И ВОТ НАСТАЛА ОЧЕРЕДЬ СЕЛА
Чем дальше время отбрасывает тень на уходящие события, тем с большей настойчивостью меня преследует мысль о тех днях, когда происходившее изменило весь ход истории моей страны.
Начало двадцатого века, характеризовавшееся большой мировой войной за передел интересов, закончилось самой жестокой военной диктатурой, которая, поставив во главу угла великую ложь, как молох раздавила господствующие классы, интеллигенцию, зародившийся и кормящий НЭП.
И теперь, уничтожив все, этот большой каток остановился у крестьянского подворья, так как материальных средств брать было уже негде.
И затрещали крестьянские дома и хозяйства, как спичечные коробки, а люди-спички вспыхивали и сгорали.
К тому времени дед мой, отвоевав и получив ранение, стоял крепко на своих ногах, был трудолюбив, дружил с соседями, помогая им то лошадьми, то кормами.
Но к тридцатому году один из них стал председателем сельсовета, другой — колхоза. И на глазах у всех эти неприметные, не склонные к работе люди стали приобретать вес и важность, основанную на беззаконии и жестокости.
Первый, зайдя в дом, забрал все иконы, второй выгнал женщину с тремя детьми на мороз. В ту пору отцу моему, старшему из детей, было восемь лет, а двум сестренкам пять и два года.
Ночью мальчик залез через форточку и открыл дом, впустив семью, которая мерзла в амбаре. Наутро ворвался председатель с побелевшим от гнева лицом и заорал на них: «Вы что, хотите пулю в лоб или вилы в бок?!»
Вот так начиналась война без правил с сирыми, малыми и беззащитными в далеком селе Олишаное Орловской губернии.
Не прошло и шести лет, как отец мой вынужден был 14-ти лет от роду работать наравне со взрослыми, таская тяжелые столбы, чтобы прокормить малолетних сестренок, затем работать на поле.
Во время войны он стал офицером и дошел до Берлина.
Вернувшись домой, с удивлением узнал, что председатель сельсовета работает заведующим магазином. Отец был человеком молодым, горячим, при форме и пистолете. Возникло непреодолимое желание посчитаться за прошлое. Но когда они с дедом вошли в магазин, их встретило улыбающееся, радостное лицо хозяина.
Он бросился с объятиями, называя их уважаемыми Константином Канидовичем и Сергеем Константиновичем.
Это был оборотень, который вызывал лишь омерзение. Не оставалось ничего, как только плюнуть в сердцах и уйти.
Бывшего же председателя колхоза они как-то встретили ночью, когда тот вез ворованный воз сена из колхоза и не мог объяснить своего поступка. Видимо, привык воровать.
Думаю, люди, всплывшие во время революции и делавшие ее, рвались к власти, чтобы воровать, а не созидать. А привыкнув к воровству и безделью, не могли избавиться от этих пагубных привычек, ставших нормой жизни.
Отголоски этих событий я вижу и в наши дни, когда эти люди разворовывают и вывозят за границу огромные средства, презрев интересы своей Родины-матери. Но как хочется верить в светлый день!
Январь 2005