Идём на рыбалку с дядькой - двоюродным братом моей мамы. Дяде Пете уже далеко за пятьдесят, но ещё даст фору молодым и в ходьбе, и в рыбалке, и юмором не обделён. Идти нам до озера километров пять и надо как-то скрасить и сократить это время ходьбы, а сделать это можно только интересным разговором. Зная, что дядька был на войне, правда в последний её год, решаю расспросить его об этом трудном и, наверное, интересном этапе его жизни.
- Дядь, Петь, а ты кем на войне был? - Без всяких "вступлений" задаю неожиданный вопрос.
- Как кем! Пулемётчиком. Я же тебе показывал фотографию в книге мемуаров Василевского, где я шагаю в строю с ручным пулемётом на плече, - нарочито недовольно отвечает дядька.
- Да помню, показывал, но там не чётко видно лицо. Может просто немного похожий на тебя солдат -
- Да, вот ведь сам говоришь, что похожий. Это я и был - помню нас фотографировали -
- Ну, да, раз фотографировали, наверное, на фото действительно ты, - соглашаюсь с родственником, чтобы совсем не разозлить его и послушать что-нибудь интересное о войне.
- Расскажи, что интересного было и больше всего запомнилось на войне, - продолжаю "провоцировать" дядьку на интересный рассказ
Но дядю Петю уже не остановить и он продолжает.
Я ведь пошёл на войну, когда мне не было и восемнадцати - не хватало пару недель. Скажу правду - не особо хотелось, но когда твоего деда, отца твоей матери, в 44 году забрали люди из НКВД за то, что он взял брошенные финским офицером сапоги, снятые с мёртвого русского солдата, я пошёл в военкомат и попросился на фронт. Я ведь тоже, как и некоторые деревенские, смотрел, как финны в тот день хоронили убитых солдат в силосной яме. И ведь почти всех мужиков, кто помогал финнам хоронить солдат, потом посадили.
А интересного на войне мало. Я ведь был в пехоте, а это сплошные дороги - редко удавалось сесть в машину. Уставали, как черти, только и думали о привале. Постоянно спать и отдохнуть хотелось, а ещё и жрать. Эта полевая кухня постоянно плелась сзади, а у местного населения строго настрого приказывали ничего не брать, особенно за границей СССР. Но был один случай в Венгрии, запомнился на всю жизнь, хотя ничего особенного. Идём, как обычно, пёхом по дороге, голодные, да и пить хочется - летняя жара. Уже почти прошли красивую венгерскую деревню и объявляют привал на пару часов. И тут кто-то из наших нашёл за кустами на обочине дороги убитую разрывом снаряда свинью. Подошли к этой пятнистой туше, понюхали - не пахнет. Свежатина - видать недавно попала под обстрел. Ну и зажарили на костре несколько кусков свинины, наелись до отвала, угостили ребят из других взводов. Жрали без хлеба, хорошо хоть соли попросили у венгерской тётки. Да и остатки туши ей оставили. Привал в тот раз немного затянулся: через три часа посадили нас в бортовой "студебеккер" - счастья "полные штаны". Не знали, что действительно будут полные штаны. И вот через какое-то время у нас в животах что-то стало нехорошо - не прижилась свининка! Начались спазмы и позывы очиститься. Застучали по кабине, чтобы остановили. Какой там остановили, только трёхэтажные маты и слышали. Делать нечего - надо на ходу "опорожняться". Выставляли корму за борт, двое держат за руки - вот так и решали эту деликатную проблему. А дорога, как назло - брусчатка. В общем и смешно и грустно.
После дядькиного рассказа и у меня что-то засвербило в животе.
- Дядь Петя, я в кусты! -
- Стой, стой - я ещё не всё рассказал! -
Но мне не до этого.