Хлысталов, Эдуард Александрович. Военный деятель, писатель
Эдуард Александрович Хлысталов (17 декабря 1932 — 13 августа 2003[1]) — полковник, заслуженный работник МВД СССР, член Союза писателей России, автор двух поставленных в театре пьес,[2] исследователь гибели Сергея Есенина. Награждён медалями «За спасение погибавших», «Чернобыльская звезда».
Исследование:Сын Есенина.
Простой анализ убеждает нас в том, что никаких доказательств преступной деятельности Георгия Есенина не существует. Все сведения почерпнуты из тайного доноса очень близкого приятеля, который путём провокационных бесед выяснял настроение и отношение к существующему тоталитарному режиму, регулярно доносил, и 22 мая его вызвал на допрос оперуполномоченный 6-го отделения 4-го отдела ГУГБ сержант госбезопасности Павловский. Он сделал всё, чтобы представить молодого человека опасным преступником. Вот протокол первого допроса (текст и правописание подлинника).
«Вопрос: Вы обвиняетесь в контрреволюционной деятельности. Признаёте ли вы себя виновным?
(Никакого конкретного обвинения фактически предъявлено не было, арестован он был незаконно, без санкции прокурора. В этом и заключалось коварство НКВД, заставить узника находиться в полном неведении своего ареста, ловить на неосторожно произнесённом слове. - Э.Х.)
Ответ: Я намерен показать следствию о всех своих контрреволюционных преступлениях. Воспитанный в мелкобуржуазной среде, я ещё в школьные годы заразился антисоветскими настроениями. (Эти фразы записаны Павловским и по другим делам - П.Васильева, В.Наседкина, И.Приблудного и других, значит, это слова следователя. - Э.Х.) Так, в школьные годы в 1928 году мной было написано контрреволюционное стихотворение, в котором я выражал свои настроения, о том что праздник 10-летия Октября мне чужд. (Раз стихотворение написано к 10-й годовщине Октября, значит, это было в 1927 году, когда мальчику было 13 лет! - Э.Х.) Прочитав это стихотворение в кругу своих знакомых, я порвал его. (Чекист не выясняет «контрреволюционность» стихотворения, даже не приводит ни одной строчки. Ему в протоколе нужны слова: «контрреволюция», «преступление» и т.п. - Э.Х.)
Вопрос: А позднее кому вы читали антисоветские стихи?
Ответ: Позже в 1935 году я читал это стихотворение Пермяку.
Вопрос: Ещё кому?
Ответ: Это стихотворение я читал также и Приблудному.
Вопрос: Какие ещё антисоветские стихотворения вы сочиняли?
Ответ: Больше антисоветских стихов я не писал. (Юрий понимает, что наговаривает на себя, поддакивая Павловскому, и замолкает. А чекисту нужны показания, и он переходит в решительное наступление. - Э.Х.)
Вопрос: Следствие предлагает вам дать подробные показания о вашей контрреволюционной деятельности в период 1933 - 1936 гг. (Можно не сомневаться, что Павловский пользовался доносами тайного осведомителя (осведомителей), создавал у арестованного уверенность, что НКВД знает его каждый шаг, каждое слово. Ему бы ответить: «Я контрреволюционной деятельностью не занимался!» Может, он так и отвечал, но чекист сам написал за него показания, заставив их подписать. Если в других подобных делах листы допросов в мазках и каплях крови, в этом деле я их не нашёл. - Э.Х.)
Ответ: Ещё в 1930 году (Юрию - 15 лет. -Э.Х.) с Гориневским Дмитрием мы вели разговор и обсуждение методов борьбы с Советской властью, и так как нас интересовала программа анархистов, то мы хотели связаться с подпольной организацией анархистов. Это не удалось, однако я и Гориневский вели обсуждение возможности создания молодёжной контрреволюционной подпольной организации, которая должна изучить теоретические труды анархистов, а так же практическую их работу, а также подробно изучить технику подготовки террористических актов. С этой целью я читал книги о Кибальчиче, об итальянских террористах и др.
