Ожидание рояля.
Чувство (не совсем верное, впрочем, слово и как всякое слово недостоверное, как всякая нематериальность подверженное субъективным трансформациям) раздраженного ожидания материализации опасности появилось у него при виде
чего-то в черной непроницаемой оболочке, похожего на аквариум ночью,- рояля.
Перемещение рояля.
Грузчики несли его с преувеличенной осторожностью,
как часть себя самих, ПЕРЕБИРАЯ мускулы.
Это было видно, это было РЕАЛЬНО: движения, от которых колебались их куртки и бесформенные штаны с манжетами. Именно штаны, казалось, принимали на себя всю тяжесть. В их складках было УСИЛИЕ. Складки как рычаги приподнимали черную тушу
на следующую ступеньку и как следствие их действия
скрипели ботинки, а лучше сказать - башмаки,
Башмаки.
Такие они были реальные, САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ,
приспособленные для тяжёлого хождения,
с картофельными носами и мелким каблуком, в котором также была какая-то хитрая механика -
в том, под каким углом каблук УТВЕРДИЛСЯ
относительно всей конструкции тела.
Восхождение грузчиков.
Они поднимались, а точнее ВОСХОДИЛИ, втроём:
двое грузчиков и то, что их связывало -
черная неправильная форма, готовая измениться
от любой смены освещения.
То, что их связывало - черная форма, делало их
похожими на органы передвижения доисторического животного: так равномерно колебалась туша при шаге, такое спокойствие и сознание значительности действабыло на лицах, таким ужасом проникались зеваки.
Его тоже завораживала это картина: чудовище восходило по склону на вершину, откуда
будет смотреть и ДЕФОРМИРОВАТЬ мир по своему усмотрению.
Отныне все имело смысл постольку, поскольку
имело отношение к чудовищу.
Театр.
Было чувство ТЕАТРА со странным расположением зрителей. Они образовали два крыла: в одном- полковничья вдова ("полковничиха") и
два сына уборщицы со странными дворовыми кликухами "Ича" и "Дюня", а в другом - отец с матерью (обои злые), необъятная тетя Дуся
из соседнего подъезда, повариха из детсадика, ещё кто-то...
И он - щенок, СТЫНУЩИЙ НА ВЕТРУ.
В телах зрителей, в движениях и позах их, заметнее всего была ВОЛНИТЕЛЬНАЯ напряжённость.
Вселение чудовища в дом действовало на всех -
оно подталкивало к ЖЕРТВЕННОСТИ! Все тянулись к черным бокам, мысленно-душевно помогали чудовищу вписываться в габариты лестницы. Видно было как у тети Дуси дрожала нога, а голова Ичи все больше отделялась от плеч.
Сверхзадача спектакля.
Он, перешагивая в два приёма с одной огромной ступеньки на другую, держась при этом за прутья лестничных перил, был причиной, целью, или как еще любят выражаться - сверхзадачей этого спектакля, то есть тем, о чем зритель как раз и не догадывается. А, если его и ОСВЕДОМЯТ, то тут же забывает, себя самого продолжая считать и сверхзадачей и смыслом происходящего вокруг.
Устранение человека.
Так и он был безжалостно убран со сцены, хотя бы одним напряжением зрителей, азартом действия.
Впоследствии ему много раз приходилось видеть
как слава или просто даже внимание УСТРАНЯЮТ человека, делают из актера марионетку, наделяют своей волей, своим ожиданием и вожделением и хорошо, если потом оставляют без внимания...
Как его в тот раз - действительную причину события,
покупки рояля, остриженого по такому случаю коротко и по-дурацки
Парикмахерская.
евреем-парикмахером на углу, в парикмахерской, ОПУТАННОЙ запахом одеколона, одного которого он уже боялся, возможно потому, что парикмахерская напоминала больницу с той особенной и зловещей предупредительностью (потому что ещё успеют НАМУЧИТЬ!) и той неестественной и внезапной непонятливостью клиента, который теряется среди ОВЕЧЬИХ ножниц, пульверизатора и огромного пространства в зеркале, в котором он как на патологоанатомическом столе смирён и на всё согласен.
Переделка жизни.
Итак, рояль вошёл в его жизнь и переделал её,
хотя бы своими кривыми ножками, казавшимися тем более кривыми, что всё в комнате старалось выдержать прямую геометрию - например:
Клопы.
ковер на стене был прямоуголен (и прятал под собой клопов).
