ХИТРЫЙ ЛИС ГЮНТЕР И КОЛБАСА
Дорога к месту рыбалки проходила по живописной местности. Справа змеей извивался неглубокий канал, слева сутулились заросшие терном холмы, а за дамбой, свозь обрывки тумана просматривалась зеркальная гладь лугового озера. Наглые фазаны, не желая уходить с колеи, гурьбой бежали впереди машины, и, лишь услышав сигнал, нехотя сворачивали в траву, хлопали крыльями, и, вытянув шеи, выкрикивали мне вслед свои птичьи ругательства. Краснокнижная цапля, замерев в камышах, молчала, чутко прислушивалась к звукам и периодически оглядывалась назад, где по распаханному подсолнечнику совершал свою утреннюю пробежку заяц.
Вдруг, я увидел лису. Она стояла совсем рядом с дорогой и внимательно разглядывала мой автомобиль. Я нажал на тормоза, остановился и вышел из машины. Лиса отбежала на несколько метров в сторону, остановилась, присела на задние лапы и замерла.
- Оголодала, бедняга!
Я вытащил из кармана сверток, развернул бумагу, положил бутерброд на траву. Лиса не двинулась с места.
- Иди, подкрепись, колбаска, что надо!
Вместо ответа, лиса облизнулась, и, не спуская с меня глаз, легла. В это время сквозь пелену тумана пробилось солнце, потянул ветерок, и словно по команде защебетали, запели на разные голоса камышовые птички.
- Пора!
Я сел в машину и завел мотор: нужно было спешить на зорьку.
Обратный путь всегда длиннее. Разомлев от полуденного солнца, я едва успел зажать тормоза: прямо на дороге, впереди стояла та самая лиса.
- Ты что, дура, рехнулась?
Я вылез из машины, сделал к ней шаг. Лиса даже не шевельнулась, а продолжала стоять и смотреть на меня.
- Я – Гюнтер!
Рыжий зверь сел на задние лапы.
- Почему Гюнтер?
Я с размаху плюхнулся на бампер.
- Меня все так зовут и люди, и звери.
- Ты… ты говорить умеешь?
- В наши времена и не такому научишься.
Гюнтер засмеялся.
- Согласен...
Я стал приходить в себя. Лис осторожно приблизился к машине, обнюхал колесо, склонил голову на бок.
- Есть время? Могу рассказать.
Я выключил зажигание, присел рядом с Гюнтером. Он немного помолчал, повернулся, тяжело вздохнул.
- Тот год был самым голодным, и зверям стало совсем нечего есть. Сначала сильные съели слабых, потом все стали поедать друг друга, и когда уже многих не стало, то собрались, чтобы решить, как жить дальше. Пришли ото всюду, говорили долго, но так ничего дельного и не придумали. И тогда слово взял я.
Гюнтер на секунду задумался.
- Я предложил пойти в деревню, к людям и взять еду у них.
Лис замолчал.
- Ну...
Мне становилось интересно. Я достал сигареты.
- Не кури, не дома! Природу пожалей!
Гюнтер нахмурился. Я кивнул, спрятал пачку в карман.
- Короче, звери послушались меня и пошли. Волки зарезали овец, лисы и шакалы задушили кур и гусей, а медведь задрал лошадь. Все насытились.
А вечером мне объявили, что, я теперь, самый главный и слушаться будут только меня.
- А дальше?
Я встал, размял затекшие ноги. Гюнтер тоже потянулся, выгнул спину, распушил хвост.
- Дальше началось изобилие. Еды стало хоть отбавляй!
Он оглянулся по пролетающую мимо утку.
- Никто не хотел охотиться и добывать себе пищу. Все по ночам по тихому обворовывали деревню: сначала амбары и хлева, затем сараи и кладовые, а один ловкий шакал даже вытащил сосиски из кухонного холодильника.
Гюнтер засмеялся.
- А люди?
Я облокотился на капот.
- Что люди?
Гюнтер поморщился.
- Они устраивали облавы, нанимали охотников, даже капканы ставили, но результатов не получили. Ну, да, извели кого-то из молодняка, шакалье в плавни загнали, даже дряхлого бирюка затравили и все... ничего не изменилось, как воровали, так продолжили воровать. Только теперь уже и днем.
- Да, история!
Я расстегнул куртку.
- Хорошо живете!
