1874 – 1954
Васиилий Григорьевич Ян (настоящая фамилия – Янчевецкий) – русский советский писатель, публицист, поэт и драматург, педагог. Автор множества исторических романов, известнейшей трилогии «Чингиз-хан», «Батый», «К последнему морю».
Детство Василия Григорьевича прошло в Риге.
Родился он 23 декабря 1874 (по новому стилю – 4 января 1875 года) в Киеве.
Дед будущего писателя был священником. Отец Григорий Андреевич Янчевецкий окончил семинарию, затем историко-филологический факультет Киевского университета. Работал в гимназии, преподавая латинский и греческий языки.
Мать – Варвара Помпеевна (в девичестве Магеровская). У родителей было трое детей – Дмитрий, Василий и Елена.
Когда Василию исполнился год, семья переехала в Ригу. Отец занял пост директора Александровской гимназии.
Они жили в квартире на первом этаже гимназии. Ныне это здание Музыкальной академии (бывшей консерватории) на улице Кришьяна Барона.
Позже Василий Ян вспоминал: «Окна нашей казенной квартиры были обращены одной стороной на засаженный старыми липами канал, пересекающий город. С другой стороны окна комнаты, где поместился я со старшим братом Митей, выходили на большой гимназический двор, куда на большой перемене выбегали поразмяться ученики всей гимназии».
Отец Григорий Андреевич Янчевецкий был прекрасным педагогом, часто выезжал с учениками на экскурсии на Рижское взморье и в исторические места.
Как директор гимназии Григорий Андреевич активно включился в культурную жизнь города, сотрудничал с литературно-певческим обществом «Баян», устраивавшим встречи с писателями и поэтами, в частности, с Иваном Гончаровым, приезжавшим на Рижское взморье.
И ещё Григорий Андреевич Янчевецкий известен как переводчик с древнегреческого языка. Он переводил труды Павсания, Ксенофонта, поэмы Гомера. Помимо этого, был редактором и издателем педагогического журнала «Гимназия».
Григория Андреевича высоко ценили. Так, например, он был удостоен аудиенции у великого князя Владимира Александровича и докладывал о состоянии учебных заведений в Риге. В доме Янчевецких однажды побывал министр народного просвещения России граф Делянов.
Братья Василий и Дмитрий учились в Александровской гимназии. Мальчики любили историю, географию, рисование, гимнастику, цирк. Им нравилось читать книги, любимым писателем Василия был Андерсен. Потом его увлекли приключенческие романы, особенно он любил «Остров сокровищ» Стивенсона. Отец вслух читал сыновьям отрывки из него – они печатались в «Рижском вестнике».
Под влиянием этого романа в 10-летнем возрасте Василий даже попытался убежать из дома вместе с другом, предложившим отправиться в путешествие на шхуне своего отца. Маленьких романтиков там встретили, приставили помощниками к юнге, и шхуна вышла в Рижский залив. Однако из-за шторма пришлось зайти на остров Рухну, где пограничная служба задержала беглецов и вернула домой. Василий дал слово родителям больше не пускаться в дальние странствия.
На лето семья Янчевецких выезжала на дачу к морю.
Позже Василий Ян вспоминал:
«Наша семья иногда проводила лето на Рижском взморье. Однажды втроем с братом и отцом мы гуляли по дюнам между величественными соснами. Я отошел ближе к морю, а когда вернулся, застал отца беседующим с незнакомым человеком. „Смотрите, дети, – сказал он, – и запомните на всю жизнь. Перед вами – замечательный русский писатель и путешественник“. Это был Иван Гончаров.
Отец раньше читал нам отрывки из „Обломова“, „Фрегата "Паллады"“, и я застыл, как зачарованный, безмолвно глядя на удивительного незнакомца, обогнувшего земной шар, побывавшего в сказочных далеких странах, видевшего столько необычного!
Гончаров, улыбаясь, стал нам что-то рассказывать, а потом спросил, кем мы хотим стать.
Я долго ничего не мог ответить от волнения, а потом с восторгом воскликнул: „Путешественником!“ – и бросился бежать под дружный хохот взрослых. Я был искренен в своем восторге, не забыл эту встречу и теперь могу сказать, что она была одним из светочей, постоянно освещавших увлекавшую меня с детства „дорогу дальних странствий“…»
Янчевецкий всегда помнил о своём детстве, проведённом в Риге.
Много лет спустя, в 1948 году, Василий Григорьевич побывал в городе детства.
