Сегодня на работе короткий день, да я ещё и отпросилась пораньше, жалобно захныкав о том, что мне бабушку старенькую нужно в санаторий отвезти, пока народу ещё не много едет в сторону области. Зачем я вру? Во-первых, мне нужно пораньше уйти, чтобы ехать всей семьёй на дачу, а это причина неуважительная. Работа, по мнению начальства, важнее всяких там дач. Она сидит допоздна, и все мы сидим до последнего, ожидая милостивого разрешения уйти. Приходим утром, раньше начала рабочего дня, а она уже на месте. Сидит, хмуро, из-под бровей, поверх очков пялится не предвещающим ничего хорошего, взглядом. Начальница у нас трудоголик, карьеристка, бизнес-вумен, без личной жизни, изощрённая садистка и жуткая стерва, как и большинство начальников, чью власть над собой мне выносить так трудно, что почти невозможно. Я её боюсь панически и поэтому ненавижу. Ненавижу так, как всех хищных зверей, акул и прочих агрессоров, могущих причинить вред мне или моей семье. Говорить правду такому человеку опасно. Вот и приходится врать.
А вообще-то никакой бабушки у меня нет. Я её живой-то не застала. Моя бабушка умерла до моего рождения. На сцене. Нет, она не была великой актрисой. Она была одной из многих статисток, и на неё упала, плохо закреплённая пьяным рабочим сцены, декорация. Другая бабушка умерла недавно, не перенесла воспаление лёгких. Но умершие либо никогда не существовавшие родственники нужны мне для подобных отмазок. Горький опыт мой и моих знакомых показал, что говорить, про то, что больна, беременна или болен ребёнок нельзя ни в коем случае, как и то, что заболел зуб, муж попал под машину и прочие ужасы из жизни своей и реально существующих родственников, потому что всё это может сбыться. И чаще всего это и происходит. Например, когда я наврала, что беременная, забеременела по-настоящему, и у меня родился ребёнок. Это и другие подобные события (например, острая боль в зубе в момент романтического свидания) научили меня больше такими вещами не шутить. Поэтому у меня в фантазиях или, как говорят мои любимые старые хиппи, «телегах», адресованных начальнице, болеют и попадают в различные жизненные коллизии несуществующие прабабушки, прадедушки, бабушки, дедушки, свекровь и свёкор, многочисленные несуществующие дяди, тёти, двоюродные братья, сёстры, а также, отсутствующие на корню, родные братья и сёстры.
Сегодня мы всей семьёй едем на дачу, потому что пятница. И пятница тринадцатого! Родители и дочка там останутся, а мы в воскресение вечером уедем назад. Дача – это сильно сказано. Участок в СНТ. Наше садовое товарищество называется «Товарищ Робинзон». Такое забавное название придумал в 90-х годах мой папа в свою бытность председателем товарищества. Тогда им выделили 6 соток земли, на которой они должны были выкорчевать пни и посадить картошку, кабачки, яблони, сливы, груши, кусты смородины и крыжовника. Но это было давно. Потом в стране всё изменилось, и наша семья стала приезжать сюда, чтобы отдохнуть от трудов. Вот и сегодня мы приехали для этого и, чтобы забросить сюда десант из моих родителей и Маши, а сами собирались уехать отсюда, как обычно. Я не боюсь числа тринадцать и его сочетания с пятницей. Я даже в этот день расписалась в ЗАГСЕ со своим мужем, после чего всё в нашей жизни сразу пошло кувырком: травмы, болезни, больницы, операции, аварии, ссоры, истерики, потери, кражи, но мы уже 10-ть лет вместе. На седьмом году супружества, я даже, ни с того, ни с сего, вдруг родила Машку.
И вот, мы погрузились в старенький Рено Логан и начали толкаться в многокилометровой пробке на выезде из города. И едем мы так долго, если это вообще можно назвать ездой. Муж сосредоточенно управляет нашим драндулетом, мои родители сзади развлекают внучку, по очереди предлагая ей то конфеты, то печенья, то сок, то яблоко.