- Я б так не сказал.
Гюнтер вздохнул.
- Почему?
- Потому, что все давно уже околели с голодухи.
- А как же колбаса?
- Съели.
Гюнтер грустно улыбнулся.
- Люди перестали работать, кто запил, кто сел, кто в другую деревню перебрался, в общем, лафа закончилась и наступил мор.
- А начать охотиться не пробовали?
Я усмехнулся.
- Пытались! Не получается, разучились совсем! Колбаска нам вся боком вышла.
Гюнтер замолчал, покосился на карман моей куртки. Я понял, вытащил пакет, протянул ему остатки завтрака.
- А сам-то, ты как сохранился?
Гюнтер кивнул, проглотил колбасу, повернул морду в сторону приближающейся машины.
- Видишь, еще один рыбачок на джипе рулит.
- Вижу, на Крузаке…
- Во! И чтоб я облез, у него на бутербродах, не колбаса, а красная икорка намазана.
- Будешь втирать ему про колбасу?
- Не угадал, про икру!
- Да, ты, Гюнтер, никак, побираешься?
Я поднялся, отошел от него на шаг. Гюнтер вздохнул, прижал уши, опустил голову.
- Можно сказать и так, но я позавтракал твоей колбасой, а обедать буду его икоркой, так, что, голодным спать точно не лягу!
Лис хитро подмигнул и трусцой поспешил навстречу джипу, а я еще долго смотрел ему вслед и глотал слюну, мне почему-то очень захотелось есть.
ТАЙНЫ ЗАБРОШЕННЫХ ЛАБИРИНТОВ
День подходил уже к концу, когда я поставил ружье на предохранитель и повернул обратно к машине. Моя сегодняшняя охота закончилась, хотя, честно сказать, она даже не начиналась. Просидев до полуночи без толку за ноутбуком, и, не придумав ни одной истории, я утром взял ружье, сел в машину и рванул в степь. Нужно было побыть одному, проветриться, набраться впечатлений, чтобы на свежую голову найти новые темы для своих рассказов.
Но за весь день никаких событий не случилось и ничего интересного не произошло. Перед глазами маячила одна и та же наскучившая картина: рыжая до самого горизонта целина, островки зеленого камыша по оврагам и заваленная мусором лесополоса, из-за которой с самого утра, то там, то тут, громыхали выстрелы местных охотников.
И вдруг, я увидел погоню. Да, да, самую настоящую: две крупных легавых с истерическим лаем гнали старую, облезлую лису, которая, прижав уши, и, вытянув в струну хвост, удирала от них со всех ног. Я сел в машину и стал наблюдать. Собаки настигали, и лиса стала уже петлять, бросаясь то в одну, то в другую сторону. Еще не много и...
- Мать твою! Да, это же Гюнтер!
Узнал я говорящего лиса. Услышав мой голос, Гюнтер резко развернулся и из последних сил помчался ко мне.
- Давай!
Я открыл дверь машины, и когда Гюнтер запрыгнул в салон, дал газу и помчался по колее. Собаки быстро отстали, а охотники были далеко и ничего не увидели. Отъехав на приличное расстояние, я остановил машину и открыл дверь.
- Буду должен!
Гюнтер мотнул головой, выпрыгнул из машины, но уходить не спешил. Я выключил мотор, вышел, присел рядом с ним.
- Как жизнь?
- Сами видите, ничего нового.
Гюнтер громко вздохнул.
- А Ваши рассказы?
- Тоже никак.
Я развел руками.
- Написал про ту нашу первую встречу и все. Тем нет.
- Тоже мне проблема!
Гюнтер усмехнулся.
- Да, я Вам на раз с десяток историй накидаю.
- Не врешь?
- Да, чтоб мне облезть!
Гюнтер закатил глаза.
- Хотите, приключения расскажу, надо - про лямур, а могу и страху нагнать.
- Валяй!
Я хлопнул его по плечу. Гюнтер на секунду задумался, склонил голову на бок.
- А взамен что?
- Пармезан любишь?
Я полез в карман.
- Не понял...
Гюнтер насторожился.
- Сыр такой заморский, деревенщина! На, попробуй!
Я протянул Гюнтеру ломтик. Он немного пожевал, проглотил, прищурил глаза.
- Пармезан, говоришь? Я тут недавно у местного музейщика тоже сыром разжился. Точно такой же вкус был.
