Приближение Великой Госпожи Победы, чувствовалось во всем.
Никакая угроза фашистов, применить новейшее, секретное оружие, уже не пугала Советский народ.
А вот от Советский ядерных «Катюш», фашист улепетывал так, что ни на какой ракете, догнать было невозможно.
Люди повсюду ликовали, предчувствуя скорую Победу Красной армии, над жуткой болезнью века, под названием «коричневая чума».
На всех территориях, освобожденных от оккупантов, постепенно восстанавливались колхозы и другие общественные товарищества.
На восстановление разрушенных предприятий и жилого фонда, пока что не хватало ресурсов.
Практически, все работоспособные мужики, добивали фашистскую змею в ее логове. Освобождали Польшу, Чехию, Венгрию, Латвию. И другие государства, томящиеся под жестким игом фашизма.
Многие из освобожденных, от фашистского засилия, государств, охотно присоединялись к Великой державе под названием СССР.
В колхозном стаде станицы Погорелово, родилось несколько телят. Ульяна с радостью принялась за свое привычное дело. Еще прошлым летом, дед Семен, выгнав на пастбище 12 дойных коров, вернулся вечером со стадом, в котором было уже 16 взрослых особей. За двумя «новенькими» коровами, бежали их подросшие телята.
А впереди всего коровьего коллектива, важно вышагивал, огромный бык.
Все прибившиеся к стаду животные, были хорошо упитаны и покрыты длинной, густой шерстью. Эта необычная для домашних животных, шерсть, говорила о зимовке скота под открытым небом.
Такое явление было нередким для станичных колхозов.
Во время перегона скота, подальше от войны, животные, пугаясь бомбежек, часто разбегались .
И собрать их в стадо, удавалось не всех.
Сбиваясь в группы, они в теплое время года, свободно паслись, уходя подальше от звука канонад.
Зима тоже, не особенно пугала животных. В полях оставалось много, брошенных за ненадобностью, стогов сена.
Колхозный скот угнали в тыл. Личную животинку, частично побили, частично угнали в Германию, оккупанты.
Так что в полях и на лугах, то там, то тут, сиротливо стояли неприбранные стога соломы и сена.
Вблизи больших станиц, сена конечно не было. Но его оставалось не мало у одиночных хуторов и на дальних полях.
Потерянная скотинка, сбиваясь в не большие гурты, зимовала у таких стогов. Подъев один стожок, они мигрировали по степям и перелескам, отыскивая другой, забытый стожок.
А когда, прочно утих, пугающий скотину, звук канонад, животина стала прибиваться к людям.
Не за долго, до официально провозглашенной Победы, Катерина получила странное письмо из города Ташкента, от незнакомой женщины, со странным именем Резеда Курбангалиева.
Молоденькая почтальонка, вчерашняя школьница, подала Катерине конверт в тот момент, когда она собралась навести порядок в ограде своего домишка.
Со дня свадьбы с Костей Томилиным, она жила здесь, вместе со свекровью и свекром.
Свекор Кати, дед Сидор, по своему желанию пас скот. И вместе в внучатым племянником Володей, ухаживал за животными. Кроме того, Володя занимался починкой сломанной колхозной техники.
Обезножившая свекровь, второй год, была прикована к постели. А двое ребят Кати, росли, требуя еды и одежды.
Выживать Катерине Томилиной, было так же тяжело, как и многим другим матерями станицы. От Кости более двух лет, не было вестей.
Но и «похоронки», тоже не было.
И это давало Кате возможность, хранить хоть какую то, надежду на то, что муж ее жив.
Держа в руке письмо, Катерина неожиданно, почувствовала сильнейшее волнение. Да такое, что у женщины подкосились ноги.
«Может о Костеньке что ни будь?»
Руки Кати неудержимо затряслись И она с трудом разорвав настоящий, почтовый конверт, присела на первый подвернувшийся предмет, оказавшийся козлами, на которых пилят дрова.
С трудом разбирая малопонятные каракули , ей все же, удалось понять основной смысл письма.
Ее Костя был жив!
Два года назад, он поступил в госпиталь Ташкента, почти в безнадежном состоянии. Лицо его, было сожжено, частично до костей. Во всем теле «сидело», множество мелких осколков снаряда.
Тяжело раненому сержанту Томилину, было сделано несколько операций.
Из тела бойца, доктора извлекли, более 10 мелких осколков. К счастью, снаряд, от которого пострадал Костя, разорвался, видимо не очень близко от него.
Бойца удалось спасти. Но зрение Костя потерял полностью. Целый год, он пролежал в госпитале.
Но война не санаторий. Мужчину полностью комиссовали и выписали из госпиталя.
Понимая, что без провожатого, раненому инвалиду не добраться до дома, на адрес, указанный бойцом, послали запрос. В нем жену раненого, просили забрать Константина домой.
А пока, старая санитарка, 70 летняя Резеда Курбангалиева, вызвалась забрать раненого к себе домой.
Женщина жила в своем домике, при котором имелся хороший яблоневый сад. Близких родных у Резеды не было. Два ее сына, погибли в боях за Родину.
Старший из сыновей, Тимур, был женат.
Сноха с внуком, русская женщина, в самом начале войны, уехала к себе на родину. Очень далеко. Куда-то на Дальний Восток. Она не оставила свекрови ни адреса, ни весточки.
Пожилая мать погибших сыновей, всей душой прикипела к русскому, ослепшему солдату. Первое время, она все ждала, когда же, на ее пороге, появится жена Кости, чтобы увезти его с собой.
Она ждала этого, в душе молясь, чтобы его жена, отказалась от слепого инвалида.
Видимо, так и случилось, по мнению Резеды.
Но Катерина не получала из госпиталя, никакого сообщения. В противном случае, ее Костик, давно бы, был рядом с ней и их детьми.
Видимо,в тот момент, когда ей было отправлено то письмо, Кубань была еще под фашистом.
«Не знаю я, отчего ты, жена Кости, мужа своего бросила. Наши женщины, так не поступают. Хоть слепого, хоть безногого, но ждут и принимают с радостью. Если вдруг, ты Катерина, отчего-то, не знаешь ни о чем, то приезжайте к нам всей семьей. В Ташкенте всегда тепло. Здесь жить легче. Фруктов хватит на всех. И люди у нас добрые. Жить вам, тоже есть где. У меня дом большой.
А я, так сильно полюбила Костю, что и позабыла, что не сын он мне. Пожалей меня Катерина. Перебирайтесь ко мне все. Если ты у меня сыночка моего, Костю, заберешь, то и я не жилец. Никого у меня, кроме него, не осталось.
Я бы могла тебе ничего не сообщать. Но Костя настаивает. Уверяет, что не такая ты. И что, скорей всего, письмо из госпиталя, затерялось в неразберихе, что война натворила.»
Дочитав письмо, Катерина с тихим вскриком, скатилась под ноги, подошедшей к ней, девятилетней дочке Леночке.
К вечеру, в доме Катерины, собралась вся их дружная семья. После счастливых слез и не долгих споров, решено было, что Катерина одна, налегке, немедленно отправится в Ташкент.
«Поезжай за мужем, дочка, - сказала Полина.
–Мы за свекрухой твоей, доглядим. Сидору Гавриловичу времени не будет.
Вези Костю в станицу. Мать доходите. Похороните с Божьей помощью. А там уж решайте, где вам жить».
Добираться из Кубани до далекого Ташкента, в неспокойное и голодное время, было почти немыслимым делом.
Все автомобильные и железные дороги, были забиты военным транспортом. Из Германии и соседних, бывших под оккупацией государств, вывозили сотни тысяч бывших узников фашистских лагерей.
Санитарные поезда и автомобильная техника, спешили вывезти своих раненных, чтобы во время, доставить их в хорошо оснащенные госпитали, на родной земле.
На открытых платформах железнодорожных составов, везли в СССР, разбитую, покореженную военную технику. Как свою, так и немецкую.
Оставшиеся целыми сталепрокатные заводы, готовились принять «вторичное сырье», для выпуска металлоизделий. Страну нужно было восстанавливать. И этой цели, наравне со своим металлом, должны будут послужить обломки фашисткой техники.
Более трех тысяч километров отделяли Катерину от мужа. Но к счастью, Константин находился в глубоком, надежном тылу.
В прекрасном гостеприимном городе Ташкенте, что принял к себе тысячи осиротевших войной, детей.
В Ташкенте, за годы войны, возродились десятки заводов, перевезенных сюда, из прифронтовых городов, впоследствии захваченных немцами.
Самые лучшие госпитали, поставившие на ноги сотни тысяч раненых бойцов, тоже находились здесь.
Катерину в дорогу, собрали всей станицей.
Военные вдовы и матери погибших станичников, шли к дому Катерины, чтобы слезно попросить счастливую обладательницу живого мужа, поспрашивать там, посмотреть. А вдруг и ее сыночек (муж или брат), лежит где ни будь, в госпитале, без рук или ног. И боится показаться дома, в таком виде. Боится стать обузой для жены или старых родителей.
«Катенька, вдруг увидишь моего сыночка. Скажи ему, что с радостью приму его и без рученек и без ноженек. Только бы жив был».
«Катя, вдруг мой Сереженька, тоже слепой где встретится. Пусть хоть глухой, пусть безногий. Скажи ему, что ждет его дома, жена с детушками. Любой он нам нужен. С ложечки кормить буду. Пылинке на него сесть не дам. Только бы вернулся».
Солдатки совали в руки Катерины, свертки с кусочками хлеба. Отдавали последнюю серебряную монетку. Кто-то снял с руки золотое колечко.
«Деньги сейчас, никому не нужны. Бери , бери, Катя. Кондуктору отдашь , чтобы в вагон пустил».
Тепло распрощавшись с родными и односельчанами, Катерина выехала до Кисловодска. Оттуда надежней было попасть на попутный транспорт.
Внук деда Сидора, Алеша Круглов, взялся отвезти Катерину на колхозном самосвале.
Чтобы отремонтировать, кажущуюся безнадежной, машину, парень пол года ездил по соседним станицам и хуторам, снимая с брошенной техники, нужные запчасти.
Трудным и долгим оказался путь Катерины..
В Ташкент она попала в день Победы.
Протиснувшись сквозь кричащую, хохочущую, плачущую и поющую людскую толпу, Катерина, едва живая, вырвалась из здания вокзала.
«Победа! - незнакомая женщина в черном платке, рыдая,обхватила руками плечи Катерины. – Сыночка с мужем забрала она у меня. Но все же, она пришла, Победа! – закричала незнакомка, сверкая черными, полубезумными глазами.
«Победа?!» – прошептала Катерина. Только сейчас, до нее дошло, отчего так радостно кричат все вокруг. И от чего, так горестно плачут женщины в черных платках.
