Записки бездомного часть 4

(ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ).

Билет я взял в общий вагон  поезда рейсом: - Казань – Вологда.  Станция, где я должен был сойти, находилась не доезжая  города Чебоксары.
В пути  мне предстояло, находиться около пяти часов.
До поселка Большевик  от ж.д. станции,   нужно было добираться на попутках.
«Там не много. Километров 15», - подсказал на прощание мне тот самый строгий следователь, что вел  мое дело о пропаже документов.
Как ни странно, но именно он, а не те, кого я считал коллегами и товарищами по работе, проявил ко мне  настоящее участие.
Кстати, он был немало удивлен и даже, кажется возмущен решением Товарищеского суда, в отношении меня. Из его реплик я понял,  что  сам он, не особо осуждает мои прогулы, относя мою беспечность   на счет молодости и  несдержанности желаний.
«Жестко с тобой обошлись, однако.  Обычно за такое нарушение трудовой этики, лишают премий,  будущего отпуска. Выносят общественное порицание.  Заносят выговор в трудовую.
Иногда, гонят из Комсомола.  Этого, самого худшего варианта, ты  к счастью, избежал..
Чего-то я в тебе проглядел. Не может быть, чтобы никто из коллег, не замолвил за тебя словечка.
. Что с тобой не так, парень?  Не военное же время, чтобы за подобную вину, в ссылку отправлять.
Я тщательнейшим образом изучил  твою жизнь. Единственное пятно  на тебе, это попавший в плен, отец.
Армейская характеристика у тебя, выше всяких похвал…».
«Я сам виноват. - Хмуро отозвался я. –
-Не ко времени, вздумал за отца заступаться…»

«Да! Любят унас перестраховщиков,– хмыкнул следователь.
 -Но ты особо не переживай.  Я лично отзвонюсь председателю колхоза, где тебе работать предстоит. Никаких записей по поводу решения Товарищеского суда, в характеристиках и в трудовой, у тебя фигурировать не будет.
Но и ты меня не подведи,  Гурьев. Работай так же добросовестно, как служил.  Тем более, что  к труду колхозника,   тебе не привыкать.-
-На мой удивленный взгляд, он  добавил, понизив голос, почти до шепота,.
-Сын у меня,  примерно такого же возраста.  Тот еще оболтус, как и ты. Пожалуй, еще хлеще..
А за отца не стыдись. Я его биографию, лучше своей  изучил.  Нет на нем вины. Кроме той невольной, что у отца  священника,  выпало ему, на свет появиться».

Помнится, что от слов стража  порядка, у меня защипало в горле. 
Век живи, век учись.  От кого угодно, но только не от следователя по уголовным делам,  ожидал я   подобных слов  сочувствия.
Следователь невольно напомнил мне  капитана Коржина, моего армейского командира.

«Ну конечно же, я не подведу вас, товарищ следователь. Я буду работать как послушная лошадь. Я снова постараюсь полюбить  труд  деревенского   мужика. А еще я обязательно, поступлю в ВУЗ на заочное обучение.  Я докажу им всем, что достоин уважения».  -Думал я , сидя в  общем вагоне, пассажирского  поезда.
От этих «благородных» мыслей, я вновь почувствовал  в себе, почти забытое уважение к собственной персоне.
Но память, что услужливо вернула меня в детство,  не давала мне  полностью насладиться предполагаемым триумфом.
Я вновь увидел  себя маленьким, голодным ребенком,  раскачивающим   подвесную люльку с охрипшей от крика,умирающей сестренкой. Я с новой силой, почувствовал невыносимую боль в неокрепших мышцах 12 летнего мальчишки, таскающего на плечах тюки  с соломой для колхозного  скота.  Все тело неожиданно зачесалось. Словно на  мои  детские плечи, вновь посыпалась колючая, сенная труха.
С 10 лет, я уже вовсю орудовал косой  на колхозных покосах.   Подтаскивал к  стогам сухое сено. Это  было самым тяжелым делом на покосах. Сенная труха огнем  жгла исцарапанное, потное тело.   И даже, после рабочее купание в местной речушке, не могло  полностью избавить нас, от  жжения и зуда во всем теле.

 От станции до поселка, я доехал на  дребезжащем, попутном  грузовике.
Самым странным в моем путешествии, оказался водитель грузовика. Вернее, - водительша.
Молодая девушка, в  мужской спецовке и   летней кепке, ловко крутила баранку, с любопытством стреляя  в меня,  серыми глазами.
«К нам на постоянную работу или в гости к кому? – спросила  она.
Я, не вдаваясь в подробности   о своих не веселых приключениях, кивнул головой.
«Решил в селе поработать».
-Вы наверное, наш новый агроном? – с радостью в голосе воскликнула  девушка. –
-Вот здОрово.  Мы не первый год агронома к себе ждем. В районе обещали."

«Ну что ты, красавица. -
. В данный момент я пожалел, что вынужден был охладить ее радость. – Сварщик я. По слесарским работам могу. Но с работой агронома, не знаком».
«Жаль, - искренне расстроилась  она. –Агроном нам по зарез нужен.  А сварщики нам не нужны….А  в технике разбираетесь? Комбайн там, или трактор водить сможете?»

Услышав мое «нет» , девушка    потеряла ко мне всякий интерес.
Мы въехали в небольшой, пыльный поселок, мало  чем отличающийся от Уреченска, где прошло мое детство.
Девушка водитель, притормозила у простого, деревянного дома, с вывеской  гласящей, что предо мной контора колхоза «Большевик».
Грузовик сорвался с места, оставляя за собой густой шлейф серой пыли.
Председателем колхоза, оказался не молодой мужичек, с мудрой усталостью в глазах.
Не удостоив взглядом, мое направление  на работу, он смахнул бумагу в ящик ободранного стола.

«Мне  нет дела, за какие подвиги тебя со стройки турнули- пробасил он. И я понял, что следователь сдержал слово, обещая «прозвониться»  председателю колхоза.

-В технике не петришь? В прицепщики пойдешь. Мы как раз,  сейчас кукурузу с подсолнечником, на силос косим.
Будешь пока, подборщик у комбайна очищать. И в кузовах сечку равнять. Все иди.  Сегодня тебе, на обустройство. Но завтра к семи утра, чтоб тут был.-
Видя, что я в растерянности топчусь у стола, он добавил -
- У бабки Петровны, жить будешь. Прям по улице до озера.Домишко ее, по правую сторону, крайний по улице».
Отмахнувшись от меня, председатель принялся накручивать ручку телефона..

Я шел  по длинной улице, поглядывая  на встречные дома.
«Большевик» мало чем отличался от прочих, не больших поселков Приволжья.
Старые деревянные дома и домишки, окруженные реденькими заборами из жердей.  Узкие, покрытые толстым слоем пыли, неровные улочки.  Свиньи, гуляющие по улицам и  редко встречающиеся на пути, усталые люди трудяги.

Хозяйкой моей, оказалась пожилая, худая женщина с крючковатым носом,  похожая на сказочную бабу Ягу.
Но достаточно скоро я понял, что Анна Петровна,  добрейшая, заботливая бабуся. Она потеряла в войну мужа и двоих сыновей.
Но сумела остаться человеком с огромной, чистой душой.
В первый же вечер, сидя у стола напротив хозяйки, я узнал от нее, что девушка  Настя, лихо управлявшая грузовиком, родная внучка Анны Петровны.
 Хозяйка поместила меня в крохотной боковушке.  Как я узнал позже, председатель колхоза, пообещал Анне Петровне, что за мой постой и  питание,    хозяйке, будут ставить лишние трудодни.
Но не за трудодни, она обихаживала и кормила меня, как  родного человека.
Сына своего погибшего, видела несчастная мать в моем лице. Вечерами, после работы, я чем мог,  помогал  заботливой своей хозяйке.
К знакомому труду в колхозе, я вновь привык гораздо быстрее, чем сам того  ожидал.
Наверное,  во мне проснулась,  глубоко скрытая любовь к моей матери,  детская тоска по ее ласке.
А еще я понял, что влюбился в  Настюшу, внучку   бабы Ани.
Веселая, подвижная как ртуть, девчонка,  частенько  по вечерам, забегала к бабушке с готовностью:  «Чего  тебе помочь, бабуля?»
При появлении Насти, я становился неуклюжим и косноязычным. Хотелось смотреть на нее, не отрывая глаз.

Давно со мной, такого не происходило. К любым проявлениям  ко мне интереса, со стороны женщин, я  относился более, чем сдержанно.
Я слишком дорожил своей свободой.  Но с Настей  я готов был забыть обо всем. 
Видимо от того,  что она напоминала мне Киму.  Иногда, когда девушка  прямо, без тени смущения смотрела на меня, я обмирал. В ее глазах, я видел глаза Кимы.  На мою погибшую любимую, Настя походила не столько внешне, сколько  легкостью характера, быстротой движений  и трудолюбием.
Возможно, сходство Насти с Кимой, я просто сам себе придумал. Видимо, пришла моя пора. И сколько бы я не противился новой любви, она пришла.
Настю мне приходилось видеть не только у бабушки. Она на своем стареньком грузовичке, возила силосную сечку из-под комбайна, к которому я был прикреплен.
Девушка неизменно здоровалась со мной и не более того.
Она беззлобно переругивалась с комбайнером, неровно загрузившем кузов рубленной, травяной массой. Сетовала на неустойчивую погоду. Звонко смеялась удачной шутке механизатора.
Но на меня, как мне казалось, Настя не обращала внимания.
А я страдал и злился. Ревновать Настю к комбайнеру, было бы смешно, по причине его преклонного возраста и невзрачной внешности.
Не понимаю, куда делись  мои смелость и удаль. Но в присутствии Насти, я вел себя, как полный идиот.

Колхоз в срок закончил уборку  силосной массы и приступил к покосам.
Куда бы не посылал меня бригадир по разнарядке, я везде  работал   добросовестно. Очень мне не хотелось в глазах Насти, выглядеть лентяем. И  следователя  из Казани, мне так же, не хотелось подводить.
Как ни странно, но мне почти не приходилось идти против собственных желаний в  работе. Видимо, напрасно я старался вытравить в себе   хозяйственную жилку.

В Казани, я   тоже работал  как положено. Но, насколько помню, удовольствия от результатов своего труда, я не очень то испытывал.  Мне было все равно, когда запустят завод, каков будет его внешний вид. Какую он будет выпускать продукцию и сколько. Меня не волновал личный вклад в строительство завода.
Я торопил время своего трудового соглашения, мечтая как можно быстрее, освободиться от обязательств.

А здесь, я наравне с новыми односельчанами, переживал по поводу    результатов нашего совместного труда.
Пусть не любовь к труду крестьянина, но ответственность и понимание всей важности работы колхозника, я впитал в себя с раннего детства.
Я без принуждений шел на разнарядки,  собрания и сходки колхозников. Я всерьез, без показухи, переживал за покос, уборку урожая и прочие колхозные показатели.
В отличие от работы на стройке, здесь у меня достаточно скоро, появились хорошие товарищи.
У меня была  заботливая, добрая  квартирная хозяйка. Но не хватало самого главного. .
Настенька по прежнему, не обращала на меня  того внимания, о котором я мечтал.
Я точно знал, что у нее нет  парня, с которым она бы встречалась.
В поселке  не хватало молодых ребят, «жениховского» возраста. А вот свободные девушки, имелись.
И парочка из них, недвусмысленно  «строили мне глазки».
Но  меня  не интересовала их доступность. Я отлично понимал, что стоит мне пойти на поводу своих гормонов, как меня тут же оженят.
Уж чего, а «моральные разложения»  у нас не поощрялись. Особенно в деревнях, среди простых, но искренних людей.
Лето  закончилось.  Прошла пора горячей, уборочной поры. Работы в колхозе, немного убавилось
.
Пока стояли сухие дни золотой осени,  механизаторы в срочном порядке,  чинили  изношенную технику, подготавливая ее, к новому, посевному сезону.
Председатель распорядился, чтобы меня взяли «на подхват» механизаторы.    Тракторист Саша,  серьезный многодетный мужик, вызвался научить меня премудростям вождения трактора.
Целые  дни, я проводил  на тракторном дворе. Я добросовестно учился не только  управлять гусеничной техникой.
Я изучал а заодно, ремонтировал  прицепные молотилки, плуги,  сеялки, грабли и подборщики.
У меня вдруг, проснулся интерес к технике.
«А что, если попросить Настеньку, научить меня водить грузовик?»- подумал  я.  От предвкушения  совместных поездок с девушкой, у меня закружилась голова.
Я решился на  такой шаг, при первой же встрече с девушкой.

Вечером  Настя снова забежала к Анне Петровне.
Я только что помылся в бане. Сидя у стола, мы с хозяйкой наслаждались горячим чаем, заваренным  смородиновым листом.
Увидев девушку, я едва не поперхнулся чаем. Она была  невозможно хороша.
Чаще всего, я видел Настю в мальчишеской кепке.  Клетчатая мужская рубашка и рабочие брюки, дополняли  ее рабочий  наряд. В прохладные дни  она надевала  старый китель своего отца.
 Чаще всего, в этой же одежде, она заходила к бабушке.
Иногда, Настенька появлялась на пороге бабы Ани, в  белом ситцевом платочке и простеньком, закрытом  платье, прикрывающем колени.

Сейчас  перед мной стояла  прекрасная  незнакомка  с Настиными глазами.
 Пушистая , светлая коса девушки,  свободно лежала на ее  груди.  Ярко голубое, в красный горох платье, едва доходило  до середины  округлых коленей Настеньки.
На щечках девушки, полыхал  яркий  румянец здоровой, сельской красавицы.
Вся она светилась той беспричинной радостью и счастьем, что умеют испытывать лишь юные создания,  не успевшие узнать разочарований в жизни.
Я   во все глаза смотрел на это   чудо, чувствуя как  мое сердце наполняется  ответной радостью и счастьем.
«И когда ты расцвесть успела, детонька! – привел меня в чувство возглас бабы Ани.  – Иди чай с нами пить».
Оглянувшись на хозяйку, я столкнулся с ее хитрым и добрым,  все понимающим взглядом..
Анна Петровна, вдруг  заговорчески подмигнула мне и   тихонько рассмеялась.
Чувствуя, как кровь приливает к лицу, я отвел глаза и глядя на девушку, хрипло  пробормотал: «Здравствуй,  Настя. Ты здорово выглядишь..».
Настя устроилась рядом с бабушкой напротив меня.
Под ее лукавым взглядом, я краснел и потел, как влюбленный школьник.
Немного успокоившись, я смог вразумительно спросить девушку, согласна ли она,  научить  меня вождению .
«Почему бы не научить если  появилось такое желание».
 --Настя, как мне показалось,  ничуть не удивилась моему вопросу.
С того дня,  для меня наступила новая жизнь, полная  томительных ожиданий  вечеров, когда я наконец,  смогу сесть в кабину  машины, рядом с девушкой.
Оказавшись в кабине, я  делался неудержимо веселым, и как мне казалось  остроумным.
Рядом с ней, я чувствовал себя настоящим рыцарем, готовым на все что  угодно, ради прекрасной дамы
.
Я не спешил переходить черту вседозволенности в наших отношениях. Хотя это было слишком трудно.

