"хроники ржавой империи".
(новая редакция)
Заводной солдатик стоял на покалеченном перекрестке уже несколько дней. Под солнцем, в дождь, во время ночных заморозков. Добраться до перекрестка он еще смог, а там пружина ослабла. Запал иссяк, механизм замер. То ли от навязчивых сомнений, что сидели в засаде крамольной ржавчиной, то ли от некачественного материала, что притаился внутри, то ли от склонности к саморазрушению. Солдатик поднял ногу, чтобы перешагнуть павший знак «остановка запрещена» и застыл натужно скрипнув собранным на скорую руку механизмом. Линзы его глаз посмотрели на руины. Скользнули по выбитым окнам и уставились в итоге на сгоревший магазин антикварных игрушек. Там, в темноте, они выцепили со снайперской точностью механическую лошадку размером с пони. К спине лошадки прикипело детское седло, а рядом валялся, раскрашенный вручную череп-копилка. Несмотря на жуткие ранения лошадка продолжала качаться.
Солдатику вдруг стало страшно. До икоты, до судорог, до сбоя в механизме. Ему захотелось сбежать с этого перекрестка в чужой стране. Сбежать очень далеко, за тысячу километров - домой. Ему захотелось поесть человеческой еды, отмыться в бане от плевков командира, ущипнуть за грудь аппетитную соседку. Он мечтал сколотить скворечник в два этажа, как учил покойный отец, послать на святой фаллос попа с его боевыми проповедями и набить морду политинформатору Ильичу. За то, что этот гад подобрал к его голове ключик.
Но железный боец остался на месте. Он знал – отступать некуда. Позади отряд суровых настройщиков с дрелью и кувалдой.
На третий день к застывшему солдатику примчался хранитель заводных ключей – замполит с ремонтным уставом. Он долго рылся в увесистой связке, пока не нашел нужный ключ. Вставил его в замочную скважину, что пряталась на затылке под серыми волосами и повернул с трудом несколько раз. Солдатик снова завелся. Но сделав три шага вперед, опять остановился. При этом затрясся весь, расплавил от напряжения светлые брови и треснул в районе груди. Дальнейшие попытки завести его ни к чему не привели.
- Под трибунал захотел? – хранитель ключей потерял терпение. – Так мы тебя по винтикам разберем - назад не соберешься. А ну бегом в атаку!
Солдатик зашипел. Спустил сквозь трещину лишний пар и с трудом повернул в сторону замполита автомат. В его голове стучали молоточки простых слов, лишенных фальши навязчивых лозунгов.
- Шагай в задницу, майор. Убью! – сказал он, выбрав самое подходящее для такого случая выражение.
В ответ замполит открыл ремонтный устав и быстро нашел нужную статью:
«Сомнительная поломка на поле боя приравнивается к дезертирству. Отправка командира в задницу – к дискредитации»
- Под пресс попадешь, железяка! – крикнул на прощание хранитель ключей и умчался за отрядом настройщиков, вооруженных дрелью и кувалдой.
А заводной солдатик, совсем растерявший былой пыл, так и остался стоять на перекрестке застывшим указателем. Линзы его глаз указывали на разрушенные дома, автомат – на простреленную в двух местах лошадку. Порой до солдатика добирались взрывные волны и долетали хрипы, умирающей вокруг жизни. Обжигающий прилив приносил с собой содранную с людей одежду, сорванные вместе с обоями семейные портреты, вырванные с шерстью ошейники домашних собак. Хрипящие волны нагоняли на «железяку» ужас и жгучую тоску. Он желал оказаться от умирающего города как можно дальше, но не мог сдвинуться с места. Так и стоял на перекрестке, пока новая волна не принесла с собой кусок кирпичной стены.
Утром, вместе с рассветом пришел одноногий армейский бухгалтер. В старой, потрепанной одежде, с толстой книгой в руках. Доковыляв до раздавленного войной солдатика, он проверил его документы и заглянул равнодушно в технический паспорт. Затем присел на обломок стены, замерил покойника костылем, похожим на криво сросшиеся кости и внес новое имя в книгу длинным набором цифр.