Можно было отогнуть край и увидеть черно-коричневых черепашек, даже не стремящихся удрать, являвших презрение, стал-быть уверенных в своей неистребимости. Позднее была выяснена причина их неистребимости - они пробирались от соседей-пенсионеров, сын которых ТЯНУЛ срок по какой-то редкой статье, через едва заметную дырочку вдоль проводки. Ползли пока не находили подходящее убежище - ковёр.
Странные существа, маленькие упорные танки...
Этажерка.
Только этажерка, существо, родственное роялю своей сложной геометрией, несколько смягчала ВЫЗВАЮЩЕЕ присутствие чужеродного тела рояля.
Он навсегда запомнил эту диспозицию: рояль, отражающий своими плоскостями огни завода на противоположном берегу реки, этажерка - светлая конструкция, ОТЯГОЩЁННАЯ разноцветными корешками, и он, человечек в коротких штанишках поверх чулков, которые (чулки) он необъяснимо ненавидел и упрямо закидывал под диван,
Купание.
а перед угрозой купания и сам прятался в эту его тёмную спасительную утробу, испытывая острое отвращение к мылу, пару, всему ритуалу купания с ПЛЕНЕНИЕМ в мохнатое полотенце, намыливанием до рези в глазах...
И беспомощностью, тем более невыносимой, что причин для нее, кажется не было. Вполне можно было справиться с кранами, с гибким чешуйчатым как ящер шлангом душа.
Даже приготовление к купанию уже подавляло волю:
глухое бульканье воды, ТАИНСТВО замены простыней... Всё пугало.
В конце концов он извлекался из-под тахты или выуживался из шкафа, довольно безжалостно замечу, возможно эта безжалостность и неотвратимость ПРОЦЕДУРЫ и вызывала в нём отвращение... Непонятно было, почему купание не может быть отменено как, скажем, прогулка или урок сольфеджио. Некие злые силы требовали, чтобы была намылена голова, чтобы вода неприятно жгла мошонку, чтобы он был лишон зрения и воли, посреди кафельного мира был покинут, перед зеркалом остался один на один...
Стремление к сопротивлению.
Это стремление к СОПРОТИВЛЕНИЮ возникало часто и по разным поводам, иногда совершенно неожиданно. Но никогда не повторялось так яро и часто - каждую неделю, в ответ на ТАИНСТВО принудительного купания, в ходе которого предстоит усвоить непонятные и неприятные правила, чтобы, как считается, стать человеком...
Первый подход к роялю.
Вот он первый раз подходит к роялю. Боком, боясь крышки, открывающей ряд белых клавиш, перемежаемых ГНИЛЫМИ чёрными.
Само обнажение клавишной ЗУБНОЙ череды уже несло угрозу - открывалась пасть, которую нельзя было и думать накормить
Попугайчик Петруша.
как зеленого попугайчика Петрушу семечками,
покупаемыми рядом, в деревянном переулке, куда нужно было пройти заросшим крапивой и лопухами пустырём и, постучав в деревянный столбик у двери скорее потому, что так принято, войти в короткий, пахнущий плесенью, коридорчик, кончавшийся светлой комнаткой, в которой ПОКОИЛИСЬ: трюмо
с кошкой-копилкой и трофейными тарелками с царапками по-немецки, гнутые венские стулья, сохранившие по краям сиденья цветочный
узор, уступивший по центру, там, где ёрзали задом, место бесформенному темному пятну. И где перед огромной сковородой, КИШАЩЕЙ семечками,
Военная вдова.
сидела ВОЕННАЯ вдова.
Нужно было оставить на маленьком столике пятак и,
стараясь не смотреть на бесконечно белую грудь,
пересыпать в карман маленковский теплый стакан семок.
Чувство рояля.
Вот он подошёл к роялю, осторожно коснулся кривого бока...
Впрочем, причиной такого болезненного ЧУВСТВА РОЯЛЯ можно было считать и то, что он не соотносился ни с одним известным предметом,
даже применяемым для необходимых мучений...
Скорее он походил на животное, редкое, не встречающееся в доступном мире, и потому не вполне ясно было, что принесет встреча с ним...
Часы.
Да, чуть не забыл, ещё были часы. Они висели на кухне. Гиря на цепочке тянула их вниз, приводя в движение ЧУТКИЙ механизм...
Став несколько взрослее, он разобрал часы, доискиваясь источника движения стрелок. Вместо гирьки ногтём приводил в движение колёсики, снимал их, вертел стрелки... И не мог понять связи между ХОЛОДНЫМ весом гири и мелкими движениями стрелок. Долго в отдельной коробке хранил колесики, стерженьки, циферблат и гирю с цепочкой, подозревая именно в ней, в ее НУТРЕ источник
точного движения, источник магического существа - времени, призывающего к действию домашних: к еде, к уходу на работу, сну...