– Да, – сказала я, хотя хотела сказать «нет».
В сиреневой сумеречной предпраздничной суете двадцать четвёртого дня первого месяца зимы я стояла возле одного из киосков, что ютятся за ЦУМом в городе М, городе моего детства. Киоск до потолка был забит новогодними украшениями, и я выбирала самую красивую и самую дорогую электрическую гирлянду. Продавщица достала яркую коробку – на ней красовалась цена «24 т.».
– Восемь режимов, пульт управления, длина 24 – метра, переключения цветов, разные гаммы – от холодной до тёплой… Нравится?
– Да, – сказала я, хотя хотела сказать «нет».
А, впрочем, всё равно куплю. Куплю, хоть не радует. Пусть будет, хоть она мне и не нужна. Вот в детстве я за такую гирлянду отдала бы даже свои красные лаковые туфельки, которые папа привёз из Москвы! Нет, отдала бы даже свою коллекцию карманных календариков, которыми мы обменивались с подружками! Такая коллекция была сокровищем для любой девчонки в начале восьмидесятых. Но. Ради. Гирлянды. Отдала бы!
Подавив разочарование, я расплатилась. Увидев неподобающе кислое для предпраздника выражение моего лица, продавщица спросила:
– А вы давно читали «Маленького принца» Сент-Экзюпери?
Она была «из наших» – тех, кто получил основательное советское образование, и кого учили думать. Я неловко замялась:
– Ну я всегда считала её недетской книжкой для детей. Или детской книжкой для взрослых. И поэтому не особо любила…
– А кого, по-вашему, встретил автор в пустыне Сахара?
– Маленького принца…
– Разве? Он же встретил себя!
– Ах вот почему только Маленький принц разгадал, что на рисунке, который автор нарисовал в шесть лет, не шляпа, а удав, проглотивший слона?!
Я была потрясена. Эту сказку может понять даже не каждый взрослый… Продавщица повернулась к стеллажу и стала переставлять и раздвигать какие-то коробки. Наконец она достала из новогодне-сверкающих глубин стеллажа старую маленькую книжечку и победоносно протянула её мне:
– Вот она! Я её читаю периодически, чтобы не забыть, кто я есть.
Я взяла из её рук книжонку в тонком бумажном переплёте с коричнево-жёлтой иллюстрацией на обложке. И моя рука дрогнула. У меня в детстве была точно такая книжка. Продавщица улыбнулась:
– А если бы вы встретили себя маленькую, то что бы сказали себе?
– Купи биткоин в 2010 году, – мрачно сказала я.
– А ещё? – почему-то рассмеялась продавщица.
– А ещё… Ещё купи доллар за 17 рублей в начале августа 1998 года…
Наступила пауза, и продавщица перестала смеяться. Я осторожно положила книжечку на прилавок, взяла пакет с ненужной коробкой, быстро попрощалась и ушла.
В зимних сумерках неясно, дрожа из-за снегопада, горели фонари и окна домов, всё мелькало, кружилось, свет витрин манил, звал, но вечернюю магию вдруг совсем рядом пронзил неприятный звук. И я обернулась на это звук – это был визг тормозов. А за ним послышался вскрик. Маленькую девочку сбила машина, и трогательно-беспомощное тельце в белой шубке распласталось на переходе. Я рванулась к ребёнку, но наступив на тонкий лёд, припорошенный снегом, поскользнулась и упала навзничь. Последнее, что я помню, это эпический полёт над моей головой пресловутой коробки с гирляндой…
…Очнулась я в палате, где пикала аппаратура и пахло совсем не празднично. С соседней кровати на меня смотрели большие светло-карие – цвета гречишного мёда – глаза девочки лет шести.
– Это ты попала под машину? – с трудом выговорила я.
– Не двигайтесь и не разговаривайте! Вам нельзя! – назидательно сказала девочка.
– Что со мной? – почти не двигая губами спросила я.
– Говорят, что сотрясение мозга. А у меня просто испуг, – весело ответила малышка, – но я уже не боюсь. Тот дяденька, который чуть меня не сбил, увёз вас и меня в больницу.
