я не автор Стихи.руАвторы Произведения Рецензии Поиск Магазин О портале Ваша страница Кабинет автора 1 сообщение
Поминки
Николай Марцинкевич
Лёнька, кудрявый красавец, по детски хихикнул.
- Хомячок-бурундучок, да всё я понимаю! Что вы из меня дурака делаете?! Смотрите тут на меня, как на зверюшку в зоопарке!
Пожилая, с плохо прокрашенной сединой, некрасивая женщина тянула его за руку и тихо приговаривала.
- Лёня, пойдём. Не надо Лёня, не надо.
Сидящие за столом стихли. Некоторые с любопытством смотрели на странную пару, остальные, зная предысторию скандала, неловко уставились в свои тарелки.
На комоде стояла фотография улыбающегося мужчины. Вот только чёрная лента пересекающая уголок фотографии, тоненькая восковая свечка, да рюмка водки накрытая ломтиком ржаного хлеба напоминали всем присутствующим, что они больше никогда не увидят этой улыбки, не услышат весёлых прибауток.
- Папа, - вдруг всхлипнул Лёнька, - папа!
Высокий и статный тридцатипятилетний парень, закрыв лицо руками, зарыдал в голос. Его рыдания многим рванули душу и вернули к печальной реальности повода для застолья. Поминки по Борьсанычу вошли было в стадию, когда изрядно выпившие люди уже перестали скорбеть и начали смеяться, громко переговариваясь за столом. Обычное дело на поминках. Вот в этот момент, так некстати, появился он, Лёнька.
Лёньке прочили службу в ВДВ. А куда ж ещё такого гвардейца?! Метр девяносто, спортивный, весёлый и здоровый красавец с пронзительно голубыми глазами на румяном лице. Да, буйные кудри цвета спелой пшеницы забыл упомянуть. Правда в тот день, когда случилось непоправимое, кудри уже были сбриты. После выходных ждал военкомат, куда было велено явиться с кружкой, ложкой и запасом продуктов на три дня. В пятницу его проводили на работе, прилично проводили без пьянки. Наговорили добрых слов, надавали советов и съели большой торт, что принесли девчонки из бухгалтерии (все поголовно тайно влюблённые в Лёньку). А в субботу, раненько с утра, было решено съездить на озеро с палатками. Компания набралась большая. Сели в электричку и весело, с песнями под гитару, ехали. Лёнька веселился вместе со всеми, пел смешные песни, беззлобно подкалывал Катьку. Она первая и заметила, что с ним не всё в порядке.
- Лёнь, ты чего такой бледный?
- Эх Катюша, это я от грусти и переживаний, что вот уеду долг Родине отдавать, а ты возьмёшь и выйдешь замуж за кого-нибудь.
- Ты что?! - всерьёз возмутилась Катя и стукнула его маленьким кулачком, - дождусь конечно!
И вроде не сильно стукнула, да что ему, большому и сильному, поделается от кулачка её, а он вдруг поморщился болезненно. Потом опять заулыбался, встал, потянулся.
- Эх, хомячок-бурундучок, - была у него такая смешная присказка, - мужики, пошли перекурим что-ли!
Ушли друзья курить, а через минуту выскакивает из тамбура Игорь.
- Девчонки, Лёньке плохо! Есть вода или что-нибудь?
Лёнька сидел на грязном полу, голова безвольно моталась из стороны в сторону. Друзья, мешая друг другу столпились вокруг. Чем они могли ему помочь?
Потом была больница, маленькая областная больничка, где пожилая врачиха осмотрела пациента и вызвала машину скорой помощи.
- Я тут могу только йодом помазать, да пластырь прилепить. Его в больницу надо срочно, - оправдывала она своё бессилие помочь.
Лёнька лежал на узкой кушетке и стонал, держась за голову.