Увидев у здания вокзала, свободную скамью, Катя без сил, упала на нее. «Победа! Победа! – женщина заплакала в голос, не стесняясь окружающих. Ведь все они, вели себя,как маленькие, вконец расшалившиеся дети.
Собравшись с силами, Катерина поднялась со скамьи и бездумно побрела по городу, благоухающему всеми запахами весны и счастливого завершения войны. Город звенел, пел ,смеялся и плакал.
Все его улицы , были плотно забиты ликующими людьми.
Не смотря, на нескончаемый, людской поток, Катерина не находила, у кого бы, спросить как найти ей нужный адрес.
Казалось, что все население земли, мгновенно переместилось в этот красивый, зеленый город.
И это было, почти что так. За годы войны, население Ташкента, увеличилось втрое.
Гостеприимный Узбекистан, принимал всех, кто нуждался в крове и еде. Более 110 крупнейших предприятий из Москвы, Сталинграда и других больших городов, перебазировались в Ташкент. И уже через месяц, стали выдавать фронту все. От солдатских шинелей, до тяжелой военной техники.
Здесь нашли приют сотни тысяч беженцев из оккупированных территорий.
Но не только честные труженики тыла, заселили этот прекрасный город.
Всякого рода ворье, дезертиры, уклонисты и прочее отребье, тоже слетались сюда, надеясь урвать свой кусок сладкого, из рук богатого края.
Здесь же, пряталась от призыва в армию, «избранная» Советская элита, со всеми своими чадами и домочадцами.
К сожалению, так было всегда. И так останется вечно. «Золотой» сорт людей, провозглашающий себя, «хозяевами мира», останется нетленным во все века.
Только, во время Советской власти, подобные «хозяева», предпочитали меньше афишировать свою «исключительность». И было их в тысячи раз меньше, чем сейчас.
Катя шла долго, рассматривая удивительно красивые , не тронутые войной дома. Она вдыхала в себя запахи ярких цветов, что казалось, сами собой, без вмешательства человека, росли везде, где имелись участки не заасфальтированных пространств.
Умывшись у не большого фонтанчика, бьющего из трещины в асфальте, Катерина свернула в глубь аллеи.. И тут ей наконец, встретился, одиноко сидящий на скамье, старик.
Низко склонившись к земле, он что-то чертил на песке тростью. Губы старика, бесшумно шевелились. Создавалось впечатление, что он не торопливо, беседует сам с собой.
«Гражданин, - окликнула Катя старика. – Не расскажите ли мне, как добраться, вот по этому адресу?»
Незнакомец медленно подняв голову, с недоумением посмотрел на женщину.
«Вы ужасно напугали мою Музу. Я мечтал спрятаться от всеобщего ликования, в тишине этого чудесного уголка. В последнее время, моя Муза почти перестала навещать меня. Видимо, я стал для нее, слишком старым.
Но скорее, эта жуткая война, обескровила мою Музу. Ей нужна любовь. Но война, это вампир, который живет тем, что пожирает всякое проявление любви. А взамен, из всех пор, своей тухлой кожи, она выделяет ненависть и смерть». – Странный старик замолчал, с тоской глядя перед собой.
-«Наверное, сумасшедший», - немного испугалась Катерина. Она оглянулась, отыскивая глазами людей.
Но их здесь не было. Хотя громкие голоса счастливых людей, скрытых деревьями, отчетливо неслись со всех сторон.
Медленно пятясь назад, Катерина собралась уже, сбежать. Но старик, вдруг дружелюбно улыбнулся.
«Не бойтесь меня. Я совершенно нормален. Может быть, куда нормальнее, многих из наших, политических деятелей. Просто я - писатель. И немного поэт. Война разучила меня писать о прекрасном. А стихи, должны быть только прекрасны. О войне надо писать в прозе. Война не заслуживает стихов.
Их заслуживают погибшие герои. Такие, как мой сын!»
Катерина невольно вздрогнула, ясно расслышав надрывную боль в последних словах незнакомого человека.
Старик принял из рук Катерины бумагу с адресом Резеды.
«Так это, совсем рядом! Вам крупно повезло. Тем более, что сегодня ни один транспорт не в состоянии проехать. Счастье, в виде свободного народа, заполонило все улицы и переулки».
Старик, пригласив Катю присесть рядом с ним, подробно объяснил ей маршрут, по которому она должна была пройти.
До «совсем рядом», Катерина добиралась более часа. Видимо, в понятии городского жителя, «совсем рядом», было совершенно не таким, как для жителя села.
Сложенный из крупного, желтого камня, дом Резеды Курбангалиевой, прятался в глубине отцветших яблонь.
Трясущимися руками, Катерина раскрутила проволоку, которой была замотана калитка.
Войдя в ограду, она тихонько побрела, по посыпанной песком, тропинке. Ноги Катерины совсем ослабли. Боясь упасть, она помогала себе руками, цепляясь за выбеленные известью, стволы крупных яблонь.
Добравшись до порога дома, Катерина едва не закричала от отчаяния. На двери дома, висел большой, навесной замок.
А в станице Погорелово, как и по всей Советской земле, в этот час, тоже встречали Победу.
Василек первым принес домой, весть о долгожданной Победе. В этот день, он как обычно, помогал Алеше Круглову, ремонтировать очередной узел бывшей, колхозной техники.
Двое, почти не говорящих паренька, потянулись друг к другу, как два разнополюсных магнита.
Не смотря на свою любовь к животным, Василек понимал, что техника для колхоза, куда важнее и мощнее, чем все их три лошади, вместе взятые.
Своему другу по несчастью с речью. Своему спасителю и просто хорошему товарищу, Василек помогал охотно. Выполняя замысловатые ремонтные операции, Вася набирался опыта будущего тракториста или комбайнера.
Фашисты забрали для своих танков и грузовиков, все что могло им пригодиться. Алеша, с добровольными помощниками, «рыскали» по станицам и личным, брошенным хозяйствам всего района.
Нередко, ребята уходили далеко от дома. Туда, где недавно, шли бои.
Подбитые и брошенные на поле боя танки, они раскручивали до винтика. И если «улов» был стОящим, Алеша на следующий день, приезжал сюда на единственном пока что, грузовике, за драгоценными запасными частями для колхозных тракторов и комбайна.
Хриплый до неузнаваемости, искаженный плохеньким репродуктором, голос Левитана, оторвал ребят от их увлеченного занятия.
Алеша подняв голову, округлив от усердия рот, весь обратился в одно внимательное ухо.
Слово «Победа», подействовало на него, как неожиданный выстрел.
С размаху сев на землю, он почти не заикаясь, заорал, вращая глазами:
« По- по -ообъбеда!»
Сорвавшись с места, почти одновременно, ребята бросились к клубу, где уже собралась не малая толпа станичников.
В эти первые минуты радостной вести, летящей из репродукторов всей страны, люди примерно вели себя одинаково.
Смех, плач, бессвязные слова, поздравления друг другу и проклятия фашистам, бешеная эйфория, затопила все города и села огромной страны.
Не видя в толпе станичников, ни матери, ни бабушки Поли, Василек вприпрыжку, бросился к дому.
Ульяна, в тот день, вернувшись с утренней пойки, своего малочисленного коллектива подопечных телят, решила заняться побелкой в доме.
«Скоро Сашенька вернется. А в доме стены прокоптились. Встречу мужа в светлом доме, чтобы жизнь наша, до конца века, светлой была» - решила Ульяна, принимаясь за побелку.
Полина с Анюткой и Мишей, сыном Зинаиды, отправилась к берегу Кубани, поискать первого щавеля.
Ульяна слышала какой-то непривычный шум, долетавший со стороны клуба.
Но, мурлыча песню про любовь казака, она не придала значения тому шуму.
Мало ли о чем, приходится спорить станичникам на все село
.
В дом буквально влетел Василек. Его взбудораженное лицо, огромные, слишком выразительные глаза, заставили чувствительно «ёкнуть» сердце женщины.
«Что случилось сынок? -,воскликнула Ульяна, бросаясь к сыну. Заглянув в его лицо, мать поняла, что ее сын смеется!
Булькающие звуки, означающие смех, вырывались из его полуоткрытого, неподвижного рта.
Из сияющих, не по мальчишески, красивых глаз Васи, катились крупные горошины слез.
"Не будь этого проклятого паралича, мой кузнечик, был бы самым красивым мальчиком в станице" - совершенно не к месту, мелькнула мысль в голове Ульяны.
«Мааа поооо да», - старательно выталкивая из себя посильные звуки, громче обычного, выкрикнул Василек.
Он схватил ее за руку, обеими ручонками и повлек за собой, во двор.
По всему виду своего «кузнечика», Уля поняла, что произошло что-то совершенно необыкновенное.
Но не страшное. А совсем наоборот.
«Что Васенька, что сынок?» - стараясь уловить смысл в бормотании сына, переспросила Ульяна.
«Пооода» - Василек протянул руку в сторону клуба, затем указал себе на уши. Он приглашал мать прислушаться к крикам доносившимся с площади станицы. И Ульяна поняла его.
«Победа, сынок!? – простонала она, с надеждой заглядывая с глаза сына.
«Да!- ясно выкрикнул мальчик.
Не помня себя, Ульяна упала на колени. Обхватив гибкое тельце сына, завопила так, что самой заложило уши.
«Люди! Победа!»
Катерина побрела по саду. Переживания последних дней, невыносимо долгая и трудная дорога. К завершению всего, замок на двери Резеды, все это, полностью вымотало физические и душевные силы женщины.
И даже нетерпение, с каким она ожидала встречи с мужем, ушло куда-то, перед силой усталости, что навалилась на Катерину.
В глубине сада,она увидела небольшое строение. Приоткрытая дверь манила к себе. Перешагнув порог сарайчика или баньки, как она думала, Катерина попала в ютную, чистенькую комнатку. Здесь стояли две простенькие кровати, застланные самодельными, лоскутными покрывалами.
Между кроватями, приютился не большой столик. Громоздкий старинный комод и два плетенных стула, довершали убранство комнаты.
«Может быть, мой Костенька здесь живет? Или сдавала хозяйка, в лучшие времена, отдыхающим свои хоромы. Но хорошо здесь. Спокойно!» -
Катя стащила с себя практически, пустой рюкзачок.
Чувствуя, как силы полностью оставляют ее тело, она с трудом, стянула с себя грубый пиджак. Уронив одежду на пол, она перешагнула через нее и упала на кровать, поверх покрывала.
Смертельно уставшая женщина, уснула, почти мгновенно.
Ей снился муж. Молодой, стройный, он косил траву на колхозном лугу. Широко взмахивая косой, Костя быстро двигался по лугу, оставляя позади себя, отставших косарей.
Таким его, впервые после армии, увидела Катерина. Она принесла, в тот день, узелок с провиантом, для брата, работающего в поле.
