часть 1: Караван-сарай, Кант и Гёте
1. ПРОЛОГ
Как-то раз, странствуя по своим владениям, Колдун-в-Чернильнице подарил одному маленькому мальчику (впоследствии NN) барабан.
Черные дни наступили в посёлке. Барабанный бой сбивал с ритма все дома. Милитаристскою повесткой дробь врывалась в дома мирных граждан. Пока, наконец, мудрый дядя Яша (тот самый) не подозвал к себе тулумбасника, и не спросил его, с чувством глубокого интереса: «А ты знаешь, Николай, что там, внутри?»
…Барабан был обречен. Корпус спасен.
Догадались, о чем пойдет речь?
Нет? тогда вот вам еще один нарратив – от калмыцкого чабана:
- Тот, кто не видел, как охотятся в степи на сурков, ничего в жизни не видел!..
На самом деле, смешно слышать это от старого чабана, который как раз ничего и не видел, кроме этих сурков да ковыля на закате. Хотя главное не в том, что ты видел, а в том, КАК ты это осмысли.
А всё-таки, как там с охотой?
В поисках нор, чабаны-охотники ходят по степи, со странной конструкцией в руках – ветки с охапкой перьев по бокам. Поразительно, но едва заслышав шум этих «крыльев», сурки выбираются наружу: ЧТО ТАМ ПРОИСХОДИТ?
Здрассте! а что там может происходить, если ты копошишься на самом дне пищевой цепочки, а там, наверху, очевидно, ПТИЦА? Вся твоя пища – у тебя в норе, ну а вне норы – ты сам пища! Тем не менее, на такой нехитрый расчетец, уже какое поколение степной травы, сурки ловятся на раз-два. И никакая эволюция их ничему не научила. Ха! а кого она чему учит? Некоторые виды за некоторое время некоторым образом трансформировались, а некоторые - совсем нет (о чем говорят еще незасекреченные окаменелости). Вот и всё!
В нашем мире имеют место перемены, что отмечали небезызвестные китайцы еще шесть с лишком тысяч лет назад. Просто, перемены происходят быстро (тогда это революция), или медленно (эволюция), или средне (тогда это научно-технический прогресс). А эволюция - мудрая богиня из мифов и сказаний племени дарвинистов, больше ничего...
2. БЛИЖЕ К ТЕМЕ!
Но вернемся к суркам.
Чем объяснить их неумную реакцию?
У меня только одно объяснение: губит сурков не глупость, губит сурков страсть - страсть к познанию, именно она препятствует эволюции (сколь парадоксально бы это ни звучало)!
Да и философы навряд ли придумают что-нибудь похитрее: ведь они заняты тем, что приукрашивают это самое познание, сочиняя уйму всяких мифов вокруг него.
Во-первых, господа философы объявили познание некой необходимой особенностью человека. А что мы имеем на самом деле? Основное население Земли (т.н. Третьего мира) познанием вовсе не занято: на это тупо нет времени и средств! К тому же, с точки зрения традиционного хозяйствования, познание излишне и опасно.
«Золотой миллиард» тоже не заморачивается познанием: средний класс осваивает основные навыки – на какие кнопки когда нажимать, чтобы получить оплату. Остальное время – обычная суета, когда приятная, когда нет. Какое еще познание? к тому же, в США, Средний класс постоянно сокращается (сейчас он на самом дне десятки, ниже них только КНР) – а ведь Средний класс, это ЕДИНСТВЕННЫЙ КЛАСС, который мог бы заниматься познанием, хотя бы теоретически!
Ученые, для которых познание есть необходимость – веселая или не слишком – занимаются, в основном, тем, что «получают данные»; а данных СТОЛЬКО, что на их осмысление не остается ни времени, ни кругозора, ни того, что я бы назвал «централизованным мышлением». Фундаментальные выводы не востребованы! – в тренде нынче брать гранты на эксперименты, проводить тесты и опросы, получая данные и клепая из них статьи для научных журналов и семинаров... Ученых-то не ахти как много, а кушать все хотят. А при такой системе, вся сфера функционирует. Нередки, конечно, и фейки, но и они – часть системы.
