4. Я «родился» на кладбище. Тимофей
Тимофей вырос в благополучной семье, родители занимали руководящие должности на крупных промышленных предприятиях города. Семейное благополучие складывалось уже не одно поколение: дедушки были на высоких постах в администрациях города и области, так что некая психологическая платформа для построения уверенности в своих силах у Тимофея была, как и безмерная всесторонняя поддержка. Многие считают это значительным преимуществом перед дистанцией длиною в жизнь, но часто люди в таких условиях, осознавая свое превосходство, расхолаживаются и начинают «плыть по течению», не прилагая никаких усилий, будучи уверенными, что им всегда помогут, пока не занесет их в какую-нибудь заводь или того хуже – омут. Все зависит от характера и силы воли человека.
Как это обычно бывает, родители пеклись о своем авторитете и занимались продвижением карьеры, сказать, что Тимофей со своим старшим братом были предоставлены сами себе – пожалуй, нельзя, но все же отцу с матерью явно не хватало времени для общения с детьми. Это свободное от воспитания время тут же заняла улица, на которой было начало девяностых годов, – это, ни в коем случае, не для оправдания Тимофея, а для понимания читателем условий и обстоятельств в которых он рос. Улица быстро предложила братьям попробовать тяжелые наркотики и уже с первых инъекций они «подсели на них». А было Тимофею всего пятнадцать лет. Употребляли почти не прячась, потому что тогда это было модно, престижно, дорого, богато. И понеслась лихая жизнь, подхватил их уличный ветер, загнал в преступную среду, которая в те годы была почти кругом, и четыре года мотал, пока в девяносто четвертом году не опустил их на скамью подсудимых, где они получили срок условно, а в девяносто шестом и безусловно, за грабеж. Оружие в те годы было порой легче купить, чем продукты в магазине, а Робин Гуду подражают во все времена, а в сложные особенно. В тюрьме братья продолжали употреблять наркотики, за что были постоянно преследуемы администрацией. Там Тимофей мечтал, о таком устройстве своей жизни, при котором употребление наркотиков не мешало бы повседневной жизни и успешной работе, мечтал научиться гармонично совмещать эти несовместимые вещи, чтобы под рукой всегда были наркотики, чтобы их действие было незаметным для окружающих и чтобы не было «больных дней». А позже они: вначале старший брат, а потом и Тимофей, заболели туберкулезом. Освобождался он на рубеже двух веков уже из туберкулезной колонии.
Перед освобождением сыновей из тюрьмы, родители с целью оградить их от губительного влияния окружения, в котором они выросли, продали квартиру и купили дом в деревне, недалеко от города. Вообще они все время были рядом, понимая, что это их общая беда, заботились, переживали, всегда старались поместить их в различные клиники – вдруг поможет. Это дружная сплоченная семья, даже братья всегда были вместе: вместе употребляли наркотики, вместе совершали преступления, вместе сидели на скамье подсудимых, вместе болели туберкулезом. Извините за слишком горький привкус иронии. Родители после возвращения сыновей помогли им получить образование, открыли предприятие по выполнению инженерных работ, где все руководящие места заняли члены семьи, а также родственники и знакомые. Семейный бизнес. Тимофей никогда не знал финансовой нужды, всегда было где жить, что надеть, чем себя кормить, на чем ездить. Представляете, что творилось в душе Тимофея, какой «камень лежал в сердце»: с одной стороны он был преисполнен благодарностью к своим родителям, а с другой он понимал, что употреблением наркотиков он причиняет им нравственные страдания. А на черствого, наглого, бесчувственного человека Тимофей не похож. Напускать временами на себя подобную маску может, но это будет лишь видимость.