- Украл, значит?
Я покачал головой. Гюнтер подскочил с места.
- Ни в коем случае! Сам дал.
- С чего бы это? Спьяну, что ли?
- А вот об этом сейчас и расскажу.
Солнце закатилось за горизонт, слегка похолодало, далеко в поселке зажглись первые огоньки. Гюнтер с минуту молчал, затем сел, прикрыл хвостом лапы.
- Где-то с месяц назад, познакомился я с очаровательной девушкой. Эту молодую лисичку звали Алиска. У нее такая необычная шубка, не рыжая, как у всех, а почти шоколадная, мягкая, блестящая, одно загляденье... ну, и конечно, ухажеров немерено. Драться я никогда не любил, да и стар уже, и чтобы завоевать ее сердце решил я ее удивить.
На моей земле удивлять давно нечем: поля распаханы, возле новой трассы огромная стройка идет, а за птицефабрикой свалку устроили: вонь, грязь, крысы величиной с собаку, в общем, повел я ее за реку, в живописную балку, которая на самом краю города находится. Там сейчас местный музей действует. Сразу скажу, место это особенное. Древние катакомбы. В холмах туннели и ходы прорыты, целый лабиринт из подземелий. Рядом - бывший военный объект. Бетон и ржавое железо. Окна все решетками заварены, а входы-выходы завалены мусором и землей. Слыхал я еще от прабабки, что там запаянную в пленку копченую колбасу находили, вкусная была, настоящая, не то что сейчас...
Гюнтер на секунду замолк, улыбнулся, сглотнул слюну.
- В общем, место что надо. Кстати, ни собак, ни бомжей там не сыщешь, разве что иногда детишки шалят, но их оттуда менты гоняют...
- А когда бояться?
Я зевнул, достал сигарету. Гюнтер нахмурился.
- Не смешно! Ты бы это видел...
- Что?
- Ее!
Гюнтер поежился.
- Короче, нашли мы с Алиской дыру в вентиляции, пролезли в музей и на тебе, свет горит, наверно, смотритель забыл выключить. Ну, думаю, повезло! На халяву экскурсия привалила. Идем бок-о-бок по коридору, глазеем по сторонам: вещи кругом разные: колеса железные, горшки, цепи, бутылки, нюхаем всю дорогу, вдруг, колбаса попадется. И на тебе! Видим, за столом человек сидит и прямо нас смотрит. Мы с Алиской и обмерли. Все, пропали! Стоим и сдвинуться с места не можем. А человек тот тоже не шевелится, замер и молчит. Я смотрю, а у него одежда диковинная: камзол суконный, парик на голове и руки в перчатках. Блин, щас так не ходят. Тут до меня и дошло: чучело это! Здорово придумано туристам за их же деньги головы дурить. Я Алиску покрепче к себе прижал, не трусь, говорю, дальше еще интереснее будет.
И как знал! Дверь позади открывается, и по ступенькам шаги тяжелые. Бам! Бам! Бам! Мы с Алиской мигом в подвал, а шаги за нами, не отстают, мы - вправо, и они - вправо, мы - влево, а они уже рядом. Назад - никак, а впереди тупик, стена выросла, чем хочешь поклянусь, раньше ее не было.
- Вот вы где, курепчики!
Это смотритель музейный фонариком нас осветил. В этом месте лампочки не горели. Глянул я, а у него палка в руках метровая, ну, думаю, амбец, довыделывался Гюнтер, удивил, блин, подружку. А Алиска от страха аж описалась. Легла на пол и трясется вся. Ну, я с духом собрался, шагнул к музейщику, а сам мыслю, убьет, так убьет, может, Алиска, под шумок, сбежать успеет... а он глаза выпучил, на ступеньки сел и креститься начал, как те станичники перед церквушкой. Рукой машет, молитвой хрипит и ошалелыми глазами на проход косится. Развернулся я, глядь, а там женщина стоит. Вся в белом, черные волосы по плечам, а на лице глаз нет. Одни глазницы пустые. Голову подняла, прислушивается, как будто бы почуяла нас.
