Раздел 3 Азив
048 Священная гора Бурхан-Халдун (Монголия)
Легендарная гора монгольских народов Бурхан-Халдун, место расположения которой пока точно не установлено, отождествляется с серповидной горой Хан-Хэнтэй (2362 м) горного хребта Хэнтэй одноименного нагорья, либо с самим хребтом. Хан-Хэнтэй находится в Хэнтэйском и Центральном аймаках (административных районах) северо-восточной Монголии, на границе с Россией. На склонах горы берут начало реки Онон, Керулен, Туул и Менза. Горный хребет расположен на территории Хан-Хэнтэйского заповедника площадью 12,3 тыс. кв. км (1992 г.). Согласно историческим источникам, на склоне горы Бурхан-Халдун был погребен основатель и первый великий хан (каган) Монгольской империи Чингисхан. «Великая гора Бурхан-Халдун и окружающий ее священный ландшафт» в 2015 г. внесена в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Гора Хан-Хэнтэй издавна почитается монголами, как священная гора и как «колыбель» государственности Монголии. На ее вершине, склонах и у подножия установлено три святилища (ово) из отвалов камней. Маршруты промаркированы камнями-кернами. Вся жизнь Чингисхана, от рождения до погребения, была связана с этой горой, как ипостасью горы Бурхан-Халдун («Священная ива», «Ивовый холм»; переводят и как «Бог Небес»).
По преданиям, у подножия горы находилось родовое кочевье Темучжина (имя великого хана), на ее склонах он в юности укрывался от меркитов, жаждавших его смерти, возле нее он охотился и отдыхал. Чингисхан сам назвал гору священной и провозгласил: «Бурхан-Халдуном защищена (как щитом) жизнь моя, подобная (жизни) ласточки… Будем же каждое утро поклоняться ей и каждодневно возносить молитвы. Да уразумеют потомки потомков моих!». В этой горе великий хан нашел и свое упокоение, хотя до сих пор места его погребения здесь так и не обнаружено. Не удивительно. Приближенные Чингисхана исполнили волю вождя, пожелавшего скрыть от грядущих поколений место своего захоронения.
Поисками могилы Чингисхана безуспешно занимались в течение нескольких столетий грабители древних захоронений. Второй век ищут ее и археологи разных стран, хотя многие исторические источники («Сокровенное сказание монголов», «Тайная история монголов», «Книга» Марко Поло, «Сборник летописей» Рашид-ад-Дина и др.) довольно определенно называют эти места и описывают ритуал погребения.
Дело обстояло так. В 1226 г. Чингисхан вторгся в пределы царства тангутов и осадил их столицу город Чжунсин. На следующий год, в результате скоротечной болезни (ранения или падения с лошади) великий хан скончался. «Эмиры, … забрав его гроб, пустились в обратный путь. По дороге они убивали всё живое, что им попадалось, пока не доставили [гроб] в орды… В Монголии есть большая гора, которую называют Буркан-Калдун. С одного склона этой горы стекает множество рек… Чингиз-хан [сам] выбрал там место для своего погребения и повелел: «Наше место погребения… будет здесь!»… Царевичи и эмиры, согласно его повелению, избрали ту местность [для его могилы]. Говорят, [что] в том же самом году, в котором его там похоронили, в той степи выросло бесчисленное количество деревьев и травы. Ныне же лес так густ, что невозможно пробраться через него, а этого первого дерева и места его [Чингиз-хана] погребения [совершенно] не опознают. Даже старые лесные стражи, охраняющие то место…, и те не находят к нему пути» (Рашид-ад-Дин). Эта запись датируется началом XIV в. — т.е. к тому времени, менее чем за 100 лет могила Чингисхана уже «затерялась».
По легенде, великого хана усадили на золотой трон и опустили в глубокую гробницу, после чего над могилой несколько раз прогнали огромный табун лошадей. «Но прежде на этом месте закололи маленького верблюжонка в присутствии матери. Когда на следующий год пришло время провести поминки по Великому хану, место его погребения не мог отыскать никто из людей, бывших при захоронении. Его безошибочно нашла лишь верблюдица, которая сразу направилась к месту, где год назад убили ее детеныша, и стала реветь. После тризны история с верблюдицей и табуном лошадей повторилась. И так продолжалось до тех пор, пока монголы окончательно не позабыли место захоронения Великого хана… Само название Бурхан-Халдун утрачивает обозначение определенного участка горного района, где находятся верховья Керулена и Толы, и переносится на более широкую территорию — весь горный Хэнтей» (С.П. Нестеров). Вместе с великим ханом похоронили «40 красивейших девушек», «коней, столы с едой и напитками, а также много золота и серебра». Говорят, рабов, осуществлявших захоронение, после этого уничтожили. Место погребения, называемое «великий заповедник», площадь которого составляла 240 кв. км, охранялось тысячей воинов-дархадов, убивавших всякого, кто проникал в заповедную зону.
«
В монгольской традиции, представлявшей гору как обиталище духа-хозяина местности, этим духом-хозяином во многих случаях после смерти становился правитель территории. Об умерших нойонах говорили «бурхан байсан» — стал духом, бурханом. Традиционным было погребение этих правителей на вершинах гор. Дух Чингисхана мыслился в средневековой Монголии как покровитель всей страны. Известны легенды о неведомой силе, останавливавшей людей, подходивших слишком близко к месту его погребения и о гибели тех, кто пытался нарушить покой его гробницы» (Н.Л. Жуковская).
Пока ученые беспокойно ищут могилу великого хана, хребет Хэнтей давно обрел свои покой, живет своей неторопливой жизнью и дает приют многим видам животных и птиц. Здесь обитает бурый медведь, рысь, волк, кабан, лисица, куница, соболь, лось, изюбр, кабарга, белка, даурская пищуха и др. В горах гнездится до 250 видов птиц — черный аист, степной орел, ястреб-тетеревятник, ивовая синица, лазоревая сорока, сибирский белый журавль, орлан-долгохвост, большой подорлик.
Горный массив, сложенный из кристаллических пород и покрытый валунами (курумами) и скальными выступами, у подножия одет тайгой (кедр, сосна, ель, пихта, лиственница, осина, береза), а ближе к оголенным каменистым вершинам (гольцам) редколесьем и стелющимся кустарником (стлаником).
Хэнтей спокоен: в его недрах тайна, а над ним одно лишь небо.
P.S. Ауэзхан Кадар: «Памяти Чингисхана» (отрывок)
Он всюду и нигде, вон пик Бурхан-Халдуна,
Как чуб кагана, сед и твёрд, как его юность.
Он — в выступе скалы, не ведающей страха,
В сверкании вершин с величьем шах-ин-шаха.
В раскатах грома он, несущих испытанье,
Во всём, где жизнь и кровь превыше надруганья.
Он — всюду и нигде... И знают только луны,
Что нет его давно во мхах Бурхан-Халдуна.
Каган не умирал. Каган, как Небо, вечен…