#Солнцеворот, #астрология, #Солнцестояние, #Йоль, #Коляда, #Карачун, #автобиос, #язычники, #традиции, #родноверие, #история, #религиоведение, #Велеслав, #Платов, #Велемир, #медовуха, #Бадняк, #Фомин
Завораживающий иноземным наречием Йоль, волшебно-родная Коляда, тревожаще-суровый Карачун и сухое нейтральное Солнцестояние… . Хотя есть вариант куда более живой и жизненный – Солнцеворот. «солнце на лето, зима на мороз». Точка Зимнего Солнцестояния священна в большинстве традиционных культур, что оправданно, ибо согласуется с небесной динамикой – в этот день и час солнечный день начинает возрастать, а ночь – убывать. Рождается новый год и новый Бог. В индуистской традиции с этого момента отсчитывается полугодие Деваяны, или дня Богов, что продлится до своей кульминации на Солнцеворот Летний. Тибетские буддисты старой школы тоже праздновали в этот день новый год – Лосар. В Юго-восточной Азии – в Китае, Корее, Японии и других странах близкой культуры в этот день празднуется Дунчжи – фестиваль, знаменующих собой смену природных сезонов с «Больших Снегов» до Вершины Зимы».
Согласно восточным астрологическим традициям, в этот день многотысячно умножаются кармические последствия всего содеянного, а в популярной западной «эзотерике» следующие за Солнцеворотом 12 дней провиденциально предрекают, но и стратегически закладывают 12 месяцев грядущего года… .
Наконец, благодаря моде последних десятилетий на реконструкцию дохристианских, то бишь языческих традиций Европы многие хоть немного причастные теме знают, что «северяне», или германские народы в этот день, а точнее, несколько дней до и после праздновали Йоль, или праздник середины зимы. Само собой, он дико популярен и у современных язычников, как «северной», так и славянской традиции. В последней этот Святодень именуется обычно Колядой, или Карачуном, и символика и семантика его в общих чертах схожи с индоевропейскими – смерть старого года, рождение нового года … и Бога. Поделюсь воспоминаниями о своём первом опыте празднования Солнцеворота в далёком 1999 году.
Наряду с экспортным неоиндуизмом, новыми религиозными движениями и буддизмом в его адаптированных к современности версиях меня, тогда ещё начинающего религиозного журналиста и религиоведа-полевика загадочно-волшебное славянское неоязычество волнительно интриговало. Впервые я оказался на праздновании Коляды в Зимнее Солнцестояние 1999 года – там дюжины две-три родноверов узким кругом своих собрались на подмосковной даче.
На рубеже тысячелетий родноверие было еще в диковинку, общины маленькими, а волхвы - молоды и дружны. Вместе с 40-летним, в полном расцвете сил, Велемиром вокруг священного костра на той памятной Коляде стояли его соратник по возрождению веры предков Мизгирь, кнес дома Ясеня Иггволод и гостеприимная хозяйка дачи, будущая супруга Платова ВелеГра. Были там и «бывший священник РПЦ», солидный дядька ВелЕмир, угрюмый викинг Снорри Годи, добрейший и талантливый Добромир, и самый популярный ныне волхв Велеслав – Илья Черкасов.
Велеслав был первым из славянских язычников, с кем мне довелось познакомиться. Впервые я его повстречал в магазинчике Ad Marginem летом 1999. Магазин находился в подвале между Павелецкой и Новокузнецкой, Велеслав там продавал книги, чем и занимался впоследствии большую часть жизни – а вскоре начал писать и издавать их и сам. Привёл меня туда ныне покойный Олег Фомин, весьма симпатизировавший Велеславу как человек творческий, но как православный традиционалист и евразиец весьма критично относившийся к религиозному выбору Черкасова. Между мной и Велеславом быстро завязались приятельские отношения, он подарил мне несколько своих книг и пригласил на полузакрытые встречи и обряды. Встречи происходили в подвальном офисе его подруги и единомышленницы Марины в формате бесед и славянских ролевых игр. Языческие обряды – на капище недавно образованной общины «Родолюбие» в районе ж/д станции Луговая. Наконец, на зимнее солнцестояние того же года я был приглашён на празднование Коляды.
То ли в силу благоприятного стечения астрологических факторов, то ли личного обаяния, обычно игравшего мне на руку, то ли благодаря «очень хорошей карме», но тогда я как-то сразу и, как потом оказалось, надолго вписался в достаточно узкий круг хорошо знающих друг друга, но мне на тот момент совершенно незнакомых людей. Мне, по невежественности неподготовленного к зимним ночным ритуалом, не только одолжили роскошный войлочный плащ, но и доверили самое ответственное действо – доставку Бадняка, сиречь жертвенного полена, к топке. Потом было уже и ритуально-дружеское застолье – трапеза или брашна, и добрые, на много лет вперёд, знакомства, и беседы по интересам за баклажкой медовухи, творчески упрятанной в эстетичную фольклорную «рубашку»….
Однако главное, пожалуй, что осталось в памяти и на долгие годы жизни после – явственное ощущение живого, дышащего и устремлённого куда-то, вперёд и вверх, сообщества, пусть небольшого и увлечённого своими розовыми единорогами, но от того не менее доброго и радующего. Надеюсь, что и почти четверть века спустя ещё остались где-то такие же живые, дышащие, мыслящие и ищущие люди, не поглощённые и переваренные Системой-Матрицей-Марой в наши последние времена.
Фотографии эксклюзивные, из личного архива автора с той самой Коляды, а плохое качество обусловлено техническими причинами.
Исходная публикация с фото здесь: