Телефон - из книги Госпиталь КГБ

                Рассказ №8 - Телефон
                из книги рассказов "Госпиталь КГБ" (27 рассказов)               

                «Любовь начинается с удивления».
                Стендаль,
                трактат «О любви»

                Глава - I

                Во второй половине сентября 1982 года в столице советской республики Украины городе-герое Киеве осень забыла, что наступившее время, узаконенное природой, принадлежит ей. Тепло сентября незаметно растворилось к концу месяца в том удивительном чуде, которое являет собой ясное состояние атмосферы на фоне солнечной и безветренной погоды, живописно именуемое в народе - «бабье лето». Елена вдруг осознала это, когда однажды торопясь на работу в госпиталь КГБ, бежала утром из дома, в котором жила по улице Андрея Малышко, и, остановившись на переходе через дорогу, заметила летящего на паутинке паучка.
              Елена любила все времена года средней полосы своей великой страны Советского Союза: зиму с морозом и снегом, лето со спелыми лесными ягодами, весну с первыми проталинами и буйным цветением садов, но середина осени была ей милее всего с детства, когда она жила с родителями в Карело-Финской ССР на границе с Финляндией среди живописных озёр и лесов, однажды с приходом северной осени в первых числах сентября поразивших своим пышным багряно-золотым разноцветием воображение юной Лены. С тех пор её душа, озарённая осенним светом, испытывала необыкновенное вдохновение. И сейчас, продолжая движение вперёд, Елена очутилась во власти творчества поэтической мысли. Так как специального времени для создания стихов у Елены не было, она писала их в голове и старалась сохранить в памяти, но порой возникшие строчки через пару минут исчезали навсегда, что подметил раньше всех немецкий гений Вольфганг Гёте, подтвердил русский гений Лев Толстой, а известный советский драматург Виктор Розов написал: «Вдохновение кружит две минуты и если не запишешь, то улетит».
             Войдя в вагон метро, Елена, как всегда, встала у двери, они закрылись и возникло то мгновение, когда в течении короткого времени до станции метро «Арсенальная», на которой она должна была выходить, можно было погрузиться в свои мысли, хотя на двух следующих станциях  «Левобережная» и «Гидропарк», следовавших после станции «Дарница», всегда входило и выходило множество людей, отчего создавалось много движения и шума. Но часто стихи задумывались Еленой за несколько последующих минут, пока поезд нёсся над Днепром, с его низинного левого берега на высокий правый, слегка притормозив на мосту и сделав на нём остановку, перед входом в подземный туннель на станции метрополитена «Днепр», на которой редко кто садился или выходил.
              Елена по сложившемуся уже её обычаю попробовала зафиксировать в уме начало нового стихотворения, хотя в портфеле, с которым она ездила на работу, всегда лежала маленькая тетрадка. В киевском обществе в то время царил негласный принцип жизни: «Не выделяться!», и она не рисковала открыто что-либо записать, тем самым привлечь внимание к себе пассажиров, почти всегда вплотную заполнявших каждый вагон поезда. Нестандартное поведение было сродни ненормальности и не соответствовало официальным установкам в украинском советском обществе в понятиях нормы, странным образом выделяющиеся люди вызывали у других настороженность и отторжение.
               В ординаторской Терапевтического отделения Центрального госпиталя КГБ Украины на утреннем собрании, длящемся в среднем до получаса, но называвшимся в советских клиниках «пятиминуткой», после того, как постовая ночная медсестра доложила в ординаторской начальнику и трём лечащим врачам о состоянии всех больных за ночь, Елена Ивановна незаметно ни для кого быстро занесла на бумагу пришедшие ей на ум в метро, и не позабывшиеся на этот раз, поэтические строчки. Успешная в работе врачом в двух предыдущих киевских клиниках и теперь также и в Центральном госпитале КГБ Украины, Елена Ивановна уже восьмой год растила одна свою дочь. Её первый брак, заключённый на последнем курсе Киевского Медицинского института продлился не более двух лет, но на эту тему она не говорила ни с кем, закрыв её для себя навсегда.
              У Елены Ивановны складывались ровные хорошие отношения с пациентами, многие из которых становились её друзьями на долгие годы. В районных клиниках лечились в большей степени пожилые и старые женщины и мужчины, а так как жизнь протекала в основном на работе, то только через четыре года после развода у Елены возникли близкие отношения с одним не женатым и не имевшим детей молодым толковым кардиологом, работавшим в киевском Днепровском районе на станции Скорой помощи, но спустя некоторое время она поняла, что любовь не сложилась и их «гостевые отношения» менять на брак с этим человеком она не решалась, и поэтому они то встречались, то разбегались, а после последней встречи вновь не виделись уже почти три месяца, потому что он давно сделал ей предложение выйти за него замуж и каждый раз во время их очередного свидания всё более и более раздражался, не получая согласия.
              В госпитале КГБ восстанавливали здоровье преимущественно офицеры молодого и среднего возраста и среди них были умные, ответственные, интересные мужчины, но все они имели семьи, а врач Елена Ивановна своего счастья на несчастьи других строить никогда не желала и поэтому за два года работы в госпитале не позволила ни разу в случаях возникавшей обоюдной симпатии развиваться дальнейшим отношениям. При этом установленную ею дистанцию никто тоже не решался нарушить, все взаимоотношения с офицерами-пациентами в госпитале оставались корректными, деликатными и в высшей степени уважительными. Чувствовать интерес со стороны мужчин, обладающих властью, связями, умом и большим объёмом информации конечно было в значительной степени приятно для женского самолюбия Елены Ивановны, но это не спасало в выходные дни и праздники, и она их не любила потому что в них порой ощущалась некая тягостная пустота. Елена ежедневно, а также раз или два в месяц работала в госпитале и в субботы, с утра до обеда. Кардиолога же, с которым встречалась, не имевшего семьи, в выходные и в праздничные дни всегда ставили в рабочем графике дежурить ночь, а часто и сутки. Практически у Елены с ним не было ни совместных праздников, ни будней и отчасти поэтому она всё более понимала дальнейшую бесперспективность таких отношений. Еленин характер не позволял ей долго унывать, и в трудностях жизни, и в одиночестве, она говорила себе всегда: «Прорвусь!».
               В умении держать удар помогало Елене данное ей родителями строгое воспитание при достаточно хорошем природном здоровьи, а помимо этого помогал выработанный самой спортивный и даже в чём-то спартанский образ жизни без малейшего послабления для себя, а ещё её искренняя открытость миру и людям, хотя и не типичная для системы КГБ, и к тому же ещё её весёлый нрав и энергичность. Елена любила темп в жизни, на работу бежала как на праздник и с работы бежала тоже как на праздник в своими трудами и с помощью родителей построенную, кооперативную двухкомнатную квартиру, где жила вместе со своей умницей дочерью Сашей, которую обожала и которая никогда не доставляла ей никаких проблем, кроме постоянных простуд и заболеваний бронхо-лёгочной системы. Поэтому Елене и дома тоже приходилось быть врачом и только когда дочь, будучи здоровой, вечером спокойно засыпала, Елена, закончив хозяйственные дела, имела, наконец, в полночь возможность заняться любимым с юности занятием – поэзией.

                Глава – II

               В один из дней на исходе лета 1982 года на выходе из контрольно-пропускного пункта Медслужбы КГБ на киевской улице Розы Люксембург 11, когда по окончании рабочего дня Елена Ивановна приготовилась набрать максимальную скорость ходьбы домой после очередного вечернего собрания, её кто-то окликнул: «Доктор!». Елена оглянулась и увидела перед собой незнакомого стройного худощавого молодого капитана в безукоризнено сидящей на нём лётной форме с небесного цвета погонами и такой же красивой журажке. «Вы так торопитесь, возможно я могу Вас подвезти?» - обратился он к Елене Ивановне открыто и доброжелательно. Бегло взглянув своим профессиональным наблюдательным взглядом Елена успела ещё заметить на его лице аккуратные небольшие усики, искрящиеся с хитринкой карие глаза, а под голубой фуражкой тёмно-русые волосы. Более она не стала фиксировать на нём своё внимание и без проявления каких либо эмоций сказала: «Подвезите меня, если можно, до станции метро «Арсенальная». «Ах, как жаль, что так близко, я бы согласился везти Вас на край света, доктор!» - полу-шутливо, но одновременно многозначаще ответил незнакомый капитан и распахнул перед ней дверцу легковой машины «Волги» черного цвета.

                Глава – III

                Мода на чёрный цвет государственных машин в советских правительственных кругах и в руководящих обкомовских партийных сферах, а почти одновременно с ними у высших военных чинов началась ещё в начале шестидесятых годов XX столетия, когда в народе уже отошла память о чёрных «воронках», бывших зловещим символом времени политических репрессий 30-х – 50-х годов, когда ночами на таких машинах сотрудники НКВД приезжали арестовывать «врагов народа», как в начале 1933 года арестовали по 58-й статье на 10 лет лагерей дедушку Елены по русской маме, за сокрытие своего дворянского происхождения по матери и по её же двоюродной линии наличие значительных чинов в иерархии священнослужителей.
                Еленин отец, по национальности украинец был полковником, любил свою военную службу и носил всегда с шиком форму пограничника  с зелёными погонами и она очень шла ему, стройному, подтянутому, выше среднего роста. С 1959 года по лето 1965 года он был начальником пограничного отряда в городе Раквере Эстонской Советской Социалистической республики – ЭССР. Воинское формирование отряд представлял собой отдельную часть Пограничных войск СССР. В единственном в Эстонии и крупном по составу и количеству военнослужащих этом пограничном  отряде №2294 было более десяти тысяч солдат, не считая офицеров и многочисленного обслуживающего гражданского персонала, что приравнивалось к дивизии военного времени. Отряд обеспечивал охрану всей сухопутной советской границы Эстонии. Будучи к тому же с 1963 года кандидатом в члены Центрального Комитета Коммунистической Партии Эстонии и, находясь в дружеских отношениях с I-м Секретарём Центрального Комитета Коммунистической Партии Эстонии Кэбиным Иваном Густавовичем, Еленин отец, сразу как только началась мода на чёрные «Волги», в цвет правительственных машин «Чаек», велел перекрасить положенную ему по чину государственную персональную «Волгу», бывшую изначально белого цвета. Говорили, что его чёрная «Волга» появилась первой в Пограничных войсках СССР.
               Елена с юности привыкла, что её отец занимал руководящие посты, но льготы и привилегии, положенные ему, не отражались ни на его жене, ни на дочери, обе спокойно и скромно относились к любым машинам и различным проявлениям советской роскоши, а его сын и Еленин родной младший брат Сергей в Эстонии ещё только учился в младших классах средней школы. То, что офицер КГБ в звании капитана свободно разъезжал на  «Волге» чёрного цвета Елена отметила, но не удивилась, роль и авторитет системы КГБ в советском обществе были столь высоки, что никакие вопросы, связанные с ней, не возникали.
               Елена Ивановна быстро села в машину на заднее сидение, но взглядом наблюдательного врача увидела, что капитан с усиками как бы был слегка удивлён, что эффекта, которого он видимо ожидал, не произошло. Минут через семь-восемь водитель притормозил напротив указанной  станции метро, молодой офицер быстро выскочил из машины и открыл перед Еленой дверь. Она это оценила, но в папином окружении мужчины всегда так поступали, и поэтому она, спешно поблагодарив и попрощавшись с офицером и водителем, побежала к подземному переходу, чтобы со стороны улицы «Январского восстания», на другой стороне площади «Героев Арсенала» попасть на станцию метро «Арсенальная» и там без минуты задержки успеть сесть на намеченный по времени поезд и ехать до станции «Дарница», где неподалёку находился дом, в котором была её квартира. Елена как всегда торопилась домой, утомление от недавно закончившегося нудного «открытого» партийного собрания, завершившего рабочий день, уже исчезло и настроение у неё было великолепное.

