Он был двое в одном – пестик-девушка и юноша-тычинка, росшие из центра причудливого гигантского зала, образованного сияющими лепестками. Такое устройство цветка было заложено предыдущими его поколениями и цветку это нравилось, ведь пестик и тычинка безмерно любили друг друга и не хотели расставаться. Бывало ли им скучно вдвоём? Нет, никогда. Да потому, что это был такой необычайно чудесный цветок. Чудесный и не оттого, что его лепестки меняли цвет по желанию пестика и тычинки – ведь даже простая незабудка может делать это; и не потому, что цветок подбирал нужную мелодию под настроение пестика и тычинки – ведь почти все цветы поют, хотя услышать их могут люди только с помощью специальных приборов. А чудесным же цветок был потому, что мог сжимать-расширять время и пространство до бесконечности, перемещая пестик и тычинку в сфантазированные ими же чудесные миры, где разноцветные солнца в разных множествах, весели над чудесными морями, горами, равнинами. Цветок, по желанию пестика и тычинки, населял эти пространства миллиардами всевозможных существами и даже одевал пестик и тычинку в тела этих существ. Существ похожих порой на кошачьих – гибких шерстяных мурчащих, а иногда существа словно орлы резали воздушные потоки крыльями, а еще могли словно рыбы, погружаться в глубины океанов и оттуда вновь взлетать над его волнами. Но со временем, все чаще и чаще, пестик и тычинка оставались одни, и то бродили двумя светлыми лучиками в мерцающем бирюзовом пространстве, или скользили двумя серебристыми каплями в розовой бесконечности, вырисовывая поочередно вокруг друг друга какие-то ленивые пируэты. И вот однажды пестик и тычинка решили, что бесконечность веселых путешествий им больше не нужна – их взаимная любовь стала такой огромной, что затмила всё вокруг. У них возникло новое обоюдное еще не изведанное ими желание – подарить друг друга друг другу без остатка. Пестик и тычинка слились в поцелуе и … произошел Большой Бу-бух – взрыв. И вот, в результате взрыва в центре цветка, там откуда произрастали все лепестки и сами тычинка с пестиком, образовалось сферическое пространство, наполненное сияющими частичками тела пестика, и вокруг этих частичек кружили полупрозрачной пыльцой частички тела тычинки.
То, что осталось после взрыва от пестика и тычинка снаружи сферы сильно видоизменились – измождилось, истончало и свилось под сферой в подобие гнезда.
И теперь этим остаткам было все равно на себя, и даже на лепестки цветка, что тоже пострадали от взрыва – они стали быстро увядать, опадать с цветка и улетая, гаснуть во мгле бесконечности. Отныне вся забота того, что осталось от пестика и тычинки, была направлена только на плод их любви – на сферу. Сферу, в которой что-то шевелилось, искрилось, негромко гудело и поскрипывало.
Вскоре, сгустилась тьма — это лепестки, что сияли радужным светом, почти все облетели с цветка. Сфера издала жалобные звуки, в ответ на которые гнездо обволокло сферу собой, а верхушка стебля, на которой гнездо крепилось, вдруг резко вытянулась и выпустила в разные стороны новые листья. Далее, гнездо засветилось изнутри и стало расслаиваться в новые цветочные лепестки.
И вот когда новый бутон чуть приоткрылся, в его глубине вновь находились пестик и тычинка… И однозначно, этот новый красивый бутон будет самым великолепным цветком - великолепнее всех предыдущих.