Проблема с гражданскими правами в Украине
В письме гитлеровскому правительству Ярослава Стецько (http://proza.ru/2022/12/12/350), который «по просьбе вождя Степана Бандеры взял на себя руководство правительством во Львове», когда туда вошли германские войска в 1941 году, излагается его видение будущего Украины.
Если сравнить, что излагал Стецько в своем верноподданическом письме гитлеровцам и тем, что мы наблюдаем сегодня, через 80 лет, то окажется, что немыслимое оказалось реальностью.
Стецько пишет:
1) -- «Украинская национальная армия, которая будет стоять на страже у границ Украины, будет держать фронт от вторжения Москвы, а Германия будет иметь безопасную восточную границу, чтобы она могла установить порядок среди других народов, которые, в отличие от Украины, враждебны ей».
Это выполняется.
2) -- «В политической сфере я стою на позиции авторитарной, однопартийной системы в Украине.»
Это выполняется. Оппозиционные партии запрещены.
3) -- «В социальной сфере я стою за национальный солидаризм, близкий национал-социалистической программе, но отличающийся особенностями украинской земли и социально-психологической структурой украинского народа.»
Это выполняется. Достаточно упомянуть закон «ПРО ПРАВОВИЙ СТАТУС ТА ВШАНУВАННЯ ПАМ’ЯТІ БОРЦІВ ЗА НЕЗАЛЕЖНІСТЬ УКРАЇНИ У XX СТОЛІТТІ»
4) -- «В культуре я поддерживаю ее органичность и украинскую специфику и признаю ее героическое содержание.»
Это выполняется. Русский язык и культура повсеместно вытесняются.
В Киеве запрешены любые мероприятия на русском языке, художественные выставки, песни и т.д. Книги на русском языке перемалывают в макулатуру. Человек, говорящий по-русски, подозревается в нелояльности и, даже, подрывной деятельности.
5) -- «В религии я поддерживаю свободу созидательных и полезных для нации культов и стремлюсь объединить религиозный украинский народ в героическую христианскую церковь украинского народа.»
Это выполняется. Государство поддерживает одну «героическую христианскую церковь украинского народа» - Православную церковь Украины (ПЦУ)
* * *
На Западе до сих пор не принято было открыто обсуждать то, что фактически происходит с гражданскими правами в этом, стремящемся в Европу, государстве.
И вот, на днях в журнале Foreign Policy опубликована статья «Ukraine Has a Civil Rights Problem», (Проблема с гражданскими правами в Украине), в которой обращается внимание, в весьма мягкой форме, на вопиющие нарушения гражданских прав русскоязычного населения Украины.
Николай Н. Петро (Nicolai N. Petro) профессор политологии Университета Род-Айленда.
DECEMBER 18, 2023
18 ДЕКАБРЯ 2023 г
Во второй половине 2022 года, когда победа Украины над Россией казалась вполне возможной, голоса, ставящие под сомнение внутреннюю политику президента Украины Владимира Зеленского, были редкими. Однако сегодня, хотя прямая критика военной стратегии Киева остается табу, мы начинаем видеть в украинских социальных сетях откровенные дебаты о послевоенном будущем страны и о том, кому придется его строить.
Жители Украины, придерживающиеся всех цветов политического спектра – среди них бывшие официальные лица, политические союзники нынешней администрации, давние критики и западноукраинские интеллектуалы – ставят под сомнение долгосрочные социальные преимущества политики военного времени, которая фактически низводит русскоязычных до постоянного статуса граждан второго сорта. Следует отметить, что почти все эти критики проживают в Украине и яростно поддерживают независимость Украины. Но они обеспокоены тем, что правительство упускает свой шанс создать прочный социальный консенсус будущего после-вторжения, проводя политику, которая приведет к отчуждению, криминализации или депортации значительной части населения страны.
Дебаты по поводу свободы вероисповедания, свободы прессы и прав меньшинств в Украине, которые очень мало освещаются на Западе, показывают, что даже если Украине удастся выиграть войну, ей еще предстоит пройти долгий путь, чтобы стать по-настоящему открытым и плюралистическим обществом.
СВОБОДА РЕЛИГИИ защищена Конституцией Украины. Но с началом войны эта свобода резко ограничилась для групп, символически связанных с Москвой. Украинская Православная Церковь (УПЦ), одна из крупнейших конфессий страны, приняла на себя наибольший удар от этих репрессий. Украинское правительство рассматривает церковь как агента российского влияния, несмотря на то, что УПЦ разорвала административные связи с Русской Православной Церковью в 1990 году и прекратила с ней все формальные канонические связи в мае 2022 года.
Несмотря на это, собственность, активы и святые места УПЦ были конфискованы еще за несколько лет до начала полномасштабного российского вторжения, а члены ее духовенства находятся под следствием по подозрению в преступлениях против государства – по мнению многих, по сфабрикованным обвинениям. В октябре 2023 года парламент Украины сделал первый шаг к полному запрету церкви, одобрив законопроект, запрещающий религиозные группы, «связанные с центрами влияния… расположенными за пределами Украины, в государстве, осуществляющем военную агрессию против Украины».