                Глава – IV
   
             С того дня прошло около месяца, и Елена ни разу не вспомнила о молодом капитане с весёлыми искринками в глазах и в эффектной военной лётной форме и при этом с модным атрибутом кагебистов – аккуратными усиками. Жизнь текла своим установленным чередом. Утром Елена, обычно, садясь в поезд метро под завязку времени и опаздывая из-за этого на 2-3 минуты, вбегала в ординаторскую, когда уже все собрались на «пятиминутку» и постовая ночная медицинская сестра готовилась докладывать состояние пациентов за ночь. Начальник отделения майор Медицинской службы КГБ Даниил Николаевич, будучи незлобливым человеком, находящийся дома «под каблуком» собственной любимой жены и троих дочерей, ругаться не умел и, по обыкновению, после пятиминутки попросил Елену Ивановну постараться завтра прийти утром вовремя. Он знал, что накануне она снова задержалась на работе два часа свыше положенного рабочего времени, что не оплачивалось, и поэтому просьба с его стороны была так, для порядка. Но на следующий день происходило тоже самое.
             Елена ложилась спать постоянно не ранее часа ночи, а вставала не позже шести часов утра, чтобы успеть сбегать за продуктами, так как почти ежедневно возвращалась с работы домой поздно, когда все магазины были уже закрыты. Родители понимали серьёзное и ответственное отношение дочери к её врачебной работе и старались ей помогать. Елене приходилось бы туго, если бы не папа, который по военной привычке и уйдя в отставку вставал утром рано и до отъезда на свою новую гражданскую работу, бывшую на правом берегу Днепра, в Железнодорожном районе, называемом старожилами города – «Чоколовкой», успевал на их левой стороне от Днепра, где жил с женой с недавнего времени в Днепровском районе, покупать дочери и внучке хлебо-булочные и молочные продукты, за которыми уже до рассвета с начала 80-х годов XX века в Киеве выстраивались перед продуктовыми магазинами большие очереди. Елена, как тогда говорили о советских женщинах, «крутилась как волчок», но трудности её компенсировались тем, что дочь Александра - Саша росла умной, хорошей, трудолюбивой девочкой. Дедушка и бабушка внучкой тоже гордились, она училась только на «отлично», по своему желанию стала ходить в музыкальную школу по классу фортепиано, и за это дедушка купил ей пианино фирмы «Украина», бывшее дорогим и большим дефицитом в те годы. Внучка осуществляла его две мечты, которые он не смог воплотить ни в дочери, ни в сыне из-за постоянных переездов по его военной службе, да к тому же в течении ряда лет семья «кочевала по гарнизонам» в глухих северных местах Советского Союза, где не было ни музыкальных школ, ни возможности учить французский язык, а внучка уже через два года, с 10-летнего возраста, начнёт его учить в своей школе. Только была одна беда в том, что Саша часто болела и уже несколько лет её мучали бесконечные обострения астматического бронхита.
          
                Глава - V

                Вообще дети врачей, работавших в советское время в киевских больницах, не отличались крепким здоровьем. Несмотря на достаточно тщательное, в пределах возможностей, в клиниках столицы Украины соблюдение гигиены с принципами асептики и антисептики, родители врачи часто приносили домой детям больничную бронхолёгочную инфекцию от своих пациентов, да и сами многократно болели, но на ходу, редко беря освобождения от работы, а если и брали больничный лист, то не более чем на неделю и только на острый период собственной болезни.
                В один из дней, ближе к исходу сентября, Саша вновь стала сильно кашлять, а к вечеру у неё поднялась температура. Елене нужно было остаться с дочерью дома несколько дней, но ей необходимо было докладывать на врачебной конференции для всех врачей Медслужбы КГБ свою большую написанную работу «Антибиотики», над которой она долго трудилась после прохождения в этом году в Киеве четырёхмесячных курсов на кафедре Пульмонологии Института повышения квалификации врачей. Дата доклада была уже давно назначена, но теперь возникла необходимость просить у начмеда перенести мероприятие на другой день, так как дочь заболела серьёзно и оставлять её одну дома нельзя и к тому же кроме Елены не с кем, так как дедушка с бабушкой уехали на курорт в Сочи, а Сашин дядя Сергей, родной брат Елены, тоже отсутствовал, он только через два дня должен был, учась в Педагогическом институте Киева на Историческом факультете, завершить летнюю студенческую педагогическую практику в Крыму. Разговаривать же с начмедом о переносе даты доклада было почти безнадёжно и в любом случае можно было предположить, что Елене Ивановне прийдётся испытывать потом несколько дней неприятный осадок в душе. Николай Силыч недолюбливал её такую неукротимую и непредсказуемую. Его ужасно раздражало частое отсутствие Елены Ивановны на общественно-политических мероприятиях, чего не позволял себе никто из других врачей госпиталя. И хотя диагностических ошибок за ней не числилось и врачебные конференции она не пропускала, всё равно доставляла начмеду массу других неприятностей, таких как не соблюдение Еленой Ивановной требовавшихся установок поведения  медицинских сотрудников КГБ, из-за которых его буквально трясло от еле сдерживаемой ярости.

                Глава – VI

                Начмед госпиталя КГБ Николай Силыч являлся родом из глухого западноукраинского села Тернопольской области, но был тщеславен и, став врачом, мелкими шашками рвался к власти, однако не достигнув особых результатов в гражданских медицинских учереждениях, 15 лет назад попал в Органы КГБ благодаря выгодной женитьбе на сестре супруги более молодого своего земляка и приятеля, и тоже врача, который пробился в конце 70-х годов к работе в Медслужбе КГБ Украины в Киеве, также благодаря своей удачной женитьбе на дочери односельчанина и друга юности своего отца. Этот односельчанин был послан в своё время по комсомольской линии в Киев в командировку в Центральный Комитет Комсомола Украины, а получив каким-то образом в столице работу и квартиру, уже довольно быстро имел значимую должность в Совете Министров Украины и нужные выгодные связи, благодаря которым его зять хирург сначала исполнял обязанности заместителя начальника Медицинской Службы КГБ и постепенно трудоустраивал поближе к себе своих родственников и земляков, а создаваемый им клан из «своих людей» давал ему возможность исподволь подсиживать старые кадры, меняя их на новые по собственному усмотрению и выгодным партийным связям в «верхах».
                Таким образом благодаря своему свояку, то есть мужу сестры собственной жены, Николай Силыч сделал успешную карьеру, как говорили о нём, «прийдя ниоткуда». Это его свояк в начале 1981 года стал заместителем начальника Медицинской Службы КГБ, а Николой Силыч вскоре – начмедом госпиталя, где сразу стал рваться к цели стать начальником госпиталя.
                С начала 80-х годов XX столетия в Украинской советской социалистической республике, как и в ряде других республик Советского Союза, стали повсеместно разрастаться местничество и коррупция, а начмед центрального республиканского госпиталя КГБ в Киеве Николай Силыч хорошо чувствовал политическую ситуацию в обществе, будучи конформистом и коньюнктурщиком. Отсутствие у него личных высоких моральных и духовных принципов, а также мелочный подход ко всему, пренебрежение к нижестоящим чинам и высокомерие с ними, услужливость мелкого приказчика и подобострастие в отношении вышестоящего начальства дали ход его карьере, а контролировать и давать приказания подчинённым он мог отлично и рьяно упивался своей властью. Всегда и во всём он умел находить виновных, а сам выходил «сухим из воды». С людьми на работе Николай Силыч близко не сходился, друзей в КГБ не имел, вечно подозрительный и трусливый он появлялся везде в тот момент, когда его менее всего хотели видеть. Смелые самостоятельные врачи испытывали к нему неприязнь, а в глубине души даже презрение, но об этом говорили между собой и только с теми кому доверяли, так как у начмеда быстро появились свои услужливые верноподданные люди и ему всё доносили, а он скрытно искусно коварно мстил своим недоброжелателям, всегда выжидая подходящий момент. Больше всего он побаивался хирургов, имеющих в отличии от него заслуженные высокие квалификации, научные диссертации и печатные труды и поэтому реже всего бывал в отделении Хирургии, но клеймил хирургов при малейшей возможности и тем самым исподволь наносил постоянные «уколы» начальнику Хирургического отделения доктору Медицинских наук подполковнику Кириллу Ивановичу.
                Елена Ивановна менее чем через полтора года своей работы в госпитале была назначена консультировать как терапевт хирургических пациентов в Хирургическом отделении госпиталя и быстро сработалась там со всеми хирургами. До этого она осуществляла помимо своей основной работы в Терапевтическом отделении терапевтические консультации в отделении Неврологии госпиталя КГБ. Хирурги были все весёлые ребята и смелые и с Еленой Ивановной не боялись говорить на темы вне лечебных, доверяя ей, потому что знали, что их она не заложит начмеду, да и вообще никому. В общении с хирургами Елена Ивановна была более раскрепощена чем с другими коллегами и даже в своём отделении. С хирургами можно было и пошутить и посмеяться, и послушать острый анекдот и даже критику не только в сторону начальства Медслужбы, а и повыше. В её Терапевтическом отделении госпиталя между сотрудниками были ровные деликатные порядочные отношения, но всё общение касалось только работы.
                Привычка не доверять и не открываться в системе КГБ давала более-менее спокойную жизнь, а, впрочем, этот стиль  двуличия соответствовал всему образу жизни на Украине, который Елена начала познавать с третьего курса Медицинского института в Киеве, куда перевелась в 1967 году из Тартусского университета в Эстонии, в котором училась с 1964 года на Медицинском факультете.

