Р А Й Т Е Р
/англ. – В.Б./
Варианты, не попавшие в конечный результат при написании литературно-художественного, публицистического, музыкального и т.п. произведений,
тезисы для художественных произведений (статей), а также пометки (заметки), появившиеся во время творческого процесса; варианты одних и тех же произведений, в разные годы появлявшиеся в печати.
*
О Ф.И.ТЮТЧЕВЕ
/начальный вариант/
Мой сын, второклассник, в очередной раз учил стихотворение, заданное преподавательницей. Я уже привык к тому, что сегодняшняя школьная программа по «живому слову» напичкана невесть откуда взявшимися «новыми классиками». Так и в этот раз, уловив «корявость» стихотворных строчек, я спросил его о фамилии поэта, чьё стихотворение он запоминал. И услышал в ответ: «Тютчев»...
Фёдор Иванович Тютчев – это имя известно и каждому поэту, и каждому гражданину в нашей стране. Подчас мы даже не знаем, кому принадлежат те или иные стихи, но в таких произведениях как «Весенняя гроза» (Люблю грозу в начале мая...), «Весенние воды» (Ещё в полях белеет снег...), «Зима недаром злится...», «Чародейкою Зимою // Околдован, лес стоит...», «Есть в осени первоначальной...», «Я встретил вас – и всё былое...» нам известны, по крайней мере, первые их строчки.
Тютчев был любимым поэтом Льва Толстого, Пушкина, Некрасова, Чернышевского, Менделеева, Горького, Ленина.
Тютчев и в самом деле очень сильный, я бы добавил «академический», поэт того времени, очень плодовитый «ремесленник».
Ещё будучи юношей, не достигшим совершеннолетия, он пишет стихотворение «К оде Пушкина на Вольность» (возможно поэтому самовлюбленному Александру Сергеевичу так нравился Фёдор Иванович):
...Но граждан не смущай покою
И блеска не мрачи венца,
Певец! Под царскою парчою
Своей волшебною струною
Смягчай, а не тревожь сердца!
(Что, в общем-то, нынешняя эстрада и зачастую литература делают с людьми, а заодно с сердцами размягчая и мозги.)
И в дальнейшем великий русский поэт, проживший за границей (и женившись там два раза на немках) 22 года, самые лучшие годы для мужчины (с девятнадцати лет), не изменит себе. Множественные приветствия и посвящения событиям, праздникам, юбилеям, известным и неизвестным личностям, группам людей, стихи о городах, предметах, ответы кому-либо, эпиграммы (в том числе и на царей), стихи в альбом и т.д. и т.п. Довольно много стихотворений о красоте природы, типа:
Не остывшая от зною,
Ночь июльская блистала...
И над тусклою землёю
Небо, полное грозою,
Всё в зарницах трепетало...
Словно тяжкие ресницы
Подымались над землёю,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
Загоралися порою...
Есть у Тютчева стихи и о душевных переживаниях, и лирические (гражданские и любовные), и стихи на французском языке, и переводы. Но, читая Тютчева, я так и не нашёл произведения (за редким исключением), которые смогли бы заставить моё сердце забиться учащённее, а уж о скупой мужской слезе и речи быть не могло. (Поэтому-то я и назвал его в начале «академическим поэтом».)
Возьмём, к примеру, стихотворение «Рассвет»:
Не в первый раз кричит петух;
Кричит он живо, бодро, смело;
Уж месяц на небе потух,
Струя в Босфоре заалела.
Ещё молчат колокола,
А уж восток заря румянит;
Ночь бесконечная прошла,
И скоро светлый день настанет.
Вставай же, Русь! Уж близок час!
(Чуть ли не половина стихотворения – задушевное описание природных явлений. И вдруг! Каков переход! Струя заалела в Турции, а у нас, как всегда, уже кричат «Подъём»? – В.Б.)
Вставай Христовой службы ради!
(А что, было такое, когда Русь не вставала поутру? – В.Б.)
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
(Да что там, и без поэта не знают, что им делать? – В.Б.)
Раздайся благовестный звон,
И весь Восток им огласися!
(И как эхо: «сися-сися» – В.Б.)
Тебя зовёт и будит он, –
(Он вроде бы ещё и не раздался, а уже будит – В.Б.)
Вставай, мужайся, ополчися!
В доспехи веры грудь одень,
И с богом, исполин державный!..
(Ополчиться в доспехи веры – и вперёд! – В.Б.)
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
Тютчев призывает к войне и к войне не против завоевателя, который пришёл в русские земли «с мечом и пожаром», а против людей другой веры, которые в своё время захватили центр мирового православия. Вправе ли поэт призывать народ к кровопролитию только потому, что кто-то поклоняется другому богу, чем сам поэт? Я же считаю, что христиане и мусульмане могут и должны жить в мире. Нужно ли проливать кровь невинных людей ради какого-то выдуманного идола?
О чём это стихотворение? О каком дне? Такое стихотворение сотворить бы в дни Великой Отечественной войны, да и то, выбросив церковную мессу. А соотнести если на наше время, то здесь можно лишь «со слезами на глазах».
Это пример на, так сказать, смысл произведения. А сейчас рассмотрим «техническую» сторону поэта в отдельных, порой в очень известных стихах. Яркий пример нарушения размера в стихотворении, которым грешат начинающие или бездарные стихотворцы. (Сбоку в скобках я буду указывать количество слогов в строчке. Под каждой строфой общее количество слогов в данной строфе.)
* * *
Есть в осени первоначальной (9)
Короткая, но дивная пора – (10)
Весь день стоит как бы хрустальный, (9)
И лучезарны вечера... (8)
(36)
Где бодрый серп гулял и падал колос, (11)
Теперь уж пусто всё – простор везде, – (10)
Лишь паутины тонкий волос (9)
Блестит на праздной борозде. (8)
(38)
Пустеет воздух, птиц не слышно боле, (11)
Но далеко ещё до первых зимних бурь – (12)
И льётся чистая и тёплая лазурь (12)
На отдыхающее поле... (9)
(44)
Думаю, нет смысла особо разъяснять: первые строчки в строфах имеют и 9, и 11 слогов, вторые – 10 и 12, четвёртые 8 и 9 (но это за счёт перестановки рифмующихся строчек, а так бы вообще вышло 8 и 12).
