Записки бездомного часть 5

 (Наташа).

 К счастью, работать грузчиком, мне не понадобилось. Следователь, ведущий мое дело, распорядился пристроить меня при ГОВД.  С тем, чтобы не упускать  из вида «мутного клиента».  Так выразился обо мне,  мой следователь..
Расследование по  делу  ограбления  меня, неизвестной мошенницей,  насколько я понимал, безнадежно зависло.
Моя память, так же застряла на месте. Я помнил, что меня зовут Мишей. Помнил, что любил когда-то,(или люблю ли сейчас),  девушку по имени Настя.  Помнил так же, что я когда-то,  служил в Армии. И даже припоминал, что  служба моя проходила, где-то  в тайге.
Но самое четкие мои воспоминания, были связаны с Наташей. Почему так происходило, мне не смог ответить даже доктор, специалист по подобным случаям. К нему меня   пару раз, направлял мой следователь.
.
Все остальное было будто бы, плотно укрыто мраком. И лишь на короткие мгновения, из бездны этого мрака, выскальзывали и тут же пропадали, обрывки  чьих то слов,  отдельные  человеческие лица,  какие-то сельские пейзажи и прочие  неясные мелочи.
По версии доктора,    черепно мозговая травма двух летней давности, разбуженная   сильнодействующим  ядом, принятым мной с вином, могли  спровоцировать подобную   «избирательную» амнезию.
Доктор заверил меня, что  такое заболевание, далеко не безнадежно. И что, скорее всего, я  все вспомню. Может завтра, а может быть, и через несколько лет.
Мне ничего не оставалось делать, как запастись терпением и ждать  возвращения памяти в мою, много страдальную голову.
А пока, я  с благодарностью принял предложение поработать в милиции «на подхвате».

Мне выдали добротное,   милицейское обмундирование. Временное удостоверение на вымышленное имя  рядового милиционера, Михаила Михайловича  Непомнящих.
 В  обязанности мне вменялось,  вместе  с дежурными оперативниками, патрулировать улицы города.   Мы на улицах и во дворах, подбирали  пьяных граждан и доставляли их в городской вытрезвитель.  Разгоняли  скандальные  группки молодежи, наблюдали за танцующими   на открытых танцплощадках.  И выполняли множество других мероприятий, направленных на поддержание порядка  на улицах города.
Если  где- то, происходили более серьезные правонарушения,  меня   патруль, с собой не брал. Я вынужден был отсиживаться в коридоре Ведомственного учреждения.
Таков был приказ начальства. Меня не существовало. Не имея   фактического имени, я не имел права участвовать в серьезных милицейских мероприятиях.
Отработав месяц, я получил  небольшое вознаграждение.
По началу меня возмутило то, что товарищи , работавшие со мной в одной связке, получили зарплаты, в половину больше моей.
Но непосредственный начальник нашей группы, вразумительно мне все разъяснил.  Платили мне не как  официальному сотруднику.  Как я уже пояснял, меня как бы, не существовало.
Деньги я получал из общего расходного  фонда МВД, отпущенного на ГСМ и  другие расходы, в обход некоторых законов.

Но  зато, я имел право пользоваться милицейской столовой, с  самыми низкими расценками в городе.
Я носил добротную, дармовую одежду.   
 Единственное, что меня дико  раздражало, это то, что я  постоянно находился под неусыпным наблюдением наших доблестных,   Внутренних Органов.
Мне даже предлагали поселиться в   общежитии МВД.
Четвертым в  комнате . Но Наташа настояла, чтобы я жил у нее.
Спал я на знакомой мне раскладушке  в кухне. На той же, что  при первом нашем знакомстве с  Натальей, спала она сама.

Наташа предлагала мне  ночевать на диванчике, что стоял в комнате. Но я предусмотрительно отказался.   
Хозяйке пришлось бы снова, натягивать  штору  между диваном и ее  кроватью.
 К Наташе, как к женщине, я не испытывал  ни малейшей тяги. И это, не смотря на достаточно длительное мое воздержание.
Не в моем она была вкусе. Слишком уж «правильная». К тому же, не очень привлекательная внешне.  Хотя глаза  у нее, были очень даже ничего.
Я бы возможно, и приударил за ней, если бы  наперед знал,  что одинокая  женщина,   сможет потом, легко меня отпустить.
Но в этом я  не был уверен. Наташа  не принадлежала к тому типу женщин, что  ставили личное удовольствие, превыше   моральной порядочности. Ей  явно нужна была семья и дети. А меня, это сомнительное удовольствие, ничуть не прельщало.

За те два года, что мы не виделись, она еще сильнее потускнела.  Ее  светлые волосы, были постоянно прикрыты  ситцевым платочком.  Крупные руки выглядели   не ухоженными.  За тот месяц, что я снова проживал у нее, я ни разу не видел на ней,  никаких нарядов, кроме пары домашних халатов, да грубой рабочей одежды.
Она была аккуратной и чистоплотной женщиной. Старенькие, выцветшие от времени халатики,   что она носила, были всегда чистыми и хорошо отглаженными.  Не смотря на усталость от тяжелой работы, Наташа ежедневно принимала ванную.   Ее небольшая, уютная комната, отличалась чистотой и порядком.
Наташа  ни разу не оставила меня голодным.   Ее завтраки и ужины, не отличались изысками. Но были сытными и вкусными.  Обедать мне  приходилось в дешевой милицейской столовой.
Получив на руки небольшой заработок, я бОльшую часть денег, отдал Наташе.
Она приняла их спокойно. Коротко  поблагодарив,  сунула мою нищенскую подачку в карман халатика.
 
В тот же день, возвратившись с работы, я увидел на своей постели,  новые спортивные брюки и две пары носков. Взглянув на этикетки с ценами, я понял, что  половину моей мизерной зарплаты, она потратила на обновы для меня.
Натальи   в квартире  не было. В это время, она как обычно, мыла полы в  подъездах  соседнего дома..
Мне стало стыдно. Мало того, что  эта добрейшая женщина  содержит меня практически задаром, так еще и  потратила на меня, ту мизерную сумму, что я смог ей дать.
Не смотря на глубоко укоренившийся во мне практицизм, я      решил  на оставшиеся у меня деньги, сделать Наташе хоть небольшой подарок..
По моей просьбе,  девушка продавец  отыскала для Наташи,  красивое шелковое платье .
Мы договорились с девушкой, что в случае  неподходящего размера, она   обменяет его на другой наряд.
Возвращаясь  в квартиру Наташи, я  завернул в продуктовый магазин. 
Я никогда не увлекался спиртным. Но тут захотелось вдруг, немного расслабиться. Слишком  однообразной и  в то же время, напряженной  была моя жизнь, в последнее время.
В алкоголе я совсем не разбирался. Осмотрев  полку с винами, взял бутылку малинового ликера.  Просто потому, что мне понравился цвет напитка и оформление самой бутылки.

Наташа была уже дома. Она  встретила меня, в примелькавшемся, фланелевом халате.   Хозяйка  хлопотала на кухне, с которой плыл вкусный аромат жареной картошки.
Картошка, да еще пожаренная с лучком на постном масле, это вам не надоевшая перловка.  Такое блюдо, я готов был есть, хоть каждый день.
Я  снял обувь и прошел в кухню.  Наташа,  одарив меня  самой приветливой улыбкой, спросила как прошел день.
«Нормально, - отозвался я. – Наташа, зачем ты тратишься на меня? Пойми, мне перед тобой стыдно. Я фактически, сижу у тебя на шее…. Были бы документы, я бы  нашел другую работу. И квартиру снял бы. Возможно, я бы все вспомнил и  вернулся к прежней жизни». ..
«Тебе у меня так плохо? – в голосе женщины послышалась грусть. – Живи, Саша. Хотя бы, пока  себя не вспомнишь. Пока документы не восстановишь».
«Меня Мишей зовут. Это я точно помню…». –
«Извини. Я запомнила тебя, как Сашу. Не могу привыкнуть к твоему настоящему имени».
Я уселся поближе к столу. И понял, что не знаю, как предложить Наталье свой подарок. Хотя, «подарок», слишком громко было бы сказано. Наташа ежедневно, в течении месяца, одаривала меня  сытной едой и прочей заботой.

Завернутое в упаковочную бумагу платье и  бутылка с ликером, ожидали своей очереди  на табуретке у входной двери.
Наталья поставила на стол  чугунную сковороду с подрумянившейся картошкой.
Сглотнув голодную слюну, я решился :
«Наташ,   давай с тобой небольшой праздник устроим. Как ты на это смотришь?»
«Праздник? Но по какому случаю?  - Наталья поставили на стол сковороду с жареной картошкой.
-К тебе вернулась память?»
Память ко мне не вернулась. Но   неловкость от ее  вопросов  стала раздражать.  Нарядное платье и  вино  стали   казаться мне совсем неуместными.
«Так я там, тебе платье купил. И ликер малиновый…  Ты примерь платье. Надеюсь, что с размером угадал», - пробормотал я,  указав рукой на входную дверь.
 Ойкнув, Наташа метнулась в прихожую.
Она что-то крикнула мне,  по поводу напрасно потраченных денег. Но в голосе Наташи я услышал радость.
Она шурша пакетом, ушла в комнату. Но вскоре , Наталья появилась в проеме кухонной двери.
На ей было купленное мной платье.  На мой взгляд, я угадал не только с размером, но и со цветом ее наряда.
 Нежно лиловый шелк переливался в лучах солнца, падающих  через стекло окна. 

Я, едва ли не впервые за время нахождения у Натальи, увидел ее неприкрытую платком, светло русую  косу, закрученную на затылке.. Солнце  словно подпалило ее волосы. И они засверкали, отливая медным цветом.
Но особенно хороши были глаза Наташи. В их  зеленовато коричневой  глубине,  таились  радость  и смущение.
И только загрубевшие, крупные руки женщины, теребившие   пояс платья, казались  как будто, чужими для Натальи.
«Спасибо, -  тихо проговорила женщина. – И  размер мой, и цвет… - глаза Наташи затуманились. И я испугался, решив что она сейчас заплачет.

-Знаешь, Миша, мне никто в жизни, подарков не дарил.. Спасибо тебе, мне  очень приятно. Но только… не по себе как-то.  А вот вино, это мне кажется,  лишняя трата денег.
Но все равно, спасибо. Давай отметим твою первую зарплату. Надеюсь, что  память к  тебе вернется».-
В голосе Натальи, снова  послышалась грусть.  Мне показалось, что Наталье не хотелось бы, чтобы я вспомнил о прошлом. В таком случае, я бы вернулся к своей прежней жизни.
Наташа  переложила картошку в  красивую фарфоровую тарелку. Из ниши под подоконником кухни, она  извлекла баночку  рыбных консерв и два  яблока.
Мы с ней расположились за небольшим   столиков в комнате, напротив друг друга.  Я открыл ликер и разлил  тягучий напиток по обыкновенным, граненым стаканам.
Сделав пару глотков, Наташа закашлялась. Из глаз ее хлынули слезы.

«Извини, я совсем не пью. Если шампанского иногда, в Новый  Год. Но это вино очень крепкое, как мне кажется. И ужасно сладкое».
Посоветовав ей лучше закусывать, я допил свою порцию напитка. Ликер оказался действительно, достаточно крепким.  Мне удалось уговорить Наталью, выпить еще  немного.
Сам  я, обманутый приятным вкусом напитка, осилил более  половины бутылки..
Я смотрел на раскрасневшуюся, удивительно похорошевшую мою хозяйку и ловил себя на самых нескромных мыслях.
Неожиданно даже для себя,  я перегнувшись через стол,поцеловал Наташу в ее удивительно горячие, немного шершавые губы.
Помню ее взгляд полный изумления. А еще ее  руки,  обвившиеся вокруг моей шеи.

С того дня, жизнь моя  приобрела новый,  достаточно приятный оттенок.
Первое время  меня возбуждала и  притягивала к себе неопытность и стыдливость женщины, в  делах любви.
Но не прошло и года, как я начал понимать, что  наши отношения с Наташей, стали меня тяготить.
Я по прежнему, работал  под  покровительством  городского районного ОВД. И по прежнему, не имел своего, личного «я».
Я понимал, что находился во власти  милицейского начальства. И я, почти ненавидел их за то, что не имел возможности существовать без их покровительства.

И без участия и опеки Наташи, я бы  тоже  не смог обходиться.
На свою мизерную зарплату, я смог бы, едва сводить концы с концами, питаясь лишь в ведомственной столовой МВД.
Ни на что другое, моей зарплаты не хватило бы.
Я помнил о том, кто я такой, в данный момент. Нелегал без имени и прописки.
Осознание того, что я многим обязан  милиции и Наталье, заставляло меня чувствовать свое унижение и беспомощность  перед ними. И это в свою очередь,  не способствовало моей привязанности ни к товарищам, ни к
Наташе.
Но моя память прочно застряла на одном уровне.  Я до мелких подробностей, помнил все, что было связано с Натальей,  вплоть до момента нашей первой встречи.
Я помнил Настю. Ее лицо, ее голос. Я знал, что меня  с ней связывало настоящее глубокое чувство. Но когда и где это происходило, я никак не мог припомнить.

Шло время. Наталья все так же   заботилась обо мне.
Я был сыт, одет, обут.  Свою мизерную зарплату, я постоянно отдавал  Наташе.  Но я  отлично понимал, что  моих  денег не хватило бы и на половину  того, что она тратила на меня.
И это еще больше  напрягало мое самолюбие.  Я месяцами не мог заставить себя приласкать  Наталью. Спал я чаще всего, на своем прежнем месте. В кухне на раскладушке.
Мне кажется, что я ждал  возмущения женщины, ее скандала. В глубине души, мне хотелось, чтобы она выгнала меня. И я пошел бы жить в общежитие. Сам   я никак не осмеливался  объявить ей о том, что  хочу уйти.
По  той простой причине, что мне было стыдно перед женщиной, молча сносившей мое невнимание.
Наташа будто бы, не замечала моего  упрямого протеста и равнодушия к ее женским чарам.
 Она продолжала все так же заботиться обо мне. Я ни разу не увидел ее недовольного лица. Не услышал ни единого упрека .
Я уставал от собственного свинства.  И я снова  молча обнимал ее, мысленно прося прощения. И так продолжалось периодически в течении более двух лет
Но однажды, все резко изменилось.