                Глава – VII
 
                Елене Ивановне с первых недель её работы в госпитале КГБ начмед Николай Силыч более чем не нравился, но чтобы он не совсем явно это понимал она нашла во взаимоотношении с ним свой подход и прятала свои  чувства под маской избалованной женщины. Как каждый подхалим начмед сам любил лицемерных боязливых подхалимов, но Елена Ивановна выросла в семье где это плебейское качество презирали, поэтому начмеда она не боялась и он это чувствовал. Когда начмед её отчитывал за непосещение очередного "открытого" партийного собрания, то предполагал в её молчании бунт, протест, сопротивление. Его бы власть, он бы нашёл причину избавиться от неё, но что он мог сделать, это не гражданская система, и к тому же с центрального здания КГБ на улице Владимирская 33, где размещалось Центральное управление КГБ Украины, был через год её работы в госпитале приказ, чтобы она вела один из терапевтических люксов госпиталя, а вскоре и второй, оба находившиеся на территории наиболее спокойного отделения госпиталя - Отоларингологии - ЛОР. В двух люксах госпиталя лечились только генералы и особо важные и секретные сотрудники КГБ.
                При этом Елена Ивановна начмеда часто просто обескураживала и даже шокировала. Например на днях она опять явилась на работу в белых джинсах вражеской фирмы «Вранглер», а он уже дважды предупреждал её о ношении в Медслужбу «нормальной» одежды. Она же, надев белый халат, оставалась в джинсах. Николай Силыч терял самообладание и трепетал от мысли, воображая, что ему может быть за это от начальства. Все остальные врачи Медслужбы приходили на работу в классической одежде и обуви.
                Ношение брюк женщинами, а тем более джинсов тогда исключалось. Николай Силыч признавал стандарт во всём и нарушение его доводило начмеда до бешенства.
                Елена со школьных лет занималась спортом и даже после тяжёлой в течении года болезни в юности палочку, с которой начинала ходить в начале осени, с приходом зимы сразу заменила на лыжи, катаясь неподалёну от дома на холмах Железнодарожного района Киева, так называемых - Ярах, несмотря на то, что её падавшую от бессилия и слабости сердечно-сосудистой системы несколько раз приносили домой с лыжни совсем чужие люди. С институтских лет Елена ежедневно делала зарядку, имела идеальный мышечный пресс и была всегла легка и подтянута. Фигурой Елены засматривались мужчины и джинсы, которые привёз ей в подарок родной младший брат Сергей из недавно дозволенного в СССР очень модного и престижного Дунайского круиза, понравились ей с первого взгляда на них. В те годы мало кто выезжал за границу из обычных советских людей и джинсы были большой редкостью, особенно белого цвета. Советский народ впервые увидел джинсы белого цвета 4 июля 1979 года на французском певце родом из США Джо Дасене, дававшем единственный концерт в Москве, но являвшимся уже к этому времени, по звукозаписям и дорогим и крайне дефицитным пластинкам, невероятным любимцем и кумиром всех граждан Советского Союза, особенно женского пола.
                В советской стране только в конце 80-х годов XX века джинсами, наравне с продуктами, стали снабжать  народ, получившие к тому времени широкое распространение торгово-закупочные кооперативы. Поначалу любые джинсы  в СССР официально отрицались и считалось, что только панки и прочие внеобщественные элементы носят их. Панками называли молодых людей шокирующих своим внешним видом и поведением. Николай Силыч с пренебрежением относился к подобным людям, а тут врач в госпитале КГБ позволяет себе такую непристойность. К тому же вчера Елена Ивановна шла по территории Медслужбы с распущенными волосами, которые были густыми, светлыми, с рыжеватым блеском и длиной до талии. Распустить волосы врачу КГБ идя на работу? Этого ещё в Медслужбе не бывало, да и во всём КГБ Украины. Увидев в окно Елену Ивановну в таком виде, Николай Силыч прибежал через несколько минут в ординаторскую Терапевтического отделения, но Елена Ивановна уже успела уложить волосы высоко на голове жгутом и одеть стандартную для всех врачей белую медицинскую шапочку.
                Начмед отвечал в госпитале лишь за организацию и качество лечебного процесса, но лояльный во многих вопросах начальник госпиталя Виктор Викторович отсутствовал уже третий день на работе по случаю какой-то официальной причины и, воспользовавшись моментом, замечания вне сферы своих полномочий начмед с едва сдерживаемым раздражением выпалил Елене Ивановне только за джинсы, но при этом всё же ядовито намекнул и о её волосах.
                Однако вечером, уходя с работы, Елена Ивановна шла снова через всю территорию Медслужбы до проходной с распущенными волосами, а это было время массового ухода офицеров и других сотрудников домой. Подобную выходку врача не принял видимо ещё кто-то и доложил в Отдел кадров КГБ и в связи с этим начмеду госпиталя в его рабочий кабинет на следующий день рано утром сразу позвонил подполковник Махрушев, отвечавший за подбор сотрудников в Медслужбу КГБ, и угрожал взысканием за отсутствие должной работы с медперсоналом.
                После этого телефонного разговора Николай Силыч вне себя от ярости понёсся стремглав, не дожидаясь лифта, на третий этаж, где было расположено Терапевтическое отделение. Буквально ворвавшись в ординаторскую начмед остолбенел и мгновенно ослабев тяжело сел на стул около рабочего стола Елены Ивановны. Начальник отделения и двое врачей, понимая суть происходящего, молчали предчувствуя очередной разнос, но Николай Силыч ошарашенно смотрел на Елену Ивановну, продолжая тяжело дышать и не находя подходящих слов. Она, видя и понимая причину такой его реакции, тем не менее как ни в чём не бывало сразу обратилась к нему с просьбой перенести дату её доклада, объяснив что больна дочь и она вынуждена взять больничный лист по уходу за ней с завтрашнего дня, а сегодня её соседка по квартире Анна выходная и присматривает за Сашей и даёт ей лекарства. Опомнившись от потрясения и от услышанной только что просьбы, Николай Силыч вскочил со стула и, замахав в воздухе руками, резко повернулся к Елене Ивановне и, начав с тихого шипения и быстро глотая воздух, словно задыхался, внезапно пискляво выкрикнул: «Елена Ивановна, что это? Где Ваши волосы?» Елена, делая вид, что не замечает его ярость, улыбнулась и спокойно ответила: «Вырастут скоро!».
                Накануне вечером, по договорённости ещё неделю назад, к ней домой забежала бывшая ещё в 3-й Клинической больнице Еленина пациентка и приятельница по профессии парикмахерша и быстро сделала Елене супермодную стрижку в результате которой волосы на её голове остались длиной в спичку.
                Ношение женщинами мужской слишком короткой стрижки в украинском советском обществе не приветствовалось, а тем более в КГБ. Начмед госпиталя категорически отказал Елене Ивановне в переносе даты доклада, и не сказав никому более ни слова быстро покинул ординаторскую Терапевтического отделения, с лицом покрытым багровыми пятнами.

                Глава – VIII

                На следующий день после отказа начмедом Николаем Силычем переноса даты доклада Елена Ивановна взяла больничный лист по уходу за ребёнком, вызвав детского врача из поликлиники КГБ, не подвластной начмеду госпиталя. Накануне всю ночь и половину начавшегося дня она поила дочь тёплым молоком с мёдом, отварами трав и давала ей лекарства. В два часа дня, быстро собравшись, сказала Саше чтобы та с постели не вставала, а она только прочитает быстро доклад и сразу примчится назад домой, максимум через часа два, два с половиной. Термометр показывал наличие у дочери температуры тела около 37,6 градусов, но оставить Сашу было не с кем. Однако ситуация тогда могла сложиться так, что если Елена Ивановна не явится на врачебную конференцию делать свой доклад будет грандиозный скандал за срыв работы всего коллектива врачей и уж тогда начмед отомстит ей за всё и постарается добиться, чтобы Елену Ивановну уволили по карающей статье из КГБ за профессиональные нарушения. Если это произойдёт у неё впоследствии возникнут большие проблемы с устройством на любую новую работу. 
              Ослабленная Саша уснула, а Елена побежала со всех сил к метро и была в госпитале через 25 минут, за пять минут до начала своего доклада. Однако по внезапному решению начмеда время главного доклада Елены Ивановны на тему «Антибиотики» перенесли на конец медицинской конференции, чего никогда не бывало, и решали сначала около часа мелкие не существенные организационные административные вопросы. Елена нервничала так, что в какой-то момент ощутила возможность нервного срыва, дома не было телефона, а серьёзность происходящего с дочерью она представляла как никто. На их десятом этаже из восьми квартир телефон был только в соседней квартире у Анны, работавшей в Министерстве торговли Украины, и её мужа Олега – недавно назначенного заместителем Министра сельского хозяйства Украины, но они оба были на работе.