Мой муж – маленький актёр. Типичный «кушать подано» или «задние ноги лошади», а также – пенёк, гриб, дерево или человек из толпы, статист, как и моя, трагически погибшая на сцене, бабушка. Такое, вот, в нашей семье совпадение. Только бабушка дипломированной актрисой не была, а служила в театре из бескорыстной любви к искусству, вполне довольная своим статусом. А мой муж профессиональный артист, и то, что он не смог выбиться, делает его всё более истеричным, и всё более портит и без того сложный его характер. Называет он себя так: «статуарный актёр», но мы-то с вами понимаем… к сожалению, далеко не все, даже очень талантливые актёры, живут насыщенной жизнью, полной творчества и с головой в искусстве. Увы. Большинство прозябает случайными заработками. У нас, так называемый, чёс лишь в праздники, а точнее – на новый год, когда проводятся «Ёлки». На корпоративных вечерах, в школах, детских садах, детских домах, институтах и прочих местах. Есть такой анекдот: одному актёру режиссёр Спилберг предложил у него сняться, а тот ответил: «Да я бы с радостью, но не могу. Ёлки…» Моему мужу, правда, никакой знаменитый режиссёр ролей не предлагал. Он долгое время служил в детском театре, но хороших ролей не получал. Всё больше зайчиков на втором плане, деревьев да грибов. Поэтому, будучи ещё и каким-никаким, а, всё же, «человеком-оркестром», он играл на разных музыкальных инструментах. Летом выезжал в дома отдыха, пансионаты, санатории, детские оздоровительные лагеря в качестве, так называемого, музыкального работника с аккордеоном, а также, он умеет и на рояле бацать, и дуть в саксофон. При СССР для таких бедолаг, как он, была работа на похоронах или в кинотеатре – развлекать зрителей в фойе перед началом сеанса. Теперь этого давно уже нет. И с художниками та же петрушка. При СССР для них было полно работы – одни афиши в кинотеатрах чего стоили! Теперь же, если не способен выучить программы, клади зубы на полку. А художники-то, тем более, настоящие, работающие «от руки», живописцы, никаких программ изучить не способны в принципе. Артисты в лучшей ситуации. Их теперь зовут на корпоративные праздники, например, гораздо чаще, чем художников (шаржистов, портретистов и проч.). Муж часто работает на таких вечеринках. Там и познакомился с художниками, танцовщицами восточных танцев и стриптизёршами. Он играл и в метро, и в подземных переходах, зарабатывал неплохо, но в этой деятельности полно опасностей. Его били, инструменты ломали или отбирали… поэтому он сейчас, в основном подрабатывает на разных ток-шоу, в сериалах типа «Понять, простить», «Не ври мне», «Слепая», «Гадалка» и прочая шелуха. А что делать… надо же, как-то, выживать!
Я, вот, ушла из профессии окончательно и бесповоротно. А, ведь я-то в прошлом - балерина! Правда, и я ведущих партий ни разу не танцевала. Всегда на втором плане. А теперь танцевать даже в самых халтурных подтанцовках уже не могу. Да и просто ходить, передвигаться, теперь могу только в кроссовках. Очень болят ноги. Так что, лучше не будем о грустном.
Когда родилась Маша, понадобилось больше денег, и мы, как два вола в одной упряжке, принялись добывать деньги, как умеем. А умеем мы многое. Только зарабатывать хорошо, почему-то не можем. Всё мимо денег. Постоянно еле сводим концы с концами, а работаем на износ. Просто убиваемся на работе. Особенно тяжело сейчас мне, так как я не могу заниматься любимым делом и вынуждена вкалывать в цеху, при вечной вони и получать выволочки от начальницы по самым ерундовым поводам. Мне там душно, тошно, и охота выпрыгнуть из окна, чтобы раз и навсегда покончить со всем этим. И каждую пятницу хочется поскорее вырваться из города, и я каждый раз жду выходных, чтобы съездить на дачу. Если муж или отец не могут отвезти, то приходится лезть в электричку. Когда налегке, то это ещё ничего, но когда тащишь маму с рассадой, ребёнка, горшок, рюкзак, тележку и дорожную сумку, то это путешествие становится запоминающимся.
На сей раз мы всей семьёй набились в старенький автомобильчик, жалобно стонущий от тяжести, и вот, едем по шоссе. Уже половину пути преодолели. Пирамиду г-на Голода проехали. Она стала ниже потому, что от ураганного ветра несколько лет назад завалилась. А мы с мужем были внутри неё, когда она была ещё прежней. Как в палате тихих сумасшедших побывали. Быстро вышли. Стеклоткань, коей она обшита, на солнце нагревается и начинает пахнуть крайне неприятно, а в сочетании с какими-то индийскими благовониями, был такой запах, что голова сразу же разболелась. Торговали там какими-то камнями, талисманами, амулетами, пирамидками, колечками и кулонами… мракобесие сплошное. М-да… стеклоткань… тогда не подозревала того, что придётся мне работать со стеклотканью этой ужасной.
Муж включил радио Ретро FM. Играет музыка, под которую мы в лагере тряслись на дискаче. Музыка моего детства теперь считается ретро. И это притом, что исполнители и авторы этих песен ещё не все умерли, и им, наверно, неприятно быть «ретро». Бестактно было называть так радиостанцию… а вообще-то, правда всегда бестактна. Энергетика песни исчезает постепенно, когда с ухода из профессии певицы или певца, её исполнявшего, проходит всё больше времени. Звук становится глуше, слова менее чёткими. Затирается, стареет запись и становится тем, что называется противным словечком: «Ретро». И всем хочется слушать современных исполнителей, новые ритмы, музыкальные направления, а старые всё больше забываются. Вертинский, Шаляпин, Варя Панина… да что они! Александр Барыкин теперь тоже, оказывается, ретро!