В деревне при совместном употреблении наркотиков Тимофей познакомился со своей будущей женой - единственной, на которой, правда, женат дважды. Первый раз – до реабилитационного центра, тринадцать лет и второй раз – после него и по сей день. Вот такие метаморфозы. Как он говорит: муж одной жены. К ним мы еще вернемся в следующей главе. В общем Тимофей употреблял наркотики с пятнадцати до тридцати семи лет. После отсидки он вылечился от туберкулеза и даже снялся с учета, но в две тысячи шестом году ослабленный наркотиками организм вновь дал сбой. После незначительной простуды болезнь вновь заявила о себе уже в виде туберкулеза костей, конкретно - позвоночника, который начал разрушаться. Попал в больницу Тимофей уже в лежачем состоянии, одна сторона тела вообще не работала. В это же время за распространение наркотиков арестовали его жену, на самом деле она просто поделилась этим «зельем» с кем-то из знакомых, который, по-видимому, был на крючке у полиции. Пока Тимофей лежал в больнице, родственники предпринимали определенные шаги по спасению жены от чрезмерного наказания. Их усилия не прошли даром, из трех с половиной лет, определенных судом, она отсидела полтора года: полгода в тюрьме и год на поселении. Все это время Тимофей лежал в больнице, затем его в полупарализованном состоянии отвезли в Санкт-Петербург на операцию. Вначале планировали поставить ему металлическую конструкцию для укрепления позвоночника, но потом консилиум врачей решил, что лучше почистить пораженный туберкулезом отдел и обойтись без конструкции. Из остатков трех позвонков собрали один. Тимофей пошел на поправку.
В Санкт-Петербург Тимофея отвозила мама, какое-то время она жила в гостинице и как на работу ходила в больницу, а на обратном пути, до вечера ходила по церквям и ставила свечки за исцеление сына от болезни и освобождение его от наркотиков. Но не все действует сразу, также Тимофея ничему не научило случившееся с женой и на свое состояние ему, как будто, тоже было наплевать: он и в больнице начал употреблять наркотики. Может потому, что ему легко все давалось и к решению проблем, возникающих у него, он сам не прилагал особых усилий. Он не умел напрягаться, все решалось само собой. Ему не приходилось стискивать зубы, переворачивать ход событий, брать на себя ответственность, договариваться и выстраивать отношения. Он был, как за каменной стеной. Чтобы стать жизнеспособным организмом, необходимо уметь держать осанку без родительских подпорок, выдерживать шквалистый встречный ветер.
Я знаю ребят, которые после прохождения реабилитации обвиняли своих матерей в том, что не приучили их к трудностям, что у них было комфортное детство, что выросли они на всем готовеньком, изнеженными и избалованными, неспособными к самостоятельной жизни. Они, сбросив с себя оковы греха, вдруг уразумели это, а тогда им это нравилось. Чтобы адаптировать детей к самостоятельной жизни, необходимо постепенно «подталкивать птенцов к краю гнезда» – так считает многие, другие с этим соглашаются, но сами максимально оттягивают этот момент, а третьи в чем-то соглашаются, но делать этого и не собираются. А вы попробуйте обвинить их. Кто лучше матерей знает и чувствуют своих детей? В слове «мать» – читайте: «родители». Кто, как не они знают «извилистые тропинки» душ своих чад, ощущают каждые «бугорок и шероховатость» в их характере. Кто, как не они знают, как могут поступить их кровиночки в критической ситуации, на что способны их неокрепшие неискушенные умы. Ситуации могут быть очень тонкими. Материнское сердце всегда прежде всего рисует «черные картинки» и сделает все возможное, чтобы на них засветило солнце. Матери, сколько жизней они спасли! Пусть неокрепший, пусть неприспособленный, зато рядом и живой. Так тоже поступают многие. Кланяюсь до земли всем матерям, кто, не считаясь ни с чем, попирая страх свой, следует по предначертанному свыше пути; умаляя себя, загораживает свое дитя от лихих, по их мнению, бед. И пусть их суждения бывает ошибочными, порой до неразумия, нельзя их винить за недальновидность, за узость взгляда. Нельзя! Это на них держится род человеческий. Это Бог возложил на них эту обязанность, эту ответственность. С них Он сам и спросит, им и отвечать. Вот и получается, что мы, сторонние люди, должны их поддерживать и лезть-то в их отношения с детьми, если право и имеем, то деликатно, с оглядкой.