Ее бесхитростность, открытая улыбка. Ее доверчивость,  внутренняя сила, и в то же время, слабость, понуждали меня, чувствовать себя рядом с ней, сильным и честным.

Вскоре о  нас заговорили. Мой наставник, тракторист Александр, спросил как-то,  скоро ли я позову его на свадьбу.
Его слова слегка отрезвили  мое влюбленное сердце.
Не смотря на то, что  Настя  слишком всерьез, завладела моим  существом,  я старался не думать  о том, что будет с нами дальше.
Я любил ее. Возможно сильнее, чем в свое время, Киму.
Но расставаться со свободой, при этом посвятить себя работе в селе, я  кажется не был готов.

«Какую свадьбу? – промямлил я. – Мы с Настей,  еще даже не целовались ни разу».
«Ну и дурак, - возмутился Саша
.- Если упустишь такую девушку, век локти кусать будешь».


                (СЛИШКОМ "ПРАВИЛЬНАЯ").

Редактор районной газеты, Илья Сугубов, одетым лежал на своей неразобранной постели.

 
Рядом с кроватью, на полу, поверх его тапочек, лежала толстая коричневая тетрадь   дяди Саши. Илья никак не мог, (или не желал),  привыкнуть к настоящему имени бомжа..
Называя его «дядей Сашей», он как бы, пытался  обезопасить себя, от возможного  кровного с ним родства.
Хотя, Илья иногда ловил себя на мысли, что  не так уж плохо было бы, иметь  отца. Пусть даже бездомного. Пусть даже, не отца, а его могилу, на которую можно было положить цветы.

Чем дальше читал Илья откровения   дяди  Саши, тем сильнее разочаровывался  в человеке, к которому,  при его жизни, испытывал определенные симпатии.
Из размышлений  бомжа, можно было понять, что тот сам понимал свою неправоту во многом.
Он мучился раскаяниями. И доверял эти чувства личному дневнику, описывая в нем мелким, убористым почерком, все свои переживания.
 Скорее всего, Миша написал свои мемуары  уже тогда, когда стал бездомным.
После того, как  осознал всю нелепость и даже преступность, собственных поступков.
Но почему, бывший  солдат и караульный в лагере политзаключенных,  оказался слишком слабым перед собственными желаниями и не совсем здоровыми амбициями?

Гены его дяди, прожигателя жизни  или  недостаток родительской любви и воспитания, так на него повлияли?. Возможно, то и другое. Что-то еще, чего никак не мог понять Илья, испортили, в общем-то,  не плохого человека.
Последняя прочитанная Ильей страница, более всего расстроила и насторожила редактора   Сугубова.
Не нравилось ему ,  что наконец-то, полюбив девушку, Миша  все же, ухитрился закончить жизнь, едва ли не на помойке.
Илья резонно  решил, что  Миша  сумеет  снова сделать выбор в пользу  той  сомнительной «свободы», которой он  так сильно дорожил.
И это предположение приводило  его в уныние.
Илья сам, на своем примере, испытывал сейчас,  душевную  тяжесть ,    необдуманных  слов и решений.
Имел ли он  право  осуждать  поступки Миши. Ведь он же сам был ничуть не лучше его.

Рита, вернувшись из очередной командировки, не спешила к перемирию с ним.
Илья  не мог с твердостью сказать,  что  захотел бы,  ради любви, ради жизни с Ритой, отказаться от своих, далеко идущих планов на  свою дальнейшую жизнь.
До встречи с Ритой, он долгое время, избегал близких отношений с девушками. Первая детская, неудавшаяся любовь, наложила на характер Ильи, свой отпечаток.
В Риту он влюбился по настоящему. Но все же, ему трудно было перебороть свои устоявшиеся годами  привычки.
А привык он поступать по своему, не особо считаясь с теми, кто был ему  близок.

Что  там будет дальше с Мишей (дядей Сашей), можно будет легко узнать из рукописи. А вот, что будет с Ильей и его любовью, ему не мог предсказать никто.
Маргарита снова надела на себя образ  неприступной,  слишком серьезной девушки.
Приходя на работу, она  подчеркнуто   равнодушно,  как казалось Илье, кивала  ему головой в ответ на его эмоциональные приветствия.
Все его попытки, поговорить по душам, Рита решительно пресекала.
Она откровенно избегала его, словно он был ей неприятен.
Рита не позволяла Илье провожать себя после работы до дома.  Она не подходила к двери, когда он стучал в ее квартиру.
Именно такую   помнил её Илья, в первые месяцы  работы в  редакции.
Илья  нашарил у кровати тетрадь. Не раскрывая, он положил ее к себе на грудь и снова задумался.
Он страдал и злился одновременно.
«Ну чего ей еще надо? Сделать из меня полного подкаблучника?  Я возможно,  готов им стать.  Но потом, в будущем.  А в настоящем, я хотел немного посмотреть свет. И с замужеством не ко времени как-то…А я ведь, как настоящий мужчина, предложил ей брак. А взамен то, всего ничего,  попросил.
Ну пожили бы лет пять на севере, подзаработали бы. Что в этом плохого?  А до севера,  в отпуск бы сходили. На юге побывали. По Волге бы  прошли.
Нет ведь, уперлась,  упрямица».
Илья понимал, что  надо во что бы то ни стало, обязательно поговорить с Ритой.
Он ни в коем случае, не собирался  терять её. Но и  отказаться от своих планов, он тоже не хотел.
Решив завтра же, серьезно поговорить с Ритой, Илья наконец-то, сумел уснуть.
Дневник бездомного, он в тот вечер больше не открыл.

Осень, от бабьего золотого сезона, перешла в стадию дождей и слякоти.  Илья шел к зданию Редакции под мелким,  холодным дождем. Порывы резкого, мокрого ветра,  толкали  его в спину, заставляя ускорить шаг.
У дверей редакции, Илья столкнулся с Ритой. Девушка только что, собиралась открыть дверь здания.

Взбежав на крыльцо, Илья  загородил собой дверь.
«Рита, сколько ты будешь бегать от меня?  В чем я так провинился перед тобой? Мы должны поговорить. Нельзя же так…-
Илья смолк на полуслове,  натолкнувшись на ее взгляд. В глазах девушки  плескалась мука и презрение.
«Рита, что ты так смотришь на меня? Будто я враг твой заклятый. Я ничего не понимаю…»

«Не старайся. Все равно не поймешь.  Ты, Илюша,  как былинка в поле. Куда ветер подует, туда и клонишься.
Я думала, что  ты и вправду такой, каким на словах был. Ответственный, целеустремленный. Я думала, что мы с тобой, горы свернем вдвоем.  Сумеем город наш,  от спячки разбудить.
Ты не хуже меня знаешь, что сила пера, огромная сила.
Мне бы еще тогда насторожиться надо  было, когда ты  позволял Главному редактору, твои правдивые статьи кромсать. Ты ложь оправдывал высокими словами.
А ложь, она ложь и есть, как бы ты ее не приукрашивал.
Я поверила тебе, Илья. А ты как думал только о себе и своих удовольствиях, так и думаешь…».

Илья действительно не понимал Риту. Что и кому хотела  она доказать своим упрямым желанием « перевернуть горы» в своем заскорузлом, скучном городе. Неужели ей самой не хочется пожить по людски? Съездить на море, посмотреть новые города и   достопримечательности новых мест.
А потом  отправиться на какую ни будь  «стройку века».
Там  всегда можно будет заработать на хорошую, обеспеченную жизнь.

Ведь в самом  деле, он же не собирается уподобляться  всяким там, «дядям Сашам» и подобным ему бомжам.
Он хотел работать. Честно и добросовестно.   Работать не только во имя  каких-то «высоких идей», но и во имя себя и своего будущего.  И от заслуженного отпуска, Илья отказываться не собирался.

«Рита, я тебе кажется, говорил, что  хочу чтобы мы всегда были вместе. Я тебя очень люблю.
Но девочка моя, спустись же ты с небес на землю. Сейчас не  сороковые. И даже не шести десятые.
Комсомол с Партией, не требуют от нас каких-то,  непонятных жертв. Добросовестный человек, имеет  утвержденные Конституцией права. Никто не отнимает у нас свободу выбора работы и места жительства.

Ты никому и ничего не должна.  Таких городов, как этот, пол страны. Нормальный город, с нормальным уклоном жизни. Почему мы должны в нем что-то менять?
Что изменится от того, что  мы с тобой, откажемся  от личных  интересов.  Допустим;мы изменим содержание газеты. И будем писать  только те статьи, что полностью соответствуют действительному положению дел в колхозах и на предприятиях.
Что это изменит, Рита?  Может быть, в стране  исчезнут  дефициты и талоны на продукты?

А тебе не кажется, что мы с тобой должны подумать о себе и наших семьях? Или ты не видишь, что в стране происходит? Ты хоть немного анализируй  происходящее.
На севере, можно еще выжить как-то. Особенно  там, где нефть нашли. …-
Илья отступил от двери,  давая возможность, пройти в  здание,  служащим редакции.
«А ты оказывается, куда хуже, чем  показал себя при последней нашей встрече. – Разочарованно  проговорила Рита, рассматривая Илью, как какого-то  диковинного зверька.
-Уйди с дороги, Илья. Между нами все кончено. Не смей меня больше преследовать…». -
- Рита гордо приподняв подбородок, прошла мимо Ильи, обдав того   холодным презрением.
-
-«Как пожелаете, мадам. Вы же у нас, супер правильная»,-не на шутку разозлился Илья.
Минуя свой кабинет, он ворвался к Главному Редактору.
«Юрий Николаевич, я  хочу немедленно уволиться. Я знаю, что это в ваших интересах. Вы же меня терпеть не можете из-за Риты. Вот и увольте».
Главный редактор, отложил в сторону журнал, что с интересом рассматривал и устремил  на Илью  недобрый взгляд.

«Посмотрите  на него! Уволиться он захотел. Ритка отставку дала? Правильно сделала.  Во время поняла, кто чего стоит. Сосунок ты, а не  мужик.   Но писака  тот, что надо. До весны не заикайся ни об увольнении, ни об отпуске.      Забудь о любых поблажках. Работать будешь до  конца оговоренного  срока. Он у тебя в июне.  Вы с Риткой, и так работаете через пень –колоду. Иди, работай!»
Илье ничего не оставалось делать, как смириться. Тем более, что ему самому, как-то не очень хотелось, уйти на отдых в самую мерзкую пору года.
Работать рядом с девушкой, что по прежнему, терзала его сердце,  оказалось  очень не просто.
Илья еще пару раз, пробовал  поговорить с Ритой. Но  она  резко и  достаточно  грубо, обрывала все  его  попытки к сближению.
Вскоре, после их с Ильей, серьезной размолвки, девушка вновь  не стала являться на работу.
В Отделе Кадров, Илье сообщили, что Рита , уехала в областной город на очередную очную сессию, сроком на 40 дней.
Пока она была рядом, Илья постоянно испытывал чувства обиды и неловкости.
 Но вынужденная разлука с девушкой,  оказалась для него настоящей пыткой. 
Не видя Риту, он страдал. Собственная правота, стала казаться ему, обыкновенным мальчишеским упрямством.
 Илья давно не открывал тетрадь дяди Саши. С некоторых пор,  его откровения стали  редактору не интересны.
Возможно от того, что личная драма, заслонила от него  чужие проблемы.
Прошли все сроки пребывания Риты на сессии. Но  на работе она так и не появилась.
От  того же начальника Кадров, Илья узнал, что от Риты поступило по почте, заявление на увольнение ее с работы.

Это известие, окончательно выбило  Илью из привычной, жизненной колеи..
Он узнал, что Главный редактор подписал заявление девушки. Илья не совсем понимал, почему он это сделал. Возможно от того, что на место Маргариты, пришла новая  молоденькая  практикантка, направленная в редакцию  Городской  Администрацией.
Так, как был когда-то, направлен сюда сам Илья.
Девушка по имени  Кристина, закончила библиотечный техникум.
Но по просьбе Юрия Николаевича, ее отправили в редакцию.
Как после узнал Илья, Рита еще до поездки на сессию, предупредила  Главного, что  переведется на очное и останется в городе.

(."ГОСПОЖА" ЕЛЬЦОВСКАЯ).               

Возможно Кристина, могла быть  хорошим библиотекарем. Но корреспондентом, она оказалась никаким.
Илья это понял, прочтя черновик  первой  статейки,  написанный новым младшим редактором. За чрезмерно красочными эпитетами и восторгами, с трудом  можно было понять смысл написанной  Кристиной заметки.
Статья о несуществующих достижениях местного Маслозавода, смутила видимо, даже  Юрия Николаевича, не отличающегося талантом  редактора.
Желая спасти репутацию своей «протеже», Главный вызвал к себе Илью.
В кабинете, за закрытыми дверями, он попытался  надавить на Илью, чтобы тот взял на себя обязанности, править статьи Кристины.
Илья, неожиданно  для себя, но еще больше  для Главного, не на шутку разозлился.
Он резко и категорически отказался  «править  писанину бездарности». Именно так выразился редактор в адрес Кристины.
Удивленный Юрий Николаевич пригрозил Илье, что не подпишет ему  ему справку об окончании трудовой практики.


«Юрий Николаевич, не обольщайтесь, - усмехнулся Илья.
 – Кроме ваших желаний или не желаний, имеется   трудовое законодательство. В июне будет три года со дня моей работы в  этом городе. Комиссия по распределению, направила меня  к вам  сроком на три года. И никто не вправе, запретить мне уволиться из вашей редакции по окончанию оговоренного срока.
Уверяю вас, я ни дня лишнего, здесь не задержусь».

«Да я тебе такую запись сделаю в трудовой, что тебя ни одна организация на работу не возьмет. Волчий билет тебе обеспечен», – заорал  Главный, покраснев о злости.
Илья наоборот, успокоился. Он чувствовал   в данном споре, полную свою правоту.

«Попробуйте.  Любую вашу  запись, не соответствующую действительности, я легко оспорю в суде».

Юрий Николаевич,  опомнившись, трусливо заюлил глазами. Он прекрасно осознавал  то, что сам он, занимает не совсем законное место  Главного  Редактора.
И в случае серьезных судебных разборок, скорее он сам «вылетит» с работы, чем сумеет обеспечить  Сугубову «волчий билет».
Кроме того, Илья Сугубов прослыл на весь район, как лучший редактор газеты. В его трудовой книжке имелась парочка благодарностей, подписанных Юрием Николаевичем.
Сцепив зубы, он постарался  обуздать свою скандальную личность.
«Ну хорошо. А если я тебя, чисто по людски, попрошу помочь новенькой? Что плохого в товарищеской  взаимовыручке? Девушке помочь надо. Подучить ее немного. Насколько помню,  Маргарите ты помогал охотно»…

«Что вы сравниваете  Риту с Кристиной?   Рита талантливая студентка Журфака. Я  вначале, лишь просмотрел несколько ее первых работ.  Они не требовали никаких правок. А у Кристины   не газетные статьи. Это неудачные опусы семиклассницы. Самое лучшее, что можно сделать, это отпустить девушку.
Не стоит портить ей жизнь. Из нее может получиться хороший библиотекарь. Но как журналист, как корреспондент, она совершенно бесталанна. Легче медведя научить играть на гитаре, чем  случайного в журналистике  человека, писать доступные статьи».
- Чем дольше говорил Илья, тем сильнее  тускнел    хозяин кабинета.
Выслушав своего редактора, он сменил «гнев на милость». Пытаясь уговорить редактора,  он даже вспомнил его имя отчество:
« Илья Михайлович,  я для вас выбью пол ставки дополнительного  оклада.  Только вы уж,  до конца своего срока работы, возьмитесь править статьи Кристины. Где я  сейчас нового редактора найду на ее место? Я же не сделал своевременную заявку на студенческие кадры. Такую заявку, я смогу подать  только к весне. И то не факт, что мне пришлют дипломированных журналистов».

