- Маш, глянь, какая штука прикольная. – Танька сунула ей под нос тёмную железку на грубом, потрескавшемся кожаном шнурке.
- Отстань, Тань, роешься во всяком хламе. Я просила только принести мне нитки с иголками.
- Ну вот, в этой же коробке она и лежала. А можно я её себе возьму? Только шнурок переделать и я бы ещё вот сюда тоже кистей добавила, правда?
- Ой, да делай ты что хочешь. А вообще, спроси лучше у бабушки. Вдруг это что-нибудь нужное? Мне, кажется, была у деда похожая, так он нам её даже в руки не давал.
- Ко-о-нечно, ко-о-нечно. – Передразнила тётку и быстро сунула железку в рюкзак. Если б эта штука была хоть немного ценной, то не валялась бы, где ни попадя.
В голове тут же нарисовался образ, в котором она появится на Новогоднем балу в школе. Надо сказать, что от всех переживаний и почти постоянной теперь тошноты Танька здорово похудела. Если другие обычно заедали стрессы, то её в такие моменты, отворачивало от любой пищи напрочь. И это, несомненно, пошло на пользу внешности.
«Вытянулась», как говорила бабушка. А ещё она повзрослела. И ей требовалось внимание противоположного пола. В городе ей нравился парень из параллельного класса но, как водится, безответно.
Здесь, как новенькая, она у всех вызвала интерес. И заимела сразу двух поклонников. Кольку Иванова, соседа по парте. Задиру и хулигана, к тому же меньше её ростом. Как ни странно, но этот педагогический ход Тамары Михайловны, безусловно, принёс результат.
Ожидаемый для классной руководительницы и уж точно, неожиданный для самого Кольки. Из-за своей невзрачной внешности и маленького роста он выработал для себя особую манеру поведения, вынуждавшую всех окружающих, так или иначе, с ним считаться. Но перед новенькой почему-то робел и превращался в совершенную размазню.
Вторым воздыхателем стал Славик Одинцов, имевший грозную кличку Один, сын физрука. Высокий накачанный красавец без малейшей примеси азиатской крови. Он нравился всем без исключения девчонкам, не устояла и Танька. Но этот тип вёл себя по-другому.
Дёргал за волосы, толкался, подначивал и злил. Ну, что ж, как говорится на войне и в любви все средства хороши.
Так вот, только здесь, среди сплошь скуластого, раскосого и черноволосого населения, Танька стала относиться к своей экзотической внешности, как к подарку. И решила всех удивить.
То время, когда подростки шили бальные платья кануло в Лету. Все старались нарядиться в необъяснимо дорогие разлепёстрые заграничные шмотки. Недавно такой была и она. Ей ничего не стоило разодрать в клочья дорогущий свитер, потому, что так модно.
Но теперь, она видела себя совсем иной. По интернету заказала понравившееся этническое платье. Широкий расшитый кожаный обруч на лоб, кучу разной бижутерии. И эта, довольно большая, отливающая зеленью старины, железка, должна была довершить образ.
Но в ней было только два отверстия по краям для шнурка. А остальные, для кистей понизу совершенно точно надо было как-то проделать. Она решила пробить их гвоздём и помчалась в сараюшку за инструментами. Но ничего не вышло. Только исцарапала железку, хорошо, что изнутри, и ударила молотком по пальцу.
Приклеить? Нет, не серьёзно. Она хотела, чтобы всё было по-настоящему. А клей может подвести в самый неожиданный момент. И тут ей в голову пришла блестящая идея. Попросить Славку. Конечно!
Безошибочным женским чутьём она угадала, что все его выходки по отношению к ней неспроста. И она не была бы прадочерью Евы, если бы не воспользовалась этим. А ещё, Один-старший, его отец по совместительству преподавал в школе Технологию и там была мастерская. Так почему бы не соединить?
На перемене, по дороге в буфет, она его окликнула. Парень остановился и развернулся к ней. Вид был немного растерянным.
- Чего тебе?