Жизнь идет, и несмотря на то, что наркотики замедляют психическое взросление, оно все же продолжается. Конечно, Тимофей уже осознавал, что штанишки он научился одевать, и даже выбирает их самостоятельно, а вот отвечать за свои поступки еще не привык – это томило и тяготило его, но пока не настолько, чтобы менять свою позицию в жизни. Все же тогда капля набухла и сорвалась, она не ушла в землю, а плюхнулась в некий внутренний сосуд, о существование которого Тимофей всегда подозревал, а тут вдруг явственно ощутил его наличие в себе. Судя по звуку, падающей капли, сосуд этот оказался почти полон, но все же, когда после операции он стал способен передвигаться самостоятельно, то первым делом стал общаться с подобными себе. Питерские наркоманы научили его изготовлению новых наркотиков и по приезде домой, он стал осваивать их производство, вдобавок еще и выращивание какой-то «дури», семена которой он заказал по интернету. Представляете, чем была занята голова человека? Жуть. Может, он делал это осознанно, чтобы отвлечься от своего внутреннего сосуда, намерено записав, себя в безнадежные наркоманы? Тем не менее Тимофей наладил производство наркотиков. Эти произведенные «блага» он отправлял «за забор» сидельцам и оделял знакомцев. Последние семь лет перед реабилитацией Тимофей этим и занимался, «достигнув» определенного положения в преступном сообществе города Омска.
Отношения с женой не имея перспектив, кроме как употребления очередной дозы, зашли в тупик, и Тимофей подал на развод. Родители, естественно, были недовольны – все-таки двенадцать лет вместе, и считали, что это какой-то наркотический заскок Тимофея. Тем временем старший брат, являя пример, перестал употреблять тяжелые наркотики, женился и уже растил двоих сыновей. В глазах родителей он имел приоритет и подсознательное соревнование с братом обернулось еще одной увесистой каплей во внутренний сосуд Тимофея. А родители с удвоенной энергией взялись за младшего, постоянно пристраивали его в клиники, какие только есть в городе. Однажды в одной из больниц Тимофей курил в туалете, ему было так плохо, что он готов был на все, только бы полегчало, глядя тогда в решетчатое небо, сказал: «Бог, если ты есть, то сделай так, чтобы меня не гнуло никогда больше в жизни, избавь меня от этого и тогда я посвящу жизнь тебе». Сказано это было от отчаяния, по велению сердца, а именно такие слова наиболее выразительны и надолго остаются этаким маяком в темноте подсознания. Вскоре они действительно были забыты, но через некоторое время всплыли в сознании, будто кто напомнил о них, но об этом чуть позже.
Однажды брат пригласил Тимофея поиграть в бильярд, там он сказал, что с ним хочет встретится один человек. Они пили кофе, когда вошел старый знакомый, с которым Тимофей сидел в тюрьме и с которым вместе употребляли наркотики, потом он куда-то пропал и года два они с ним не виделись. Вошел румяный здоровый и с радостью сообщил, что был на реабилитации и сейчас служит – помогает другим избавиться от наркотиков. «И тебе надо на реабилитацию», – заключил он. Когда брат позвал играть в бильярд, а потом оказалось, что на самом деле для какой-то встречи, – это уже насторожило Тимофея. Он привык все планировать сам, от кого он принимал внезапные изменения в своей жизни – так это от родителей, больше никто не имел право ему что-то навязывать. Тем более в такой болезненной для него теме, как наркотики. Надо заметить, что в то время Тимофей уже осознал, что наркота – это конкретное зло, мешающее ему нормально жить. И именно в тот момент, когда этот вопрос особенно не давал ему покоя и прозвучало это предложение, а так как Тимофей считал себя человеком сильным, способным самостоятельно «переворачивать горы», то в довольно резкой форме отверг и этого человека, и его предложение, еще и брат попал в немилость. Сосуд переполнился. «Ах, так? Я вам докажу какой я наркоман, с женой расстался и с вами не желаю общаться, начну жизнь заново, с чистого листа».