Главным лоббистом ликвидации традиционной УПЦ была ее одноименный конкурент — Православная церковь Украины (ПЦУ), основанная в 2019 году как националистическая альтернатива УПЦ. В 2019 году Министерство культуры издало указ, требующий от УПЦ переименовать себя в «Русскую Православную Церковь в Украине». Это была слабо завуалированная и по большей части безуспешная попытка спровоцировать массовое отступничество.
Критики указывали на юридические, этические и теологические проблемы, связанные с этими шагами. Однако, на удивление немногие обеспокоены внутриполитическими беспорядками, которые они могут развязать. Представление УПЦ как незаконной и враждебной религиозной организации рискует спровоцировать насилие против церкви и ее членов. Профессор Киевского университета Андрей Баумейстер полагает, что усиление религиозной вражды в то время, когда страна так отчаянно нуждается в единстве, может еще больше подорвать доверие общества к правительству, создавая медленно кипящий «дефицит легитимности», который может взорваться через пять или даже 10 лет.
Свобода прессы и политического выражения в целом подверглись аналогичному удару. Новый закон о СМИ, принятый в марте 2023 года, расширяет сферу действия цензуры Национального Совета по Телевидению и Радиовещанию за пределы одноименных средств массовой информации и включает в себя печатные и онлайн-СМИ. Этот орган из восьми человек, назначаемый совместно президентом и парламентом, который в настоящее время контролируется президентской партией, теперь имеет полномочия:
проверять контент всех украинских СМИ,
запрещать контент, который он считает угрозой для нации,
и издавать обязательные директивы для СМИ.
В 2024 году полномочия совета по использованию языка в средствах массовой информации будут еще больше расширены. Например, с января минимальный процент украинского языка на телевидении увеличится с 75 до 90 процентов; в июле использование неукраинских языков на телевидении будет полностью запрещено в определенных контекстах. Этот закон подвергся резкой критике со стороны журналистских групп; Арлем Дезир (Harlem D;sir), представитель Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе по вопросам свободы СМИ, назвал это «вопиющим нарушением» свободы слова.
Философ Сергей Дацюк предупредил, что усилия правительства по обеспечению бессрочной монополии на информацию приведут лишь к росту общественного недовольства политической властью. Он опасается, что они могут в конечном итоге создать настолько высокий уровень социальной напряженности внутри украинского государства, что «будет неясно, что для нас более опасно: война с Россией или внутренняя гражданская война». Аналогичную обеспокоенность выразил и бывший советник президента Зеленского Алексей Арестович.
В Украине свобода религии и прессы тесно переплетена с проблемой прав меньшинств, особенно с крупнейшим меньшинством страны, русофилами-украинцами – теми, кто отождествляет себя с русским наследием, будь то по языку, культуре, истории или религии.
Подавляющее большинство русофилов-украинцев отказываются относить себя к меньшинству. Они считают себя просто гражданами Украины и поэтому, как они утверждают, имеют конституционное право говорить на любом языке и исповедовать любую религию или культуру, какую пожелают, а не только те, которые одобрены государством. Но украинское законодательство не признает русских коренными жителями Украины или даже меньшинством внутри Украины. Таким образом, они не могут требовать правовую защиту своего культурного наследия и языка, что прямо противоречит статье 10 Конституции Украины.
В опросе, проведенном всего за шесть месяцев до российского вторжения, более 40 процентов украинцев по всей стране (и почти две трети на востоке и юге) согласились с президентом России Владимиром Путиным в том, что украинцы и русские — «один народ». Проведенные с тех пор опросы показывают, что эта цифра резко снизилась, хотя, по оценкам политолога Коста Бондаренко, даже сейчас как минимум 8–10 процентов украинцев можно считать «пророссийскими».
Это резкое падение побудило более националистически настроенных законодателей Украины задуматься о новых способах превратить этих проблемных граждан в настоящих украинцев, особенно с точки зрения языка. Закон 2021 года штрафует за использование русского языка в сфере услуг, в то время как другие законы направлены против русскоязычных СМИ, книг, фильмов и музыки, даже если они производятся в Украине. Так или иначе, по мнению секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины Алексея Данилова, «русский язык должен полностью исчезнуть с нашей территории, поскольку он является аспектом враждебной пропаганды и промывания мозгов нашего населения».
Киевский международный институт социологии обнаружил, что если в мае 2022 года только 8 процентов украинцев заявили, что видят доказательства систематической дискриминации в отношении русскоязычных, то в последнем опросе, проведенном в сентябре 2023 года, это число выросло до 45 процентов. Однако продолжающаяся правовая кампания не отражает того, как функционирует язык в стране; сегодня только 14 процентов украинцев предпочитают говорить только на украинском языке. Опрос, проведенный в августе 2023 года, показал, что 18,3 процента украинцев по-прежнему хотят, чтобы русский язык стал официальным языком. В восточных регионах, находящихся под контролем Украины, этот показатель возрастает до 36,4 процента.