То же касается, в основном, и работников «творческого цеха»: абсурд происходящего переходит в абсурд нарратива. Автор убивает свое время, а затем заставляет убивать свое время зрителей или читателей, при этом высасывая то вопросы, то ответы из клавиатуры, да еще под тоталитарным риском кэнселинга – в общем, вся околесица от дхармачакры...
Сейчас мне хочется спросить: а что такое, собственно, познание?
давайте, только, без дефиниций! Во-первых, «их есть у меня», только от них пользы мало. Во-вторых, дефиниции похожи на круги, расходящиеся по глади воды на равном расстоянии от предмета, который их породил и который они призваны определить; причем, последний всякий раз – строго в центре этих кругов. Камень есть то, что уходит под воду, порождая равномерные круги. Камень есть то, что порождает равномерные круги и уходит под воду. Автомобиль тоже. Биткойн тоже. Лягушка тоже. Это наигранная точность. Симулякр определения.
Лучше, попытаемся описать познание.
Что это за процесс такой? Что есть познание, с точки зрения образа жизни? Чем занимается человек, которому приписывают познание – и которого гордо именуют «познающим субъектом»?
быть может, он занят тем же, чем и вы – читает эти строчки? или какие-нибудь другие строки, хуже или даже лучше данных. Но почему бы не сказать тогда просто «Субъект читает»? или «Субъект получает информацию»? или «Субъект размышляет»... Да мало ли! – почему обязательно ПОЗНАЕТ-то??? Почему, собственно, субъект (или, попросту, чел), который читает, смотрит, слушает, есть пресловутый "Субъект познания"? Ведь не факт, что он, вообще, более чем "Мыслящий камыш", который просто шумит, да так, что деревья гнутся!
Впрочем, все вышеизложенное есть, извиняюсь за выражение, эмпириокритицизм! С точки зрения теории, ученые, так сказать, расписали все под хэндээхох. Познание, согласно эмиссарам Канта и Гуссерля, начинается с восприятия, сначала чувственного, а затем рационального.
Поскольку возражать нынче не в моде, а спор с немцами как-то не мотивирует, я ограничусь парой "апропосек".
Во-первых, познание начинается таки с восприятия, но в 99% случаев на нём и заканчивается.
Во-вторых, разделять познание или восприятие на чувственное, рациональное, рассудочное или какое-то еще есть чистый эмпириокретинизм! Одно без другого нельзя представить. Плюс, одно без другого не работает!
3. ГЛУХОМАНЬЕ ДЕКАРТА
В общем, все эти стадии и фазы высосаны из апперцепции. А если отвлечься от последней, и окинуть познание, так сказать, структурным взглядом, то мы получим более живую картину.
Помните, как мы рисовали на школьной доске систему координат? в центре располагался Ноль, а от него шли отсчеты по трем осям всех видимых изменений. Г-н Ноль наделял координатами каждую точку, и «оценивал» проекции различных фигур (объектов познания) на оси... э-э... на осях. :)
Грубо говоря... или, как раз, говоря аллегорически, в Системе координат, Ноль и является Познающим субъектом, а познание – чистейшей абстракцией (как всё в безжизненной философии Декарта).
После Декарта, у немецких классиков, власть над познанием захватили какие-то «перцы» вроде перцепции и апперцепции - среди бесчисленных понятий, призванных закамуфлировать пустоту и абстрактность познания (назову только всякие там Reflexio, Ratio, Intellectus, "фиги и так далее" – к латыни вы можете добавить еще древнегреческий, средневерхненемецкий, а также трендёзные нынче нейросетевые слова и выражения).
