеть стал хуже, двигаться быстро в боксерском зале не выходит, давит груз про- шлых лет, а жаль…
Анатолий Гармаев
На днях прочитал в интернете, что где-то в Волгограде умер священник Анатолий Гармаев, при жизни создавший свое уче- ние, которое попахивает ересью и сектантством. Я заинтересо- вался, попытался понять смысл учения Гармаева, прочитав несколько статей в интернете, да так ничего и не понял. С экра- на монитора на меня смотрел протоирей Гармаев, а позади него люди кружили хоровод.
Впервые я увидел Анатолия Гармаева в каком-то Дворце культуры, куда меня привел мой тренер по шахматам. У тренера недавно умерла мама, и он испытывал серьезный стресс, кото- рый вынуждал его искать поддержку там, где человеческие си- лы бессильны. Часто мы ищем Бога не от любви к истине, а от собственного бессилия. Мне на тот момент не исполнилось еще и шестнадцати, и я стал активно искать себя в жизни. Так, в то время я прочитал Библию; не могу сказать, что данное чтение меня увлекало, скорее всего, я себя просто заставлял читать. Де- ло в том, что появилась некая мода на религию и некогда гони- мую церковь.
А я был за справедливость и хотел быть с тем, кого необос- нованно гнобят. Однако гонима церковь стала в начале ХХ века, и только теперь, когда церковь фактически вновь воссоедини- лась с государством, я отчетливо понимаю, почему этот обще- ственный институт вызывал такую ненависть. Дело в том, что церковь во все времена поддерживала богатство и власть, в то время как в стране подавляющее большинство были бедными, доведенными до отчаяния людьми.
В наше время быть религиозным уже считается нормой, осо- бенно на Кавказе, а в конце 80-х религия только-только возвра- щалась в общественную жизнь. Я помню тогдашнего знакомого дагестанца, который возмущался тем, что вчерашние региональ- ные руководители КПСС стали ходить в мечеть и читать религи- озные проповеди.
В общем, сам того не сознавая, в юности я стремился быть непохожим на толпу, поддался новому тренду и стал искать некую истину в религии. Но если библейские истории я худо- бедно понимал, то лекции Гармаева не понимал вовсе.
В основном данные лекции были посвящены семье и ее бы- товым проблемам. Звучали новые слова о целомудрии и спасе-
нии. Сама религия, а тем более религиозные истории не обсуж- дались. Хотя я очень старался понять идеи Гармаева, бывал на его мероприятиях с чаепитиями и играми в ручеек, заходил к нему домой, но так ничего и не понял. Люди шли в религию из- за своих внутренних проблем и для обретения некоего смысла. Беда в том, что никакого смысла нет — как у настоящих самура- ев, есть только путь и долг.
Рок-н-ролл
Во многом мое формирование в юности происходило под влиянием рок-музыки. Сейчас я уже немолод, и мне стыдно при- знаваться в той иллюзии, что музыка сама по себе не является атрибутом свободы, братства и всеобщего драйва, а тогда…
Сейчас, листая ленту интернета, обнаружил, что Петр Мамо- нов, солист некогда культовой группы «Звуки Му», требует при- своения себе звания народного артиста России. Я вспоминаю, как я со своим другом Митей ходил на его спектакль-кривляние
«Мыши, Мальчик Каи; и Снежная Королева» и был впечатлен пластикой уже немолодого Мамонова. Его танец представляет собой некую смесь брейк-данса с танцем городского сумасшед- шего, но если в восьмидесятые мне это казалось гротескной формой протеста против обывателей, то сейчас уже я не придаю его танцам и песням налета сакрального смысла. Нет в его пес- нях и танцах какого-то скрытого смысла, это просто кривляние.
Теперь многие престарелые и звездные рокеры восьмидеся- тых, такие как Юрий Шевчук, Константин Кинчев, смотрятся не как певцы свободы, а как клоуны и пародии на самих себя. От русского рока остался только Виктор Цой, и то, наверное, пото- му, что умер в далеком 1990 году, не дожив даже до развала СССР.