Скорая приехала через час, за это время друзья выкурили все сигареты, девочки наплакались. Санитары сноровисто закатили носилки в машину. Напоследок Лёнька помахал друзьям рукой и попытался улыбнуться, но вышло не очень убедительно и девчонки опять заревели. Больше прежнего Лёньку никто никогда не видел. Страшный шрам на голове зарос кудрями, глаза остались такими же голубыми, да и с виду не заметишь разницы, вот только никого не узнавал парень. Лопнул у него в голове сосудик маленький в тот субботний день и изменил всю Лёнькину жизнь. Друзья обзавелись семьями и зажили своей жизнью. Дольше всех держалась Катина надежда, всё пыталась она вернуть любимого к жизни. Но и она не выдержала. Вышла замуж, родила двоих детей и лишь иногда, перебирая старые фотографии, грустно вздыхала. Остались только родители у Лёньки. Правда всё чаще ссорились они между собой. Мать, красивая и ещё не старая женщина, срывала свою усталость и раздражение на муже. Потом нашла кого-то "понимающего" её и ушла. Отец старел быстро, болел и ухаживать за Лёнькой ему становилось труднее и труднее. А тот, пусть и не помнил почти ничего из старой жизни, начал учиться строить новую, свою жизнь. Пусть криво-косо, но свою. И в этой жизни ему хотелось быть счастливым. На его пути встретилась женщина. Была она лет на десять старше, прошлое её было тёмным, а вот цели, многочисленные родственники семьи раскусили сразу же, в меру своего понимания жизни.
- Квартиру трёхкомнатную захотела, лярва!
- Как Борьсаныч помрёт, так она квартиру и захватит, а Лёньку в богадельню сдаст!
Борьсаныч уже давно махнул рукой на отношения сына с непонятно откуда взявшейся женщиной. Сын переехал к ней в коммуналку и жил безмятежно - накормлен, одет, обут. Одно плохо - попивать начал. Родственники судачили меж собой.
- И так дурак, а теперь ещё и пьяный дурак!
Постепенно жалеть Лёньку перестали. А тот жил как-то, пусть не так, как надо по мнению родственников, но и в петлю не лез. Постепенно про него забыли. Вот так просто взяли и вычеркнули его из своей жизни и памяти. И вдруг он, неожиданно для всех, появился на поминках. Никто не заметил, как он вошёл в квартиру, видно были у него свои ключи. Настолько внезапным был его приход, что внимание на Лёньку обратили лишь когда он громко всхлипнул.
- Папа!
В его глазах стояли слёзы, крупные детские слёзы. Он плакал и улыбался той самой улыбкой, что когда-то сводила с ума девчонок.
- Похоронили, да? А я ему не сын по вашему? Зарыли и пьёте! А дурака звать не надо, дурак сам придёт и всё испортит, да?!
Первой спохватилась младшая сестра Борьсаныча.
- Бог знает, что он натворить может, - шепнула она на ухо соседке, вскочила и, фальшиво улыбаясь, затараторила скороговоркой, - ой, Лёнечка, горе-то какое, да ты проходи, садись за стол, помяни папку своего! А мы тебя искали-искали, да кто ж знает-то где ты живёшь! Хорошо ты сам пришёл, как почувствовал ведь!
Она засуетилась, задвигала тарелки с закусками, схватила первую попавшуюся хрустальную рюмку, со следами фиолетовой помады на краешке, торопливо налила в неё водки и протянула Лёньке.
- Давай Лёнечка, выпей, помяни папу. И мы с тобой выпьем. Хороший был человек Боренька, братик мой. Вон какого сына красавца воспитал!
За столом, притихшие было гости, вновь загомонили, заелозили вилками по тарелкам, зазвякали рюмками. Кто-то поднялся и, торопливо дожёвывая ломтик финского сервелата, поднял рюмку.
- За Борю, пусть земля ему пухом!
Вот тогда-то, Лёнька кудрявый красавец, по детски и хихикнул вдруг.
- Хомячок-бурундучок, да всё я понимаю! Что вы из меня дурака делаете?! Смотрите тут на меня, как на зверюшку в зоопарке!
Из-за его широкой спины тенью метнулась невзрачная, с одутловатым лицом землистого цвета, женщина и потянула за руку, пытаясь увести прочь из комнаты.
- Лёня, пойдём. Не надо Лёня, не надо.
А он всё смотрел на фотографию на комоде, в стекле рамки отражался огонёк свечки.
- Папа, - вновь всхлипнул Лёнька, - папа!
И горько зарыдал, громко и безутешно. Он обмяк, ссутулился и на глазах всех превратился в маленького мальчика оглушённого безразмерным горем. Тихая женщина наконец смогла вывести его из комнаты, что-то успокаивающе приговаривая на ходу. Входная дверь оглушительно хлопнула, пламя восковой свечки дрогнуло и погасло, выпустив вверх длинную струйку дыма.