До ухода в армию, Костя не привлекал внимание Катерины. Или она была еще, слишком молода. Или парень, чем-то, не дотягивал тогда, до ее внимания.
Невольно залюбовавшись игрой его развитых мышц, Катерина остановилась. Забывшись, она с удивлением рассматривала, знакомого, но в то же время, очень изменившегося парня.
Костя, прекратив косить, оглянулся на отставших косарей и встретился взглядом с Катей.
«Ого! Чья же это, красавица подросла. Уж не для меня ли?» - весело воскликнул он, в упор рассматривая покрасневшую девушку.
От смущения и досады, что ее застали врасплох, на глазах Катерины, выступили слезы.
«Не для тебя, не бойся», - буркнула она. Опомнившись, Катя сорвалась с места и заспешила на звук работающего трактора.
«А чего это , мне такой красавицы бояться? – долетели до нее слова Кости. – Жди сватов, Катюха! Я еще до армии, тебя приметил. Да только ты , совсем зеленая была».
«Костенька, – всхлипнула во сне Катерина. - Какой же ты у меня красивый».
«Может и был когда-то, красивым. А сейчас, детей только пугать могу», - изменившимся, хриплым голосом , совсем тихо отозвался Костя.
Яркий солнечный день в Катином сне, резко потемнел. Открыв глаза, Катерина, все еще не проснувшись до конца, пыталась понять, как она оказалась в каком-то темном, незнакомом месте.
И вдруг она поняла и тут же увидела, что рядом кто-то есть.
Крупный человеческий силуэт, ясно различимый на более светлом, фоне окна, заставил Катерину, вскрикнуть от страха.
«Кто тут?»
«Катенька, ты только что шептала мне, что я красивый. А сейчас кричишь, будто черта увидела. Но в темноте, едва ли видно, на какого черта я похож. Сейчас ведь ночь?»
«Костенька!!! –взметнувшись с кровати, Катерина бросилась к мужу, сидевшему у окна на стуле.
От ее пронзительного вопля, хозяйка , сидевшая на крыльце своего дома, подскочила от неожиданности, словно помолодела на десяток лет.
Едва ли не с утра, она водила своего подопечного по городу. Они слушали счастливый людской гомон, прославляющий Победу.
Костя не мог видеть. Но слышал он хорошо. Из пустых глазниц, спрятанных под черными очками, не прекращаясь лились слезы.
Кто-то обнимал его. Кого-то обнимал он. Кто-то совал в его руки, душистые букеты цветов, которых он не мог видеть.
Кто-то вложил в его руку стакан со спиртом. И он выпил обжигающую жидкость, щедро сдобренную солдатскими слезами.
«Закуси браток. Развезет от чистого спирта. Пить нам с тобой, сегодня много придется. Я без ног, ты без глаз. Вот такой у нас с тобой, откуп от войны получился. - Невидимый собеседник громко всхлипнул. И тут же обратился , видимо к жене, - Вера, огурцов давай. И хлеба».
Мягкая женская рука, отерла залитое слезами, лицо Константина.
«Жена –то, есть у тебя милый?» –спросил его жалеющий добрый голосок.
«Есть. И жена и дети. Только далеко они. На Кубанщине. Скоро приехать за мной должны», - откликнулся он уверенно.
Женщина вложила в его руку пахнувший укропом огурец. Старая хозяйка Константина, забрала у него из рук, букет цветов, чтобы он смог свободно закусить .
Не имея не только зрения, но и глаз, Костя, тем не менее, почувствовал наступления вечера.
Выпитый спирт, ничуть не повлиял на него. Видимо, слишком сильны были в Косте другие чувства. Радость Победы, вкупе с тяжелым ощущением собственного уродства и неопределенности, не дали ему опьянеть.
«Костенька, домой пойдем? Или погуляем еще?» – прошелестел над ухом, голос его доброй хозяйки. Она ни на минуту, не выпускала рукав раненого из своих цепких пальцев.
«Пойдемте, тетушка Резеда. – согласился Константин. –Чувствую, что темнеет уже? И на сердце, как-то смурно у меня».
«Сынок, кто -то у нас был, - тревожно сообщила ему хозяйка, задержавшись у ограды. - Я сама проволокой воротца закрутила. Открывал кто-то. Лишь бы не воры. Сейчас их много развелось. Утащат все, что утащить можно».
Отпустив руку раненого, она с причитаниями, скрылась в глубине сада. Костя осторожно побрел следом, вытянув перед собой руки.
«Замок на месте. И окна целы. А в летнем доме брать нечего. Посиди на крыльце. Я в летник загляну.»
Вернувшись через несколько минут, Резеда присела рядом с квартирантом.
«Костенька,- вкрадчиво спросила она, - а как твоя Катя выглядит?. Волосы черные, кудрявятся на височках. И носик маленький в веснушках? А над левой бровью, родинка, как зернышко чечевицы?».
«Ну да, - растерянно пробормотал Костя, лихорадочно соображая, откуда его хозяйка, так хорошо может знать его Катюху.
На маленькой, мутной фотокарточке его жены, едва ли можно было рассмотреть родинку. Тем более веснушки.
Не было в станице своего фотографа. Фотографии для личных документов, печатались в районном поселке. Но качества их были далеки от оригиналов.
- А еще у нее родинка на груди есть Большая, как семечко тыквы», - машинально ,словно про себя, пробормотал Костя. Он все еще не мог понять, откуда Резеда узнала такие подробности о внешности Катерины.
-«Ну грудь я ее не видела. Спит одетая. Видно, умаялась бедняжка. Иди к жене, Костя. Вставай, провожу».
«Что!? Катюша здесь? « - в миг осевшим голосом,совсем по детски, пролепетал Константин. - Но она же меня испугается!»- он вдруг заплакал, пряча в ладони, изуродованное огнем лицо.
«Не испугается, сынок. Если бы думала пугаться, не приехала бы. Я ей все, без утайки описала. Пошли давай. Мужик ты или нет?»
Усадив Константина на стул у окна, бабушка шепнула ему, что до кровати Катерины, ровно два шага.
«Не напугай , сдуру –то.. Посиди рядом, привыкни к жене», - хозяйка бесшумно покинула помещение, плотно притворив за собой дверь.
Включать свет в гостевом доме, она не стала. Косте абсолютно все равно, в темноте сидеть или при ярком свете. А вот Катя, проснувшись, в первую минуту, может испугаться , достаточно жуткого вида, обожженного лица собственного мужа..
Оставшись один на один, со спящей женой, Константин погрузился в странное состояние нереальности. Он слышал тихое дыхание Катерины. Перед мысленным его взором, она возникла перед ним, юная как школьница.
Костя помнил все ее черты лица и тела. Видел, как наяву, ее большие, карие глаза истинной казачки. Черные густые волосы Катерины, сбегали по округлым плечам. И он осторожно касался, загрубевшими от работы руками, тугих завитков волос на ее висках.
Но все это было в прошлом. И хотя, с момента их разлуки, прошло всего около четырех лет, Константину казалось, что между ним и спящей Катериной, лежит огромная пропасть . Как во времени, так и в расстоянии.
Он никогда не сможет больше увидеть ее лица, ее волос. Не сможет увидеть своих детей. .
Но главное, он не сможет прочесть в ее глазах, истинного отношения к нему, страшно изуродованному и ослепленному проклятой войной.
И от этой мысли, Константин, несдержанно застонал.
Даже за то недолгое время, что он был незрячим, слух мужчины, сильно обострился.
Совсем тихо, словно дуновение легкого ветерка, ушей Константина коснулся тихий шепот:
-«Костенька, какой же ты у меня красивый»
Не переставая вопить, Катерина сжимала в темноте, голову мужа, притиснув ее к груди.
«Костенька, Костя мой. Живой! Господи, он живой! Слава тебе, великий Господь мой. Матушка Богородица, услышала ты молитвы мои. Вернула мне мужа. Не оставила деток наших сиротами» - Катя рыдая, покрыла поцелуями мокрое от слез лицо мужа.
Вместо привычной, гладкой кожи, губы Катерины наталкивались на неровные рубцы и провалы.
В домике спрятавшемся среди густых яблонь, было совершенно темно.
Из письма Резеды, Катя понимала, каким может она увидеть лицо мужа, при свете дня.
Но понимала она и то, что каким бы страшным, он ей не представился, она никогда и ни за что, не оставит своего любимого. Никогда не бросить его. И не причинит ему никакой душевной боли.
Катя нашарив в темноте выключатель, включила свет. Забрав лицо Кости в свои руки, долго вглядывалась в его ужасные, багровые шрамы, покрывавшие все лицо и часть головы.
Она попробовала было, снять с его лица очки. Но муж, перехватив ее руку , с мольбой прошептал.
«Катенька, хватит с тебя и этого зрелища. У меня вместо глаз, кровавые ямы. Не стоит, дорогая, смотреть на это».
Почувствовав, что жену бьет крупная дрожь, Костя покорно сказал, что никогда не станет обвинять ее, если она завтра же, уедет домой одна, без него.
«Я все пойму, Катенька. Представляю, насколько жутко я выгляжу.»
«Костя, я тебя сейчас побью, - всхлипнула рассерженная жена. –В первый день встречи, мы с тобой сейчас,подеремся! Никогда и ни за что, я не оставлю тебя.
Ты для меня, как был Костя Томилин, таким и остался. И любить я тебя, буду до нашей с тобой, смерти. А пока, мы с тобой, еще и деток нарожаем.
Ты мой муж и отец наших детей. Аленке девятый год идет. И Саше уже шесть исполнилось.
Домой надо скорее возвращаться . Я две недели к тебе добиралась. И вовсе не за тем,чтобы от любимого своего, такую глупость услышать».
Уезжали супруги от добрейшей тетушки Резеды, через пару дней. Прощание с хозяйкой, тепло приютившей ослепшего солдата, получилось очень тяжелым.
Резеда рыдала, умоляя Катерину, дать ей слово, что они, всей семьей, возвратятся к ней.
«Вы, ровно в половину меня моложе. Я дом вам свой оставлю. Деток помогу вырастить, выучить. Катенька, голубка, ведь ясно, что последнее слово, всегда за женщиной остается. Костенька тебя послушает. Я тебя умоляю. Не бросайте вы меня, старуху. Дальней родни у меня много. А по настоящему, близок мне только Костенька, сынок мой единственный ».
Катерина,как могла, успокаивала пожилую хозяйку, обещая подумать.
В Ташкенте ей понравилось.Жить здесь, с незрячим мужем, было бы проще, чем в станице. И детей, можно было бы выучить. Но как на все это посмотрит ее мать, брат с сестрой?
Как к их переезду, отнесутся родственники мужа.
