«Все мы немного Сизифы: редко кому удаётся
докатить свой камень до вершины».
(Авт.)
Утро пятницы 31 августа 1968 года выдалось пасмурным. Тяжёлые, налитые свинцом облака пластами обложили небо со всех сторон. Туда и сюда ёрзали в воздухе ласточки. Лёгкий ветерок нежно теребил листья тополей, возвышавшихся над вросшим в землю длинным, как перрон, одноэтажным, сложенным из брёвен зданием правления колхоза «Путь Ильича».
На мощёном булыжником пятачке, предназначенном для парковки председательского «Москвича»*, ближе к цветнику, разбитому у доски объявлений, стоял колхозный зоотехник Пётр Петрович Теляков**, среднего роста и плотного телосложения 40-летний холостяк, в очках, летней кепочке-малокопеечке, красно-чёрной ковбойке*** и видавших виды брюках, заправленных в пыльные кирзовые сапоги. В руках он держал большой лист бумаги, на котором красной гуашью было выведено: «Да здравствует свободная и независимая ЧССР!»**** Постепенно вокруг манифестанта-одиночки стал скапливаться народ. Какое-то непродолжительное время колхозники, посмеиваясь и шушукаясь, разглядывали странный плакат; потом как из рога изобилия посыпались реплики.
-Петрович, ты чего тут скучаешь? Седьмое ноября***** ещё не скоро!
-Руководство поставило, вот и скучает.
-Кто ему плакат такой красивый намалевал?
-Зинку, видать, припахал! У ней в конторе и бумага, и краска имеется.
-ЧССР – это что?
-Чехословакия, дурья башка!
-А разве она не свободная?
-Вчера водку в магазин завезли. По бутылке на рыло давали.
-На рыло по одной, а на рыльце – две.
-При чём тут Чехословакия?
-По радио говорили, что войска Варшавского договора****** туда ввели. Протянули руку дружбы союзнику по соцлагерю.
-Просто так войска не вводят.
-Не нашего ума это дело.
-Им наверху виднее, куда чего вводить.
-Натовцы хотели капитализм восстановить, а им - по рукам. Не лезьте, черти, в чужой огород.
-Правильно сделали! Оказали братскую помощь. Молодцы.
Когда, наконец, все желающие высказались, а некоторые ораторы и по нескольку раз, Пётр Петрович, воспользовавшись наступившей паузой, дал необходимые разъяснения по существу.
Он пришёл сюда не по заданию руководства, а как раз наоборот. Если говорить честно, накипело. Молчать в тряпочку он больше не намерен. Сколько можно, в конце концов, думать одно, а говорить другое? Так недалеко и до раздвоения личности. В общем и целом, он пришёл выразить протест. Протест против вторжения в Чехословакию. Да, да, не удивляйтесь. Конечно, подобная демонстрация в их деревне Неволино выглядит глупо и погоды в масштабе страны не сделает, но тем не менее. Они ведь, чехи со словаками, ничего плохого не замышляли. Просто решили провести реформы, чтобы дать людям какую-то перспективу. Свобода слова, печати, многопартийность и так далее. Не на бумаге, формально, а фактически. А их за это взяли и оккупировали. Арестовали руководство, танки на улицах поставили. Некрасиво. И это мягко сказано.
Больше Теляков распространяться не стал, хотя язык чесался выдать ещё какую-нибудь филиппику. Останавливало одно: дальше начиналась роль отпетого антисоветчика, а к этой роли колхозный зоотехник был пока морально не готов.
-Я не понял, Петрович, ты за кого? За советскую власть или как? – поставил вопрос ребром бригадир Межеумочный, по совместительству секретарь комсомольской организации.
Теляков открыл было рот, чтобы ответить, но тут вмешался колхозный пастух Белоконь:
-И чего им, этим чехословакам, не хватает? Работа есть, пайка есть, зарплату платят, от врагов прикрывают, живи - не хочу!
-Свободы им, видишь ли, мало! – полемично заострил чей-то сердитый голос справа.
-А, может, и мало! – весело отозвался кто-то слева.
-Мне, к примеру, она без надобности.
-Это понятно, у тебя одна надобность на уме.
Все засмеялись.
-По какому поводу, товарищи, собрание… - неожиданно раздался резкий начальственный баритон.
Словно пронизанные электрической искрой, все обернулись и увидели председателя колхоза Матвея Дормидонтовича Кирпичёва. Никто даже не заметил, как он подъехал на своём «Москвиче». Лысая загорелая голова, усы, торчащие грозными рыжими щётками, бритый квадратный подбородок, ноги колесом и начищенные до блеска хромовые сапоги сразу выдавали в нём бывшего военного.
-…кто мне объяснит? – завершил Кирпичёв вопрос.