Но сейчас - не об этом. Сейчас я, после фортиссимо Картезия, спущусь к пианиссимо тихих фактов, или от головного мозга - к мизинцу на ноге. Кто-то назовет сей скромный предмет просто "рудиментом эволюции" (что бы это не значило)или признает незаменимую функцию мизинца в удержании нами равновесия. А ведь, на самом деле, мизинец играет в познании гораздо большую роль: он незамедлительно сообщит нам, правильно ли расставлена мебель кругом! Или это, скажете вы, не есть познание?!
Кроме того, есть еще одна часть тела, самая одиозная, которая может заценить качество дорог и автопрома, причем честнее и точнее, чем погрязшие в коррупции дорожные чиновники. Кроме того, этой самой, нецензурной, части тела, с народным погонялом «Мадам Сижу», народная же мудрость приписывает некое чувство или способность... в общем, ей «доступно, друг Горацио, что недоступно даже интуицио»: афедроном чувствую, говорим мы (подцензурно), когда познающий субъект помалкивает! А что? – ноль, он и в Африке ноль, при всех своих проекциях и координатах. А вот седалище – это вам не ноль! – оно... э-э... собой чует.
Пора подытожить: Всякая абстракция – это дело изуверов, ботанов и веганов, а стало быть, ноль ей цена. Особенно, если мы имеем дело с познанием! Вы только вдумайтесь: как можно абстрактно познавать мир? какое может быть познание мира в рамках точек, прямых и подобной шелупони? Я не говорю уже о Богопознании или самопознании – здесь не только гносеология, но и воображение пасуют, или буксуют в безвоздушном мирке Декарта / Спинозы. «Система координат»... звучит не совсем как «Натшвайлер-Штутхофф», но в том же направлении.
4. ПОЗНАНИЕ В КАРАВАН-САРАЕ
Так что, оторвемся от Декартовых координат, мизинца и хезальника.
Воротимся, лучше, в караван-сарай. Посреди него восседает познающий субъект – это хитрый купчина, в меру открытый, но бдительный. После трудного дня, он устроился, так сказать, на пересечении торговых путей: из варяг в греки, из ворюг в абреки, из передряг в чучмеки – в общем, по трём буквам всех осей (х, у, z).
- Ну, расчетами займусь завтра, на свежую голову, а сейчас, всё внимание на стороны света!..
Так-так, кто ж заходит в ворота?
Вот, с Севера идет... один... на купца он не похож – скорее, охотник. Это вольный человек: на голове – неподвижный хищник, под нею – кольца, а ниже – халат из шелка, с кожаным кушаком. Однако идет он медленно – трудно ходить без коня. Но -
скакун меж колен и колчан за плечом - и вот, он снова волен и непобедим!
А кто явился с Запада? Он не виден: весь в шерсти. Купец ли он, неизвестно – скорее, шпион и жулик: на Западе их называют «путешественниками». Судя по обилию оружия, он может быть храбр до святотатства. Но без оружия и рабов, он труслив как горная львица.
Ну, а кто там с Востока? О, как он идет! – как император от престола до паланкина, ожидая от всех окружающих дани и поклонов. С ним, поди, не поторгуешься! Это настоящий купец, хотя он и чем-то похож на солнце: его не увидишь, обычно, целую ночь, но уже если оно встало, его и не остановишь, и даже не замедлишь.
Кто приближается с Юга – всегда непонятно. Я вспоминаю гвинейских гриотов. Им известно множество песен: о борцах с пустыней, о берберах-разбойниках, о повелителе озера Чад, о верблюдоголовых колдунах-магрибинцах. И каждая из этих песен – не на одну ночь. Но нет у них ни одной песни о Манса Мусе, самом известном человеке из тропиков! Вы только подумайте: в те месяцы седьмого века от Хиджры, пока караваны император Мали шли в хадж, именно пески Сахары оставалась самым ЗОЛОТОНОСНЫМ местом на земле – ведь две с половиной тысячи верблюдов несли по пуду золота каждый! Однако гриоты засыпают песком забвения имя царя-легенды, а золото обменивают на соль у туарегов. Золото им не важно, важна жизнь. А жизнь дает соль, а не золото. Жизни за «золотым императором» гриоты не видят...
