СКАЗКА
«Зима пройдёт и весна промелькнёт, и весна промелькнёт. Увянут все цветы, снегом их занесёт, снегом их занесёт… » -напевало старое пианино. Сколько зим и вёсен было на его памяти… и не сосчитать!
В давние времена, когда богатые ездили в собственных каретах, а не очень богатые, нанимали ямщиков, один добрый человек выписал инструмент из Вены, для обучения своих детей игре на фортепиано. Пианино подготовили к дальней дороге: обернули мягкой тканью, обили досками, чтобы не повредить при перевозке, и поместили в трюм огромного, как город, корабля. В трюме было темно и страшно, но, когда корабль отправился в плавание, от лёгкого покачивания, пианино успокоилось и предалось раздумьям. У него, пока ещё, было не много воспоминаний. Помнились руки мастера, создавшего его. Мастер был известен далеко за пределами родного города. Многие ценители музыкального искусства мечтали иметь у себя его работы, а потому, он давал каждому новому пианино своё имя, что делало это пианино единственным и неповторимым.
Наконец, долгожданный груз был доставлен по назначению. Когда сняли упаковку, инструмент предстал во всей красе. Он гордо поблёскивал чёрной лакированной крышкой, завораживал изящными ножками, похожими на лапы диковинного зверя. У него даже было лицо! То ли, большой раскидистый чёрный цветок, напоминающий хризантему, то ли, голова улыбающегося льва. Под львиной головой красовалось, выведенное золотыми буквами имя Мастера, на иностранном языке. Когда открыли крышку пианино, окружающие издали вздох восхищения, при виде сияющего, цвета слоновой кости, ряда клавиш. Затаив дыхание, подошла к нему юная девушка, нежно провела рукой по чёрно-белому ряду, села на высокий изящный стул и… зазвучала чарующая музыка: «Зима пройдёт и весна промелькнёт, и весна промелькнёт. Увянут все цветы, снегом их занесёт, снегом их занесёт… Но ты ко мне вернёшься, мне сердце говорит, мне сердце говорит…» Много чудесной музыки будет сыграно на нём за его долгую жизнь, но задушевная песнь Сольвейг, сочинённая великим композитором Эдвардом Григом, навсегда останется в его памяти.
Хозяин дома любил устраивать вечера, на которые приглашались любители искусства. Он и сам писал либретто к небольшим операм собственного сочинения. Гвоздём программы бывала какая-нибудь заезжая знаменитость. Концерты проходили в зелёной гостиной, при свечах. Накануне, лакеи и горничные убирали, и без того безупречно чистую залу, смахивали меховой щёткой несуществующую пыль. В дорогих напольных вазах благоухали свежие цветы. Гости собирались к вечеру. Лакей в красной ливрее сопровождал их в гостиную, предлагая напитки и угощения. Гости рассаживались в кресла и проводили время в приятной беседе, дожидаясь начала представления. До поздней ночи звучала музыка, а, когда все расходились, в опустевшей зале начиналось своё действо…
Оживали цветы и старинные канделябры, раскланивались друг с другом фарфоровые статуэтки, мягко шелестели гардины.
«Ах, как Вы восхитительно звучали сегодня, у меня от волнения дрожал каждый лепесток! – обращалась к пианино благоухающая лилия.
«А мои свечи просто расплывались от умиления! – вторил басом золотой канделябр.
Пианино благосклонно принимало похвалы, улыбаясь всеми белоснежными клавишами.
«Ах, сыграйте, что-нибудь, для нас, лично!» - просили нежные нарциссы.
«И для нас, и для нас!» - ревниво подхватывали горделивые розы.
И тогда, тихонько, чтобы не разбудить хозяев, фортепьяно начинало напевать: «Весна пролетит и зима пролетит…» Иногда, проснувшаяся горничная, заглядывала в залу и, пробормотав «Опять забыли закрыть», опускала крышку, накрывала пианино золотисто-зелёным покрывалом и уходила досыпать.
А утром начинался новый день. Три раза в неделю приходил учитель музыки, заниматься с хозяйскими детьми. Мальчишки, нехотя, отсиживали за фортепьяно положенное время. Зато, дочь хозяина занималась с удовольствием. Её изящные пальчики бегло летали по клавиатуре, извлекая из клавиш чудесные звуки. Она уже делала большие успехи и даже мечтала стать пианисткой. Правда, мечтам не довелось сбыться. В назначенный срок, её выгодно выдали замуж и она позабыла о любимом увлечении. А, вскоре, и вовсе уехала с мужем в Италию, навсегда.
Годы шли. Выросли и разлетелись по свету дети и внуки хозяина дома. Да и его самого уж давно не было. Времена менялись и, однажды, тишину зелёной гостиной нарушили чужие голоса. Распахнулись двери и, какие-то люди стали выносить мебель, предметы интерьера. Вынесли и пианино. Ловкие руки носильщиков погрузили его в большую машину, вместе с другими вещами. Двери закрылись. Снова стало темно и страшно, как когда-то, в трюме корабля. Новое путешествие оказалось не таким длинным. Очнулось пианино в торговом зале музыкального магазина, в комиссионном отделе. Оглядевшись, оно обнаружило рядом много своих собратьев. Были тут, и концертные рояли, и простенькие фортепьяно местного производства с названиями: «Лира», «Нева», «Заря»… были и другие музыкальные инструменты.
«Здравствуйте, дорогой друг, какими судьбами?» - раздался скрипучий шёпот поблизости. Справа стоял большой концертный рояль. На нём красовалась начертанная выцветшей позолотой надпись «Бёзендорфер». Увидев соотечественника, пианино удивлённо блеснуло своей золочёной надписью.
