Дальше вопросов к Иркиному вождению не было. Минут через десять после того, как выехали на трассу, я начал было зевать, но потом сон, словно рукой сняло: «А куда мы едем?» спросила дочь.
- Вот это и есть тот самый сюрприз! – ответил я, пытаясь в зеркало рассмотреть Машку.
- Ура! Ура! Я так и знала! Деда Ваня, мы едем к вам!!!
«Семи лет нет, а сюрпризы уже начинают сбываться. Куда так торопится жизнь?» - подумал я с неприятной горчинкой.
Действительно, куда она спешит? Ведь кроме счастья появится и повседневная рутина. Я не имею в виду родную семью и любимую работу. Но сколько бесполезных часов каждый день уходит на поездки на работу и домой, на совещания, без которых можно было бы обойтись, или, хотя бы, сократить их в два, а то и три раза. Те же очереди в магазинах после окончания рабочего дня, уносящие каждый будний день добрых десять минут жизни. Не только моей, но и сотен людей только в «моем» супермаркете.
Десять минут в будний день. Пять дней в неделю. Без калькулятора, накругло, час. В месяц – четыре. Четыре на двенадцать – сорок восемь. Сорок восемь – это два по двадцать четыре. Двое суток за год, и это только на кассе. А дорога туда - обратно? А прочие разные глупости, без которых не обходится ни один день? Это сколько за год набегает? Месяц, не меньше. А если положить руку на душу, то и все три. Четверть времени. И всё на нервах. Только из-за того, что жизнь неидеальна. А Машка ещё: «жизнь хорошая штука, как не крути». Насмотрелась рекламы.
Машка же, не зная, что я сейчас думаю, упивалась счастьем. Что ей заботы взрослых, если даже из них она извлекает удовольствие.
- Маша, - жена строго одёрнула дочь, - дай Ивану Зосимычу отдохнуть, а то он из-за тебя живым до дома не доедет.
- Ну, мам!
- Маша, – вмешался я.
Зная, что с обоими родителями спорить бесполезно, так как поддержки уже точно не будет, что уже никто не заступится, Машка обиженно засопела.
Однако, Бог есть, и Он решил вступиться за дочку.
- А так и мне скучно, и Маша обиделась, - сказал Зосимыч, явно недовольный не столько заботой о нём, сколько о том, что ребёнок расстроился. - Маш, а ты помнишь моё село?
- Нет, деда Ваня, – сопение мгновенно сменилось счастливым вздохом. – Я только тебя и бабу Машу помню. Немного.
- Что ты можешь помнить, когда тебе тогда четырёх лет не было? Не фантазируй! – начала было Ленка.
Но…
- Целую бочку грибов помню, - Машка, похоже, сама удивилась своим воспоминаниям. – белые такие, красивые. Папа с дедушкой Ваней за ними куда-то ездили.
- Вот! – радостно воскликнул Зосимыч. – А то набросились на ребёнка! Не переживай, внуча, село никуда не делось, приедем всё покажу, а груздочков для вас всегда найдётся. Не такие мы и старые. Правда, глаза не те стали, так что не обессудьте, больше резанные.
- Это что, - спросила Ирка, - Вы в них ножиком попасть не можете?
В ответ ей раздался дружный мужской смех.
- Ну, чё вы, я ж нормально спросила? – Возмутилась Ирка.
- Ирина Васильевна, Вы когда-нибудь грибы собирали?
- Видела по телевизору в детстве.
- Оно и заметно. Сейчас дорогу узнаете, приезжайте-ка к нам в сезон, - Зосимыч посмотрел на Ирку через зеркало заднего вида. – Я, конечно, уже не проводник, но бабёнок, что в лесу выросли, Вам найдём.
- Да с мужчиной в лесу-то, наверное, спокойней будет? - усмехнулась Ирка, через тоже зеркало обратно. – Вдруг зверь какой?
- Какой зверь, когда народу, как на площади в большой праздник? – удивился Зосимыч. – Впрочем, и проводника найдём. Слав, ты Петруху помнишь?
- А то!
- Хороший мужик, а в жизни пока ещё не повезло…
- Сводничаете, Иван Зосимыч? – усмехнулась Ленка.
- Ни в коем разе! Но в первый раз в лесу без проважатого и заблудиться не долго.
- Ладно, мы спим. Маша уже минут пять как уснула, и я засыпаю. Так что, болтайте, только не громко.
- Спасибо за разрешение! – ответила за всех Ирка. – так почему резаные-то, Иван Зосимыч?
- Потому, что крупные, в горлышко банки целиком не влезают. Резать приходиться, - ответил я. – я тоже, наверное, вздремну, если никто не против.
Однако, уснуть сразу не удалось, и я несколько минут слушал, как Ирка расспрашивала Зосимыча о Петре.