Стояла ранняя весна 1960 года.  В тот памятный для меня  день,  с утра лил  теплый, не по сезону дождь, перемежающийся  грозами.
Отработав смену, я шел к дому Натальи, прикрываясь от шквального ветра ,  полой  промокшего,  грубошерстного кителя.
И вдруг, прямо передо мной, в верхушку  высокого тополя, поднимающегося выше трех этажных домов  квартала, ударила молния.
Невыносимо  громкий грохот разряда, мгновенно оглушил меня. Взрывная горячая волна, опрокинула меня на асфальт.
На некоторое время, я кажется потерял сознание. Очнулся от того, что кто-то больно хлестал меня по щекам.
Надо мною склонилась незнакомая, пожилая женщина.
«Мама»,  - пробормотал я , не слыша звука своего голоса.  Окончательно пришел в себя, я уже в больнице.
«Что случилось? Почему я здесь. Я же должен быть в Сочи. - заметалось в голове.
- Где я и где  Маля?»
И тут я вспомнил все. С того момента, как уснул в вагоне и до того, как  едва не стал жертвой грозового  разряда.
                (Я ПОМНЮ!)

 Первой мыслью после того, как я понял, что снова  здоров, было крикнуть на весь мир:
«Люди, я все вспомнил! Меня зовут Михаил Борисович Гурьев».
Но я промолчал.  Потому, что вспомнил до самых мельчайших  подробностей, абсолютно все. Свои непрекращающиеся, неудачные  попытки   «выбиться в люди».  Я вспомнил пережитый позор Товарищеского суда.
Вспомнил   незаслуженную ссылку  «за 101».
Я вспомнил отца и все то, что было с ним связано. Мы как будто бы, примирились с ним. Но неприятный осадок  в моем отношении к нему, все же, остался.
Я вспомнил двух женщин, которых  сумел полюбить. Киму и Настю. Но ни одна их них, не принесла мне счастья. И я им радости не принес.
Любовь, семья, дети… Все это было не для меня.  Я это  остро осознавал. Потому, что кроме всего прочего, я отлично вспомнил  свою, нездоровую тягу к бродяжничеству.
А вспомнив, понял, что тяга эта ничуть не уменьшилась. Но наоборот, стала еще сильнее.

Придя в себя, я особенно остро, осознал постоянную зависимость от  жизненных обстоятельств. А главное, - от настроения и амбиций тех, кто имел над тобой власть, закрепленную законом.
Я уже проходил невыносимо долгую, нудную «тягомотину», по восстановлению утраченных документов. И мне ничуть не хотелось вновь пережить  этот кошмар.

Я мечтал все вспомнить. Но вспомнив, испугался.

В данный отрезок времени, мне было не очень комфортно .
Но все же, обстановка в которой я жил, будучи   Михаилом «Непомнящим», казалась мне куда лучше  чем та, где я  являлся полноценным гражданином СССР.

При воспоминании о Мале, я сжал кулаки. Проклятая красотка обобрала меня до нитки, лишив не только приличной суммы денег. Она отняла у меня  возможность вновь повстречаться  с морем. Лишила документов и той жизни, в которую я уже начал втягиваться.

Пусть, меня не очень привлекала однообразная работа в  ремонтной мастерской. Но там не плохо платили.  Но главное, я бы со временем, мог выучиться на машиниста.
Благодаря    наглой девке,, мне предстояло  снова перестраивать свою жизнь .
Мне надо было многое обдумать. И решить что будет лучше для меня.
И я решил немого повременить с возвращением к  Гурьеву от «Непомнящих».   «Вспомнить» себя было никогда не поздно. Главное сейчас,  когда я все вспомнил, не выдать себя Наталье и всем тем, кто имел отношение к моей судьбе.

В больнице задерживать меня не стали. И   ближе к ночи, я как ни в чем не бывало, вернулся  к Наташе.
Я не собирался слишком долго задерживаться у нее. Но пока, ничего вразумительного мне в голову не приходило.
Я пока еще, не решил, как поступлю дальше. Что буду делать. И вернусь ли вообще, к своему настоящему имени.

С того дня, мне приходилось ежеминутно контролировать себя, чтобы окружающие не догадались, что я   все вспомнил.
Странное это было ощущение.   На работе, мне приходилось изворачиваясь, буквально играть роль  рядового  милицейского сотрудника Миши Непомняших.
Дома, у Наташи, я тоже жил чужой жизнью.

В последнее время, Наташа здорово изменилась внешне. И вовсе не в лучшую сторону.
Видимо, так неблагоприятно на   не очень молоденькую мою подругу, подействовала новая весна.
Губы ее распухли, словно ужаленные пчелой. На щеках, вместе с привычными, мелкими веснушками, проступили крупные, темные пятна.
Характер Наташи тоже немного изменился.
Она перестала пускать меня в свою постель. Но это, честно говоря, меня даже радовало.   Я собирался расстаться с ней. И ее некоторое отчуждение,  было бы мне только на руку.
Иногда я видел Наташу странно задумчивой, но не печальной. Наоборот, она  глядя куда-то мимо меня,  рассеянно  улыбалась. И в ее  карих  глазах, появлялось странное выражение беспричинной радости. И какого-то, детского удивления.

Женщина с каждым  днем,  нравилась мне все меньше. И мне приходилось заставлять себя, делать вид, что у нас почти семья. И что я, всем доволен.
 Я спокойно мог обмануть сотрудников ГОВД.
Но вот с Натальей в этом вопросе,  оказалось гораздо труднее.
Я все чаще стал ловить на себе ее настороженный, словно изучающий меня, взгляд.
И однажды она спросила:
«Миша, ты какой то странный в последние дни. Что ни будь, случилось? Или вспомнил о чем?»
 «Обыкновенный я.  И не вспомнил я ничего. Это ты странная  стала. Какая-то не такая, как прежде».- Хмуро  буркнул я.
Наташа рассмеялась. Ее  смех, показавшийся мне беспечно счастливым, почему-то разозлил меня.
«Чему ты смеешься, Наталья? По моему, у нас с тобой, ничего смешного нет. Я ничего не помню. Я человек без личности. Простой  мент без призвания и умения. Ты дворничиха. Чему тут радоваться?»

«Жизни радоваться, Мишенька.  Лично я ей радуюсь. По твоему, простой сотрудник милиции и дворник, не люди.
По мне, так любой  кто зарабатывает на жизнь собственным трудом,  достоин уважения.
 Спасибо тебе за радость, что подарил мне.
 – Наташа тяжеловато поднялась  со стула. Держась за спину, она несколько раз   прогнулась назад- вперед..-
-Немного спину прихватило.  Ничего, оклемаюсь.
-Она приблизилась ко мне вплотную. Положив руку мне на плечо, Наташа погасив улыбку, продолжала: -
-Миша, я же вижу, как ты маешься. Я получила от тебя, то чего хотела. Но ты тяготишься мной.  Если хочешь уйти, - уходи.  Держать не стану. Искать тебя, - тем более.
Но если хочешь остаться, то я тебя не гоню. Живи, сколько душе пожелается.
Только знаешь…. Я что-то, уставать стала. Ты уж пожалуйста, по утрам, сам себе  яичницу готовь.
Ужин к вечеру, я приготовлю. А вот рано вставать, тяжело становится. Весна Мишенька. Весна»!
Наталья снова рассмеялась, незнакомым, воркующим смехом. . 

Я слушал слова Наташи  вбирая в себя лишь то, что хотел услышать.
« Если хочешь уйти, - уходи.  Держать не стану. Искать тебя, - тем более».   Смысл  остальных ее слов  в тот раз,  просто не дошел до меня.
Потрепав меня по волосам, Наташа  ушла в комнату.

Я почувствовал облегчение и прилив  надежды на  мирное с ней расставание.
Конечно, больше всего, мне бы хотелось отправиться к морю. Но это было совершенно невозможно. У меня не было денег. А это неприятное препятствие, волновало меня куда сильнее, чем отсутствие документов.

Приближался день зарплаты. И я наконец, принял твердое решение уйти  по хорошему, заручившись согласием своего милицейского начальства.
Я бы смог,  попросту сбежать. Человеку с нарушенной психикой,  не помнящему своего имени, скорее всего, простилась бы  мой выходка.
Но все же. Наученный горьким опытом   прогулов в Строительном Управлении Казани, я не посмел оставить рабочее место  без  разрешения своего начальства.

Получив свое небольшое вознаграждение за работу, я  направился к следователю, по рекомендации которого,   имел работу.
Увидев меня  он воскликнул: - «Ну что,  Непомнящий, вспомнил что ни будь?»
Нацепив на лицо соответствующее выражение лица, я скорбно помотал головой.
«Извини, товарищ Михаил, но   пока мы никак не можем найти нашу неуловимую  дамочку. А тут еще, другие дела поджимают.   Задал ты мне мороку. И трудоустройство у тебя, липовое. Просто ума не приложу, что с тобой делать?»
«А вы отпустите меня.-
 Я протянул  следователю газету с объявлениями о наборе рабочих на строительство ж.д.  на Восток страны.  Эту газету я носил в кармане уже больше недели.-
-Тут вот, объявление о  наборе на  БАМ. Хочу туда поехать, пока вы   преступницу ищете. Мне подзаработать надо. Что тут я имею? Едва на дешевое питание хватает».
Неожиданно для меня, следователь легко согласился.  Мне показалось, что он даже обрадовался возможности   избавиться  от моего присутствия в ГОВД.
Ничего в том удивительного не было. Я действительно работал нелегально. И видимо,  маяча перед глазами начальства, невольно  напоминал им о том, что матёрая уголовница, все еще гуляет на воле.

Мое увольнение оформили  необычно быстро. Я получил  небольшое пособие на приобретение билета до  Тайшета.
Мне выдали временную справку   с указанием  имени. В графе «Фамилия.  Отчество», значились все те же данные, что были во временном милицейском удостоверении.
Кроме того, у меня имелась медицинская справка  с диагнозом: «избирательная амнезия».
Для того, видимо, чтобы надежнее избавиться от «мутного клиента»,  следователь раздобрился еще на одну справку для меня. Вернее  , - ходатайство.
В нем он  подтверждал  потерю мною памяти. И просил будущее мое начальство,  о трудоустройстве для меня.
Это был великодушный, даже  немного  противозаконный и отчаянный шаг со стороны милицейского начальства.
 «Везет же мне на следователей»,  -думал я, тепло прощаясь  со своим начальством.

Пока что, мне действительно очень  везло. Так, как не везло никогда раньше.
 Все шло так, как я задумал.
Если уж у меня не было возможности, попасть  на Черное море, то   я  мог хотя бы, навестить могилу моей незабвенной Кимы.

Кроме  памяти о Киме, меня тянуло  к  месту моей службы, что-то еще необъяснимое.  Казалось, будто бы я забыл там в Озерлаге, что -то такое, без чего не мог почувствовать себя  полноценным  гражданином.  Как бы то ни было, но в армии я чувствовал свою нужность и значимость, которой мне остро  не хватало на «гражданке».

 О Насте я старался не думать.  Воспоминания о ней, все еще тревожили мне сердце. Но не для меня родилась на свет эта девушка. И я прекрасно осознавал этот факт.
Скорее всего, Настенька нашла свое настоящее счастья,которого была достойна  . А что мог дать я  такой как она? Ничего хорошего.

Не заходя  к Наташе, я   быстренько приобрел билет на ближайший поезд  до  Тайшета.  В моем распоряжении оставалось несколько часов.
Наташи дома не было.  И я мысленно возблагодарил судьбу за тот «подарок». Торопливо переодевшись в   гражданскую одежду, я сунул  милицейский мундир в рюкзак. Туда же, сложил все остальные свои, не много численные пожитки.
К счастью, Мальвину или как ее там…, не заинтересовала тетрадь, подаренная мне моей учительницей. Я давно не делал записей в ней. Значит, будет чем заняться в дороге.
Поискав глазами, на чем бы написать Наташе прощальную записку, я с неохотой, вырвал  листок из своей тетради.
Смачивая слюной грифель химического карандаша, я торопливо  принялся писать.

«Наташа, прости, что не дождался. У меня поезд скоро. Спасибо тебе за твою любовь и неоценимую доброту. Но я уезжаю на БАМ. Так будет лучше для нас обоих. Я не смогу здесь на месте, заработать столько, чтобы рассчитаться с тобой за все, что ты для меня сделала.
Память ко мне не вернулась. Но мой начальник,  снабдил меня справкой, по которой смогу устроиться на  нормальную работу.
Прости меня, добрая моя Наташа.  Как устроюсь, напишу».
Я оставил записку на видном месте.  Захлопнув дверь, я выбежал из подъезда. Трусливо озираясь, я направился  в сторону, противоположную той, откуда могла появиться моя хозяйка.

В поезде мне досталось боковое, нижнее место. Это меня вполне устраивало.
Как давно я не ездил на поезде!
Едва  поезд вышел за пределы города, я прильнул к окну и забыл обо всех своих прошлых бедах и неурядицах. Я снова  находился в своей стихии.


                (ОТЕЦ)
Илья с силой, отшвырнул   от себя недочитанную тетрадь. Так, будто бы та внезапно, превратилась во что-то мерзкое и опасное.
Объемная  тяжелая  тетрадь, пролетев через всю комнату, шумно шлепнулась у входной двери.
«Мразь, сволочь, - простонал редактор . Что-то горячее щекотавшее его лицо, вынудило Илью провести рукой по щеке.  Все его лицо было мокрым от слез, которых он просто не замечал.
- Как только земля тебя носила столько лет,  мерзавец?" – хрипло крикнул он в  пустоту.
Но  лишь, тишина  опустившейся  на город, зимней ночи,  послужила ответом на  горестный выкрик мужчины.
Илья с трудом поднялся с постели, на которой лежа, читал рукопись бомжа.
Все его тело ломала непривычная боль. То ли, от долгого неудобного лежания, то ли  от  зашкаливающего всплеска негативных эмоций.
Ступая босыми ногами по холодному полу, Илья прошел на кухню. Он долго пил воду прямо из-под крана.

Часы показывали половину второго ночи. Но сна  не было .
Набрав из крана воды в  чайник, Илья  поставил его на включенную плиту.
Он присел к столу и впал в глубокую задумчивость. Злые слезы, все еще  текли по его лицу, скапливаясь на груди,  под тонкой сорочкой.

«Если бы не этот мерзавец, мама возможно, была бы жива. Сначала ей приходилось  работать  на нескольких работах, чтобы одеть  и прокормить  проклятого жеребца, моего, так называемого «отца».
А потом появился я. И она   стала заботиться уже обо мне. Моя милая мамочка. Как  трудно тебе приходилось со мной. Но ты ни разу   не показала своего недовольства. Ни разу не упрекнула меня в лени  и потребительском отношении к тебе. Ты тащила на себе, потомка  негодяя и предателя. А я … Я стыдился тебя, мама».-
-Илья упал грудью на стол и завыл, не в силах совладеть с  душевной болью, разрывающей его сердце.
На плите, свистя носиком, выкипал чайник. А Илья все сидел, тупо глядя в угол кухни, застывшим взглядом.
Наконец, он спохватившись, выключил плиту. Забыв о том, что собирался выпить  чаю, он вернулся в комнату и снова прилег на постель.
Он долго лежал без сна, думая свою тяжелую, безрадостную думу.

