Все население небольшой богом забытой деревеньки Ильинки с самого начала сентября было взбудоражено до крайности. И неудивительно, ведь такой непутёвый староста попадался редко. Не нравился он решительно всем: кузнецу Семёну, бабе Зое, Трофиму, Ерофею и другим. Но больше всего на него жаловался Филипп Тучка - местный старик, который славился своей хозяйственностью, но имел порок в виде непонятного никому желания постоянно жаловаться. Неважно, на кого или на что. Главное - осудить, попечалиться, поплакаться. И теперь Тучка жаловался на старосту.
Недовольны им были, что уж греха таить, все. Бабки часто восклицали:
- Дал же Бог на нашу голову этакого негораздка! Вот Павел Ильич (царствие небесное) был мужик отменный! А этот... - и досадливо махали рукой.
Основания на то были. Новый староста Григорий был не "свой". Придет, бывало, к кому-нибудь, да скажет:
- Знаешь, вот нашел по бумагам недоимку с тебя... Да. Хошь не скажу барину? Но только пирогов дай!
А про недоимку эту барин и так знает, только ему от нее не горячо, не холодно. Простил он ее давно, да только крестьянин-то об этом не знает. Вот и трясется, как осиновый лист:
- Бог с тобой, Григорий! Все дам! И пироги, и квасу дам! Только барину не говори!
Так и наживался Григорий на доверчивых крестьянах. А вот Павел Ильич все прощал, даже от барина защищал как мог. Не то, что этот...
И вот нагрянул Григорий как-то к Тучке.
- Ну, - говорит, - Филипп, посмотрел я по бумагам, недоимка у тебя значиться...
- Конечно, недоимка. - Недовольно пробурчал Тучка. - Знаем, знаем. Рассказывай. Говори прямо - зачем пришел!
- Ты, Филипп, не горячись! Лапти вот стоптал совсем...
- Будут тебе лапти, будут.
- Вот за что люблю тебя, Филипп, так это за готовность помочь! Бывай!
Филипп не отвечал. Он только взглядом из-под густых бровей проводил Григория.
Как только тот скрылся из виду, Тучка вскочил с лавки и нервно забегал по хате:
- Это же надо! Своих людей! За что? Да чтоб ему, окаянному, провалиться! Нет, я такого не терплю!
Выскочил Тучка из дома, да начал по соседям ходить, жаловаться.
Зашёл и к кузнецу Семёну.
- Семён, брат, ты только подумай, что случилось...
Семён не любил Тучку, поэтому, желая отвязаться от его общества, сказал:
- Знаю, все знаю. Бабы-сороки все рассказали.
- И как теперича?
- А ты иди барину жалуйся! - сказал Семён.
Он сказал это не думая, а вот Тучка всерьез задумался.
Долго он сидел дома, думал. Наконец собрал котомку, да отправился к барину.
До барского дома было 40 верст пешком, но Тучка был настроен решительно.
До барина он добрался. Долго шапку ломал, говорил про то, да про это.
- Ты, брат, знаешь, сколько у меня таки недовольных? - Спросил барин, когда Тучка кончил. - Ежели бы я каждого слушал, так только бы вами, собаками, и занимался. Иди ты лучше в город. Там и жалуйся. А сейчас ступай вон.
Тучка вышел растерянный. Но решил идти до конца! Переночевал у кума в той деревне, где был барский дом, да наутро отправился в город.
- Не получится у тебя, - говорил Тучке кум, - чтобы достучаться до верха, надобно связи иметь. А ты - без роду, без племени. Не станут и слушать.
- Я ужо достучусь! - гневно почти кричал Тучка, - Я ему ужо покажу!
В городе в то время начинал службу молодой чиновник Синичкин. Был он старателен, вот только начальство стараний не замечало. И очень он хотел выслужиться, да только повод не подворачивался.
Как раз в то время, когда Синичкин думал о мировой несправедливости, к нему привели Тучку. Синичкин сначала мало слушал его, но потом, осознав, что крестьянин хочет, понял, что это отличный повод получить долгожданное повышение за службу.
Он сразу с жаром принялся за работу, а именно сел на тарантас, взял Тучку с собой, да поехал к барину.
Барин такого поворота событий никак не ждал. Но при появлении Синичкина сделал вид, что был готов к его визиту.
Выслушав Синичкина, барин дал добро на проверку старосты и довольный Синичкин, с потрясенным Тучкой уже скоро были в Ильинке. Староста испугался, но держался молодцом. Когда он с Синичкиным скрылся в избе проверять записи, односельчане радостно стали трепать Тучку по плечам, обнимать:
- Молодец! - говорят. - Дал Бог справедливость!
- Достучался! - только и мог выдавить ошеломлённый успехом и вниманием к себе Тучка.
Скоро показался Синичкин, а за ним с кипой бумаг шагал Григорий. Он бросил злой взгляд на Тучку, проходя мимо. После староста с чиновником сели в тарантас и поехали к барину.
Через несколько дней барин нагрянул в Ильинку. Собрал крестьян, стал держать слово:
- Ну, братцы, староста тот ещё лис оказался. Но мы хитрее, хе-хе! Прокололся Григорий, теперь судить его будут, бумаги мешал!
Крестьяне хоть барина и боялись, но внутреннее ликование было при этих словах если не у всех, то очень у многих.
- Но! - Продолжал барин, - по бумагам значиться, что за Филькой Тучкой, за Семёном, за Ерофеем, да за Петром недоимка стоит немалая! Посему забираю и отправлю вас в рекруты завтра же!
После этих слов барин развернулся и уехал.
Тут уже не ликование пошло, а Бог знает что: бабы завыли, собаки залаяли, мужики набросились на Тучку:
- Что же ты, лободырный, сделал!
Там уж и бить его начали. А Тучка только и повторял:
- Братцы, как так? Я ведь достучаться до верха хотел! Как так, братцы?