(новая редакция)
Леша работал блуждающей достопримечательностью на центральной площади. Со свободным графиком, на добровольных началах. Он мог появится на площади утром с плохим настроением, а мог после обеда уже навеселе. Иногда приходил под вечер сильно захмелевшим, или в полночь, когда гиды-конвоиры уже разогнали туристов по гостиничным номерам. Тогда Леша ложился на кованную лавку у сувенирного магазина и рассказывал духу старого города о зигзагах своей судьбы. Но знающий Лешу с колыбели дух его не слушал. Он предпочитал пить на брудершафт с загулявшими горожанами и заигрывать с хлебным скульптором Зиной. Каждую ночь она приносила гипсовые пирожки для мраморных памятников.
Порой Леша мог пропасть на целую неделю. Без больничного и уважительной причины. Тогда гиды-следопыты выводили туристов на охоту, чтобы загнать Лешу в объектив фотокамеры. Они рыскали по улицам в поисках достопримечательности, заглядывали в исторические переулки, высматривали Лешу с вершины высокого холма. А он, тем временем, блуждал по городу вдали от туристических маршрутов. Считал окна с желтыми занавесками, спрашивал прохожих где живут крылатые трубочисты в которых верил с самого детства и дарил бумажные ромашки столикам в кафе. Нагулявшись Леша всегда возвращался на центральную площадь, где с удовольствием снимал грязную рубашку. Под ней туристам открывалась красочная, покрывающая все тело татуировка. Живописная карта города с тщательно изображенными музеями, парками и церквями. Даже не карта, а настоящий городской портрет, на удивление точный и живой. И пока туристы фотографировали рисунок со всех сторон, Леша рассказывал историю, как в день города он напился до беспамятства. А потом катился по улицам куда-то вниз, и когда очнулся весь в синяках обнаружил на теле живописный отпечаток. После фотосессии многие просили Лешу снять штаны, чтобы показать остальную часть портрета, но он всегда отказывал.
- В каждом городе есть тайные места, которые туристам не показывают, - говорила достопримечательность с хитрой улыбкой.
Война быстро вырвала из тела Леши часть города. Театр, пол парка, несколько храмов. Залила дороги кровью, опалила волосы, обожгла площади щек. Покрыла тело ранами – предвестниками шрамов, наполнила грудь хрипом и треском сломанных ребер. Но сердце не остановила. Оно продолжало упорно биться, наполняя город жизнью. Потрепанной, местами сломанной и разбитой, но с уверенностью в завтрашнем дне. Лежа на носилках скорой помощи, Леша все так же радовался жизни, даже покалеченной, и смотрел как с крыш домов ему машут в знак поддержки. То ли испачканные сажей войны ангелы, то ли крылатые трубочисты.