А жизнь вообще странная штука. Никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдёшь.
В начале шестидесятых в СССР, скорее всего случайно, повеяло первыми глотками свободы. В первую очередь она коснулась литературы, музыки и их проявлений в массах. Литература шестидесятников покорила на многие лета новым поэтическим, писательским и журналистским стилем. Во многих городах вновь заиграли танцевальные оркестры и, ещё не испорченные западными веяниями программы танцевальных залов, пестрели в основном, можно сказать, бальными танцами конца девятнадцатого и начала двадцатого веков.
Места знакомств под хорошую музыку, видимо, были на руку руководству станы в странный период её развития. Музеи изобиловали множеством замечательных гидов, среди которых появилось достаточное количество талантливой молодёжи, начитанной и, главное, увлечённой своей необходимостью. Даже было странно наблюдать, как быстро всё менялось к лучшему.
Женя любил бродить по музейным залам. Как и большинство студентов их курса, он достаточно часто пропадал в них. Благо Ленинград и его окрестности изобиловали множеством таких мест приятного времяпрепровождения. К своему удивлению он часто встречал в различных музеях одиноко рассматривающую часами картину чёрноволосую девушку, отрешённую от всего мира своими мыслями. Именно из-за такой вот отрешённости он так ни разу к ней не подошёл. А как хотелось?! Боялся спугнуть. Пугала неуёмная грусть в глазах.
В его жизни всё изменилось осенью 1963 года. После второго курса института его забирают в армию. Родители в шоке. Как же так? Разбивать настроенную жизнь. Паниковала особенно мама. Его забирают и куда? В душную подлодку. Чем они там дышат? Какой ужас... Отец успокаивал её какими-то невразумительными доводами, мол, станет мужчиной, ничего страшного. А когда мать узнала про Владивосток, в доме спокойствие закончилось, видимо, навсегда.
Пошли в ход все связи и, наконец, мама, на то она и мама, нашла пути, скорее, друзей из военных, и её Женечку, любимого сыночка, оставили на первый год учиться в КУОППе, в Ленинграде.
Мальчик вырвался из-под домашней опёки. Служба быстро делает своё дело. Евгений мужал на глазах. Резкая смена обстановки. Уже через полгода его было не узнать. Повзрослел, расширился в плечах, а автомат, распрямив спину, придал ему другую осанку. “Ну вот”, – любил повторять отец, после прихода в увольнение сына домой: “Настоящий мужчина, а ты мать боялась”.
Новые друзья по службе как-то затащили его на танцы. И Евгений прикипел к ним душой. Неожиданная страсть и настойчивость быстро сделали его одним из лучших танцоров в морской среде Ленинграда.
Как-то в одном из клубов он познакомился с Татьяной. С той самой девушкой из музейных залов. Такая приятная неожиданность. Она резко отличалась от окружения своей импозантностью, что ли, или своей особой привлекательностью. Скорее всего, по умению держать голову, по походке, она, должно быть, была дворянских корней, но по каким-то причинам покорёженная судьбой. В ней угадывалась интеллигентность с некоторым флёром преподанных или по крови приобретённых, не свойственных обычно для молодёжи, манер.
По большому счёту, назвать это знакомством было трудно.
Забавная история с первого момента встречи прошла через всю жизнь странным чувством вины, скорее, даже смятением от не из-за него так странно сложившихся обстоятельств её жизни.
Женя с друзьями обычно стояли в сторонке перед выбором партнёрш для танца, зачастую за шутками и разговорами забывая о них. В один из вечеров он пришёл на танцы на час позже обычного, когда к этой шумной компании подошла девушка.
– Можно будет Вас пригласить на танец? На следующий? – В её глазах прочитывалось предвкушение радости, только непонятно отчего. От неожиданности Евгений опешил. Это была та самая девушка из музейных залов.
– А почему не я? – Вдруг, улыбаясь, спросил небольшого роста старшина из их компании.
– Вы же не танцуете. А мне интересны только Вы. Так как...? – Протянула она снова обернувшись к Евгению.