Напряженность вокруг прав меньшинств будет только обостряться после окончания войны. В рамках переговоров о вступлении в Европейский Союз в 2022 году Украина приняла закон, определяющий права национальных меньшинств, но он специально исключил русскоязычных от защиты на период военного положения и пять лет после него.
Хотя Европейский Союз просил сократить этот период, окончательный вариант, недавно принятый в качестве закона, хотя и значительно расширяет права языковых меньшинств для официальных языков ЕС, полностью устраняет их для русского языка.
БОЛЬШИНСТВО ЭТИХ ОГРАНИЧИТЕЛЬНЫХ ЗАКОНОВ было впервые предложено задолго до 2022 года. Но с началом полномасштабного вторжения России их реализация ускорилась, чтобы форсировать то, что националисты любят называть началом новой «постколониальной» эры украинской истории. Однако этот переход, вероятно, будет долгим, дорогостоящим и опасным процессом.
Хотя во время войны произошел резкий всплеск антироссийских настроений, видный ученый Элла Либанова утверждает, что пророссийские настроения неизбежно снова возрастут после ее окончания. Конечно, никто не может предсказать общественное мнение, особенно если война будет продолжаться несколько лет.
Однако, одно можно сказать уверенно: население восточной и южной Украины, русофилы или нет, не согласится, что их сделают козлами отпущения в этом конфликте и массово лишат гражданских и политических прав. Масштабы того, что обдумывают украинские законодатели, ошеломляют. По словам представителя Зеленского в Крыму Тамилы Ташевой, если бы Крым был освобожден завтра, как минимум 200 000 жителей Крыма были бы обвинены в коллаборационизме, а еще от 500 000 до 800 000 жителей были бы депортированы. Рефат Чубаров, председатель Меджлиса крымских татар, говорит, что более 1 миллиона человек — более половины нынешнего населения — должны будут покинуть страну «немедленно».
Поэтому было бы ошибкой полагать, что единство, выкованное в боях, залечило все раны прошлого. Как выразился Бондаренко: «Мы воюем против России, но это не значит, что мы воюем за Украину. Это проблема; вот в чем беда».
Все украинцы согласны с тем, что для того, чтобы положить конец этому бедствию, необходимо восстановить нормальную жизнь. Но на этом консенсус заканчивается, поскольку если нормализация означает улучшение отношений с Россией, то именно этого больше всего боятся украинские националисты и западные правительства. Для последних это означало бы провал многолетней политики по выманиванию Украины из сферы влияния России в сферу влияния Запада. Для первых это означало бы провал того, что первый языковой омбудсмен Украины Татьяна Монахова назвала националистической мечтой: «Мечта всегда заключалась в том, чтобы культивировать, строить или конструировать мощный, однородный украинский монолит — общество единомышленников, владеющих государственным языком, не имеющих разногласий по важнейшим государственным вопросам».
Оба эти подхода игнорируют то, чего на самом деле хочет большинство украинцев: политику, которая относится ко всем украинцам достойно и предоставляет им равную защиту перед законом. Но этого не может произойти, сказал Дацюк, пока правительство считает своим врагом не только саму Россию, но и тех, кого оно называет «неправильными украинцами». Это создало ситуацию, в которой, как отметил украинский политический обозреватель Андрей Золотарев, «значительная часть граждан находится во внутренней эмиграции и не считает государство своим. Это очень большая проблема в стране, ведущей войну».
Украине нужен лучший путь, и найти его – не вопрос денег или международной поддержки. Речь идет о внутреннем исцелении, чтобы украинцы любого религиозного, языкового, этнического и политического происхождения могли создать общие узы гражданской идентичности. Однако такая идентичность может начать формироваться только в том случае, если множеству субидентичностей, которые уже существуют в Украине, будет позволено внести свой вклад в ее формирование. Это означает отказ от изоляционистских призывов «Украина для украинцев» и вместо этого принятие возможности того, что Украина станет действительно открытым и плюралистическим обществом.
Как и все идеологи, украинские националисты находятся в ловушке страха, что допущение многообразия в их тщательно построенном обществе будет означать потерю национального единства. Но исследования профессоров международных отношений Барри Бьюзена (Barry Buzan) и Оле Вейвера (Ole Waever) показывают, что, когда государство закрепляет право на многообразие, оно способно направлять это многообразие таким образом, что это действительно может укрепить национальное единство. Национальные государства с разнообразным населением добьются гораздо большего, если они допустят «концепцию политики, отделенную от государства, и для обстоятельств, в которых политика идентичности [сводится] к сохранению различий, а не к поиску лица коллектива».
Сам факт, что сопротивление насильственной украинизации в сфере образования, использования языка, интернет-СМИ и музыки сохраняется, даже несмотря на то, что Украина отчаянно борется за выживание, должен, вне всякого сомнения, указывать на то, что русофилы-украинцы не намерены отказываться ни от своего государства, ни от своей идентичности. Заставить их выбирать между ними – значит сеять семена гражданского конфликта длящегося долго после того, как война с Россией закончится.