Не успел пройти медовый месяц, как Якуб, так звали нового мужа Марии, привёз двоих мальчишек. Одному было 12 лет, второму 7. Сказал, что теперь они будут жить с ними, так как родители умершей жены отказались от них. При виде такого «приданного» Мария стала бледнеть и чуть не упала в обморок. Но Якуб так «зыркнул» на неё, что она моментом пришла в себя.
- И смотрите у меня, чтобы ни один волос не упал с их головок, - пригрозил он практически хозяевам этого жилища.
Женщины только переглянулись, но не посмели возражать.
И потянулись нелёгкие дни. Мальчишки были избалованы и практически шатались целыми днями у моря, ничем не помогая мачехе.
- Вы хотя бы собирали выброшенные морем деревянные палки и сучья всякие, когда похолодает будет чем топить печку, - несмело говорила им Мария. Но они полностью её и замечания игнорировали. Только вот не успеет бывало хозяйка на стол еду поставить, как Максим, который был старший, первым хватался за ложку и не дожидаясь остальных членов семьи, начинал жадно заглатывать пищу. Младший Роман был немного скромнее, однако брат науськивал и его вести подобно себе. Иногда Лизе, которая помогала матери на кухне, доставалось от завтрака или обеда совсем крохи. Но она не жаловалась. Она видела, что и матери приходится нелегко.
Плохо и неуютно было ночевать практически в одной комнате взрослым и детям. Родительскую кровать Мария отделила от кровати Лизы тонкой занавеской. От неё был один прок, что девушка ничего не видела, но слышимость была такая, что Лиза готова была провалится от стыда сквозь землю, когда отчим требовал от матери близости.
Мальчишкам, пока было не холодно, отвели место для сна в чулане, где раньше хранились снасти отца Лизы. Теперь пришлось, что-то выбросить, что-то перетащить на чердак, а то, что могло пригодиться, хранили в сенях.
Лиза вскоре начала замечать, как Якуб поглядывает на неё из-под нависших лохматых бровей, каким-то похотливым взглядом, и ей стало не по себе. Ни при каких обстоятельствах она старалась не оставаться наедине с отчимом, но матери о своих наблюдениях ничего не говорила. Хотя об отношениях мужчины и женщины ей никто не рассказывал, но из ночных приставаний Якуба к матери она уже имела представление об этих отношениях, и страшно боялась, что однажды и ей придётся оказаться на месте матери.
Мальчишки тоже старались игнорировать Лизу, но и она тогда старалась показать, кто всё-таки в доме хозяйка. И, когда Якуба не было днём дома, а рыбаки в это время были в море, то она брала бразды правления в свои руки и, поставив еду на стол, в первую очередь прямо в руки матери давала ложку, брала сама и начинали есть, а потом, увидев возмущённый взгляд Максима, как бы спохватывалась и приносила ещё две ложки. Эта воспитательная мера помогала, но ненадолго.
Когда Лизе исполнилось 16 лет, мать поговорила с Якубом, и они пришли к согласию, что Лиза вполне самостоятельная девушка, и теперь она сможет сама излишки рыбы вывозить на рынок, а обратно привозить необходимые продукты: соль, муку, сахар и прочее.
Якуб хотел, чтобы девушка, когда он ночью выходил в море, чтобы поставить или очистить сети от улова, выезжала с ним. Но тут Мария при кротком своём характере воспротивилась намертво.
- Нет, Якуб, не пристало молодой, ещё не окрепшей девушке, по ночам практически с чужим мужчиной выходить в море. Если уж на то пошло, то Максим вполне может стать тебе помощником.
Мужчина только перекосил недовольно лицо, но спорить не стал. Однако и Максима с собой не брал в ночь.
Сначала Лиза хотела тащить рыбу на себе в город на рынок, но и пять килограммов в такой путь, который измерялся в десяток километров был для неё в тяжесть. И тогда Якуб засмолил небольшую лодку, которая лежала под домом без дела. Кое-что подремонтировал и Мария несколько раз выезжала с дочерью в море, чтобы показать Лизе, как управляться с судном, как крепить, чтобы лодку не унесло в море. И через некоторое время Лиза уже вполне управлялась самостоятельно с лодкой и началась её жизнь немного разнообразиться.