Илья не понимал, как мог, вроде бы не плохой Советский гражданин, стать  такой  циничной, равнодушной и безжалостной дрянью, каким стал   бомж «дядя Саша».

По меркам Советского законодательства, он не был преступником.
Этот Миша – Саша, безвольно плыл на поводу своих собственных желаний и интересов. При этом, не считаясь ни с кем.
Он равнодушно предал своих родителей и брата с сестрой, не задумываясь, что своим равнодушием,  ранит их  родственные чувства. Он трусливо бежал от  девушки, которая любила его. Но как же так? Ведь он сам ее любил.
Как мог он предать свою Настеньку.
Он так же трусливо и преступно сбежал от  женщины, что  самоотверженно выхаживала его.  Допустим, он не любил Наташу. Так зачем же он тогда,  залез в ее постель. Затем, чтобы время от времени, сбрасывать  дурь, бьющую в голову?
Просто потому, что она была женщиной? А как же ее чувства? Ведь он прекрасно понимал, что   разбивает ее сердце. И так же прекрасно понимал, что  от  таких «шуточек» у  этой женщины, может появиться ребенок. Его ребенок.
Зачем он пользовался ее благосклонностью и заботой? Зачем  со спокойной совестью, принимал ее знаки внимания, ничего не давая в ответ?
Ведь с самого начала, он не собирался оставаться с Наташей.

« И это мой отец?  Бездумный, эгоистичный тунеядец. -
- Илья снова поднялся с постели, чтобы утолить непроходящую жажду.-
- Он отнял у меня все. Возможность  вырасти в полной семье. Отцовскую любовь и мамино здоровье. Ведь она всю жизнь вынуждена была, надрываться на двух, а то и трех работах, чтобы   их  ребенок, ни в чем не знал нужды.
А еще, он отнял у меня возможность иметь  родных дядю с тетей. И    своих двоюродных сестер и братьев. Возможно, маленьких племянников. А ведь они где-то есть. Где-то живут, не ведая  что у них есть  племянник и брат.
Вполне возможно, что до сих пор, живы мои бабушка с дедушкой.-
Илья  громко скрипнул зубами и снова застонал.
Голова гудел так, будто где-то неподалеку,    однотонно  и глухо звучала  басовитая струна контрабаса.-

- Стоп! А ведь он действительно, мой отец. И я  кажется, перенял от него не самые лучшие качества».-
-Почувствовав как сильно дрожат его ноги, Илья  снова   упал в  кровать.  Кажется, откровения бомжа, здорово выбили его из сил. 
Илья вспомнил свои недавнишние мысли    по поводу   Риты. Так чем же он лучше   своего отца? Ведь он сам,   пустил на самотек   сложившуюся, не простую ситуацию в их отношениях с любимой девушкой.
Выходит, что права поговорка насчет яблоньки с  яблочком. Получается, что  сам Илья,   ничуть не лучше Гурьева.  Такая же трусливая сволочь, как и его  папашка. Вместо того, чтобы отыскать  Риточку, вымолить ее прощение, он собрался бежать на север.  Собрался подальше спрятаться от своих проблем.
И  тяга к  передвижению по земле матушке, тоже выходит, передалась ему от   отца.
От этих мыслей, Илье сделалось совсем плохо.


На следующий день,  после окончания  рабочего дня, Илья   решился на новый визит к родителям Риты.
На сей раз, ему повезло гораздо больше, чем при первом посещении квартиры Ельцовских. Дома оказался лишь младший брат Риты, десятиклассник Артем.
Паренек, очевидно, был  в курсе отношений сестры с Ильей.
Выслушав просьбу редактора, дать ему адрес проживания Маргариты,  он вручил Илье  обрывок листочка с нужным адресом. –«Только вы маме не говорите. И Ритке тоже.Она не велела…
Ритка живет по этому адресу у  папиной сестры.  Работает  в какой-то  газете.  Сессии сдает заочно. Она  маме одно письмо только прислала и все. Я больше не знаю о ней ничего…»


С трудом дождавшись ближайших выходных, Илья   с раннего утра отправился в путь. Добираться от  районного  городка до  областного центра, оказалось более трех часов на электричке.
Стоял   морозный сибирский март. Но первый месяц весны, ничуть не отличался от   февраля. И лишь   увеличившиеся, световые дни и  солнечная погода, напоминали о  наступающей, настоящей весне.
Илья плохо знал областной город. За два года работы в  редакции , ему пришлось побывать в Новосибирске всего лишь несколько раз.
Чтобы не тратить драгоценного времени на  пересадки в общественном транспорте, Илья  взял такси.
Илья долго звонил в дверь квартиры, где согласно     указанному в листочке адресу, должна была проживать его Рита.
Илья спустился во двор. До вечера было еще далеко. Где в это время, могла находиться Рита, он не знал.
Илья знал, что Рита учится заочно.  А где ее искать среди дня, он не предполагал. В Новосибирске издавалось не мало газет. Чтобы объехать все редакции расположенные в  разных районах города, ему бы понадобился не один день.

Чтобы скоротать день до вечера, Илья отправился побродить по городу. Завернув в  первое попавшееся кафе, он   заказал легкий обед.  Сидя за столиком в полупустом зале, он стал обдумывать  слова, что скажет при встрече своей принципиальной  подруге.
Илья внутренне готов был к  не ласковой встрече со стороны Риты. Но на сей раз, он готов был вынести  ее капризы до конца. Он прекрасно понимал, что виноват перед девушкой. Не стоило ему настаивать на их отъезде из города.
Рита в отличие от него, оказалась  слишком принципиальной в своем решении,  посвятить свою жизнь родному городу и  любимому делу.
Он несомненно  любил, Риточку. Иначе, не болела бы  душа долгими, зимними вечерами, не замирало бы сердце, когда память рисовала перед ним, образ его девушки.

Дневник  бомжа,  перевернувший все его представление о плохом и хорошем в жизни, еще сильнее заставил Илью,  тосковать по своей любимой.
Он ни в коем случае, не хотел бы повторить судьбу своего отца.
Тот умер в  одиночестве,  в самом расцвете сил. Без семьи, без друзей, без родных,  без  жилья. У Саши- Миши не было даже настоящего имени. И даже собственную личность, он сумел потерять.
Забывший всех, кого любил и  сам забытый ими, он  бесцельно болтался на волнах жизни, как покинутый людьми , терпящий бедствие, кораблик.
Илья твердо решил, что если ему удастся примириться с Ритой, то он поступит так, как  пожелает она. А дальше, будет видно.
Главное, это помириться сейчас.
Через пару часов, Илья снова вернулся к дому, где жила Рита.
Не очень надеясь на удачу, он снова позвонил в дверь.
Услышав как щелкнул замок, Илья с зачастившим сердцем замер, ожидая когда откроется дверь.
На пороге появилась незнакомая женщина .
С удивлением окинув глазами Илью, она спросила кто он и что ему надо.
«Простите,  Рита Ельцовская у вас живет?» -  Илья умоляюще посмотрел на незнакомку. Больше всего он боялся услышать что ошибся адресом.   
«А вы кто ей? Зачем вам моя племянница? – более приветливо откликнулась   тетка Маргариты.

«Меня зовут Илья. Я работал с Ритой в одной редакции. Мне  она очень нужна..
«Ах, Илья! Понятно. Явился наконец, голубчик. Ну что ж, заходи. Рита к шести подойдет».
Женщина, представившаяся  Катериной Дмитриевной, провела Илью в кухню.
«Долгонько же ты Илья, раздумывал. Риточке рожать скоро. А папашка где-то болтается. Девочка вся измучилась. Мать у нее  дюже  правильная.  Риточка ей так и не осмелилась про ребенка открыться». - Катерина Дмитриевна,  непринужденно  выкладывала Илье потрясающие новости, не догадываясь о том, что едва не убила его наповал, такими новостями. Она, стоя  к нему спиной, чистила в раковине картошку. И не  могла видеть  его ошарашенного лица.

«Рите, рожать! Не понял!» – просипел он,  осевшим от изумления голосом.
Катарина подняла голову от раковины и  посмотрела на Илью.
«Ох ты ж…, матушки вы мои. Ритуля же говорила, что  ты не догадываешься.. Ах, ты ж беда. Вот уж дура- то,  болтливая. Я и забыла о том..   Ох попадет мне от Ритки…
Да ладно, чего уж тут. Ритка у нас, вся в мамку свою. Гордая… Только боюсь, вылезет боком ей, гордость та.
Ты парень, всерьез до нее, или как? .
- Видя, что Илья  замешкался с ответом, Катерина нахмурилась. Отвернув от Ильи  осуждающий взгляд, резко добавила.
-Ты давай-ка так, парень. Если  испугался новости, то иди  на все четыре, пока Риточка не вернулась. А я скрою от нее, что ты был тут».

«Вы о чем? Рита беременна. От меня? Ох, что я говорю. От кого же еще. Конечно от меня. Только я ведь не знал. Никуда я не пойду. А если уйдем, то только вместе с Ритулей».

Илья  вдруг почувствовал, как  к глазам его, подступают   совсем уж неуместные слезы.
«Надо же,  -  подумал он.  – Как в кино.  У бати ребенок без отца. И я, чуть   было, такую же подлость  не совершил. Но уж, нет.
Мой сын не будет расти безотцовщиной. К чертям собачьим все севера с их заработком. Проживем с Риточкой и без них».

Катерина Дмитриевна накормила Илью   пирожками с капустой и отправила в комнату,   посмотреть телевизор, до прихода Риты из редакции.
Но не до  телевизора ему было. Илья весь извелся, ожидая  свою любимую девушку. Он пытался представить себя в роли маленького мальчика. Но почему-то не получалось.
В этот час, он почувствовал что-то, похожее на благодарность  отцу. Это он своими откровениями, заставил Илью пересмотреть свое отношение к любимой девушке.

 Дверной звонок заставил Илью сорваться с дивана и    поспешить в прихожую.
Катерина уже открывала дверь племяннице. Она заговорчески подмигнула Илье и  отступила в глубь комнаты.
При тусклом свете мало мощной лампочки, Илья не сразу рассмотрел возникшую перед ним Риту.
«Ты!? Откуда? – Рита смотрела в его лицо и словно не верила, что перед ее глазами стоит тот, кого она  и хотела, и не хотела видеть.
Лицо ее было бледным с  темными  тенями  под глазами.
И  от  вида этих теней, у Ильи сжалось сердце.
«Риточка, почему ты так со мной поступила? Ты не имела права скрывать от меня…
 -Илья опустил глаза на ее  заметно выпирающий под легким пальто, живот.
-   Я отец, имею право знать..»

Рита немного придя в себя, вновь ощетинилась, как рассерженная кошка.
- Ты кажется, на север собрался? Вот и кати. А меня в покое оставь. Без тебя обойдусь. "..
Она попыталась добавить еще что то колкое, но Илья, шагнув вперед, сломил ее слабое сопротивление. Перехватив ее руки, он  осторожно прижал Риту к себе.
-«Не получится , милая моя. Я отец. И никогда, мой ребенок не будет называться безотцовщиной..»
Рита притихла под его руками. Подняв к нему  бледное личико, она   долго смотрела ему в глаза пытливым, изучающим взглядом.
И вдруг, из глаз ее хлынул целый водопад,  долго сдерживаемых слез.
«И  со мной останешься? И  на север не побежишь?» -  по детски шмыгая носом,   тихо спросила она.
«Вот  глупенькая. Куда ж я от вас побегу? Мы завтра же ко мне поедем. И распишемся сразу же. Мой сын должен появиться в полной семье».
«Почему сын? - всхлипнула Рита. – А если дочь?
«Точно – рассмеялся Илья.   -Я даже не подумал о такой возможности.  Дочь – еще лучше!»

Игорь никак не ожидал, что принципиальная, взрывная Риточка, так легко сможет пойти на примирение. Он не подозревал, что она  не мало корила себя в собственной несдержанности и не желании принимать хотя бы частично, мнение своего любимого парня.   

Тем более, в глубине души, слишком «правильное» воспитание  родителей, посеяли в душе девушки страх перед будущим . Не смотря на гордость, Рита боялась  славы матери одиночки.
Но ехать  домой с Ильей, она пока что, отказалась. До начала декретного предродового отпуска, оставалось совсем не много времени.
Рита  уже несколько месяцев, работала в небольшой,  информационной газете города.   Терять не только деньги, но и стаж, рассудительная девушка, посчитала не целесообразным.
Провожая Илью рано утром следующего дня, она посоветовала ему,  приехать за ней, через пару недель.
Окрыленный Илюша,   сел в электричку. А его любимая, придерживая животик,  отправилась в редакцию своей газеты.

 Как ни странно, но желание, как можно скорее бежать из районного городка, пропало.
Илья достаточно долго мучился сомнениями. Но они закончились в пользу будущей семьи, ребенка и любимой женщины.
И этому, не мало посодействовал дневник бомжа, его родного отца.
Илья на его примере, понял, как страшно быть отвергнутым всем цивилизованным обществом. И никакие пути дороги, никакие блуждания по просторам  страны, никогда не заменят человеку семьи и родного пристанища.
«Ну что же, папаша, спасибо тебе за науку. Дурной пример, тоже пример. И хорошо, что я вовремя понял, что  нельзя все родительские примеры, брать за основу».

Приехав домой, Илья с необыкновенной энергией, взялся на редакторскую работу.
Давно он уже с таким видимым удовольствием, не писал  обыкновенных  статей о простых, насущных проблемах города и его обитателей.
Тетрадь с записями бомжа папаши, о  его  незавидных похождениях, приведшими его  к паразитическому образу жизни, осталась пылиться   в ящике стола.
У Ильи полностью пропал интерес к дальнейшему чтению тетради Миши. По крайней мере, в ближайшее время, он не желал вновь окунуться в  тайны отцовских похождений.
Илье отчего-то ,  было неприятно. Он не хотел погружаться в  дальнейшие   неурядицы "дяди Саши",  ставшие причиной его превращения в  презренного бомжа.
Он все еще, не до конца, избавился от невольного уважения, что испытывал  к нему, при жизни.
Пряча  тетрадь дальше от глаз, Илья как будто,  хотел сохранить в себе  слабые остатки уважение к неожиданно приобретенному папаше.


В последний год, все  мысли  Ильи, были заняты желанием поскорее покинуть скромный , ни чем не примечательный районный городок.