                Глава – IX

               Установить в квартире телефон в Киеве в то время было делом престижным и невероятно трудным. Телефон в квартире положен был только любого рода высокому начальству, ответственным работникам, ведущим специалистам,  представителям партийной верхушки, а также безусловно высокопоставленным военным чинам и милиции, старшим офицерам, начиная со звания майора, и безусловно всем сотрудникам КГБ №1 – офицерам. Обычные люди могли находиться в ожидании очереди на установку телефона 20 лет и не поставить его.
                Елена уже 8 лет жила в своей квартире и с первого дня стояла на очереди на телефон в своём Днепровском районе. Её отец недавно ушёл с военной службы в отставку, но уже на следующий день «на гражданке» работал в телекоммуникационном институте «Гипросвязь №3» начальником I-го отдела, то есть Особого отдела системы КГБ.
               Во времена Советского Союза в каждом крупном учереждении государственного значения был такой I-й отдел, который отвечал за секретность производства и руководителем его назначали опытных проверенных бывших военных, обычно генералов или полковников КГБ и Погранвойск, ушедших на пенсию, но желавших продолжать «боевую» трудовую деятельность. Начальники I-х отделов подчинялись непосредственно высшему руководству КГБ и руководители предприятий обязаны были согласовывать с ними все кадровые, производственные, административные и любого иного характера действия.
               Отец Елены, получив за свою жизнь три высших образования и много лет занимая высокие посты, никогда не использовал своё служебное положение в личных целях. Было такое поколение военных в Советском Союзе, прошедших Великую Отечественную войну 1941-1945 годов, которое любя беззаветно свою Родину имело честь и достоинство, и жизнь свою эти люди соизмеряли с чаяниями своего государства, а не с личными потребностями. Но впервые в его жизни случилось так, что когда Еленин отец увидел однажды у своей внучки, которой ещё не было 8 лет, висевший на шее на резинке ключ от квартиры, его сердце чуть не разорвалось. Ребёнок с утра до вечера не имел никакого контакта с родными взрослыми людьми, Саша сама уходила в школу, сама приходила из школы, сама поднималась на лифте и сама открывала дверь квартиры на 10-м этаже, что всё было чрезвычайно опасным для столь маленькой девочки. Бабушка её ещё работала и помочь могла только вечерами и в выходные. Страх за внучку вынудил деда пойти на приём к знакомому генералу по фамилии Барашвили, отвечавшему в Киеве за правительственую связь. Тот принял полковника с радостью в своём кабинете. Они вспомнили общих знакомых с которыми служили после войны вместе на Кольском полуострове за Полярным кругом и в столице Карело-Финской ССР Петрозаводске и даже выпили по рюмочке коньяка в память об уже ушедших в иной мир сослуживцах. Затем Еленин отец объяснил цель своего прихода и просил помочь, сказав, что дочь работает в Центральном госпитале Комитета Государственной Безопасности Украины, лечит к тому же генералов КГБ и представителей партийных и государственных кругов, а дом в котором живёт является единственным кооперативным домом КГБ в Киеве, в котором ему полковнику пограничнику, почётному чекисту СССР, участнику Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, имевшему боевые и высокие правительственные награды, прослужившему многие годы в отдалённых северных местах страны, дали разрешение строить за свой счёт частную кооперативную квартиру для семьи дочери в запланированном в службе КГБ Украины впервые строительстве на 1970-й год в Киеве кооперативного дома.
               Именно Еленин отец внёс первый взнос на постройку дочери собственной квартиры, потому что она, будучи студенткой, вышла в этот год замуж и жила с мужем у своих родителей, но получить отдельную государственную квартиру молодой семье не представлялось возможным – количества квадратных метров в папиной трёхкомнатной квартире по советскому стандарту хватало на всех.
               Генерал Барашвили хорошо знал дом, в котором была построена кооперативная квартира Елены, и подробно объяснил её отцу и своему сослуживцу прошлых лет, что все лимиты в этом доме давно исчерпаны и даже на блокиратор, то есть с кем-то ещё, он не может поставить живущих там нескольких пенсионеров, бывших офицерами КГБ. Помочь обещал обязательно лет через пять, когда в Днепровском районе Киева вступит в строй строящаяся новая телефонная подстанция.

                Глава – X

               Елена Ивановна читала свой доклад перед всеми врачами  Медслужбы КГБ более часа. Она так тщательно собирала материал о современных антибиотиках в свете последних мировых научных данных, изложила множество примеров из своей практики при использовании ею  в госпитале антибиотиков разного спектра действия при легочных заболеваниях, представила свои выводы и привела ряд своих размышлений, в результате чего получилась объёмная многостраничная монография, и заведующий хирургией в Институте Пульмонологии, где она проходила недавно четыре месяца специализированную стажировку пульмонолога, доцент Багиров советовал ей остаться работать у него и по этому серьёзному труду защищать Кандидатскую диссертацию.
              Когда Елена Ивановна закончила читать свой доклад, вышедший на работу начальник госпиталя Виктор Викторович, всегда ровно и доброжелательно относившийся к ней, вслух с трибуны высоко оценил её труд. Как только он закончил говорить в тот же момент к ней быстро подошёл врач неотложной помощи и сказал: «Елена Ивановна, Вас срочно ждёт машина, звонила соседка из квартиры над Вами. У Вас был пожар, но всё обошлось благополучно, Ваша дочь у неё».
              Елена больше ничего не слышала, не видела и не помнила как добежала до машины. Когда она буквально влетела на свой десятый этаж дверь в её квартиру была распахнута, повсюду стоял запах гари, который она почувствовала ещё вбегая в свой высотный шестнадцатиэтажный дом. На её кухне было темно от дыма. На полу валялись одно сгоревшее кухонное мокрое полотенце и одно большое обгоревшее мокрое банное, а также частично сгоревшие шторы с окна и тоже мокрые. Стены кухни были местами почерневшие, а рядом с кухонным столом слегка дымилось Сашино одеяло. Елена выбежала из квартиры и, не дожидаясь лифта, рванулась наверх по лестнице к соседке.
              Саша босиком, в испачканной сажей ночной рубашке, с замазанными от пепла лицом и руками сидела в кресле, закутанная пледом. У пожилой соседки Марии Ильиничны было обозжено правое предплечье и она тоже была вся в саже. Старушка стала рассказывать Елене Ивановне, что Саша раскашлялась и подогревая себе молоко на кухне на плите увидела как загорелось кухонное полотенце, которым она взяла кастрюльку в руки, снимая её с газовой камфорки. Перепуганная девочка бросила полотенце на пол и с ним кастрюльку и выбежала из квартиры, крича о помощи и зовя кого-нибудь из соседей. На этаже было тихо и она босиком в ночной рубашке бросилась по боковой лестнице их здания на одиннадцатый этаж к больной старушке соседке, вспомнив что она всегда дома и у неё есть телефон, чтобы позвонить маме в госпиталь. Как Мария Ильинична, которая уже несколько месяцев была на костылях и имея больные ноги, из которых одна была в гипсе, спустилась по крутой боковой лестнице в их доме на этаж ниже, представить Елене было невозможно. Счастье что Саша убегая оставила открытой дверь в квартиру. На кухне от горящего полотенца загорелись длинные шторы, но старушка сначала не смогла их сорвать и, залив водой из крана попавшее ей под руки банное полотенце, лежащее на кухне на батарее, пыталась бросать его на шторы и таким образом погасить на них огонь и сдёрнуть их с карниза. Когда ей это наконец удалось, она выбралась в корридор и стала стучать одним своим костылём в однокомнатную квартиру напротив, зная что молодая женщина, инженер по профессии, с недавнего времени живущая здесь, работает по вечерам и днём находится обычно дома. За дверью послышался вопрос: «Что Вам надо?». На просьбу  Марии Ильиничны о помощи женщина ответила, что ничем помочь не может, а телефона у неё нет. Мария Ильинична стала снова стучать костылём в закрытую дверь, но женщина посоветовала ей звонить пожарным самой со своего домашнего телефона и дверь не открыла. Нельзя было терять ни минуты и тогда Мария Ильинична вернулась в Еленину квартиру и, увидев вновь появившийся огонь, схватила с кровати одеяло в Сашиной комнате, и как могла намочила его водой из крана на кухне и бросила на уже охваченный огнём деревянный Сашин стульчик, стоявший рядом у окна.
                Сколько длилась вся борьба с возникшим пожаром и как ей удалось справиться с огнём Мария Ильинична толком объяснить Елене Ивановне не могла. Обняв дочь Сашу Елена плакала от горя и от счастья одновременно. Мария Ильинична, тоже плача, несколько раз повторила одни и те же слова: «Я ничего не стала понимать в жизни!», а потом добавила, обращаясь к Елене: «Елена Ивановна! Вы представляете, она мне не открыла дверь, какой эгоизм и безразличие молодой женщины, ведь её квартира напротив вашей!».
               Уже пол года как Елена иногда помогала милой доброй Марии Ильиничне покупать продукты и приносила ей лекарства из аптеки. Мария Ильинична похоронила в этом году в конце весны своего мужа и через несколько дней сломала ногу, получив сложный осколочный перелом. Елена знала строгого и порядочного супруга Марии Ильиничны, который, как оказалось, был полковником и долгие годы  прослужил где-то за рубежом, но уйдя в отставку по выслуге лет из органов КГБ через несколько месяцев внезапно скоропостижно скончался, как это довольно часто случается с офицерами после их увольнения с военной службы.
               Сведения о соседе полковнике после его похорон сообщила Елене Ивановне одна всезнающая дама из их дома, постоянно сидящая на улице на скамейке неподалёку от входной двери.
               За неделю, которую Елена провела с больной дочкой, она выветрила квартиру, максимально как могла почистила задымлённые стены на кухне и отчасти в корридоре, вымыла окно на кухне, сшила и повесила новые кухонные шторы. Дочь поправлялась, была весела и счастлива потому, что с мамой провела вместе целую неделю.