Вот ещё:
* * *
На гробовой его покров (8)
Мы, вместо всех венков, кладём слова простые: (13)
Не много было б у него врагов, (10)
Когда бы не твои, Россия. (9)
В стихотворении «Великий день Кирилловой кончины...» строчки в строфах рифмуются через одну по принципу «АБАБ». Стихотворение уже нет смысла приводить, а количество слогов в строчках по строфам я приведу (стихотворение написано хореем):
11-12-9-8 (первая строчка – безударное окончание, вторая строчка – под ударением);
13-10-13-12;
8-13-12-9 (первая строчка – окончание под ударением, вторая – окончание безударное);
12-13-12-13 (единственная строфа, которая сложена нормально);
10-13-12-11.
(Все эти стихотворения написаны автором в возрасте 50-60 с лишним лет. Почувствовал себя классиком, или стала давать знать о себе старость?)
А вот другие примеры из разных стихотворений (ничего они вам не напоминают?):
«О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..»
и
«Не говори: меня он, как и прежде, любит,
Мной, как и прежде, дорожит...
О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в руке его дрожит...»
Пушкин (?) к тому времени 15 лет как умер...
Я уже упоминал некоторые известные нашему народу стихотворения великого поэта. Почти все они о природе, кроме «Я встретил вас...», которое прекрасно прославил А.Папанов в «Бриллиантовой руке». Но тогда я специально не стал говорить ещё о четырёх известных в нашем обществе тютчевских изречениях. Их попробуем понять сейчас.
Из стихотворения «Два единства»:
...«Единство, – возвестил оракул наших дней, –
Быть может спаяно железом лишь и кровью...»
Но мы попробуем спаять его любовью, –
А там увидим, что прочней...
Здесь с Федором Тютчевым можно согласиться. Любовь, конечно же, сильнее силы... Но это в идеале. А в жизни сила всё-таки победила любовь. Когда людей из столетия в столетие полощут в помоях, морят голодом, сгнаивают в тюрьмах, разбавляя всю эту жуть побоями и убийствами, о любви говорить трудно. Любовь (а также добро) не может постоять за себя перед грубой силой. Поэтому, что прочней – мы уже увидели. Проба «спаять» не удалась ни тогда, не удастся и сейчас. Желание Тютчева, к сожалению, не сбылось. И ответ на этот вопрос я знаю.
Часто доводится слышать, как произносят фразу «Добро должно быть с кулаками». Может быть доведётся услышать и «Любовь должна быть с кулаками». Эх, Россия, Россия. Если добро будет с кулаками, разве же сможет оно называться добром? С КУЛАКАМИ ДОЛЖНА БЫТЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ ! Но на земле справедливости почти не осталось. Поэтому добрым людям и людям любящим надеяться уже не на что...
* * *
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся, –
И нам сочувствие даётся,
Как нам даётся благодать...
27 февраля 1869 г.
Пожалуй, первые две строчки – это самое выдающееся предречение поэта. Здесь он попал в самую точку. Этими двумя строчками он и оставил себя потомкам. (Есть и ещё две пророческие строчки, – на смерть А.С.Пушкина: «Тебя ж, как первую любовь, // России сердце не забудет!..», но с другой стороны, если бы Пушкина забыли, то забыли бы и эти строчки, к тому же, величие Пушкина даже тогда было очевидно.) Но и не только этими. Наверное, не трудно уже догадаться, какое стихотворение будет следующим.
* * *
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
28 ноября 1866 г.
Придумывая такое, автор, вероятно, руководствовался благими намерениями (хотя известно, куда это ведёт). Уберём вторую и третью строчки, они по сути своей нейтральны; оставим первую и четвёртую и вдумаемся в них.
«УМОМ РОССИЮ НЕ ПОНЯТЬ»
Хорошо это или плохо? (Оставим в стороне придирчивые вопросы, вроде: «Каким же тогда местом?») Гордиться ли россиянам, что у них такая родина, которая не поддаётся никакому уму? А ведь вместо России сюда можно поставить и другие слова: Вселенная, человек, глупость, любовь. И получается здесь двоякость: и хорошо, с одной стороны, а с другой – плохо. Что подразумевал Фёдор Иванович? Но в данной строчке он тоже оказался как никогда прав.
«В РОССИЮ МОЖНО ТОЛЬКО ВЕРИТЬ»
И здесь вместо России можно поставить другие слова: Бог, церковь, царь, жена, муж. И здесь получается двоякость. И в этой строчке автор оказался как никогда прав. Вот только что хотел он этим сказать? Говорил ли он это серьёзно, ощущая «жар в груди», или же произносил это с иронией, смеясь над своим народом, издеваясь над будущими поколениями?
Как по заказу несёт на себе пророчество Тютчева народ России, бедствуя и унижаясь. Вроде бы и понятно, какую цель преследуют наши правители, а мы всё равно их выбираем, мы всё равно их терпим. (Правители – это, конечно же, не Россия, но те, кто их выбирает и терпит, – это всё же должно называться хотя бы частью России.) А терпим мы потому, что верим, верим в лучшее, ждём, когда оно наступит. А оно не наступает. И не наступит. Потому что одной веры ничтожно мало. На одной вере наш народ никогда бы не одолел врагов, посягавших на его свободу и счастье. К вере нужно добавлять действие. А в настоящий момент уже безрассудно верить нельзя (то-то церкви у нас строятся в последнее время, как грибы после дождя высыпают), – нужно действовать. И вот совместно с действиями вера наша никак не помешает.
«Тогда почему же Тютчев прав в этой строчке?» – спросите вы.
Наш народ не будет действовать! Он уже привык «только верить»...
Фёдор Иванович Тютчев родился 23 ноября 1803 года в Брянском уезде Орловской губернии, усадьбе Овстуг. Уже с двенадцати лет он начинает писать стихи: переводы и подражания Горацию. Первая публикация состоялась в возрасте пятнадцати лет: «Послания Горация к Меценату». В 18 лет Тютчев заканчивает университет со степенью кандидата словесных наук. И менее чем через год назначается чиновником в дипломатическую миссию в Мюнхен. Правда, дальше его карьера идёт не так успешно. Лишь к 25 годам он получает место младшего секретаря, но зато в 33 становится первым секретарем русской миссии в Турине и почти одновременно – поверенным в делах.