Но любовь к Рите, пересилила в нем тягу к бродяжничеству. И Илья  искренне радовался этому. Видимо отцовские гены, не так прочно засели в нем, как гены дяди, укрепились в Мише Гурьевом.

К концу марта, Илья получил от Риты долгожданную весточку в виде телеграфного сообщение. Всего несколько слов, побудивших его вновь, отправиться в Новосибирск.
«Я свободна. Приезжай».
Когда они вдвоем, сидели рядышком  в полупустом вагоне электрички, Илья с гордостью посматривал на попутчиков. В душе, он кажется, даже сожалел, что так мало людей может видеть его беременную красавицу Риточку. Его будущую жену.

Минуя дом родителей Риты, он привел ее в свою небольшую «однушку»,  добросовестно отмытую к приезду своей новой хозяйки.
Весь вечер, Илья трогательно ухаживал за своей беременной подругой. Он словно примерял к себе, роль будущего супруга. И эта роль, ему определенно нравилась.
Рита похоже, с удовольствием  наслаждалась его вниманием. Илья недоумевал. Риточка очень сильно изменилась. И не столько внешне, как внутренне. Она ни разу не упрекнула его ни в чем. Не напомнила о своих прошлых обидах.
С личика девушки не сходила счастливая , даже покорная улыбка. И  непривычного к ее покорности Илью,  эта улыбка Риточки, побуждала  сделать все для того, чтобы оправдать  доверие  любимой девушки.


А на следующее утро, когда еще молодые люди спали, в дверь квартиры настойчиво постучали.
Илья   быстро поднялся  с постели. Риточка сонно  потянулась  за ним все еще находясь во власти  Морфея.
«Спи, солнышко. Я разберусь, кому там не терпится…»
   Стояло ранее утро воскресного дня. На часах не было еще семи утра. И Илья  рассердился на неведомого раннего визитера, нарушившего их с Риточкой, уединение.

Не спрашивая, кто там на лестнице, Илья  распахнул входную дверь. Кого угодно ожидал увидеть он перед собой, но только не мать Риты.
Серафима Львовна, одетая в безупречно строгое, черное пальто, стояла перед ним, глядя на Илью пронзительным взглядом.

«Это правда, Илья Михайлович? Моя беспутная дочь у вас?»
Илья разозлился . Теперь уже, всерьез. Ему невыносимо жаль стало Риточку. Он не понимал, как может  нормальная, уважаемая в обществе женщина,  обозвать «беспутной», свою родную дочь.  А главное, за что?

«Серафима Львовна,  Риточка моя будущая жена. И она носит моего ребенка. Вы не имеете права оскорблять ее"..

«Даже так? – женщина решительно отодвинула в сторону хозяина квартиры. Она шумно ворвалась в прихожую. Не снимая ни обуви, ни верхней одежды,
О приезде дочери в город, ей еще вечером, сообщила "доброжелательная" коллега по работе.
Пряча злорадство  за приветливостью, коллега  поздравила  Серафиму Львовну с будущим внуком.
Оглушенная неожиданной новостью, мать  Риты   почти не сомкнула глаз. Она весь вечер ожидала дочь , готовя заранее обличительную речь.
Серафима Львовна была уверена, что Рита, нагулявшая  в Новосибирске ребенка, приехала домой, чтобы решить с матерью вопрос о том, как избежать заслуженного "позора".   Не дождавшись, она сбегала  к дому, где ее дочь снимала комнату до отъезда в Новосибирск.
И только убедившись, что Риты там нет, Серафима Львовна поняла, что дочь ее,  у Ильи.
И почему-то, это обстоятельство, разозлило ее, едва ли не сильнее, чем "позор"  непутевой дочки.

 Серафима Львовна размашисто прошла в комнату.
Рита сонно щурясь на вспыхнувшую под потолком лампочку,  тяжело села в постели.
«Срамница, дрянь.  Позор какой! – прошипела сквозь зубы  старшая Ельцовская. -
- Вот уж не думала, что в нашей семье, могут вырасти такие аморальные гадины.

Она сделала  резкий выпад  в сторону  дочери, будто хотела кинуться на сжавшуюся в комочек, беззащитную девушку.

Илья чуть не взвыл от возмущения, увидев, как Рита испуганно прикрыла руками  выпирающий живот. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Илья схватил  «тещу» за плечи, удерживая ее на месте.
.
«Серафима Львовна. Ваша дочь давно совершеннолетняя. И она сама вправе решать свою судьбу. Извините. Но я никому не позволю оскорблять  свою жену.  Покиньте наше жилье. Риточка  отныне под моей защитой. И я несу за нее полную ответственность.. Если Риточка  решит позвать вас на свадьбу, я не стану возражать. А пока, покиньте мою квартиру».

«О какой свадьбе вы мне тут  толкуете? Дочь слишком молода для свадьбы.  Она еще недостаточно крепко встала на ноги.Прежде чем  заводить семью, тем более- ребенка, ей необходимо заиметь  определенную специальность. И не дурно бы, научиться ответственности перед будущим  поколением.
Легко же вы  на ребенка решились. Вы же, два безответственных типа.

 Я  звонила в редакцию. Юрий Николаевич, дал мне  вашу исчерпывающую характеристику. Вы абсолютно  никчемный человек, все еще, младший редактор. Если моя дочь,   выйдет замуж, то только за ответственного  человека. За того, кто занимает в жизни, твердую принципиальную позицию».-

. Серафима Львовна, захлебнувшись собственным гневом,  присела на край  стоящего у окна кресла.

Илья топтался рядом с женщиной. Он с недоумением смотрел на нее и думал о том, что его Риточка, очевидно, совсем не знает свою мать.
Не раз в разговорах с ним, Рита  характеризовала Серафиму Львовну, как излишне  принципиальную, но справедливую даму.
Но Илья видел перед собой, самую обыкновенную ханжу.  Мать Риточки, похоже, больше всего беспокоила собственная  репутация среди таких же  «общественных» дам. А все ее слова, относительно ответственности людей перед обществом, служили лишь завесой ее ханжеству и страху перед сплетнями..
При этом, судьба дочери, меньше всего волновала амбициозную даму.
Илья перевел взгляд на Риту, сидящую в постели.  Сердце мужчины болезненно сжалось. Риточка сидела, сиротливо втянув  голову в плечи. Она испуганно и виновато смотрела на мать. Из ее огромных несчастных глаз, катились крупные слезы.

Скрипнув зубами, Илья еще решительнее,  принялся выпроваживать незваную гостью.
«Серафима Львовна,  вы не жалеете свою дочь. А Риточке нельзя волноваться. Прошу вас, уйдите. Не вынуждайте меня  вам нагрубить» -

«Я уйду отсюда, только вместе со своей дочерью.  Я, прежде всего, ее мать.  И я не допущу, чтобы  моя дочь, опозорила свою семью.   И только мне предстоит решать, каким образом   скрыть ее позор от людских глаз»…-
- убийственно спокойно, парировала женщина попытки Ильи   выставить ее из квартиры.

Илья не  успел возмутиться, как Рита наконец-то, подала голос:.
«Мой ребенок, не позор, мама. У него есть отец..И я не школьница, чтобы мною понукали».

«Спасибо, любимая, – с радостью в голосе откликнулся Илья. И обращаясь к матери Риты, твердо добавил. -
- Серафима Львовна, пожалуйте на выход. Моей жене нужен полноценный отдых».

Елецкой старшей, ничего не оставалось делать, как   уйти.
Но  уже, стоя в открытой двери, она пытаясь сохранить  остатки дутого величия,  высокомерно  изрекла:
«Ты сама выбрала себе участь  недоучки и  объекта для насмешек. Мы с отцом, с детства учили своих детей, высоким моральным принципам. А ты попрала ногами все  устои и приличия, свойственные настоящей комсомолки.
Ты похотливая дрянь. Жду   неделю. Не опомнишься, не явишься домой, пеняй на себя. Нет у меня больше дочери!»

Гордо вскинув подбородок, женщина наконец  удалилась.
А Илья заперев входную дверь, бросился к рыдающей девушке.
«Риточка, родная, успокойся. Я все сделаю для того, чтобы ты никогда и ни в чем, не узнала  беды. Я возьму дополнительную нагрузку. Буду работать за двоих. Вы с ребенком, ни в чем не будете нуждаться..  Кристину хотят убирать. Она не справляется со своими обязанностями. Завтра же пойду к Главному, попрошу отдать мне ее участок работы.-

-Илья осторожно  вытирал слезы  со щек Риты , продолжая  успокаивать любимую девушку. Постепенно успокоившись, Рита откинулась на подушку. Она вскоре снова уснула, все еще, обиженно всхлипывая во сне.
А Илья  долго  сидел рядом, с умилением  и нежностью, прислушиваясь к ее дыханию.
Он снова и снова, мысленно благодарил судьбу за то, что она позволила ему вовремя опомниться. И  без сожаления выкинуть из души все то, что могло бы разрушить его настоящее счастье, рядом с этой вот  милой девушкой.

Вдруг, под его ладонью, лежащей на животе Риточки, что-то ощутимо  толкнулось.
«Это же мой Бориска. Или Анютка – Илья с удивлением  почувствовал что-то,  невыносимо жгучее, прихлынувшее к глазам.
Он не понимал, почему именно эти имена  пришли ему в голову. И лишь через несколько  мгновений, он вспомнил, что так звали его неведомых дедушку с бабушкой. Гурьевых Анну с Борисом.
«А вдруг, они живы!  Вдруг  тот, что возможно, живет на небе, подарит мне  счастье заиметь настоящую, кровную родню?»

Живое чудо, пока еще скрытое от глаз отца, тонкой оболочкой материнского тела, притихло под его ладонью.
«Спи, мой родной. А мне надо мамочке нашей, завтрак приготовить». - Илья,

 тихо ступая на кончиках пальцев ног, отправился на кухню.


                (АНЮТА).

Илью без остатка, захватила его новая жизнь рядом с любимой девушкой. Он иногда сам удивлялся тому, как легко и как охотно, он отдался новому для себя ощущению.
Вставать раньше беременной своей подруги, чтобы приготовить ей завтрак,   доставляло ему удовольствие.
Он помогал ей мыться в ванной. А потом, завернув в полотенце, нес ее в постель. Вечерами, Илья  обязательно шел с Риточкой прогуляться  по тропинкам весеннего парка.
В выходные дни, он читал ей какую ни будь книгу, лежа рядом с ней   в неразобранной постели.
Рита пробовала спорить с Ильей, пытаясь отвоевать для себя, хотя бы  уборку в квартире. Но и здесь Илья старался взять на себя бОльшую часть работы.
Рита притворно сердилась повторяя , что беременность, это не болезнь.  Но Илья не уступал  девушке.
«Гуляй чаще, милая. Дыши свежим воздухом. Мне нужна здоровая жена и здоровые дети. Надеюсь, у нас с тобой будет их не менее трех.  Я у матери  один рос. А мне всегда хотелось иметь сестренку с братом. Кроме того, я понял, что один ребенок в семье, бывает не очень внимательным к своим   близким».


Тетрадь с записями «дяди Саши», Илья предусмотрительно  спрятал дальше  от  глаз.  Он пока, не хотел открывать  Рите тайну своего рождения.  Илья не боялся негативной реакции Риточки на его не завидную родословную.
Он не плохо изучил свою любимую. И отлично понимал, что  девушку не оттолкнет и не насторожит его происхождение.
Илья просто оберегал будущую мать от излишнего волнения.
Рассказать Рите всю правду о себе, он намеревался после рождения ребенка.
А пока что, он наслаждался ролью будущего отца и мужа.

Своим поведением, Илья как бы, неосознанно старался  загладить вину перед своей матерью.  Он поздно, но понял, как дорога она ему. И как сильно он виноват перед ней за свое былое равнодушие к маме, простой дворничихе.
Он часто со стыдом, вспоминал как злился он на нее и как стыдился родной матери.

Заявление на регистрацию брака, они еще не подавали, хотя Илья настаивал на этом. Но Риточка хотела быть красивой на своей свадьбе.
И Илья неохотно, но согласился узаконить  отношения с девушкой, после рождения их ребенка.
А пока они жили,  привыкая  друг к другу и к своему статусу женатой пары..

Серафима Львовна больше ни разу не побеспокоила молодую пару.  Отец Риты так же, не торопился навестить дочь с будущим зятем.  Возможно, не будь он таким безвольным  перед собственной супругой, он нашел бы время, пообщаться с дочерью. Но он откровенно побаивался   жену.
И только брат Риты, частенько забегал, чтобы хоть немного пообщаться с сестрой.
Чаще всего, Артем приходил в квартиру Ильи  после школы. К приходу матери с работы,  паренек старался быть дома.
Серафима Львовна категорически запрещала сыну, видеться с Ритой.

Встречаясь, брат с сестрой  по обоюдному, молчаливому согласию, говорили о чем угодно, но не о родителях.
И только однажды, Артем пожаловался Рите на  то, что родители настаивают на том, чтобы в этом году, после окончания десяти летки, он поступил  в Высшую Партийную Школу.

«Тема, а ты сам  чего хочешь? – поинтересовалась Рита. Услышав от брата, что тот мечтает в будущем, строить самолеты, Рита уверенно воскликнула:-
-Братик, ты же на «золото» тянешь.Пусть даже,  с серебряной медалью школу закончишь.   Ты способен поступить в любой институт. Задумал пойти в Авиастроительный, иди туда.  Никогда не иди против своей мечты. Иначе, всю жизнь клясть себя будешь.
На руководящей, партийной должности должен быть тот, кто всей душой этого желает. Но не по маминому хотению. Не предавай своей мечты, брат. Это твоя жизнь, а не мамина.И  только ты волен ею распоряжаться».

После ухода Артема, Рита не на долго «уходила» в грусть. Но стоило появиться с работы Ильи, она забывала все свои печали.
С каждым днем, девушка все сильнее привязывалась к своему любимому.
Перенесенная с ним разлука и его нынешнее отношение к ней, сделали Риточку гораздо мягче и уступчивее.

Рита  по немного освобождалась  от  плодов  родительского воспитания. Собственная семья  стала ей куда интереснее и дороже, чем те  общественные ценности,  что с пеленок внушала ей Серафима Львовна.
Она осталась  такой же доброй и прямолинейной, какой была раньше.
Но девушка научилась слушать и уважать  не только себя, но и  мнения Ильи и  других людей.

Как-то Илья заговорил о том, что у него, кажется, есть близкие  родственники, которых он собирается отыскать.
Случись такое годом раньше, Рита бы возмутилась его легкомыслию. Она бы обязательно, посоветовала ему подумать, прежде  чем  ехать куда-то в неизвестность, на поиски мифических родственников.
Но сейчас, она горячо поддержала будущего мужа. И даже пообещала ему отправиться вместе с ним, на поиски  возможных близких людей.
«Пусть  ребенок наш  окрепнет и чуточку подрастет.  Хотя бы, до полугода. И мы вместе с тобой, поедем на твою родину», - ласково проворковала девушка доверчиво прижавшись к  Илье.

