Еще час назад я кротом буравил снег, представляя себе подснежную жизнь зимовыносливых. Было тепло, да нет же, жарко!
"Я медведка!" - воображением я всегда отличался.
Клешни заработали, как городская снегоуборочная машина, а хвост подчищал остатки.
А теперь я ползу по мокрым скользким доскам. Голову не поднять - обжигающий пар, кажется, воспламенит мой полубокс. Надо же, как напугал тетю! Ни одной сухой ниточки не принес с полей сражений.
- В баню его, скорей в баню, застынет рабенок! - кричала Вера.
Или - рыбенок, не разобрал. Рыб никто в баню не запихивает, а тут...
Из-под потолка раздался громовой голос дяди Коли:
- А вот мы сейчас еще поддадим!
Он открыл маленькую чугунную дверцу, плеснул пять по сто водицы. Из отверстия зашипел дракон, явно любящий маленьких мальчиков. "И кожуру не придется ему снимать, одежка в углу стекает", - подумал я и засунул в половые щели все, что поместилось.
- Залезай на полок, - прошипел дядя Коля голосом дракона, - парить буду.
Я поднял пятку, посчитав, что этого достаточно для первого раза. Но тут его ладони-экскаваторы подняли меня к потолку, больно ударили веником по выступающим ребрам, и я запах березой. Береза извивалась, едва не падая на пол, но ковши дяди придерживали стиральную доску спины.
Поняв, что из меня непросто вытянуть и слова, дядя Коля закончил пытку, вылив на то, что осталось, ведро ледяной воды. Я подпрыгнул, едва не прилепившись к потолку - мой вес был немногим больше бабочкиного.
Потом он меня мыл, кажется, наждачной бумагой - не разглядел из-под мыльных пузырей.
" Когда же я вырасту? - думал я. - Когда меня перестанут пытать? Я все равно не пикну, пусть не стараются! "
Одевался в предбаннике, с трудом напяливая на краснораковое тело рубашонку и ватник. Остальное потом. Стометровка по огороду, и, наконец, я в избе. Кот Володька прислонился к моему боку, посчитав, что оно горячее печки. Дальше, как обычно: литровая банка молока "из горла", пузырчатый черный хлеб и воспоминания.
Как же хорошо было мыться с бабушкой, тетей. Они гладили мое изнеженное городом тело ласкающей мочалочкой. Я лишь поворачивался как на подиуме, поочередно подставляя выступающие части тела. А потом приехала сестра и закричала:
- Да вы что, ему уже двенадцать лет, он все понимает!
Что я должен понимать, для меня осталось загадкой. Ну да, я заметил некоторую непохожесть и отсутствие отдельных элементов в женских телах. Ну и что? Неужели из-за этого бросать меня в пекло?
Вечером я разбежался и запрыгнул на кровать. Володька показал, что он тоже так умеет. "Теперь нас никто не достанет", - подумал я, закрыл глаза и стал смотреть фильм про бабу Ягу, которая бросала маленьких мальчиков в печку, и приговаривала:
- Будешь разглядывать меня в бане, сукин сын!
Потом разбудил Дед Мороз - его тулуп был вывернут овчиной наружу - и голосом дяди Коли поздравил с Новым годом и вручил клюшку, кажется, из кривой елочки.
"Ладно, прощаю баню".