– Женька, ну что ты молчишь? Уже скажи – слушаюсь и повинуюсь. – Подтолкнул его стоящий рядом товарищ. – Ты посмотри, какая женщина! – С обаятельно деланной улыбкой повернувшись к девушке, проговорил он, вернее пропел: – Я готов для Вас на всё! Кстати, меня зовут Владимир.
Евгений чуть не потерял способность говорить.
– Поостынь. С большим удовольствием. Спасибо, – слегка покраснев от странной ситуации, заставшей его врасплох, проговорил он. Интересно, а она его помнит или даже не замечала, пронеслось у него в голове.
Девушка, счастливо улыбнувшись, пошла в сторону оркестра.
– И что она в тебе нашла? – не унимался Владимир. – Я самый видный из вас и лучше всех танцую.
– Так-так, колитесь, что я только что пропустила? – Спросила вдруг появившаяся его подружка. – На кого это ты свой взгляд направил?
Пока не зло издеваясь над Владимиром друзья рассказывали, что только что произошло, дирижер оркестра объявил:
– По просьбе девушек исполняется мазурка.
Появление виновницы пересудов не заставило долго ждать.
– Вы готовы? – И непринуждённо взяв Евгения за руку, потянула его в круг.
Так они познакомились. Протанцевав танец, Татьяна подвела Женю к стоящему у окна офицеру.
– Женя, познакомься. Это мой молодой человек.
– Капитан-лейтенант Артемьев. Очень приятно. Татьяна долго выбирала партнёра для этого танца. Не поверите. Аж два вечера. И если Вы не против, то этот танец с ней за Вами.
Татьяна выглядела года на два старше Евгения. Высокая и стройная. Её очень привлекательные формы вызывали зависть мужской половины к капитан-лейтенанту. Пышная, высокая грудь при тонкой талии. Красивые длинные ноги. И только глаза, как два огромных черных блюдца, выдавали её часто грустное настроение. Но ввиду обстоятельства их знакомства, Евгению было неудобно о чём-то расспрашивать. Она танцевала на удивление свободно и красиво. И этого подарка было достаточно.
Евгения тешило самолюбие, что она выбрала именно его в партнёры и на конкурс лучшей танцевальной пары в мазурке. Как со временем выяснилось, она серьёзно занималась бальными танцами и входила в элиту на конкурсах города. Тем более ему был не понятен выбор. А о ней, как о человеке, он, в принципе, так ничего и не знал. После танца она была всегда со своим ухажёром.
Жизнь – вредная тётка. После демобилизации, танцы как бы ушли в прошлое. Всё время было отдано занятиям. А та шестидневная война отодвинула возвращение в институт на три месяца. Так что времени на своё увлечение не осталось. Всё, как приходит, так и уходит.
Пути Евгения и Татьяны так и не пересеклись бы, если бы не сущая случайность. Уже после окончания химико-технологического факультета Политеха, где его оставили при кафедре, на следующий год пришлось на четыре месяца уехать в Москву на факультет повышения квалификации. Ну и, естественно, на каникулы он сорвался с новым своим другом из знойной Средней Азии на “Стреле” домой, в Ленинград. Неделя отдыха.
Как-то, прогуливаясь по Васильевскому в порту вдоль набережной, Жене вдруг пришла мысль показать товарищу танцы. Время было вечернее, а до Мраморного зала рукой подать. С трудом уговорив его вспомнить своё увлечение, они зашли в Кировский дворец.. Прошло четыре года как Евгений стал простым гражданским. А чувство – что вечность. Только поднялись по парадной лестнице в зал, как его кто-то обнял сзади.
– Неужели это ты?
Перед ним появилась, к великому изумлению и радости, конечно, партнёрша по мазурке. Не стоит рассказывать подробности встречи и о некотором странном наваждении, но после танцев они договорились встретиться на следующий день. Провожать Татьяну было неудобно. Он был с товарищем, да и Татьяна не сама по себе.