И вот, феномен популярности. Когда-то это слушали, сходили с ума по певцу, чьё пение доносилось из каждого утюга, а потом его забывают и восторгаются уже новыми голосами. Это потому, что от артиста идёт энергетика, а от ушедшего либо в мир иной, либо так сгинувшего, её всё меньше, и так, пока его совсем не перестают слушать, потому что одного голоса под музыку уже мало…
Пи-пи хочется. А нельзя. Теперь почти до самой дачи терпеть придётся. Останавливаться опасно, да и запрещено. Повсюду камеры… металлическое ограждение сделали. А там, где нет ограждения и теоретически можно пописать, всё заросло борщевиком Сосновского, опасно для жизни, если войти в эти заросли. И к реке не подойдёшь – всё заросло этой дрянью…
Ну вот, все пробки позади. Подъезжаем, наконец-то! Всю неделю в городе было невыносимое пекло, а у нас на работе, в цеху сломался кондиционер. И это было настоящей фашисткой пыткой. Предприятие, на котором я вынуждена работать, называется ООО ПАРАЭКСТРОСТЕКЛОПЛАСТКОМПОЗИТХИМПРОМ. И я работаю шлифовщицей по эпоксидной шпаклёвке на стеклоткани. Духотища, вонища, кошмар! А к вечеру там все ещё и бухие. Еле вынесла эту неделю, и вот, наконец, выбираюсь на свежий воздух. Возьму скоро отпуск и безвылазно просижу его на даче. Питаться буду подножным кормом, и никакой цивилизации! Боже, какой же здесь воздух! Наверно, стоит поселиться где-нибудь в лесу, квартиру сдавать и с этого жить… Свежо, однако!..
Да, что-то слишком свежо. Ветер довольно сильный. И холодно стало. У, какая туча прёт! И накрапывает дождик. Всё сильнее, сильнее… так, надо срочно выгружать всё из машины и бежать в дом.
- Папа! – «Чёрт… ни хрена не слышит!» Меня, почему-то, всю жизнь окружают глухие старики. Они повсюду. Это преподаватели, репетиторы, соседи по дому, по даче, родители мужа, царство им небесное, а теперь это - мои родители. Бесполезно орать. Сама быстрее всё сделаю. Ношусь, как подстреленная курица. Скорее в дом! Свет, холодильник, обогреватель, ага!.. Все продукты быстро в холодильник…
- Машка! Иди руки мой! Я кому сказала?! Почему не слушаешься?!
Да! Надо включить насос и водонагреватель. Вот, готово.
- Иди, Маш, вода уже тёплая сейчас будет. Все мойте руки! Виктор! Позови папу! Пусть идёт руки мыть, я до него никак не докричусь. Что он там делает? А… поняла. Мне тоже не мешает. Давно терплю. Вик, пошли к компостной куче и на раз-два-три! На меня только не написай, корефан… впрочем, дождище такой пошёл, что всё равно уже! А теперь идём руки мыть. Маш, а ты пописать не хочешь? И сама тоже руки помою…
Сейчас надо всех накормить, а потом заняться делами. У меня куча дел! За выходные нужно столько успеть! У меня нет огорода, клумб, не дай, Бог, я не страдаю выстриганием кустарника, но мне нужно-таки спилить сухую сливу, больную ольху и убрать ветки с участка, а ещё выдернуть крапиву и прочие сорняки в человеческий рост. А ещё я собиралась посидеть за компом и посочинять свою секретную ото всех повесть. Итак, вперёд.