В 41 год он переезжает жить в Россию, где зачисляется в ведомство Министерства иностранных дел. В 44 года он становится старшим цензором при особой канцелярии Министерства иностранных дел, а через десять лет, в 1858 году, становится председателем Комитета иностранной цензуры (до конца своих дней), а также входит в Совет Главного управления по делам печати.
Начиная с двадцатых годов Тютчев периодически печатается в московских журналах и альманахах. Но все его публикации не принесли поэту широкой известности ни в читательских, ни в литературных кругах. (И, в общем-то, не удивительно.)
И только в 1854 году, с высоты своего положения, ему удалось уговорить Некрасова, Тургенева и Чернышевского провести, как это принято сейчас говорить, рекламную кампанию в его адрес. Последовал ряд хвалебных статей от известных писателей, а за ним и выход первого сборника стихов. Так Тютчев стал знаменит.
Занимая очень высокий пост, Фёдор Тютчев уже не упустит пришедшей к нему славы, с каждым годом своей жизни насаждая и насаждая свою поэзию в русскую литературу. (Правда, это был самый талантливый на Руси высокопоставленный чиновник, и, как чиновник, он сделал для русской литературы неоспоримо много.)
А вообще, чиновники в нашей стране очень много сделали для того, чтобы «задушить» настоящих Поэтов и «вознести» «своих», блатных, что ли. Русская литература могла быть куда более величественной на нашей планете, как, например, европейская или американская, более прекрасной, если бы не эти чиновники и «власть имущие». Но русская литература всё равно существует, она всё равно есть, она дала миру множество замечательных авторов и замечательные произведения (будем надеяться, что ещё и даст). И это произошло НЕ БЛАГОДАРЯ ИМ, как это повелось испокон веков на Руси, а – ВОПРЕКИ...
Ну а я совершенно не против называть Тютчева великим русским поэтом. Недавно я открыл для себя совсем неплохие его стихотворения. Почитайте.
Б Е С С О Н Н И Ц А
Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!
Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески-прощальный глас?
Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг –
И мы, в борьбе, природой целой,
Покинуты на нас самих.
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали...
И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло!
Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас!
* * *
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.
Осьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.
И целый мир, как опьянённый ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду божью
Людская кривда к бою не звала!..
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова –
Всё поднялось и всё грозит тебе,
О край родной! – такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твоё значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
* * *
Две силы есть – две роковые силы,
Всю жизнь свою у них мы под рукой,
От колыбельных дней и до могилы, –
Одна есть Смерть, другая – Суд людской.
И та и тот равно неотразимы,
И безответственны и тот и та,
Пощады нет, протесты нетерпимы,
Их приговор смыкает всем уста...
Но Смерть честней – чужда лицеприятью,
Не тронута ничем, не смущена,
Смиренную иль ропщущую братью –
Своей косой равняет всех она.
Свет не таков: борьбы, разноголосья –
Ревнивый властелин – не терпит он,
Не косит сплошь, но лучшие колосья
Нередко с корнем вырывает вон.
И горе ей – увы, двойное горе, –
Той гордой силе, гордо-молодой,
Вступающей с решимостью во взоре,
С улыбкой на устах – в неравный бой.
Когда она, при роковом сознанье
Всех прав своих, с отвагой красоты,
Бестрепетно, в каком-то обаянье
Идёт сама навстречу клеветы,
Личиною чела не прикрывает,
И не даёт принизиться челу,
И с кудрей молодых, как пыль, свевает
Угрозы, брань и страстную хулу, –
Да, горе ей – и чем простосердечней,
Тем кажется виновнее она...
Таков уж свет: он там бесчеловечней,
Где человечно-искренней вина.
5.05.97, 7:01.
*
О Ф.И.ТЮТЧЕВЕ
/второй вариант/
Мой сын, второклассник, в очередной раз учил стихотворение, заданное преподавательницей. Я уже привык к тому, что сегодняшняя школьная программа по «живому слову» напичкана невесть откуда взявшимися «новыми классиками». Так и в этот раз, уловив «корявость» стихотворных строчек, я спросил его о фамилии поэта, чьё стихотворение он запоминал. И услышал в ответ: «Тютчев»...
Фёдор Иванович Тютчев – это имя известно и каждому поэту, и каждому гражданину в нашей стране. Подчас мы даже не знаем, кому принадлежат те или иные стихи, но в таких произведениях как «Весенняя гроза» (Люблю грозу в начале мая...), «Весенние воды» (Ещё в полях белеет снег...), «Зима недаром злится...», «Чародейкою Зимою // Околдован, лес стоит...», «Есть в осени первоначальной...», «Я встретил вас – и всё былое...» нам известны, по крайней мере, первые их строчки.
Тютчев был любимым поэтом Льва Толстого, Пушкина, Некрасова, Чернышевского, Менделеева, Горького, Ленина.
Тютчев и в самом деле очень сильный, я бы добавил «академический», поэт того времени, очень плодовитый «ремесленник».
Ещё будучи юношей, не достигшим совершеннолетия, он пишет стихотворение «К оде Пушкина на Вольность» (возможно поэтому самовлюбленному Александру Сергеевичу так нравился Фёдор Иванович):
...Но граждан не смущай покою
И блеска не мрачи венца,
Певец! Под царскою парчою
Своей волшебною струною
Смягчай, а не тревожь сердца!
(Что, в общем-то, нынешняя эстрада и зачастую литература делают с людьми, а заодно с сердцами размягчая и мозги.)
И в дальнейшем великий русский поэт, проживший за границей (и женившись там два раза на немках) 22 года, самые лучшие годы для мужчины (с девятнадцати лет), не изменит себе. Множественные приветствия и посвящения событиям, праздникам, юбилеям, известным и неизвестным личностям, группам людей, стихи о городах, предметах, ответы кому-либо, эпиграммы (в том числе и на царей), стихи в альбом и т.д. и т.п. Довольно много стихотворений о красоте природы, типа:
Не остывшая от зною,
Ночь июльская блистала...
И над тусклою землёю
Небо, полное грозою,
Всё в зарницах трепетало...