«Мы пошли по оживленным улицам… и вдруг я остановился, пораженный, – это была старая Суворовская улица (прежнее название, потом она стала улицей Кришьяна Барона. – С. Д.): я увидел двухэтажное солидно построенное здание, и оно мне напомнило родную Александровскую гимназию… Дальше должен быть Верман-парк. Да, это он, старые липы и каштаны, и дорожки, где мы бегали детьми…»
В 1880 году отца перевели в Ревель (Таллин). Там он возглавил сначала Александровскую, а затем Николаевскую гимназию.
В 1881 году дети Янчевецких шесть месяцев провели в Петербурге в доме друга отца Петра Полевого, где видели Скобелева, Тургенева, Верещагина.
Страсть мальчика к чтению была огромной. У Янчевецких имелась большая библиотека. Василий вспоминал любимую книгу своего отрочества – «Одиссею» Гомера. Тогда у Василия появилась привычка на всю жизнь – конспектировать прочитанное. Юноша сам попробовал перо, начал писать и печатать в газетах свои статьи.
После окончания гимназии Василий поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета.
Во время учёбы занимался псковскими говорами и написал о них работу, за которую получил двухгодичную стипендию. Был приглашён на лингвистический семинар и дважды делал доклады об остзейских шведах с островов Ро;гге. Увлекался любимым с детства цирком и брал уроки акробатики. Писал стихи в духе немецких романтиков и печатался в студенческом литературном сборнике.
В 1898 году после окончания университета молодой человек, верный своему обещанию, данному Гончарову, отправился в путешествие по России. Во время странствий он собирал материалы по обычаям, традициям и языковым особенностям, писал путевые заметки. Его корреспонденции печатались в «Санкт-Петербургских ведомостях» и «Ревельских известиях».
Василий Янчевецкий начал свой поход осенью 1898 года в Новгороде, встретил Новый год во Ржеве, перезимовал на Смоленщине и весной продолжил путь через Ярославскую губернию до Казани, тянул бечеву с ватагой бурлаков до Симбирска, передвигался с обозами по Каме до вотяцкой тайги, побывал на озере Селигер, спустился с плотогонами по Днепру от Орши до Киева, побывал в Кривом Роге, Полтаве, Екатеринославе и вернулся в Ревель летом 1899 года.
Вскоре Василий Григорьевич получил предложение стать корреспондентом газеты «Новое время» в Великобритании. В Лондоне он встретился с университетским другом и продолжил путешествовать, объехав на велосипеде всю Южную Англию. Он познакомился Артуром Конан Дойлем, побывал на публичных выступлениях молодого Черчилля и Киплинга. Год работал в библиотеке Британского музея. Его интересовала бесцензурная русская пресса, труды по востоковедению. Репортажи Янчевецкого об английских путешествиях печатались в «Ревельских известиях». Через год он вернулся домой и весной 1900 года отправился на Русский Север.
Василий Григорьевич познакомился с немецким поэтом Райнером Марией Рильке, путешествовавшим по России. Они переводили сочинения друг друга, долго переписывались.
В 1901 году в Ревеле Янчевецкий опубликовал сборник избранных статей и впечатлений о путешествии по России «Записки пешехода».
Жизнь Василия Янчевецкого была очень разнообразной и насыщенной. Имея разносторонние интересы и прекрасное образование, он часто менял место жительства и род занятий.
В 1902 году Василий Григорьевич поступил на государственную службу в системе Министерства внутренних дел, став чиновником по особым поручениям, и отправился в Баку, а затем в Ашхабад.
В Ашхабаде Янчевецкий познакомился с Марией Бурмантовой, служившей машинисткой канцелярии правления области. Женившись, удочерил её дочь Евгению, которая всю жизнь считала его родным отцом.
Получил рабочее поручение изучать местные языки и обычаи. Освоил разговорный туркменский язык. Побывав на древних азиатских путях, по которым проходили армии Александра Македонского, Чингисхана, Бабура и Тамерлана, Василий Григорьевич решил написать книгу об историческом прошлом.
В 1903–1904 годах был в командировке и ездил по Хивинскому ханству и Бухарскому эмирату, Ирану и Афганистану.
После начала Русско-японской войны по личному распоряжению Николая II был откомандирован военным корреспондентом Санкт-Петербургского телеграфного агентства на Дальний Восток. Находился в Хабаровске и Харбине. Попал в эпицентр боёв под Мукденом. За «отличие в делах против японцев» был удостоен ордена Святой Анны III степени с мечами.