Приглашение в кафе напротив её дома немного удивило Евгения.
– Я не могу уйти надолго. У меня болен папа. – Сказала она так запросто, словно прочитав его мысли, и как будто прошедшие четыре года были не в счёт. – Может быть, поднимемся к нам? Мне будет так спокойнее.
В маленькой двухкомнатной квартирке они жили вдвоём. Уже более десяти лет отец, практически прикованный к постели после инсульта, и она. В гостиной кабинетный рояль занимал почти треть пространства. Небольшой обеденный стол, три стула и диван. Замуж она так и не вышла. Из-за отца. Оказывается, он был пианистом, вернее, преподавал технику игры на фортепиано в консерватории, пока его не свалил инсульт. А она, его верная ученица, прекрасно играла на рояле, на слух моментально импровизировала, как словно имеющая консерваторию за спиной, а то и нечто большее. И вот такая грустная жизнь. Евгений ни о чём, естественно, и не догадывался в те годы, тем более, что связь была чисто символическая. В доме пахло нуждой. И не только бытовой.
За разговором время пробежало быстро. Какое-то двоякое чувство вины перед расставанием. Скорее всего, из-за прошлого, юношеского, невнимательного отношения к жизни – думали лишь о себе.
– Ты знаешь, – вдруг сказала она, – в танцевальных залах, особенно в Мраморном, половина была таких, как я, – как бы уловив сумятицу моего настроения, проговорила она, – а сейчас ещё больше. Неустроенность женского пола зашкаливает. – Именно так и сказала. В голосе даже не проступила грусть.
Жизнь, не спрашивая нас, течет своим чередом. Евгений по роду работы объездил массу городов. Однажды, во время обеда в ресторане города Волхова прямо на берегу реки, он обратил внимание на доносящиеся знакомые звуки музыки из глубины зала. Негромкое фортепиано создавало особое настроение и отвлекало от мыслей о работе, семье. Но эту манеру исполнения он уже слышал. Только где?
Он подозвал официанта.
– Извините за вопрос, кто играет на фортепиано? Очень знакомое исполнение.
– К нам приходит помузицировать пожилая дама в определённые дни. В это время из-за неё часто нет свободных мест в ресторане. Её зовут Татьяна Викторовна. Очень странная особа. Ни с кем не разговаривает. После музицирования заказывает, как и Вы, луковый суп и уходит. Хозяин ресторана каждый раз должен уговаривать её брать деньги за развлечение публики. Она ему приносит хорошую прибыль. Извините, но у меня работа. – Он, было, уже отошёл, но тут же вернулся. – Татьяне Викторовне сказать, что Вы ею заинтересовались?
– Нет, нет. Это неудобно. Спасибо.
Имя Татьяна Викторовна ему ничего не сказало. Евгений продолжил доедать свой, уже успевший остыть, суп.
Татьяна... Татьяна. Вдруг имя всколыхнуло его память. Неужели эта та самая Таня? Её образ тут же всплыл из воспоминаний юности. Сколько же лет прошло? Боже мой, около сорока. Случится же такое. А если это она? В его голове зазвучали импровизации специально исполненные для него в последнюю встречу в её квартире. Не может быть. Единственное, что Евгений не мог понять, так это волнение, вдруг его охватившего. Он сжал уже давно поседевшие виски.
– А ты почти не изменился. – Перед ним стояла чуть располневшая, в элегантном костюме женщина. – Не узнал. Я тоже себя последние лет двадцать не узнаю. Ты знаешь, тебе лысина идёт, – улыбнулась она. – Я присяду?
От неожиданности Евгений потерял самообладание..., дар речи. Как же вот так из прошлого и именно в этот момент средоточия памяти? Он вскочил и, оббежав стол, суетливо отодвинув стул, сказал даже ему самому незнакомым голосом:
– Танюша, садитесь, то есть садись, конечно. Какое неожиданное явление в этой глуши. Вот уж где не ожидал тебя встретить. Это ничего, что на “ты”? Ах, да, ты первая ко мне так обратилась.
