Дополнение к статье, размещённой тут: http://proza.ru/2023/05/23/1408
О том, что такое тоталитаризм, и кому он нужен, я пояснил в предыдущей статье, и повторяться смысла не вижу. В данной хочу разобрать вопрос правильности и неправильности разных запретов, которая видится всем по-разному. А то некоторые говорят «Ну есть же неправильные вещи, которые надо запрещать!», и требуют в связи с этим безоговорочного согласия. Причём видение правильности запретов у каждого своё: кто-то считает неправильным разрешать верить в Бога, кто-то считает неправильным разрешать не верить, и многих из них всех этих ничего не волнует, кроме как скорее установить запрет на то, что они считают неправильным. Поэтому тут два отдельных вопроса: что вообще есть правильное, и насколько правильно запрещать что-то неправильное. В данной работе я как раз сделаю упор на то, как эти два вопроса не спутать.
1.
Что можно такого запретить (или хотя бы просто существенно ограничить), запрет чего мог бы иметь какое-то разумное оправдание и в отношении чего хотя бы большинство признавало, что данные вещи действительно несут больше вреда, чем пользы? Можно запретить курить (это же вредно – зачем нам больная нация?), запретить пить (это ещё вреднее), запретить наркотики. Запретить ходить без медицинской маски (если реальна опасность передающейся по воздуху заразы). Запретить продажу слишком вредной пищи. Запретить в общественных местах ругаться матом, плеваться мимо урны, шуметь после определённого часа. Запретить детям гулять без взрослых в опасных для них местах. Запретить всем купаться там, где это опасно. Не пристёгиваться за рулём, слишком быстро ездить. Призывать к насилию и убийствам. Запретить азартные игры, слишком неприличную одежду. Запретить разврат (а то он развращает), супружескую измену (да будет крепкая семья). И т.п. подобные вещи, если не тотально, то в какой-то области хотя бы как-то ограничить.
И вот, допустим, позапрещали целый ряд вещей, от которых больше вреда, чем пользы, что вроде как доказано, и вроде как не вызывает сомнения по крайней мере у наиболее нормального большинства. За нарушение какое-то наказание. Общество строится-ровняется, все вроде как становятся вышколенные и дисциплинированные. Является ли это всё однозначно хорошим и правильным во всех случаях без исключения? Не факт. Ведь у всякой медали есть и обратная сторона. Дело в том, что человек должен развиваться и вырабатывать в себе способность ограничивать от всего вредного себя сам. А если за него всё всегда будет делать общество, то он такую может и не выработать. Человек должен дорасти до уровня, на котором он делает чего-то не потому, что боится наказания, а потому, что находится выше этого. И это далеко не для всех просто, и это даже не всем даётся, и это часто требует пути, полным падений и подъёмов, но в конечном итоге достигающий нужного уровня становится выше того, чтобы чего-то не делать только из-за животного страха наказания.
Последнее является как раз одной из ценностей, которую упустит общество, если слишком сильно зациклится на неминуемом наказании, но, чтобы до этого уровня подняться, как раз и нужны условия, в которых человек свободен сам себя воспитывать. Человеку могут помогать советами/замечаниями/выговорами, но неминуемого наказания в определённых случаях быть не должно. Потому, что учиться плавать надо в воде, а не на берегу. И если же за каждое нарушение будет наказание, то человеку не нужно самому себя воспитывать, потому, что животный страх сделает это за него. И если так случится, что такой человек окажется вне системы, или система рухнет, и сдерживающий фактор пропадёт, то он начнёт вести себя так, как ему естественно вести себя без её запретов. И для таких случаев можно, конечно, поднажать на фактор привычки, но это не то же самое, как сознательное развитие, и на всякий фактор привычки может найтись свой фактор отвыкания.
Как растение, выращенное в тепличных условиях, и непривычное к естественной среде, воспримет более трудной переход в неё, чем если бы сразу изначально в ней росло, так и людям, не приученным без посторонней помощи самим себя контролировать, будет сложнее вез внешнего контроля. Впрочем, кто сказал, что хозяевам системы всегда нужно, чтобы люди были способными к самостоятельному контролю? А что, если им как раз не нужно, чтобы люди могли сами себя контролировать? Если им нужно, чтобы они как раз были недостаточно самостоятельными? Чтобы зависели от системы, без которой не могут себя контролировать, и нуждались в хозяевах, без которых сами не могут? Ведь людьми более самостоятельными сложнее управлять, если управление построено на обмане. А если оно именно на этом и построено, то может потребоваться сложная система запретов.