Родовые схватки у Риты, начались за неделю до определенного доктором срока.
Неопытная в подобных делах, Рита  не сразу поняла, что с ней происходит.
Последний месяц, Илья спал отдельно от  жены, чтобы случайно не потревожить ее во сне.
В разгар ночи, Рита проснулась от тянущих болей в животе. Казалось что внутри нее, кто-то  медленно раздувает тлеющие угольки.
Вначале Рита решила, что случайно отравилась не свежим сыром, что вечером принес ей Игорь.
Продуктов в магазинах, становилось все меньше. И ее будущий муж, перешагнув былые принципы, завел дружбу с  директором Масло завода.
Посвятив того в свои семейные тайны, он стал приносить для  беременной подруги, некоторые молочно кислые продукты. Рита  понимала, что продукты эти, добыты не вполне законным путем.

Но и она, сумела пересилить  свои принципы, не пользоваться «блатом», ни при каких обстоятельствах.  Беременной девушке, элементарно хотелось кушать.
И кушать хорошо и разнообразно.   Правильно  развивающийся ребенок, не желал вникать в проблемы своей мамы. Он   забирал  из её  организма, самое нужное для того, чтобы родиться здоровеньким.

С вечера Рита с удовольствием и некоторой жадностью, съела на ужин, приличный кусок сыра, запив его сладким «снежком».
Проснувшись от боли, она наивно решила, что  болит ее возмущенный кишечник.

Рита долго лежала, сдерживая рвущиеся наружу стоны.
Затем,  тихонько пробравшись в туалет, она убедилась, что с ее пищеварением кажется, все нормально.
Рита вернулась в постель. Илья безмятежно спал на  узком диванчике, в метре от  ее кровати.
Свернувшись клубочком, Рита постаралась  если не уснуть, то хотя бы, отвлечься от  боли, что то нарастала, то снова угасала в ее чреве.
Вдруг что-то горячее хлынуло из нее, обильно смачивая постель. Вскрикнув от неожиданности и страха, Рита вскочила на ноги. И тут же скорчилась от нового приступа боли.
Илья зашевелился  на своем неудобном диванчике.
Открыв глаза, он сонно посмотрел на Риту. В не ярком свете ночника, ее несчастное лицо, показалось ему непривычно бледным.

«Что случилось, милая?» окончательно проснувшись,  встревожено спросил он.
«Илюша,  из меня что -то течет.  Сильно. И живот болит. Тоже сильно».
 - всхлипнула Рита.
Сорвавшись с постели, Илья бестолково заметался по квартире.
«Так рано же еще, Риточка. Может  это что то другое».
Но Рита уже понимала, что «это»  как раз то, чего она  ждала. С нетерпением и страхом.
Не смотря на боль и ужас неизвестного, она  сумела взять себя в руки. Чего нельзя было сказать о будущем папе.
«Успокойся Илья. Ты меня пугаешь сильнее, чем роды
Позвони в Скорую. И помоги мне одеться» - внезапно окрепший голос Риточки, привел Илью в чувство.
Спустя пол часа, они  уже сидели в салоне старой «таблетки».
Так образно называли  машину  Скорой Помощи,   жители городка.
Риточку увели вглубь длинного, больничного коридора. А перепуганный до онемения Илья, остался сидеть в санпропускнике , напряженно глядя ей вслед.

Вошедшая  в комнатку санитарка, попробовала выпроводить мужчину во двор.
«Ступай домой, папаша.  Бабы не кошки, скоро не родят. А твоя похоже, за первым к нам пожаловала?
- насмешливо справилась пожилая женщина.
 Увидев  согласный кивок «папаши», женщина добавила с сочувствием.
«Первородки  мучатся,  бывает  сутками. Не все, но часто. Если повезет, твоя к вечеру управиться. А сейчас ступай себе. Нечего тебе тут  торчать. Время пяти утра  нет. Мне надо   дверь запереть».
Илья  попробовал уговорить женщину, позволить ему остаться.  Но санитарка, решительно выставила его за дверь
.
Вернувшись домой, Илья  попробовал уснуть. Проворочавшись в постели  некоторое время, он поднялся.
В это утро он не пошел на работу. Позвонив по домашнему телефону в редакцию, он заручился согласием Главного на суточный отгул.
Весь день до позднего вечера, Илья провел во дворе городского Роддома.
Каждые пол часа, он входил в санпропускник, чтобы позвонить  по внутреннему телефону в Ординаторскую больницы.
Закончилось это тем, что  на другом конце трубки, одна из сотрудниц  не сдержавшись, накричала на Илью.
Она посоветовала ему  уйти домой. И до завтрашнего утра, напрасно не тревожить  сотрудников Роддома.
Но Илья не сразу воспользовался советом раздраженной акушерки.
Он больше не отваживался звонить. Но до самой темноты, Илья  пробыл во дворе Роддома. Он беспокойно шагал от одного крыла здания к другому, нетерпеливо поглядывая на окна больницы.
Ближе к ночи, во двор вышла вчерашняя санитарка. Увидев Илью,  сочувственно предложила ему идти спать.
«Все обойдется, парень. Мышцы у твоей жены, крепкие. Помучится в схватках. Не без того. Но здоровенького родит. Это точно.  Завтра к утру,    родит. Никуда не денется».

Не смотря на сильнейшее волнение и страх, Илья быстро уснул. Ему снилась   маленькая кучерявая девчушка. Она смотрела на него большими, карими глазками и весело смеялась.
Очнувшись от сна, Илья взглянул на часы.
Стрелки показывали половину шестого.
С трудом дождавшись восьми часов  утра, Илья бегом помчался к Роддому. О работе, он даже не вспомнил.
Ворвавшись в санпропускник, Илья позвонил по внутренней связи .
Услышав женский голос,  хрипло,  забыв поздороваться, пролепетал:
«  Моя жена, Ельцовская  Рита родила?»

«Успокойтесь,  папаша. Все хорошо у вашей супруги. Дочка у вас. Три пятьсот.  Здоровенькая. И жена ваша в порядке. Идите, отдыхайте. К  вечеру можете принести ей что нибудь молочное. Если  сумеете найти шоколад, было бы хорошо. Ничего острого,копченого, соленого, мамочке нельзя».

Илья шел в редакцию, не видя  весенних луж после, только что, прошедшего майского ливня.  На его лице, блуждала немного глуповатая, счастливая улыбка.
«Дочка, кудряшечка моя. Анюточка», - Илья громко рассмеялся, вытирая счастливые слезы.
В редакции его обступили сотрудники. Они уже знали о радости своего коллеги.
Кто то из них, с утра позвонил в Роддом. Илья  отвечал на поздравления, смеялся вместе с коллегами и думал о том, что  сейчас же, отправится к директору Масло завода.
Вечером после работы, он передал для Риты набор продуктов, что удалось «достать».  Вернувшись домой, он вспомнил, что надо бы, позвонить родителям Риточки, чтобы сообщить им  радостную весть.
Илья был уверен, что рождение ребенка  станет тем поворотным событием, что заставит Серафиму Львовну, пересмотреть свое отношение к ним обоим.
Илья набрал номер  телефона  будущей тещи.

Женщина сразу же откликнулась, как будто заранее ждала звонка.
Забыв о всех обидах, Илья бодро сообщил ей  что она стала бабушкой.
«Риточка родила дочку»
Целую минуту  мать его девушки, молчала.
«Поздравляю!- В ее  голосе Илья уловил откровенную насмешку.
– Род неудачников пополнился.  Чему радуетесь, товарищ младший редактор?  Вы с моей дочерью, еще не доросли до статуса нормальных родителей. Вы оба морально неустойчивые люди.
 Но я, как ответственная бабушка,  смогу частично,  взять на себя воспитание  внучки.
 К своему стыду,  мои  дочери оказались не подготовленными к нормальной   жизни в обществе.  Надеюсь, что хотя бы, сын не подведет».

Илья с недоумением посмотрел на умолкнувшую трубку в его руках
«А ведь она не в себе. У моей тещеньки, явно психическое расстройство»
Илья бросил трубку на рычаг и постарался забыть о неприятном инциденте. Впереди их с Риточкой и  Анюткой, ждала прекрасная жизнь.
По крайней мере, Илья всерьез, надеялся на это.


                (Теща)
Встречать Риту из Роддома, Илья пришел  не один. Рядом с ним стояла соседка по этажу , где он проживал. Пожилая женщина,искренне радовалась тому, что ее холостой сосед «взялся за ум».
Войдя в санпропускник, Илья увидел находящуюся там, Серафиму Львовну. Рядом с ней робко топтался отец Риты. Опустив голову, мужчина тихонько вздыхал.

Сдержанно кивнув головой  потенциальным родственникам,, Илья  позвонил по внутренней связи на  акушерский пост.
Ему ответили, что за Ельцовской уже пришли. И она скоро выйдет.
Илья понял, что Серафима Львовна намерена «отстоять»  дочь, чтобы взять её под свою сомнительную опеку.
Открытие это было неприятным, но не пугающим. Илья был уверен в своей любимой. Он не сомневался ни секунды, что Риточка с  ребенком, уйдут с ним.
Первой в санпропускник, вышла  молодая  акушерка со свертком на руках. Крохотный ребенок был укутан в  белое воздушное одеяние. Личико малышки прикрывал ажурный уголок  пеленки.
 Илья не успел сообразить, что белоснежный сверток на руках акушерки, это его дочь.
Серафима Львовна  не растерялась. Шагнув к акушерке она спросила:
 «Это Ельцовская? – И тут же ловко перехватила ребенка из рук женщины.
Получив из рук Федора Алексеевича коробку с тортом, акушерка ушла.
Илья замер, не зная как поступить. Но в санпропускник вошла Риточка. И все внимание Ильи, тот час переключилось на  его любимую.
Рита снова превратилась в хрупкую , ослепительно красивую девушку. Она была немного еще бледна. Но глаза Риточки сияли счастьем и  покоем.
Рита одарив Илью улыбкой, шагнула к матери.

«Здравствуй, мама. Это твоя внучка, Анечка. Надеюсь, ты  успокоилась? "

«Я совершенно спокойна, Маргарита. По поводу имени для внучки, мы еще поговорим. Есть куда более красивые имена.  Ты в порядке? Тогда идем к машине. Нас такси ждет».
Рита перевела взгляд на Илью. Он приблизившись к жене, стоял рядом, сжимая  в своих руках, ее руку.
«Спасибо, мама.  Но мы с Илюшей решили назвать дочку Анюткой.
  – Рита обернувшись к Илье,  приподнялась на  пальцах ног и  звонко чмокнула его в щеку.-

-Ну чего застыл, папуля? Поехали домой. Пора тебе с дочкой познакомиться.
-Рита снова обернулась к матери. –
Мамочка, передай Анютку Илье. Пусть привыкает…».

Ослепленная радостью примирения с матерью, Рита не сразу заметила, как исказилось  недовольной гримасой  лицо её матери.
Илья заметил  недовольство «тещи» раньше Риты.
Все еще сдерживая эмоции, он протянул руки, намереваясь забрать дочку.
Но Серафима Львовна, сделав вид, что не заметила его жеста, быстро шагнула к выходу.
Отец Риты, придержав перед женой дверь, выбежал следом.

«Риточка ты ничего не поняла, милая. Твои родители хотят, чтобы ты уехала с ними. В том такси, нет для меня места,- усмехнулся Илья.
Он потянул опешившую девушку к выходу.
 – Идем скорее. А то они увезут Анютку».

Соседка Ильи, Софья,  осуждающе  покачав головой, вышла  из больницы последней.
Остановившись у дверцы такси, мать Риты нетерпеливо крикнула дочери, чтобы та поторопилась.
«Мама, дай мне Анютку, мы с Ильей пешком пройдемся. Тут же  всего ничего. Мы все в машину не войдем».
 - Рита во все глаза  смотрела на мать.  Она до сих пор, не могла поверить в то, что  ее мама собирается увезти  ее домой. 

«Рита, не сходи с ума. Я нашла в себе силы, простить тебя, ради внучки. Поехали домой. Ребенка пора купать и кормить».
«Мама, у меня есть дом. И муж есть. Он кстати, отец нашей Анютки. Дай мне моего ребенка, мама».
«Какой он отец? Вы   живете в незаконном, грязном сожительстве. Рита, разве я  такому учила тебя с детства? Этот ветреный  гражданин,  довел тебя до позора.  Опомнись, дочь. Я не могу допустить, чтобы моя  внучка росла в той грязи, в которой прозябает ее глупая мать со свои сожителем».

«Отдай мою  дочку,  немедленно!" – теряя самообладание, закричала Рита.
Илья  стоял рядом с Ритой. Он все еще не решался на решительный шаг по отношению к зарвавшейся   женщины.
В глубине души он понимал, что главное слово в этой истории, должно оставаться за Ритой.

«Дамочка, я сейчас милицию позову. Риточка  совершеннолетняя. Она мать.  Илюша хороший парень.  И работа у него хорошая.  Я его три года знаю.   Девочка их дочь.   А вы всего лишь, бабушка», - Софья решительно выступила вперед.
Молчавший до сих пор, Федор Алексеевич, отец Риты, неожиданно  для жены, встал на сторону дочери.
«Симочка,   может не надо? Отдай девочку Риточке. Дорогая, не сердись. Но тут ты не права».
Задохнувшись от неожиданности, Серафима Львовна не сразу нашла  слов в ответ на выпад мужа. Она привыкла к беспрекословному его подчинению собственной воли.

Последнюю точку в затянувшемся инциденте, поставил таксист:
Опустив стекло в дверце «Москвича»,  он с криком: «Разбирайтесь тут  без меня»,  -  рванул машину с места.
Рита забрала ребенка из рук матери.
«Я очень разочарована в тебе, мама. С детства я считала тебя справедливой и честной. А ты похоже, всю жизнь  только притворялась такой. Ты у нас, мамочка, хорошая актриса».
Рита доверчиво протянула спящую малышку  Илье. Мгновенно забыв о неприятном происшествии, Илья с превеликой осторожностью, прижал Анютку к груди.
Илья шел чуть впереди Риты с Софьей Николаевной. Удивленная молчанием матери, Рита оглянулась.
Серафима Львовна, с изумлением смотрела вслед дочери. Рядом с ней суетился отец Риточки.
«Бедный папа. Не сладко ему приходится..», от души пожалела она Федора Алексеевича.

