Война войной, а котики по расписанию. Тревоги их не тревожат, сирены не сиренят - не в их природе размениваться по мелочам, они заняты важным: спят, едят и самовоспроизводятся.
Наша лихая тройка, по понятным всем отрезанным причинам, самовоспроизводиться не способна. Уличные, до коих дотянулись заботливые ручки жены, по тем же причинам, тоже…
Но остальные-то, оказывается, вполне даже и с удовольствием.
В общем, к чему я веду - жена моя опять увлеклась собирательством.
Вот, есть грибники и травники, а моя - «котник». И лукошко, что всегда при ней, не застаивается.
Недавно, к примеру, опять надыбала.
Приходит, говорит: «Знакомьтесь – это Мотя!»
А там того Моти сто грам. Точно бомж выблевал. Девяносто граммов глистов, остальное: глаза, хвост и блохи.
«Почему Моти?» – спрашиваем.
«Потому что похож, - отвечает. – Сами посмотрите – типичный же Мотя. Еле от мусорки его отбила».
Ну, глянули мы, действительно - крыса крысой… Классический микроцефал, и ножки, как у деревянного коника.
Я говорю:
- А что, у помойки ничего пропорциональней не нашлось? Это же мутант какой-то!
Жена:
- А на него, видимо, авитаминоз так сказывается... Но ничего, мы его быстренько дустом выправим.
- И голову?
- И голову.
- А мозг? Он-то уже сформированный!
- Блохи уйдут - мозг восстановится.
А тут надо сказать, благоверная знает, чего говорит - все мы у неё дустом леченные.
Короче, на время глистогонной передержки, поселила она этого обдустченного на балкончике - дабы избежать контакта с домашними.
И зажил там Мотя, как гуппи в аквариуме.
Резвится, играется, а из-за стекла за ним три акулы следят, нервно хвостиками подёргивая - Бомжиха с нетерпением, Байрон с шипением, Вован с офигением. Впрочем, это у него, врождённое. Иного состояния за ним не замечено - ему что Мотя, что муха, что собственный хвост – всё представляет совершеннейший апокалипсис.
Я говорю: «Жена! Блохи ушли, а мозг-то всё не восстанавливается».
Она: «Имей терпение».
И куда его иметь-то?.. Да и коты ждут разъяснений. Скоро вон язву от стресса заработают, пока этот скачет за стеклом стреноженным козликом.
И тогда я сказал: «Хватит уже лишаться жилплощади! Кабинет попугаем занят. Спальни котами захвачены. Теперь ещё и последний балкон у меня оттяпали? Срочно сдавай этого заморыша в хорошие руки или я его обратно на плохую помойку снесу!».
Жена: - Так кто ж его возьмёт?
- Добрые люди! – говорю.
- А их где взять?
- Не знаю. У синагоги с ним встань! Или отрекламируй в Фейсбуке!
- Но там же потребуют фотографий.
- Так сфотографируй!
- Как?! Здесь же сплошная диспропорция!
А там, действительно, экземпляр исключительно для кунсткамеры.
В общем, чувствую теряю балкон.
Да и дочь прикипела к этому несуразному. Целый день только: «Мотя-Мотя!.. Смотрите какой у него хвостик, какие ножки, какие глазки...»
А там и правда: глаза на весь его мизерный черепок с обхватом.
- Во-от! - говорю жене. – Глаза-то нам и пригодятся. Сфотографируй ему анфас с одними глазами исключительно!
- Как?
- Сверху! С эффектом максимального приближения.
- А остальное?
- Заретушируем. Прикроем чем-нибудь. Ошейником, например, с колокольчиком…
И знаете, забрали на днях Мотю нашего… И не абы кто, а очень приличные люди. Мы их даже на глисты проверили.
Дочь правда, рыдала пару деньков: «Ах, Мотя-Мотя!». Успокоилась лишь, когда жена ещё одного заморыша с мусорки притаранила.
- Вот, - говорит, - знакомьтесь, – это Пуфик. Еле от помойки его отбила…
Почему Пуфик я даже спрашивать не стал. Глянул только, перекрестился на синагогу, и говорю:
- Да-а-а, тут одним колокольчиком не отделаешься… Тут, по всему, заворачивать придётся…
- В саван?
- В полотенце уж, как минимум!