Глава 12. Вот она, Тунгуска!
Костер доживал последние минуты, а мне не хотелось расставаться с этим, уже ушедшим в прошлое, днем. Сегодня, наконец, выдалась удачная охота, и поджаренное телячье мясо, что дымилось еще подвешенным над огнем, все больше убеждало меня в своем неумолимом приближении к первобытности бытия. Наверное, много тысяч лет тому назад мой предок, познав эту науку выживать, передал мне, настоящему, свои те немногие атомы, от которых все идет сейчас таким чередом. И так захотелось вдруг сейчас закурить. Как-то в зоне, ощутив себя вдруг уже излечённым от своей легочной болезни, пристрастился к этому делу, и раз в неделю покупал в тюремной лавке ровно семь пачек папирос. Палыч, углядев меня однажды за этим делом, позвал в каптерку и предложил, как сейчас помню, пачку сигарет «opal», но в три раза дороже. Лишь через месяц, интеллигентный некурящий сокамерник, объяснил мне, что к концу моей отсидки выйду отсюда совсем без денег. На этом моя эпопея курильщика и закончилась. Вот и сейчас посетило вдруг, и никак не отпускало чувство, что будто - бы все эти пять лет, проведенные в тайге, есть некая неудачная привычка, и что вскорости она тоже отпадет за ненадобностью…
С такими же мыслями проснулся и в новое утро. Болела голова, а измятое за ночь тело никак не поддавалось командам свыше. Альфа, в своей излюбленной позе, казалось, что поджидала меня у выхода из жилища, но не подавала на то сигналов. Огонек свернулся в клубок, засунув ноздри под свою гриву, и являлся грустным продолжением моего вчерашнего настроения. Сговорились все, что ли? – хотелось кричать им, но пересохшие горло и губы просили орошения влагой, и я зачерпнул воды. Все, сегодня больше ничего не ем! Видимо пристрастие к мясу пробудило во мне инстинкты дикаря, и теперь еще подбирается с копьями к рассудку. Скинув на землю почти всю одежду и захватив пустой котелок, побрел прямиком к воде, где через минуту стану приходить в себя, изливая сверху на голову самую известную в мире влагу. И после всего этого, кто сказал бы мне, что, мол, человек заново родился, то и не стал бы вопрошать о своем истинном происхождении!
Переход за реку по известному мне броду случился скоротечным. Альфа все еще стряхивала с себя налипшую ненароком влагу, а я уже удалялся от берега в подступающую лесную стену. Вышли сразу после полудня, и к вечеру должны явиться на новую свою прописку. Так хотелось, наконец, проявиться по берегам Подкаменной Тунгуски, что я решился потерять час-другой и отклониться от намеченного маршрута. Через десяток верст приток сольется с большой рекой, и это знаковое для меня местечко я не мог пропустить мимо своего хождения. А там уж и рукой подать до брошенного за ненадобностью изыскателями своего, когда-то добротного, жилища. Помнится, что и я приложил к нему руки, почти полностью перекрыв половину прохудившейся кровли. У слияния двух рек, в небольшом овраге, прикопал тогда весь ценный инвентарь, что достался мне от геологов по наследству и был нажит непосильным трудом. Вся надежда была на него, а также на сохранность строения, иначе придется брать кредит у местного сообщества и обретать себя на муки вечные.
Альфа давно пронюхала, куда ведет ее мое провидение, и при первом удобном случае норовила похвастать, что, когда-то помеченные ею места, теперь по праву принадлежат только ей. Да я и не противился! Легкий ветерок извещал о приближении большой реки, а недлинный пологий спуск только усугублял ее пришествие. Вот она, красавица! Как долго я шел к тебе, и грех не испить нам твоей водицы! Не пугай меня, Огонек, что - то уж слишком ты присосался, еще придется оплачивать издержки за нежданные отмели.
Почти час я уже просиживал на коряге у самой кромки воды, все еще не решаясь к дальнейшим действам, а мои товарищи, отпущенные в свободное плавание, разбрелись кто куда по окрестностям, и почти не напоминали о себе. Лишь отдаленный собачий лай извещал мне о прошлых походах вдоль этой реки, и казалось, что вот сейчас разразится над водой звук мотора, и со знакомой до слез улыбкой ступит на берег мой старый товарищ, Владимир Иванович…
Строение геологов явилось мне в целости и сохранности. Два окна - одно к реке, а другое к лесу, были заботливо заколочены листами фанеры. Спуск к реке неведомый мне местный житель выложил мелким битым камнем, а небольшая пристройка обзавелась кованым навесным замком. Наружная дверь, подпертая металлической трубой, приветливо приглашала к проживанию, и по первым еле заметным признакам выходило, что с прошлой осени здесь не ступала нога человека. Может быть, кто и явится на летний оздоровительный сезон, но то мне было неведомо. Внутреннее убранство желало лучшего, но печь на вид оказалась вполне исправной, а всякая мебель да ковры на пол – дело наживное.
Альфа уже на пять раз обежала все в округе, и тоже явилась осмотреть образовавшееся помещение. В прошлый наш приход сюда, если не изменяет память, я провел здесь не более недели, и тоже собирался обосноваться на долгие времена. Но как – то не вышло. Да и помнится, что лень было обратно тащиться сюда за тридевять земель. Альфа первым делом облаяла все, что было внутри, и впервые за многие лета выдала стойку мне на грудь передними лапами и теперь лезла еще со своим языком.
– Ну что, Альфа, неужели помнишь это местечко? – вопрошал я ее. Да и как ей было не помнить, если в этих краях случилось ее взросление и первые встречи с лесными обитателями. Огонек, довольный, что его, наконец, освободили от неудобной поклажи, надумал тоже порезвиться в округе, да я и не удерживал – теперь такое его состояние станет самым обычным, и я перестану навязывать ему свою опеку. Все четыре мешка, что являлись нашим походным грузом, да еще мой рюкзак, удивительным образом смотрелись у крыльца жилища! А нары, в два этажа внутри, уже готовы принять все это к себе на содержание. Будем понемногу устраиваться, да налаживать быт. Ближе к вечеру обернусь к схрону, да еще чуть пополню свою коллекцию обывателя. Глядишь, и заживем как в лучших домах стран заморских и мне неведомых!
На гвоздике у окна обнаружился ключ от замка, и я заглянул вовнутрь. Поленница дров по стене, рулон рубероида, две ржавые пустые канистры, и … спущенная и свернутая в рулон резиновая лодка. Вот так наследство! Придется завтра с утра проводить инвентаризацию, да опечатывать все дармовое имущество, иначе… На что разулыбался себе в бороду впервые за много дней, и отправился собирать по окрестностям к ужину своих распоясавшихся товарищей.