Подумав немного, взвесив все «за» и против, Илья решил согласиться.
После увольнения, ему необходимы будут деньги. Илья не собирался отказываться от намерения посетить родной город. Съездить на море, а потом уж, завербоваться куда ни будь на заработки. Но в первую очередь, он планировал отыскать  Риту.
Никогда он не думал, что  тоска по Маргарите, со временем, будет только усиливаться.
Поиски девушки Илья собирался начать с посещения ее родителей.  Это он хотел сделать в ближайшие выходные.
Но в выходной день, домой к Илье, заявилась Кристина.  Он едва успел позавтракать и немного прибрать  в квартире, когда в дверь позвонили.
Илья  удивленно пожал плечами и  направился в коридор. Он никого не ожидал к себе в гости.
Распахнув дверь, он с недоумением посмотрел на новую сотрудницу редакции.
Кристина была одета в коротенькую курточку и   какой-то, детский берет с огромным помпоном на макушке.
Ее бедра обтягивали узенькие брючки.
«Ну чего рот открыл, товарищ редактор?-
- Кристина   подмигнула ему  щедро крашеными глазками. – Приглашай в квартиру».
Илья молча посторонился, давая девушке пройти в коридор.  Ее приход был ему неприятен.  С первых же дней появления в редакции, Кристина   не малую часть  рабочего времени, проводила в кабинете Юрия Николаевича. Иногда они   уезжали куда-то,  на  его  «Жигулях».
Из редакции они выходили порознь. Но  ни для кого из сотрудников редакции, их отношения не были секретом.
В небольшом коллективе, трудно было что либо скрыть. Тем более, что сама Кристина, не очень старалась скрывать своих отношений с женатым мужчиной, старшим ее более чем на 25 лет.
Наивная, самоуверенная простушка, видимо считала, что уступив  ухаживаниям  пожилого  ловеласа,  обеспечит себе надлежащий вес в  редакции.  Возможно,  со временем, она рассчитывала стать хозяйкой не только  в редакции, но и в семье  Главного редактора.

 Вчера Кристина  вручила Илье  две рукописные статьи.  Как всегда, бездарные , напыщенные и  слегка глуповатые.
«До понедельника сделаешь?» –  проворковала   она.
«Постараюсь», -  хмуро  буркнул Илья. Обойдя   Кристину, он быстро покинул редакцию.
Придя домой, он в считанные минуты, переписал ее  детские сочинения, почти полностью выправляя ее стиль.

Кристина не стала ждать понедельника. Она сама пожаловала домой к Илье.
Увидев, что Кристина пытается расстегнуть  застежки  курточки, Илья    попытался остановить девушку.
«Постой секунду. Сейчас я отдам тебе  заметки. Я их исправил еще вчера».
Он вошел в комнату. Взяв со стола  переписанные им статьи,  шагнул к коридору. Но Кристина уже входила в комнату. Она успела снять  куртку и обувь.
«Ты что же это, коллега.  Даже чаем меня не напоишь? – томно промурлыкала она, положив руки на плечи Илье.
Пораженный ее напористостью, Илья немного  растерялся. А она уже тянулась губами к его губам.
Но Илья  ловко вывернувшись из ее объятий,    отстранил девушку от себя.
-  «Извини, подруга, но я брезгливый.-
-Сунув в её руки  исписанные листы бумаги, невежливо подтолкнул к выходу.-
-По субботам не подаю, «коллега»».  -  С сарказмом  добавил он.
«Придурок! – зло сверкнула глазами Кристина
- Скажу Юре,что ты меня изнасиловать  пытался.. И в милиции подтвержу. Я  не привыкла чтобы мною брезговали».
-«Не смеши.. .  –Сорвав с вешалки куртку Кристины, он сунул ее в руки девушки.-
- Уходи. Меня не интересуют дамы  легкого поведения. Иначе, я сам  сдам тебя в милицию, как шантажистку».
Захлопнув за Кристиной дверь, Илья без сил опустился  прямо на тумбочку для обуви. Его трясло от возмущения и еще чего-то мерзкого.

К родителям Риты, он в тот день, не пошел.
Не пошел Илья  к ним, и  на следующий день.    Всем его существом, завладела непонятная апатия.
Была ли в том повинна Кристина со своей неприятной выходкой, или разыгравшаяся во дворе вьюга, Илья не знал. Но догадывался, что  сам он побаивается встречи со строгими родителями Маргариты.
В понедельник  с утра, Илья  отправился   в местную школу.
Сегодня ему  предстояла рабочая встреча с  директором  школы, по случаю пятидесятилетия его работы преподавателем . Встреча обещала быть интересной.
Илья с удовольствием пообщался с  ветераном  школы.  Собрав необходимый для очерка материал, он отправился в редакцию.
В коридоре, он столкнулся с Кристиной. Она только что вышла из кабинета Главного.
Увидев Илью, девушка смутилась. Но быстро взяла себя в руки. Илья усмехнулся, подумав о том, что Кристина не совсем потерянный человек, если не потеряла способность стыдиться. Ее растерянность, он принял за проявление неловкости от  субботнего ее визита к нему домой.

 «Иди к начальнику, Сугубов. На ковер он тебя приглашает»,-Кристина  проскользнула мимо Ильи и вышла из редакции.
Илья пожал плечами. Он не догадывался, зачем понадобился Юрию Николаевичу. Недельное задание на темы статей, он получил еще в пятницу.
Войдя  в кабинет Юрия Николаевича, Илья непроизвольно поежился.  Красное от гнева лицо Главного, его сверлящий взгляд, говорили  о  его, едва сдерживаемом бешенстве.
«Ну что любитель клубнички со сливками, сразу  тебя в милицию сдать или как? – прошипел сквозь зубы  начальник.
Несколько мгновений Илья с недоумением смотрел на Главного. Удивление его было так искренне, что хозяин кабинета слегка «сдулся».
- Чего в молчанку играешь, гаденыш пакостный. Рассказывай о своих похождениях.
.-уже не так злобно  проговорил Юрий Николаевич.
«О каких похождениях?-
- все еще  не понимая  причины гнева «хозяина»,  переспросил Илья.
- Я кажется, еще в конце недели сообщил вам о своих намерениях,  зайти сначала в школу. ..
-Не прикидывайся дураком! – Главный в упор смотрел на Илью,  пытаясь уловить в его глазах, хоть искру страха или смущения. Но лицо  Сугубова оставалось  спокойным.  Лишь в глазах Ильи стояло удивление.
-Кристина у тебя была в субботу?»- скрипнул зубами хозяин кабинета.

-Вот мразь. Она ему соврала, что я к ней приставал. Исполнила свою угрозу, дрянная  шлюха. – понял Илья.
Но он сумел достойно выдержать взгляд Юрия Николаевича,  ничем не выдав   своих истинных чувств.
-Была – спокойно ответил он. – За текстом приходила.

-Долго она у тебя была?- продолжая сверлить Илью глазами -  спросил Главный. 
-Минут пять. А что случилось? Статьи по моему,  я вполне  достойно исправил.  Еще с вечера пятницы».- -Илья  вопросительно смотрел в лицо начальника, не отводя  смелого, честного взгляда.
-Да так. Интересуюсь просто,- - окончательно  успокаиваясь , промямлил Юрий Николаевич.- Короче, иди работай».

Еще тогда, когда Кристина пожаловалась ему на  попытку Ильи, «склонить ее к интиму,» как она выразилась, Главный усомнился в правдивости ее слов.
Хорошо зная Илью, он не мог представить его в роли насильника.
Но всего за месяц   более, чем тесного общения с Кристиной, он хорошо успел изучить характер и наклонности девушки.
Кристина оказалась насквозь лживой, жадной и   развращенной  особой. К тому же, совершенно бездарной, как корреспондент.
И даже такой сластолюбивый человек, как он,  стал тяготиться своей юной  любовницей.
Вернувшись к работе, Илья долго не мог избавиться от гадливости, что  чувствовал он к  девчонке.  На ее фоне, чрезмерно «правильная» Рита  выглядела кротким и светлым ангелом,  рядом со  злобным, мстительным демоном.
Постаравшись успокоиться, Иль решил  не выяснять с Кристиной, никаких отношений. Сделать вид, что паршивой лгуньи не существует, было бы самым правильным .

«Сегодня же вечером, схожу к Ельцовским.    В конце концов, я имею полное право, знать что с Ритой. Где она и чем занимается».
После работы, он отправился домой к родителям Риты.

Серафима Львовна, мать девушки, только что пришла с работы. Она не успела еще сменить строгий рабочий костюм на домашнюю одежду, когда  Илья позвонил в дверь ее квартиры.
Решив, что звонит сын Артем, женщина  повернула ключ в замочной скважине и отвернувшись ушла в  спальню, собираясь переодеться.
«Артем, вынеси мусор. И пожалуйста, не забывай больше свои ключи,- крикнула она  из комнаты..
Илья топтавшийся у прога, громко кашлянул, привлекая внимание хозяйки квартиры.
Она торопливо вышла из комнаты.
- Вы ко мне, молодой человек? Или к Федору Алексеевичу?
«Я Илья Сугубов, корреспондент,-  представился Илья. Он считал, что мать Риты, хотя бы поверхностно,  должна быть в курсе их отношений с дочерью.
Но Серафима Львовна  лишь равнодушно осведомилась, спросив, что  надо редактору от их семьи.
-Я бы хотел узнать у вас адрес Риты.- Илья вопросительно смотрел на женщину,  наивно ожидая от нее приглашения пройти хотя бы, в кухню.

--Простите,  товарищ Сугубов. У вас в редакции принято  представляться  без отчества? И  о коллегах  отзываться запанибратски,  как  о близких родственниках или друзьях. Мы с мужем правильно воспитывали своих детей.   Я не могу допустить даже в мыслях,  что Маргарита Федоровна была бы рада подобному обращению. Ритой  называть вашу бывшую коллегу, можем только мы, ее родные. Возможно, ее учителя и школьные товарищи,  так же могут назвать ее Ритой.
Но обращаться  на «ты» и  просто по имени,  к бывшему  коллеге по работе, с вашей стороны, это  неэтично.
Адреса Маргариты Федоровны, я вам не дам.  Дочь учится и работает. И никто не имеет права ее беспокоить по пустякам. Расчет в редакции она получила. Вашей организации она ничего не должна…»


-У меня к Ри…  Маргарите Федоровне, личное дело…-
 -едва сумел вытолкнуть из себя Илья. Чопорная отповедь матери его любимой девушки, поразила Илью, своей нелепостью и   отсутствием  родительского тепла к Рите.

«Госпожа  Ельцовская», как мысленно  назвал ее Илья, даже отдаленно не была похожа на его  простую, заботливую  мать.
 Воспоминание о матери,   больно сдавило сердце мужчины.

-Не смешите меня, молодой человек. Я надеюсь, что моя дочь не превратилась в ветреную особу, чтобы иметь личные отношения с коллегой. Вы свободны. Я вас больше не задерживаю..».
«Теперь понятно, отчего Ритуля такая  «правильная». Есть в кого».- уныло думал Илья, шагая к своему дому. 
С темного неба сыпал частый, крупный снег, покрывая плечи и обнаженную голову редактора.

Приближался Новый 1989 год.


В самом незавидном настроении, Илья  вернулся к себе в квартиру.
Он недоумевал, отчего   мать Риты, так  неприветливо, к нему отнеслась.
Из рассказов девушки о своих родителях, Илья представлял Серафиму Львовну, совсем другим человеком.

Отправляясь  к  ним домой;он  представлял их немного старомодными, излишне «правильными»,   со спартанскими понятиями  о жизни. Рита  говорила о них, как о справедливых и  отзывчивых людях.
Но, по крайней мере, о   матери девушки, у Ильи сложилось очень неприятное впечатление.
Она показалась ему высокомерной дамой,  указавшей ему «свое» место. Все ее слова, жесты, выражение  лица, говорили ему о том, что он не вписывается в  круг тех, кого она бы  желала видеть в близких  друзьях своей дочери.
По мнению Ильи, у подобной «мадам»,   муж просто обязан быть  типичным подкаблучником.
И обращаться к нему за адресом Риты, бесполезно.
«Надежнее обратиться к  брату Риты, Артему. Возможно, парнишку они не успели окончательно испортить, - решил Илья.
Но вдруг ему подумалось о том, что Рита со временем, может превратиться в копию своей мамаши.
- А не лучше ли, подождать немного. Может со временем, я сумею  ее забыть? Риточка конечно, девушка мечты любого   холостяка. Но с ней надо будет всю жизнь быть как на вулкане, который может взорваться в каждую минуту».

Илье неожиданно пришло в голову, что его последние мысли  о Рите, еще сильнее роднят его  с  бомжом  дядей Сашей. По крайней мере, с его   отношением к женщинам.
 Это открытие, неприятно  отозвалось в его сердце. Но тем не менее, Илья   решил немного повременить с розыском  адреса  Риты.

Он давно не открывал тетрадь   человека с двойным именем. Интуитивно Илья  опасался узнать из дальнейших откровений бездомного, что- то такое, что может негативно повлиять на его собственную жизнь.
Но сегодня, вернувшись    от  родителей Риты, он   снова открыл тетрадь.
Не только мысли о Рите не давали Илье, все это время, покоя.
Он давно свыкся с тем,  что  не знает, кто его отец. И где он. Жив или уже нет его.
Но   коснувшись тайны бездомного дяди Саши, Илья  снова, как в детстве,  захотел узнать тайну своего рождения.
 Возможно, судьба преподнесла   ему такую возможность. Вначале, Илью до онемения пугала возможность оказаться сыном бездомного человека с двойным именем.
Наивно пытаясь спастись  от  подобного, сомнительного «удовольствия», Илья  более двух месяцев не открывал тетрадь бомжа.

Но со временем, Илья немного свыкся с подобным предположением.  И возможность оказаться сыном дяди  Саши, почти перестала казаться ему чудовищной.
Чтобы окончательно разобраться с тем, что мучило его душу,   Илья снова взялся за чтение.