***
«Фууу!» – фыркнут господа философы, – «это не миропознание, это всего лишь познание стран света!».
Да? я, быть может, бестолочь и неуч, но уверен, что «познание стран мира» и есть «познание мира» – никакого иного «миропознания» нет и быть не может. Кстати, так думает и мой метафорический "брат по музе, по судьбам" - человек-аллегория, купец из Караван-сарая.
Вроде, чего же ломиться в открытую дверь?
Но не так все просто!
5. ИМПЕРАТОР МАЛИ и ИММАНУИЛ КАНТ
Никто не говорил о познании столько, сколько Кант. Но ЧТО он, собственно, познавал? Время и Пространство? нет: ведь астрономы изучают не телескопы, а только то, что в них видно; живописцы не вникают в устройство глаза, а окулисты, тем паче, в холсты и краски. Так вот, для Канта и его сторонников, цайтраум представляет собой «трансцендентальные формы созерцания». А то, что «в них» можно созерцать, познают другие науки, вроде химии или истории. Философия же... ну, по крайней мере, Кантова философия, познает условия и пределы познания. Иными словами, познание ради познания! Еще лучше сказать, миропознание без познания мира.
Давайте, рассмотрим разные жанры познания.
Для Канта, как для верного лютеранина, главной книгой был das Bibel. А первое познание, о котором говорится в Книге, это: "И познал Адам Еву, и она понесла, и родила Каина". Так вот, в подобном познании Кант, судя по всему, не участвовал (хм! не миновать бы ему тогда судьбы Сократа с Ксантиппой).
Что касается САМОПОЗНАНИЯ, оно невозможно без покаяния – по крайней мере, без обнаружения своих грехов – и это также не про лютеран, в частности, не про Канта.
А как насчет миропознания? ведь оно невозможно без познания мира – scilicet, стран света – а Кант ногой не ступал за пределы Кенигсберга; ни в Берлин, ни в Ригу, ни даже в Соловки!
Ну, по вопросу Соловков - к Ивану Бездомному. А насчет Риги – это не шутка! ведь именно там была изданы Кантовы Критики – причем, первая и главная вышла в свет в том самом году (1781), когда Рига стала столицей Лифляндии, генерал-губернаторства Российской империи! Выходит, Кант не только прусский философ, но и... боюсь сказать! Современные немцы, в убожестве своем, могут признать Канта «латышским философы», но все же, они не осмелятся отдать его "на съедение" русским.
Еще один вид познания – Богопознание. Однако ясно сказано: «Возлюби Господа Бога Своего». Это главная Заповедь. А заповедь «Познай Господа своего» относится, скорее, к какому-нибудь Ошо или Бультману (хотя для атеистов Богопознание еще более бесполезно - прошу прощения за неуклюжую формулировку!). Во-первых, Господь Неисчерпаем и Непознаваем, а во-вторых, человеку нет ни малейшей пользы от познания Бога! – в Священном Писании нам дано все, что нужно знать о Нем. То, что сверху – от лукавого. Иначе говоря, пытаться познать Бога опасно.
6. КАНТ КАК ПОЭТ
Музыка, живопись или архитектура являются искусствами в той мере, в какой в них есть поэзия. Примерно так сказал Фредерик Гарсия Лорка. Это мысль парадоксально глубока и возвышенная: поэзия есть не только отдельный вид искусства, но и само искусство, нечто делающее искусство из ремесел.
Поэзию не принято искать в философии, да и нет, наверное, нужды.
Хотя поэзии вдоволь, хотя бы у пресократиков, особенно у Парменида и Гераклита. Даже у Эвклида – море поэзии (хотя изрядно зашифрованной). А сколько поэзии в «Феноменологии духа»! – в ней вся эта возвышенная глубина, обрамленная неожиданными метафорами и даже кённингами (такими как «бытие понятия» или «отрицание отрицания»). Немало своеобразной поэзии в полете мысли Фихте и Шеллинга. Впрочем, поэзия напрочь отсутствует в текстах просветителей - от Декарта, Спинозы и Бэкона, до Локка, Гоббса и Юма.