Словно тяжкие ресницы
Подымались над землёю,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
Загоралися порою...
Есть у Тютчева стихи и о душевных переживаниях, и лирические (гражданские и любовные), и стихи на французском языке, и переводы. Но, читая Тютчева, я так и не нашёл произведения (за редким исключением), которые смогли бы заставить моё сердце забиться учащённее, а уж о скупой мужской слезе и речи быть не могло. (Поэтому-то я и назвал его в начале «академическим поэтом».)
Возьмём, к примеру, стихотворение «Рассвет»:
Не в первый раз кричит петух;
Кричит он живо, бодро, смело;
Уж месяц на небе потух,
Струя в Босфоре заалела.
Ещё молчат колокола,
А уж восток заря румянит;
Ночь бесконечная прошла,
И скоро светлый день настанет.
Вставай же, Русь! Уж близок час!
(Чуть ли не половина стихотворения – задушевное описание природных явлений. И вдруг! Каков переход! Струя заалела в Турции, а у нас, как всегда, уже кричат «Подъём»? – В.Б.)
Вставай Христовой службы ради!
(А что, было такое, когда Русь не вставала поутру? – В.Б.)
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
(Да что там, и без поэта не знают, что им делать? – В.Б.)
Раздайся благовестный звон,
И весь Восток им огласися!
(И как эхо: «Сися-сися» – В.Б.)
Тебя зовёт и будит он, –
(Он вроде бы ещё и не раздался, а уже будит – В.Б.)
Вставай, мужайся, ополчися!
В доспехи веры грудь одень,
И с богом, исполин державный!..
(Ополчиться в доспехи веры – и вперёд! – В.Б.)
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
Тютчев призывает к войне и к войне не против завоевателя, который пришёл в русские земли «с мечом и пожаром», а против людей другой веры, которые в своё время захватили центр мирового православия. Вправе ли поэт призывать народ к кровопролитию только потому, что кто-то поклоняется другому богу, чем сам поэт? Я же считаю, что христиане и мусульмане могут и должны жить в мире. Нужно ли проливать кровь невинных людей ради какого-то выдуманного идола?
О чём это стихотворение? О каком дне? Такое стихотворение сотворить бы в дни Великой Отечественной войны, да и то, выбросив церковную лабуду. А соотнести если на наше время, то здесь можно лишь «со слезами на глазах».
Это пример на, так сказать, смысл произведения. А сейчас рассмотрим «техническую» сторону поэта в отдельных, порой в очень известных стихах. Яркий пример нарушения размера в стихотворении, которым грешат начинающие или бездарные стихотворцы. (Сбоку в скобках я буду указывать количество слогов в строчке. Под каждой строфой общее количество слогов в данной строфе.)
* * *
Есть в осени первоначальной (9)
Короткая, но дивная пора – (10)
Весь день стоит как бы хрустальный, (9)
И лучезарны вечера... (8)
(36)
Где бодрый серп гулял и падал колос, (11)
Теперь уж пусто всё – простор везде, – (10)
Лишь паутины тонкий волос (9)
Блестит на праздной борозде. (8)
(38)
Пустеет воздух, птиц не слышно боле, (11)
Но далеко ещё до первых зимних бурь – (12)
И льётся чистая и тёплая лазурь (12)
На отдыхающее поле... (9)
(44)
Думаю, нет смысла особо разъяснять: первые строчки в строфах имеют и 9 и 11 слогов, вторые – 10 и 12, четвёртые 8 и 9 (но это за счёт перестановки рифмующихся строчек, а так бы вообще вышло 8 и 12).
Вот ещё:
* * *
На гробовой его покров (8)
Мы, вместо всех венков, кладём слова простые: (13)
Не много было б у него врагов, (10)
Когда бы не твои, Россия. (9)
В стихотворении «Великий день Кирилловой кончины...» строчки в строфах рифмуются через одну по принципу «АБАБ». Стихотворение нет смысла приводить, а количество слогов в строчках по строфам я приведу (стихотворение написано хореем):
11-12-9-8 (первая строчка – безударное окончание, вторая строчка – под ударением);
13-10-13-12;
8-13-12-9 (первая строчка – окончание под ударением, вторая – окончание безударное);
12-13-12-13 (единственная строфа, которая сложена нормально);
10-13-12-11.
Хотя, следует заметить, что «вольное обращение со словом» (размером) у Фёдора Ивановича встречается крайне редко. Он хоть и был ремесленником – талант, которого не мог раскрыть в полной силе переживания души, какой, например, мы видим в поэзии С.А.Есенина – но ремесленником с очень большой буквы.)
А вот другие примеры из разных стихотворений (ничего они вам не напоминают?):
«О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..»
и
«Не говори: меня он, как и прежде, любит,
Мной, как и прежде, дорожит...
О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в руке его дрожит...»
Пушкин к тому времени 15 лет как умер...
Я уже упоминал некоторые известные нашему народу стихотворения великого поэта. Почти все они о природе, кроме «Я встретил вас...», которое прекрасно прославил А.Папанов в «Бриллиантовой руке». Но тогда я специально не стал говорить ещё о четырёх известных в нашем обществе тютчевских изречениях. Их попробуем понять сейчас.
Из стихотворения «Два единства»:
...«Единство, – возвестил оракул наших дней, –
Быть может спаяно железом лишь и кровью...»
Но мы попробуем спаять его любовью, –
А там увидим, что прочней...
Здесь с Фёдором Тютчевым можно согласиться. Любовь, конечно же, сильнее насилия... Но это в идеале. А в жизни сила всё-таки победила любовь. Когда людей из столетия в столетие полощут в помоях, морят голодом, сгнаивают в тюрьмах, разбавляя всю эту жуть побоями и убийствами, о любви говорить трудно. Любовь (а также добро) не может постоять за себя перед грубой силой. Поэтому, что прочней – мы уже увидели. Проба «спаять» не удалась ни тогда, не удастся и сейчас. (Желание Тютчева, к сожалению, не сбылось.) И почему, я – знаю.