Таня смотрела на постаревшего друга, его огорошенную суету из-за неожиданности. Ничуть не изменившиеся по-цыгански огромные, черные глаза выражали неизвестные для него эмоции. Было видно, как она рада этой встрече.
– Женя. Действительно, это глушь. А как ты здесь очутился? Командировка? Иначе, зачем. А какая разница? Расскажи, как ты? Сколько внуков? У меня квартира в Старой Ладоге, а здесь осталась квартира мужа. Помнишь каплея? После смерти папы он сделал мне предложение. – Она специально рассказывала ему о себе, дав возможность прийти в себя. – Ты не представляешь, какие у меня были чувства в тот момент. Моё воспитание в высокоинтеллигентной семье и это предложение только лишь после смерти отца? Я категорически отказала.
– Не мне его судить. Но военный человек себе неподвластен. Он мог уехать в любой момент по приказу командования. И куда он уехал бы с тобой и больным тестем? Это полностью исключалось.
– Вот и я поняла это только через некоторое время. Ты прав. Его отправили куда-то за Мурманск. Когда вскоре после его отъезда умер папа, я смогла найти адрес части. Стоило больших усилий добиться приезда к нему. И мы там обвенчались в старой церкви. Конечно, жизнь среди белых медведей не подарок. Ты знаешь, я даже не знаю, любила ли я. Просто беспросветность заставила сделать этот шаг. А он надо мной дрожал. Даже в той глуши, каким-то образом всегда исполнял мои желания. А потом в районе Оленьей Губы он оказался в числе погибших офицеров на всплывшей подводной лодке. За что мне такая судьба? – Она замолчала. Видно, всё-таки муж был ей не безразличен. – Я привыкла к маленьким поселениям, – Продолжила Татьяна уже, скорее всего, по инерции. – Потому и живу здесь. То в его квартире, то у себя на Старой Ладоге, в бабкином доме. Сын пошёл по стопам отца. Служит во Владивостоке. У него, представляешь, двойня. Спасибо скайпу.
Она говорила, не останавливаясь. Видно, впервые нашла человека, кому можно было поплакаться в жилетку. Жизнь несладка. А жизнь, вообще странная штука. Никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдёшь.
Перед ним сидела всё ещё интересная привлекательная женщина с трудной судьбой. Ей ни за что не дашь её лет. Только вот глаза выдавали полную внутреннюю неустроенность. Женя внимательно слушал Таню. Он научился слушать людей. Никогда не перебивал монолог. И лицо у него в это время выражало серьёзную заинтересованность и моральную поддержку. Потому люди к нему тянулись.
– Тань, не хочешь сделать мне экскурсию вдоль Волхова? Заодно и поговорим.
– С удовольствием. Я на машине. Покажу чудесные места вдоль реки. Заедем ко мне домой. Помнишь папин рояль? Он со мной. Я и не чаяла такого подарка судьбы. Напомню тебе нашу последнюю встречу.
– Ты её уже напомнила.
– Знаешь, я часто тебя вспоминала. Особенно после последней встречи. Ты отличался от своих друзей. И когда мне особенно грустно, я вспоминаю вариации, наигранные тебе.
Они остановились под ивой у излучины реки. Тишина раздражала, по-видимому, обоих. Он не знал, о чём говорить. А она не хотела больше жаловаться.
Конечно, Татьяну жаль. Слова застыли внутри. Что можно сказать вслух? Но так уж сложилось. Когда умерла мать жены, Евгений понял, какую большую утрату принесла внезапно судьба. А у Тани отец умирал на руках. Не позавидуешь. И не утешишь.
– Когда ты тогда ушёл, отец мне написал: – Кто это был? Ты никому так не играла... Даже мне. – Она замолчала. – Как давно это было. Тебе когда назад?
– Завтра. Сегодня я должен ещё встретиться с директором комбината. Уже пора возвращаться. Спасибо тебе.
Волхов был почти неподвижен. Словно понимал значение момента.
Январь-февраль 2021.