- Слушай, Слав, а ты мог бы попросить отца проделать вот в этой штуке несколько дырок? – Девочка протянула ему кусок железки в виде полумесяца.
- Да, я и сам смогу, здесь не фиг делать. А сколько надо дырок?
- Я думаю, штук пять, я вот тут наметила гвоздём. Изнутри.
- Ну, ладно. Сделаю. Только дома. Отец ключи от мастерской всё равно не даст.
- Ну, хорошо. Спасибо.
- Ага….
* * *
Он не поверил своим глазам, когда увидел вторую половину карты. Предательски задрожали руки. Комок, сразу ставшей вязкой слюны, попал не в то горло и он дико закашлялся. Сын пару раз больно врезал по спине. Железка упала на пол, он, согнувшись пополам от нехватки воздуха, всё равно искал её.
Приступ прошёл.
- Спасибо, всё уже. Поперхнулся. Ты где это взял, обалдуй?
- Сырцова дала. Попросила дырки сделать. Я попробовал сам просверлить, а она храндыляет вся , сверло соскакивает. Одно обломил уже. Поможешь?
- Оставь, сам сделаю. Чего ты её так исцарапал то всю, безрукий? Сверло хоть по металлу брал?
- Откуда я знаю? Они у тебя там все вместе валяются.
- Пошёл отсюда, мастер-ломастер, жопорукий.
- Пап, ты только потом мне её отдай, ладно? И не говори ей, а?
- Изыди!
Когда дверь за отпрыском захлопнулась, он привалился к стене и поднес руку к лицу. Глаза не открывал. Вдруг это не то? Просто, похоже? Ну, не бывает так. Потому, что быть не может. То, что полжизни искали его дед, отец и он сам, вот просто так не может принести из школы родной сын.
Он отдышался и открыл глаза. На ладони лежал тяжёлый холодный полумесяц с грубоватым орнаментом. Сомнений не было. Это она.
Вот продолжение линий от его половины, овала. В принципе, он сотни раз мысленно продлевал рисунок с овала, и сейчас ему не надо было даже соединять обе половины, чтобы увидеть картину в целом.
Но, он шагнул к столу, достал овал и, по-прежнему, трясущимися руками, защёлкнул пазы. Это она. Достал телефон, сделал кучу снимков с разных ракурсов.
Снова треугольники. Сходящиеся под разным углом. Немного не то, что он себе напридумывал, стараясь подогнать под желаемое. На спинке полумесяца рёбра самого большого из них немного не сходились, зато на пересечении других рёбер получались неоконченные кресты.
И на фоне этого непонятного, но всё же смутно знакомого символа, проступала карта местности. Но это только для него. Для всех остальных лишь хаотично разбросанные черточки, линии, точки-закорючки. С начала прошлого века карта значительно изменилась, поэтому привязать её к современной было очень сложно.
Например, граница тайги сильно сместилась. Лес разросся с девяностых годов, скрыв от глаз многие изменения. Например, непроходимая Гавердова лощинка, когда-то была небольшой речушкой с широкими лугами вокруг. А на месте Сокольничьего, вообще, сплошь тянулись обрабатываемые наделы земли. И только полулунный Чёртов Овраг с той поры ничуть не изменился, проходя как раз в месте сцепления двух пластин.
И эта, отмеченная звездой верхняя точка карты, есть не что иное, как остров Старой Няньки. Как он и думал. Но, эти линии? Эти недоделанные кресты? Что могут означать они? Долгожданная находка принесла больше вопросов, чем ответов.
Он быстро сточил на стол грифель простого карандаша, растолок его молотком и тщательно обмазал железку с лицевой стороны. Аккуратно сдул лишнее, расстелил на столе сложенное вдвое полотенце и положил на него лист бумаги. Аккуратно опустил на лист железку и вдавил.
Теперь у него был своего рода гравюрный оттиск, передававший малейшие детали. Он вымыл железку от грифельного порошка и зажал в тиски. Не нужно нам лишних подозрений.
http://proza.ru/2023/12/23/1310
18.12.23