Домой супруги добрались гораздо быстрее. Попутного транспорта, было в разы меньше, чем встречного. Но и свободных мест в попутках, было куда больше.
Закончилась самая страшная, самая бессмысленная и бесчеловечная война в истории развития земли Русской.
Больной маньяк и шизофреник Адольф Гитлер, получил то, к чему стремился.
Он мечтал, поработить народы земли, превратив их в послушные, безмозглые машины для работы. По его маниакальным приказам, над заключенными творили такое, что нормальному человеку, не могло бы присниться, в самом кошмарном и извращенном сновидении.
Все шло в дело у «практичного хозяина жизни». Человеческие волосы, зубы, кости, кожа.
Людей, в которых господь вложил разум и вдохнул живые души, сжигали в крематориях, как бешеных животных.
Из человеческой кожи, шили сумки и кошельки. Из мертвых тел вытапливали жир и варили мыло.
Над полуживыми «пациентами», фашистские профессора медицины, проводили дикие опыты.
Но настал день Возмездия. И самого Гитлера, сожгли в угольной яме, как бешеного пса.
Впереди будет еще Нюрнбергский процесс.
Под необходимостью суда, над преступниками против человечества, подпишутся 19 стран.
А пока что , смеющаяся и плачущая, разоренная Страна Советов, встречала с войны, уцелевших родных.
Солдатские вдовы безумно завидовали соседкам, встречающих покалеченных войной, мужей.
Каждая рада была бы, поменять «похоронку» на слепого или безногого мужа. Только бы он вернулся. Только бы там, на фронте, ошиблись, отправляя ей, страшную «государственную» бумагу.
Ведь случалось такое. В соседней станице, вернулся солдат, на которого жена получила «похоронку». Правда, въехал он в свою ограду, на тележке. Вместо себя, оставил тот солдат, обе ноженьки свои, на поле боя.
В надежде на такое счастливое чудо, бежали вдовы в край сел и станиц. Толкались на перронах железных дорог. Вглядываясь в лица возвращавшихся с фронта, замирали от глубоко затаенной надежды.
Все свободное от обязательной работы, время, самые стойкие вдовы, ждали своих, давно погибших мужей.
Но чудо, крайне редко, баловало кого ни будь из вдов.
С такой же надеждой на чудо, ежедневно выходила на дорогу, Зинаида , сестра Кати.
С фронта в станицу, вернулись пока, всего несколько человек.
Не так это просто, на следующий же день, после Победы, оказаться в кругу родных, в своем доме.
Первыми в свои станицы, стали возвращаться партизаны. У них не было таких строгих обязательств перед комиссией по демобилизации. И базировались они, сравнительно близко, к родным местам.
Первыми, в станицу Погорелово, вернулись две девушки партизанки. Они были из тех, что сбежали из станицы в отряды партизан, еще до оккупации.
Одна из них, была заведующая клубом, присланная в Погорелово в довоенное время, Татьяна Викторовна.
Вторая - Настенька Шибалко, с трудом выбралась из кабины попутного грузовика. Ее огромный живот, подсказал встречающим станичницам, что к счастливой Наталье Шибалко, матери Настены, вернулись сразу двое кровных родных.
Увидев дочь живой и в «интересном положении», Наталья завыла, зашлась радостными воплями.
И никому из станичниц, не пришло в голову, осуждать забеременевшую, невесть от кого, односельчанку.
Еще четверо девушек из Погорелова, числились в партизанах.
И любая из матерей, с неописуемой радостью встретила бы свою дочь, хоть беременной, хоть с готовыми внуками.
Только бы вернулась ее кровиночка, в дом своих родителей.
Что касается Натальи, так она, в тот же день, порвала все свои старенькие юбки, на пеленки для будущего внука.
В день приезда Катерины с мужем, в Погорелово появился еще один человек.
Им оказался бывший партизанский командир, Ефим Борисович Кориков.
От районного села до станицы, Ефиму посчастливилось добираться вместе с дочерью той женщины, к которой он осмелился приехать.
На въезде в станицу, у крайнего дома, толпилось с десяток женщин.
Здесь были те, кто в данное время, не был занят обязательной, работой в колхозе
Водитель затормозил машину. Из кузова спустился не знакомый мужчина с копной седых волос. За плечами у гего висел солдатский вещмешок.
Но сам он был одет, не по солдатски.
Ефим сбрил усы. В зимний налет партизан в станицу, мало кто мог видеть партизанского командира.
Станичницы, встречающие, возможных возвращенцев с фронта, не узнали Ефима. Скорей всего, им просто не довелось его видеть, среди партизан.
Катерина, проехав с Ефимом несколько десятков километров, так же не признала партизанского вожака.
«Вы чьих же будете, дядько? - поинтересовалась у Ефима, одна из молоденьких солдаток. – Смотрю, вроде бы, не наш. Или в гости до кого прибыли?»
«Пока не знаю, - открыто улыбнулся людям Ефим. – Как встретят. Может в гости, может жить у вас останусь».
Но тут внимание станичниц, переключилось на Катерину Томилину. Она только что вышла из кабины грузовика, И стоя задом к односельчанкам, помогала выбраться из кабины, человеку в солдатской гимнастерке.
Над дорогой повисла напряженная тишина, не нарушаемая ни чьим шепотом.
Глазам женщин предстал человек в темных очках, со страшными лиловыми рубцами, по всему лицу.
В погорелово практически все знали о том, что едва ли не месяц назад, Катерина Томилина отправилась в далекий Ташкент за своим мужем.
Знали люди и о том, что Константин ослеп на фронте. В небольшой, достаточно дружной станице, трудно было не зать о таком.
Но знать ,это одно. А вот воочию, увидеть страшно изуродованного войной, бывшего красавца, Костю Томилина, это было совсем другое.
Окинув глазами жалеющие сострадательные лица товарок по работе, Катерина молча и выразительно показала бабам крепкий кулак.
И женщины, так же молча, торопливо закивали головами.
«С приездом Костенька!- подала голос самая старшая из станичниц. – Уж не довелось ли тебе, встретить где, сыночка моего, Юрочку Горюнова?»
«Не довелось мать. Прости уж. Вы ждите, бабы. Ташкент не единственный город, где госпиталей много. Лично знаю парочку таких же бедолаг как я, которые из-за ранения и уродства, родным своим на глаза показаться не желают.
Пишите, добивайтесь. Авось, жив ваш сын или брат чей».
Улыбнувшись односельчанкам, Кутерина взяла мужа за руку. И они не торопливо пошли к своему дому.
Полина Афанасьевна, только что закончила окучивать картошку в своем огороде. Ополоснув у колодца лицо, она присела отдохнуть. Сегодня она планировала истопить баню у свата деда Сидора.
Надо было помыть умирающую сватью, свекровь дочери Катерины. А заодно помыться самой и перемыть внуков.
«Хоть бы Катька с Костей успели. Не сегодня, завтра помрет сватьюшка. Не узнаёт уж никого. Что-то сильно подзадержалась Катенька. Господи! Не случилось бы чего!»
Оглянувшись на звук заскрипевшей калитки, Полина , приложив к глазам ладонь, посмотрела на вошедшего в ограду человека.
«Ефим Борисович! – охнула женщина. – Вот так сюрприз!» - Она вдруг, почувствовала, как сердце ее, на мгновение замерев в груди, помчалось куда-то, в бешеной скачке.
«Здорова будь, хозяюшка. Не соврал я тебе Полинушка, что на твой порог пожалую. Вот он я. И тебе решать судьбу мою холостяцкую».
Растерявшаяся женщина, не успела ничего ответить. Во двор, быстрее стрелы, влетела старшая дочь Катерины, Лена.
«Бабуля, папа с мамой приехали!» – пронзительно крикнула внучка. Повернувшись к незнакомому мужчине, девочка осадив голос, вежливо поздоровалась.
«Ефим Борисович, оставайтесь в доме за хозяина. В печи чугунок с горячими щами. А я к дочке побегу. Она еще до 9 мая, в Ташкент за раненым мужем ездила. Слепой он у нее и обожженный. Слава Богу, дождались»
«Так это я с вашей дочкой, получается, от районного поселка на попутке, вместе добирался.
Какая сильная и славная женщина. Муж к нее очень сильно пострадал.
Понимаю, Полина Афанасьевна, не до меня, вам сейчас. Вы мне подскажите, что сделать . Может воды наносить, может баню протопить. Я к вашему возвращению, все сделаю».
"Ефим Борисович, вы мужчина. Вот и определите мужским взглядом, что можно сделать. А я побежала».
Пристукнув голыми пятками по утрамбованной земле, Лена с криком, -"Я до тетки Зинаиды», - умчалась так же стремительно, как и появилась.
Через несколько минут, Полина с плачем и радостными причитаниями , обнимала зятя.
«Живой Костик. Живой, зятюшка. И на том, Бога благодари. А не зрячий, не беда. Освоишься, в своем то доме. Главное папка у ребят есть.
Константин, прижимая к груди сына, только молча кивал головой. А по изуродованному лицу его, все текли и текли слезы.
Его мать, лежавшая тут же, в глубоком забытье, никак не отреагировала на появление сына. И это оказалось для Кости едва ли не самым горьким. Катя шепнула ему, что его мама умирает.
«Господи, что за напасти на нашу семью. То Василька парализовало. То сватья совсем умирать надумала. А тут зять таким вернулся.
Но все равно, хорошо. Зинкин бы еще вернулся. А то нелепица получается. Ко мне, 60 летней старухе, жених подкатил. А несчастная молодушка, доченька моя младшенькая, век вдовой вековать будет. Жаль, что Ефим староват.
Я бы его за Зинку быстренько сосватала», - думала между тем Полина, с помощью дочери, меняя мокрое белье под сватьей.
Вскоре, дом Томилиных, до отказа набился родными и близкими Константина.
Среди пришедших к нему на свидание, не было только отца. Дед Сидор, пас колхозный скот И ничего не знал о возвращении сына. Не было и свояка, Саши Бондаря.
Со дня на день, ждала сына Полина.
Ульяна сходя с ума от неизвестности, по несколько раз в день, бегала к проселочной дороге. А ее проворный «кузнечик», в последнее время, заметно загрустил. Он не мог задать матери вопроса, отчего так долго, его папа не едет домой.
Но тоскующие глаза Василька, слишком красноречиво говорили за него.
Родных Саши, немного успокаивало лишь то, что в станицу, вернулись, пока что, только кое кто, из бывших партизан. Те, кто дошли до Германии, домой, пока не возвращались.
Полина Афанасьевна, впустила в свой дом, бывшего партизанского командира. Но при этом, она четко определила Ефиму, его границы, права и обязанности.
«Жить вы станете у меня в сенцах. Здесь светло и тепло. Кормить вас буду в доме. Пока колхоз не наладился в полную силу, вы остаетесь без работы. Но работы хватит и у меня. Вода, баня, огород, это все будет на вашей совести.