«После разговора с  механизатором  Александром, я немного опомнился. Перспектива  превратиться  в заурядного   колхозника, обремененного   семейными заботами, меня пока еще, не прельщала. Если даже мне удастся освоить  профессию  уважаемого механизатора. К тому же, жениться на любимой девушке. Даже в этом случае, мне  не очень бы хотелось   наконец то, угомониться. Я, как говорится, еще не нагулялся. Не окончательно  сбросил с себя   «дурь».
 Наследственная тяга к бродяжничеству, пересиливала в моем , возможно  не совсем  здоровом мозгу, все остальные  желания и здравый смысл.

Зов   крови, зараженной дядиными генами, с возрастом, только усиливался. Скорее всего, будь Кима жива, она тоже не смогла бы удержать меня от  этого пагубного влечения.
                (НАСТЯ)
Пока я находился рядом с Настенькой,  мои мысли   как бы очищались от  той шелухи, что  забивала мне голову. Было в ней что-то такое, что возбуждало не похоть, а нежность и чувство ответственности .
Ее светло серые глаза, в которых я все  чаще ловил признаки любви,  смотрели на меня с безграничным доверием.  В такие минуты, я готов был на любые подвиги во имя моей любимой.
Дерзкая и резковатая с другими, со мной она становилась  совсем другой.  Я видел ее смущение, и понимал от чего оно. Сердце девушки   доверилось моему сердцу. Оно потянулась ко мне, как  весенний цветок, тянется к солонцу.
Временами, мне хотелось  прижать ее к себе и забыть обо всем на свете. Но каждый раз, когда я уже готов был это сделать, в мозгу вспыхивал красный огонек опасности.
 
«Нельзя!»   Настя была далека не Кима. И ее непорочность  была слишком  очевидна.

В жизни чаще всего   происходило следующее.   Образно говоря, нагулявшись с «Кимами», холостяки женились на «Настеньках».
Иногда я жалел о то, что Настя  не была внутренне похожей на Киму. Не невеста мне нужна была. Тем более, не жена. Мне нужна была раскрепощенная,  опытная женщина для плотских утех. А Настю можно было только любить самой нежной, но строго платонической любовью.
И я любил ее.  Я задыхался от нежности к этой милой девушке.  Но она была слишком чиста для меня. И ее чистота   не давала мне приблизится к ней вплотную.
Не смотря на то, что жизнь успела изрядно потрепать меня, я   не потерял в себе  некоторой порядочности по отношению к девушкам.
А Настенька была  той девушкой, с которой поступать непорядочно, было бы преступно.

Я ловил на себе ее несмелые взгляды полные любви и доверия. Но радости от этого  испытывал мало. Мне срочно надо было принимать серьезное решение.
Но я никак не мог его принять. С одной стороны, я  очень боялся навсегда потерять Настю. С другой стороны, я не меньше боялся, привязаться к ней навсегда. 

Шло время.  Я уже достаточно хорошо овладел вождением грузовика.
Днями я работал с Сашей  осваивая  все премудрости управления тяжелой техникой. Вечерами я продолжал встречаться с Настей.
Мы с ней  делали несколько авто  пробежек вокруг поселка, на ее дребезжащем, насквозь продуваемом грузовике.
Говорили мы о чем угодно, но не о наших чувствах. Я все еще, никак не мог определиться, что мне предпринять. Настя, как любая приличная девушка, никогда бы не осмелилась  самой сделать решительный шаг навстречу своим чувствам.
Но встречи наши постепенно сходили на «нет».
Наступили холода. 
На зиму Настя поставила свой грузовик под навес на машинной площадке колхоза.  До самой весны, он будет стоять без дела. Как оказалось, это было выгоднее чем  пускать машину в работу. На грузовике невозможно было вывезти   сено с полей или  занять его любой другой работой.
Высокие снега на дорогах могли подчиниться только  тяжелой, гусеничной технике.

В маленьком хозяйстве колхоза, не было ни одного бульдозера, чтобы чистить  снежные завалы. Большая часть тягловых работ, легла на плечи беспроигрышных  тружеников коней.
Каждый год, Насте приходилось на зиму,  уходить на какую ни будь, другую работу в колхозе.
 В этот раз,  директор предложил ей, заменить  ушедшую в декрет, единственную бухгалтершу и счетовода в одном лице.    
И Насте в считанные дни, пришлось освоить ее работу.

С первых же дней вынужденной разлуки, я почувствовал, как сильно мне не хватало общения с моей любимой Я хотел видеть Настеньку. Мне не доставало ее голоса, ее  серых, смеющихся глаз.
Не хватало цветочного запаха ее  волос. Мне недоставало наших разговоров  , наших  осторожных переглядок и легких, неожиданных прикосновений, от которых бросало в жар и холод одновременно.
Я надеялся, что Настенька станет как раньше, забегать к своей бабушке по вечерам и редким выходным. Но шли дни, а ее не было.
Моя душа роптала и требовала  чего-то огромного и чистого. Но мой холодный ум, изо всех сил, сопротивлялся зову сердца и  души.
Я страдал и злился, метался между своими желаниями , не в силах сделать выбор между зовом сердца и  практичными рассуждениями ума.


 Занятый собственными переживаниями,  я по началу, не замечал изменившегося ко мне, отношения Анны Петровны.
А заметив эти перемены, я расстроился еще сильнее,
Раньше я чувствовал себя, едва ли не сыном моей доброй хозяйки.
Она готовила для меня удивительно вкусные блюда. Из самой обыкновенной картошки, Анна Петровна жарила  драники, делала картофельные блины и запеканки.
Кроме того,  хозяйка   часто баловала меня пирожками и варениками  с самыми неожиданными начинками. Простую деревенскую пищу, она  превращала в   едва ли, не деликатесы.
Анна Петровна почти каждый вечер,  топила для меня баньку.  Чтобы я мог смыть с себя рабочую пыль и усталость.
Она  с непритворным интересом, расспрашивала меня о работе и самочувствии. Давала мне мудрые, житейские советы. Рассказывала о  соседях и односельчанах. Причем, всегда с любовью и добротой.

Но в последнее время, хозяйка  стала замкнутой и молчаливой. К моему приходу с работы, меня неизменно поджидал горячий ужин. Но  самый обычный. Либо жареная картошка со стаканом  молока, либо оставшиеся от обеда щи, приготовленные на кусочке  старого сала.
Как я понял, Анна Петровна стала готовить для меня из тех  продуктов, что выделял для меня  колхоз.
Я догадывался  о причине   резко изменившегося ко мне, отношения хозяйки.
Не один только Саша тракторист,  ставил меня в тупик вопросами,  о нашей с Настенькой свадьбе.
Спрашивали о свадьбе меня  соседки  Анны Петровны и   другие колхозники.
Я, как умел отшучивался, говоря что –то, вроде «поживем- увидим».
Но мои новые односельчане, были  простыми  людьми. Прямыми и бесхитростными.
 Видимо, они вполне серьезно  ожидали, что наши с Настенькой отношения, обязательно должны завершиться свадьбой. 
Но ведь, по большому счету, никаких  слишком близких отношений, у нас с Настей, так и не возникло.

Однажды, придя с работы и  обнаружив  что баня снова не топлена, я не выдержал и напрямую спросил хозяйку, что случилось. Отчего она так  сильно изменила отношение ко мне.
Анна Петровна подняла от вязание хмурое лицо.  В этот момент, как и при первой нашей встрече пол года назад, она напомнила мне бабу Ягу из детской сказки:
«Чем недоволен, постоялец? Баню я топлю по субботам. На большее у меня дров нет. Привези мне дров специально для бани и топи себе на здоровье, хоть каждый день.  И разносолы себе сам готовь, если щи не по нраву. Мне за разносолы колхоз трудодень не положит», -   равнодушно ответила она.
Хозяйка снова занялась вязанием. С тяжелым сердцем, не притронувшись к ужину,  ушел я в свою боковушку.
 Анна Петровна была совершенно права.   Специально для  меня,  дров ей  колхоз не завез. Голодом меня она не морила. Что я мог возразить своей хозяйке? В чем мог ее обвинить?   В том, что она  перестала  обращаться со мной, как с собственным сыном? Но она не обязана была этого делать.
А вечером следующего дня, меня вызвал к себе в кабинет, председатель колхоза.

Войдя в коридор конторы, я лицом к лицу, встретился с Настенькой.  Судя по теплой одежде что была на ней, девушка собиралась покинуть контору.
С того дня, как мы прекратили наши учебные поездки, так близко  с Настей я встретился  впервые.
«Настенька! – невольно вырвалось у меня.- Как же я соскучился! Ты почему к бабушке перестала заходить?»
Я  перехватил ее безвольную,  подрагивающую ладонь. Не помня себя, прижал ее руку к лицу.
Но Настя быстро справилась с волнением. Резко выдернув  свою руку из моей,  спокойно ответила:
«А зачем, Михаил Борисович мне к бабушке заходить?. Она, слава Богу, в помощи моей не нуждается. У нее квартирант есть. Если что,   по хозяйству поможет».

Настя  обошла меня как какое-то, случайное препятствие и вышла во двор. Но все же, я успел поймать ее короткий взгляд, полный муки.
«Зачем они все усложняют?. Возможно еще чуть чуть и я дозрел бы до женитьбы», - уныло подумал я .
Войдя в кабинет к директору, я застал его сидящим у стола.
Несколько долгих мгновений он   словно изучал меня взглядом, будто видел впервые.
«Садись. Не стой столбом  над душой. – Председатель ногой подвинул стул в мою сторону. Подождав пока я присяду, он   спросил: -

«Что там у вас с Петровной не заладилось? Чем ты  нашей Яге дорогу перешел? Она вроде как, тетка нормальная. –
-Видимо, в тот момент, вид у меня был слишком ошарашенным. Глядя на меня, председатель    рассмеялся.-
-А ты не в курсе, как я посмотрю.  Сегодня Петровна заходила ко мне. Сказала, что ей тяжело тебя обихаживать. Просила, чтоб пристроил тебя к новой хозяйке…

Я продолжал молчать, не зная, что ответить  на  неожиданное сообщение председателя.
-Чего молчишь? Или догадываешься, чья кошка мышку съела… Кстати, что там у вас с Настей произошло. Поссорились? Настя она такая… Одним словом, правильная девушка.
Бабка конечно, палку перегибает. Думаю, вы с Настеной сами разберетесь. Вот и разбирайся, не тяни.   У нас ведь, не город. Все люди на виду..
 У нас тут, Михаил, все просто. Погулял с хорошей девушкой, на виду у всего села, женись.  Если в сторону вильнул, значит порченной девка осталась.    Настену мы с пеленок знаем. Не такая она, чтобы позволить чего-то   там такого.... Но все же.. Не позорь девушку. Либо женись, либо поговори с ней. Я же вижу, что она сама не своя...».

Сначала я  хотел было заорать, потребовать объяснений, по какому праву он  копается в моей душе?
По какому праву лезет он и все его подчиненные в мою  личную жизнь?.
Но вместо этого,  пробормотав  "разберемся",  покинул кабинет председателя колхоза.
Я шел к Анне Петровне, с  твердым намерением поговорить со старухой «по душам».
В груди моей  все клокотало.  Меня бесило то обстоятельство, что  все вокруг, пытаются    решить за меня, что мне стоит делать,  а чего нет.
Если на то пошло, я ничем не оскорбил  чести ,Настеньки. Но и жениться на ней, я никому не обещал.
И если раньше я  не исключал полностью, возможности остепениться и жениться на любимой девушке, то сейчас я полностью отказался от подобных мыслей.

                (ПАДЕНИЕ В ПРОПАСТЬ)
Едва я перешагнул порог дома бабы Ани, весь мой  воинственный задор, мигом испарился.  Анна Петровна сидела на лавке у окна.
Смело глядя мне в глаза, она  спокойно, но твердо произнесла:
«Ты, милок вещички  - то, собирай. К Палашке ступай. У нее места поболе моего будет. Там тебя приветят и обогреют.
Я уж с Палашкой договорилась. Она радехонька тебе постой дать.
Улька ее посговорчивее , чем моя внучка.  С той не заскучаешь. А мне за тобой ходить  некогда. И силы уж не те, чтобы каждый день в баньке тебя парить. А Улька,девка ушлая. И  баню тебе  истопит, и сама попарить не откажется».

Я хорошо знал скандальную  тетку Пелагею. И дочь ее Ульяну, тоже знал.  Пелагея Никитична  мыла полы во всех малочисленных, общественных учреждениях колхоза.   Ульяна работала дояркой. Пышная немного перезрелая  , шумная, как весенний водопад  девушка, недвусмысленно  заигрывала со мной,  с первых же дней моего появления в поселке.
Ходил слух, что   бывший муж Ульяны, сбежал от нее, вскоре после свадьбы. Вроде бы, как не выдержал  молодой муж, скандального характера супруги.
Ульяна осталась жить в доме бывшего мужа. 

Перспектива стать квартирантом тетки Пелагеи, ничуть меня не порадовала.
«Анна Петровна, в чем я перед вами провинился?- возопил я .
-Чем я обидел вас или Настюшку?»
«Еще бы такого не хватало. Если б ты внучку обидел, ты бы не  сам от меня ушел.  Тебя бы вперед ногами вынесли.
Настенька моя, из-за тебя перестала ко мне ходить. Видеть она тебя не хочет. А коль она не хочет, то и я не могу. Одна она у меня. Сыночков война прибрала. Слава Богу, Настенька внучка осталась. Я ее всю войну поднимала. Мы с матерью ее , от себя последнее отрывали, чтобы выжила наша кроха.
Я думала, что наконец-то, хороший человек   внучке нашелся. Смотрела, как ты ее обихаживаешь и радовалась. Настена до тебя, ни на кого  тут  ни разу и не глянула. А к тебе потянулась, как голубка.
Вы с ней два месяца, у всего села на виду, вечерами  раскатывались. До  дому ты ее провожал всякий раз.
А мы ведь тут в деревне, привыкли к тому, что  провожаются да милуются, только жених с невестой.
Я то думала, что дело у вас за свадебкой осталось. А ты и не помышлял жениться.
 Походил за ней да и в сторону. Видимо не понравилось, что не  поддалась она тебе.
 Привык там у себя в городе,  девок портить. Думал, что и  здесь таких найдешь?
Может и найдешь. Но только не  Настеньку.   Тебе такие, как Улька нужны. Вот и ступай к Палашке на постой. А Настенька моя, и без того, как  в воду опущенная. Ходит , глаз не поднимая. Стыдобушка –то какая! Люди вопросами замучили. Когда свадьба, мол? Опозорил мне девчонку, петух ты хвостатый… ».
Я слушал бабу Аню и во мне все сильнее закипала злость.

«Анна Петровна, - заорал я,-
-.  И чем это я её опозорил?  Я к ней не притронулся ни разу.
Зачем вы сами все портите? Настенька лучшая девушка из тех, кого я встречал доныне.  И нравится она мне очень .
Но с чего вы решили, что мы срочно должны пожениться, не узнав друг друга, получше?
Что из того, что провожал я ее? Что за пещерные понятия у  всех тут вас? Почему парень с девушкой, не могут просто  встречаться?.
К чему, каждому встречному и поперечному, обязательно надо лезть в наши личные отношении? Да еще и указывать, что нам делать.
У вас тут похоже, и после свадьбы  от советчиков не просто избавиться. Ваши любопытные   товарищи, в постель к молодоженам не лезут случайно?-  выдал я почти не соображая что несу.