В этот же день Тимофей перестал колоться, пить и бросил курить, восстал против всего мира и десять дней ни с кем не разговаривал. Со стороны близких людей это выглядело, как очередной наркотический заскок. Но Тимофей раззадорился и удивлялся сам себе, своей стойкости и упорству, как раз был новый год, который он провел в абсолютной трезвости, с интересом осматривая все вокруг ясным, не задурманенным взглядом. Конечно, в тот момент он считал, что теперь он способен если не на все, то по крайней мере отказаться от наркотиков всегда сможет. Кто-то или что-то, назовем это здравым смыслом, где-то в глубине разума пытался возражать этому умозаключению, но «надутый» спесью Тимофей, этого не слышал.
Подошло время бракоразводного процесса, на котором Тимофей увидел жену и оторопел, всего месяц не видел, а она выглядела, как старушка, похудела килограмм до сорока – кожа и кости, «по-видимому колется на полную катушку, а ведь ей до могилы осталось два шага», - подумал Тимофей, тем более, что в их окружении в последнее время очень много таких примеров. Вдруг он осознает, как будто кто-то говорит ему: то, что ты видишь сейчас – это ведь ты все сделал! Ты! И тут резко вспомнился парень, который приглашал его на реабилитацию. Тимофей проникся чувством ответственности за свою уже бывшую жену и спросил ее: «Поедешь на реабилитацию?». Она под действием наркотиков с вызовом ответила: «Только если ты тоже поедешь». Вызов был принят. Тогда он думал, что побудет на реабилитации некоторое время и только ради бывшей жены. Он ведь может самостоятельно отказаться от наркотиков, а в центре он будет помогать своим знакомым. Дело в том, что человек, который рассказывал ему про реабилитационный центр сообщил, что там служит еще один их общий знакомый, с которым тоже вместе сидели в тюрьме.
На собеседовании, на которое они приехали вместе с бывшей женой, Тимофею объяснили, что проходить реабилитацию в одном центре они не смогут – запрещено правилами, ему придется ехать в другой центр, где служат не его знакомые, а другие люди. Он согласился – груздем уже назвался, а слов на ветер Тимофей бросать не любит. Тем более, что это не потребует каких-то особенных усилий, ведь рассуждал он примерно так: в государственных клиниках наркоманы содержатся под решетками, а в частных центрах, как наркомана удержать на ломках? Правильно, вот и будет он наркоманов пристегивать наручниками к батарее. Почему людям разных полов, состоявших ранее в отношениях, нельзя проходить реабилитацию в одном центре, думаю понятно. Не будем вдаваться в теорию, а практика показывает, что они всегда покидают курс парами, в течении уже первого месяца.
Также на собеседовании ему сказали, что на реабилитации прививают веру в Иисуса Христа и, что его знакомые, с которыми он сидел – уже верующие люди. Тимофей показал крестик на шее, которым он в свое время вены перетягивал, что-то неудачно пошутил насчет будды и харе кришны. Хотя и разговаривали они на одном языке, трансформировалось сказанное в сознании у каждого по-разному, сообразно их мышлению. Вообще Тимофей не очень серьезно относился к реабилитации, тем более к вере в Бога, требовал к себе особого внимания и считал, что он едет помогать служителям, а не сам проходить реабилитацию. Ведь у него характер, у него сила воли, он уже месяц не употребляет наркотики! Он чуть ли не требовал, чтобы его знакомые позвонили в тот центр, в который он поедет, отрекомендовали его и сказали о необходимости встретить. Он руководствовался зоновскими принципами и считал, что в любой сфере жизни эти принципы действенны. Знакомые по зоне, конечно, головой покивали, ладно мол позвоним, а сами между собой улыбались.