У меня время на домашнюю работу, почти не остается. Сейчас мы с бабами, кукурузу вручную рыхлим . Росточки чуть проклюнулись, а дождей нет. Земля задубела в поле.
По вечерам, внуков проведаю. Зине помогаю с огородом. Нынче каждый стремится картохи поболее насажать. Война страху нагнала на народ.
Сдается мне, что кушать досыта, мы не скоро еще сможем. Миллионы людей остались безо всего. В городах разруха. Председатель наш,погиб на фронте. Кого на его место назначат, неизвестно.
Но, кого бы не назначили, трудодень не станет выше. Города надо восстанавливать. И пролетариев кормить, Это наша гражданская обязанность.
Что будет лично с нами дальше, пока не загадывайте. Если, не приведи Господи, Сашко мой не вернется с войны, то и вам у меня не жить.
Не до замужества мне будет. Молюсь Богу, чтобы такого не случилось.
А пока, я постараюсь привыкнуть к вам, Ефим Борисович».
Любопытным станичникам, Полина привычно «заткнула» рты.
На вопросы товарок, «кого это она пригрела в своем доме?» - Полина отвечала с грубоватым достоинством.
«Мужика бесхозного на квартиру пустила. За постой, работу в хозяйстве моем блюдет. А что, зачем и как, так вы ночью, со свечами ко мне приходите, кому любопытно»..
Любым, самым томительным ожиданиям, когда-то, приходит конец.
С каждым днем, все больше демобилизованных военных, возвращались в родные места.
В станице Погорелово, случилось еще одно чудо. Живее всех живых, вернулся с полей сражений, Иван Прошин. На него, мать получила «похоронку», около года назад.
Иван ушел на фронт добровольцем. Женой, до войны, он обзавестись, не успел.
Наталья Прошина, мать Ивана, получила за время войны, три «похоронки». На мужа своего Федора. На старшего сына Матвея, у которого осталась вдовой, молоденькая жена, с годовалой дочкой на руках.
Обезумевшая от горя женщина, с ужасом и надеждой коротала военные годы, в страстном ожидании чуда. День и ночь , бывшая атеистка, молила Богородицу, чтобы та, услышала ее и уберегла от вражеской пули, ее младшенького сыночка.
Похоронка на последнего ее сына, едва не свела Наталью в могилу.
Неделю она пролежала в своем доме, почти не приходя в сознание. Несчастная вдова и мать погибших сыновей, никого не узнавала, отказывалась от еды и только тихо стонала.
Спасла ее, от неминуемой смерти от голода и сердечной тоски, вдова ее старшего сына.
Красавицу Одаринку, Матвей привез из украинского села, за год до войны. Девушке, в ту пору, едва исполнилось 17 лет.
На жену Матвея, дружно заглядывались все парни станицы. Но она видела только своего Мотю, старшего ее почти на 15 лет.
Одарина оказалась, добрейшей души человеком. Она без притворства чтила родителей мужа. Выказывала достойное уважение деверю Ивану, не догадываясь о том, что двадцати летний брат ее мужа, сходит по ней с ума.
Но воспитание тех лет, не позволяло парню, сделать опрометчивый шаг.Ни взглядом, ни словом он не выдал своего греховного чувства к жене брата.
Ко всем своим положительным качествам,, девушка оказалась прекрасной рукодельницей.
Вскоре вся станица оказалась в «плену» Одарки. На пошив нового платья, блузы или мужской косоворотки, станичные женщины, заранее занимали очередь к Одарине.
Но больше всего, жене Матвея, удавалась вышивка гладью.
При этом, она пользовалась только пяльцами, иглами и нитками.
Никаких рисунков , она не признавала. Все ее «рисунки» будущих вышивок, хранились в голове Одаринки.
Причем, ни одна последующая вышивка, не повторялась. Заказчицы получали от Одаринки свои льняные или коленкоровые наволочки с прекрасным рисунком. Каждая заказчица могла гордиться тем, что такого рисунка, как на ее наволочках, нет ни у кого в станице.
Верхом шика, у станичных женщин, считалось, иметь в доме, праздничные наволочки с ручной вышивкой.
Большинство станичниц обучались искусству вышивания и вязания, с детства.
Но таких талантливых мастериц,как Одарка, не было во всей округе.
За год, что она успела пожить до войны, в семье мужа, Одарина заработала денег больше, чем вся их семья, считая свекра и двух его сыновей. Матвея и Ивана.
Одарина ухаживала за свекровью, как за самым близким ей, человеком. Она усаживала на постель к бабушке, свою маленьку дочурку Олесю.
«Матушка, вот вам внучка. Если вы не будете кушать, она тоже не будет. Олесенька, пожалей бабулю. -.. ласково наговаривала Одарина, ловко всовывая в рот Натальи, ложечку с кукурузной кашей.
Внучка гладила бабушку по седым косам и трогательно целовала ее лицо. –Подученная матерью, девочка лопотала: - «Бабу люблю вот так», - раскидывала она в стороны, свои маленькие ручонки.
Наталья поднялась. Но никто больше не слышал ее смеха, не видел улыбки в глазах. Несчастная женщина полностью ушла в свое горе. И только внучка, поддерживала в ней, хоть какой-то, интерес к жизни.
Когда объявили Победу, Наталья целую неделю, горько плакала, не выходя из дома.
Она не ходила за село, чтобы встретить очередной грузовик из района.
Слишком тяжело ей было наблюдать за чужим счастьем.
Наталья потеряла веру в чудо. Молиться она тоже, перестала.
Едва опомнившись от очередного горя, едва поднявшись с постели, Наталья подошла к иконе Богородицы и со злостью выкрикнула: -
«Правы наши руководители. Правду лектор нам, до войны говорил. Бога нет! И тебя тоже нет. Если бы вы там были, то хоть одного мне сыночка, сохранили бы».
Наталья сняла со стен иконы и небрежно бросила их на дно сундука.
И все таки, чудо произошло.
Одаринка сидела за вязанием пуховой шали. В последнее время, теплые вязанные вещи, стали более востребованными, чем вышивка .
До войны, красивую пуховую шаль, можно было обменять на мешок пшеничной муки. Но в военное, голодное время, Одарина могла рассчитывать,лишь на ведро кукурузного зерна.
Наталья, сидя на своей лежанке, заплетала косы своей пятилетней внучке. Волосы Олеси были не по возрасту, густыми.
Расчесывая светлые волосы внучки, деревянным гребнем, Наталья нараспев пророчила внучке самую счастливую судьбу, что ждала ее впереди.
«Вырастешь большой и красивой . Все мальчишки за тобой бегать будут. Только внученька у меня, за кого попало, замуж не пойдет. Выучится моя Лесенька на учительницу. И приедет за тобой, молодой казак на вороном коне.
Увезет он мою Лесеньку в большой город. И будешь ты жить в красивом доме. А мы с мамой, будем к тебе в гости приезжать».
В сенях стукнула дверь. Одарина, сидевшая напротив двери, первой увидела, шагнувшего через порог солдата.
«Ваня, - прошептала она, роняя из рук вязание. – Иван! – Не помня себя,, Одарина метнулась к Ивану, стоявшему у двери.
Никто, в первую минуту не заметил, как беззвучно скатилась на пол, потерявшая сознание Наталья. Испуганный рев ребенка, привел Одарину в чувство.
Она бросилась к лежавшей на полу свекрови.
«Иван, помоги матушку поднять», – окликнула она парня, растерянно топтавшегося у порога.
Опомнившись, Иван поднял мать и уложил в постель. Его загрубевшие руки, с въевшимися следами пороха, крупно тряслись от волнения и страха за мать.
Метнувшись к кадочке с водой, Одарина зачерпнула целый ковш.
Плеснув водой в лицо свекрови, она похлопала ее по щекам.
«Матушка, очнитесь. Не хватало еще, чтобы вы, от радости умерли».
Наталья медленно открыла глаза. Склонившись над ней, рядом сидел ее живой Ванечка.
«Сыночек, родненький мой, свет ты мой ясный. Ты живой? Или я умерла уже?»
«Жив я, мамочка, - всхлипнув, сын прижался лицом к груди матери.
.- Не успел с машины сойти, на меня бабы накинулись. Я еле разобрал. Оказывается, ты моя родная, на меня похоронку получила.
Я ранен был, матушка. Нога на коже висела. А сейчас, я почти не хромаю.
Наш санитарный поезд разбомбили. И я, вместо госпиталя, попал к партизанам.
Местная знахарка, меня подняла. Травами да заговорами. Целый месяц, она меня в бочку с настоями травяными сажала. И повязки мне с распаренными травами делала. Старушка лет 70, а такую силу имела, что любой доктор бы позавидовал.
Если бы до госпиталя доехал, мне ногу, точно бы оттяпали.
Видимо,по ошибке на меня ту похоронку прислали
А бабушку ту, Таисью Васильевну, каратели убили. Выдала какая- то сволочь, что она партизан на дому у себя лечила. Повесили ее вместе с двумя партизанами, что в тот момент, на излечении у нее прятались.
Я к тому времени, уже в отряде был. Как узнали мы о смерти нашей спасительницы, так сил в нас будто втрое прибавилось. Той же ночью, отрядом в тридцать человек, разгромили фашистскую сотню. В ней, больше бывших советских оказалось, чем немцев.. В основном, западных украинцев, последователей Гришки Васюры».
«Господи, прости ты меня,за грехи мои, за неверие в тебя. Помяни в царствие твоем , мученицу Таисью Васильевну. – простонала Наталья, цепляясь за руки сына. Она все еще, никак не могла поверить в реальность происходящего.
Одарина, прижимая к себе дочку, молча стояла в стороне. По лицу ее катились частые горошины слез.
«Может быть, мой Мотюшка, тоже где ни будь, израненный томиться», - с затаенной надеждой, думала она.
К дому Натальи Прошиной потянулись люди. Они рассаживались во дворе, на что придется. Или просто, тихо стояли в ограде, ожидая, когда спасшийся от смерти солдат, выйдет к ним на встречу.
Люди стояли необыкновенно тихо, терпеливо ожидая, пока счастливая Наталья, отпустит от себя сына.
«Иван, выйди к людям, - тихонько подсказала Одаринка, наблюдая в окно, как заполняется станичниками, их ограда.
Все те, кто получил на своих родных, страшные «похоронки»,пришли сюда за чудом .
Ибо, возвращение Ивана Прошина с «того света», было настоящим чудом.
В сердце каждой матери, потерявшей сына, в душе каждой вдовы, тлела искорка надежды, на подобное чудо.
Через неделю,после возвращения Ивана , в станицу прибыло сразу несколько демобилизованных солдат.
Среди них был Саша Бондарь.