«Ты не только петух хвостатый, но и сволочь изрядная. – все так же ровно отозвалась хозяйка.-
- Настеньку в колхозе, все любят.  Потому, как есть за что. Мы тут, как одна семья. И не из любопытства люди ее спрашивают про свадьбу. А от того, что все считают, что   свадьба та,  должна была быть. Люди переживают за внучку. Без всяких дальних мыслей. Искренне переживают.
Но только, вижу, что в последнее время,   потерял ты уважение людское.  Свищик ты. Орех без ядрышка.   Ехал бы ты отсюда, что ли. Погрустит моя детонька, да и успокоится со временем. А пока  ты ей глаза мозолить не прекратишь, так она и будет переживать. Ступай  к Палашке, парень. Я по  внученьке соскучилась».

Понимая, что бесполезно спорить с упрямой старухой, я  быстренько скидал в рюкзак, свои не богатые пожитки.
Идти к тетке Пелагее, я не собирался.
Но мне надо было где-то жить. И я отправился к дому председателя колхоза.
Обида на Настю, затмила мой мозг, мешая думать о чем-то другом.

Почему, достаточно смелая,  современная девушка, комсомолка, позволила каким-то  бабкам, копаться в ее  личной жизни.  За что она разобиделась на меня?
Неужели  бойкая  девушка,  легко справляющаяся с мужской профессией,  так банально рвется замуж? А ведь можно было нам с ней, двум влюбленным друг в друга людям, сделать свои отношения  приятными и  легкими   для нас обоих?
Возможно, все так бы и случилось, если бы ее бабка не контролировала каждый шаг своей внучки.
Я снова вспомнил  о своих отношениях с Кимой. И снова мое  сердце отозвалось болезненными толчками  крови в каждой клеточке тела.

«Эх, Настенька,   - вздохнул я , шагая по темной улице поселка.
 Подождала бы ты еще немного.-
-Зачем  ты позволила лезть бабке в наши отношения?
 Со временем, я бы возможно, угомонился. В поселке жить до скончания века, мы бы конечно не стали. 
Перебрались бы с тобой в город. Лучше всего, в Ульяновск. Там пароходов много. Нашлось бы и нам с тобой,   место на них.
 Стали бы мы с тобой пароходы по Волге водить. Если уж ты легко с  грузовиком управляешься, то с  пароходом  справилась бы. А нет, так поваром бы стала. Или буфетчицей. Но только на том пароходе, на котором я бы работал.   Вот где жизнь то, а не в вашем колхозе. А зимой можно было бы, по всей стране на поезде прокатиться. Новые  места посмотреть. Вот она где, жизнь настоящая!».
  -. Размечтавшись, я не замечал, что  выражаю свои мечты вслух.

Дом председателя колхоза, ничем не отличался от прочих деревенских построек. Как впрочем и его быт.
Председатель встретил меня неласково. Поворчав немного о «слишком неуживчивых   гражданах», он как и  Анна Петровна, предложил мне пойти на квартиру к тетке Пелагее.
Но когда я,   слишком эмоционально отверг  его предложение, председатель посоветовал мне, устроиться     в  пристройке к сельской школе. Раньше там жил учитель школы.
 Колхоз сумел предоставить ему небольшой, но отдельный дом. И  с некоторых пор, теплая школьная пристройка, оставалась пустой.

Пару ночей мне пришлось ночевать в конюшне, пока    я смог достаточно хорошо  прогреть  застывшую за зиму, школьную пристройку.
Мне повезло в том, что печка в пристройке, оказалась достаточно добротной.
По вечерам, мне приходилось самому готовить себе на печке  самую простенькую еду. Что впрочем, было мне не в диковину. Картошка,  и прочие овощи у меня имелись. Хлеб и вареные яйца, мне выдавали в школьном буфете под запись. Там же, я получал ежедневные, положенные мне, пол литра молока от  колхозных коров.

В первый же день моей вынужденной жизни в пристройке, я попытался поговорить с Настей.   Вечером, уйдя чуть раньше  с машинного двора, я ждал девушку  неподалеку от конторы.
Мартовские дни, были еще слишком коротки.  К тому времени, когда Настя появилась на крыльце конторы, поселок накрыл темный,  влажный вечер.
«Настенька, постой, - я шагнул к девушке. Воспользовавшись ее замешательством, крепко сжал  руку Насти.-
Настюша, нам поговорить надо.-
- Волнуясь как никогда раньше, умоляюще пролепетал я. Рука девушки дернулась в моей руке, словно  Настя попыталась вырвать ее из моей ладони. Но я в ответ, еще сильнее сжал ее пальцы.

«О чем? – легким дуновением ветерка прошелестел ее, непривычно  тихий, голосок.
«О нас с тобой! –  смелея воскликнул я. Она промолчала. Но ее горячая ладонь успокоилась в моей руке. Настя  стояла передо мной опустив голову и не пытаясь вырваться.

А я, воодушевленный ее молчанием,  торопливо выдал ей все то, о чем мечтал.
Не замечая ее напряженного молчания, я принялся расписывать  Насте, все прелести будущей работы  в Речном Пароходстве. 
«Не пропадать же нам век в колхозе. Сама подумай. Мы с тобой еще совсем молоды. Наши дети должны  жить и учиться в нормальных условиях. Только ты погоди немного.  Не стоит нас с женитьбой торопиться. Вдруг родить задумаешь. Тогда нам точно не выбраться отсюда. Мне пару лет осталось   здесь отбывать…»-
Я захлебнулся словами от  резкого движения Насти.

Она с силой, вырвала свою руку из моей. Я мгновенно смолк,  сообразив, что снова  сболтнул лишнего. Никто кроме председателя, до сей поры не знал, что не по своей воле, я приехал в это убогое хозяйство. Обещанные следователем документы, я недавно получил по почте.

«Что значит, отбывать? Получается, что ты свою работу, называешь так? И с чего ты взял, что я соглашусь с тобой куда-то, ехать из своего дома?-
 – Настя смолкла. В полумраке надвигающейся ночи, я увидел ее глаза, в которых, отражаясь  дрожали  звезды.-
- Михаил Борисович,  с чего вы взяли, что я должна вам что-то. Кто вы вообще такой?  Кем вы мне доводитесь? Женихом?   Так нет.  По моему, меж нами никогда не было ничего такого….
Я вас научила ездить на машине. Только и всего. Не помню, чтобы вы говорили мне что то такое…» -
 -Переходя на «вы»,  с болью в голосе  проговорила Настя. Голос ее дрожал. Путались слова. Она словно рассуждала вслух,  чего-то не договаривая. Но я прекрасно понял   все то, о чем она промолчала.
Обойдя меня, как досадное препятствие, девушка скрылась в темноте  переулка.
А я остался столбом, стоять посреди улицы.
Кляня себя последними словами, я никак не мог взять в толк, как я снова сумел так опростоволоситься  перед  Настей.
Действительно, кто я ей есть?  Не с тех слов начал я разговор с девушкой, которую любил.
.
Я не сказал ей самых главных слов, которых скорее всего, она от меня ждала. Я не сказал ей о своей любви, не попросил прощения за нерешительность и долгое молчание.
Я не спросил ее мнения по поводу того, хотела бы она уехать куда ни будь, вместе со мной.
Но, как  самоуверенный самец, я сразу же, выдал ей то, чего хочу именно я. Пропасть между нами не только не сократилась, но стала еще шире и глубже.
 Я медленно поплелся в свою, остывшую за день, неуютную пристройку.


Забота  Анны Петровны, совсем меня избаловала  и мне заново приходилось втягиваться в самостоятельную жизнь.
Но так продолжалось всего пару дней .
В субботний день, едва я вернулся с работы, ко мне без стука, заявилась  тетка  Пелагея. По хозяйски, без приглашения, она прошла  к столу.  Она поставила на стол кринку с молоком и  чашку, покрытую  чистым рушником.
Моих   ноздрей коснулся умопомрачительный запах, свеже испеченных блинов.
«Тетя Паша, не надо мне ничего,
- взмолился я, не в силах оторвать взгляда от  стола. – Я сам себе сготовить в состоянии».
Тетка Пелагея грузно опустилась на единственный табурет, обиженно заскрипевший под  её  тяжелой фигурой.
«Вижу, милок, как ты тут сам..Одной картохой с общим молоком питаешься. Знаю я, как там доят. Всех подряд в одно ведро..-
- тетка  брезгливо сморщилась.-
. – Я тебе настоящего молочка принесла. И блиночков гречишных с домашним маслицем.  Поешь  нормально. Отощал ведь совсем. Мужику надо хорошо есть. Ты вон на морозе, с железяками возишься…-
-Видя мою нерешительность, она  поднялась с места.
-Пойду я, не стану тебя  в смуту вводить. Ешь, пока блины горячие. Потом печку истопишь. –
-Тетка  толкнула дверь и как бы ненароком добавили.-
-Через час в баню приходи. Банька у меня добрая, не чета Анькиной..».

Она  ушла, плотно притворив за собой дверь. При упоминании о бане, я почувствовал как вдруг, все мое тело зачесалось.
Я бы мог месяцами питаться , тем что мне  полагалось от колхоза. Но без бани я прожить долго не смог бы.
Блины с жирным домашним молоком, я умял за минуту.

Весь оставшийся вечер, я мучился желанием,  помыться в  горячей бане.
Но на сей раз, я все же, сумел подавить в себе это искушение. Я подозревал, что неспроста, скандальная Пелагея, вздумала проявить ко мне внимание. Скорее всего, действовала она, по просьбе своей дочери Ульяны.

Я нагрел на печке чугунок воды и кое как помылся  над корытом,  что ссудил мне Сашка тракторист.
 Пришла  весна. С ней вместе у механизаторов и их помощников, прибавилось работы. Если среди зимы, нам иногда перепадали выходные дни, то сейчас их не было.
Я улегся в постель, собираясь хорошенько отоспаться перед новым рабочим днем.  Что-то  заставило меня подняться  и запереть дверь на засов.
Раньше я этого не делал.
Как оказалось, заперся я не напрасно. Мой сон прервал настойчивый стук в дверь.

Чертыхаясь про себя, я в полной темноте добрел до двери и не открывая засова поинтересовался, кого там принесло среди ночи.
«Открой Миша, чего  как ребенок заперся.  Или бабайки боишься?»
 Этот высокий, немного  визгливый голос я узнал легко. С обратной стороны двери, стояла Ульяна. Ее поздний визит ничуть меня не удивил, но  неприятно  насторожил.
«Ульяна,  что вам надо? В баню я не пойду. У печи помылся. Поздно уже. Извините, но мне на работу...».

«Мне тоже. Еще раньше тебя.  И не поздно еще. Двенадцати нет. Отвори, Миша. Я только мамкину кринку возьму и уйду. Ей утром не во что будет молоко цедить».-
 - Перебила меня Ульяна, ничуть не заботясь о том, что ее слишком громкий голос, могут услышать мои соседи.
«Ульяна, я прошу вас, идите домой, не шумите так громко. Соседи услышат.  Посуду я завтра раненько, вам сам занесу»,
- злясь уже по настоящему, попросил я наглую особу.
.
«Плевала я на тех соседей, – еще громче взвизгнула женщина.
 – Я же, не твоя  тощая Настька, чтобы каких-то соседей бояться. Открой, говорю. После бани  я. Распаренная вся. Завтра свалюсь с  воспалением, не стыдно тебе будет?»

Понимая, что так мне  не отделаться от искательницы ночных приключений, я нашарил у двери кнопку выключателя. Мою  коморку залил тусклый свет  голой лампочки, свисающей с потолка.
Вернувшись к столу, я взял пустую кринку и  чашку  из под блинов.
К двери я подкрался тихо, как  кот к мышке. Со всей предосторожностью, я отодвинул засов. Быстро распахнув  дверь, сунул в руки   Ульяны посуду и тут же, захлопнул ее перед самым носом  женщины.

«Сволочь, импотент чертов»,- заорала  она.  Отпустив вдобавок несколько матерных слов, она наконец-то, удалилась.
Уснуть, в эту ночь,  мне удалось не скоро. Сердце бешено колотилось в груди.  Вдобавок разболелась голова от мыслей, что  просто так, этот  случай, не пройдет.

Так оно и оказалось.Через пару суток,   весь поселок, дружно обсуждал новую сплетню.
Ульяна не поскупилась на  краски, расписывая как я,  будто бы, страстно ласкал ее всю ночь.
Первым мне об этом сообщил Саша.
«Мишка, это правда, что Улька   разносит по деревне?»-  пряча глаза спросил он меня.
«Смотря что она разносит», - холодея от предчувствия, ответил я.
«Не знаю что там у вас было. Но она всем дояркам похвасталась, что ты ее вроде бы того… Всю ночь. И жениться обещал».
 Мой наставник поднял на меня злые глаза, в которых я увидел   откровенное презрение.
«Вот дура! - заорал я, заикаясь от злости.
- Неужели ей кто ни будь поверил? Она же первая сплетница в деревне. И что мне теперь делать? Как я  перед Настей оправдываться буду?»
Сашка внимательно смотрел на меня и в его глазах  ненависть,  постепенно сменилась сочувствием.
«Я тебе верю. Ульяну я хорошо знаю. Поговори с Настей . Постарайся убедить ее в том, что Улька  от злости все сочинила. Постарайся сделать так, чтобы она тебе поверила, а не  склочной бабе».

Но  мне так и не удалось поговорить с моей любимой. Несколько раз, я пытался  подойти к ней. Но всякий раз, завидя меня, Настя тот час  убегала .
Закончилось это тем, что я сам не на шутку, обиделся на девушку.
В конце концов, если она поверила   известной деревенской сплетнице, то почему я должен чувствовать себя виноватым.
Почему я должен заискивать перед этой маленькой сумасбродкой?
« Не хочешь меня видеть? Не желаешь разговаривать со мной? Ну и ладно. Ты упряма, я тоже. Тем более, что я  совершенно не виноват в том, что приписывают мне сельские сплетники».

 А ведь Кима,  не поступила бы так со мной. Она бы обязательно,  постаралась во всем разобраться.
От подобных мыслей мне делалось еще горше и обиднее.

Тетку Пелагею вместе с ее неприятной дочерью, я сумел, как мне казалось,  достойно «поставить на место».
 Когда  мать Ульяны заявилась ко мне с тарелкой пирогов, я насильно вывел ее за дверь. Прибежавшую ко мне на «разборки» Ульяну, я так же грубо, не стесняясь в выражениях, вытолкал на крыльцо.
Увидев стоящих у соседнего дома      колхозниц, я закричал как можно громче, обращаясь к Ульяне:.
«Не смей приближаться к моему жилью, склочная  баба. Я скорее  утоплюсь, чем пересплю с такой сплетницей, как ты».

Мне была противна собственная выходка. Но я надеялся, что посторонние   женщины,  правильно истолкуют мой поступок.
Нот ничего хорошего из моей выходки, не получилось, кроме чувства омерзения к самому себе.
Ульяна, отойдя немного от крыльца, повернулась ко мне и    расхохоталась так, будто получила от меня не   отворот а  невинную шутку.
«Не переживай, Мишенька. Ну не получилось у тебя сегодня, получится ночью. Устал, переволновался, голубчик. Ну что же, бывает. Я не в обиде. Мы с тобой все сегодня же, наверстаем».