Часто доводится слышать, как произносят фразу «Добро должно быть с кулаками». Может быть доведётся услышать и «Любовь должна быть с кулаками». Эх, Россия, Россия. Если добро будет с кулаками, разве же сможет оно называться добром? С КУЛАКАМИ ДОЛЖНА БЫТЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ ! (За всю историю человечества эта фраза произносится, наверное, впервые.) Но на земле справедливости почти не осталось. Поэтому добрым людям и людям, способным любить, надеяться уже не на что. Защищать Любовь и Добро уже почти некому...
* * *
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся, –
И нам сочувствие даётся,
как нам даётся благодать...
Пожалуй, первые две строчки – это самое выдающееся предречение поэта. Здесь он попал в самую точку. Этими двумя строчками он и оставил себя потомкам. (Есть и ещё две пророческие строчки, – на смерть А.С.Пушкина: «Тебя ж, как первую любовь, // России сердце не забудет!..», но с другой стороны, если бы Пушкина забыли, то забыли бы и эти строчки, к тому же, величие Пушкина даже тогда было очевидно.) Но и не только этими строчками. Наверное, не трудно уже догадаться, какое стихотворение будет следующим.
* * *
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Придумывая такое, Фёдор Иванович, вероятно, руководствовался благими намерениями (хотя известно, куда это ведёт). Уберём вторую и третью строчки, они по сути своей нейтральны; оставим первую и четвёртую и вдумаемся в них.
«УМОМ РОССИЮ НЕ ПОНЯТЬ»
Хорошо это или плохо? (Оставим в стороне придирчивые вопросы, вроде: «Каким же тогда местом?») Гордиться ли россиянам, что у них такая родина, которая не поддаётся никакому уму? А ведь вместо России сюда можно вставить и другие слова: Вселенная, человек, глупость, любовь. И получается здесь двоякость: и хорошо, с одной стороны, а с другой – плохо. Что подразумевал автор? Но в данной строчке он оказался как никогда прав.
«В РОССИЮ МОЖНО ТОЛЬКО ВЕРИТЬ»
И здесь, вместо России, можно употребить другие слова: Бог, церковь, царь, жена, муж. И здесь получается двоякость. И в этой строчке автор оказался как никогда прав. Вот только что хотел он этим сказать? Говорил ли он это серьёзно, ощущая «жар в груди», или же произносил это с иронией, смеясь над своим народом, издеваясь над будущими поколениями? В первом случае его можно назвать придурком, а во втором – ублюдком.
Как по заказу несёт на себе пророчество Тютчева народ России, бедствуя и унижаясь. Вроде бы и понятно, какую цель преследуют наши правители, а мы всё равно их выбираем, мы всё равно их терпим. (Правители – это, конечно же, не Россия, но те, кто их выбирает и терпит, – это всё же должно называться хотя бы частью России.) А терпим мы потому, что верим, верим в лучшее, ждём, когда оно наступит. А оно не наступает. И не наступит. Потому что одной веры ничтожно мало. На одной вере наш народ никогда бы не одолел врагов, посягавших на его свободу и счастье. К вере нужно добавлять действие. А в настоящий момент уже безрассудно верить нельзя (то-то церкви у нас строятся в последнее время, как грибы после дождя высыпают), – нужно действовать. И вот совместно с действиями вера наша никак не помешает.
«Тогда почему же Тютчев прав в этой строчке?» – спросите вы.
Наш народ не будет действовать! Он уже привык «только верить»...
Фёдор Иванович Тютчев родился 23 ноября 1803 года в Брянском уезде Орловской губернии, усадьбе Овстуг. Уже с двенадцати лет он начинает писать стихи: переводы и подражания Горацию. Первая публикация состоялась в возрасте пятнадцати лет: «Послания Горация к Меценату». В 18 лет Тютчев заканчивает университет со степенью кандидата словесных наук. И менее чем через год назначается чиновником в дипломатическую миссию в Мюнхен. Правда, дальше его карьера идёт не так успешно. Лишь к 25 годам он получает место младшего секретаря, но зато в 33 становится первым секретарем русской миссии в Турине и почти одновременно – поверенным в делах.
В 41 год он переезжает жить в Россию, где зачисляется в ведомство Министерства иностранных дел. В 44 года он становится старшим цензором при особой канцелярии Министерства иностранных дел, а через десять лет, в 1858 году, становится председателем Комитета иностранной цензуры (до конца своих дней), а также входит в Совет Главного управления по делам печати.
Начиная с двадцатых годов Тютчев периодически печатается в московских журналах и альманахах. Но все его публикации не принесли поэту широкой известности ни в читательских, ни в литературных кругах. (И, в общем-то, не удивительно.)
И только в 1854 году, с высоты своего положения, ему удалось уговорить Некрасова, Тургенева и Чернышевского провести, как это принято сейчас говорить, рекламную кампанию в его адрес. Последовал ряд хвалебных статей от известных писателей, а за ним и выход первого сборника стихов. Так Тютчев стал знаменит.
Занимая очень высокий пост, Фёдор Тютчев уже не упустит пришедшей к нему славы, с каждым годом своей жизни насаждая и насаждая свою поэзию на русскую литературу. (Правда, это был самый талантливый на Руси высокопоставленный чиновник, и, как чиновник, он сделал для русской литературы неоспоримо много.)
А вообще, чиновники в нашей стране чересчур много сделали для того, чтобы «задушить» настоящих Поэтов и «вознести» «своих», блатных, что ли. Русская литература могла быть куда более величественной на нашей планете, как, например, европейская или американская, более прекрасной, если бы не эти чиновники и «власть имущие».
Но русская литература всё равно существует, она всё равно есть, она дала миру множество замечательных авторов и замечательные произведения (будем надеяться, что ещё и даст).
И это произошло НЕ БЛАГОДАРЯ ИМ, как это повелось испокон веков на Руси, а – В О П Р Е К И...
Ну а я совершенно не прочь называть Тютчева великим русским поэтом (великим придурком? великим ублюдком?). Недавно я открыл для себя совсем неплохие его стихотворения. Это всё, что мне понравилось из его творчества. Почитайте.
(Право, в моих изданиях встречались произведения куда более сильные, чем приводятся ниже. Я имею в виду стихотворения современных поэтов. Но тут ничего не поделаешь: первые – они и в Африке первые.)
* * *
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.
Осьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.