После изнурительной работы на конвейере по очистке рыбы, она с удовольствием загружала улов отчима и ехала в город. Девушка присматривалась к ценам, а потом выставляла свой товар. Она не взывала к многочисленным покупателям, как женщины-торгаши, которые на этом деле зубы проели. Она только улыбалась своей привлекательной улыбкой. Одета была всегда аккуратно, на голову повязан чистый белоснежный платок, который контрастировал с чёрными волосами и смуглой от солнца кожей лица. Это придавало своеобразное свечение её чёрным глазам, и её товар расходился в первую очередь, что вызывало у торгашей бурю возмущения и зависти. Но девушка и их обезоруживала своей улыбкой. И в следующий свой приезд вежливо здоровалась и просила чуть-чуть подвинуться и дать ей место. И было в этой девушке что-то такое, что никто не мог ей отказать. Хотя немного для порядка и ворчали, но место всегда уступали.
После того, как рыба находила своих хозяев, а в руках Лизы оказывались деньги, девушка с большим удовольствием шла к порту, где были размещены всевозможные ларьки с продуктами, небольшие навесы, продавалась одежда и материалы.
На одежду и материю денег у неё не было, но всегда с большим интересом ходила по рядам и смотрела, глаза свои радовала. А потом покупала продукты и с новыми впечатлениями уплывала на своей лодчонке домой. Настроение, подъезжая к дому, сразу падало. Но у неё оставалась надежда, что через несколько дней, она снова окунётся в иной мир.
Через несколько месяцев такого плавания у Лизы появился один знакомый парень, который работал в порту. Сначала он часто попадался девушке на глаза, молча улыбался и шёл по своим делам. Потом, когда прошло достаточно времени, чтобы Лиза его запомнила в лицо, он остановился и оскалился в белозубой улыбке, от которой у Лизы сердце сначала бешено застучало, а потом пропустило несколько ударов.
- Девушка, что-то я вас раньше здесь не видел. Вы откуда такая красавица?
- С артели я.
- И, как ваша артель называется?
- Пролетарская.
- Понятно. А теперь разрешите полюбопытствовать, как вас зовут?
- Девушкам первым не принято себя называть, - смущённо ответила Лиза. Парень немного замялся, словно вспоминал своё имя, а потом сказал:
- Назвали меня родители Августином и фамилию дали Савёлов.
- А меня Лизой Переверзневой зовут.
- Вот и познакомились. Скажи мне, Лиза, а ты часто тут бываешь?
- Иногда один раз в неделю, когда бригадир выходной даёт. У нас на выходные скользящий график, а иногда и два раза, если посчастливится.
- Так ты ещё и работаешь? – сделал парень круглые глаза.
- И кем же, если не секрет?
- Никакого секрета нет. Кем в артели могут работать женщины? Только стоять на разделке рыбы на конвейере.
- Не тяжело?
- Тяжело. Но ко всему привыкаешь.
- Теперь, когда тут будешь?
- Думаю через неделю.
- Тогда я постараюсь в это время тебя встретить. А теперь я должен бежать, а то мои начальники хватятся, что долго не появляюсь. До скорой встречи, Лиза! – парень махнул рукой и скрылся между грузом.
Лиза плыла домой в приподнятом настроении. Она старалась вспомнить черты своего нового знакомого. Но так и не смогла этого сделать. Слишком стеснялась, чтобы рассматривать парня. Иногда только поднимала на него свои чёрные глаза и тут же опускала. В следующий раз обязательно рассмотрю и запомню, - клялась себе. Ночь у неё выдалась бессонной и пришлось к тому же быть свидетельницей любвеобильности своего отчима по отношению к матери.
продолжение
http://proza.ru/2023/12/23/412