Сегодняшние кумиры молодежи — рэперы, которые воспе-
вают деньги и красивый образ жизни; они также шокируют ро- дителей подростков, но уже не несут идеи братства и свободы, сейчас востребовано нечто другое, а жаль…
Новый Свет
В юности я представлял свою жизнь после сорока пяти так: я
— известный андеграундный писатель, много путешествую, по утрам я пью чай в кафе и смотрю, как школьники идут в школу, и наслаждаюсь этим моментом. Вечерами на коленях у меня сидят молодые красавицы, которым я что-нибудь рассказываю, они глупо хихикают и восхищенно на меня смотрят. Ничто меня уже больше не беспокоит, у меня полно бабла, я спокоен и счастлив.
Насчет бабла, красавиц и даже утренних посиделок в кафе я ошибся. Но с возрастом на многие вещи я стал смотреть спокой- нее, и поэтому можно сказать, что в главном я не ошибся. Я счастлив, пусть без денег и красавиц, но все же счастлив.
Много чего уже было пережито, много кого из своих знако- мых я не увижу никогда. Я уже не борюсь с режимом или еще с чем, я смирился, что от меня мало что зависит, и принимаю то, что дает мне судьба. Я — достойный сын своего, русского наро- да. Нам много не нужно.
После всех вирусных потрясений года я еду в Крым, в Но- вый Свет. В прошлом году я заглядывал уже сюда, и место мне показалось очень живописным — наверное, так должен был вы- глядеть рай. Приехал в свой пансионат я, как всегда, в три часа ночи. Тут же выяснилось, что заселение будет только в 12 часов дня; благо мне предложили снять номер полулюкс и выспаться, а заодно даже сходить на завтрак. На завтрак был богатый шведский стол, впрочем, я не особо требователен. Мое счастье теперь выглядит без особенных изысков, тихое и спокойное одиночество, где есть время все обдумать.
Позавтракав, я пошел на набережную. На набережной вози- лись рабочие, которые укладывали новую плитку. С одной сто- роны набережной возвышался самый высокий коралловый риф Европы — гора Сокол, с другой стороны была гора Орел. Внача- ле мне хотелось немедленно покорить местные высоты, но по- том я понял, что лучше любоваться горами издали: так в них со- храняется и красота, и тайна. В конце набережной начиналась тропа князя Голицына, по заказу князя прорубленная турками в скале.
Жизнь князя отличалась изысканностью, но вот был ли он счастлив? А кто его знает? Жена у него была из богатого рода, но горбатенькая. Официальных детей князь не нажил, но его на- стоящим детищем стало производство русского шампанского, которое в 1900 году покорило Париж. Париж негодовал, как так русские лапотники (в мире нас до сих пор так воспринимают) — и шампанское. Такова жизнь, порою русские удивляют весь мир.
Сюда, в Новый Свет, заезжал даже царь, который был также покорен красотами данного места. Разорившийся князь Голицын подарил государю винный завод с погребами, а Николай II за труды по созданию русского игристого назначил князя управля- ющим заводом.
Было самое начало мая, жары еще нет, а отдыхающих со- всем немного. Я потерял всякую хватку на курортные романы, проводил день в походах по можжевеловой роще до Караул- Оба с заходом на Царский пляж.
Один раз я съездил в Коктебель, мне было интересно, чем привлекал Коктебель советскую интеллигенцию. Ответ на этот вопрос я нашел в волошинском музее. Оказывается, писатель и художник Волошин подарил свой дом на набережной Коктебеля Союзу писателей СССР. Долгие годы этот курорт был островком свободы для советской интеллигенции, где они купались, пили
вино и крутили любовные романы.
Вечерами в пансионате я стал ходить в местный кинотеатр; здесь хорошо, в отличие от Москвы нет попкорна, и нет такого мощного звука, как в современных кинотеатрах. После кино я брел в свой фанерный домик, разогревал номер кондиционе- ром и засыпал. Тихое стариковское счастье. И что же, мне 48, не все мои друзья дожили до этого возраста.