И целый мир, как опьянённый ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду божью
Людская кривда к бою не звала!..
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова –
Всё поднялось и всё грозит тебе,
О край родной! – такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твоё значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
Б Е С С О Н Н И Ц А
Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!
Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески-прощальный глас?
Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг –
И мы, в борьбе, природой целой,
Покинуты на нас самих.
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали...
И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло!
Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас!
* * *
Две силы есть – две роковые силы,
Всю жизнь свою у них мы под рукой,
От колыбельных дней и до могилы, –
Одна есть Смерть, другая – Суд людской.
И та и тот равно неотразимы,
И безответственны и тот и та,
Пощады нет, протесты нетерпимы,
Их приговор смыкает всем уста...
Но Смерть честней – чужда лицеприятью,
Не тронута ничем, не смущена,
Смиренную иль ропщущую братью –
Своей косой равняет всех она.
Свет не таков: борьбы, разноголосья –
Ревнивый властелин – не терпит он,
Не косит сплошь, но лучшие колосья
Нередко с корнем вырывает вон.
И горе ей – увы, двойное горе, –
Той гордой силе, гордо-молодой,
Вступающей с решимостью во взоре,
С улыбкой на устах – в неравный бой.
Когда она, при роковом сознанье
Всех прав своих, с отвагой красоты,
Бестрепетно, в каком-то обаянье
Идёт сама навстречу клеветы,
Личиною чела не прикрывает,
И не даёт принизиться челу,
И с кудрей молодых, как пыль, свевает
Угрозы, брань и страстную хулу, –
Да, горе ей – и чем простосердечней,
Тем кажется виновнее она...
Таков уж свет: он там бесчеловечней,
Где человечно-искренней вина.
21.07.99.
/Вариант для «Литературного вестника» № 8 от 21.07.99./
*
О ФЁДОРЕ ИВАНОВИЧЕ ТЮТЧЕВЕ
/третий вариант/
Мой сын, второклассник, в очередной раз учил стихотворение, заданное преподавательницей. Я уже привык к тому, что сегодняшняя школьная программа по «живому слову» напичкана невесть откуда взявшимися «новыми классиками». Так и в этот раз, уловив «корявость» стихотворных строчек, я спросил его о фамилии поэта, чьё стихотворение он запоминал. И услышал в ответ: «Тютчев»...
Фёдор Иванович Тютчев – это имя известно и каждому поэту, и каждому гражданину в нашей стране. Подчас мы даже не знаем, кому принадлежат те или иные стихи, но в таких произведениях как «Весенняя гроза» (Люблю грозу в начале мая...), «Весенние воды» (Ещё в полях белеет снег...), «Зима недаром злится...», «Чародейкою Зимою // Околдован, лес стоит...», «Есть в осени первоначальной...», «Я встретил вас – и всё былое...» нам известны, по крайней мере, первые их строчки.
Тютчев был любимым поэтом Льва Толстого, Пушкина, Некрасова, Чернышевского, Менделеева, Горького, Ленина.
Тютчев и в самом деле очень сильный, я бы добавил «академический», поэт того времени, очень плодовитый «ремесленник».
Ещё будучи юношей, не достигшим совершеннолетия, он пишет стихотворение «К оде Пушкина на Вольность» (возможно, поэтому самовлюблённому Александру Сергеевичу так нравился Фёдор Иванович):
...Но граждан не смущай покою
И блеска не мрачи венца,
Певец! Под царскою парчою
Своей волшебною струною
Смягчай, а не тревожь сердца!
(Что, в общем-то, нынешняя эстрада, шоу-бизнес и зачастую литература делают с людьми, а заодно с сердцами, размягчая и мозги.)
И в дальнейшем великий русский поэт, проживший за границей (и женившись там два раза на немках) 22 года, самые лучшие годы для мужчины (с девятнадцати лет), не изменит себе. Множественные приветствия и посвящения событиям, праздникам, юбилеям, известным и неизвестным личностям, группам людей, стихи о городах, предметах, ответы кому-либо, эпиграммы (в том числе и на царей), стихи в альбом и т.д. и т.п. Довольно много стихотворений о красоте природы вроде:
Не остывшая от зною,
Ночь июльская блистала...
И над тусклою землёю
Небо, полное грозою,
Всё в зарницах трепетало...
Словно тяжкие ресницы
Подымались над землёю,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
Загоралися порою...
Есть у Тютчева стихи и о душевных переживаниях, и лирические (гражданские и любовные), и стихи на французском языке, и переводы. Но читая Тютчева, я так и не нашёл произведения (лишь слабое подобие), которое смогло бы заставить моё сердце забиться учащённее, а уж о скупой мужской слезе и речи быть не могло. (Поэтому-то я и назвал его в начале «академическим поэтом».)
Возьмём, к примеру, стихотворение «Рассвет»:
Не в первый раз кричит петух;
Кричит он живо, бодро, смело;
Уж месяц на небе потух,
Струя в Босфоре заалела.
Ещё молчат колокола,
А уж восток заря румянит;
Ночь бесконечная прошла,
И скоро светлый день настанет.
Вставай же, Русь! Уж близок час!
(Чуть ли не половина стихотворения – задушевное описание природных явлений. И вдруг! Каков переход! Струя заалела в Османской империи, а у нас, как всегда, уже кричат «Подъём»? – В.Б.)
Вставай Христовой службы ради!
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
(Поэт как бы предсказывает Крымскую войну! – В.Б.)
Раздайся благовестный звон,
И весь Восток им огласися!
(И как эхо: «Сися-сися» – В.Б.)
Тебя зовёт и будит он, –
(Он вроде бы ещё и не раздался, а уже будит – В.Б.)
Вставай, мужайся, ополчися!
В доспехи веры грудь одень,
И с богом, исполин державный!..
(Ополчиться в доспехи веры – и вперёд! – В.Б.)
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
Тютчев призывает к войне и к войне не против завоевателя, который пришёл в русские земли «с мечом и пожаром», а против людей другой веры, которые в своё время захватили центр мирового православия. Вправе ли поэт призывать народ к кровопролитию только потому, что кто-то поклоняется другому богу, чем сам поэт? Я же считаю, что христиане и мусульмане могут и должны жить в мире. Нужно ли проливать кровь невинных людей ради какого-то выдуманного идола?