По приезде, Тимофей, называя помощника руководителя центра пацаном, так как тот был заметно моложе, начал с нажимом расспрашивать, как он будет служить и что входит в его обязанности. Не ожидая такого напора, «пацан» ответил, что ему придется подождать руководителя центра, а сам дистанцировался от чересчур напористого новичка. Павел, так звали руководителя, приехал часов в одиннадцать вечера, ему рассказали о не совсем простом реабилитанте. Он разбудил уже задремавшего Тимофея и повел его на экскурсию по территории центра, в заключении они зашли в кочегарку, Павел спросил: «Можно я за тебя помолюсь?». Тимофей кивнул. Тогда он упал на колени перед ним, обхватил ноги слегка ошалевшего Тимофея и принялся горячо молиться. В молитве руководитель благодарил Бога за нового реабилитанта и просил, чтобы он сделал из него служителя. Когда он поднял глаза вверх, они были полны слез, как будто он молился за родного сына. Руководитель поднялся и обнял Тимофея. «Добро пожаловать!», – сказал он. Что-то вдруг произошло, нахлынуло, тронуло Тимофея изнутри, зашатало. Зашатало не только тело, а его представление о людях, он не мог понять, но нечто надломилось в нем или наоборот начало выстраиваться, он тогда еще не разобрался, хотя одно вытекает из другого. Ему вспомнился момент, когда он обратился к Богу через решетку, стоя в туалете наркотической клиники. Он внезапно проникся чрезвычайным чувством благодарности к руководителю, к окружающим людям. Ему захотелось встать с ними в один ряд и быть полезным для них, для людей, для всего мира! Тимофей ощущал силу исходящую от руководителя центра, причем силу эту он чувствовал всем телом, казалось, она была материальной, и корни у нее были явно неземные. Эти люди были богаты, – богаты своей верой, своими убеждениями, чистотой своих взглядов. На возникшем душевном подъеме Тимофей опять заговорил о том, что он уже не наркоман и, что он такой же и готов помогать. На что Павел снисходительно улыбнулся и сказал: «Завтра, все завтра».
Следующим утром все реабилитанты находящиеся в центре, собрались в общей комнате на молитву, каждый вытянул карточку с обозначенным на ней объектом моления. Молились вслух по очереди. Этот день для Тимофея оказался богат на забавные казусы: началось с того, что ему выпала карточка с буквами “МВД”. Отношение к этой системе у людей, прошедших тюрьмы и лагеря общеизвестно, воспринимающих с пониманием эти три буквы среди данного контингента найти может и можно, но вот тех, кто в восторге – вы точно не найдете. Тимофей «с тем мозгом» и разумением, каким он обладал на тот момент, молиться отказался. Опешил, осмотрелся вокруг с недоверием и решил, что над ним насмехаются. Тимофея вдруг стали задевать некоторые необычные для него действия и слова: например, парень, который молился с «притопом-прихлопом» и который во время своей молитвы выпалил: «Мне Господь сейчас сказал …». Но сдаваться и показывать свой норов Тимофей не собирался. После молитвы его пригласил на разговор руководитель центра. Спросил: почему не молился и посоветовал в следующий раз если что, взять другую карточку, но «молиться - надо учиться», - резюмировал он. Затем показал Тимофею на реабилитанта, который сидел тут же в кабинете, это «был детина, метра два ростом» и сказал шутливо: «Это твой личный раб, что хочешь, то с ним и делай, можешь даже пайку забирать, он ответит на все твои вопросы, можешь его даже среди ночи будить, его зовут Алексей». «Этот сам у кого хочешь пайку заберет», – подумал Тимофей. В том центре был обычай: тех, кто заканчивает реабилитацию приставлять к тем, кто только прибыл, чтобы опыт и знание бывалых послужили «неоперившимся» новичкам, направляли их на путь правильный, защитили их от необдуманных поступков и развеяли возможные сомнения.