Бородинская битва
В один из выходных я решил сходить в музей, к тому же в Москве была ночь музеев и во многие музеи пускали бесплатно. Мой выбор пал на музей «Бородинская панорама». Однажды я уже был на панораме «Оборона Севастополя», и то посещение оставило смешанные, противоречивые чувства, хотелось еще раз окунуться и понять героев войны. И ту и эту панораму сде- лал художник Франц Рубо, спустя значительное время. На лю- бой войне русские оказывались хуже вооружены и обучены, и им приходилось импровизировать, чтобы нивелировать превос- ходство неприятеля.
И вот я уже на Кутузовском проспекте, где располагается Бородинская панорама. За 150 рублей мне дали аудиогид, и я пошел рассматривать лица героев-офицеров войны 1812 года, кое-кому из которых довелось дойти до самого Парижа. Портре- ты солдат той войны никто не писал, Россия всегда была строга к своим солдатам. Даже умерев за Родину, солдат не получал ничего, кроме безымянной могилы.
Офицеры смотрелись бравыми и бывалыми вояками — гово- рят, что трусость была не в чести. Сейчас тоже идут войны, где воюют наши офицеры и солдаты, но сейчас уже совсем непонят- но, за что они воюют. За Родину, которой уже нет? Впрочем, я не знаю, может быть, всегда так было: какой бы паршивой ни была
российская власть, русский народ благоразумно ничего хороше- го от иноземцев не ждал.
Сама панорама представляет собой большую объемную кар- тину: 15 метров в ширину и 115 метров в длину. Для придания большего объема внизу картины специально создан земляной ландшафт. Панорамы передают пафос войны, наступление, иска- женные лица, но не передают самого духа и ужаса войны. Не хватает громкой смертельной артиллерийской канонады, от каждого залпа которой все твои внутренности сотрясаются, и, конечно же, криков раненых и искалеченных. Это могло бы при- дать подвигу русских солдат реалистичность.
9 мая 2022 года
Мы живем в мире, когда все очень быстро меняется. Никто себе представить не мог пару лет назад, что коронавирус на- столько изменит наш мир. В моду у горожан вошли противогазы и костюмы химзащиты.
Накануне президент Путин подарил Крым братской Украине.
В честь данного события на Красной площади устроили парад.
По брусчатке маршируют украинские батальоны, освободив- шие от бандитов Донбасс, вместе с власовцами и казаками. Все пострадавшие от засилья большевиков — в одном строю.
Мавзолей разукрасили жовто-блакитной краской, и с три- буны марширующим машет сам Путин со своим братом — пре- зидентом Украйны Зеленским. Слышится многократное «Ура-а- а-а».
«Русские и украинцы — братья навеки», — говорит диктор ТВ. Рядом с площадью деятели российской культуры дают ин- тервью о наступившем благоденствии.
Обнявшись, как десять лет назад, поздравляют друг друга два светоча новой русской литературы — Дмитрий Быков и За- хар Прилепин. Их лица излучают счастье. Что делить почвенни- кам и западникам в России, ведь не из-за денег же драться?
Реанимация
Никогда не изводите себя понапрасну. В темноте я лежу под капельницей в реанимации, напротив меня лежит мужик, на кровати которого табличка: «Неизвестный № 1». На мужике кис- лородная маска, время от времени он вскакивает, и медицин- ский персонал орет на него, чтобы он немедленно лег назад.
Вокруг мерцают огни всяких медицинских приборов, кото- рые порой издают угрожающие звуки. Мало того, эти приборы светятся в темноте и даже немного освещают лица пациентов.
Порой кто-то из пациентов начинает громко орать, но с пер- соналом реанимации не забалуешь, они привыкли действовать жестко. У пациента реанимации нет никаких прав, его жизнь и здоровье в руках персонала. И просто так отсюда не выйти.
Я лежу и наблюдаю за своей капельницей, капельки лекар- ства проникают в мой организм, и мне становится лучше. Когда я все же согласился на госпитализацию, врачи набросились на меня, лежащего на каталке, и стянули всю мою одежду. Вместо минета в мой член запихали катетер.
Сознание постоянно блуждает в потемках, вспоминаются ка- кие-то истории из жизни, а потом вдруг мерещатся голые бабы. Утром меня перевели в другое отделение. Все сразу успокои- лось, ибо все меркнет, когда прогуляешься около смерти.