                Глава – XI

               Выйдя на работу после выздоравления дочери, Елена Ивановна первым делом сразу после окончания производственной "пятиминутки" пошла в здание поликлиники в кабинет к заместителю начальника Медицинской службы КГБ с ходатайством о помощи в установке телефона в её квартире.
               Через два дня она получила официальный отказ. Прийдя домой и хорошо обдумав, на следующий день в послеобеденное время, когда все врачи отделения, будучи коммунистами кроме Елены Ивановны, ушли на "закрытое" партийное собрание, она, оставшись одна спустилась на первый этаж здания и там из будки с городским телефоном позвонила в 3-ю клиническую больницу, где работала до госпиталя КГБ. Главный врач, услышав голос Елены Ивановны, не скрывал своего торжества. Поздоровавшись Елена спросила: «Анатолий Ксенофонтович, нет ли у Вас места для беглого терапевта?». «Вот-вот, я так и предупреждал тебя, что они тебе ничего не сделают, не помогут, только все твои силы выжмут эти солдафоны», – голосом, похожим на рык довольного крупного зверя, отвечал главный врач и продолжил: «Приходи, мы тебя помним, любим и не обидим! Это ты не любила Анатолия Ксенофонтовича!» - намекнул он на то, что когда-то чуть превысил проявление симпатии к ней, а Елена сделала вид что этого не заметила. «Ну хорошо, кто старое помянет, тому глаз вон! Мы обид не держим, приходи, можешь заведовать прежним своим отделением, у нас там снова проблемы, или учитывая твои домашние дела с маленькой дочкой можешь поработать участковым врачом, тогда у тебя будет больше возможности распоряжаться своим временем, а мы тебе будем платить не одну участковую ставку, а полторы, не то, что твои гэбэшники с их хвалёной 25% надбавкой к зарплате гражданским лицам!», - сказал довольный главный врач 3-й клинической больницы города Киева, делая особый украинский акцент на букве «г» в слове «гэбэшник», каким раньше в народном разговорном обиходе не столь любезно называли кэгэбистов, вместо допускаемого в официальном  русском разговорном языке именования сотрудника службы государственной безопасности – гэбист.
               Елена Ивановна положила на место телефонную трубку и вернулась в своё отделение растроенная. Ей было конечно приятно ещё раз убедиться, что Ксенофонтович в сущности добрый и хороший «мужик», да и в клинике видимо её ещё помнят. Но одновременно горечь и тоска овладели Еленой, она никогда не отступала в своих решениях и не делала шагов назад, да и госпиталь оставлять ей было жалко, так как в сущности она встретила в нём много хороших людей и умных специалистов, и среди руководства кроме начмеда и его свояка заместителя начальника Медицинской Службы все являлись приятными и корректными людьми, а уж о пациентах и говорить нечего, не было ни одного чем-либо огорчившего её, а тем более с генералами и крупными  разведчиками и контразведчиками ей было легче всего работать, они более всех были проще в общении с ней и тактичны в поведении. Однако после пожара в своей квартире иного выхода Елена не находила, прийдётся идти на не любимую работу участковым терапевтом, а бегать по чужим квартирам было самым мучительным в этой работе для неё.
              Во время эпидемий гриппа в зимнее время, из-за массовости заболевших, в помощь участковым врачам посылали по очереди врачей стационара из 3-й клинической больницы, платя им за это по более высоким тарифам участковых врачей. Зарплата молодого врача в клинике начиналась со 115 рублей и со стажем не менее пяти лет достигала 125 рублей без категорий и заведования. Начальная ставка врача поликлиники была 145 рублей. Елене Ивановне несколько раз приходилось помогать врачам поликлиники, но она хорошо помнила, как прежде чем позвонить в чужую квартиру, куда вызвали врача, она сначала вытирала слёзы на глазах. Но работая «на гриппе» в среднем месяц и фактически раздавая в основном многим только нужные им больничные листы, она получала значительно больше денег, чем в стационаре клиники, будучи врачом ординатором, где у неё была намного сложнее работа и гораздо серьёзнее ответственность. А когда она исполняла обязанности заведующей Терапевтическим отделением, через некоторое время перепрофилированном в Пульмонологическое отделение, то за заведование отделением на 60 коек, где обычно лежало до 100 пациентов, ей молодому врачу доплачивали к 125 рублям основного оклада врача стационара официальные 10 рублей. Поэтому главные врачи клиник, экономя разными путями на не официальном сокращении ординаторских ставок в своём учереждении, как бы не найдя одного врача, старались изыскать возможность платить заведующим отделений 1,5 ставки, чтобы таким образом их стимулировать к добросовестной работе, зная, что они практически живут в клинике. Из-за сокращения одной ставки врача в отделении городской клиники нагрузка на работающих врачей увеличивалась значительно и вместе с положенными консультациями в других профильных отделениях, к которым терапевты были прикреплены  официально, получалось, что в день в среднем приходилось осмотривать и назначать лечение 35-40 пациентам, а часто и значительно большему количеству.
                Как это было не пародоксально в Советском Союзе высоко квалифицированный клинический врач высшего звена советской медицины - клиники имел меньшую зарплату и меньшую возможность подработать, чем в первичном звене советской медицины – поликлинике более меньшей квалификации участковый врач, которого «кормили ноги», потому что за день он посещал множество квартир куда его вызывали к больным «на дом». При этом участковый врач мог по своему усмотрению распоряжаться временем и находить минуты забегать домой. К тому же советский участковый врач имел негласные разного материального вида благодарности от своих постоянных пациентов и много нужных деловых связей.
                Участковые врачи обычно жили в одном районе с поликлиникой в которой работали и рядом со своими участками, которые обслуживали.  Медики, работавшие в госпитале КГБ и в поликлинике КГБ жили в разных районах Киева, имели только твёрдую зарплату и тем более не о каких благодарностях от пациентов речи не могло и быть и даже цветы в госпитале приносили по случаю выздоравления и выписки на службу чаще всего офицеры только Елене Ивановне, а все сотрудники Медслужбы связывали это с тем, что многие офицеры КГБ знали о её увлечении поэзией и литературой и то, что она пишет стихи и сценарии для спектаклей недавно сложившегося коллектива художественной самодеятельности Медслужбы КГБ. Подаренные ей цветы, Елена Ивановна обычно не уносила домой и чаще всего отдавала их тем врачам или иным сотрудникам Медслужбы, кто, не имея ни времени, ни возможностей их купить, нуждался в них в личных целях для разного рода срочных подарков.
 
                Глава – XII

                После разговора накануне с главным врачом 3-й клинической больницы Киева Виталием Ксенофонтовичем, утром следующего дня Елена Ивановна молча положила на стол начальнику Терапевтического отделения госпиталя КГБ заявление об увольнении с работы по собственному желанию. В ординаторской кроме них в этот момент не было никого. «Как же так, что Вы, Елена Ивановна? Ну можно ли так расстраиваться, ведь действительно телефон в вашем доме поставить невозможно!» - начал успокаивать её Даниил Николаевич. «Невозможно? Да никогда я не поверю в то, что в КГБ нельзя поставить телефон! Проработав в этой закрытой системе достаточное время, иллюзий на этот счёт я не имею! И я здесь не обслуживающий персонал, а как ни как тоже сотрудник КГБ!» - в отчаянном возбуждении ответила Елена Ивановна. Даниил Николаевич, хоть и был добряком и не подлым, но был труслив. Он замахал руками и понизив голос быстро заговорил: «Елена Ивановна, тише, тише! Если кто услышит не только у Вас, но и у меня будут проблемы. Вы не горячитесь, успокойтесь и давайте порвём Ваше заявление, никто и никогда о нём не узнает». «Нет! Я всё обдумала, отнесите его к начальнику госпиталя» - ответила Елена Ивановна, зная что любые вопросы решаются в КГБ в такой последовательности их продвижения, от нижестоящих руководителей к вышестоящим, а не «через голову».
                Через несколько часов по госпиталю поползли слухи, что терапевт Елена Ивановна хочет уходить с работы. Это являлось сенсационным происшествием в системе КГБ. Попасть на работу в Комитет Государственной Безопасности по своему желанию было невозможно, только по проверенным и серьёзным рекомендациям, после чего длились личные проверки на благонадёжность, на выяснение состояния здоровья, исследовались анкетные данные, характеристики с предыдущих мест работы, проверки членов семьи и много других нюансов, на что обычно уходило не менее года. Увольняли в Медслужбе КГБ гражданских врачей женщин с работы торжественно на пенсию в 55 лет, либо в особых случаях за безошибочную преданную работу и светлую голову в 57 лет.
                Елена не помнила, чтобы при ней кто-нибудь уходил из госпиталя по своему желанию даже на пенсию, но из-за телефона, такого представить никто не мог. Со стороны  Елены Ивановны это был крайне дерзкий поступок, оскорбляющий самолюбие руководства госпиталя и Медслужбы и бросающий тень на Отдел кадров КГБ, несмотря на то, что там не могли предусмотреть возникновение в будущем подобного вопроса у принимаемой на работу сотрудницы.
                Во второй половине дня Елену Ивановну вызвал в свой кабинет начальник госпиталя Виктор Викторович. «Лена! Ну правда мы не можем тебе помочь сейчас!» – начал разговор начальник госпиталя подполковник по званию Виктор Викторович, так фамильярно обращаясь к ней. «Из Медслужбы звонили генералу Барашвили и он сказал, что знает о тебе из разговора с твоим отцом, но пока помочь возможности нет. И, послушай, просто так отсюда не уходят, у тебя возникнут неприятности на Владимирской, да и где ты найдёшь сейчас такие комфортные условия работы: ковры, люксы, тишина, преимущественно мужское окружение. Забирай своё заявление, прекрати упрямство! Да и имея родителей как твои, тебе ли беспокоиться, мама бросит работу и будет сидеть со своей внучкой!». При последних словах начальника госпиталя Елена резко вскинула голову и он увидел еле сдерживаемое ею волнение и слёзы на глазах. Смягчившись Виктор Викторович продолжал: «Ну ладно, ладно, ты же знаешь как я к тебе отношусь лично и если бы ты хотела наши отношения с тобой были бы более лучшими» - намекнул он об одном его разговоре с ней год назад. Елена молчала и начальник госпиталя продолжил: «Ты умная красивая женщина, а до сих пор рядом с тобой нет достойного мужчины!». Елена поняла, что самоуверенный, по обычаю, Виктор Викторович, решил что он всё уладил, её уговорил и поэтому перевёл беседу в беспроигрошное слегка игривое и ничего не обязывающее русло.
 
                Глава – XIII

                Начальник госпиталя КГБ Виктор Викторович, будучи видным, выше среднего роста и довольно крупным мужчиной, считался покорителем женских сердец всех отделений Медслужбы КГБ и самолюбию его не было предела. Он был женат на дочери генерала КГБ, чем очень гордился, но в сущности по натуре был безвредным человеком, знал хорошо администротивную руководящую работу в госпитале и умело её исполнял, обладая в достаточной мере самостоятельностью и отстаиванием своих мнений и взглядов, к тому же Виктор Викторович способен был общаться с людьми не оскорбляя их достоинства, за что сотрудники в большинстве своём испытывали к нему симпатию и уважали его, в отличии от начмеда Николая Силыча. Наблюдательным людям была видна конкуренция и мелкое подсиживание главного врача начмедом, которого негласно поддерживал заместитель начальника Медслужбы, что менее чем через месяц после событий с пожаром в квартире у Елены Ивановны и случилось - начмед стал начальником госпиталя, но Виктор Викторович тоже пошёл на повышение в карьере, его назначили заместителем начальника Медслужбы, а прежнего с этой должности перевели на должность начальника Медслужбы, и обоим присвоили звания полковников. Новый начальник и полковник Медслужбы КГБ был свояком нового начальника госпиталя, подполковника по званию Николая Силыча.
               А тогда находясь в кабинете у Виктора Викторовича Елена Ивановна выслушав, довольного своим красноречием начальника госпиталя, сказала: «Виктор Викторович! Вы не поняли, я не смогу больше спокойно работать, не зная что делает целый день моя дочь после школы дома одна. Маме нужен стаж и она дорабатывает до пенсии, так как всю жизнь с папой по границам Советского Союза ездила, а в гарнизонах среди лесов, заполярных сопок и в течение 9 месяцев не таявших снегов работы для жён офицеров-пограничников не было. Мне и самой жалко уходить из госпиталя и Вы правы, что таких подходящих мне условий работы я нигде не найду, но я и раньше не плохо работала, смогу и сейчас. Извините!» - сказала Елена Ивановна и, попрощавшись, вышла из кабинета начальника госпиталя.
               Прийдя в ординаторскую Елена Ивановна написала во всех своих историях болезней положенные дневники с указаниями состояния больных на данный день и после этого стала доставать из своего рабочего письменного стола личные книги, тетради и канцелярские принадлежности, чтобы забрать их домой. В это время в ординаторскую вошёл начальник отделения Даниил Николаевич и, видя что Елена Ивановна собирает свои вещи сказал ей, что завтра в 9 часов утра её вызывают в Отдел кадров КГБ на улице Владимирская 33, а оставить работу в госпитале она сможет только через месяц. После этих слов начальник Терапевтического отделения замолчал и вышел из ординаторской, не взглянув на Елену Ивановну, но коротко попрощавшись с ней. Видно было, что он растроен и боится нагоняя от руководства, не имея на то никаких причин.
               На следующий день в Отделе кадров КГБ подполковник Махрушев, отвечавший за кадры Медслужбы, говорил с Еленой Ивановной коротко, резко и сухо сказал, что через 30 дней её уволят с работы по собственному желанию и тогда она получит полный расчёт и документы.
               Махрушев был нескрываемо раздражён так как знал, что выговор ему от  вышестояшего начальства за плохой подбор кадров не минуем, а то вдруг ещё чего-нибудь хуже следует ждать, ведь говорят же на Украине о КГБ:  «Контора сомнёт!», а о киевском КГБ: «Если в Москве стригут ногти, то в Киеве рубят по локоть».