Пусть люди чувствуют себя детьми, которые без взрослых ничего серьёзного не умеют, и нуждаются в тех, кто их будет контролировать. Пусть держатся за систему, о которой они будут знать, что без неё не могут, и ратуют пусть за то, чтобы система всегда была крепкая и не развалилась. А хозяева будут этим пользоваться и свои личные интересы под этим делом продвигать. Вот такая обратная сторона медали может получиться. Так где же тут однозначная польза?
2.
Если обратная сторона медали именно такая, то не стоит удивляться, если тоталитаризм на доказанном и большинством поддерживаемом не остановится, и начнёт записывать в запреты всё более и более спорные вещи. Итак, предположим пакет запретов номер два.
Запретим не мыть руки, запретим не чистить зубы. Запретим обжорство (нечего есть после шести вечера), позапрещаем целый ряд недостаточно полезных продуктов. Запретим слишком отвязанную музыку, танцы (сначала слишком непотребные, потом всё больше и больше всех остальных). Запретим писать левой рукой (все должны быть одинаково право-пишущими). Запретим бросать мусор в лесу (даже органический). Запретим детям после определённого часа гулять (и не спать тоже). Запретим пирсинг, панковские причёски, запретим мальчикам длинные волосы, девочкам короткие (только разрешённые типы причёсок). Тату тоже чтоб никаких (кроме самых простых и патриотичных разве что) – нечего неизвестно что на своём теле рисовать.
Запретим интимные отношения до брака (ведёт к разврату). Целоваться, за ручку держатся не помолвленным потом тоже постепенно запретить. Женщинам запретим ярко краситься, вызывающую одежду. Юбку чтоб не выше колена (а потом и не выше щиколотки). Запретим карикатуры, оскорбляющие (или якобы оскорбляющие) чьё-то достоинство, анекдоты, якобы оскорбляющие чьи-то чувства, шутки, якобы вызывающие национальную ненависть. Каждое высказывание будем проверять на наличие нехорошего состава, и будем наказывать за любое нарушение запретов.
Введём драконовские наказания за опоздания на работу. За езду без билета. За топтание пола грязными ботинками. За написание текста с ошибками. И ещё за много чего. И наказания чтоб такие, чтоб боялись не уважать запреты.
Запретим говорить не то, что написано в учебниках (а потом и просто молчать, и не петь то, что в них написано). Запретим все материалы, каким-либо образом не соответствующие «правильному догмату». Запретим хранить какие-либо материалы, пропагандирующие что-либо из чего-либо запрещённого или якобы пропагандирующие. Запретим критиковать общественный строй, показывать его негативные стороны, как-то дискредитировать политику, устанавливающую такой строй. Запретим критику власти, что-либо запрещающей, критику запретов, и в таком режиме будем приучать народ вариться и жить из года в год из поколение в поколение.
Чем больше будет запретов, тем больше будет подходить режиму определение «тоталитарный». А цель тоталитаризма может быть простая – отучить людей думать и понимать то, понимание ими чего хозяевам системы не выгодно. И чем больше тоталитаризм будет давить, тем больше они будут утрачивать эту способность. Почему – да потому, что если вокруг целая куча запретов, о которых люди только и думают, как их не нарушить, то ни о чём другом они думать уже больше не смогут. Ведь если у человека будет постоянный кошмар на тему, что будет, если у него не зазвонит будильник и он опоздает из-за этого на работу, то как он будет думать о том, как внутренне развиваться?