Ульяна находившаяся на территории телятника, безошибочно узнала мужа, среди солдат, что спустились на землю из кузова грузовика.
Сорвав с себя замусоленный телятами фартук, она с криком: -«Сашенька!» - бросилась бежать навстречу своему долгожданному счастью.
Ситцевый платок, упав с ее плеч, остался лежать на дороге. С машинного двора, обгоняя мать, бежал плачущий Василек.
Распахнув объятия, Сашко шагнул навстречу своим родным. Он целовал и целовал лицо жены, не в силах оторваться. Василек ревниво пытался протиснуться под руки матери, что слишком крепко обнимали его папу.
А вокруг них, целовались, смеялись и плакали, все те, кому посчастливилось, сегодня встретить своих родных.
Сашко, наконец переключил свое внимание на сына.
С осторожностью, словно боясь причинить боль жене, он отвел ее руки и склонился к сыну.
«Ну, здравствуй сынок! - Произнес он торжественно. – Вырос-то как! Надеюсь, ты как главный мужчина в доме, не давал тут, сильно переживать маме с бабушкой?»
Не в силах полноценно ответить отцу, мальчик лишь кивнул, преданно глядя в глаза своего папы.
Домой они шли, держа Сашко, с двух сторон за руки.
Гордо вскинув голову, Ульяна шагала рядом с мужем. Она вежливо здоровалась со встречными станичниками, едва сдерживая крик радости, рвущийся из груди.
А Василек не молчал. Он быстро бубнил что-то, почти не разборчивое. Глаза мальчика сияли от счастья.
Он был уверен, что с приездом отца, все в его жизни изменится. Папа вылечит его обязательно. Свозит в Москву к лучшим врачам.
А когда он вернется домой, здоровым , как прежде, то наверное, Ленка Рогожина, перестанет задирать перед ним нос. Перестанет презрительно фыркать и бросать на землю купальницы, что приносил ей Вася с рыбалки.
Он делал для нее свистульки из камышинок и плодовых стручков акации.
Плел венки из первых весенних цветов.
Но Лена сердито поджимая губки, прятала руки за спину, не желая принимать подарки от «криворотого кузнечика». Так называла его вредная девчонка, причиняя Васильку нестерпимую сердечную боль.
Мальчику шел пятнадцатый год. И его первая детская влюбленность в девочку, была не по -детски серьезной, но безрадостной.
Чем старше становился мальчик, тем сильнее страдал он, от своей неполноценности. Вся надежда Василька была на папу. На его обещание, свозить его к лучшим докторам.
Спустя пару дней, после возвращения Саши, его вызвал к себе, Председатель Районного Комитета Партии.
Домой Сашко вернулся к вечеру. Он сразу же, попал в объятия своего шустрого «кузнечика», что поджидал возвращение отца, стоя у ворот дома.
«Все нормально, сынок. Мама дома?» - Обнимая мальчика за плечи, он вошел с ним в дом.
Ульяна с матерью Саши, хлопотали у стола. Пятилетняя Анютка усиленно «помогала» хозяйничать.
«Ну как съездил? Зачем тебя «Главный» вызывал? – в глазах жены таилось не любопытство, а страх.. Она почему-то, не могла избавиться от мысли, что ее любимого мужа, снова призовут воевать с какими ни будь, манжурами или японцами
.
«Все хорошо, мои дорогие! – Сашка поднял на руки прижавшуюся к нему, Анютку. – Председателем колхоза, меня хотят выдвинуть. После завтра, «сам» приедет из района. А мне велено, объявить всем станичникам, чтобы к вечеру среды, на собрание в клуб шли.
По мне, так я лучше бы, трактористом оставался. Но если вышестоящие товарищи доверили, а станичники поддержат, то придется мне колхоз вытягивать. - Саша внимательно посмотрел на мать.
– Мамаша, а вы почему, меня со свои квартирантом не знакомите. Если я буду председательствовать, мне не только ваш квартирант, но и дед Сидор нужны будут в колхозе»».
Полина, слегка смутившись,пообещала сыну, что завтра же познакомит Ефима Борисовича со всей своей семьей.
На первое, послевоенное собрание колхозников, собрались все, кто имел возможность передвигаться.
Полина Афанасьевна, впервые, появилась «на люди», со своим квартирантом.
Не обращая внимания на любопытные, порой завистливые, взгляды и перешептывания, она прошла в глубь зала. Усевшись на скамью, Полина потеснила соседок, освобождая место Ефиму, рядом с собой.
Оглядевшись по сторонам, Полина Афанасьевна, встретилась взглядом с Одаркой Прошиной, сидящей рядом с Иваном, братом ее погибшего мужа.
Натальи с ними не было. Видно бабушка осталась дома с внучкой.
«Ну что ж, - подумала Полина. – Живое жить должно. И детей рожать. Пол станицы мужиков,война унесла. А Одаринка с Иваном, прекрасно смотрятся. Иван, как мне кажется, до войны, влюблен был в сноху. И как только Мотя этого не замечал. Видимо Ваня умел скрывать от родных свои чувства. А вот от меня, не скрылся. Я еще тогда поняла, что неравнодушен Иван в Одарине. Ну и дай Бог им счастья».
Обе дочери Полины, тоже пришли на собрание. Рядом с Катериной, сидел ее Костя. Катя прижималась щекой к плечу мужа. По лицу дочери блуждала счастливая улыбка.
А Зина была грустна. В ее глубоких, серых глазах таилась покорная печаль.
«Может быть, найдется со временем, пара моей Зинушке. Молода ведь еще . Самое время, детей ржать. Господи, хоть бы нашелся дочушке , какой вдовый мужик. Только не пьяница. Лучше уж, никакого не надо, чем пьяницу или лентяя».
Все, собравшиеся в клубе станичники, единогласно поддержали предложение районного начальства. Сашко Бондарь, сам того не ожидая, стал председателем колхоза с станицы Погорелово.
В тот день, станичники долго не расходились из клуба. До войны, их колхоз назывался по имени станицы. Колхоз «Погорелово».
Но Сашко решил начать свою работу с переименования колхоза. После долгих споров, колхоз решили назвать: «Имени Павших Героев».
«На площади, где покоится наша незабвенная Прасковья, поставим памятник, всем павшим нашей станицы. Их имена, должны быть навечно высечены на камне памятника. И название нашего колхоза, будет напоминать нам, о наших героях. Не только наше поколение, победившее в этой страшной войне, должно помнить своих погибших, за правое дело. Но и все грядущие поколения, должны знать, кому они обязаны жизнью». - торжественно произнес Сашко заканчивая собрание.
Над станицей плыла темная, теплая ночь, когда люди, покинув клуб, стали расходиться по домам.
Сашко держа под руку Ульяну, быстро нагнал идущих впереди, мать с ее товарищем.
«Ефим Борисович! Вот это здорово. Мне сказали, что у мамы мужчина поселился. А кто таков, не доложили. – Сашко с чувством обнял хорошо знакомого ему, партизанского командира. – Мама, так я же отлично знаком с товарищем Кориковым. Не раз, кстати, в его отряде побывал, во время оккупации. Поразительно! Как только судьба не выворачивается, чтобы хоть иногда, людям приятное сделать!
Мама, ты хоть представляешь, что за человек, твой друг Ефим Борисович!
О его смелости и дерзости его отряда, слух до самого Берлина докатился.
При одном только имени товарища Корикова, каратели лапки кверху задирали».
«Ну, и ну! Вы так меня расхвалили, товарищ комиссар, что я наверное, подрос на пол метра. – смущенно пробасил Ефим. - Кстати, Александр Данилович, ваша мама, тоже от меня предпочитает подальше держаться. Кремень женщина. Ей надо было партизанами командовать. Ни один фриц на Кубанщину не посмел бы сунуться, - неловко пошутил Ефим . Чувствуя, что «сморозил» чепуху, он смущенно примолк.
«Я, товарищ мама и товарищ партизан, в этом вопросе, третий лишний. Если даже, этот третий, сын одного из вас, и друг другого. Мама тридцать лет одна. Привыкла все решать сама.
Мама, а ты попробуй, чтобы кто-то что-то, за тебя решил. Попробуй принять заботу о себе, а не сама за всех переживать. Поверь, это очень здорово, чувствовать и знать, что за тебя кто-то переживает, что тебя любят и ждут. – Сашко, хлопнув ладонью по плечу Ефима, обхватил талию, тихонько смеющейся жены.
-Ну бывайте. Решайте побыстрее. Смотри мама, сбежит Ефим Борисович от твоей строгости. Ведь жалеть потом будешь». - Крикнул он напоследок, растворяясь вместе с Ульяной, в черном мраке летней ночи.
К весне Алексей с Васильком, под руководством Ефима Борисовича, собрали из немецкого танка и нерабочего трактора, вполне приличную машину, способную тащить за собой плуг или сеялку.
Александр, в свою очередь, выполнил данное подросткам обещание.
Они первыми, должны будут, проложить первую борозду, на давно не паханном поле. По причине малого обеспечения колхоза техникой, обрабатывались и засевались, далеко не все поля, ранее принадлежавшие колхозу.
Весна, в этом году, пришла необычно дружная и ранняя. Природа как будто, понимала, что от нее зависит будущий урожай в колхозах. А значит и жизни людей , во многом зависят, от милости природы.
Многие из колхозников, что были свободны в то утро, пришли поддержать молодых механизаторов.
Сашко сам лично проверил исправность трактора, переделанного из немецкого танка. Со знанием дела, он подтянул некоторые узлы . Сам прицепил к серьге машины, кованный в кузнице, самодельный тяжелый плуг и борону.
«Ну ребятки, с Богом, - напутствовал Сашко сына с товарищем, совершенно непривычными для коммуниста, словами.
Повернувшись лицом к провожающим на работу, «новый» трактор с новыми механизаторами,, председатель колхоза, с гордостью произнес:
«Товарищи колхозники! Дорогие мои земляки. Наверное, каждый из вас знает, с каким энтузиазмом и комсомольской ответственностью, всю прошлую осень и всю долгую зиму, наши юные конструкторы, создавали вот эту, новую машину.
Не ремонтировали, заметьте. А именно создавали . Причем, на добровольных началах. Не имея за свой труд, никакой оплаты. А ведь они, по большому счету, совсем еще дети.
Кроме того, они обязаны были выполнять другую работу, что возлагалась на них, по разнарядке.
В их золотых руках, оказался лишь немецкий танк, с заклинившим мотором, рваными траками и сорванной башней. Да еще, жалкие остатки нашего советского трактора. Но с него, фашисты содрали все рабочие узлы.
Наши мальчишки, исколесили всю округу, в радиусе ста километров, чтобы найти недостающие части . Досталось и кузнецу из станицы Раздольной. Он сам лично выковал некоторые, очень необходимые для трактора части.