Ба-бах! Выпала из рук палка у смотрителя. Женщина на звук сразу развернулась, волосы откинула и к нам пошла, а впереди себя руками водит, будто ими воздух щупает. Куда бежать? Не пойму. Где проходы были стены стоят, а вместо них коридоры темнеют. И тут я вспомнил, что как всякий себя уважающий лис, когда шел, то углы на всех поворотах пометил. Вот где спасение! Рванул я на запах, Алиска - за мной, а смотритель, не будь дураком, следом за нами. По меткам, по меткам, вприпрыжку, бегом и выбрались из подземелья: мы с Алиской через щель в вентиляции, а смотритель вместе с железной решеткой вышел.
Ну, что тут скажешь, ждать, конечно, мы не стали, отбежали немного, присели, в себя приходим. Алиска, когда отдышалась, сразу лапой мне по морде съездила. Видать, хорошо я ее удивил, конкретно. Да, я и не в обиде: живы и ладно! А тут вижу, смотритель из сторожки вышел. Положил сверток на траву, посмотрел по сторонам и обратно вернулся. Зрение то у меня уже не очень, но нюх отменный. Чую: сыр в бумаге завернут. Это он нам в награду оставил, за то что мы ему дорогу показали. Вот как!
Гюнтер вздохнул, поднялся, отошел к кустам.
- А сыр, между прочим, Российским оказался. С голодухи за милую душу пошел.
ОХОТА НА ВЫПУЩЕННУЮ ДИЧЬ
Серая лента асфальтового шоссе пролегала мимо зажиточных поселков, бесчисленных гектаров озимых, подсолнечника, чернеющих полотнищ распаханной земли. На скошенных полосах жнивья ожидали транспортировки круглые рулоны сена, кое-где зеленью проглядывала бахча, и лишь в низинах, на курганах и под уходящими за горизонт высоковольтными ЛЭП еще просматривались островки девственной, рыже-коричневой целины. Встречных машин было мало, попадался то груженый кавунами мотоблок, то узкоглазый чабан верхом, то закопченный трактор, летевший на всех парах в ближайший магазин.
За поворотом я снизил скорость и пригляделся. На обочине, как в автосалоне, строго в ряд, выстроились намытые внедорожники городских грибников. В дорогом камуфляже, с корзинками и рюкзаками, они организованной цепью прочесывали замусоренную лесопосадку, выстригая все грибообразное на своем пути.
- Бог в помощь!
Посигналил я труженикам тихой охоты и съехал на грунтовку, которая, петляя вдоль неприметного канала, вела к дамбе через озеро. Здесь тоже во всю кипела работа. Резиновые лодки, карбоновые удочки, раколовки всех размеров и мастей тот час замелькали свозь редкий строй пожелтевшего камыша. Возле широкой просеки я остановил машину. В переносном шезлонге, вытянув ноги, сидел рыбак. На его столике в окружении маслин, колбасы и лимонов поблескивала фигурная бутылка "Хэннесси". Я высунулся из окна.
- Как клев?
В этот момент рыбак привстал, сделал подсечку, и на леске затрепыхался полосатый, с детскую ладошку, окунек.
- Ух, ты!
Я не смог сдержать смех. Рыбак аккуратно снял рыбку с крючка, бросил в ведро, затем развернулся и пошел ко мне. Ждать дальнейшего развития событий я не стал, и, пожелав рыбаку "ни хвоста, ни ни чешуи", нажал на газ и направился к озеру. Нужно было засветло попасть на охот базу. Вдруг у самой дамбы мне дорогу перебежала лиса. Я затормозил, остановился и проводил ее взглядом. Сразу вспомнились слова Гюнтера.
"У людей полно еды. Магазины ломятся от продуктов, а люди забирают у животных последнее: грибы, дичку, мерзлые ягоды у птиц. С остервенением голодающих они процеживают сетями речушки, ставят капканы у нор и отстреливают еще не окрепших заячьих подростков... "
Лиса уже давно скрылась в кустах, а я стоял и никак не мог тронуться с места.
- Где ты сейчас, Гюнтер?
Охот база располагалась в живописном месте. Начинаясь на выезде из дубовой рощи, она одной стороной примыкала к реке, а другой упиралась в изрезанную буераками и мелкими ручьями дикую степь. Бревенчатые домики-избушки, мощеные дорожки и живописная деревянная пристань гармонично вписывались в общий антураж и настраивали на ожидание качественного, полноценного отдыха.
