Тропический бриз навевает беспечность,
уходит из дум бытия скоротечность,
меня увлекает кураж, карнавальность -
о, да, в Альмагосте иная реальность!
От смены полей здесь молчит зомбоящик
о ценах на нефть и войне предстоящей,
старлетках, старпёрах, комете летящей,
о новых таблетках, чтоб сделать стоящим,
о зомби-вакцинах и волнах ковида,
придуманных для сокращения вида,
о том, что вчера отменили премьеру
за то, что порочит основы и веру,
о том, что историк-доцент спозаранку
от сильной любви расчленил аспирантку,
о дырах в трубе, обманувших партнёрах,
программе "На дне" и широких просторах,
о пике продаж тошнотворного чтива
и пробах мочи бывшей теннисной дивы,
о том, что И.С.Бах подарил Мендельсону
клавир и свои перфокарты с музоном,
о том, что Гагарин летал всё же в космос,
а к спорящим тварям возможны вопросы,
о том, что Бальзак всё списал у Толстого,
и что класть в рюкзак, коль рванёт Йеллоустоун.
Джаз-банды расселись на крышах трамваев,
толкутся певцы, продавцы попугаев,
парад мертвецов - зомбаки и зомбачки
живей всех живых в алчном поиске жрачки,
гуляки, пираты, влюблённые пары,
толпа parrot-heads, Джимми Баффетт с гитарой!
Веранды полны суеты и оркестров,
в команде девиц возбуждённо и тесно:
с балкона им жалует бусы счастливчик,
и ловит в награду подброшенный лифчик!
В открытых нарядах стройны квартеронки,
порывисты взгляды и талии тонки,
спешат расступиться гламурные мачо -
здесь каждый поэт и культурно накачан;
Опасна влекущая гибкость креолок,
и путь до психушки ревнивцам не долог:
в момент с пустяка разгораются ссоры,
а все оппоненты горячи и скоры -
дерутся умело, красиво и с чувством,
пусть короток век - бесконечно искусство!
Красотки портретов не ждут, не пытайся -
наводки с Бермуд выжигают девайсы:
- Male, cosa fare con il telefono?
<О, чёрт! Что случилось с моим телефоном?>
- Dai un gadget a un pitone!
<Да бросьте свой гаджет в бассейн с питоном!>
Мне стало неловко под взглядом питона,
что я не разжился последним айфоном.
- Sai ballare almeno un fandango?
<Скажи, ты танцуешь? Ну, может, фанданго?>
- Allora, bellezza, mi piace il tango!
<Да ладно, красавчик, мне нравится танго!>
- Andiamo subito, non litigare?
<Пойдёшь танцевать? Вот сейчас же, не споря?>
- Andiamo, ti faccio vedere il mare.
<Отлично, пойдём, покажу тебе море.>
Огни фейерверков летят в бесконечность,
в глазницах лагун отражается вечность,
луна с океаном в объятиях слиты,
ты пьёшь сандильяно, я пью "маргариту";
Ты вся в итальянском, я в чём-то испанском,
доносится вальс "Ананасы в шампанском",
от вихря стремительных гроз и озона
в бокалах кипит аномальная зона,
но я небывалой тревогой пронизан:
ведь вальс этот мною ещё не написан!
В обратной гармонии множатся звуки,
скрипичный минор холодит наши руки,
аккорды взлетают в безумном сплетении,
но я пребываю в великом сомнении.
- Маэстро, откуда у вас эти ноты?
Я слышал, что с вальсом достало работы,
и автор, исполненный зла и сомнений,
отравлен провалом своих устремлений?
- Позвольте, милейший? Что? Вальс не написан?
Ни больше, ни меньше: он только что издан.
Какая гармония, лёгкость, фактура -
да каждый оркестр знаком с партитурой.
- Но кто композитор? Со мной не шутите.
- Так вы же Брюс Штриттер!!! Вот, сами смотрите:
в конгревном тиснении на партитуре
автограф и фото в туманной глазури!
Коллеги, смотрите: приветствуем гостя,
сегодня Брюс Штриттер у нас, в Альмагосте!
Ему говорили - зачем напрягаться,
учиться, работать, мечтать и стараться?
Такие творения, мол, неприятны,
и ваши усилия нам непонятны.
Мол, выгодней дело иметь с дисклавиром,
ведь в нём на дискете вся музыка мира:
немножко Пуччини, немножко Скарлатти -
пускай не свои, но за это заплатят,
кусок Альбинони, чуток Берлиоза -
и вот уже в зале оргазм и слёзы!
Коллеги, вы с этим знакомы, конечно?
Теперь он у нас в Альмагосте, навечно!
Здесь творческий путь, и достойное место -
поздравим же Штриттера с новым оркестром!
* * *
Вы скажете, в это поверить непросто?
У каждого есть свой экспресс в Альмагосту.