– Вот объясни, что это было, – с иронией спросил Тимофей у руководителя центра в продолжении разговора, – тот парень, который молился с «притопом-прихлопом», сказал, что Господь ему говорит, – ну врет же! Я рядом стоял и ничего не слышал, дай мне такую же таблетку, чтобы я тоже был в курсе.
– Тебе надо в пост пойти, – не обращая внимания на иронию, серьезно ответил руководитель, – тогда может и сам услышишь.
Узнав, что пост – это «хотя бы три дня ничего не есть», Тимофей возомнил этот акт легко выполнимым для себя, памятуя о том, что, когда он кололся определенным наркотиком, то мог неделю не есть и не спать. «На одной ноге простою», - подумал Тимофей, вспоминая еще до кучи свои лагерные голодовки.
– Пост – это не только отказ от приема пищи, в эти дни надо усердно молиться Богу, и тогда Он начнет отвечать тебе, способом тебе удобным: может словами, может вклиниваясь в твои мысли, может навеять какую-нибудь аллегорию, может словами из библии, может примером из окружающей обстановки, но Он обязательно ответит, может не сразу, главное – не пропустить, быть внимательным, всегда бодрствовать! – заключил руководитель.
– Хорошо, давай сегодня и начнем поститься, – тут же выразил свою готовность наш герой.
После завтрака был развод на работы, Тимофея и еще двух реабилитантов отправили чистить от снега стадион, – вечером должны были приехать братья, играть в футбол. Братьями и сестрами верующие люди называют всех, кто верит в Иисуса Христа.
– Снимай свой красивый пуховик и надевай ту куртку, чтоб не замерзнуть, – сказал помощник руководителя центра.
«Та куртка» оказалась женской дубленкой с капюшоном, в нее ради хохмы рядили всех вновь прибывших. Но Тимофея было уже не пронять, он был преисполнен твердой решимостью, кто-то нацелил его на что-то выдающееся, и обращать внимание на такие мелочи он не собирался. Он как ни в чем не бывало надел женскую дубленку и пошел чистить снег – зима тогда выдалась необычайно снежной. Ранее Тимофей никогда не работал физически, тем более не занимался уборкой снега. «Сейчас я вам покажу, как надо снег чистить», – подумал он, и начал с «напористостью бульдозера» и «неутомимостью снегоуборочной машины» носиться с лопатой по стадиону, вытягивая из себя навыки занятий в конькобежной секции, реабилитанты, которые не все привыкли так работать и часто бегали греться в помещение, воспринимали действия Тимофея, как угрозу собственному комфорту и недовольно бурчали под нос.
По всей видимости, уже тогда Тимофея коснулся Дух Святой – так верующие называют соприкосновение человека с Богом. Это состояние каждый чувствует по-своему и ощущения, конечно, могут разниться. Обычно это происходит, когда ты впервые открываешься перед Богом, что-то вдруг осознаешь важное для себя. Отходят на второй план житейские заботы, болячки, кажется, что ты влюблен в этот мир, все люди такие милые и прекрасные и хочется обнять всех и расцеловать. Человек может даже не понимать, что же с ним происходит, он будет удивляться своим ощущениям, пытаться с чем-то их связать, но выяснить причину может позже, а может и много позже. Способствует этому в условиях реабилитационного центра, как правило: чтение библии, пост и молитва: молитва понятно, ведь это и есть разговор с Богом. Во время поста человек не только сдерживает свой аппетит, но и умеряет другие желания, а ведь голод – это сигнал бедствия для организма, возникает угроза для жизни, первый день поста. Организм ищет пути спасения, здесь, вероятно, берет на себя ответственность мозг. Второй день, третий. И вот тут открываются какие-то неведомые нам тоннели, через которые мозг ищет контакт с создателем, ищет этакий аварийный канал связи, посылая запрос: что делать, спасите. Вот и получается диалог с Богом. То, что в посте человек ближе к Богу – факт неоспоримый и если он жаждет встречи с Богом истово и страстно, то пост может и не понадобиться. А чтение библии – здесь особый момент. Библия напутствует, «инструктирует» на духовное становление человека, апофеозом, кульминацией является новый завет, учение Иисуса Христа. Текст библии поэтичен, пронзителен и эмоционален, и для уже начинающих понимать глобальный замысел Божий библия является «озаряющим светом». И каждое слово верующие осознают и складывают в мозаику своего представления о Боге, о мире, о человеке. У каждого верующего в этой мозаике очертания могут быть