                Глава – XIV
   
               Месяц прошёл спокойно и быстро. Наступил последний рабочий день Елены Ивановны в госпитале КГБ. После обеда, когда врачи занимались историями болезней в ординаторскую Терапевтического отделения как-то неожиданно для Елены и вроде бы сами по себе зашли по очереди начальники отделений Хирургии и Лор. Начальник Хирургического отделения Кирилл Иванович обратился к Елене: «Елена Ивановна! Передумайте и останьтесь, ещё не поздно, мы к Вам привыкли и у меня есть в моей новой научной работе интересный раздел по гемосорбции для терапевта, можно написать за год работу и Кандидатская диссертация у Вас в руках». «Честное слово, Лена, нам будет тебя не хватать!» - сказал хитроватый, мужиковатый любитель длительных перекуров и анекдотов, но незлобливый и весёлый подполковник начальник ЛОР отделения Виктор Олегович, он же был и лучшим приятелем в госпитале Елениного начальника отделения Даниила Николаевича, сидящего за своим столом и молчащего. И тут всех потрясла, нарушая свою вышколенную сдержанность за долгие годы работы в госпитале, ветеран КГБ, заслуженный врач Украины, супруга бывшего Министра тяжёлой промышленности Украины и одна из трёх ординаторов терапевтического отделения помимо Елены Ивановны и Милы Александровны, значительно старше их обоих, Антонина Трофимовна: «Дорогая Леночка, мне очень скоро на пенсию и уже тяжело привыкать к новым сотрудникам, а я привыкла к Вам и мне трудно представить кого-то другого за Вашим столом, да и вообще Вы мне очень симпатичны, не уходите, может всё как-то образуется!».
               У Елены Ивановны, от таких слов глубоко уважаемой ею Антонины Трофимовны, блеснули в глазах слёзы и она чуть не заплакала, как в этот самый момент открылась дверь и невольно повернув голову Елена узнала во входящем офицере в лётной форме и с усиками того капитана, который её не так давно в конце лета подвозил от Медслужбы до метро «Арсенальная». К нему навстречу радостно бросился её начальник отделения со словами: «Женя! Вот здорово! Ты где пропадал?». «Только что два часа назад как из южных широт, дамы и господа офицеры!» - ответил вошедший капитан и, весело глядя на всех присутствующих в ординаторской, рассмеялся.
              В Советском Союзе не приняты были слова «дамы» и «господа», употреблявшиеся в царское время, но прозвучавшие в обращении вошедшего капитана, они каким-то волшебным образом изменили мигом всю окружающую обстановку. Казалось, что всё в ординаторской  Терапевтического отделения госпиталя КГБ заходило ходуном, задвигалось с приходом Евгения. Весёлую шутку за шуткой, умные анекдот за анекдотом сыпал капитан на любое слово, сказанное радостно приветствовавшими его офицерами начальниками отделений госпиталя. Молодость, полнота жизни и восторг от неё – всё это вместе выплёскивалось щедро из него как из рога изобилия. Выше среднего роста, подтянутый, весёлый и очень подвижный он не был похож ни на одного известного Елене Ивановне офицера в КГБ, обаяние его было необыкновенным. Капитан уместно употреблял немецкие, французские, а также еврейские слова и выражения и это было так дерзко в КГБ, так смело и так невероятно шло к его совершенно не ординарной натуре. Он обладал редким талантом – через несколько минут у всех присутствующих было великолепное настроение и в ординаторской стоял буквальный хохот, от собственной неожиданности улыбнулась даже Елена Ивановна.
              А капитан болтал, острил, без умолку веселил всех врачей, рассказывал  смешные  истории и искоса посматривал на Елену Ивановну. «Милый доктор наверно меня не узнала?» - вдруг обратился он к ней и продолжил: «И почему Ваша улыбка печальна?». «Женя, Елена Ивановна у нас работает сегодня последний день, но я не знал, что Вы знакомы. И когда ты всё успеваешь!» - обратился к капитану, как к своему закадычному приятелю Еленин начальник отделения. «Что? Быть не может этого! Это правда? – вмиг став серьёзным с потрясением без наигранности  спросил капитан, и продолжил: «Данила, ты позволяешь такому врачу уходить? Как? Почему? Чем Вы обидели её, мужики? Вы что в своём уме? Вы кого отпускаете? Да такими умницами и красавицами, господа, наша Служба должна гордиться! «Откуда Вы знаете, умницами? – с горечью спросила Елена. «Наш незабвенный Комитет слухами полнится быстрее чем Москва», перефразировав известную старинную поговорку: «Москва  слухами полнится», улыбнувшись Елене Ивановне сказал капитан и обратился снова к начальнику Терапевтического отделения: «Данила, я хочу знать причину ухода. Что случилось?». Наступила тишина, никто не знал что говорить. Наконец Даниил Николаевич прервал молчание: «Дело в том, Женя, что сделать ничего нельзя! У Елены Ивановны недавно, когда она была на работе, дома у подогревавшей себе молоко на газовой плите её семилетней заболевшей дочери загорелось полотенце, был пожар, но всё обошлось, помогла старушка соседка сверху и она позвонила со своего домашнего телефона в госпиталь. Дома у Елены Ивановны нет телефона и с того времени она боится оставлять дочь без присмотра. В Медслужбе все понимают, но помочь ей ничем никто не может. Дошли даже до генерала Барашвили, он обещал лет через пять решить эту проблему». «Азохен вей!?» - сказал капитан весело по-еврейски одновременно восклицанием и вопросом для всех присутствующих, а потом обратился к Елене Ивановне повторив эту фразу по-русски двумя вопросами: «И это только? Это причина?». «А разве этого не достаточно для матери, у которой маленькая дочь часто болеет? Я целыми днями на работе и у меня нет с ней связи, и я не могу больше этого выносить», - ответила с ещё большей горечью Елена Ивановна и решила, что ей пора уходить. «Так!», - через минуту паузы сказал капитан: «А если телефон через два месяца зазвонит в Вашей квартире? Сегодня 29 октября, а 29 декабря я позвоню к Вам и спрошу: «Милый доктор, Вы счастливы? Я хочу знать что Вы мне ответите!». От таких слов в ординаторской все словно онемели. Молчание опять прервал Даниил Николаевич: «Женя! Все знают твои феноменальные способности, но не в таком же случае! Не смейся так!». Лицо Елены Ивановны от слов её начальника вспыхнуло, а через минуту побледнело. «Нет, я серьёзно, господа! Милый доктор, ответьте мне, Вы бы остались и подождали два месяца? – спросил капитан Елену Ивановну. От всей неожиданности происходящего и совсем растерявшаяся она автоматически ответила капитану: «Осталась бы!». «Всё господа, abgemacht! Всё решено! С кем держать пари на ящик дорогого французского коньяка? Телефон в квартире будет моим скромным подарком Елене Ивановне к Новому 1983 году!». Капитан замолчал, но в его глазах заиграла весёлая и довольная хитринка, а все находившиеся в ординаторской были буквально ошарашены от слов Евгения и не понимали, что всё это значит.
                В госпитале, как и во всей системе КГБ, не принята была подобная самоуверенная и дерзкая манера поведения, а тем более предложение  безумного авантюрного пари, за которым никто не знал что стоит, толи розыгрыш, толи банальная пошлая интрига, которая ни коим образом не вязалась с весёлым и обаятельным Евгением. Вывел всех из оцепенения Еленин начальник Даниил Николаевич: «Ну хватит, Женя! Пошутили, но не так же, это даже жестоко, я от тебя этого никогда не мог ожидать!». Растерявшаяся окончательно Елена Ивановна, боясь заплакать, взяла свой портфель, попрощалась со всеми и направилась к дверям, но капитан быстро преградил ей дорогу и обратился к присутствующим офицерам: «Господа-офицеры! Я когда-нибудь не сдерживал своего слова?» «Нет, Женя, мы тебя все знаем и такого не бывало, но в данном случае...» - Даниил Николаевич далее не знал что говорить, так он был обескуражен. «Значит так, сейчас мы вдвоём с Еленой Ивановной идём к новоспечённому начальнику Медслужбы и сообщаем ему о нашем решении!» - сказал капитан гляда на Елену Ивановну и открыл перед ней дверь. Так и не пришедшая толком в себя Елена положила свой портфель на стул, стоящий у двери, и пошла молча, как заворожённая, рядом с капитаном в поликлинику.