Оформив все необходимые формальности, я перетащил из машины в домик всю свою охотничью амуницию и вышел пройтись, чтобы ознакомится с окрестностями. Обойдя высокое, похожее на терем строение с баром, бильярдом и сауной, я оказался в так называемом хозблоке. Под двускатным навесом были расставлены металлические разделочные столы, белели морозильные камеры для мяса, на широких полках поблескивала чистотой кухонная утварь. Тут же находился небольшой, кирпичный сарай с железной дверью - хранилище для добытых трофеев.
- Круто!
Я уже хотел было уходить, как, вдруг, услышал негромкую возню, визг и тихое поскуливание. Звуки доносились из-за высокого, деревянного забора, в котором была приоткрыта калитка. Я потянул за дверную ручку и вошел внутрь. По всему периметру огороженной территории ровными рядами стояли крытые клетки. Все они были разного размера: от компактных ящиков до просторных вольеров. В них находились звери. Я прошелся между рядами: волки, лисы, шакалы, барсуки, несколько отсеков с зайцами. К забору примыкали загоны с косулями и кабанами. В дальнем углу за внушительной оградой из толстой арматуры находился медведь.
- А ты то здесь каким ветром?
Я направился к зверю.
- Поймали!
Я остановился и похолодел. С правого ряда, сквозь решетку на меня смотрели глаза Гюнтера.
- Как ты сюда попал?
Я шагнул к лису. Гюнтер привстал и усмехнулся.
- Это не интересно. Лучше скажи, мой рассказ про музей получился?
- Еще как!
Я поднял в верх большой палец.
- Уже фильм по нему снимают. Ужастик.
- Тоже мне, страшилка!
Гюнтер прищурился.
- Помнишь Алиску? Ну, та симпатичная, молодая лисичка? Она еще весной сюда попала. Кое-что успела мне рассказать. Вот это реальный хоррор, как пить дать.
- Слушаю.
Я придвинулся к клетке. Гюнтер выдержал паузу и заговорил.
- Сначала здесь была просто охота. Приезжала куча народу: местные, городские, были даже из столицы, и всем все нравилось, пока почти всех зверей не повыбивали. Клиентов сразу поубавилось, ну, а доходы базы, естественно, сократились. И тогда хозяева построили эту звероферму. Егеря стали отлавливать животных и держать их в клетках...
- Чтобы разводить?
- Нет!
Гюнтер опустил голову.
- Нас используют, как выпущенную дичь.
Я с минуту молчал. Вечерний воздух неприятно холодил мне шею.
- Как это происходит?
Я поднял воротник куртки.
- Просто.
Гюнтер нервно задергал хвостом.
- Охотник приходит сюда, выбирает того, кто ему нравится и платит деньги. Таксы разные: на лис - одни, на волков - другие, на шакалов третьи. У кабанов и косуль свои тарифы. Клетку отвозят в специальное место, и жертву выпускают.
- А убежать нельзя?
Я закурил сигарету.
- Нет.
Гюнтер вздохнул. Все так устроено, что никто никуда не убежит. Помечется сколько сил хватит и сам выйдет под выстрел...
Гюнтер замолчал. Я поежился: холод стал доставать меня изнутри.
- И много желающих?
- Хватает. Есть, конечно и нормальные охотники. Они сами, в одиночку, ходят с ружьем, но шансы кого-то найти у них маловаты. Мы исчезаем. Скоро совсем никого не останется.
Гюнтер лег на пол. Я затушил сигарету, спрятал окурок в карман.
- С твоей Алиской что стало?
- Собаками затравили.
Гюнтер отвернулся.
- Говорят, долго не мучилась, погибла сразу.
Я отошел назад, оглядел клетки.
- Сколько здесь вас?
- Много. И у каждого своя история. Вон, видишь ту темно-рыжую лисицу?
Гюнтер ткнул носом в край решетки.
- Да.
- У нее в норе лисята остались. Она третьи сутки места себе не находит, все время пытается между прутьев пролезть, поранилась вся бедолага, а не унимается, рвется их покормить. Наверно поехала головой. А вон, волчара седой доски грызет. Это вожак. Две пули в нем, а он живой. Его волчица выручать шла, но реку не смогла переплыть, и ее течением унесло. А в той большой клетке - шакалы, им не только еду, даже воды не дают, так они от жажды, как дети плачут...
Я стал отодвигать засов.
- Я тебя выпущу.
- Не получится.
Гюнтер замотал головой.
- Кругом камеры и охрана.