О чём это стихотворение? О каком дне? Такое стихотворение сотворить бы в дни Великой Отечественной войны, да и то, выбросив церковную лабуду.
И Крымскую войну 1853-1856 гг., как известно, Россия проиграла.
Это пример на, так сказать, смысл произведения. А сейчас рассмотрим «техническую» сторону поэта в отдельных, порой в очень известных стихах. Яркий пример нарушения размера в стихотворении, которым грешат начинающие или бездарные стихотворцы. (Сбоку в скобках я буду указывать количество слогов в строчке. Под каждой строфой общее количество слогов в данной строфе.)
Есть в осени первоначальной (9)
Короткая, но дивная пора – (10)
Весь день стоит как бы хрустальный, (9)
И лучезарны вечера... (8)
(36)
Где бодрый серп гулял и падал колос, (11)
Теперь уж пусто всё – простор везде, – (10)
Лишь паутины тонкий волос (9)
Блестит на праздной борозде. (8)
(38)
Пустеет воздух, птиц не слышно боле, (11)
Но далеко ещё до первых зимних бурь – (12)
И льётся чистая и тёплая лазурь (12)
На отдыхающее поле... (9)
(44)
Думаю, нет смысла особо разъяснять: первые строчки в строфах имеют и 9, и 11 слогов, вторые – 10 и 12, четвёртые 8 и 9 (но это за счёт перестановки рифмующихся строчек, а так бы вообще вышло 8 и 12).
Вот ещё:
На гробовой его покров (8)
Мы, вместо всех венков, кладём слова простые: (13)
Не много было б у него врагов, (10)
Когда бы не твои, Россия. (9)
В стихотворении «Великий день Кирилловой кончины...» строчки в строфах рифмуются через одну по принципу «АБАБ». Стихотворение нет смысла приводить, а количество слогов в строчках по строфам я приведу (стихотворение написано хореем):
11-12-9-8 (первая строчка – безударное окончание, вторая строчка – под ударением);
13-10-13-12;
8-13-12-9 (первая строчка – окончание под ударением, вторая – окончание безударное);
12-13-12-13 (единственная строфа, которая сложена нормально);
10-13-12-11.
Хотя, следует заметить, что «вольное обращение со словом» (размером) у Фёдора Ивановича встречается крайне редко. Он хоть и был ремесленником – талант, которого не мог раскрыть в полной силе переживания души, какой, например, мы видим в поэзии С.А.Есенина – но ремесленником с очень большой буквы.)
А вот другие примеры из разных стихотворений (ничего они вам не напоминают?):
«О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..»
и
«Не говори: меня он, как и прежде, любит,
Мной, как и прежде, дорожит...
О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в руке его дрожит...»
Пушкина к тому времени 15 лет как не было...
Я уже упоминал некоторые известные нашему народу стихотворения великого поэта. Почти все они о природе, кроме «Я встретил вас...», которое прекрасно прославил А.Папанов в «Бриллиантовой руке». Но тогда я специально не стал говорить ещё о четырёх известных в нашем обществе тютчевских изречениях. Их попробуем понять сейчас.
Из стихотворения «Два единства»:
...«Единство, – возвестил оракул наших дней, –
Быть может спаяно железом лишь и кровью...»
Но мы попробуем спаять его любовью, –
А там увидим, что прочней...
Здесь с Фёдором Тютчевым можно согласиться. Любовь, конечно же, сильнее насилия... Но это в идеале. А в жизни сила всё-таки победила любовь. Когда людей из столетия в столетие полощут в помоях, морят голодом, сгнаивают в тюрьмах, разбавляя всю эту жуть побоями и убийствами, о любви говорить трудно. Любовь (а также добро) не может постоять за себя перед грубой силой. Поэтому, что прочней – мы уже увидели. Проба «спаять» не удалась ни тогда, не удастся и сейчас. (Желание Тютчева, к сожалению, не сбылось.) И почему, я – знаю.
Часто доводится слышать, как произносят фразу «Добро должно быть с кулаками». Может быть доведётся услышать и «Любовь должна быть с кулаками». Эх, Россия, Россия. Если добро будет с кулаками, разве же сможет оно называться добром? С КУЛАКАМИ ДОЛЖНА БЫТЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ ! (За всю историю человечества эта фраза произносится, наверное, впервые.) Но на земле справедливости почти не осталось. Поэтому добрым людям и людям, способным любить, надеяться уже не на что. Защищать Любовь и Добро уже почти некому...
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся, –
И нам сочувствие даётся,
как нам даётся благодать...
Пожалуй, первые две строчки – это самое выдающееся предречение поэта. Здесь он попал в самую точку. Этими двумя строчками он и оставил себя потомкам. (Есть и ещё две пророческие строчки, – на смерть А.С. Пушкина: «Тебя ж, как первую любовь, // России сердце не забудет!..», но с другой стороны, если бы Пушкина забыли, то забыли бы и эти строчки, к тому же, величие Пушкина даже тогда было очевидно.) Но и не только этими строчками. Наверное, не трудно уже догадаться, какое стихотворение будет следующим.
Умом – Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить (тире в первой строчке – поставлено автором в оригинале, на клочке бумаги – В.Б.).
Придумывая такое, Фёдор Иванович, вероятно, руководствовался благими намерениями (хотя известно, куда это ведёт). Уберём вторую и третью строчки, они по сути своей нейтральны; оставим первую и четвёртую и вдумаемся в них.
«УМОМ РОССИЮ НЕ ПОНЯТЬ»
Хорошо это или плохо? (Оставим в стороне придирчивые вопросы вроде: «Каким же тогда местом?») Гордиться ли россиянам, что у них такая родина, которая не поддаётся никакому уму? А ведь вместо России сюда можно вставить и другие слова: Вселенная, человек, глупость, любовь. И получается здесь двоякость: и хорошо, с одной стороны, а с другой – плохо. Что подразумевал автор? Но в данной строчке он оказался как никогда прав.
