Урожай подсолнечника собрали в этом году хороший. В третьем складе семечки набили зернометателем под самую макушку, часть боковой стены не выдержала напора и рухнула. Дождь моросит, а начальству до подсолнечника дела нет. А куда его девать – все склады забиты под завязку. Хоть бы тошой накрыли. Я с Федей Пузаковым как раз охранял эти склады и, чтобы не пропадать добру, мы насыпали себе по десять мешков семечек и решили сдать их на маслозавод в райцентр Козлово.
На следующий день мы договорились выехать рано утром до восхода солнца, чтобы не попасться гаишникам.
– Ты придумал, что сказать ментам, если остановят и спросят, откуда семечки? – спросил я Пузана, которому дали кличку то ли за фамилию, то ли за огромный выпуклый живот, а скорее всего и за то, и за – другое.
– Скажем, что в колхозе получили пай.
– Езжай первым и посмотри – нет ли ментов на перекрёстке: у тебя окна на «Волге» тонированные, а то у меня в "жигулях" мешки видны.
– Ладно.
На перекрёстке никого не оказалось, и Пузаков на радостях газанул на всю катушку, а я тянулся сзади, так как не привык быстро ездить в темноте. Заранее мы договорились, что остановимся после поворота на маслозавод. Проехав 20 километров, я повернул на райцентр, но Пузана нигде не было видно. Я заволновался и быстро позвонил ему на сотовый:
– Федя, ты где есть-то? Повернул на Козлово?
– Я не видел никакого поворота!
– Ты теперь попёр на Воронеж, тебя хрен догонишь! Ты что – турбонаддув включил?
– Я хотел побыстрее приехать, пока не рассвело.
– Где ты сейчас?
– Не знаю. Тут на знаке написано Митрофановка.
– Может, Александровка?
– Нет, Митрофановка!
– Где же это? – начал я ломать голову. – Может, ты уже под Воронежем?
– Я не знаю, тут темно.
– Давай разворачивайся назад. Не доезжая башни, повернёшь направо. Понял?
– Ага.
Дождавшись, наконец, Пузана, мы медленно поехали на маслозавод. Уже светать начало, как вдруг около деревни Гороховки Пузакова остановили менты, непонятно откуда взявшиеся. Я медленно проехал мимо них, делая вид, что с водителем белой «Волги» незнаком, а то и меня оштрафуют и семечки конфискуют. За поворотом в кустах я остановился и стал ждать Фёдора. Наконец он подъехал.
– Тебя оштрафовали? – заволновался я.
– Нет! Гаишники спросили, куда семечки везёшь? Я сказал, что на маслозавод. Председатель колхоза попросил отвезти: деньги нужны на покупку турбонаддува для трактора К-700, а то поля стоят непаханые.
– Молодец! Хорошую легенду ты придумал! – похвалил я Федю.
– Я им сказал, что зампредседателя работаю.
– А ты похож на него: такой же тучный и на «Волге» ездишь.
– Ага. Я "Волгу" купил, потому что она попросторней, а то в других машинах мне тесновато.
Семечки мы сдали хорошо, если не считать скидку на влажность, так как они промокли под дождём.
– Мне информатор звонил, – сообщил мне Пузан, когда мы сели пообедать варёными яйцами с помидорами и хлебом, взятыми из дома в дорогу, – спрашивал, где я есть.
Я чуть яйцом не подавился. Пришлось прокашляться. Федя заботливо постучал мне по спине.
– Зачем ты ответил? – заволновался я. – Он же высчитает нас – где мы! Здесь же слышен гул ЗАВа и скребыхание лопат об бетонный пол.
– Я сказал, что нахожусь у родственников в Марьевке, помогаю ячмень молоть.
– Гляди, а то догадается! Потом проблем не оберёшься.
Получив деньги и по две трёхлитровых бутыли подсолнечного масла, мы радостные поехали домой.
– Ты смотри – сильно не гони, а то опять на Воронеж попрёшь! – предостерёг я Федю.
– Хорошо! Постараюсь, а то нога так и хочет вдавить педаль в пол.
– Это от радости! Ты, наверное, возомнил себя заместителем председателя?
– Ага! – улыбнулся Пузан.