«Я вижу, Вы, значительно старше и родовитее, чем я. Пожалуй, единственное, в своём роде…» - пропел басами именитый сосед.
В это время к пианино подошёл настройщик и стал внимательно, как доктор, проверять и простукивать каждую клавишу, каждый молоточек. Потом, одобрительно погладил его и вынес вердикт, что пианино в прекрасном состоянии. Он пробежался по клавишам, и они благодарно ответили ему глубоким, напевным звучанием. Так закончился первый день в комиссионном магазине. Затем прошло ещё несколько дней и ночей.
…Ночью, в музыкальном магазине наступала тишина. В окна, с улицы, проникал свет от фар мчащихся машин, цветные отблески от рекламных щитов оживляли темноту зала, но было нечто, отличающееся от обычного освещения. Еле заметные, перебегающие огоньки вспыхивали и таяли, особенно, около музыкальных инструментов.
«Это, неприкаянные души забытых пианино, печально закончивших свою жизнь под пилой или топором палача» - прошептал старый рояль. «Это самое страшное, что может с нами произойти»… И, словно ему в ответ, вдруг, зазвучала тихая мелодия. Она звучала так проникновенно, что звуки складывались в слова, понятные, и на музыкальном, и на человечьем языке:
Внутреннюю музыку послушай
Поздно ночью или утром рано,
Плачут неприкаянные души
Позабытых кем-то фортепьяно.
Сколько нас, потерянных для света,
Давших небесам обет молчанья,
Как в плену, томится в кабинетах
Без любви, без звука, без признанья.
Неужели тишину нарушит
Звук пилы, совсем не музыкальный,
И взлетят потерянные души,
Став частицей музыки астральной…»
Ужас охватывал всех, кто слышал эту грустную песню, но, временные обитатели торгового зала были, в большинстве своём, творческими личностями, с богатым событиями прошлым, а потому, предавались честолюбивым воспоминаниям. Сосед пианино, концертный рояль «Бёзендорфер», хоть был на много лет младше, но повидал на своём веку значительно больше, и хорошего, и плохого. Первым его домом была, пусть не зелёная гостиная богатого особняка, но, не менее уважаемая квартира, в композиторском доме. Он был приобретён в семью профессора консерватории и долгие годы, как член семьи, исправно служил хозяевам. Пока не случилось страшное несчастье – война. Мужская часть обитателей квартиры ушла на фронт, а женщины и дети были эвакуированы. Но старенький профессор не захотел бросить своего друга одного в огромном пустом доме. И остались они вдвоём, старик и рояль на долгие военные годы. Вместе переживали и голод, и холод. Во время бомбёжек, когда все спешили из квартир в укрытие, профессор оставался рядом со своим другом роялем. Он открывал крышку и начинал играть самую весёлую музыку на свете. Однажды, кто-то из соседей, услышав звуки рояля, заглянул в незакрытую дверь квартиры, тихонько вошёл, сел на пол и стал слушать. А в следующий раз слушателей было уже несколько человек. И, постепенно, это стало, своего рода, вызовом врагу – «Мы не боимся и не бежим в укрытие, мы слушаем прекрасную музыку и становимся сильнее духом!» А, между тем, выживать становилось всё труднее. Чтобы согреться, люди жгли книги, мебель, всё, что можно. Профессор тоже много чего сжигал, кроме своего верного друга . Однажды, он ушёл и не вернулся. Так рояль остался один. Но, не на долго. В опустевшем доме организовали госпиталь. Комнаты стали палатами. И снова рояль никому не помешал. Напротив, среди выздоравливающих бойцов встречались музыканты. Они играли на нём всевозможные мелодии, поднимая настроение себе и окружающим.
Наконец, пришла долгожданная победа. Город стал возвращаться к мирной жизни. Вернулись и хозяева квартиры. Жизнь налаживалась. Дети вырастали, семьи увеличивались. Не все становились музыкантами. Понадобилось больше места в квартире. И было принято решение сдать рояль в комиссионный магазин. Так он оказался среди обитателей этого зала.
Однажды утром, рояль шепнул пианино – «Ну, брат, держись. Неизвестно, кому мы достанемся». Рояль купили неожиданно быстро. И не куда-нибудь, а в театр. Скорее, для украшения фойе. На прощание, он ободряюще подмигнул соседу – «Видишь, не всё плохо. И тебе повезёт!»
Выставленное на продажу, пианино чувствовало себя неуютно. Приценивались многие, но, словно, какая-то невидимая сила отваживала покупателей. А пианино, с замиранием сердца, ожидало своего нового хозяина. И, однажды, в магазин зашли двое. Девушка и её отец. Обойдя зал, они остановились рядом. Девушка открыла крышку. Пианино робко улыбнулось ей клавишами цвета слоновой кости. Она нежно коснулась их рукой. Пианино отозвалось глубоким грустным аккордом. И она заиграла. Щемящая знакомая до слёз мелодия полилась из-под её пальцев: «Зима пройдёт и весна промелькнёт…»
Они встретились. Старое пианино и его Муза. В облике незнакомки, через множество лет, вернулась она к нему, пройдя не одно воплощение, чтобы воссоединиться и больше не расставаться никогда. И пускай, новым домом ему стала не зелёная гостиная богатого особняка, а обычная городская квартира, пианино было счастливо. Оно вернулось домой. Начался новый круг жизни. Девушка станет пианисткой, а старое пианино будет ей помогать обучать музыкальному искусству её детей и учеников. И никогда не настанет этому конца.