«В РОССИЮ МОЖНО ТОЛЬКО ВЕРИТЬ»
И здесь, вместо России, можно употребить другие слова: Бог, церковь, царь, жена, муж. И здесь получается двоякость. И в этой строчке автор оказался как никогда прав. Вот только что хотел он этим сказать? Говорил ли он это серьёзно, ощущая «жар в груди», или же произносил это с иронией, смеясь над своим народом, издеваясь над будущими поколениями? В первом случае его можно назвать придурком, а во втором – ублюдком.
Как по заказу несёт на себе пророчество Тютчева народ России, бедствуя и унижаясь. Вроде бы и понятно, какую цель преследуют наши правители, а мы всё равно их выбираем, мы всё равно их терпим. (Правители – это, конечно же, не Россия, но те, кто их выбирает и терпит, – это всё же должно называться хотя бы частью России.) А терпим мы потому, что верим, верим в лучшее, ждём, когда оно наступит. А оно не наступает. И не наступит. Потому что одной веры ничтожно мало. На одной вере наш народ никогда бы не одолел врагов, посягавших на его свободу и счастье. К вере нужно добавлять действие. А в настоящий момент уже безрассудно верить нельзя (то-то церкви у нас строятся в последнее время, как грибы после дождя высыпают), – нужно действовать. И вот совместно с действиями вера наша никак не помешает.
«Тогда почему же Тютчев прав в этой строчке?» – спросите вы.
Наш народ не будет действовать! Он уже привык «только верить»...
Фёдор Иванович Тютчев родился 23 ноября 1803 года в Брянском уезде Орловской губернии, усадьбе Овстуг. Уже с двенадцати лет он начинает писать стихи: переводы и подражания Горацию. Первая публикация состоялась в возрасте пятнадцати лет: «Послания Горация к Меценату». В 18 лет Тютчев заканчивает университет со степенью кандидата словесных наук. И менее чем через год назначается чиновником в дипломатическую миссию в Мюнхен. Правда, дальше его карьера идёт не так успешно. Лишь к 25 годам он получает место младшего секретаря, но зато в 33 становится первым секретарем русской миссии в Турине и почти одновременно – поверенным в делах.
В 41 год он переезжает жить в Россию, где зачисляется в ведомство Министерства иностранных дел. В 44 года он становится старшим цензором при особой канцелярии Министерства иностранных дел, а через десять лет, в 1858 году, становится председателем Комитета иностранной цензуры (до конца своих дней), а также входит в Совет Главного управления по делам печати.
Начиная с двадцатых годов Тютчев периодически печатается в московских журналах и альманахах. Но все его публикации не принесли поэту широкой известности ни в читательских, ни в литературных кругах. (И, в общем-то, не удивительно.)
И только в 1854 году, с высоты своего положения, ему удалось уговорить Некрасова, Тургенева и Чернышевского провести, как это принято сейчас говорить, пиар-кампанию в его адрес. Последовал ряд хвалебных статей от известных писателей, а за ним и выход первого сборника стихов. Так Тютчев стал знаменит.
Занимая высокий пост, Фёдор Тютчев уже не упустит пришедшей к нему славы, с каждым годом своей жизни насаждая и насаждая свою поэзию на русскую литературу. (Правда, это был самый талантливый на Руси высокопоставленный чиновник, и, как чиновник, он сделал для русской литературы неоспоримо много.)
А вообще, чиновники в нашей стране чересчур много сделали для того, чтобы «задушить» настоящих Поэтов и «вознести» «своих», блатных, что ли. Русская литература могла быть куда более величественной на нашей планете, как, например, европейская или американская, более прекрасной, если бы не эти чиновники и «власть имущие».
Но русская литература всё равно существует, она всё равно есть, она дала миру множество замечательных авторов и замечательные произведения (будем надеяться, что ещё и даст). И это произошло НЕ БЛАГОДАРЯ ИМ, как это повелось испокон веков на Руси, а – В О П Р Е К И...
Ну а я совершенно не прочь называть Тютчева великим русским поэтом (великим придурком? великим ублюдком?). Недавно я открыл для себя совсем неплохие его стихотворения. Это всё, что ещё мне понравилось из его творчества. Почитайте.
(Право, в моих изданиях встречались произведения куда более сильные, чем приводятся ниже. Я имею в виду стихотворения современных поэтов. Но тут ничего не поделаешь: тютчевы были первыми.)
* * *
Две силы есть – две роковые силы,
Всю жизнь свою у них мы под рукой,
От колыбельных дней и до могилы, –
Одна есть Смерть, другая – Суд людской.
И та и тот равно неотразимы,
И безответственны и тот и та,
Пощады нет, протесты нетерпимы,
Их приговор смыкает всем уста...
Но Смерть честней – чужда лицеприятью,
Не тронута ничем, не смущена,
Смиренную иль ропщущую братью –
Своей косой равняет всех она.
Свет не таков: борьбы, разноголосья –
Ревнивый властелин – не терпит он,
Не косит сплошь, но лучшие колосья
Нередко с корнем вырывает вон.
И горе ей – увы, двойное горе, –
Той гордой силе, гордо-молодой,
Вступающей с решимостью во взоре,
С улыбкой на устах – в неравный бой.
Когда она, при роковом сознанье
Всех прав своих, с отвагой красоты,
Бестрепетно, в каком-то обаянье
Идёт сама навстречу клеветы,
Личиною чела не прикрывает,
И не даёт принизиться челу,
И с кудрей молодых, как пыль, свевает
Угрозы, брань и страстную хулу, –
Да, горе ей – и чем простосердечней,
Тем кажется виновнее она...
Таков уж свет: он там бесчеловечней,
Где человечно-искренней вина.
* * *
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.
Осьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.
И целый мир, как опьянённый ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду божью
Людская кривда к бою не звала!..
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова –
Всё поднялось и всё грозит тебе,
О край родной! – такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твоё значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
Б Е С С О Н Н И Ц А
Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!
Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчанья,
Глухие времени стенанья,
Пророчески-прощальный глас?
Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг –
И мы, в борьбе, природой целой,
Покинуты на нас самих.
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали...
И новое, младое племя
Меж тем на солнце расцвело,
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло!
Лишь изредка, обряд печальный
Свершая в полуночный час,
Металла голос погребальный
Порой оплакивает нас!
5.05-21.07.99 – 16.11.21 – 16.12.23, 16:00.
«Город счастья» № 45 от 16.11.21.