Самый мощный плуг, что имеем мы в колхозе, на сей день, так же, выковал уважаемый Петр Савельевич. Жаль, что приболел старик. Не смог посетить сегодня, нашу станицу.
Прокладки и гайки, винты и шестеренки, наши юные механизаторы, снимали с машин, которым место только в переплаве.
Страна, в которой подрастает такое достойное поколение, никогда не будет поставлена на колени.
Слава и ура, нашим юным героям. И вовсе не потому, что Василий, мой сын. Алексей с моим Васильком, заслужили право считаться героями не только войны, но и труда»
.
Собравшиеся у трактора станичники, весело подхватили «Ура».
Немного неказистый, но мощный трактор – танк, взревев, тронулся сч места.
Ближние поля, подвергавшиеся обработке, в прошлом году, нынче были уже засеяны. До нетронутых полей, лежали не менее трех километров.
Ефим Борисович пристроился на сидении рядом с гордыми мальчишками.
Сашко оседлал мотоцикл, в коляску которого, тут же, втиснулось трое мальчишек, ровесников его сына. Еще двое, устроились на заднем сидении.
Из кабины трактора, умело приделанной к платформе танка, Василек с обидой наблюдал, как Лена, дернув за рукав Сережку Сороку, не оглядываясь, ушла в сторону станицы.
Несколько человек, в основном, молодежь, побежали следом за трактором, желая самолично удостовериться в умении ребят, пахать родную землю.
Настроение подростка, испортилось не на долго.
Некогда было мальчишке, предаваться печали. Надо было сосредоточиться , припомнив все манипуляции, что должен делать тракторист, работая на вспашке, почти целинных земель. Ведь заброшенные поля, не обрабатывались около шести лет.
Самым тяжелым, для юных конструкторов, оказалось соорудить и подчинить себе, механизм управления работой плуга.
Его надо было опускать, погружая в землю,на заданную глубину, приподнимать на не нужных участках. А после окончания работы, плуг надо было поднимать так, чтобы он стоял, почти вертикально к земле.
Причем, все эти манипуляции должны были производиться механически из кабины трактора.
Прибыв к месту назначения, Василек, притормозив машину, смело потянул рычаг отвечающий за подвижность плуга.
«Дожми еще чуток, - шепнул подростку Ефим. – Смелее, кузнечик!»
Василек далеко не впервые, сидел за рычагами их «чуда техники». Несколько вечеров подряд, они с товарищем, тренировались на ближних полях.
Но в данный момент, подросток чувствовал себя танкистом, ведущим бой с врагом. Тяжелый плуг вгрызался в заросшую густым бурьяном землю.
Вывернутая с корнем, молодая кустарниковая поросль, густо забивала борону.
Васильку приходилось останавливать машину, через каждые 30 метров, чтобы дать возможность людям, следовавшим за трактором, во время, очищать плуг и борону.
Через полчаса напряженной, трудной работы, руки мальчика совсем онемели. Но передал управление Алексею, он с большой неохотой. Выбравшись из кабины, Василек присоединился к тем, кто очищал плуг от кустарника и бурьяна.
«Ребята, земля –то какая! Хоть на хлеб мажь. Отдохнула матушка, пора за работу. Только бы область с зерном не подвела. Только бы лето подходящим оказалось, - громко радовался Сашко, проворно очищая зубья бороны от ненужного балласта.
Зерна на посев, область не дала.
«Сам подумай, - кричал в трубку телефона «ответственный товарищ», из Областного филиала Аграрной промышленности. –Ты только что, поднял целину. Как ты засевать ее намерен?. Снова трактор пускать? Не рентабельно. Утопчешь землю так, что ни одно зерно не проклюнется. Твоя задача, к осени, освоить как можно больше, брошенных земель. Озимыми нынче, всю твою целину засеем».
Поразмыслив, Сашко решил, что «товарищ», в общем –то, прав.
Но вот только, чем он будет отоваривать трудодни колхозникам? Подсолнечным семенем?
«Надо всерьез, сыроварней заняться. Может быть, удастся, отвоевать для своих людей, хоть какой-то процент, готового продукта».
Ефим Борисович, предложению председателя, начать строить сыроварню, искренне обрадовался.
«Дай время, товарищ председатель. Мы из своего колхоза, такую изюминку соорудим, соседи завидовать будут. А пока, надо срочно найти покупателя на овечью шерсть
.
Бабы наши во время управились со стрижкой. Не допустили потери. Шерсть сдадим, оборудование для сыроварни закупим».
Ефим беспокоился не напрасно. Его беспокойное, овечье козье стадо, подросло едва ли не втрое, за счет новорожденных ягнят.
Молодняк высасывал маток, но не до конца. В разбухших сосках животных, оставалось еще много молока. Чтобы оно не перегорало и не портило продуктивных качеств овец и коз, председатель разрешил желающим, додаивать животину.
Многодетные матери и вдовы были довольны таким решением начальства. Молоко мелкого рогатого скота, они уносили к себе домой. Козий и овечий сыр, по своим качествам , превосходил сыры из коровьего молока. А готовить сыры, в домашних условиях, кубанские казачки умели.
Василек с Алексеем, целыми днями, перепахивали брошенные когда-то, колхозные земли. В колхозе не хватало рабочих рук. Очищать бороны от старья, было практически, некому. Началась прополка подсолнечника и кукурузы.
Приближалась пора сенокоса. Несколько человек, занимались строительством сыроварни и ремонтом кошары и коровников.
Молодым ребятам, приходилось справляться со вспашкой, одним.
Освоив несколько, новых метров целины, они выбирались из кабины и очищали борону.
И так, целыми днями. Пустить на целину другой, имеющийся в колхозе трактор, Сашко не мог. Заводской, не очень крепкий плуг и легкая борона, другого трактора, не смогли бы, полноценно, справиться с застарелым бурьяном и молодой порослью ивняка. А другой техники, типа фрезы или лущильника, в колхозе не было.
За весь месяц работы в поле, Василек ни разу не появился в клубе. Мальчишка так сильно уставал, что даже кинофильм, не мог поднять его с кровати, когда он имел возможность, до нее добраться.
Видя такое, Сашко пытался уговорить сына, передохнуть хотя бы, пару дней. Но Василек, всерьез чувствуя себя взрослым ответственным человеком, отказывался от отдыха.
Подросток подтянулся в росте, похудел и загорел до черноты. Мускулы его, налились мужской, настоящей силой.
Целый месяц он почти не видел Ленку Рогожину. Девочка работала на прополке кукурузы. И Васильку, удалось лишь пару раз, увидеть ее синее в горошек платьице, мелькающее среди серых юбок взрослых колхозниц.
В такие минуты, сердце влюбленного подростка, начинало томительно ныть в груди, навевая несбыточные мечты и надежды.
Василек пытался гнать от себя, любое проявление слабости к строптивой, неприветливой девчонке. Но удавалось это, ему с трудом.
Запланированные к распашке поля, наконец закончились. Со дня на день, колхоз должен был, приступить к сенокосу.
«Сынок, три дня тебе на полноценный отдых. - Заявил за ужином отец.
- Купайся, рыбачь. Ходи в кино. Делай что хочешь. Можешь проспать все эти три дня. Но ты должен, как следует, отдохнуть. Скоро покос. И тебе придется на своем тракторе, не только косить, но и волокуши с сеном тягать».
На сей раз, Василек с удовольствием, принял предложение отца об отдыхе.
В тот же вечер, кузнечик отправился в клуб на вечерний сеанс не знакомой картины.
Войдя в ярко освещенный зал одним из первых, он внимательно осмотрел всех зрителей, сидящих на скамьях.
Ленки Рогожиной, среди них не было. Паренек устроился на сидении так, чтобы ему хорошо был виден вход в кинозал.
Лена появилась в дверях клуба, за пару минут, до начала сеанса. Она была не одна. Позади, над ее плечом, возвышалась голова, ненавистного Ваське, красавчика Сергея Сороки.
Семья Сергея, появилась в станице, сразу после отступления немцев со Ставрополья.
Василек слышал от родителей, что Сорока бежали сюда из Украины, спасаясь от фашистского ига.
«Не могли в Раздольном остановиться, - злился Василек, видя «свою» Ленку, рядом со слащавым красавчиком Сергеем.
Вася отвел глаза от парочки и посмотрел на экран . Но сосредоточиться до конца, понять о чем фильм, он так и не смог.
После окончания фильма, Василек потерянно брел в сторону дома, держась на приличном расстоянии, от идущих впереди, Лены с Сергеем.
Отчаянно злясь на себя, он пытался уловить тему их разговора. Но молодые люди говорили очень тихо. Василек не смог расслышать ни единого их слова.
Парочка свернула в переулок, туда, где находился дом Лены. А Васильку пришлось продолжить путь в полном одиночестве.
«Ну и черт с вами, - кипя от обиды думал мальчишка. – Сережечка ее, вместо того, чтобы в партизаны сбежать, от немцев улепетывал как заяц.
А сам, старше меня года на два. Я бы, на его месте, вообще на передовую сбежал. Там же фронт, совсем рядом шел. Трус он, твой Сережечка» - мысленно бормотал, едва не плачущий Василек.
На следующий день, отвыкший от отды, кузнечик, отправился помогать новому деду на строительстве колхозной сыроварни. Кроме того, он очень соскучился по лошадям
.
Целый день, Вася выполнял дельные поручения Ефима Борисовича. К вечеру, выпросив лошадь у знакомого конюха, он верхом, отправился на Кубань. Кузнечик намеревался искупать лошадь и искупаться сам.
Каково же было его разочарование и обида, когда на своем излюбленном месте, у старой ивы, он увидел Сергея с Ленкой.
Молодые люди неторопливо прогуливались вюдоль берега, оживленно о чем-то, беседуя.
Стараясь сохранить на лице, выражение полного безразличия, Вася спустился к воде. Спешившись, он завел животное по колено в воду, и принялся поливать водой, разгоряченную спину лошади.
«Эй ты, кузнечик зелененький, криворотенький, - послышался за спиной Васи, насмешливый голос Лены. – Ты когда ни будь, прекратишь меня преследовать? Надоел! Никуда от тебя не спрячешься. Ни в кино, ни на реке».
Обидные слова девчонки отдались в сердце Василька, почти физической болью.
«Нужна ты мне, как пятое колесо в телеге, - с нешуточной злостью за «криворотенького», подумал Вася. Повернувшись к девочке, он замычал, выразительно покручивая пальцем у виска.
Взяв лошадь за узду, Вася побрел по воде, подальше от девчонки, ставшей ему вдруг, неприятной.
Спрятавшись за стеной камыша, Василек сбросил рубаху. Оставшись в тонких, сатиновых шароварах,он стреножил лошадь и отпустил ее пастись на сочную прибрежную траву.