разные, индивидуальные, но цвета, как правило совпадают. Состояние при соприкосновении с Духом Святым такое, когда истово хочется жить, дышится с жадностью и делаешь все скрупулезно, как на века – причем не для себя, а для Бога, для человечества, замечаешь, как под микроскопом, каждую мелочь ранее незначительную для тебя, а теперь вдруг ставшую судьбоносной и кажется, что тебе сейчас и «горы по плечу» и «море по колено» и до неба сможешь достать, хочется знаний и умений. Когда упорство, минуя упрямство, сразу превращается в твердость, – твердость в достижении целей и отстаивании своих взглядов, когда ты наполняешься добродетелью, прилежность становится основополагающим в делах, хотя раньше ты этим качеством не отличался. Мне кажется, что именно в это время идет ротация в сознании, замена старых моральных устоев на новые. Это действие может быть кратковременным, но у людей, кто часто входит в это состояние, может длиться довольно долго. Вот рассказ Игоря, о котором рассказывалось во второй главе:
– Это случилось примерно через месяц моего пребывания в центре, мне предстояло быть дежурным по реабилитационному центру, в обязанности входило: навести порядок во внутренних помещениях, подмести и помыть пол, выносить мусор, вытирать пыль и поддерживать порядок в течении дня. Накануне были мрачные мысли: убирать за всеми – далеко не возвышающее тебя занятие. На утренней молитве попросил Бога о смирении и сказал себе: справлюсь, когда подошло время я почувствовал необычайный прилив сил, глаза широко раскрылись и я приступил к уборке. Я не узнавал себя, с таким рвением и энергией я еще не работал, тер каждый миллиметр пола, не замечая ничего вокруг. Я сражался с каждой пылинкой, пропитавшись к грязи и нечистоте лютой ненавистью. Я был восхищен своим состоянием и результатами своего труда. После этого я уже всегда педантично и требовательно относился ко всем своим делам, поступкам, мыслям.
Но вернемся к Тимофею, который постепенно осваивался в центре, учился молиться: ходил по периметру стадиона, взывал к Богу, ожидая от него ответ, начал постится. Шел третий день его поста, когда администрация села, в котором находился реабилитационный центр, попросила выкопать могилу и очистить дорожки на местном кладбище. Реабилитанты частенько копали могилы, помогая селу. Выбрали Тимофея, Алексея, который был приставлен к нему «слугой» и еще двоих человек. Приехали на кладбище, снега было «по грудь», чтобы смогла пройти процессия с гробом необходимо приложить немало усилий. Двое начали копать могилу, а двое стали прокапывать проход: шли навстречу друг другу, один со стороны могилы, а Тимофей со стороны ворот. Днем приехали из центра забрать их на обед, Тимофей был в посте, и оказалось, что Алексей тоже пошел в пост, чтобы поддержать его. Двое уехали на обед, а они вдвоем продолжили работу в метрах ста друг от друга, Тимофей слышал только как тюкает лопата в яме и если поднять голову, то видел, как периодически взлетали вверх и в сторону комья земли со снегом. Тимофей разработался, ему стало жарко – пар в небо поднимался, он расстегнул куртку, день был чудесный: небо голубое ясное, солнце светит, снег блестит, птички чирикают, он жизни радовался, наслаждался трезвостью своей, по небу летело одно маленькое облачко. Вспомнились бабушкины слова из детства: смотри, вон на облачке боженька сидит, ножки свесил и на тебя смотрит. Тимофей оперся на лопату, и глядя на облачко, сказал: «Что, Бог, давай будем разговаривать с тобой, видишь: тишина, нет никого вокруг». Тимофей стал смотреть по сторонам, развернулся и увидел перед собой за заборчиком три могилы расчищенных недавно от снега, одна была свежая маленькая. Тимофей прочитал: там была похоронена девочка трех с половиной лет, рядом парень тридцати трех лет и двойное захоронение: дедушка пережил бабушку на семь лет. Что-то стало происходить в голове Тимофея, мысли витали как никогда быстро, и вдруг его осенило. Он увидел, что общее у всех дат смерти и рождения – это черточка между ними. Что прожил человек три года, что тридцать три, что девяносто – черточка между датами была одинаковая. А что такое черточка между датами рождения и смерти – это символ жизни человеческой. А вчера они читали библию, в которой было написано, что «жизнь человеческая – это всего лишь пар, являющийся на малое время». Для Бога, у которого вечность, наша жизнь – это миг.