Если в запретах не будет прослеживаться никакой логики, то у людей и не будет потребности развивать в себе логику, чтобы их все понять – они будут просто тратить силы и память на то, чтобы их тупо заучивать, вместо того, чтобы тратить их на своё развитие. И чем будет больше запретов, тем меньше у людей будет знаний. Ведь только при соответствующей свободе слова, и возможности что-то высмеивать люди могут на практике видеть, какие из них ведут к разжиганию ненависти, а какие не ведут. А если будет один сплошной запрет, который никто не нарушает, их можно убедить, что всё, что запрещено, ведёт к разжиганию ненависти, и они не смогут это проверить, потому, что у них перед глазами не будет перед глазами примеров обратного. У них будет только (прописанный в учебниках) постулат, что всё запрещённое запрещено правильно, и за отсутствием логики в них будут культивировать способность просто верить всему, чему учат.
3.
Суть тоталитаризма – это унижение человека. Ведь если кому-то можно превращать людей в не соображающую массу, а тебе нельзя чихнуть в неположенном месте, то это унижение тебя сильнее, я чем если бы никому нельзя было бы равно ничего. Тебе этим как бы показывается, что ты никто и над тобой можно измываться, как угодно. А унижения можно заставить на отупление. Ведь если человек попался на какой-то мелочи (не почистил ботинки – в суматохе не успел, потому, что запарили другими запретами), и его начинают в это демонстративно тыкать носом, и наказывать, как маленького, то это же выставляет его несамостоятельным не способным самому за собой следить. И если это делать систематично и показательно, то у целевой аудитории может возникнуть мысль «А ведь да – смотрите, такие же сами действительно не могут за собой следить! А ведь за ними действительно контроль нужен! А ведь правильно делается, что таковой устанавливает!», и там уже «А значит неправы все те, кто возмущаются против такой системы – пороть их и пороть!»
Поскольку большинство имеющегося уровня развития достигает не самостоятельно, а при помощи общественных деятелей, через культуру и науку продвигающих развитие всех остальных, для торможения развития массы достаточно просто прижать тех, кто развивает не то, что нужно хозяевам. А как это сделать – через запреты всё и вся, которых чем больше, тем сложнее будет общественному деятелю думать, как продвигать свою тему. Ведь если он будет постоянно думать о том, как не попасть под какой-то запрет, и как идти в обход, у него останется меньше времени и сил (и возможностей) на то, чтобы сделать действительно достойное произведение.
Далее, у каждого человека есть недостатки, с которыми именно ему трудно бороться. И у общественных деятелей они тоже бывают. И чем больше сил они фокусируют на то, чтобы посвятить себя обществу, тем меньше (кстати) их остаётся на то, чтобы бороться со своими внутренними недостатками. А чем больше будет запретов, тем больше будет вероятности, что он на чём-то, да попадётся. И тогда можно будет его прижать, и не дать ему нести в массы то, чего хочет система. И выбирая, кого прижать, а кого не трогать, система может контролировать развитие масс в нужном ей направлении.
И наконец, если общественный деятель хочет бороться за правду, он должен иметь под собой правдивую основу. А для этого надо показывать правду жизни в своих произведениях, а правда жизни в том, что все люди несовершенны, и что у каждого есть свои грехи, но это не делает обязательно каждого не-человеком. И нести мысль, что какие-то погрешности лучше прощать, а какие-то надо помогать исправлять. И что в определённых случаях человек должен иметь право на ошибку, и время на осмысление, и возможность самостоятельного исправления – чтобы стать человеком, способным самому себя корректировать, а не тем, кто способен понимать только язык мгновенного наказания. Заставить целевую аудиторию поразмышлять, что если перед человеком стоит серьёзная задача, решить которую не всякому вообще по силам, но ему по силам, если он не будет их растрачивать на борьбу с вредными привычками, то эти привычки ему должны быть в разумном объёме прощены. И всё это в показать в соответствующем сюжете, с акцентами на нужных местах. Да только как он это сможет сделать, если сразу будет обвинён бдительными цензорами в пропаганде всего неправильного? Если избежать обвинения можно, лишь показывая в своих произведениях лощёную чопорную обложку, показывающую обществу жизнь такой, какая она на самом деле и не есть даже. Такой, какой требует режым её показывать, и подталкивать публику к всасыванию мысли, что всё исключительно хорошо и благодаря мудрой политике хозяев? Как же он объяснит, что такой системе противостоять актуальнее всего, даже если противостояние потребует столько сил, сколько не у каждого будет?