В декабре 1906 года был направлен в Самару и до апреля занимал пост редактора газеты «Голос Самары».
В сентябре 1906 года переехал в Петербург, где ему предложили место выпускающего редактора в газете «Россия».
В 1907 году вместе с семьёй путешествовал по Восточному Средиземноморью, побывал в Греции, Палестине, Турции, Египте, в Иерусалиме.
В 1909 году от Управления землеустройства он отправился в командировку по Печорской тундре, на побережье Белого и Карского морей.
Василий Григорьевич пошёл и по стопам своего отца, преподавая латынь в Первой Петербургской гимназии в 1908–1912 годах. Педагогическая деятельность увлекла его до такой степени, что он организовал в гимназии один из первых в России скаутских отрядов, был редактором журнала «Ученик». Среди его воспитанников были будущие драматург Всеволод Вишневский и поэт Всеволод Рождественский.
В 1908 году Янчевецкий выпустил книгу очерков и статей «Воспитание сверхчеловека», написанную под влиянием идей Ницше.
В 1908 году Василий Григорьевич овдовел – жена умерла во время эпидемии холеры.
В 1909 году женился на Ольге Петровне Виноградовой, студентке Бестужевских курсов. В 1911 году в семье родился сын Михаил.
В 1912 году Янчевецкий как сотрудник Министерства внутренних дел и корреспондент Петербургского телеграфного агентства переехал в Константинополь, затем был командирован в Бухарест.
В 1914 году был награждён орденом Святого Станислава II степени. В 1916 году дослужился до чина коллежского советника.
За границей Василий Григорьевич жил с маленьким сыном и приёмной дочерью, а жена, обладавшая очень красивым голосом, в это время училась в Петербурге в оперной школе Петровского.
С началом Первой мировой войны Василий Григорьевич переехал с детьми в Яссы, чтобы быть ближе к русской границе. Там они жили до революции 1917 года, а Ольга Петровна, ставшая певицей и начавшая концертную деятельность, иногда приезжала к ним.
Затем в хаосе Гражданской войны они уже ничего не знали друг о друге. И Ольга Петровна, пребывая в уверенности, что её семья останется за границей, эвакуировалась из Крыма. Так была потеряна связь. Ольга Петровна поселилась в Сербии, и больше супруги никогда не встречались. Она ничего не могла узнать о своих близких и решила, что те погибли. Она вышла замуж, выступала как певица. Намного позже услышала о писателе Яне и узнала в нём своего первого мужа. С сыном Ольга Петровна увиделась только в 60-е годы.
Октябрьской революции Янчевецкий не принял, отправился в Сибирь, примкнул к Белому движению и начал работать редактором фронтовой газеты и начальником бюро пропаганды в армии Колчака. Ему было присвоено звание полковника.
Однажды в Ачинске на колчаковский поезд, в котором они жили, был совершён партизанский налёт. Василий Григорьевич в это время был в городе. Вернувшись, он застал семилетнего сына контуженным, а дочь и воспитательницу ранеными. Вокзал был разрушен, поезд сгорел.
Позже его сын Михаил Васильевич так писал об этом: «Отец стоял со всем своим израненным семейством на перроне, всё вокруг в крови, пожарище. В это время проходил поезд с Колчаком.
И начальник колчаковского штаба, полковник, увидев нас, бросил отцу из окна вагона саквояж, полный денег. На них мы купили лошадь и дровни и смогли существовать какое-то время. Он нас спас, этот офицер. Отец решил тогда, что дело кончилось с Белогвардейской армией, с Колчаком.
Мы поселились в Туве... На дровнях мы добрались от Ачинска до Минусинска. Отец получил… назначение в только что построенную русскую школу поселка Уюг. Там мы прожили два года».
Потом в Минусинске Василий Григорьевич работал редактором местной газеты. А ещё он писал пьесы для школьных постановок и для городского театра. Тогда же у него появился псевдоним – Василий Ян.
В 1925 году Янчевецкие переехали в Среднюю Азию. Там Василий Григорьевич работал экономистом в банке в Самарканде. Сотрудничал в журнале «Всемирный следопыт», писал статьи о культуре Узбекистана, сочинял пьесы для любительских постановок.
В 1928 году Янчевецкий с детьми переехал в Москву.