Насладившись произведенным эффектом, Ульяна   с гордо поднятой головой, пошагала по улице, ничуть не смущаясь под взглядами зрителей
А я, сгорая от стыда и бессилия,  позорно скрылся за дверью свой коморки.
А что я мог сделать? Не в милицию же обращаться. Я и так бесславно опозорился перед всей деревней.
Настенька была навсегда для меня, потеряна. И я прекрасно осознавал этот печальный факт.
«Бежать надо отсюда. Как можно дальше и как можно быстрее.  – с холодной ясностью, понял я.-
-Документы у меня в порядке. Попробую председателя уговорить, чтобы отпустил меня восвояси. Объясню ему своё  положение. Поймет поди. Мужик он хороший. Главное, чтобы трудовую отдал».


                (МЕСТЬ УЛЬЯНЫ).

Выслушав мое горькое повествование, председатель пообещал поговорить с Настей. И приструнить Ульяну..
« Она со своей матерью, давно у меня в печенке сидит. А что касается твоей просьбы об увольнении, парень.. Так извини. До  осени, отпустить я тебя не могу. К  Ноябрьским праздникам, сразу два механизатора из Армии должны вернуться. Там и посмотрим. Возможно, отпущу тебя на все четыре, если до того времени, не передумаешь. А пока, работай».

Я, в свою очередь  попросил председателя, не вмешивать в мои  неурядицы Настю. Понимал, что   не стоит третьему лицу,  пытаться примирить меня с девушкой. Иначе, в её глазах, я  стану не только  «изменщиком», но и трусом,  не способным сам решать свои сердечные дела.
Сцепив зубы, я отдался на волю  судьбы.

Настя по прежнему,  упрямо меня избегала. Я злился на строптивую девчонку. Но ничего не мог поделать со своими чувствами. Меня тянуло к ней, как  к весеннему солнышку.

Ко всем моим смешным бедам, добавилась еще одна. Вполне серьезная и несправедливая. От меня дружно отвернулись едва ли не все товарищи по работе. И не только. Соседка, что раньше пускала меня в баню,   теперь делала вид, что  я ей не знаком. Редко кто из односельчан, при встрече со мной, отвечали на мое приветствие.
Большинство женщин, делали вид, что я это не я, а пустое место.
Спасибо моему напарнику по работе, Александру. Он остался моим самым верным товарищем.
Он сумел поверить, что  я не виноват в  скандальной истории с Улькой и ее мамашей. Не знаю, поговорил ли председатель  с Ульяной. Но пару месяцев, она меня не задевала.
Но, рано я  обрадовался.
Едва эта позорная история стала забываться, Ульяна «выкинула» новый, еще более жуткий номер.
Как говорится, « было бы смешно, если бы не было так обидно». 
По селу, ядовитой змеей, поползли слухи, что Ульяна беременна. И не от заезжего молодца, а от меня.
И эту нелепую новость, принес мне мой единственный  друг, тракторист Саша.
Это был явный перебор, даже для такой   беспринципной   особы, как Ульяна.
«Ну и дрянь! – удивился я.
-На что она рассчитывает? Запугать меня, или задурить головы людям?  Ну и глупо.  Достаточно скоро, правда вылезет наружу».

Не смотря на свою полную невиновность в этом деле,  мне было не по себе. Я понимал, что до того, как «правда вылезет наружу», мне  долгое время, придется  прятаться от сплетен досужих колхозниц. Но больше всего, меня пугала, возможная  реакция Насти на подобную чепуху.
Шло время. Иногда мне нестерпимо хотелось, подкараулить Настеньку у ее дома и  сломив  ее сопротивление, прижать к груди.
Но я держался из последних сил.  Она поверила не мне, а сплетнице Ульке. Значит, Настя  не настолько сильно, как мне думалось, любит меня.

Решив, что ей надо прежде всего, разобраться в себе, я  отпустил события развиваться без моего вмешательства в них.
 Я наивно тешил себя надеждой на то, что через пару месяцев, Настя поймет, что Улька врет о нас.  Не век же сплетнице «ходить беременной».
Убедившись в том, что живот ее не растет, люди  постепенно забудут о сплетнях.

 С началом посевных работ, председатель распорядился  чтобы я сел за руль Настиного грузовика. Ее он  оказался освобождать от обязанностей счетовода бухгалтера.
Найти  водителя, оказалось куда проще, чем  специалиста  в отчетно кассовых делах.
Работа водителем, вновь разбудила во мне, тягу к работе на земле. Но, как показало время, не на долго.
Обязанностей у меня оказалось не мало. Пока шла посевная, я подвозил к  сеялкам посевное зерно. С утра я увозил   в поля рабочих. Затем ехал  к колхозному коровнику. Там  помогал дояркам загружать в кузов фляги с молоком. Затем  вез молоко в районный поселок в молоко приемное отделение.То же самое  я делал после вечерней дойки.
Из района в  свой поселок, я привозил в тех же флягах, обрат для колхозных телят.

Работа на ферме, оказалась  самой неприятной. Мне по неволе, приходилось ежедневно сталкиваться с Ульяной.
Вела она себя так, будто бы  между нами не существовало никаких разногласий.
Она громогласно командовала погрузкой фляг, ловко избегая    участвовать в погрузке самой.
«Давайте, девоньки, дружненько! Раз и еще разочек.  Пусть Мишенька силу свою мужскую показывает. Не все ж ему удаль свою,   под моей юбкой казать. Потрудись, милый», - весело командовала Ульяна.
А я красный от стыда и бешенства, лишь мог кидать в ее стороны  злые взгляды и  в бессилии рычать матерные слова.

 Быстро промелькнуло два месяца. С Настей мы виделись редко. И только на расстоянии, или в присутствии других людей.
Девушка упорно не смотрела в мою сторону, всем своим видом, демонстрируя полное равнодушие ко мне.
И это  бесило мое самолюбие, доводя меня до тихого бешенства.
Я догадывался, что находились «доброжелатели» из тех, кто являлся свидетелями наших ежедневных стычек с обнаглевшей Ульяной. И они, не жалея красок, расписывали Насте,   Улькину брехню, возможно  выдавая ее домыслы, за правду.
В последнее время,  немного Ульяна притихла. По крайней мере, она прекратила меня «доставать».
Она больше не стучала по ночам в мою дверь, не  пыталась при встречах поставить меня в неловкое положение. Решив, что Улька отступила, не добившись своего, я  немного расслабился. И снова стал мечтать о примирении с Настей.

В холодное время года, я мылся в Сашиной бане. А с наступлением лета,  в любую погоду  по вечерам, купался в озере. Однажды поздно вечером,  я как обычно,отправился  к озеру. Стоял самый  разгар сено  уборочной поры.
С наступлением темноты, прохожих на улицах, встретить было  почти невозможно.. Люди управившись с домашними делами, отправлялись на покой.    Колхозники, намаявшись за трудовой день, спешили на отдых.
Спускаясь к  озеру, я увидел стоявшую на берегу, женскую фигуру. Солнце, скрывшееся за  горизонтом, слабо освещало землю. Но я, с первого же взгляда, узнал в девушке свою  Настеньку.
Откинув всякие сомнения, я бросился к девушке.

Она не оборачиваясь, стояла спиной ко мне,  и  не могла не слышать моих торопливых шагов. Подойдя вплотную,  я осторожно дотронулся до ее тонкого плеча.
«Настюша, здравствуй, родная!» - пробормотал я.
Она резко дернула плечом, сбрасывая мою руку. Обернувшись ко мне, Настя посмотрела на меня долгом, тоскливым взглядом. Что-то в ее глазах, вынудило меня отступить от Насти.
«Что ты так смотришь на меня, Настенька? Пора бы понять, что не виновен я перед тобой ни в чем…».
«Миша, -  перебила меня девушка. Голос ее прозвучал с такой  безысходностью, что по всему моему телу, прокатилась  холодная волна.-
-Я пришла сюда специально, чтобы поговорить с тобой без свидетелей.  Ты или  уезжай  из поселка, или на Ульяне женись. Подло это, беременную женщину бросать. ..».
«Опомнись, Настюша… Я к ней пальцем не прикоснулся. Ну ладно, старухи там всякое трепят.. Им делать больше нечего, дай им только  пищу для сплетен.
А ты как могла поверить в такую чушь?»

«Чушь, говоришь?  Это по твоему чушь. Но вот ее справка из районной больницы, на чушь не похожа.  Печать на ней, самая настоящая.  Беременна она. Три с половиной месяца. А от бабушки ты ушел  чуть раньше. Гадость какая…
 На легкую  работу Ульяна переходит.
 Мишка, будь человеком, уезжай от нас.
Иначе мне самой бежать придется из родного поселка…».

Не слушая больше моих возмущенных  реплик, Настя быстро ушла.
С трудом дождавшись утра, я игнорируя работу, отправился в контору.
Увидев меня, Настя  гордо отвернулась. А я, понимая что говорить с ней бесполезно, ворвался в кабинет председателя. Но он ничем не смог  меня успокоить. Выслушав мои возмущенные вопли, председатель  предложил обратиться к учетчице.
«Все бумаги у Насти. И справка о беременности Ульяны, есть. Настоящая, с печатью. Так что, извини. Чей бы бычок не прыгал, теленочка на тебя спишут.
Улька, баба ушлая. Допустим, не твоя там вина. Но она  сумела найти способ, отомстить тебе таким образом.
С Настеной вижу, договориться ты не сумел.
Если ты действительно ни при чем, то думаю, на алименты, Ульяна подавать не осмелится. Ведь врачи могут группу крови  проверить. Так что, парень, сенокос с уборочной закончим и вали ка ты отсюда.  Замордуют тебя бабы».

Следующие пара месяцев, тянулись бесконечно долго. Не проходило и дня, чтобы кто ни будь из поселка, не поддевал меня ехидными вопросами, типа:
-«Кого ждем? Девочку или пацана?»
 Ульяну перевели из доярок  дневной дежурной на телятник. Как ни странно, но забеременев неизвестно от кого , она  не сразу, но все же, непривычно присмирела.
 Мне приходилось привозить из районного пункта переработки молока, обрат для выпаивания подросших телят.
Я подвозил фляги с обратом к телятнику. Выгрузив их у дверей  фермы, торопился покинуть ее территорию.
Боялся, что могу повести себя неадекватно, встретившись с работающей здесь, Улькой.
Но, как бы я не  пытался избежать нашего с ней  пересечения,  встретиться с  неприятной женщиной мне пришлось.

В тот день, я как обычно, откинул борт и   быстренько столкал фляги к краю борта   своего грузовика.
Затем  спрыгнув на землю,  принялся  стаскивать их на землю.
Я работал быстро, стараясь как можно быстрее, покинуть территорию телятника.
«Бог в помощь, товарищ  шофер.  Отдохни, а то упарился совсем»,-
раздался над самым ухом, знакомый неприятный голос женщины, что  не мало попортила мне крови.
Скривившись, как от зубной боли, я   неохотно  обернулся.
Улька, одетая в серый рабочий халат, стояла совсем рядом. Скользнув  недовольным взглядом по ее крупному, краснощекому лицу, я  опустил глаза.
То, что я увидел, мне совсем не понравилось. Халат на животе женщины, заметно топорщился. И даже ее  приличная полнота, не могла скрыть выпирающий  вперед живот.
«Чего глазеешь, папаша ? – довольная произведенным эффектом, Ульяна громко засмеялась.
Меня охватила знакомая уже, злость на эту  обнаглевшую, самоуверенную лгунью.
«Ульяна, добром прошу, прекрати свои  брехливые сплетни.
 Мы с тобой лучше других знаем, что ребенок не мой. И моим быть не может. Папашу ищи среди тех, с кем изволила  грешить. А меня к своим шашням не припутывай. А то…».

«А то, что? – с вызовом  воскликнула женщина. – Что ты мне сделаешь, Мишенька? Отругаешь, пристыдишь, пальчиком пригрозишь?
Да  плевать мне на твои угрозы.  Только знай,  гад. Я никому не прощаю обиды. Ты мной брезговать вздумал. Как собаку паршивую за порог вытолкал. Да еще и  принародно, орать начал на меня. -
-Ульяна   быстро огляделась вокруг. Убедившись, что нас никто не слышит, добавила,  заметно понизив голос.-
. Спасибо сговорчивому мужику, что тут же, на мои прелести позарился. Настоящий мужик, не чета тебя, чистоплюю городскому. Жалко правда, что женатый мужик тот. Ну не беда.  Главное , ребеночком меня одарил. 
А я уж и ждать такой радости перестала.
Мужику тому, выгоды нет тайну нашу с ним выбалтывать  кому ни попадя. Так что , Мишенька, до скончания века, люди в тебя пальцами тыкать будут. У нас тут не любят  мужиков, что детей своих кидают.
И Настька твоя  ни в жизнь тебя не простит и не поверит, что дитё не твое. Я уж в этом постараюсь.  Так что куда ни кинь, а всюду , тебе Мишка, выйдет клин».

Я смотрел на эту непорядочную женщину, как на какое-то,  невиданное чудовище. Мне хотелось броситься на нее, сбить с ног и растоптать, как  ядовитую гадюку.
С трудом подавив в себе это  опасное  желание, я  поднял борт машины и тут же,  запрыгнул в кабину, оставив Ульяну  без ответа.

Август подходил к концу. Потерпеть до осени оставалось совсем не долго.
После памятного  разговора с Ульяной, мне совершенно расхотелось,  продолжать  завоёвывать доверие Насти.
Едва ли,  когда ни будь в дальнейшем, она бы окончательно смогла отбросить  сомнения по поводу моей  непричастности к Улькиному ребенку. К тому же, я был уверен, что упрямая девчонка,  не согласится уехать со мной из этой деревни, ставшей мне ненавистной.

Уехать из «Большевика», мне удалось лишь в конце октября.
Перед отъездом  я решился посетить бабушку Аню, надеясь застать там Настю. По моим сведениям,  мать девушки, сошлась с вдовым трактористом из соседнего села. Она уехала к нему. А Настенька перебралась к бабушке.
Наша последняя встреча с Настенькой получилась безрадостной. Едва отворив калитку  у дома Анны Петровны,   я увидел Настю. Она набирала воду  из домашнего  колодца.  Расшатанный колодезный ворот,  нудно скрипел, наматывая на себя, толстую пеньковую веревку.
Я подскочил к Настеньке и ловко перехватил ручку ворота.
Отступив в сторону, девушка  тихо спросила:

 «Что вам надо, Михаил Борисович? Документы вы кажется, все получили на руки. Езжайте себе в свой город. Вас тут никто и ничто не держит».