Не смотря на то, что Анютка была его первым, можно сказать, нечаянным ребенком, Илья достаточно быстро освоился с новой для него ролью.
Его одинокая соседка, Софья Николаевна, с удовольствием помогала молодой семье.
Она учила неопытных родителей, правильно купать и пеленать малышку. Соседка убедила Риточку, кормить Анютку не по часам, как велела приходящая  медсестра, а тогда, когда ребенок сам будет требовать  молочка.

По вечерам, дождавшись Илью с работы, молодая семья в полном составе, отправлялась на длительные прогулки .
Анютку зарегистрировали в ЗАГСе, указав  фамилию и отчество  отца.  Для этого, Илье пришлось написать необходимое заявление. Тут же, не выходя из ЗАГСа, молодая пара, подали заявление на регистрацию их брака.

Все в семье Ильи Сугубова, всё  шло гладко. Он не считал за труд, подниматься ночами к ребенку, чтобы поменять ей пеленки, или приложить голодную дочку к груди спящей Риточки.
Сон Риты, как заметил Илья, был обычно крепок и безмятежен. И она зачастую, не сразу просыпалась на палач ребенка.
Напрасно он немного опасался того, что его будущая жена, могла перенять некоторые черты характера своей матери.
Все свои  капризы, Риточка сумела оставить в прошлом. И Илья, оберегая ее нервы и покой,  с удовольствием брал на себя бОльшую часть работы по дому и уходу за малышкой.
К счастью, он тоже  мало чего по взаимствовал от своего папы бродяги.

Мать Риты, упорно не желала идти на перемирие с дочерью. Она  не хотела никаких своих уступок, в их отношениях.
Серафима Львовна,  по прежнему, считала дочь «беспутной»,  едва ли не гулящей  девкой, позорящей репутацию своей семьи.
Отец не осмеливался посещать дочь, из страха скандалов жены.
И только Темка, по прежнему тайком,  пробирался к ним.  Мальчик всем сердцем, полюбил свою крошечную племянницу. Он с удовольствием возился с малышкой. Сначала под строгим контролем  сестры или Софьи Николаевны. А потом  уж, самостоятельно.

Паренек закончил школу с серебряной медалью.  Единственная четверка по политэкономии,  отделяла его от золотой медали.   Он  сейчас, упорно готовился к поступлению в Авиастроительный Институт. Ближайшее учебное заведение такого типа, находилось в Казани и в Куйбышево.
Но целеустремленного  юношу,  расстояние не пугало.

Родители Артема, не догадывались о намерениях сына пойти против их воли. Вернее, воли Серафимы Львовны.
Чтобы избежать неминуемого скандала, Артему пришлось соврать матери. Он сказал ей, что отправил документы на поступление в Высшую Партийную Школу.
Только Илья с Ритой знали о «самовольстве» Темы.  Но они   с одобрением отнеслись к выбору юноши.
«Я лучше летчиком буду, если на авиаконструктора не поступлю. Но наращивать брюшко в начальственный креслах, никогда не стану», - заявил сестре Артем.

В конце июля, когда Анютке исполнилось два месяца, ее родители зарегистрировали свои отношения.
С помощью соседки и пары давних подруг Риты, они приготовили небольшое свадебное торжество  у себя дома.
В этот день, Артем пришел к сестре с утра. Он умело помогал хозяйкам накрывать на стол, отвлекаясь лишь на  маленькую племянницу.
Рита  ненавязчиво расспрашивала брата о родителях. Иногда сквозь ее беспечную улыбку, проглядывала грусть. Сегодня был самый прекрасный день в ее жизни. (Не считая рождения Анютки).   Она стала Сугубовой.   Законной  женой своего Илюши. И  торжество по такому важному поводу, ей хотелось разделить со своими самыми близкими людьми.
Ее родители, не смотря ни на что, оставались ее  родителями.

Илья кажется, догадался о причине грусти своей, теперь уже законной, жены.
«Ритуля, позвони родителям. Они должны быть на свадьбе своей дочери».
Одарив мужа благодарной улыбкой, Рита подняла трубку телефона.
«Мамочка, здравствуй. Как ты себя чувствуешь?
-Илья не мог слышать ответа тёщи. Но по выражению лица Риты, понял что ответ был не из приятных. На глазах Риты, блеснули слезы. Лицо ее передернула гримаса душевной боли.
-Успокойся, пожалуйста. Никто тебя не предавал. Короче, мы с Ильей зарегистрировались.  Через пару часов, мы с Ильей,  ждем вас с папой к себе».

Маргарита,  опасаясь услышать от матери, что ни будь нежелательное, торопливо положила трубку.
В глубине души, Рита не надеялась на то, что родители  придут на их семейное торжество. Но они пришли.
Не много численный гости  сидели за празднично накрытым столом, когда  раздался звонок в дверь.
Рита извинившись, бросилась к двери.  Сердце ее сжалось. Она не сомневалась что там за дверьми, стоит ее мама.
Серафима Львовна  с непроницаемым выражением лица, вошла в прихожую. Следом за женой, привычно опустив глаза, протиснулся Федор Алексеевич.
Рита проводила родителей к столу. На ее  лице сияла счастливая улыбка. Не смотря на разногласия с матерью, она очень переживала по этому поводу. При этом, Рита тщательно скрывала свои эмоции от мужа.
Серафима Львовна  с недовольным видом осмотрела гостей дочери. Было заметно, что ей хочется сказать что-то резкое. Но она вовремя, сумела сдержать себя. Все же, она была достаточно известной личностью  в городе. Серафиму Львовну знали не только как прекрасного учителя в Музыкальной школе. Но и как  хорошую общественницу и организатора многих мероприятий, направленных на благоустройство города.
Потерять хотя бы капельку своего авторитета среди граждан, Серафима Львовна  не пожелала.
Увидев среди гостей Артема,  Ельцовская удивленно вскинула брови.
«Артем, что ты тут делаешь?  Тут кажется, алкоголь на столе. Немедленно отправляйся домой. Садись за подготовку к экзаменам . Так, кстати, главный предмет, это политэкономия, . А ее ты, еле осилил».

Обиженно взглянув на мать, Артем поднялся из-за стола.  Но  он не домой отправился, а  зашел за  ширму, где спала маленькая племянница.
«Рита,--   продолжала  женщина,
 - необходимо  этот стол на кухню. Здесь маленький ребенок. Вы действительно, совершенно никчемные родители.  Еще   табачного дыма тут не хватало. И паров алкогольных».

«Мамочка,  нас  не много. Никто тут курить не станет. Да и нет курящих среди нас. Я пить  тем более, не собираюсь. И Илюша, тоже. Пожалуйста, не надо…»
Улыбка  медленно  растаяла в глазах Риты.  Она  с мольбой посмотрела на Илью. Но тот повел себя, неожиданно.
«Ритуля, а ведь мама права. Давайте переместимся на кухню. Я думаю, что никто не будет в обиде».
Илья успел перехватить удивленный и как ему показалось, благодарный взгляд тещи прежде, чем она  отвела от него глаза.
Гости, вместе со столом,   безропотно переместились на кухню.
Гостей  , не считая родителей и брата Риты, было всего пятеро.
Молодожены по обоюдному согласию, решили обойтись без пышного торжества  и трат на свадебные наряды.


Шел 1990 год. Основная масса граждан СССР, еще не догадывалась о том, что развал Союза, уже близок. Люди пятнадцати союзных республик  привыкли жить общей семьей. И нико из них, не могли помыслить о том, что конец их братства, уже дышит им в спину.
В Кремле шла тихая, но упорная возня. И эта возня громко отражалась на уровне жизни, простых граждан Союза.
Но на фоне всеобщей , почти нищеты, сильнее всех, страдало население Р.Ф.  С прилавков магазинов, исчезали основные продукты питания и  народного потребления.
Большинство продуктов, можно было приобрести лишь по специальным талонам, в очень ограниченных количествах. Поэтому, людям стало не до щедрых торжеств.

Рита осталась в комнате вдвоем с матерью. За плотной ширмой, отгораживающей  небольшой закуток, где спала Анютка,  затаился Артем.Серафима Львовна, не дожидаясь приглашения дочери, отодвинула в сторону край занавеси.
«Иди отсюда, Темка, пока я тебя насильно не выставила».- грозно прошипела женщина. 
Она нагнулась над крохотной деревянной кроваткой и с жадностью впилась глазами в личико спящей внучки.
-Ну что, не одумалась? Может все же, пойдем домой?»
«Мама, не начинай. Я дома. У законного мужа»,- чуть не плача простонала Рита.
«Ну хорошо. Не вздумай истерить. Молоко пропадет. А я терпеливая. Я подожду, дочь. Попомни мои слова. Илья не тот, кто тебе нужен.  Не понимаю, как можно всерьез, любить такого безответственного типа».
В комнату вошел Илья. И его теще, пришлось нацепить на себя, что то, похожее на вымученную улыбку.

                (ПРОШУ НА ВЫХОД).

Шло время.  Анютка росла здоровенькой и    быстро набирала вес. Она хорошо кушала, прекрасно спала, давая родителям возможность заниматься своими делами.
Когда ребенку исполнилось три месяца, Рита взяла в редакции ставку внештатного корреспондента. Без обязательного,  ежедневного посещения рабочего места.
Илья приносил жене задания для статей и очерков. Он сам  ездил по объектам, собирая для Риты нужный материал.
Рита легко и  охотно  писала  статьи  по готовому материалу. Она соскучилась по любимой работе. И выполняла ее с удовольствием.

Серафима Львовна не часто, но все же, заходила иногда к супругам. С Ильей она держала стойкий «нейтралитет».
Женщина, простО,  «не замечала» зятя.  При нем она молчала, не пытаясь вставить клин между отношениями дочери и зятя.
Она ничуть не смирилась с тем, что Илья "отнял" у нее дочь. Женщина лишь затаилась на время.

Илью такое отношение, вполне устраивало.  По началу, он пытался наладить отношение с тещей. И не только ради спокойствия Риточки.
Он скучал по своей маме. И в лице  матери своей жены, он хотел обрести родного человека.
Но теща не спешила на  искреннее перемирие. И Илья молча согласился на  нейтралитет.

Он не знал, как ведет себя Серафима Львовна, оставаясь наедине с дочерью и Анюткой.
Но подозревал, что Риточке достается от матери. Он видел это по ее не желанию говорить о родителях и дальнейших планах, связанных с ними.
А Рита, между тем, все  чаще давала отпор матери, когда та снова и снова, пыталась очернить зятя, в глазах дочери.
Рита не понимала причины такого отношения матери к зятю. Илья был с  тещей неизменно вежлив. Но Серафима Львовна  все равно, никак не могла принять его ни душой, ни умом.
А вот внучку, не смотря на свои  амбиции, она приняла  сразу же, едва взглянула в ее   живые, умненькие глазки.
В Анютке, не смотря на ее совсем нежный возраст, женщина  угадала черты своей породы.
.
На Риту  мать возлагала большие надежды.  Она надеялась, что в скором будущем, Рита станет  известным  журналистом их города.
Серафима Львовна, в собственном воображении, уже видела броские заголовки журнальных и газетных статей,  бичующих тунеядство, взяточничество и прочие  негативные  пережитки  «буржуазного прошлого» своей страны.
И   имя  автора обличающих статей, набранное крупным шрифтом под текстом. «Ельцовская МФ».

Меньше всего Серафиму Львовну, волновала судьба ее дочери.
Главное для нее было то, с каким уважением и завистью, будут относиться к ней самой,  ее много численные знакомые. И очень мало численные, близкие друзья

Но замужество дочери,  перечеркнуло все ее, далеко идущие планы.
И теперь, если  ее дочери, удастся  закончить Журфак, то под статьями в газетах, будет стоять   чужая фамилия.
Непонятная и мало известная фамилия   ее непризнанного зятя.
« Сугубова М.Ф. – злилась госпожа Ельцовская.
-Да кто он такой?  Безродный,  пришлый  оборванец. Он совершенно чужой в нашем городе».

Серафима Львовна в первые свои визиты в семью дочери, пыталась  донести  своё мнение по поводу зятя, до сердца Риты.
Но вопреки надежда на то, что ее глупая дочка, введенная в заблуждение  « хитрым пройдохой»,  одумается, не оправдалась.
Убедившись в том, что ей не удастся развести дочь с мужем, Серафима Львовна, на время прекратили свои  бесплодные попытки.
Но она по прежнему, не теряла надежды на то, что  Рита «одумается и вернет себе прежнюю,  уважаемую в городе фамилию».

Эти мысли едва  не сводили с ума  амбициозную даму.  Не отличающаяся покладистостью, мать Риты сделалась и вовсе  невыносимой. На работе, она находила в себе силы,  быть приветливой, но строгой и справедливой, с коллегами и  окружающими ее людьми.
Но дома, Серафима Львовна превращалась в настоящего деспота.
Муж ее старшей дочери, Маши, тоже не очень пользовался  благосклонностью тещи. Но  его родители жили и работали в этом же городе.  И Серафиме Львовне, невольно  приходилось сдерживать свои эмоции по поводу старшего зятя.
Кроме того, старшую дочь женщина считала  недоучкой и неудачницей, не оправдавшей родительского  доверия. И она достаточно рано, поставила на ней крест.
Ребенок  Маши,  рыжеватый, коренастый  Антошка, не будил в душе бабушки, никаких чувств, кроме раздражения.
Пятилетний малыш, был копией своего отца. А вот Анютка, против воли женщины,  будила в ней непривычные чувства нежности и постоянного страха за  ребенка.
 Похожая на Риту, маленькая внучка,  заставила бабушку  впервые почувствовать  что-то похожее на  любовь, которой  Серафима Львовна  не знала раньше.

К ее недовольству Ильей, примешивалась не малая доля ревности. Этот никчемный, в ее понятии, человек,  официальный отец  внучки, имел на ее Анюту куда больше прав, чем она, всеми уважаемая учительница Музыкальной школы, известная активистка и   член Партии КПСС.
«И что такого интересного, нашла в нем, моя глупая дочь?-недоумевала Серафима Львовна. -
 – Неизвестно еще, какого рода племени  мой зятек. Но  явно, что  из низов вышел. Как только такой  неудачник Журфак смог закончить? Ведь три года у нас тут работает. А все в младших редакторах торчит.
Слепая ты дура", -
 -мысленно обращалась к дочери женщина. – Подумала ли ты о том, что сама ты и без диплома, занимала такой же пост, как твой  Сугубов».