- Ну и что!
- От хозяев достанется!
- Все так серьезно?
Я опустил руки. Гюнтер сморщил морду.
- У них здесь свои законы. Был один такой сердобольный охотник, жратву сюда приносил, так у него ружье и телефон отобрали и в степь аж за курганы вывезли. Бросили ночью одного...
- Туда, где горы начинаются?
- Дальше, к Трем Холмам.
Гюнтер перешел на шепот.
- Там могила Скифа находится. Люди туда не ходят.
- Это тот волк, что с девочкой дружил?
- Да.
- Читал...
Я усмехнулся.
- Красивая сказка.
- Это не сказка, а быль.
Гюнтер нахмурился.
- Теперь в тех краях призрак его обитает. С виду - как обычный волк, а глаза светятся даже днем. Людям с ним лучше не встречаться, он всех насквозь видит.
- И что в том?
- А то, что многие не возвращаются!
- То же мне, Стивен Кинг...
Я прильнул к решетке.
- Ладно, что ты предлагаешь?
- Заказать меня!
Гюнтер напрягся.
- Завтра же!
- Ты в своем уме?
Я громко выругался.
- Чтобы я тебя пристрелил?
- А тебе меня жалко, человек?
Гюнтер глянул мне прямо в глаза. Я замолчал. Я попытался сказать ему что-то хорошее, доброе, сочувственное, но не мог найти слов. Вместо этого мне стало стыдно, больно, гадко, как будто все эти клетки, решетки и замки - дело моих собственных рук, а ожидающие своей казни звери - моя чудовищная прихоть.
Я сжал кулаки.
- Думай, как хочешь, но стрелять я в тебя не буду.
- Спасибо и на этом!
Гюнтер тряхнул головой.
- А теперь, слушай меня и запоминай! И тогда у нас все получится!
Утро выдалось хмурым и серым. Базу заволокло плотным туманом, так что по ней было трудно передвигаться. Действуя по плану Гюнтера, я накануне вечером сходил в административный домик, оформил заявку и оплатил разрешение на отстрел. Из-за старости и неприглядного вида Гюнтера оценили совсем в небольшую сумму, так что мой бюджет от этого сильно не пострадал.
В назначенный час в полной экипировке и зачехленным ружьем я забрался в "буханку", поприветствовал егерей и глянул назад. Всем телом вжавшись в пол, в клетке лежал Гюнтер. Ехали не долго. Возле реденькой посадки машину остановили, клетку вынесли и поставили на траву. Перекурив, и, проведя со мной инструктаж, егеря выпустили Гюнтера и уехали. Я собрал ружье и посмотрел на время. У меня было всего три часа. Если не успею, Гюнтера найдут и убьют егеря. От этой мысли мое тело пробила холодная дрожь, но, вдруг, туман разорвало и на небе появилось скупое, осеннее солнце. Приободренный, я положил ружье на плечо и двинулся по тропе. Свернуть с нее было не куда: слева на многие метры была натянута сетка-рабица, справа, за посадкой начинался поселок, а впереди виднелся пологий берег широкой реки.
Гюнтер стоял на берегу. Он делал вид, что обнюхивает камыш, а сам внимательно наблюдал за посадкой. Я остановился и повернул голову : за невысокими кустами проглядывала зеленая крыша "буханки" и слышались не громкие голоса егерей. Медлить было нельзя. Я поднял ружье и прицелился. Гюнтер глянул на меня, лег на траву и отвернулся.
- Твою мать!
У меня сильно задрожали руки и я не мог нажать на курок. Секунда... другая... только когда в кустах заклацали ружья егерей, я задрал стволы вверх и нажал на спуск. Звук выстрела привел меня в чувство. Я рванулся к Гюнтеру, достал из кармана тюбик кетчупа и мазнул по его белой груди.
К хранилищу, куда бросили мой трофей, я прокрался поздно вечером. Убедившись что рядом никого нет, открыл железную дверь и выпустил Гюнтера наружу.
- Давай на стоянку, машина открыта!
- Я остаюсь!
Гюнтер принялся разминать затекшее тело.
- Ты с ума сошел?
Я выругался.
- Планы изменились!
Гюнтер отряхнулся, поднял морду вверх, показал мне на камеру.
- Сам уезжай! Тебе нельзя здесь оставаться.
- А ты?