Поэзия возникает, нежданно-негаданно, и у Канта – ненадолго, но эффектно. Все помнят эти слова, венчающие «Критику чистого разума»: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне. И то и другое мне нет надобности искать и только предполагать как нечто окутанное мраком или лежащее за пределами моего кругозора; я вижу их перед собой и непосредственно связываю их с сознанием своего существования».
Что здесь можно сказать? Кант совершенно прав относительно звезд: эти невзрачные конопушки на безмерно-черном небе не способны вызвать не то что удивление и благоговение, но даже внимание, ЕСЛИ ТОЛЬКО НЕ РАЗМЫШЛЯТЬ о них!
У Канта, некие звезды-в-себе – точнее, вещь-в-себе – аффицируют органы чувств, а некий априорный фильтр становится между восприятием и сознанием, и сообщает разуму: «Эти вроде невзрачные точки на самом деле суть небесные объекты, обладающие космическими размерами, массой и зарядом, и горящие вот уже сотни миллионов лет за миллионы световых лет от нас».
Однако "на самом-самом деле", всякий мало-мальский хомосапиенс понимает: неизвестно, существует ли та или иная звезда – или это, так... фотоны феноменами являются мне... или феномены фотонами несутся по космосу. ЗАЧЕМ звезды, так сказать, зажигают? кому это нужно? это не известно ни Канту, ни кому-либо другому: просто, принято думать, что звезды возникают, догорают и взрываются – и ТАК бесчисленное число раз!..
То есть, говоря иначе, сотни триллионов светил... не известно, зачем (и даже КЕМ) они созданы... неизвестно, для чего они исчезают... неизвестно, существуют ли они, вообще...
Писание говорит, что светила созданы для исчисления времен. Но: во-первых, они были сотворены в День Четвертый (когда, грубо говоря, времени еще не было), а во-вторых, мы привыкли обходиться и без звезд.
Хм...
Совершая свой ежедневный Филозофенганг по Кёнигсбергу, Кант наткнулся на камень. На нем стояла надпись: «Направо пойдешь – признаешь окружающий нас мир полной бессмыслицей. Налево пойдешь – признаешь полную ничтожность нашего познания вселенной!». Неведение – словно полный мрак ночного неба, в котором, проблесками и догадками, проступают точки звезд, столь же недостижимых и непостижимых.
«Как я могу допустить даже несовершенство нашего познания, если без него даже Бог не может существовать?» - сказал про себя Кант, и повернул обратно: компромисс был неизбежен. Тем же вечером родился «Моральный закон внутри нас». Ну, как это бывает у Гегеля или Маркса: сочинил что-то, а потом выдавай за объективную реальность (для алиби, хе-хе).
Такой вот компромисс... с одной стороны, звезды – и всю остальную вселенную – сколько ни познавай, ни на йоту не приблизишься к знанию даже вселенной. С другой стороны, сколько не думай и не пиши, Бог останется за скобками...
А вот Моральный закон и его протеже, Категорический императив, дают нам умиротворение. Это как "праздник, который всегда с тобой". Знание? вера? совесть? - они все "вне действия сети". А вот Категорический императив "нам путь озарит" и даст реальную повестку! Кто осмелится сказать, что "Моральный закон во мне" не относится к истинной вере? (а если ее недостаточно, дадим и фюрера).
…оно, конечно, за такое дело католики бы на костре сожгли. Но свой брат протестант сурово скажет: «Зачёт!».
В этом смысле, финал «Критики чистому разума» продолжает лютеранское Confessio Augustana. «Перестань полагаться на решения церковных иерархов, на то, что папа все уже решил за тебя...», приказывает Лютер – «Имей мужество пользоваться собственным разумом!», вторит ему Кант.