                Глава – XV

                В приёмной руководства Мединской службы КГБ Евгений попросил Елену Ивановну присесть на минутку на одно из здешних кресел и подождать, когда он её позовёт. После этого без доклада секретарши капитан постучал в одну из двух дверей приёмной и не дожидаясь ответа открыл её. Недавний заместитель Медицинской службы, он же новый начальник Медицинской службы КГБ, был в своём кабинете и увидя в дверях входящего капитана в лётной форме с голубыми погонами вышел из-за стола ему навстречу: «Кого я вижу, Женя! А я слышал, что ты далеко, очень далеко! Заходи!». «Я был ещё дальше, но вдруг почувствовал необъяснимую тоску по Вашей Медицинской службе и вот, шалом! Упал с неба пред Ваши очи!» - смеясь парировал Евгений и постучав по полковничьим погонам нового хозяина данного кабинета, сказал: «Поздравляю со звёздной карьерой! Обмыли уже? «Как же без тебя, Женя? - засмеялся довольный полковник, недавно получивший одновременно и это звание и новую должность, и продолжал: «Ну что в мире делается, рассказывай!». «Всё расскажу потом, я по делу!» - сказал Евгений и, открыв дверь, позвал Елену Ивановну пройти в кабинет.
                Начальник Медслужбы, столько наслушался о терапевте Елене Ивановне от бывшего начмеда госпиталя, только что назначеного начальником госпиталя, и столько из-за её истории с телефоном вынужден был недавно выслушать в Отделе кадров на Владимирской, что не желал более ни слышать о ней, ни тем более её видеть, однако сдерживая себя в присутствии капитана обратился к ней снисходительно: «Вы, Елена Ивановна проститься пришли?». «Нет! Елена Ивановна остаётся, а через два месяца у неё в квартире будет звонить телефон. И все любящие её пациенты защитники нашего дорогого украинского Отечества доблестные господа-офицеры будут довольны!» - твёрдо и убедительно сказал Евгений. После этих сказанных капитаном слов возникла затянувшаяся пауза, во время которой начальник Медслужбы подбирал нужные слова и наконец произнёс: «Женя! Я знаю на что ты способен, но это слишком, потому что я лично звонил в службу правительственной связи по приказу с Владимирской и говорил с генералом Барашвили. Всё исключено, вопрос пока не решаем! А Елена Ивановна такое тут устроила, море неприятностей всем, ты не представляешь как со мной разговаривали в кадрах Комитета, думал что задержат из-за этого инцидента очередное звание» - от негодования откровенно выпалил он и хотел ещё что-то продолжить, посмотрев в сторону Елены Ивановны, но его прервал Евгений: «Так, товарищ полковник! Держу пари на ящик отменного французского коньяка! Телефон поставят к Новому Году! Я сказал!». «Ну знаешь, Женя...» – только и мог произнести начальник Медслужбы, и запнувшись внезапно спросил: «А мою просьбу выполнил?» «Этот вопрос уже решён, звоните, господин полковник!», ответил капитан, произнеся официально не употребляемое слово «господин»  и, достав из кармана, протянул начальнику Медслужбы записанный на листе бумаги номер телефона. «А как моя просьба насчёт бесплатных золотых зубных коронках для жены?» - в свою очередь спросил открыто Евгений. Он никогда и ничего не делал просто так, и там где надо всегда без свидетелей, но сегодня из своих каких-то соображений хотел чтобы всё это в данной ситуации слышала Елена Ивановна. «Спасибо, Женя! А очередь для твоей жены подошла, мы переставили кое-кого, пусть приходит в любое удобное для неё время, только предварительно позвонит в поликлинику чтобы предупредили протезиста!».
                Новому начальнику Медслужбы КГБ явно не понравились откровенные подробности сказанные Евгением о их личных и закрытых делах при Елене Ивановне, но он старался не показать вида, подумав, что безусловно за этим что-то стоит многоходовое, и изобразив улыбку на своём лице спросил в свою очередь Евгения, не без явного самодовольства: «Слушай, а когда мы будем обмывать твои майорские звёздочки?». Звёзды на погонах обоих значительно разнились, а они были одногодками. Евгений усёк этот укол мгновенно, но усмехнулся в свои усы и молнии сверкнули и так же быстро исчезли в его глазах: «Вот закончу бой с одним мерзавцем, так мы ещё с тобой мои полковничьи обмоем! Verstehen? Abgemacht! Привет супруге! Мы ещё увидимся! – сказал Евгений и обратился к Елене Ивановне: «Меня машина ждёт, я Вас подвезу до метро, милый доктор!».

                Глава - XVI

               Оставшись один в кабинете новый начальник Медицинской службы КГБ города Киева размышлял о только что произошедшей сцене : «Нужно доложить обо всём в Отдел кадров и ещё кое-кому о столь дерзком пари. А Евгений хорош! Каким же он компроматом обладает, если генералы в его руках простые шахматные фигуры. Да, есть о чём подумать! И такой завертелся вокруг Елены! Ну она и штучка! Что они все в ней находят, она совсем не в моём вкусе! Но она уже год по приказу с Владимирской ведёт оба люкса и пока ни одной жалобы! Надо помягче с ней, а то брякнет кому-нибудь из генералов не то что нужно. Да, дела! Как любит повторять Евгений: «Шерше ля фам!».
               Назначенный недавно новый начальник Медслужбы КГБ действовать на столь престижном поприще стал сразу активно. Очень быстро сотрудники Медслужбы стали понимать, что он думал прежде всего о своей карьере и общался только с нужными людьми. Он часто отсутствовал в рабочее время, но долгое время никто не знал, куда он уезжал. Когда в СССР начались через три года предперестроечные веяния и разного рода послабления в советском обществе, в центральной Медслужбе КГБ появились кулуарные разговоры, что их главного начальника, изначально по профессии хирурга, каждый день видят на кафедре Хирургии Киевского Медицинского института на Бульваре Шевченко, где он недавно, почти тайно от своих сотрудников Медслужбы, защитил Кандидатскую диссертацию, использовав ряд значительных медицинских наблюдений и выводов госпитальных хирургов КГБ, а после этого стал писать Докторскую диссертацию, чему, безусловно, способствовал его новый имидж крупного начальника в КГБ. Узнав это, многие в Медслужбе поняли, почему отъезду нового начальника Медслужбы всегда предшествовал предварительный строгий словесный нагоняй особенно врачам госпиталя на очередном собрании, с разборкой любой мелочи, превращённой им в огромные допущенные лечащими врачами ошибки. После подобного собрания все рады были, что он куда-то уезжал на своей персональной машине «Волге» и возвращался во второй половине дня, или частенько даже к концу рабочего дня, чтобы вызвать к себе кого-то на очередную разборку, или выступить на, объявленном им, экстренном совещании начальников отделений или на внеплановом врачебном собрании, нисколько не заботясь, что задерживает обычных гражданских врачей у которых закончился рабочий день.

                Глава - XVII

                С того дня как Евгений подвёз Елену Ивановну второй раз до станции метро «Арсенальная» прошёл не один день, но капитан в госпитале не появлялся и она не знала ничего о нём. Елену успокаивало и радовало то, что дома всё в порядке, все здоровы, родители и брат устроили нечто вроде дежурств у неё в квартире по очереди, чтобы Саша не оставалась долго одна дома после школы.
                Окунувшись вновь в любимую работу Елене было жалко в глубине души о принятом решении работать в госпитале только до Нового года, так как никто не мог поверить, что мифический телефон будет установлен в её квартире. Капитан КГБ в лётной форме исчез также внезапно, как и появился, а в Медслужбе КГБ и в Отделе кадров КГБ на киевской улице Владимирской в зданнии № 33 было много тех, кто с нетерпением ждал развязки столь авантюрной и пикантной истории в стенах КГБ Украины.
                В последнюю пятницу ноября, когда дочь уже спала, Елена, по давно сложившейся привычке, закончив все дела по дому, забралась с ногами на тахту в своей комнате, накрылась тёплым пледом и с нетерпением открыла наконец свою заветную тетрадь. Никто не знал что свои стихи она писала с наступлением ночи, ежедневно мечтая найти своему увлечению хотя бы немного времени. Если день завершался готовым стихотворением, довольная и счастливая Елена засыпала мгновенно.
                Но в эту ночь, записав по памяти пришедшие днём строки, ей не спалось. Она пыталась гнать от себя возникшие мысли о всех недавних сценах в госпитале, как вдруг в корридоре её квартиры раздался короткий пронзительный звонок. Подойдя к входной двери она чётко услышала за ней слова: «Милый доктор, я не могу без Вас жить!». Елена распахнула дверь и резкий, пряный, волнующий запах свежих цветов пахнул ей в лицо. На пороге стоял Евгений и в руках держал огромный букет красных свежих благоухающих роз. Одет он был снова почему-то в лётную форму, хотя все офицеры КГБ, кроме медиков, носили штатскую одежду в виде безукоризненных костюмов, по которым в народе порой их вычисляли, называя «пиджаками».
                Не дав Елене опомнится, Евгений сообщил, что вырвался в Киев на короткое время спецрейсом из Ташкента, через четыре часа ребята из особой спецгруппы заедут сюда за ним и заберут его на военный аэродром. Они летят по маршруту  Киев-Ташкент, Ташкент-Кабул, а далее на советскую базу ВВС в Баграме на очень серьёзное дело и он загадал, что если увидит её, то их не подобьют и они, выполнив очень важное задание, скоро вернуться домой.
                После таких слов словно какая-то волна бросила Елену в руки Евгения и всё последующее происходило в бешенном темпе, свойственном только его жизненному полёту, да впрочем, и её. Всё что касалось прошлых личных дел Елены сразу исчезло, как-будто без Евгения ничего и не было никогда. Она дышала его дыханием, отвечала душой и телом на каждое его прикосновение, сразу почувствовав, что он её мужчина по темпераменту, страсти, озорству и океану эмоций. После их бешеной близости они оба знали что произошло нечто бесконечное, то на что они будут искать ответ всю свою последующую жизнь. Его загадочный авантюризм удивлял и вдохновлял её, присутствие возбуждало и вся она была одно единое целое подошедшее для него. Вместе с ним она чувствовала себя оказавшейся в сказочном корабле, который начинает плавание в бесконечность.
                Ровно через четыре часа, минута в минуту Евгений собранный, подтянутый и сосредоточенный стоял около входной двери и погладив Лену по лицу, словно запоминал, быстро сказал: «Со мной ничего не случится, ты женщина моей жизни, которую я наконец нашёл и это я буду знать всегда пока живу. Я тебе позвоню при первой же возможности. До встречи!». С этими словами он закрыл за собой дверь.

