Быстро сделав уроки на завтра, я заторопилась на улицу. На улице стояла зима. Мне было ещё не ясно, какое время года лучше. Когда наступало лето, с поездками на море, прогулками в ботаническом саду, с кучей свободного времени, я больше любила лето. Весна приносила беспричинную радость. Идешь по длинной улице, вокруг висит неуловимая нежная зелёная дымка, в воздухе витают сладкие запахи весенних первоцветов, воробьи весело щебечут в кустах с набухшими коричнево-зелёными почками. Зима удивляла сказочно красивым пушистым мерцающим снегом: иссиня - таинственным ранним утром, ослепительно – ярким днём, под лучами зимнего солнца и весело искрящимся вечером от фонарей, луны и горящих фар проезжающих машин. Пожалуй, не очень радовала осень. Особенно 1-е сентября. Для кого-то, может и наоборот, первый день учёбы был праздником новой встречи с одноклассниками, с любимыми учителями. Но я остро чувствовала ограничения собственной свободы, необходимость каждый день ходить на уроки, вместо того, чтобы сколько душе угодно читать книги или рисовать. А тут ещё и музыка! С 6 –и лет меня отдали в музыкальную школу. Мама хотела сделать из дочки хорового дирижёра, как и она сама. «Музыка – это хлеб с маслом. У тебя всегда будет работа, ученики.» - любила повторять мама. Осень тянулась медленнее всего. Сначала расстраивая по-летнему тёплыми деньками, во время которых надо было сидеть на занятиях или делать уроки. Потом, до слёз угнетала унылыми дождями и, наконец, окончательно огорчала внезапным похолоданием. И только первый снежок, предвестник зимы, исправлял плохое настроение.
Каждую зиму во дворах вырастали огромные белоснежные горки. Их раскатывали прохожие или специально насыпали дворники и родители, для развлечения детворы. В нашем дворе была прекрасная горка. Высокая, широкая, накатанная. Каждый день к нам приходили ребята с соседних дворов кататься на санках, на лыжах и просто на листах картона, легко скользящего по ней вместе с несколькими сразу седоками. Скатывались вниз и снова лезли наверх. Гора была высокая, но пологая, извилистая. В самом конце был довольно резкий изгиб, сбоку которого стояло высокое дерево с толстым стволом. Экстрим был в том, что санки, пролетая на большой скорости, на мгновение делали резкий поворот к дереву, едва не врезаясь в ствол. Но в последнюю минуту выравнивались и плавно съезжали вниз. Для остроты ощущений, мальчишки стали съезжать, лёжа на животе вниз головой. Вскоре детвора последовала их примеру. Я улеглась на санках головой вниз и со скоростью ветра понеслась на спуск. Дух захватывало от восторга и ужаса. И вдруг… На коварном повороте санки не выровняли ход и со всего размаха врезались в толстый берёзовый ствол. От невероятно сильного удара по голове искры посыпались из глаз. Я даже не почувствовала боли. Отползла вместе с санками в сторону. Мимо, с восторженными криками продолжали скатываться с горы на санках и лыжах смеющиеся ребята. В сумерках никто не заметил приключившегося со мною, а я не закричала, не заплакала, просто побрела к дому, таща за собою ставшие невероятно тяжёлыми санки.
Тем временем, небо стало совсем чёрным и с него посыпались густые снежинки. Снежинки падали на заснеженную дорогу, мерцая, скрипя под ногами, кружась в морозном воздухе. Я брела, глядя под ноги, медленно приходя в себя после жуткого удара головой о дерево. Моё внимание привлекла лежащая на земле растрепанная книга. Густые снежинки уже начали заметать рассыпавшиеся страницы. Опустившись на колени, я собрала всё до последнего листочка. Мне стало так жалко бедную книгу! Чтение было моей страстью. Я читала везде: на уроках, после уроков, в транспорте, во время занятий музыкой, поставив книги на пюпитр между нот, маскируя их от зоркого взгляда следящей за моими занятиями бабушки.
Придя домой, показала маме спасенную книгу, положила её на батарею сушиться. Книга была толстая, разбухшая от растаявшего снега. На обложке было написано: «Сказки». Я смотрела, как она сохнет, оживает, и на душе было тепло и радостно, словно спасённое живое существо возвращается к жизни и говорит «спасибо» тому, кто его спас.
Мама сказала: «Зачем тебе эта старая развалившаяся книга? У нас в доме такая хорошая библиотека, и я тебе всё время покупаю новые замечательные книги!» Я ответила: «Но ведь эта книга попала в беду…» Одновременно я почувствовала, что боль от ушиба затихла. Я впервые столкнулась с необъяснимым: когда спасаешь кого-то другого, собственная боль отступает.
А ещё я подумала, что маме будет больно, если она узнает, как было больно мне, когда я неудачно скатилась с горы. Поэтому об этом я маме ничего не рассказала.