Накупавшись до одури, Вася выбрался на берег и растянулся на мягкой сочной траве. Лежа на спине, мальчишка смотрел в бездонное, поблекшее от жары, небо.
Где-то за Кубанью, едва слышно погромыхивало.
«Дождь что ли, собирается? Прошел бы до сенокоса. Вот бы здорово было,- подумал Василек. Он сел на воем изумрудном ложе, стряхивая с себя, подступающий сон.
И в этот момент, со стороны реки, до ушей паренька, долетел какой-то, непонятный крик. Кричала, явно девчонка.
Что-то было пугающее в том крике. Василек невольно подскочил на ноги и вытянув шею, прислушался.
«По.. мо..гите. Се..режаааа! – ясно расслышал он. Васе показалось, что он слышит голос Ленки, до неузнаваемости искаженный ужасом.
«Лена!? – как был в одних шароварах, Вася бросился бежать на звук голоса, с такой скоростью, что мелькающие мимо тростники, слились в одну сплошную полосу.
Выскочив на пляж, где недавно оставил Лену с кавалером, Василек все понял, едва взглянув на реку.
Метрах в пятидесяти от берега в невысоких волнах Кубани, мелькала черная голова Сергея. Парень, поочередно выбрасывая вперед руки, быстро приближался к берегу.
Позади него, на приличном расстоянии,то появлялась над водой, то исчезала русая головка девушки.
«Она же тонет! - Током пронзила страшная догадка, все существо Василька. – Но я же, не успею! – пришла очередная мысль, когда руки его, уже стремительно отталкивали от себя воду.
Мимо него, промелькнули белые от страха, ничего не соображающие глаза Ленкиного «кавалера».
Василек плыл, ни на минуту не упуская голову девушки из вида. Но она была все еще далеко.
Лена больше не кричала. Из последних сил, она била руками по воде, стараясь удержаться на поверхности.
Вася уже видел ее широко раскрытые глаза, наполненные ужасом и безнадежностью.
И вдруг, она мгновенно ушла под воду, будто кто-то там под толщей воды, резко дернул ее за ноги.
Резкая, сильная боль, пронзила левую, парализованную часть лица подростка.
. «Лена! – отчаянно закричал Василек, не отдавая себе отчета в том, что девушка, не сможет услышать его мычания, в любом случае.
На мгновение ему показалось, что не мычание исторг его изуродованный рот, а полновесное ясно различимое, имя девушки
.
Но анализировать свое состояние, У Василька не было времени. Сделав еще пару рывков вперед, он нырнул под воду.
Сердце его бешено колотилось, норовя выскочить из груди. Разрывающиеся легкие, требовали глотка кислорода. Но парень, силой воли, удерживая тело под водой, шарил впереди себя руками, пытаясь обнаружить девушку.
Трижды пришлось ему, едва схватив ртом воздуха, погружаться в мутную воду, прежде, чем он поймал руку тонущей девушки.
Вытолкнув девушку на поверхность, Василек понял вдруг, с пугающей ясностью, что у него не хватит сил, дотащить ее до берега.
Перевернув бесчувственное тело Лены на спину, он медленно поплыл к берегу, из последних сил, удерживая ее лицо, над водой.
С каждым рывком вперед, собственное тело наливалось непомерной тяжестью, которая с силой, тянула вниз.
Откуда-то,из самого сердца Васи, неожиданно вырвались страстные, наполненные глубокой верой, слова?
«Боженька! Помоги нам. Я ее не брошу. Утонем вместе. Боженька, зачем тебе две смерти. Возьми меня одного. Но плотом, когда я спасу ее».
Как ни странно, но Василек, отчего-то, ничуть не удивился тому, что слова эти, свободно вылетели из его обмякших губ.
Видимо страх за Лену, был гораздо сильнее удивления, по поводу того, что его «отпустило».
В следующую минуту, с берега донесся пронзительный вопль:.
«Сынок, держись. Я уже плыву».
«Папа? Как он тут оказался? – безучастно подумал Василек. Сил бороться с тянущей вниз силой, не оставалось совсем.
Перевернувшись на спину, Василек вытянулся на вроде, медленно шевеля ногами и одной рукой. Второй, он продолжал поддерживать Лену, не давая ей хлебнуть воды.
Сашко подъехал к дому на мотоцикле. Не успел он перекинуть ногу через седло, как мимо него, с криком, «Ленка утонула», промчался сын переселенцев с Украины.
В следующую секунду, он уже мчался к берегу, выжимая из мотоцикла все, что можно было выжать.
Каково же было удивление и ужас Саши, когда он увидел в воде, две фигуры. В одной из них, он узнал своего Кузнечика.
Сашко успел во время. Спасти удалось обоих пострадавших. Убедившись, что его сын, дышит самостоятельно, Саша перевернул девушку на живот . С силой надавливая ей на желудок и грудную клетку, он вынудил девчонку, исторгнуть из себя целый фонтан воды.
А от станицы, бежали люди. Трусоватый Ленкин ухажер, своими воплями поднял на ноги всех, кто мог его слышать.
Ульяна, подбежав к сыну, упала рядом с ним в траву.
«Васенька, ты живой. Кузнечик ты мой, родненький.- В сильном волнении и испуге, мать не сразу заметила, как преобразился ее ребенок.
«Живой я мама», - почти бодро отозвался сын, пытаясь приподняться .
«Что!? Вася, это ты сказал? Васенька, у тебя ротик на месте. О Господи!- заливаясь счастливыми слезами, Ульяна обхватила руками голову сына
-Люди! - Во всю силу легких, закричала женщина. Мой сынок заговорил! Его отпустило! Слава тебе Господь!»
Вокруг Ульяны с Васильком, образовалась целая толпа.
Станичники, убедившись в том, что Лене Рогожиной, ничего не угрожает, столпились вокруг Ульяны с сыном. Каждому хотелось взглянуть на внезапно выздоровевшего мальчика. Хотелось услышать речь того, кого опытные доктора, навечно «приговорили» к пожизненному молчанию и внешнему уродству.
«Это же надо! Хорошему человечку, видно сам Господь помог. Наградил за то, что не бросил девочку тонуть, как ее хваленый женишок. Повезло мальчишке. Заслужил!» – понеслось со всех сторон.
Домой Василек шагал в тесной толпе односельчан Плачущая и смеющаяся от счастья, Ульяна, ни на секунду, не отпускала руку сына. Она словно опасалась, что сегодняшнее происшествие просто сниться ей. И стоит ей отпустить Васю, как все исчезнет. И не будет никакого чуда.
Более слабую Лену, Сашко отвез в станицу, в коляске мотоцикла.
Мария в этот день, уехала в район, сдавать в «Заготконтору» стриженую овечью шерсть. О произошедшем ужасе, с ее дочерью, она пока что, ничего не знала.
Весь вечер, во дворе и в доме Бондаря, топтались соседи и знакомые. Люди сами, воочию, желали убедиться в том счастье, что свалилось на голову семьи председателя.
Больше всего, своему счастью радовался Василек. Он уже смирился с тем, что ему, молча предстоит прожить жизнь. Да еще и с отталкивающей внешностью.
Хотя, люди настолько привыкли к необыкновенному виду мальчишки, что никто не считал его внешность отталкивающей. Этому способствовал добродушный характер Василька. Его приветливый нрав, желание помочь и тот героический поступок, что совершил он, пытаясь спасти от виселицы, своих близких.
.
Поздно вечером, когда порядком уставшая семья, собиралась устроиться на покой, в дверь Бондаря, робко постучали.
У Василька, отчего-то сладко сжалось сердечко.
«Можно? – в дверь заглянула бледная, смущенная Лена Рогожина.
«Можно! -Подчеркнуто небрежно отозвался Вася. – А пойдем лучше, выйдем, а то мои спать собрались».
Потешно приоткрыв рот, девушка во все глаза смотрела в лицо паренька.
« Сума сойти!- прошептала она. - Мне сказали, что тебя отпустило. А я никак поверить не могла».
Выйдя следом за девушкой во двор своего дома, Василек смело ответил:.
«Если хочешь знать, это ты меня спасла. Я так сильно испугался за тебя, что сам не заметил, как заговорил от страха.
Когда мы были у доктора в Невинномысске, он предполагал, что такое может произойти. И называется такой метод:«Клин клином».
Я очень сильно испугался, когда меня фашисты, сжечь хотели. Но еще больше на меня повлияло, когда мою бабусеньку повесили". – Голос Василька заметно дрогнул. Почувствовав незаживающую душевную боль подростка, Лена мягко провела по его голове рукой..
-Хорошая она была, баба Паша. Трудно забыть такого человека.
Как бы то ни было, Василек кузнечик, но я очень за тебя рада. Ты такой интересный сразу стал. Хотя, честно говоря, ты всегда хорошим пацаном был».
«Лучше твоего Сережки?. –не удержался Василек.
«Вася, я тебя очень прошу, никогда не напоминай мне об этом слюнтяе и трусе.
У меня ногу свело в воде. И если осторожно, не спеша, мы бы вполне, спокойно добрались до берега. Он очень хорошо плавает.Но только я ему сказала о том, что нога у меня не слушается, он сразу же рванул от меня в сторону. И попёр к берегу, как бугай. А у меня, от страха, вторую ногу свело.
Ой, Васька! Если бы не ты, лежала бы я сейчас на дне Кубани. Холодная и мертвая. Спасибо тебе, кузнечик, за то, что не бросил меня. Спас, рискуя собственной жизнью» - Лена смелее погладила Василька по щеке.
Перехватив руку девушки, Василек осторожно сжал ее ладонь.
«Лен, а ты в Бога веришь? – тихо спросил он.
Лена, казалось, не удивилась его вопросу.
«Не знаю, Василько. Мама говорит, что дурой была, когда в комсомол вступала. Типа, Бог ее наказал, забрав нашего папку. И сегодня она сказала, что это Бог, твоими руками, меня спас.
Родину любить надо. Честно работать, помогать другим. А в комсомол вступать, не обязательно. Это мама так говорит.
Она рассказывала, как она в отряде твоего отца, у людей иногда, последнее зерно забирала. И очень сейчас, об этом сожалеет.
Но знаешь, Василек кузнечик, у каждого человека, своя голова на плечах должна быть.
Давай, не будем об этом. - Лена тихонько рассмеялась. –С нами обоими,, сегодня приключилась сказка. И по сказке, ты должен на мне жениться!»
Вася смущенно притих. –«Я не против, хоть завтра. Но мы еще маленькие. Мне шестнадцать. Тебе пятнадцать. Если будешь из армии меня дожидаться, то мы конечно поженимся».
Легко рассмеявшись, ребята принялись строить грандиозные планы на будущее. Впереди у них, была целая жизнь!