Ржавеет, гниёт и ласково лелеет душу забитого до небритых ямочек гражданина вымышленной страны Орберэи. У него в подвале лежал кремень, сверкающий, словно тысяча нечёсаных звёзд, гремел, словно миллионы ходящих кирпичей, скорбел, словно один человек из страны Орберэи. Один кремень шёл на досуг, другой на расходы, а остальные на погашение карточного долга в именитом заведении странного города Лебредии. Кремня было не много, но этого хватало на достойную послевоенную жизнь. И вдруг, железный стук в каменную дверь, это был нердернанд местной милиции, господин Щебкин. Он то из-за дня в день заходил ко мне за проверкой, нет ли у меня, честного гражданина, честного государства, лишних кремней под запотевшей пазухой. Ровно в 15 часов дня, каждую среду, заходит и допрашивает, сколько того, а сколько на это, а сколько на что-нибудь ещё, по разному бывает. В этот день у него была очень сомнительная просьба: Посчитать до 3-х часов ночи свои кремни в подвале и чтоб держал ухо востро, ведь, в нашем районе сыщет некое кремневое правительство, которое на свой-то счёт забирает парочку кремней.
- "Я приму это к сведению" - ответил я. Каменная дверь туго зашла в свои дверные рамки. Как и предложил господин Щебкин, я начал считать свой кремень. Один кремень, два, и так я насчитал на 12459 штук кремней. По меркам новой кремневой системы, мне не хватало до полного счастья всего лишь каких-то 3541 кремней и был бы я на ровне с этими постоянно шмыгующими буржуями с соседнего квартала. Они были слишком надменными, не протолкну;ться через их скверные ухмылки к своему счастью. Всегда мешали своими кремнями и махали ими перед всеми простаками, бедняками. Но вот, настал тот злополучный час, а именно третий час ночи. В дверь пока никто не стучит или, по крайней мере, не стучал. К счастью, в моём сверкающем от кремня подвале, было окно, выходящее наружу. Шёл метафизический дождь, и, резко, словно вмиг, в него же, глядит и какой-то человек. Это был мой друг.