Серафима Львовна не ко времени  вспомнила вдруг, как еще  до замужества дочери, не раз ставила  ей в пример, грамотные и увлекательные статьи Ильи.
И как она возмущалась тем, что Юрий Николаевич, родственник  Горисполкомовского  начальства,  целенаправленно «затирает» талантливого редактора.
Но вспомнив об этом, женщина лишь недовольно поморщилась.  Ее мысли переключились к собственной жизни. Серафима Львовна вспомнила историю  своего замужества.
С детства она обладала набором тех качеств, что  присущи слишком прямолинейным и   излишне принципиальным людям.
Такой уж она родилась. Такими были ее родители. Так её воспитал Комсомол, заветам которого она преданно служила.  Сима была очень привлекательной девушкой. Но   ее сверстники  предпочитали любоваться неприступным Комсоргом, издалека.
Любое проявление жалости,  Сима рассматривала, как слюнтяйство и пережитки буржуазных барышней.
А к жалости она относила и любовь, и милосердие. Когда пришла пора заводить  семью, Сима поняла, что  она совершенно одинока. Не смотря на то, что  постоянно находилась  в гуще всех общественных  дел. 
К тому времени, она  уже преподавала уроки классической музыки в Музыкальной школе города.

Серафима не  стремилась к замужеству. Женское начало  в ней, непробудно спало под грузом ответственности  перед обществом.
Но пора было  заводить семью, рожать детей. Иначе, общество могло бы осудить ее. Ведь Ленин прямо указывал на то, что счастливое общество складывается из счастливых людей. А семья,это ячейка счастливого общества.

На одном из партийных собраний города, ее познакомили  с молодым  директором Музея, недавно присланного в город, после окончания ВУЗа.
Он был холост и достаточно привлекателен внешне.
Федор Алексеевич показался Серафиме Львовне, надежным человеком.   Чем ближе она его узнавала, тем больше открывала в нем тех качеств, что ей больше всего, нравились в людях. Он был трудолюбив, исполнителен, честен  и охотно откликался на любые  общественные дела и нагрузки.
Он был на пару лет моложе Серафимы.   Федор, как и  большинство  мужчин, с которыми  приходилось ей близко общаться, слегка побаивался излишне прямолинейной женщины.
Но в то же время, Серафима не раз ловила на себе его заинтересованный взгляд.

Она  не стала дожидаться, пока Федор  «созреет до женитьбы».
Однажды, она пришла к нему в музей и прямо заявила, что хотела бы видеть его своим мужем.
Увидев его ошарашенное лицо с огромными от удивления глазами, Серафима Львовна ничуть не смутилась.
Чувство неловкости и смущения ей были не только не знакомы, но и противопоказаны ее личным  убеждениям и собственной  непогрешимости.
Присев на краешек стула,  она свободно закинула ногу на ногу. Перехватив взгляд Федора, устремленный на ее безупречные, открытые колени, Серафима   уверенно заговорила.

«Вы, Федор Алексеевич, не смущайтесь.  Я опытнее вас. И прекрасно в людях разбираюсь. Мы, как никто другой, друг другу подходим. У нас с вами  многогранные, но общие интересы.   Мы с вами члены Партии.  Болеем за одно дело. Мы с вами, любим одну музыку, ходим на одни фильмы и спектакли. Мне  по душе ваша честность и открытость. И кроме того, я вижу, что нравлюсь вам. Разве не так?
Вы очень привлекательны.  Я, тем более,  недурна. У нас с вами получатся умные и красивые дети.   При надлежащем воспитании, мы сможем вырастить из них, общественно полезных , людей. Так что же вам еще надо?»
«А как же любовь? – пробормотал Федор.
-Без любви не сможет получиться хорошей семьи».

«Федор Алексеевич,  мы с вами уважаем друг друга. У нас есть общность взглядов и увлечений. Нас тянет друг к другу. Я ведь не слепа и вижу, как вы на меня смотрите. Поверьте, это и есть настоящая любовь.  А сюсюканье, вздохи  в саду на скамье, и   наивные страдания, это ни что иное, как не добродившие гормоны.
Приняв половое влечение за любовь, люди женятся.
 Но через  некоторое время понимают, что у них нет ничего общего. В лучшем случае, люди годами не живут, а существуют рядом друг с другом. В  худшем, -они разводятся. И это служит очень плохим примером для их детей. Разводы, это  показатель того, что в общем организме Государства, произошел неприятный сбой.
 А если таких примеров много, то организм начинает разрушаться.  А организм  , это наше государство».

«Вы считаете, что  разлюбив друг друга, людям не надо разводиться? Что это  хуже, чем век маяться друг с другом без любви?»  - воскликнул Федор.
«Конечно! - уверенно отозвалась Серафима Львовна.
- А вы разве, по другому считаете? Вы считаете, что дети без отцов, вырастают нормальными людьми? Насколько мне известно, безотцовщину гнобят в школах, их же сверстники.
Дети из неполных семей, вырастают озлобленными и  эгоистичными. Они редко  попадают в ВУЗы, по той причине, что им надо  кормить своих младших сестер и братьев.  Или содержать постаревшую,  больную мать.
И все это результат того, что их родители, когда – то, приняли розовые сопли за любовь.  А то было лишь, игрой молодых гормонов. Нет  уж, если  ошиблись в молодости и  успели завести детей, то  живите ради  их будущего. А не ищите  выхода  в разводах».

Серафима Львовна злилась на себя, вспоминая  сейчас, эти  слова,  произнесенные ею, в кабинете  будущего мужа. Когда дело коснулось ее собственной дочери, то развод молодой пары,  стал казаться ей, лучшим выходом .
«Надо действовать, пока Анечка еще совсем мала.  Рита и с ребенком в одиночестве не засидится.  Мужа ей, среди Партийного руководства искать надо.   А этот пустоголовый свищ,  не пара моей  Ритке. Она, как с ним связалась, совсем забросила комсомольские  и общественные дела».

Но только вот Рита, никак не желала понимать, что ее ответственная мать,  все делает для счастья своей дочери. И чем сильнее нажимала мать на Риту, тем яростнее, дочь давала ей отпор.
Закончилось это тем,  что однажды  Маргарита, едва ли не насильно вытолкав мать за дверь,  потребовала, чтобы та, никогда больше, не приближалась к их квартире.

Случилось это в выходной день.  Серафима Львовна пришла к дочери, когда молодые супруги, по случаю выходного, все еще нежились в постели.
Услышав требовательный звонок, Рита недовольно скривив рожицу, накинула халат и вышла в прихожую.
Илья    быстренько оделся. Он поправлял постель, когда  в комнату вошла теща.
«Только что  поднялся, зятек? - насмешливо осведомилась она.
 – Время к 10 подходит».

«И вас, с добрым утром!  Серафима Львовна, а вас   что обеспокоило, в выходной?. Вы же должны знать, что мы не высыпаемся. Анютка хоть и спокойная, но два - три раза за ночь, я к ней встаю.  Вы бабушка маленького ребенка. А трезвоните в дверь так, будто мы тут горим.
Могли бы в парке погулять, если вам дома не сидится.  Разбудили Анечку. А я ее в семь утра усыпил после того, как она покушала».

«Я разбудила,  я и успокою. Дай  мне ребенка», - распорядилась Серафима Львовна.
Но Илья сделав вид, что не замечает ее протянутых к нему рук, обошел тещу стороной.   С плачущей  дочкой на руках, он удалился в кухню.

«Твой Сугубов, меня  ни во что не ставит. Как ты можешь такое допускать Маргарита?» - в голосе матери, Рита уловила знакомые, истерические нотки.
Не удостоив ее ни одним словом, Рита вышла следом за мужем. Она приняла дочку из его рук. Присев на  стул, Рита дала ребенку грудь.

«Илюша, попей чаю с плюшкой. И  вынеси коляску во двор. Я покормлю Анютку и тебе  передам.  Погуляйте. Мне с мамой поговорить надо»
.
Выпроводив мужа с дочкой  во двор, Рита громко позвала мать пить чай.
Серафима Львовна не заставила себя упрашивать. Не смотря на то, что ей хотелось  скорее завладеть внучкой, она не стала возражать против прогулки зятя с Анюткой.
Женщине  не терпелось    «достучаться  до   ума»  дочери. И повод  для новых нападок на Илью, был готов.
Зять не уважал ее. И это он только что показал  на примере пренебрежительного отношения к ее  персоне.
Маргарита Львовна в последнее время, немного ослабила контроль над семьей дочери. Это было неосмотрительно с ее стороны. Зять совсем распустился. И ей необходимо было  «поставить хама на место».

«Надеюсь, Маргарита, ты заметила, бескультурье своего, так называемого,  мужа? – ледяным тоном  проговорила женщина.
-Не перебивай, когда с тобой говорит твоя мать.-
– Маргарита Львовна подняла руку ладонью вперед, заметив что ее дочь, попыталась что то возразить ей.-
 -Илья Михайлович жутко невоспитанный тип.  И лентяй. Спать до 10 в то время,когда у тебя маленький ребенок, э то уже слишком!  Он у тебя писульки пишет или   уголь разгружает? Я с вами троими, никогда проблем не знала. Федор Алексеевич, без подсказок, сам вставал к детям.  И  мыл вас сам. И пеленки в выходные дни стирал, а не в постели отлеживался. Женщина выносила и в муках, родила ребенка.
А настоящий, ответственный мужчина, всегда сумеет  оценить это по достоинству.
А твой недотепа , видимо сделав дочь, решил, что выполнил главную работу в ее воспитании.-

- женщина отхлебнула глоток чая, и кашлянула прочищая горло для дальнейших нотаций. Но Рита воспользовавшись секундной передышкой , перебила мать.

«Мам а, я сотню раз просила тебя не старайся очернить моего мужа в моих глазах. Тебе это не удастся. 
Илья прекрасный муж и отец. И он для Анютки, делает абсолютно все, что надо делать молодому отцу.  Мама, если желаешь беспрепятственно  видеться с внучкой, не пытайся нас  с мужем  поссорить. По хорошему прошу».

«Дура ты,   - теряя самообладание, взвизгнула женщина.-
-Упрямая, непробивная дура. Ты совсем слепая или просто упрямая, как твой папаша?. Тот по молодости, тоже таким вот бараном был. Пока его не проучила.
Твой Илья обыкновенный хам. Или ты не видела, как только что, он поступил с твоей матерью. 
Хотя, что для него мать? Ты думаешь, я бы сидела без дел и слушала его басни о своем прошлом. Нееет! Я навела о нем справки. А знаешь ли ты, дурочка, что твой муж вышел из самых низов общества. Его  безграмотная дворничиха мамаша, родила безотцовщину, невесть от кого?  Конечно! Кто бы его обучал вежливости и такту.
Я уважаю людей любых профессий. И ты  прекрасно осведомлена об этом. Но  как бы их не перевоспитывало Советское общество, хамы и недоучки,  из неполных семей, всегда таковыми останутся.
Серафима Львовна, растерянно смолкла, услышав громкий смех дочери.

«Мама, -Ты себя слышишь?-
    сквозь смех  выговорила  Рита. – Ты говоришь одно, и тут же, сама себе противоречишь. Ты осуждаешь женщин,  воспитывающих детей без отцов. И тут же пытаешься развести меня с любимым мужем.  Ты всю жизнь говоришь о том, что уважаешь людей любых профессий. И тут же,  с презрением,  докладываешь мне о матери дворничихе, моего Илюши.

Знаю мама. Все о муже знаю. И еще сильнее люблю его за его  маму, которая сумела привить сыну  не придуманную а настоящую любовь и уважение к людям труда.  Культурным, бескультурным, рабочим, колхозникам, дворникам,  учителям, и сапожникам. В  одинаковой степени, а не выборочно.
Если б он  не был таким,  он никогда бы, не смог писать о людях с такой любовью и уважением. В Илюше, как в любом человеке, имеются недостатки. Но он  искренне борется с ними, а не притворяется как ты. Я тебе уже говорила о том, что ты прирожденная  актриса. И очень талантливая. Напрасно ты не пошла на сцену.
Но только  мама, я  насмотрелась твоих спектаклей до тошноты.
И Маша с Темкой, тоже насмотрелись.
Я встретила Илью в тот момент, когда  под твоим давлением, становилась твоей копией. Но к счастью, во мне не только твои гены. Но и бедного моего папочки.
И я очень благодарна отцу за его гены.
Как только, он тебя терпит?.  Думаешь, я не знаю, как ты ему всю жизнь поломала. Я все знаю. И  про женщину по имени Надя. И про то заявление в Обком Партии, что ты на отца с Надеждой  накатала. И про брата моего сводного. Все я мама, знаю.
А теперь, прошу на выход. И не смей к нам больше заявляться».

 (семейные тайны)
Серафима Львовна медленно  спускалась по лестнице.  На нее вдруг, навалилась  непреодолимая усталость. Будто бы она,  несколько часов  выполняла какую-то  тяжелую  и непривычную работу.
Ноги женщины сделались   странно слабыми.  Все ее тело, как будто, мгновенно постарело  на пару десятков лет.
Серафима Львовна с трудом отворила дверь подъезда и невольно зажмурилась.
Яркое солнце било ей прямо в лицо, ослепляя  глаза. Стояла самая прекрасная пора ранней осени.  Среди  осыпанных золотом берез и звенящих тополей, во дворе квартала,  яркими кострами горели несколько осинок. 

Женщина с трудом добралась до ближайшей к подъезду, скамьи. Опустившись на  нагретое солнцем  сидение, она откинулась на спинку.
Много лет, Серафима Львовна давила в себе неприятные воспоминания. Она никак не предполагала, что ее дети могут быть в курсе того, что произошло в семье Ельцовских,  тридцать лет назад.

С  самого первого дня их совместной жизни, Серафима Львовна  упорно делала из Федора  «человека».
Мужу запрещалось проводить  свободное время с  бывшими товарищами.
Любое увлечение Федора, будь то рыбалка или домино по вечерам в компании  соседей, пресекалось Серафимой  немедленно.  Любой алкоголь, даже легкий и в самых малых дозах,  в семье Ельцовских, был под строжайшим запретом.
И только по самым большим, Советским праздникам, Серафима позволяла мужу пригубить глоток шампанского.
Она сама выбирала ему, что читать, какие спектакли и фильмы смотреть. Какую музыку слушать.
Серафима   привлекала мужа ко всем общественным мероприятиям, проходившим в городе. Будь то субботники, демонстрации,  различные фестивали и пр.    Она  принуждала его посещать  дополнительные, углубленные  курсы Партийного Самообразования и Политической  Экономики. Она сама подбирала ему сорочки и галстуки.
Сама регулировала его гастрономические предпочтения.
В обществе посторонних,  Серафима Львовна делала все для того, чтобы  их взаимоотношения с мужем, выглядели идеальными. На самом деле, она была самым настоящим, домашним деспотом, считавшимся лишь с собственным мнением.