Я поставил  ведро с водой на край колодезного сруба.
«Настенька, ты меня здесь держишь.  Неужели тебя до сих пор не ясно, что не был я с Ульяной. Не мой у нее ребенок. Я попытался как-то, с ней поговорить. Она призналась, что таким образом, отомстила мне за то, что отверг я ее приставания.  Какой-то женатик, ребенка ей сделал. А слава на меня упала.-
- Воодушевленный молчанием девушки, я   взял ее холодные ладони в свои руки.-
-Настенька, скажи что ты согласна приехать ко мне. Я как только устроюсь, сразу же  телеграмму тебе дам с адресом..».
Руки девушки задрожали.  Из ее  погасших, измученных глаз, хлынули слезы.
«Я  бы постаралась поверить тебе, если бы ты не бежал  из поселка. Если ты не виновен,  то что тебя гонит? Оставайся, Миша..».
От звука ее слабого  голоса, сердце мое сжалось от нежности и жалости к девушке. Но  я уже не мог остановиться.   Одна только мысль о том, что я рискую остаться  навсегда в этом, опостылевшем мне поселке, показалась мне  чудовищной.

«Настенька, я прошу тебя,  умоляю тебя, не губи ты свою  жизнь.  Поедем со мной, прямо сейчас.  Сразу же, как приедем в Ульяновск, подадим  заявление в ЗАГС.
Там  у меня армейских друг живет. Он поможет  нам на работу устроиться… И с жильем решим. Комнату в семейном общежитии получим…».
Я бормотал еще что-то  подобное,  наивно веря в то, что  все у нас с ней получится, как надо.
«Уходи, Миша.. Не по пути нам с  тобой,
 - отрезвил меня хоть и слабый, но более уверенный чем минутой  раньше,  голос девушки.-
-Уезжай. Правильно бабушка говорила, свищик ты. Не ко двору ты нам..».

Высвободив ладони из моих рук, Настя подхватила ведро с водой и решительно  пошагала к крыльцу дома.
«Ну и ладно! – заорал я ей в спину. – Я не гордый, подожду, пока созреешь. Адрес я тебе все же, пришлю».

Никогда  не думал, что мне так тяжело будет  расставаться с  тем, отчего я неудержимо рвался убежать.
Отвезти меня до районного поселка, где была ж.д.  станция,  вызвался один из  тех  ребят, что недавно вернулся из Армии.
По иронии судьбы,   он должен был отвезти меня в той же машине,  в которой  более года назад, я прибыл в «Большевик».
На том же  грузовике,  который  водила моя Настенька. И на котором ездил я сам, в последние полгода.
Рано утром я подошел к колхозной конторе, где меня уже ждал   парень , принявшим  мой грузовик, под свое начало.
Усевшись на пассажирское место, я с надеждой потянулся взглядом в ту сторону, где  находился дом бабы Ани.
До начала рабочего дня, оставалось еще полчаса. Я смотрел в переулок и сердце мое заходилось от светлой нежности и печали.
Если бы только, Настя   показалась сейчас в переулке, если бы поманила меня одним лишь взглядом…Я бы остался с ней навсегда.
Или не остался бы?


 Настя не могла не знать, что я   с утра уеду.  Об этом я  громогласно заявил  в конторе еще вчера, в ее присутствии.
Настя не пришла проводить меня. Видимо решила,  что  не достоин я ее внимания.
«Ну и ладно, - уныло пробормотал я. –Значит, так тому и быть».
Водитель   вопросительно посмотрел на меня: «Трогаемся?»
 И я,  бросив последний взгляд  вдоль улицы, обреченно кивнул головой.

Не задалась моя поездка в Ульяновск. И бегство от своего счастья, тоже оказалось неудачным.
Потратив максимум усилий,  армейского товарища Серегу, я нашел. Но  радости, мне это не принесло. Вопреки моим ожиданиям, Сергей  не имел отношения к пароходству. После преждевременной кончины отца капитана, он  ушел из Речфлота, проработав там не полный год.
Он был давно и безнадежно женат. Имел трех летнего сына и  младенчика  дочь.
Серега с семьей жил у тещи, в ее достаточно большом, частном доме.
То, что меня особенно привлекало в Пароходстве, для Сергея оказалось не приемлемым.  А именно, возможность много времени проводить в дороге и длительные, зимние отпуска.
Молодого мужчину, взвалившего на себя большую семью,  больше всего другого, интересовал  хороший заработок. Поэтому, он сменил работу речника, на  профессию  мастера по ремонту железно дорожной техники. 
На мою просьбу посодействовать мне в трудоустройстве, Сергей мог предложить только   работу под своим началом.
«В пароходстве я давно не работаю. Далось оно тебе… Ни заработка, ни покоя.  А сейчас, в конце навигации, тем более. Никто тебя туда  не возьмет. Иди ко мне в подмастерья. Научишься токарному и слесарному  делу. Заодно,   освоишь технику. Глядишь, через годик – два, в помощники машиниста выбьешься.   Поезда водить будешь..Тут я тебе смогу посодействовать. У  железнодорожников, проезд на поездах бесплатный».

Я пообещав Сергею подумать, тем ни менее , сам решил попытать счастью в  Речфлоте.
Как и предполагал мой товарищ,   в Пароходство меня не приняли.
«Приходите к началу новой навигации. А сейчас, какая вам работа? Своих не знаем куда пристроить на зиму»,-вежливо посоветовало мне начальство.



Так, неожиданно для себя, я стал подсобным рабочим в  Ремонтном Железнодорожном  ДПО.
Теща Сергея, Галина Викторовна, оказалась вполне добродушной, сговорчивой теткой. Она согласилась сдать мне «угол» в своем большом доме.
«Углом» оказалась   не плохая  комната, с отдельным входом из общих  сеней дома.
Здесь было все необходимое для нормальной жизни одинокого  человека.
Металлическая печка «буржуйка», металлическая кровать с панцирной сеткой,  стол, пара   стульев и этажерка с не плохой  подборкой книг. Постель, посуда и прочее необходимое для повседневной жизни,  в комнате имелось.
Комната эта, раньше принадлежала старшей  дочери хозяйки.  Девушка уехала в Москву.
 «Поступать в артистки.  Только никакой дурень ее туда не взял. Сейчас  кино, в  каком-то кабаке  показывает. Не то официантка в той Москве проклятущей. Не  то судомойка»,
-  доверчиво поделилась со мной  хозяйка дома.

Не смотря на мои уговоры, Галина Викторовна отказалась меня кормить.
«Печку  топить все равно тебе придется. Иначе замерзнешь тут. Вот и  готовь сам себе. Не маленький. А у меня и без тебя заботушки хватает. Манька  ребятенков на меня скинула и на работу подалась в столовку заводскую. И то дело. Булку хлеба, да принесет.
И копейка какая ни какая, в дом. Мне хватает за детьми ходить. И хозяйство на мне. А она прибежит  средь дня, малую покормит. И снова на работу. Сережка вечером в сарае почистит, дров занесет. Вот и вся помощь от них. Так что, парень,  тебе я не помощница».
Галина Викторовна выделила мне ведро картошки и чашку квашеной капусты.
«Кончатся, еще дам. А молочко  да яички, за деньги бери, коль хошь. И то, не досыта. У меня своих оглоедов, хоть отбавляй».
На том и порешили.  Деньги у меня были. За все время работы в «Большевике», я ни копейки не потратил из своих старых запасов.
На работе  поначалу, у меня складывалось все прекрасно.
Узнав о том, что я имею не плохие навыки сварщика, Серега    провел меня  через бухгалтерию, как  сварщика ремонтного  цеха.
При этом, мой заработок значительно возрос. Правда,  выкладываться на работе,  мне приходилось по полной.  Я  нарезал болты и гайки на токарном станке,  занимался  ремонтом локомотивов, выполнял обязанности сварщика и  делал еще множество работ, связанных с ремонтом и  профилактикой   ж.д.  техники.

Постепенно работа в дружном мужском коллективе, захватила меня куда сильнее, чем работа строителя и обязаловка колхозника.
За пару  месяцев, я отправил Насте  несколько  писем.  Я расписывал ей все прелести городской жизни, подробно   докладывал  ей, как мне повезло с работой,  жильем и заработком.
Я звал Настю к себе, обещая ей райскую жизнь.  Я искренне уговаривал ее  приехать ко мне и стать моей законной женой.

Она ответила мне  только на третье послание.  Лучше бы она   совсем не отвечала мне, оставляя в моем сердце, хоть какаю-то надежду.
Настя писала мне, что с каждым моим  письмом, все больше разочаровывается во мне. И от души жалеет меня,  заблудившегося в плену своих «утопических желаний».
 Меня от чего-то, больше всего, задели эти ее последние слова.
«Михаил,   наш председатель проболтался о  причине твоего  появления  в нашем поселке.
 Я и до этого, подозревала, что ты обыкновенный летун. Безответственный человек, не достойный звания Советского комсомольца.  Если бы ты сумел полюбить почетный крестьянский труд, я бы закрыла глаза, на твои  неприглядные прошлые дела.   Но ты еще раз показал свою сущность приспособленца.  У тебя нет ничего святого.  Катишься куда попутный ветер подует. У тебя нет ни определенной цели в жизни, ни привязанности к родным местам и людям.
 Я не приеду к тебе. Не брошу свое село и свою бабушку. Не предам свой колхоз.  Я буду подавать документы в Сельско Хозяйственный Институт.  Собираюсь выучиться на агронома,  чтобы приносить больше пользы там,  где считаю необходимым.
К сожалению, я все еще, никак не  могу тебя забыть.
Если опомнишься и поймешь, что  я тебе нужна,  возвращайся. Я буду ждать. Но не очень долго.  Жизнь не стоит на месте. А я, как любая нормальная девушка, хочу любви и семьи».

Прочитав письмо, я едва сдержался, чтобы не разорвать его в клочья.
«Ну что за дура? Неужели  нельзя просто отбросить от себя все эти высокие слова? В конце концов, ее отец погиб на войне ради того, чтобы его дочь, жила достойнее своих родителей.  Едва ли, он пожелал бы единственной  дочери, до скончания века, торчать в той дыре, что кто-то громко назвал «Большевиком»?»

Я решил, пока Насте не писать. Пусть разберется в себе. Поймет, что кроме    бабки и колхоза есть другая, более привлекательная жизнь, значит приедет.. Не поймет, - тоже не страшно.
Жена зануда, повернутая на колхозной безрадостной жизни, не очень  приятный подарок судьбы.
Подобные мысли мало успокаивали. Я тосковал по девушке ничуть не меньше, чем в  тот день, когда покинул поселок.
Прошла зима. Я с нетерпением ожидал отпуска. За время работы в ДОКе, я  кажется,  начал понимать, что лучшей работы, мне не найти.

Во первых,  я немного повзрослел. Не столько телом, сколько умом. Я научился рассуждать логически.  А по самой примитивной логике    выходило, что   любая лишняя запись в Трудовой Книжке, прибавляет человеку славы летуна.
А этот  «титул», очень не приветствовался в Советском обществе.
Кроме того, работа машиниста, выглядела более привлекательной, чем работа   на реке.
Не известно еще, кем меня могли взять на пароход. И на пароход ли? А если на какой ни будь, скучный катерок «местного значения». Из тех, кто  не ходит дальше границ города.
А еще,   отпуска речников в зимнее время, тоже  перестали меня привлекать.
Куда я мог отправиться зимой?  Разве только в Горный Алтай. Но лазание по горам, меня меньше всего интересовало.
То ли дело, лето! Тут тебя и море, и лес с рекой. Тут тебе все преимущества  путешествия по железной дороге. На любое расстояние. Налегке, без лишней одежды и лишнего груза. Да еще и за счет  государства!
Заработки на ж.д., тоже надо было брать  в расчет.  Они были заметно выше, чем в Речфлоте.
В этом вопросе, меня хорошо просветил мой товарищ Серега. Если мне  пуститься в безрассудные, зимние путешествия, то моим не малым накоплениям, быстро бы пришел конец.
По графику, отпуск полагался мне в сентябре месяце.  Мой  товарищ  должен был  уйти на отдых,  месяцем раньше.

Сергей сам предложил мне обменяться отпусками, чем меня очень порадовал.
Свои дни отдыха от работы в ДОКе, он собирался потратить на   уборку  домашнего урожая.
Мои же планы, как я полагал, были куда выше и романтичнее.
Я собирался снова посетить «Самое  Черное в мире». Если повезет, то  поеду по путевке от профсоюза. Если нет, отправлюсь «дикарем» в ту же «бюджетную» Первомайку.

Желание посетить  колхоз Большевик, едва вспыхнув,  быстро исчезло.
 Для Сельских  Хозяйств страны, август,  один из самых горячих рабочих месяцев.
И не было  никаких шансов, что мне удастся уговорить Настю,  в разгар сенозаготовок, оставить    колхоз  ради поездки со мной к морю.
За долгую зиму, я многое переосмыслил в наших с ней, неопределенных отношениях.
Не моя была  она  девушка.
Возможно, Настя   оказалась чище и порядочнее меня во многом. Но и свои жизненные позиции, я  не мог назвать   слишком уж  неправильными.
По крайней мере, где бы я не работал, я старался выкладываться  в полную силу.
А то, что я желал достойно отдыхать,так это право дала мне наша Советская Конституция 1936 года.
 Наступил  долгожданный день  начала моего отпуска.
 Я получил   очень не плохой расчет в кассе  своей организации. В тот же день, я  взял билет   до Сочи.

Возврат денег за билеты, я получу после окончания отпуска. Когда  заполню авансовый отчет и сдам вместе с  билетами, в   бухгалтерию  по месту своей работы.
Довольный и почти счастливый, я отправился к себе, чтобы подготовиться к поездке на море.

 Я   со знанием дела, перебрал свои не богатые пожитки, откладывая в сторону то, что собирался взять с собой. Увесистый пакет с  накопленными деньгами, я  решительно  затолкал в рюкзак.
Чем толще становилась пачка денег в пакете, тем меньше мне хотелось расставаться с ними.
Я конечно, доверял Государственным  Сберегательным кассам.  Но все же….  Мало ли что. Мне было как-то спокойнее на душе, когда мое богатство,  было  тут, рядом со мной.
Если бы я только мог предположить, что моя осторожность   станет причиной моих огромных несчастий…Я бы не раздумывая, унес свои деньги в Сберкассу, еще  осенью.
…. Да что теперь об этом говорить.
До  отъезда в Сочи, оставалось более суток.


                («КУКОЛКА»).

Мой поезд до Сочи отходил вечером следующего дня.  Не зная, каки убить время, я вышел во двор, намереваясь побродить по городу.
Прожив в Ульяновске почти год, я  почти нигде не был. Исключением оставался клуб  Железнодорожников. Туда я наведывался почти каждые выходные, посмотреть очередной фильм. Иногда, посещал танцы. Но подругой так и не обзавелся.  Мешала  тоска по Насте.
Хотя,  в последнее время,  я почти успокоился.  И все чаще с интересом  стал  смотреть  на свободных девушек.
Собираясь на море, я надеялся провести свой отпуск не так, как  при первом моем отдыхе  в Первомайке.

