Альманах просветителей нового века лежал на пьедестале в центре изометрической комнаты. Альманах отвечал на вопросы жизни и её последующей смерти, о агонии и её последующем наслаждении, о любви и её последующем огорчении. Книга дающая носителю цельную жизнь, безумные на целые века, великую на всякие времена. Сам же пьедестал прискорбно трясся, умолял и постигал всякую специфику долгожительства бытия на гниющей от простаков земле. Освещение было чёрствым, обугленным. В памяти такого не было. чтобы комната цилиндрически качалась в такт моих шагов. Лестница была усеяна омерзительными блохами и скучными черепами, где у одного, даже, остался глаз в окуляре.
Альманах сей могучий источал магический блеск, испепелял своим светом всё вокруг. "Открыв его - познаешь всё" говорил один мёртвый под ногами; Пятый, в углу старого зала тошнотворно внимал речи, прочитанные в этой книжке. Зачем же открывать сей чудный альманах, если столько трупов лежат неаккуратным овалом? Вдруг этот свет поглотит и меня, всю мою кожу и кровь, мышцы и мысли? Но это ж всё иллюзия, абстракция, не существующий мираж, никого здесь и нет, все они по сей день живые, празднуют ломкие праздники, грустят по рабочим понедельникам, всё должно случится, всё должно раскрыться! И вот, знаменательный момент, момент простой истины, крести ложились вровень, черви поперёк и вот же, первая строка:
"Экзистенциальный кризис появляется путём объединения ключевой смерти и недостаточной жизни"
Каждая страница состояла из одной и той же строки, слегка видоизменяясь. Где-то буквы добавлялись, где-то исковеркивались целые слова, где-то переписывались по многу раз в полные предложения. Свет испарился, комната покрылась кромешным мраком, трупы людей пропали, под ногами исчез пол, но чувства падения не было. Ничего уже не хотелось, просто бы прилечь и наконец заснуть.
Комната пополнилась ещё одним трупом.