На днях онкопсихолог спросила меня:
-- Сколько ответственности за мамино здоровье вы ощущаете в процентах?
-- Семьдесят. Остальные тридцать делит сама мама с медиками.
-- А сколько из них вы готовы делегировать?
-- Примерно, ноль, -- говорю. – Ибо некому. Гематолог у нас совсем зелёная писечка, полгода всего, как на приёмах сидит, а до этого только ординатуру прошла в стационаре. Вот, если б получилось у меня найти профильного химиотерапевта, которому любая еврейская семья доверила бы главное своё сокровище. И чтобы ещё немножечко шил...
Сформулировала, значит, и пустилась на поиски.
Всёх, до кого дотянулась, озадачила, но вокруг меня, в основном, счастливые люди, которые, правда, и не подозревают об этом: ни у кого даже мало-мальски завалящего профессора нужной специальности не нашлось. Тем более, в конкретной больнице.
Пришлось делать ход конём – подняться на второй этаж отделения, где располагается дневной стационар и стучаться в дверь заведующего. Тем более, что на двери этой все формальные регалии: и профессор, и доктор наук. А за дверью лысина и очки, чего ж ещё?
-- Поговорите со мной, пожалуйста!
-- Хорошо. Я с вами поговорю, но вы за это побудете сегодня актрисой. С трёх до четырёх.
-- Вам страшно повезло, это моя профессия! – мысленно я уже отмазала его от жены, любовницы и начальства, несколько раз поменяла джинсы на деловой костюм, потом на коктейльное платье в перьях и обратно, а также вскопала ему огород под картошку и помыла машину трамвайным билетом.
Но оказалось, что это всё не пригодится. Я должна буду тут недалеко, в «симуляционной» поучаствовать в экзамене на коммуникацию для действующих ординаторов -- будущих гематологов, изображая «стандартизированного пациента». Меня нарекли Ивановой Мариванной, снабдили опросником с нужными ответами, распечатали кое-какие готовые анализы. Ни дать, ни взять, сценарий. Завели в кабинет, куда по очереди впархивали белыми чижиками старательные и смешные девочки, представлялись и спрашивали меня (!), можно ли начинать.
Что вам сказать… Это была моя лучшая роль. Бенефис с искромётной импровизацией, чего там скромничать. Я снимала штаны, демонстрируя синяки и сыпь, изводила нетривиальными фактами из биографии, задавала максимально глупые уточняющие вопросы и развлекалась бы так до ночи, если бы мой профессор не попросил чуть ускориться. Потому, что уже шестой час. А закончить мы должны были в четыре.
К слову, лечить эти детки меня хотели по-разному. Одни утверждали, что с пятнадцатью тысячами тромбоцитов мне показана немедленная госпитализация, другие предлагали ещё пообследоваться и/или дома попринимать гормоны. Излечения никто не гарантировал, в лучшем случае обещали ремиссию. Спасибо, что не убили.
Профессор же обещал всё, что я у него попросила и немножко больше. Кажется, я готова уступить ему пару процентов своей ответственности.