Я знаю немало людей, на которых кантовский императив действует как на берсерков действует аперитив из мухоморов -: сей препарат вызывает одновременно возбуждение, восторг и яростный апломб так называемых свободных людей перед так называемыми рабами. А мне, вот, сей императив в высшей степени неприятен. И люди, которые любят высокопарно его повторять, как правило, "имеют мужество" только на то, чтобы ретранслировать CNN, Ухомосквы, познеров да солженицынов.
7. ЭТА ШТУКА ФАУСТА ГЕТЕ, или СИЛЬНЕЕ ЛЬ, ЧЕМ ФАУСТ, ГЁТЕ?
Так говорил криминальный авторитет Знайка с Алдана: "Все люди, даже и дня не сидевшие, имеют свой срок". Слова, согласен, туманные – а дело обстоит не столь радикально, а слово «срок» я заменил бы на более либеральное слово «колея» из великой песни Высоцкого.
Впрочем, если я правильно понимаю Знайку, «срок» великих – это еще и их бренд: скажем, у Канта – вещь-в-себе, у Гегеля – Понятие, а у Гете – Фауст. Фауст у Гете герой Познания. Или его жертва?
Итак, это я бы назвал, по аналогии с фауст-патроном, «Фауст-сроком». Это - пожизненный срок г-на Гете! – ведь он писал свой опус шестьдесят лет. То есть, пресловутая «парадигма Фауста» не оставляла немецкоязычного интеллигента всю его сознательную жизнь. Более того, эта парадигма продолжалась и после смерти Фауста – ведь именно познание, согласно Гете, даровало ему, Фаусту, бессмертие!..
Однако давайте всмотримся в Гимн познания, созданный кавалером саксонского ордена «За бдительность», более придирчиво! Это ведь не только частная жизнь Гёте, но и, так сказать, триптих Трех эпох европейской культуры – Просвещения, Романтизма (Бонапарта) и Реализма (с Реставрацией Бурбонов).
***
И вот, что здесь надо отметить в первую очередь. Помимо «Фауста», Гете посвятил познанию, за свою долгую жизнь, очень, если не слишком, много слов. Но я хотел бы привести одну лишь цитату, из г-на Эккермана: «Я пришёл к совершенно другим выводам и взглядам, чем это доступно другим, которые сейчас только родились и которые должны усваивать эти великие события из непонятных им книг».
История напоминает отправление поезда: состав покидает яркие огни перрона, растворяясь в темнеющем далёке, и на расстоянии, всё слабее свет из вагонов, всё глуше стук колес... То, что нам казалось великим, невольно растворяется во мраке невозвратного прошлого. Скажем, заканчивая школу, мы расстаемся с милыми друзьями или прощаемся со злыми недругами, но вот... минула осень, минуло лето, одно и другое – и всё глуше дрожащие чувства.
Не великие, а дрожащие!
А что происходит с великими событиями, даже если в прошлом мы не воспринимали их как великие?
События великие похожи, скорее, на маяк: вздымаясь на высоту, они светят сквозь дымку, далёко.
Так, какие именно «великие события» привели нашего гуманиста к «совершенно другим взглядам»? за те шестьдесят лет, пока Гете писал «Фауста», свершилось немало великих подвигов человеческого духа, ну, хотя бы разума (*). Сам же Гете перечисляет следующее: Семилетнюю войну, Независимость США, Французскую революцию и Наполеоновские войны. И всё. ВСЁ! – ни слова о Братьях Гумбольдтах, о Канте и Гегеле, о Бетховене и Шуберте, о Шиллере и Хёльдерлине – если вспомнить только самых великих, и только представителей немецкого мира, и вынося за скобки австрийца Моцарта, прусса Фридриха Великого и русскую Екатерину Великую (последних несправедливо называют «Вторыми», хе-хе).
***
Но что же «Фауст»?