Последние слова председателя, хотя и носили на первый взгляд вполне миролюбивый и чисто риторический характер, произвели на колхозников сильное впечатление. Они тут же поскучнели, глупо засуетились. Толпа стала рассасываться, быстро таять прямо на глазах, и через минуту дворик перед правлением очистился и принял свой обычный вид. Только Теляков остался стоять как ни в чём не бывало.
Кирпичёв, подойдя ближе и несколько раз прочитав текст на плакате, побледнел.
-Ты, Петрович, здоров? – тихо спросил он, оглянувшись по сторонам.
-Всегда здоров! – Теляков поднял руку, как пионер.
-Ясно… Всё шутки шутишь… «Голоса Америки»******* наслушался?
-Ж-ж-ж...ту-ту-ту...
-Что это значит?
-Заглушаю в себе "Голос Америки"********.
-Так, так, так...
Кирпичёв достал из пачки «Беломор», закурил.
-Значит, ты против политики партии?
-При чём тут это?
-При том... - Кирпичёв остановился и, заглядывая Телякову в глаза добро и заботливо, как заблудшей овце, продолжил: - Пойми ты в своей голове... Спасибо тебе никто не скажет, тем более чехи со словаками. Давай оглобли поворачивай назад, пока не поздно.
-Я только выражаю своё мнение и всё.
-Хорошо... И долго выражать собрался?
-Сегодня заканчиваю, а вот завтра целый день стоять буду, железно.
-У тебя что, фляга закипела? Знаешь, чем это пахнет? Нет? Статьёй за клевету на советский общественный и государственный строй.
Теляков вдруг и совершенно отчётливо осознал краеугольность наступившего момента... Вот она - нерядовая минута жизни! На попятный, само собой, он не пойдёт, как бы ни уговаривал его председатель и какие бы коврижки не предлагал. Он дал себе слово, и он его сдержит. Поэтому круг замкнулся. Замкнулся намертво. Даже суровый уголовный кодекс теперь не в силах его разомкнуть.
Кирпичёв между тем продолжал на него наседать, взывая к чувству местного патриотизма:
-Хочешь, чтоб на колхоз наш легло пятно несмываемое? Чтоб из-за твоей глупой выходки всем дали по шапке? Чтоб район на весь Союз ославили? Ты же наш, неволинский… ты этого хочешь?
-Не хочу, конечно.
-Если не хочешь… - Кирпичёв в раздумье потёр ладонью лоб. – Если не хочешь, тогда отправляйся выражать свою позицию... в другое место. Измени, как говорится, дислокацию.
-Серьёзно? - удивился Теляков.
-Серьёзнее не бывает.
-И куда прикажешь отправляться?
-Да вот хотя бы в областной центр. - Председатель глубоко затянулся папиросой, глубокомысленно пустив дым из ноздрей; его штормовое лицо смягчилось. - Васька, если что, завтра утром на пятьдесят первом******** доставит с ветерком. А сегодня уволим тебя задним числом за систематическое пьянство и прогулы. Лады?
-Лады, - хрипло бормотнул зоотехник, сворачивая злосчастный плакат.
Больше Петра Петровича никто и никогда не видел.
**************************************
*Речь о "Москвиче 407" – советском легковом автомобиле серийного производства, производившемся в 1958-1963 гг.
**Все фамилии изменены (совпадают только имена).
***Ковбойка – клетчатая рубашка свободного покроя с накладными карманами, популярная в СССР в 50-60-е годы. Ковбойка, которую носил зоотехник Теляков, была сшита на швейной машинке «Зингер» Зинаидой Ивановной Горегляд, бухгалтером колхоза "Путь Ильича", женщиной одинокой и в лёгком поведении не замеченной.
****ЧССР – Чехословацкая Социалистическая Республика, страна, в которой вся власть (с 1948 по 1990 годы) принадлежала Коммунистической партии. Являлась союзником СССР.
*****7 ноября - день Октябрьской социалистической революции 1917 года - государственный праздник, отмечавшийся в бывшем СССР два дня (7 и 8 ноября).
******Варшавский договор – военный союз европейских соцстран (1955 г.), в котором ключевую роль играл СССР.
*******«Голос Америки» - американская международная радиокомпания и радиостанция, созданная в 1942 году и финансируемая правительством США. В советские годы «Голос Америки», наряду с радиостанцией «Свобода», являлся одним из источников информации о событиях в СССР и мире. В Советском Союзе средства массовой информации называли его «самым враждебным и оголтелым рупором антисоветской пропаганды».
********19 апреля 1949 г. Министерство связи СССР приступило к реализации государственной программы по глушению "вражеских голосов". В областных центрах и крупных городах начали устанавливать генераторы помех. В 1949 году их было 350, а через год уже 600.
*********Пятьдесят первый, т. е. "ГАЗ-51", советский серийный грузовой автомобиль, выпускавшийся в 50-70-е гг.