В 1931 году Василий Ян издал свою первую повесть «Финикийский корабль», рассказывающую о жизни в Иерусалиме и Карфагене во времена царя Соломона. В предыстории говорится, что на восточном берегу Средиземного моря были найдены глиняные обожжённые плитки одинакового размера. На них увидели выдавленные буквы. Так удалось обнаружить записки финикийского моряка.
«…Утром Ам-Лайли*, как всегда, разбудила меня на рассвете.
(*Ам - по-финикийски "мать"; Лайли – женское имя.)
– Вставай, Эли, – шептала она мне на ухо, – довольно спать. Твой хозяин будет бранить тебя, если ты не прибежишь раньше его. Я тебе сварила чечевичную похлебку. Слышишь, как она приятно кипит?
Мне не хотелось вставать. Тепло лежать, свернувшись на бараньей шкуре, прикрывшись старым плащом отца! Я приоткрыл глаза. В очаге пылал огонь. Медный котелок, поставленный на два кирпича, ворчал, выпуская клубы пара. Мать сидела около меня на полу. Красный отблеск огня освещал ее худое смуглое лицо. На щеке у нее выделялись синие черточки – от дурного глаза. Рукой она гладила меня по голове, стараясь разбудить.
За дверью раздались странные звуки, как будто вздохи и рыдания. Мы тихонько встали и подошли к двери.
– Кто там? – спросила мать.
– Помогите мне! – послышался хриплый голос. – Я путник, пришел издалека. Моя ослица захромала. Я выбился из сил, идя пешком. Не бойтесь меня: я совсем слаб и болен.
– Тише, не отвечай! – прошептала мать. – Может быть, это разбойник и только обманывает, чтобы войти в дом.
По лесенке, через дыру в потолке, я взобрался на крышу и осторожно посмотрел вниз. Действительно, около дома стояла, свесив длинные уши, белая старая ослица. Через спину ее были перекинуты два туго набитых мешка с красно-зелеными полосами. Около двери сидел, съежившись, старый человек с длинными растрепанными волосами и седой бородой».
В 30-х годах вышла историческая повесть Василия Яна «Огни на курганах», рассказывающая о борьбе скифов против войск Александра Македонского. Писатель поставил перед собой цель реалистично показать жестокого и беспощадного правителя, образ которого идеализировался в западной литературе.
Роман «Спартак» Ян посвятил восстанию рабов в Древнем Риме и рабу-гладиатору с душой и талантом полководца.
Написанная в 1933 году повесть «Молотобойцы» рассказывает о создании железоделательных заводов в России.
Когда началась Великая Отечественная война, Василий Григорьевич хотел пойти добровольцем на фронт, хотя ещё в молодости был признан негодным к военной службе как хронический астматик. В 1941 году в армию его не взяли по возрасту – писателю было 66 лет.
Василий Ян продолжал писательский труд. Главная его тема – трагические эпохи в истории народов.
Работая над своими книгами, Василий Григорьевич много времени отдавал подробному и тщательному изучению источников – русских, китайских, монгольских, персидских, арабских летописей, воспоминаний современников, трудов историков. Каждое утро в 9 часов он начинал работу в Ленинской библиотеке.
Опыт путешественника, побывавшего в пустынях Средней Азии, очень помогал писателю в работе над исторической трилогией «Нашествие монголов».
Первый роман этого цикла «Чингиз-хан» был издан в 1939 году. В нём рассказывается о завоевании войсками Чингисхана огромных территорий Китая, Средней Азии, а также части русских княжеств в XIII веке.
Захватывая новые земли, поработители оставляли позади себя выжженные степи и руины некогда процветавших городов. Не ведая жалости, они уничтожали или уводили в рабство коренных жителей. С ужасающей жестокостью расправлялись с детьми, стариками и женщинами.
«Сокол в небе бессилен без крыльев. Человек на земле немощен без коня.
Все, что ни случается, имеет свою причину, начало веревки влечет за собой конец ее. Взятый правильно путь через равнины вселенной приводит скитальца к намеченной цели, а ошибка и беспечность завлекут его на солончак гибели.
Если человеку выпадет случай наблюдать чрезвычайное, как-то: извержение огнедышащей горы, погубившее цветущие селения, восстание угнетенного народа против всесильного владыки или вторжение в земли родины невиданного и необузданного народа – все это видевший должен поведать бумаге. А если он не обучен искусству нанизывать концом тростинки слова повести, то ему следует рассказать свои воспоминания опытному писцу, чтобы тот начертал сказанное на прочных листах в назидание внукам и правнукам.