«А что моя, жизнь?, – подумал Тимофей, – я наркоман, от которого мама с папой плакали. Можно сказать, что почти всю сознательную жизнь на игле – двадцать два года, ни котенка, ни ребенка. Умру я здесь и все, кому я нужен, друзей даже нет, останусь здесь между девочкой и дедушкой, на небеса меня не возьмут – это точно.» А в том, что жизнь продолжается после физической смерти, Тимофей давно был уверен на основании видений во время и после переживаний клинических смертей, которые случались с ним неоднократно при употреблении наркотиков. Такая вдруг безысходная, мучительная тоска сжала Тимофея: «Что же я делал? Как же я жил?». Такое раскаяние нахлынуло, закрутило. В памяти всплыл – будто кто-то напомнил, эпизод, когда он просил Бога о помощи в туалете наркологической клиники, что он Ему обещал. В голове выстроилась цепочка всех его прегрешений, последних событий. Пришло покаяние, он бухнулся на колени и стал в слезах говорить, обещать, просить, да так громко, что аж Алексей выскочил из ямы, подбежал с вопросами, глаза навыкат.
– Да, ничего не случилось, – ответил Тимофей, пряча заплаканные глаза, – просто я заново родился!
Родиться заново или, говоря иначе, родиться свыше у евангельских христиан означает покаяние человека перед Богом, в результате чего обновляется твоя внутренняя сущность, возвращается в первоначальное состояние твой духовный мир. Получается, условно говоря, этакий “младенец” с жизненным опытом соответствующим возрасту. Покаяние – это осознание человеческой греховной природы изначально, понимание своей мизерности и убогости перед миром и его создателем, признание величия Бога; при этом происходит изменение привычных, устоявшихся дум и мыслей и переоценка своих поступков, возникает ненависть ко греху и твердое намерение избавиться от него. Молитва о прощении завершает покаяние. Если все это произошло не только на уровне разума, а вы это пережили эмоционально, пропустили через себя с вовлечением в процесс всей гаммы своих чувств: от слез до радости, то с этого момента начинается жизнь по новым нравственным ориентирам с иными приоритетами. Родиться свыше нельзя по принципу: все, с понедельника начинаю другую жизнь, это событие происходит внезапно, неудержимо, как лавина в горах. Вы это почувствуете. С днем рождения! А теперь будем взрослеть. Но не реже бывают случаи постепенного перерождения в нового человека, когда “лавина не сходит единовременно”, а происходит “таяние снегов”, через какое-то время, когда “в проталинах уже появились эдельвейсы”, человек понимает, что он уже другой, не такой как прежде, обернется назад, а в памяти никакой лавины не было - вся эта греховная ледяная масса ручьями изошла. Но в условиях реабилитации, как правило, случается первый вариант.