Слабо характерный Директор Музея, не  сумел отстоять  в семье, право на хоть небольшую, личную свободу.
Ради относительного покоя, он постепенно принял все условия жизни, выдвинутые женой.
Чем больше  Федор Алексеевич уступал жене, тем увереннее в семье Ельцовских, процветал матриархат.
И это, еще сильнее стало заметно, с рождением первой дочери Маши.
Едва вернувшись из Роддома, Серафима заявила мужу, что она, как мать, выполнила свое предназначение.

«Мое дело родить. И прокормить грудью до года. А вставать по ночам к ребенку, стирать ее обгаженные пеленки, я не намерена.
Женщина обязана  содержать свое жилье в порядке . Обязана направлять  членов семьи в правильное русло.  Планировать расходы, обеспечивать  правильность распоряжения свободным временем. Да мало ли что!
В конце концов, я женщина. Причем, достаточно известная в городе. И выглядеть я должна соответственно своему статусу.
. А для  этого, мне необходим  полноценный ночной отдых. И дневной, тоже».


Федор Алексеевич,  безропотно  принял новые для себя, обязанности образцового отца.
Молодая мамаша , перед тем как уйти  спать, тщательно сцеживала  грудное молоко для ночного кормления  Машеньки.
В ночные часы, когда супруга, закрывшись в отдельной комнате, безмятежно спала, он   нянчился с    маленькой дочкой.  Он кормил ее через соску подогретым молоком матери.  Менял дочке пеленки, носил ее на руках, когда девочке  нездоровилось.
 И делал это, он с большой любовью.

Спустя пол года, Серафима Львовна  перетянула грудь, чтобы  «присушить»  лактацию.  Она вышла на работу, хотя имела право оставаться в декретном отпуске.
Но сидеть дома изображая из себя заботливую мать и  примерную жену, оказалось не в ее духе.
Женщина привыкла быть на виду. И это желание   у нее оказалось не притворным. Быть общественно полезным членом Социалистического общества, значило  для нее, быть всегда на виду.
 Серафима привыкла к   заискивающим взглядам родителей своих  учеников, которых учила музыке. К их благодарным словам и  знакам внимания.
Кроме  того, она привыкла к завистливым  перешептываниям женщин . И к восхищенным взглядам мужчин.
Серафима умела достойно  преподнести себя в любом обществе. Она   умела одеться так, что ее строгие, деловые костюмы, выгодно подчеркивали ее природную красоту и стать.
Ее прическа,  умелый макияж, ее  умение красиво подать себя в любом обществе, служили примером для коллег, знакомых и не знакомых людей.
И лишь только  муж и парочка самых близких соседей по лестничной площадке, знали что кроется за броской красотой и  притворной добротой этой женщины.
 Для Машеньки, Серафима нашла приходящую няню. Та присматривала за ребенком днями. А ночами  вся ответственность за маленькую дочку, ложилась на плечи ее папы, Федора.


Серафима Львовна  подумывала о втором ребенке.
Вовсе не потому, что она  любила детей.
Как своих, так и чужих. Но она всем  своим видом, старалась показать свою близость к простому народу.  Серафима Львовна считала, что  чем больше будет у нее в семье детей, тем больше ее будут уважать и почитать все те, с кем ей приходилось общаться по работе и общественным нагрузкам.
Серафима Львовна не считала нужным  советоваться с мужем по поводу детей.  Энергичная и деятельная женщина, считала себя вправе  самой решать такие дела.
Тем более, что  уход за детьми ей не грозил. Для этого у нее имелся покладистый муж.

Но все же, рождение второго, возможно третьего ребенка, она отложила на «потом».  А пока она была еще молода и привлекательна, Серафима хотела как можно дольше, оставаться на виду.
 
Переведенная на искусственные смеси,  Машенька долгое время  капризничала, не давая отцу как надо высыпаться. Но ни капризы, ни  плач ребенка не  повлияли на его любовь к дочке.
В полутора летнем возрасте,  Серафима Львовна легко отдала девочку в ясли.
Отцу  маленького семейства, забот и хлопот, связанных с дочкой, на много прибавилось.
Он сам ходил с ней по врачебным кабинетам, оформляя  допуск в ясли.
Он   будил ее по утрам. Одевал  дочку и уводил ее  в детское учреждение. Сам забирал ее после работы. На все нужные собрания  и мероприятия, он так же ходил сам. А его красавица супруга, в это время,  проникновенно ораторствовала на  каком ни будь, обще городском субботнике.

А когда девочке исполнилось три годика, в образцовой законопослушной семье Ельцовских, случилось невиданное ч.п.
Каждое утро, приводя  Машеньку в  садик, он передавал ее  скромной не броской внешне, воспитательнице по имени Надежда Сергеевна.
Было ей около тридцати лет. На худеньком личике Надежды, держалась всегда приветливая, немного смущенная улыбка. Серые огромные глаза, излучали доброту и  отзывчивость.
 Однажды  воспитательница, ни разу не видевшая мать  Машеньки,  робко  посочувствовала   Федору.
«Трудно вам наверное одному с ребенком?»

Смутившись, Федор Алексеевич пробормотав что то непонятное, поспешил удалиться.
В тот же вечер, Надежда, просмотрев перед этим документы  Маши, вышла к нему в детскую  раздевалку, с извинениями.
«Вы меня простите, Федор Алексеевич, пожалуйста. Мне очень стыдно.  Я как-то , не обратила внимания  на   бумаги  Машеньки.  Мама девочки очень занятый человек. Простите, глупо получилось…»-
Федор невольно задержал взгляд  на ее виноватом  лице. И вдруг он почувствовал, как его сердце ухнуло куда-то вниз.  Замерев на секунду, оно застучало так сильно, что   слегка потемнел в глазах. Федор с трудом оторвался от  магнетизма ее необыкновенных глаз.
«Да. Серафима Львовна, очень занятой человек» -… хрипло пробормотал он.
Разговор этот,  между отцом  Маши и ее воспитателем, состоялся в пятницу. Впереди были два  выходных дня.
Дома он никак не мог избавиться от странного ощущения какой-то сладкой,  непреодолимо манящей  опасности.
Весь вечер Федор Алексеевич был непривычно рассеянным и не внимательным к распоряжениям жены.

Подавая ей вечерний чай, он неловко  опрокинул чашку с напитком, Серафиме на юбку.
К счастью, обошлось без травм. Супруга сумела быстро среагировать. Она  вскочила. Стряхивая  кипяток с туго натянутой юбки,  сердито прикрикнула на  мужа:
«Ты не выспался сегодня?  На ходу засыпаешь. Твое счастье, что ткань плотная.  Не сумел кипяток  пропитаться к телу. Недотепа!»
Пробормотав извинения, Федор поторопился уйти с глаз рассерженной супруги.
Ночью, как обычно равнодушно, исполнив свой супружеский долг, он долго лежал без сна, слушая довольное похрапывание жены.
Он думал о том, что  далеко не все так гладко в их жизни, как   пыталась  представить  перед людьми,  его жена.
Федор корил себя за малодушие. За  то, что быстро сдался , не пытаясь  самому вмешаться в  процесс семейного уклада.

Ведь даже в интимных отношениях с супругой, верховодила она сама.
И для таких деликатных  актов, у Серафимы имелись определенные дни недели.
Сегодня была суббота.  Тот день, когда ему вменялось в обязанности,  непременно  отдать свой «долг» супруге.  И попробуй он   не исполнить этот долг. 
С его желанием или не желанием в этом вопросе,  Серафима не   считалась
.
 Воспитывался он в неполной семье, где  всем руководила бабушка. Бабушка перебралась к своей дочери после того, как успешно разбила семью своего сына Дмитрия. У него осталась единственная дочь Катерина, с которой отец поддерживал постоянную связь.
 Мать Федора, одинокая и робкая, так же как он сейчас,  не имела  в семье, права голоса.
Федю она родила без мужа. Этим самым,  обеспечив себе и ребенку  вечное презрение  своей матери.
В подростковом возрасте, Федор пытался  хоть как-то, защищать свою тихую, запуганную маму. Но  властная бабушка, грубо и решительно пресекала все попытки внука.

И мать, и бабушка Федора Алексеевича,  давно покоились на кладбище. Изо всей родни, у Федора Алексеевича, оставалась лишь двоюродная сестра Катерина.
Но даже с ней, Серафима запрещала ему видеться, считая Екатерину Дмитриевну, слишком вульгарной особой.
«Старая уже особа, а  все ей хохоточки какие-то. И одевается,  вызывающе», -   не раз говорила она мужу.
А после того, как Рита уехала в город и поселилась у тетки, Серафима и вовсе возненавидела сестру мужа.

На душе было пусто и тоскливо. Но стоило Федору вспомнить  смущенный взгляд  серых глаз воспитательницы, сердце мужчины, начинало закипать непривычной нежностью. Такого он еще не испытывал никогда в жизни.
«А ведь у Надежды, глаза моей мамы! -  как током, пронзила вдруг мысль голову Федора.
-Так же виновато и  робко смотрела мама на мир, как Надя. Видимо,  жизнь не очень ее баловала».
Два выходных дня, тянулись в сей раз, со скоростью  ленивой улитки.
Следующей встречи с Надеждой Сергеевной, Федор  ждал с нетерпением  впервые влюбленного  человека.
Иначе, как можно  по другому, было назвать ту  сладкую панику, что поселилась в душе  тридцати летнего мужчины.
Федор   как и раньше,  приводил Машу в   ад. Так же забирал ее по вечерам. И с каждым днем, его любовь к Надежде только крепла.
Федор не подозревал, что  робкая воспитательница, робкой была только с ним. А причиной  служило то, что она давно и безнадежно была влюблена в отца своей воспитанницы Машеньки Ельцовской. 
Вначале, посчитав его отцом одиночкой, отзывчивая девушка, глубоко по женски, пожалела «одинокого папашу».  А после , она уже не могла справиться с нахлынувшими на нее чувствами.
Полтора года длились  молчаливые переглядки двух влюбленных и совершенно одиноких человека.
Женатый Федор Алексеевич, был не менее одинок, чем незамужняя воспитательница.

Чему было суждено случиться, то и случилось.  Под Новый Год, Серафима Львовна, выбила  для себя недельную путевку в  Дом Отдыха в районе Бердского    соснового бора..   Посоветоваться  с мужем по этому поводу, она как всегда, не посчитала нужным.

Жена уехала,  чтобы успеть встретить Новый Год   в престижном заведении.
 Её отъезд ничуть не расстроил Федора. Наоборот. Мужчина почувствовал не малое облегчение.  Его ничуть не испугала перспектива, встретить любимый праздник  вдвоем с трех летней  Машенькой.
Это было бы куда лучше, чем  оставив ребенка на вызванную няню, тащиться за женой, к ее «нужным»  людям. Федор  не любил подобные посиделки в компании скучных, чопорных  дам.  И их  мужей, таких же покорных своим женам, как и он сам.

31  декабря, он пришел за Машенькой раньше обычного.
Он долго топтался в раздевалке, ожидая пока  она освободится от родителей  с детьми.  Выждав удобного момента, Федор пряча глаза, спросил у Надежды, с кем она собирается встретить праздник?
«Не знаю пока.  Может быть, одна. А может зайдет кто ни будь, из коллег», -  удивленно глядя на мужчину, пролепетала Надежда.
Федор осмелился поднять глаза. Задыхаясь от собственной смелости, он   предложил ей встретить Новый Год вместе.

«Что вы такое говорите, Федор Алексеевич? – ахнула девушка.-
- А как же ваша жена?»
«Жене я не нужен. Но это ее дело. Я ее не осуждаю. Она яркая женщина. Всегда на виду. А мне  очень не хватает общения с   хорошим человеком. Может все же, отпразднуем вместе?  Я постараюсь вас не компрометировать-.
-Федор испуганно смолк, увидев набрякшие слезами, глаза воспитательницы.

- Простите, Надежда Сергеевна, я не хотел вас обидеть».

«Все в порядке, Федор Алексеевич. Вы меня ни чем не обидели. Я подумаю над вашим предложением. И если надумаю, позвоню вам».
Но она не позвонила. Федор прометался до самой полночи. А потом, не выдержав, позвонил ей сам.
Она сразу же подняла трубку, будто специально ждала его звонка. «Да, слушаю» -  В ее тихом голосе, Федор уловил слезы.

«Надя, ты одна?- не замечая, как переходит на «ты», спросил он.
«Да конечно. А с кем мне еще быть?» - всхлипнула Надежда.
«Надя, я не могу оставить Машеньку. Я умоляю тебя, приезжай ко мне. Ты мне как воздух нужна».

И она приехала  на такси, что вызвал ей Федор.  Он ничуть не боялся того, что кто ни будь, донесет  жене об их встрече. Слишком много народу  не спало в эту ночь. И едва ли кто нибудь, стал бы шпионить за семьей добропорядочных супругов Ельцовских.
Но  сам он, сгорая от нетерпения увидеть любимую женщину, просто ни о чем другом, в тот вечер не думал.
Та Новогодняя ночь, безумная, сказочная и неповторимая, на всю жизнь, осталась в памяти  Федора.
Впервые в жизни, он понял, что такое близость с любимой женщиной.

Всю неделю, что Серафима  пребывала а пансионате, Федор встречался с Надеждой.
Приезжать к нему снова , она отказывалась. Но Федор  уже не мог остановиться. Он позвонил  бывшей няне  Машеньки и уговорил ее   провести с ребенком несколько ночей. Федор не боялся  огласки со стороны няни. Он давно подметил, с каким сочувствием женщина относится к нему. И с каким осуждением она  смотрит на Серафиму.

Серафима действительно, долго не знала об измене мужа. Она видела, как сильно изменился Федор. Его рассеянность, ответы не впопад, попытки  обрести самостоятельность суждений и  поступков, вызывали в ней вспышки  гнева.
Но непривычную непокорность мужа, Серафима  рассматривала лишь, как «кризис среднего возраста».
Самоуверенная женщина  надеялась, что вспышка этого самого «кризиса» скоро пройдет.

А потом, Федор Алексеевич, впал в глубокую депрессию. Это случилось после того, как Надя уволилась  с работы и не простившись с ним, исчезла в неизвестном направлении.
Придя немного в себя, он стал упорно искать  любимую женщину.
Он нашел ее через Отдел Кадров в Городском  Отделе Народного Образования. Ему сообщили, что Надежда Сергеевна  перевелась учителем начальных классов в  не большой  районный  поселок, из которого она была родом.
Федор Алексеевич  решил уйти из семьи, отыскать Надежду и уговорить ее  стать его женой.
Мужчина наивно надеялся, что Серафима, не пылающая страстью к Машеньке,  позволит отцу девочки, увезти ее с собой.

Если бы он мог предположить, что предпримет  в дальнейшем его жена,   не решительный от природы мужчина, едва ли  осмелился поменять что то в жизни.