Человек же, испытавший потрясающие события и умолчавший о них, похож на скупого, который, завернув плащом драгоценности, закапывает их в пустынном месте, когда холодная рука смерти уже касается головы его.
Однако, отточив тростниковое перо и обмакнув его в чернила, я задумался в нерешительности… Хватит ли у меня слов и сил, чтобы правдиво рассказать о беспощадном истребителе народов Чингисхане и о его свирепом войске?.. Ужасно было вторжение этих дикарей из северных пустынь, когда во главе войска мчался их рыжебородый владыка, когда разъяренные воины на неутомимых конях проносились по мирным долинам Маверанна;гра и Хорезма, оставляя на дорогах тысячи изрубленных тел, когда каждое мгновение рождало новые ужасы и люди спрашивали друг у друга: „Засияет ли опять небосвод, затянутый дымом горящих селений, или уже наступил конец мира?..“
Многие меня уговаривали поведать письменно все, что я знал и слышал о Чингисхане и о вторжении монголов. Я долго колебался… Теперь же я пришел к мысли, что в моем молчании нет никакой пользы, и я решаюсь описать величайшее бедствие, подобного которому не видывали на земле ни день, ни ночь и которое разразилось над всем человечеством, а в особенности над мирными тружениками твоих полей, измученный несчастьями Хорезм…
Здесь моя речь прерывается, чтобы не забегать слишком далеко. Старые люди подтвердят, что все, описанное мною, действительно совершилось».
Роман сразу стал очень популярным.
В 1941 году Василий Ян был принят в Союз писателей.
В 1942 году увидел свет второй роман «монгольского цикла» – «Батый».
Книга рассказывает о внуке Чингисхана – хане Батые и его походах на Русь, о захвате и разорении Рязани, Москвы, Владимира.
«Читатель! В этой повести будут показаны „беззаветная доблесть человека и коварное злодейство; отчаянная борьба за свободу и жестокое насилие; подлое предательство и верная дружба; будет рассказано, как безмерно страдали обитатели покоряемых стран, когда через их земли проходили железные отряды Бату-хана (Батыя), которого, как щепку на гребне морской волны, пронесла лавина сотен тысяч всадников и опустила на берегу великой реки Итиль, где этот смуглый узкоглазый вождь основал могущественное царство Золотой Орды“».
За романы «Чингиз-хан» и «Батый» Василию Яну была присуждена Сталинская премия в области литературы и искусства за 1941 год.
В 1952 году вышел роман «Юность полководца», посвящённый Александру Невскому. Писатель рассказывает о детстве и юности Александра Невского, об избрании его новгородским князем во время монголо-татарского нашествия, о формировании полководческого таланта, о победе над завоевателями-шведами на реке Неве в 1240 году, о победе над немецкими крестоносцами на Чудском озере в 1242 году.
«В этот день, с утра, оба княжича, Федор и Александр, рано пришли в свою светлицу, где их уже поджидал иеромонах Варсонофий со старой книгой Псалтыри. Усевшись за стол и водя деревянными «указками» по строкам, оба мальчика стали читать нараспев старинные псалмы. Косой луч утреннего солнца, пробившись сквозь оконце с заморскими цветными стеклышками, яркими пятнами падал на пожелтевшие страницы большой книги.
Когда чтение окончилось, отец Варсонофий положил перед мальчиками по небольшому листу харатьи;, и княжичи стали выводить гусиными перьями замысловатые буквицы, стараясь подражать буквам Псалтыри…
…Младший княжич, Александр, недовольно сказал:
– Отче Варсонофий! Зачем нам писать про ненастье, про ветер? Не буду я этого писать! Ты нам лучше прочти, как наш батюшка с чудью, емью и немцами воевал.
– Ладно, сынок! Сейчас я вам поведаю о походах князя Ярослава Всеволодовича, а потом вы, не торопясь, запишете это на своих харатьях.
Варсонофий достал из небольшого окованного сундучка, стоявшего под скамьей, толстую книгу и стал медленно читать:
– „В 6731 году (1223 г.) прибыл князь Ярослав в Новгород, и новгородцы были рады.
В ту же зиму пришли литовцы и воевали около Торжка. Их было семь тысяч. Они захватили всю Торопецкую волость и причинили Торжку много бед. Но пришел князь Ярослав, и Литва отступила, а Ярослав погнался за ними, отнял у них коней, разбил их и многих порубил. Литва ушла обратно, а сам Ярослав вернулся невредимым, и дружина его – с огромной добычей“.