Я присел к лису. Гюнтер наклонился вперед, протянул мне лапу.
- Беги, человек! У меня еще дела!
Мотор работал на повышенных оборотах. С тяжелым сердцем я гнал машину по роще, задавал себе вопросы и не находил ответов на них.
- Зачем он остался? Что задумал? А если его убьют?
Я резко надавил на тормоза, и, заюзив по дороге, чуть не вылетел в кювет. Развернувшись, я выключил фары и осторожно поехал обратно. Когда добрался до опушки, оставил машину за деревьями, вылез и направился к базе.
- Бах! Бах! Ба-бах!
Со стороны зверофермы доносились выстрелы и крики. Я остановился и замер. В этот момент впереди послышался топот и треск. Ломая поросль и кусты мимо меня пронесся дикий кабан. Немногим позже - седой волчий вожак, стайка шакалов и темно-рыжая лисица. Зайцы, косули и барсуки разбегались последними.
- Во, дают!
Я вытянулся в струнку, чтобы спрятаться за деревом, но в этот момент цепкая рука егеря схватила меня за плечо.
В административном домике мне показали видео с камеры, где я выпускаю Гюнтера и спросили, как я освободил остальных. Впрочем, как я понял, это было только так, для порядка. Подозрительно быстро появился расчет стоимости убежавших зверей. Не обращая внимания на мои протесты, у меня под залог отобрали ключи от машины, ружье, телефон, и без лишних разговоров загрузили в егерскую "буханку" и повезли. На этот раз ехали долго. За оконным стеклом притаилась дикая, ночная степь. Когда в свете фар обозначились горы, меня высадили.
Полная луна стояла в зените, поэтому видно было хорошо, как днем. Местность вокруг была безлюдная. На краю узкой лощины просматривались склоны трех холмов. У их подножья блестели наполненные водой карьеры из песчаника, за темными полосами приземистого леса светились огоньки далекого жилья. Взяв фонари за ориентир, я пошел по узкой тропе. Прошагав с пару километров, я остановился. В этом месте дорога раздваивалась. Одна тропинка уходила вверх на гряду, другая спускалась к речке вниз. За сегодняшний день я очень устал, лезть вверх на скалу мне не хотелось, и я решил идти низом, ориентируясь на шум переката. Едва я сделал шаг, как тут же споткнулся и обомлел: прямо на развилке, сидел огромный волк.
Я молчал и не шевелился. Волк тоже. Я поймал его взгляд: казалось, он смотрит не на меня, а куда-то мимо, в необъятную, степную даль. Так продолжалось не долго: луна спряталась в облаках, стало темно, волк поднялся и пошел на меня. Я инстинктивно попятился назад и наступил на пластиковую бутылку. Раздался громкий хруст. Волк остановился и навострил уши. Я выставил ладони вперед.
- Стой! Я знаю, кто ты! Поверь, я не делал ничего плохого.
Волк сел и поднял голову. Его глаза загорелись не естественным, зеленым огнем.
- Ну, хорошо, хорошо!
Я замахал руками.
- Сознаюсь! Охотился... фазаны, там, перепелки... рыбу ловил... но не сетями, на удочку!
Волк опустил голову, понюхал ржавую, консервную банку. Я вздохнул.
- Варварство! Ну, что я могу поделать? Чем я могу помочь?
Снова вышла луна. Волк встал, ощетинился, обнажил клыки. Я прижал руки к груди.
- Я сегодня Гюнтера из плена вызволил. Он - лис, и он - мой друг!
Волк спрятал зубы, сел и успокоился. Я перевел дух и стал рассказывать про базу, а волк слушал и никуда не уходил. Подробно описав побег зверей, я закончил.
- Можно идти?
Я откашлялся и замер. Волк немного помедлил, поднялся и перекрыл мне дорогу вниз. Я не стал ждать и принялся карабкаться по верхней тропе. Когда из облаков вышла луна, я глянул назад и содрогнулся: на месте нижней тропы зияла пропасть.
Э П И Л О Г
Сбежавших с базы зверей выловили и снова засадили в клетки. Машину, ружье и телефон мне вернули, только, вот, Гюнтера не нашли. Я тоже его долго искал, но, к сожалению, безрезультатно. И самое главное: после всего, что случилось, я решил больше никогда не охотиться, а просто путешествовать по красивым местам. А они, слава богу, пока еще у нас есть.