День выдался удачный, даже солнышко показалось, правда только до обеда. С утра было решено доехать до социального центра, и зайти в аптеку. После завтрака стала собираться, огромные мешки уже стали мешать. К ним добавился пакет с посудой, и связка праздничных пакетов, опять накопились, все красивые такие. Ведь какую моду взяли, как подарок, так в пакет, а они не дешевые, видели в магазине висят. Не выбрасывать же, вот надо и их в социальный центр, начальнице отдать, там коллектив, когда может кого поздравят чем, вот пусть и положат в пакет.
Когда уже собралась и села по обычаю на лавочку в прихожей на дорожку, почувствовала легкое недомогание, даже вроде трясти начало, мандраж какой-то начался. Так бывает когда меняется погода, либо сахар, либо давление, но вот такое началось. Но она знала как от этого избавиться, просто в таких случаях пила горячий чай и всё, а через минуту становилось легче. Вот и в этот раз поступила так же, и уже потом отправилась в путь, только бы всё обошлось.
Переживала зря, всё получилось, хоть и считается что понедельник день тяжелый. Вызвала машину, водитель был общительный, спокойный, слушал её болтовню вроде даже с интересом, а поговорить она любила. Он помог убрать мешки в багажник, и они поехали. И даже в центре он тоже помог занести мешки.
В центре было тихо, было слышно как негромко идут занятия в группе дневного пребывания. Когда-то, очень давно, она тоже приходила к ним со своими литературными посиделками. Подумалось сможет ли снова побывать, но поняла что уже не получится, всему свое время.
В коридоре не было никого, кто мог бы позвать начальницу. Пришлось подниматься по лестнице на второй этаж самой, хотя теперь у неё это плохо получалось. Взявшись обоими руками за перила она стала переставлять ноги со ступеньки на ступеньку. На её счастье мимо проходила женщина, и она обратилась к ней с просьбой позвать к ней Юрьевну, сказав ей при этом - скажите что пришла бабка, которая громко говорит, потому что плохо слышит. Женщина улыбнулась в ответ, и тут в дверях показалась Татьяна, приветливо улыбаясь.
- Это я, - сказала Ольга, - вот опять набрала. Тут и многодетным, можете даже не перебирать, просто передайте, они там сами разберутся что кому, не помешает ничего, дома тоже надо в чем-то ходить, своё хорошее поберегут на выход, хотя есть что на праздник одеть. Тут и сиротам, которым жилье дают, и у которых даже ложек нет, правда и у меня ложек лишних нет, но тут все чем я не пользуюсь, надарили, лежит мертвым грузом, а им не помешает. Тут и для вас, в работе потребуется, коллектив большой, впереди одни праздники, будете поздравлять прекрасные пакеты не помешают.
Татьяна слушала Ольгу и улыбалась, потом стала благодарить её желая здоровья, видно заметила что она прихрамывает. Ольга спросила про клуб, много ли было народу, на что она ответила что народа было мало, потому что все остались дома слушать итоги года с президентом.
- Мы сами, когда встали утром, говорим сегодня у нас три дела, но мы выбрали президента, просидели можно сказать не двигаясь четыре часа, аж ноги отекли. Жалко конечно клуба, тем более что были самые такие интересные темы, это конечно пенсионные вопросы для нас пожилых, но ничего, в следующий раз обязательно придем, если доживем.
- Доживете, успокоила её Татьяна, ещё увидимся.
На том они попрощались, и Ольга поехала дальше. В аптеке было пусто, она купила всё что требовалось, и сразу домой. До обеда оставался час и она дочистила снег, который не убрала вечером, повесила гирлянды на место, которые почему-то опять оборвались, даже странно, раньше они висели до самой весны. Тут и время обеда подошло.
Готовить ничего не пришлось, всё было готово, только разогреть, а после обеда как всегда обеденный перерыв и к телевизору, да не заметила как уснула. Когда проснулась от солнышка и следа не осталось. Немного разгулялась и решила позвонить Дмитревне, узнать как у неё дела, что-то она расхворалась не на шутку.
Сначала еле говорила, а последнее время просто не отвечала на звонки. Видимо и впрямь пандемию подхватила. Вспомнилась сваха, когда она вот так вот заболела. Сначала вроде ничего, потом ей становилось всё хуже и хуже. Долго она так проболела тогда, но поправилась.
Значит и Дмитревну она теперь долго не услышит. Но на звонок ответили быстро, даже удивиться не успела, и сказать ничего не успела, да она и не собиралась долго болтать, просто хотела порадовать хорошей новостью, что пенсионеров освободили от комиссии. Но ни здрасте, ни как дела, а сразу с ходу бегом:
- Я жива, но говорить не могу.
- Так ты не говори, только слушай.
- Я и слушать не могу.
И больше ничего, ни "пока", ни "не болей, береги себя, я вот не уберегла", ничего, только резкий обрыв связи и частые гудки в трубке. Хотя голос был ничего, было заметно что ей лучше, намного лучше.
Конечно общение сошло на нет, и надо было давно попрощаться, но не так же. Осадок в душе неприятный конечно, когда вот так обрывают на полуслове, не сказав пока-пока, спасибо что позвонила. Ну и ладно, не велика потеря, всё равно когда-то надо было прощаться, может так и лучше, на грубой ноте, не на минорной же. Зато будет чего вспомнить, что вот так, а не по другому. А лучше не думать, и не вспоминать вовсе.