Ему на всё было жалко времени. На сон, на увлечения, на простой отдых.
Только на одно не было жалко.
На то, когда зимней ночью, он ложился в свою горячую ванну, с рюмкой испанского коньяка в одной руке и ароматным дымом своих тропических стиков, в другой.
И слушал, слушал забытого всеми старого очкарика, который всё пел и пел внутри его головы: " Летели облака, летели далеко,
Как мамина рука, как папино трико,
Как рыбы-корабли, как мысли дурака,
Над стёклами земли летели облака, летели облака..."