Развязка драмы господина Гете – метафизический скандал. Вначале на сцене появляются две фигуры из Dell’Arte, сначала веселый Арлекин, затем невеселый Пьеро. Автор обозначаете их как «Мефистофель» и «Бог». Их спор напоминает пародию на Книгу Иова, хотя персонаж, который появляется в следующем действии, на Иова похож меньше всего на свете. Это пресыщенный старик по имени Фауст:
«...юриспруденцию долбил и медицину изучил», «кается» Фауст, начиная, впрочем, с Philosophie, а завершая Theologie, присовокупляя к последней, почему-то, «увы!». Кто как убивает время: кто-то делает карьеру и деньги, кто-то приносит жертвы сладострастию и чревоугодию, кто-то играет (все равно, чем, на чём, и во что)… ну, а Фауст просто, изучает всё подряд, без разбора.
Его мотив не в том, чтобы углублять знание в какой-то конкретной области, а в том, чтобы «знать всё, без изъятья!».
Хотя это невозможно априори.
Хотя еще три тысячи лет назад, Соломон сказал, что от многих знаний многие печали, а две с половиной тысячи лет назад Гераклит сказал, что многознание (polymatheia) уму не научает. А Фауст, изучивший Philosophie и Theologie, не мог этого не знать...
В жизни персонажа Гете многознание приводит к кризису: зная всё, он не знает, ЧТО нужно ему самому – а значит, КТО он сам такой, на самом деле. Он просто НЕ МОЖЕТ этого знать! – знания, приобретенные в столь различных сферах, как юриспруденция, медицина, да еще философия с теологией, создают дымовую завесу. А сквозь последнюю не только не пробиться к своему Я, но даже не разглядеть ни своей истории, ни своей МИССИИ, ни своих мотивов!
И – вуаля – следующий шаг: потерявший надежду на знания и утратив веру в познание, Фауст обращается... правильно, к магии! Он призывает духа. А дух, как водится, тут как тут!
***
Хочешь, не хочешь, но Германия века Двадцатого превратилась в некую линзу, сквозь которую вся история немцев видится иначе – с момента появления германских племен на границах Римского мира (или наоборот): Тевтобургская бойня, Гогенштауфены, Верденская пуща, Протест, Вестфальская пуща, Немецкие Классики, Бисмарк, еще раз Верден... Сквозь дым Дахау и зарева Курска, все это выглядит довольно мрачно. Фигура Гете - не исключение.
Многие возмутятся: «Какое отношение имеет великий гуманист к Третьему рейху?!»
Если коротко, то отношение – самое прямое. А если по порядку...
Гете – одна из самых влиятельных фигур Германии Нового времени. А значит, невозможно умалить и его ответственность за эксцессы прошлого столетия.
Тот факт, что Гете так нигде и не побывал, кроме Италии, представляется мне безобидным симптомом далеко небезобидных вещей – провинциализма, который породил ксенофобию, а ксенофобия – нацизм. Мне кажется, что некрасиво и даже лживо сочинять «Западно-Восточный диван», не съездив никуда восточнее Берлина.
Ха! занятно было бы дать название «Западно-Восточный диван» разрушению Берлинской стены и Объединению Германии. Занятно. Но едва ли стоит иронизировать над страшной трагедией, которую повлек аншлюс ГДР в недобрые 1990е.
______________________
(**) Навскидку, вспоминаются: революция в химии – открытие азота, водорода и кислорода (1766-1776), открытие вакцинации (1796), зарождение гистологии (1801) и патологоанатомии (1761), наконец, открытие Закона превращения и сохранения энергии (1841). А сколько земель было исследовано на уже открытых просторах нашей планеты?..
(***) «Познание стран мира есть украшение и пища человеческих умов», говорит Леонардо да Винчи. А вот г-н Гете за всю свою долгую жизнь, не удосужился побывать даже в Париже (трудно в это поверить)! По молодости, он поездил по Италии – и это хватило ему, почему-то, на оставшиеся полвека!