Александр заколотил руками по столу и воскликнул:
– Отче Варсонофий, родненький! Прочти еще что-нибудь про воинские походы батюшки! А потом я все запишу.
Варсонофий задумался и сказал:
– Трудное житие вашего батюшки, мудрого князя Ярослава Всеволодовича. Много походов совершил он и всегда возвращался с честью и славной победой. Не позволял никому вторгаться в наши исконные дедовские земли. Вот, к примеру, что записано в нашей летописи: „В 6736 году (1228 г.) приплыли в ладьях враги из племени емь воевать в Ладожское озеро, и об этом пришла весть в Новгород. Новгородцы, сев на насады, поплыли на веслах в Ладожское озеро под начальством князя Ярослава. Он погнался за врагами и бился с ними до ночи, когда емь отступила в Островлец. В ту же ночь враги запросили мира, а сами убежали в лес, бросив свои ладьи. Тогда много их пало“…
…Княжич Федор слушал рассказ равнодушно. Александр же запрыгал на скамье:
– Спасибо тебе, отче Варсонофий! Любо мне узнавать про войну и про походы смелого батюшки нашего. Скорей бы мне вырасти! Тогда он меня с собой возьмет, а уж я покажу…
Худое лицо Варсонофия осветилось ласковой улыбкой:
– Ладно, вояка! Придет и твой час! А теперь берите да переписывайте то, что я вам прочел, да пишите внимательно, чтобы ничего не пропустить.
Он положил на стол книгу в кожаном темном переплете. Две русые головки склонились над ней, и мальчики принялись за письмо, старательно выводя затейливые буквицы.
Скромного наставника радовали успехи мальчиков, особенно пытливого и любознательного Александра…»
Третий роман о монголо-татарском нашествии «К последнему морю» был издан в 1955 году.
Перед читателем предстают картины очередного разрушительного беспощадного набега монголо-татар и их шествия по территориям Азии и Европы. Батый поставил перед собой цель – дойти до Атлантического океана и создать великую империю, простирающуюся от моря и до моря.
Однако орда увязла в боях и схватках с не желающими покориться народами Руси. Русь героически оборонялась и стала настоящим щитом для Западной Европы, не пропуская кочевников через свои земли.
«Монгольское войско непрерывным, широко разлившимся потоком подвигалось на юг через Кипча;кские степи. Солнце раскрыло свои бирюзовые дверцы и, ослепительное и горячее, смотрело с небес на широкую равнину, по которой ехали всадники, довольные и веселые, распевая песни, бесконечные и однообразные, как степные дороги. Взлохмаченные истощенные кони жадно тянулись к первым зеленым побегам степной травы.
Порывы весеннего ветра доносили аромат вереска и полыни, который сменялся острым запахом тления от валявшихся повсюду растерзанных зверями трупов.
Отлогие увалы сменялись долинами, где еще белели сугробы тающего снега и поблескивали недолговечные весенние озерки. Над ними носились тучами утки, отливающие серебром лебеди и гуси.
Отряды делали остановки, удаляясь один от другого, выбирая места с лучшими кормами.
Бату-хан потребовал свежих коней. Покорные половецкие ханы пригнали табуны отборных коней и кобылиц».
В конце романа звучат слова Батыя о Руси:
«…Мы недавно прошли по земле урусов. Я не доверяю этому великому племени, которое, как гибкое дерево, гнется, но не ломается. Я истреблял их без жалости, а мне доносят, что они снова поднимают голову, что они строятся, они собирают отряды»...
…Это была моя последняя беседа с Бату-ханом. Теперь, заканчивая эту книгу и вспоминая все, что я слышал и видел за эти страшные годы, я могу только пожелать моим будущим читателям, чтобы им не пришлось испытать самое ужасное, что может быть в нашей жизни, – всесокрушающего урагана жестокой и бессмысленной войны».
В романах монгольского цикла для писателя было важным показать эпоху, когда шли беспримерные по масштабам и жестокости завоевания и ширилось противодействие им со стороны порабощавшихся народов.
Василий Григорьевич Янчевецкий не увидел свою последнюю книгу изданной, он скончался 5 августа 1954 года в Звенигороде.
Василий Ян – знаток древней истории, известный и популярный писатель. Его книги вошли в золотой фонд русских исторических романов, переведены на 50 языков, часто переиздаются и любимы читателями.