Речь девочки показалась мне странно взрослой, и я подумала: «А-а-а, вундеркинд», а вслух произнесла:
– Давай знакомиться! Как тебя зовут?
– Илона! А вас?
Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание. Потому что поняла. С соседней кровати на меня смотрели мои глаза, и девочка называла моё имя. «Может, это не сотрясение, а сумасшествие?», – задала я сама себе глупый вопрос, видимо, чтобы получить на него ещё более глупый ответ.
– А вас? – повторила девочка.
– Т-тоже И-илона, – еле выговорила я.
Девочка захлопала в ладошки, уселась на кровать и стала что-то щебетать, а я не слушала, потому что встретила себя. А себя мы никогда не слушаем.
– А где рождается снег? А когда новый год становится старым? В январе? Или в июле? А когда начнётся будущее? – без перерыва задавала вопросы Илона.
А я смотрела на неё, повернув голову на подушке, и думала: «Неужели Сент-Экзюпери прав? Неужели можно встретить Маленького принца?! То есть, в моём случае, Маленькую принцессу?..» И я прервала её поток вопросов своим:
– Где твои родители?
– Папа с мамой недавно развелись. И папа ушёл. А когда я первый раз проснулась дома без него, то долго лежала и не отрывала глаз. Я плакала с закрытыми глазами, чтобы мама не видела. Потом вытерла слёзы и встала, потому что она меня позвала завтракать. Мама наклонилась и внимательно посмотрела мне в глаза: она, кажется, подумала, что я расстроена. А я не была расстроена ни капельки – меня просто не стало, потому что меня разорвало пополам… Я как будто умерла.
Теперь уже у меня из закрытых глаз полились слёзы. Но я не хотела огорчать Илону, и плакала молча, стараясь не всхлипывать. Внезапно малышка подскочила ко мне, положила свои ручонки на моё мокрое лицо и прошептала:
– Не плачь, не плачь, мне себя не жалко! Мне жалко папу и маму. Мне жалко, что у них ничего не получилось! Что они такие глупые жалко… Ты так похожа на меня, когда плачешь!
Она вытирала мне слёзы, а они всё катились. Те слезинки, которые она не успевала вытереть, закатывались мне в уши, и становилось щекотно. То ли от щекотки, то ли от наивной заботы девочки, но я стала улыбаться. А потом и хохотать! Ночь заглядывала к нам в палату, а мы забыли, что надо спать: нам было весело, и мы не спали до утра. В палату заходили то дежурный врач, то медсестра, но, видя, что у нас все хорошо, удалялись со словами: «Потише! Все спят!»
В утренних сумерках зашла медсестра, и сказала, что родители забирают маленькую Илону и ждут внизу. Я попыталась встать с кровати, но не смогла: сильно болели потянутые мышцы и ушибы, а ещё кружилась голова. Илона подошла ко мне и сказала на прощанье:
– Вспоминай меня. Хоть иногда. И ещё: у тебя всё будет хорошо!
От этих слов я получила удар не хуже удара в сердце от известия о смерти отца. Маленький ребёнок поддерживал меня – взрослую! А разве не обязанность взрослых поддерживать маленьких детей? Тогда я взяла её крохотную худую ручонку в свою и прошептала:
– Моя Маленькая принцесса, помни, всегда помни, что я помню и люблю тебя! И у тебя всё будет хорошо!
Илона поцеловала меня на прощанье, и пошла к двери. И тут я её окликнула:
– А чтобы у тебя всегда всё было не хорошо, а просто отлично, купи биткоины в 2010 году!
Маленькая принцесса остановилась и удивлённо подняла бровки:
– Купить Бетховена?..
…Я очнулась на кровати от собственного крика «Купи биткоин!» Меня обступили врачи, и я поняла, что никакой маленькой Илоны не было, и я лежу в реанимации. Молодой врач мрачно сказал:
– По сегодняшнему курсу один биткоин стоит… сейчас…три миллиона восемьсот двадцать четыре тысячи восемьдесят шесть рублей.
Но самое главное в этом всём безумии было то, что теперь у меня была Я.