И вдруг… Бац! Погасло всё. Обогреватель уже не греет, насос не качает, чайник не кипит, на плите ничего не готовится. Электричества нет. Это конец. Отец сказал, что где-то есть газовая плиточка маленькая, а к ней – баллончик. Надо только найти, и я, сделав всем бутерброды и открыв пакет с соком, отправилась на поиски. На террасе темно из-за пасмурной погоды. Дождь хлещет, от ураганного ветра деревья клонятся чуть ли не к земле, грохочет гром, сверкает молния, дочка боится, плачет и забилась к бабушке в кровать. А я ищу и ищу эту плиточку, ползая с фонариком по шкафам и ящикам. А в это время муж пытается приладить газовый баллон к большой плите, но не справляется. Испугался. Сказал, что шланг весь в каких-то трещинах, «ну его, на хрен!» Дровяная печь-камин, как назло, никак не растапливается. Бывают такие дни, когда никак не получается топить, мучаешься с этой топкой, мучаешься, а пламя не хочет разгораться. Ветер, что ли, мешает. Я уже вспомнила о том, что сдуру выбросила газовую плиточку, и теперь мне надо будет купить такую же и привезти на дачу, чтобы отец ничего не заметил. И вот, стою на коленях перед печью и пытаюсь раздуть огонь. Я уже вся в пыли, паутине и золе. Муж успокаивает. Да сейчас дадут свет, обязательно дадут! Не могут не дать! Минут десять, пятнадцать и дадут! Надолго никогда не отключают. Он так думает. А я-то знавала другие времена. Да что там трёхдневное отключение электричества! Когда-то здесь его не было вовсе! И как-то же мы жили! И почему же я сейчас-то всё позабыла да растеряла все навыки! А! Чёрт! Обожглась! Больно-то как! Где-то лежала мазь, да я же ни хрена не помню! Не помню, что и где лежит! Как же стало холодно! У меня руки ледяные!
- Мама, у меня планшет разрядился, - пищит Машка, - покажи кукольный театр!
- Я занята, - отвечаю, - мне нужно печку растопить и наладить керосиновую лампу. А то коптит. А что, если поставить самовар? А если шашлык сделаем из кусочков курицы?
- Дом не спали…
Со вздохом продолжаю сражаться с печкой и бегать по разным делам. Мокрая, подбегаю снова к печке, понимаю то, что она погасла, начинаю всё заново. Нет, не смогу я жить в лесу. Парализует меня сразу отсутствие энергии. Ни воды нагреть, ни помещение прогреть, ни еду приготовить, ни радио послушать, ни свет нормальный включить. Мама расставляет повсюду свечи.
- Сама дом не спали! – говорю, продолжая «молиться» перед печью. И вот, наконец, в печи нехотя занялось пламя, и меня отпускают показывать спектакль ребёнку. Выдвигаю тумбочку, сажусь за ней на пол, а Маша приносит мне мешок игрушек. Игрушки у ребёнка, непонятно, откуда. Я такого не покупала. Животное, вроде тигр, но, почему-то синий. У зебры огромная голова, гораздо больше туловища, а там, где нос и рот должны быть – большой чёрный шар. Медведь, почему-то кислотных цветов – лимонные уши, а сам он – пронзительно розовый. Почему-то поварской колпак или чепчик на непонятном звере, отдалённо напоминающем смесь ящерицы с тюленем. И я начинаю.
- Ой! Ты кто?
- Я – зёбра! А ты кто?!
- Конь в пальто! – подсказывает муж, снимая всё это безобразие на камеру.
«Сам ты конь! С яйцами… - ругаюсь мысленно, - от страуса…». Действительно, что же это за идиотское существо я держу в руках…
- А ты угадай!
- Ну, я не знаю… таких, как ты, я ещё ни разу нигде не видела, хотя там, где я живу много всяких интересных существ...
- Даю подсказку: я из Чернобыля!
- Надо же! Земляк!
- Так ты тоже из Чернобыля?
- Неужели не видно? У меня смотри, башка какая огромная!..
Все хохочут над моей импровизацией, муж пересматривает фильм и тоненьким голоском, с повизгиванием хихикает, дедушка наш ничего не расслышал, а бабушка ему кричит в ухо: «Чернобыль!» Вместо меня за тумбочку заползает Маша и начинает сама «показывать нам спектакль», забыв обо всём, уйдя в свою игру. Мы едим арбуз и по очереди бегаем к компостной куче. А дождь всё не проходит, а электричества всё нет и нет. Я уже спилила старую сухую сливу и теперь волоку её на компостную кучу. Потом пилю ольху и собираю ветки с участка, выдираю крапиву, дудник, таволгу и прочие сорняки в рост человека. Я уже очень устала и вся вымокла. Стало темнеть. Очень хочется спать и выпить горячего чая с чем-нибудь вкусным…
В полночь, когда все мы уже спали, вдруг вспыхнул яркий свет и на телеэкране, хрипло распевая, по Красной площади запрыгал Никита Джигурда в килте. Отец прищурился и сказал: «То ли баба с бородой и голосом Высоцкого, толи мужик в юбке и с длинными волосами!», а мама сказала: «Серёжа! Спи уже! И выключите, наконец, этого дебила! Сейчас же ребёнок проснётся…».
Дождь лил все выходные, электричество ещё раз отключали ненадолго, а когда мы с мужем уселись в автомобиль, отправившись в обратный путь, и встали в многокилометровую пробку на въезде в город, вышло солнце. В небе повисла огромная двойная радуга, из автомобилей стали высовываться руки с гаджетами, чтобы эту радугу запечатлеть, и стало снова жарко. Жара стояла до вечера пятницы…