Я больше не хотел прятаться от маленьких радостей жизни. Слишком долгое воздержание,  негативно влияло на мою психику. Я делался все более замкнутым и подозрительным.  Душа требовала праздника, а тело –ласки.
И я собирался дать им то, что они  честно заслужили. Не смотря на некоторую скупость, я даже намеревался немного потратиться на цветы  и вино для будущих моих  загорелых подруг.
А что таковые у меня появятся,  я не сомневался. К морю ехали не только те, кто хотел поправить здоровье.
Но там с избытком хватало любительниц острых ощущений.
Если в прошлый раз, я упорно избегал подобных дам, то в сей раз, я  с нетерпением ожидал случая «подцепить морскую нимфу».
Я искренне надеялся, что  подобные развлечения, помогут мне не только «расслабиться», но и   избавиться от тоски по несговорчивой Настеньке.
Я долго бродил по  городу, рассматривая    его старинные здания и новые современные постройки.

Вернувшись к себе, я поужинал тем, что  оставалось от обеда. Спать я расположился рано. Хотелось поскорее  оказаться в завтрашнем дне.
С утра я взялся помогать Галине Викторовне по хозяйству. Таким образом я как бы, старался подогнать слишком медленно тянущееся время.
Мой поезд отходил вечером. На вокзал я отправился за пару часов до его отправки.  В зале ожидания,  напротив меня,   присела очаровательная девушка лет 25.

Окинув загоревшимся взглядом, ее  миловидное личико, я  прилип глазами к оголенным коленям красотки.
Мое  воображение, ослепленное  мощным выбросом  тестостерона,    четко дорисовало мне то, что было прикрыто коротенькой юбочкой  девушки.
 «Ах, какая куколка»,- мысленно простонал я и невольно заерзал на своем сидении.
 Взглянув в лицо девушки, я   встретился с ее насмешливым, все понимающим взглядом, огромных темных глаз. Почувствовав как стремительно краснею, я   быстро поднялся и вышел на перрон.

Каково же было мое удивление, когда я увидел ее рядом с собой, перед  плацкартным вагоном поезда, в котором было мое место, указанное в билете.
Девушка первой поднялась в вагон. Ее внушительный чемодан остался стоять у ног кондуктора.  Повернувшись лицом к напирающей толпе пассажиров, девушка поймала мой взгляд и показала пальчиком на свой чемодан.
И я, как послушный щенок, растолкав  людей, бросился исполнять ее  «Всевышнее» повеление.
Место прекрасной незнакомки, оказалось в  конце   вагона.
Мое же место, причем  нижнее, было   в середине вагона.
И это преимущество вселяло надежду, что я легко смогу поменяться местами, с каким ни будь соседом девушки по купе.

Так оно и оказалось.  Едва пассажиры устроились на своих местах я  ринулся на штурм.
Я рад был бы любому месту рядом с ней.   У девушки оказалось верхнее место . Обладателями нижних мест, оказались двое мужчин. Первый же, к которому я обратился с предложением об обмене, согласился  с радостью. 
Я помог ему перенести его вещи  и устроился на  нижней полке, рядом с сидящей на ней  «моей» девушкой.
Ее место располагалось над моим. И это давало нам  возможность, сидеть рядом.
Женщина, со второго нижнего места, расстелив постель, сразу же улеглась спать.
Мужчина с верхней над ней полки,  ушел в ресторан. А мы с  моей прекрасной попутчицей, остались одни.
Я легонько кашлянул, стараясь привлечь внимание девушки.
«Давайте познакомимся. Вы не против?» – я замер ожидая ответа.
«Ну отчего же? Давайте знакомиться. Меня зовут  Маля. Мальвина. Меня так мама назвала за цвет волос».

Я   внимательнее посмотрел на ее  волосы.    Пепельно русые,   свободно распущенные по плечам», они  действительно  едва уловимо, отливали голубоватым оттенком.

«Везет мне на необычные имена.  Сначала Кима, сейчас Маля. Сплошная экзотика», - пронеслось в моей головые, одурманенной несомненной красотой моей новой знакомой.

«Что оцепенел? Имя твое как? -
 Легко переходя на «ты» рассмеялась Маля.
«Михаил -
.- Хрипло пробормотал я.  И как тут было не охрипнуть, если обнаженная ножка Мали, тесно прижималась к моей  ноге, вспотевшей от  такой близости.

- Я в Сочи еду. В отпуск. А вы куда?»  - пробормотал я и замер, страшась услышать из уст  красавицы, название какого- ни будь, промежуточного, населенного пункта.

«Здорово! Я тоже в Сочи. Вы по путевке или «дикарем».
Я хотел было ответить, что собираюсь отдохнуть в Первомайке. Там, мол дешевле.
Но незаметно покосившись на ее  круглые, розовые  колени,  я ответил,  что  путевки у меня нет.
«У меня тоже», - прощебетала девушка, еще теснее прижимаясь к моему бедру. Мозги у меня кажется, совсем отказали.
«Маля, пошли в ресторан. Я угощаю!» - великодушно предложил я.
 Денег,  что лежали в кармане костюма, явно не хватало на поход в дорогой ресторан на колесах.
Я покосился на спящую женщину. Она лежала лицом к стене,  чуть слышно похрапывая.
Мой рюкзак стоял на полке рядом со мной.
Я  распустил  шнурок, стягивающий горловину рюкзака. Сунув руку внутрь,  нащупал  завернутые в газету деньги. Кое как расковыряв пальцами  сверток, я сумел выудить на свет,   несколько десяти рублевок.
Быстро взглянув на Малю,   я остался доволен. Она   сидела,  слегка отвернув головку в сторону.
Решив, что девушка не заметила моих манипуляций с деньгами, я  накрепко завязал рюкзак. Попросив Малю подняться с места, я поднял крышку полки и затолкал рюкзак   в нишу, где уже лежал чемодан  девушки.
Маля перекинула на плечо ремешок своей сумочки и первой направилась в сторону прицепного    вагона ресторана.
Мы прекрасно провели с ней время. Сначала мы пили шампанское за уютным столиком ресторана.   При ярком неоновом освещении, сидящая напротив меня девушка, показалась мне еще ослепительнее.  Только вот,  корни ее,  распущенных по плечам, пепельных волос,  казались  слишком темными.  Возможно, это была игра света.

   
  После, мы целовались в  тамбуре поезда.
Потом Маля вызвалась сама сходить еще за шампанским.  Не смотря на мои попытки остановить захмелевшую подругу, она  велела мне пройти в свой вагон.
Мали не было слишком долго. Я с нетерпением смотрел в сторону двери, ожидая ее возвращения.
Наконец она вернулась.  Шепотом, чтобы не разбудить спящих соседей, я спросил ее,   что случилось.
Она,  нежно потрепав мою голову, прошептала мне на ухо, что официант долго искал для нее шампанское. Но оно все закончилось. И ей пришлось взять бутылку хереса.
Причем, начатую.  Маля поставила на стол  не полную  бутылку  вина, с наполовину вытянутой из горлышка пробкой.
И тут оказалось, что на столе не было ни одного стакана.
Я поднялся с места, чтобы сходить к проводнику за стаканами.
Но Маля, слегка  прикусив мочку моего уха, шепнула:
«Мишенька, время  первый час. Пусть женщина спит. Она за день намаялась с неугомонными пассажирами. Пей с горла. Так, даже интереснее».

Горячий язычок девушки скользнул по моему уху, вызвав у меня мощный прилив крови ко всем, самым неподходящим местам.
 С силой сжав ее в объятиях, я принял из рук  Мали, открытую бутылку хереса.
Крепкое, терпкое вино,  обожгло не только горло, но и безмозглую мою головушку. Сделав несколько приличных глотков, я передал бутылку  Мале.
Но та, отклонив мою руку  «вспомнила», что у нее в сумочке, есть  складной стаканчик.
«Я не умею пить из горлышка»,  промурлыкала девушка, роясь в своей  дамской сумочке.
У меня вдруг, потемнело в глазах так, будто  в вагоне мгновенно погасли все, и без того тусклые,  «ночники».
Последнее что я запомнил перед тем, как  провалиться в беспамятство, были цепкие руки Мали, удерживающие меня от падения на пол.
.
Очнулся я от невыносимой боли, разрывающей мой мозг. Перед глазами стояла непроглядная серая пелена.
Я попытался поднять руку, чтобы снять с глаз странную, невесомую повязку, мешающую  что либо рассмотреть. Но руки отчего-то,  меня не слушались.
Ко всем бедам, я вдруг, осознал, что не помню кто я и  откуда.
В памяти оставалось лишь, лицо странно знакомой, красивой девушки, с необыкновенным цветом волос, словно припорошенных светлым, голубоватым пеплом.
«Куколка»  отчего-то всплыло в мозгу.
Но кто она, как ее имя, я еще долго не мог вспомнить.
Сообразив, что я ничего не вижу, и почти, ничего не помню, я заскулил, как испуганная собачонка.
«Надежда Степановна, кажется он очнулся. -
 услышал я прямо над собой звонкий женский голос.
Боль с новой силой пронзила мой мозг. И я заскулил еще сильнее.
«Снимите повязку. Я вас не вижу. Кто вы? Где я?»

Мягкие, невидимые руки, прижали меня к постели, на которой я лежал.
 «Спокойнее молодой человек. Вам нельзя волноваться. Вы в больнице. Повязки на вас нет. Вы получили сильнейшее пищевое отравление. Все будет хорошо. Если уж, мы сумели вас воскресить, то постараемся вернуть вам зрение и память».
Я почувствовал боль укола в руке и тут же снова, провалился в сон или очередное беспамятство.

А потом, потянулись долгие дни реабилитации, наполненные ужасом   темноты в глазах и  тщетными попытками, что то вспомнить.
Дней через шесть, я начал по немного, различать предметы. Потом,  частично вернулась память.
Я вспомнил, что меня зовут Михаилом.  Вспомнил Настю. Но никак не мог припомнить названия   поселка, в котором она жила.
Меня ежедневно изводил вопросами, приставленный ко мне следователь. Как я после узнал, он прибыл из Москвы, специально ради меня.

Как оказалось, моя неуловимая  «куколка»,  давно промышляла  мошенничеством   в поездах . Девушка  постоянно меняла внешность и имена.  Настоящего ее имени не знал никто из пострадавших мужчин.  А их, как  признался мне  московский дознаватель, оказалось более десятка.

Но об этом, я узнал, спустя приличное время.
А пока что,  врачи небольшого промежуточного городка,  упорно пытались вернуть мне память. Зрение вернулось ко мне, гораздо раньше.
Я узнал, что  вместе со мной, с поезда сняли мой рюкзак. Но как и следовало ожидать, денег в нем не оказалось.
Ни денег, ни пиджака с документами,у меня не было. Но следователь установил, что я   сел в поезд в Ульяновске. Об этом ему сообщила проводница, хорошо запомнившая меня.

Прошло больше месяца. Убедившись, что я не могу больше ничего вспомнить, следователь  на служебном УАЗе отправил меня в Ульяновск.
Там  меня встретили местные представители правопорядка.
Несколько дней,  патрульные возили меня по улицам и переулкам города,  надеясь, что увидев знакомые места, я смогу вспомнить адрес своего проживания. Или хотя бы, место работы.
И я вспомнил. Как ни странно, но я вспомнил тот двор, где более двух лет назад, меня ударил по голове, неизвестный преступник.
Это было очень странно. Я почему-то, в первую очередь вспомнил тот печальный эпизод. Вспомнил   дворничиху Наташу. И очень ярко вспомнил, как пытался убедить ее в потере памяти. Видимо, не зря жила в народе поговорка про бумеранг.

Два года назад, я  ради своей   преступной  выгоды, «забыл»  о своем прошлом.
Я воспользовался добротой прекрасной бескорыстной женщины. Ничем не отблагодаривший ее за пищу, кров и заботу. И вот наступило возмездие, догнавшее меня, спустя два года.

Я действительно, почти ничего не помнил.
В сопровождении своих  невольных конвоиров, я направился к дому Наташи.
Но, к моему очередному разочарованию, дверь в полуподвал, где находилась комната Наташи, оказалось  наглухо заложенной кирпичом.
Но как оказалось, наши доблестные служители Правопорядка, не напрасно ели государственный хлеб.
Уже через сутки, предо мной лк ежал новый адрес Наташи.
Как я позже узнал, полуподвал  где она жила раньше, закрыли  по причине  серьезного прорыва в него, горячей воды из отопительной системы.

Наташа получила небольшую, но отдельную комнатку в соседнем доме. Том самом где жил профессор со своими собаками.
Комнату с  туалетом и своей,  не общей ванной, она получила такую же ведомственную.
По этой причине, молодая женщина, так и продолжала работать дворником.
Наша с ней, новая встреча прошла в присутствии двух  надоевших мне  оперативников.
Увидев меня, Наташа изменилась в лице.
«Саша? Ты откуда и что случилось?»

«Наташенька, дорогая. Вспомни меня. Я Миша. Два года назад, я  не долго жил у тебя. Ну припомни, пожалуйста. Я кажется, с неделю снимал у тебя угол. В том еще, старом твоем жилье».
 Я отчаянно замигал ей,  давая понять, чо не хочу вдаваться в подробности наших взаимоотношений, в присутствии   представителей  правопорядка.
И умная женщина, кажется поняла меня. Она ни словом не обмолвилась о том, при каких обстоятельствах меня  встретила.
Сказала лишь, что два года назад, я  действительно, не долго квартировал у нее.
Не добившись от острожной женщины, вразумительного  разъяснения , оперативники наконец-то ушли. При этом, взяв с меня слово, что я завтра же, приду в отделение Милиции. К  следователю, что  взялся вести мое дело.
После их ухода, Наталья довольно  сердито потребовала с меня  объяснить   ей, что это все значит.
Я не стал ей врать, боясь окончательно запутаться в своих сочинениях.
Я правдиво рассказал Наташе  обо всем, что смог припомнить.
Глядя ей в глаза, я увидел к них недоверие. Еще бы! Наталья очевидно, посчитала меня, либо полным идиотом, либо завравшимся мошенником.

В мою историю  действительно сложно было поверить. Не каждому «повезло»  бы, второй раз за два года, лишиться памяти.
Я принялся уверять Наташу, что после первой амнезии,  я мало что помню.
На сей раз, я не врал ей.
Почти не врал. За исключением выдуманной амнезии двух летней давности.

Я действительно  не помнил   ничего, кроме разрозненных эпизодов своей прошлой жизни.

 
«Я где то, работал. Где, не помню. Заработал много денег. Куда-то поехал. Возможно, к своим родным.   В поезде, очевидно,  кто-то увидел мои деньги. Наташа, я правду говорю. Мне  об этом следователь рассказал, что разыскивает ту отравительницу. Ее вся Московская милиция ищет. Не веришь,  позвони.
-  Я положил на стол перед женщиной лист бумаги с номером телефона  московского следователя.-

- Он установил, что я из Ульяновска брал билет на поезд. Получается, что жил и работал  я, возможно, где-то тут.  Меня  милиция по городу больше недели катала. Я сам удивляюсь, что тебя вспомнил. Наташа, прошу тебя, не гони меня. Я возможно, вспомню,  кто я и откуда.
Я в порт буду ходить, мешки с грузом переносить. Денег заработаю, чтоб тебя не объедать»

.Вот уж чего   я никогда я не ожидал, что  сбегая два года назад от этой  женщины, я снова окажусь у ее порога.


.