Вопрос: Какими методами вы намеревались бороться с Советской властью?
Ответ: Мы считали и приходили во время этих обсуждений к выводу, что допустимы все методы вплоть до террора против руководящих лиц.
Вопрос: Что практически было предпринято?
Ответ: Мы мыслили изготовить взрывчатые вещества и приступили при помощи небольшого набора химических материалов, имевшихся у нас, к изготовлению взрывчатых веществ, но у нас ничего не получилось...»
Никаких конкретных действий по «организации террористической группы» сделано не было, все разговоры относились к 5 - 7-летней давности, причём подростков, но А.Павловский всё делает, чтобы Юрия Есенина подвести под расстрел. Он старательно записывает в протоколе:
«В среде своих товарищей я высказывал контрреволюционные взгляды: Русский народ зажат, Советская власть представляет собой организованную систему насилия над массами. Кучка захвативших власть эксплуатирует огромное многомиллионное население, доведя его до состояния животной жизни. Народ обманут, запуган, массы всё более и более разочаровываются в Советском строе, и для того, чтобы их подхлестнуть, ВКП(б) придумывает в качестве возбуждающего средства поочерёдно то ударничество, то стахановское движение...»
После записи показаний в протоколе обвиняемый должен написал слова: «Протокол с моих слов записан правильно и мною прочитан». Юрий написал такие слова, но не под последней строкой, а ниже, оставив незаполненной одну строчку. Эту строчку использовал Павловский, он вписал позже в неё такие слова: «Совершить террористический акт мне не удалось из-за отъезда в ОКДВА». Другими словами, он не совершил убийство вождя по не зависящим от него обстоятельствам, а такие действия квалифицируются уголовным кодексом как законченное преступление. И прокурор, и судьи видели, что строчка вписана мелкими буквами и таких слов Есенин не говорил, но приговорили его к расстрелу. Тело юноши сожгли в крематории на Донском кладбище.
Павловский записывал в протоколах, что Юрий Есенин все разговоры «о терроре» вёл со своими приятелями Дмитрием Гориневским и Игорем Лисовским. Значит, и судить их следовало всех вместе. Но чекисты выделяют дела на Гориневского и Лисовского в особое производство. Лисовского осудят на 8 лет лишения свободы, а Гориневского, который, судя по материалам дела, был более «виновен», чем Лисовский, не трогают. Почему? Выяснить в своё время у Гориневского обстоятельства дела Есенина не удалось, он уехал на свою историческую родину, в Израиль.
В 1956 году Ю.Есенин и И.Лисовский были реабилитированы, а их дела признаны полностью сфальсифицированными.
После назначения наркомом внутренних дел Л.Берия фальсификаторы дела Ю.Есенина - Павловский, Журбенко, Фриновский, Ежов были признаны «врагами народа» и расстреляны, Литвин 9.05.1938 года покончил жизнь самоубийством.
Николай Рукмитд
Насвай
Не унывай! Купи трамвай
И никогда не умирай.
И так и следуй в даль за край,
Взяв за губу судьбы насвай…
Со-Реквием… Идёт трамвай.
Билет себе пути продай…
Устало-жизненно страдай.
Всё изуми и всем воздай.
Плывущий день, он тот же край…
Без глубины со глубиной,
Как плёс души… Твой путь домой
В пределы истово себя,
Где всем скорбя, велишь любя…
И напиваешься на грош
С всего того, чего не ждёшь…
Не унывай! Идёт трамвай…
Взгляд за окном судьбы за край…
Промыта даль всего, что жаль,
Как и не жаль… Душ марцифаль…
Николай Рукмитд
Дактиль
"Смотрите в небо. Солнце зрит, Где бога скрепа и зенит.
Он царь, пиит... А я лишь быт... О! суть - посуть… писатель...
Вняв в лист судьбы, ваятель... все ваши лбы, сказатель…и…
Жизней ваших дактиль…
Потьмы…