                Глава - XVIII

                Когда война в Афганистане длилась 3-й год и только разгоралась, в её ад отправлялся из Киева капитан КГБ Украины по имени Евгений, и уже не в первый раз. Елена догадывалась, что он выполнял в тех командировках особые секретные задания, подвергаясь чрезвычайной опасности. И она, как никто тогда в Медслужбе, понимала его искренние весёлость, радость и шокирующее некоторых озорство, когда он возвращался из афганского котла цел и невридим. Возможно, он был офицером по особым поручениям и знал не понаслышке что такое реальная война в Афганистане, очень рисковал и поэтому, вернувшись на Родину, бешено радовался жизни и ценил каждый миг.
                На следующий день после первого их свидания и ухода Евгения из квартиры Елены наполненность её следующих дней внешне продолжилась по давно написанному распорядку и так промелькнуло три недели, никто о необычном, словно сказочном приключении с установкой квартирного телефона, безрассудной истории в стенах КГБ, вслух в Медслужбе КГБ не говорил.
                За две недели до Нового года, когда Елена Ивановна в первой половине дня заканчивала принимать нового пациента в одной из своих палат, постовая медсестра позвала её к телефону. Извинившись перед пациентом, Елена Ивановна вышла в корридор и, взяв лежащую на сестринском столе телефонную трубку, услышала в ней голос Евгения: «Дорогой доктор, здравствуйте! Спешу Вам сообщить, что сегодня генерал Барашвили лично ездил к Министру в правительственную службу связи решать Ваш вопрос. Подпись получена. Вы должны быть в субботу утром дома, в десять часов прийдёт мастер из Комитета и установит Вам телефон по специальной связи - спецсвязи, но пока на блокиратор с соседкой над Вами, которая спасала Вашу дочь. Соседке звонят крайне редко и коротко, а тем более, что её дочь на днях на зиму забрала к себе, так что помех практически никаких для Вас не будет. Всё! До встречи!». Евгений положил трубку, не сказав более ничего и главное, Елена не  знала откуда он звонил.
                Елена не поделилась об этом звонке ни с кем, но в субботу в указанное ей Евгением время действительно пришёл мастер и без единого слова поставил в её квартире новенький модный телефонный аппарат серого цвета, потом сообщил, что через несколько дней телефон будет включён в сеть, и назвав его номер, попрощался и сразу ушёл. Потрясённая Елена опять никому ничего не сказала, а 29 декабря, занятая на кухне приготовлением ужина, она вдруг вздрогнула от резкого тефонного звонка. Елена вбежала в свою комнату и сняв трубку услышала словно из космоса далёкий долгожданный голос: «Милый доктор! Вы счастливы? Я поздравляю Вас с наступающим Новым 1983 Годом и желаю Вам любви только со мной! Пока я далеко, но скоро прилечу!». Елена не успела опять сказать ни одного слова, но связи с Евгением уже не было. Не верившая до этой минуты в возможность всего только что свершившегося Елена ощутила действительное небывалое долгожданное счастье, но более даже не из-за телефона, а оттого, что Евгений был её героем, её тайной, загадкой, таких мужчин она не встречала, такого не было никогда даже в её поэтических и литературных воображениях и редких мечтах.
               Положив трубку, Елена сразу набрала номер родителей и сообщила им, что звонит со своего телефона. «Это невероятно!» - помолчав, сказал её отец: «Я полковник, связан с секретностью государства, работаю в системе связи в крупном институте, каких в Советском Союзе всего четыре и получил отказ, а капитан играючи, уверенно, заключая пари, всё решил. Не глуп! Не глуп! Ему бы новые земли открывать, такая энергия пропадает! Какой же информацией он обладает? Много видимо знает! Да, грядут иные времена!».

                Глава – XVIX
 
               Уже на следующий день все в Медслужбе КГБ знали, что у госпитального терапевта Елены Ивановны в квартире установлен телефон, но новость была столь шокирующей, что никто не знал, что говорить, и в госпитале все врачи молча изучая рассматривали Елену Ивановну со стороны, словно видели её впервые, а капитан в лётной форме по имени Евгений в Медслужбе КГБ не появлялся уже два месяца.
               Новый год Елена встретила у родителей с дочерью и, с заезжавшим в час ночи всех поздравить, её родным братом Сергеем. 2-го января она вышла на работу как обычно, и никто не намекнул ей ни одним словом о её заявлении об увольнении и все вели себя словно ничего и не было.
               Заканчивалась первая рабочая неделя Нового 1983 года, но о Евгении не было никаких вестей. И наконец поздно вечером в пятницу в корридоре Елениной квартиры раздался короткий и уже знакомый звонок. Елена распахнула входную дверь, на пороге с огромным букетом красных роз, благоухающих пряными далёкими землями, и с дипломатом, наполненным всякими деликатесами, стоял Евгений. Переступив порог он весело произнёс «Ну вот теперь, с Новым Годом и с нашим счастьем, милый доктор! Наконец я пришёл с Вами познакомиться! Евгений!». Елена засмеялась и представилась: "Елена! С Новым Годом!"
               На следующий день утром, когда Елена открыла глаза, Евгения рядом не было. Она накинула лёгкий домашний халат и пошла на кухню, где нашла его хозяйничавшего. «Леночка, я готовлю вам с Сашей завтрак. Я хочу наконец познакомиться с твоей дочерью» - сказал Евгений совсем просто. Через час он был в отличных отношениях, с недавно проснувшейся в своей комнате Сашей, и они все втроём сидели за столом и завтракали. Евгений рассказывал Елене и Саше весёлые истории и они хохотали. Такого в их доме счастья не было никогда.
               После проведенных вместе с Евгением двух выходных дней вновь побежали рабочие дни, но для Елены уже совсем по-другому. Телефон в квартире облегчил и её и Сашину жизнь. Теперь Елена работала спокойно, а Саша в любое время после школы была на связи с бабушкой и дедушкой, и время от времени ей позванивала мама и её дядя, мамин родной брат Сергей, которого Саша тоже очень любила. Евгений, если не уезжал в командировки, то свободное время проводил с Еленой и Сашей и довольно скоро стал заезжать к ним со своим единственным сыном, который был старше Саши на два года, но сразу поладил с ней. Мальчик был очень симпатичный, добрый, воспитанный, не по годам мудрый и, что особенно удивило Елену, был по-мужски ласковый и не проявлял никакой ревности к отцу. Несколько раз они все вместе ходили в воскресные дни в кинотеатры, а один раз в приехавший в Киев из Чехии новомодный в то время атракцион «Лунопарк», где глядя на сына и Сашу Евгений сказал Елене: «Смотри, они дружат как брат с сестрой. И я рядом с тобой впервые за многие годы чувствую себя безмерно и несравненно счастливым».

                Глава – XX

              Евгений не всегда оставался ночевать у Елены и вместе с частыми его командировками получалось, что они не виделись порой по нескольку дней, а то и более. Она не знала, где он бывал, но он возвращался к ней всегда как праздник и её волнения вмиг рассеивались. Однажды он привёз Елене в подарок две больших фотографии, на одной был лётчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза Владимир Джаннибеков, а на другой советская космическая ракета «Союз-27» на старте. «Это космодром Байконур!» - сказал Евгений. «Ты был там?» - сросила Елена. Она никогда не задавала вопросов, касающихся его работы, но с этого момента в какой-то степени могла объяснить лётную форму, которую он носил. «Да, я присутствовал при старте нашей ракеты в космос. Потрясающее зрелище, а ребята космонавты все отличные и простые парни!» - ответил Евгений. Он не назвал тогда другие фамилии космонавтов, а Елена постеснялась быть не тактичной и не спросила, хотя в те годы всё что касалось космонавтики являлось в Советском Союзе первостепенно сенсационной темой и интересовала всех «от мала до велика».
              На следующий день Евгений вновь куда-то улетел, но накануне успокоил, что в пределах Советского Союза, а Елена показывая вечером дочери фотографию с Байконура впервые подумала, что ничего не знает о Евгении, ни где он родился, ни где и как он жил раньше, ни где служил, ничего о его родных она тоже не знала, не знала даже ни рабочего его телефона, ни домашнего, а главное - ничего о его жене. Елена первый раз встречалась с женатым мужчиной и об этом подумала только сейчас, спустя три месяца их близкого знакомства, и ей вдруг стало не по себе.
              Евгений оставался ещё неделю в отъезде, а за это время её настроение немного уравновесилось и когда он весёлый и счастливый вновь появился в её квартире с букетом красных роз в руках, ставшим символичным в их отношениях, грустные мысли Елены тотчас исчезли.
              Во время этой их встречи Евгений внезапно спросил Елену за завтраком: «Тебя позавчера подвозили соседи до здания Совета Министров, правда?». «Да, мы с момента построенного нашего дома живём дружно как хорошие соседи, иногда по утрам, когда я опаздываю на работу, я обращаюсь к Олегу, он везёт жену Анну до Министерства торговли, где она работает, а потом сразу едет к Совету Министров, он ведь теперь заместитель Министра Сельского хозяйства. Я там выскакиваю и оттуда до проходной Медслужбы КГБ быстрым шагом иду минут семь-восемь» - ответила Елена и вновь спросила: «А почему ты спрашиваешь?». «Всё,что ты позавчера со своей горячей головой говорила в машине твоего соседа, вчера же в письменном виде было доложено в КГБ в 6-й Отдел, курирующий внештатных сотрудников, которых в народе называет «стукачами» и для которых донос как путёвка в жизнь. Твой сосед все доносы на тебя пишет с идеологической позиции, надеясь представить тебя чуть ли не десиденткой в недрах КГБ, что может кого-нибудь очень заинтересовать в 5-м идеологическом отделе КГБ, с целью увеличения звёздочек на погонах. Сосед же твой преследует для себя сразу несколько целей, к тому же он член КПСС и хорошо спекулирует этим зная, что Центральный Комитет Коммунистической Партии - Парткомитет не под контролем КГБ. Сосед твой пишет в данном доносе, что ты назвала своего начмеда офицера подполковника КГБ трусом и холуём. Я знаю, что начмед госпиталя родом с той же области, как и твой сосед, которого вытянул сначала в Киев по линии комсомола, а оттуда в своё министерство их же обоих земляк предыдущий Министр Сельского хозяйства Украины по фамилии Погребняк» - объяснил Евгений. «Действительно, когда этот министр скоропостижно скончался, в доме моих соседей был нескрываемый траур, я знала об этом, а ещё и то, что Олега сразу вдруг понизили из заместителя министра в референты, а это его жену Анну повергло в настоящую депрессию» - сказала удивлённая Елена. «Лена! Твой сосед попал в Киев по комсомольской линии и, отираясь в Центральном Комитете Комсомола республики уже тогда стал "шестёркой" в наших Органах, и все годы он всех закладывает и продолжает это делать, имея всегда выгоду для себя. Он рвётся быть Министром Сельского хозяйства и вновь стал таки замом, но министром ему не бывать никогда, он и так ограбил все колхозы Закарпатья и продолжает грабить. Ну да ладно, хватит об этом! Я думаю, что ты всё поняла!» - сказал Евгений и дальнейший вечер их очередной встречи был снова великолепен.

                Глава -  XXI

               Счастливые дни бежали для Елены один за другим, если Евгений не приезжал, то он обязательно звонил. В один из дней второй половины февраля Елена побежала в Физиотерапевтическое отделение госпиталя к физиотерапевту Асе Николаевне, чтобы отрегулировать пару вопросов по поводу назначенных процедур одному своему пациенту. В рабочем кабинете Аси они быстро всё согласовали и стали обсуждать  дела в Медслужбе в допускаемых обеими границах, хотя в достаточной степени доверяли одна другой, считая себя подругами. Внезапно Ася прервала разговор и стросила Елену о капитане, решившим вопрос с установкой телефона в её квартире. «Куда он пропал? Ты видишь его?». «Давно не видела, он не в Киеве, но где не знаю» - ответила Елена и подумала, что разговор закончен, но Ася продолжала: «Конечно, он достойный мужчина, деловой, симпатичный, молодой, темпераментный, весёлый, а главное – умный! От него у какой угодно женщины может голова пойти кругом! Но я слышала, что жена Евгения давно на учёте у психиатра. Проблемы со здоровьем у неё очень серьёзные с юности. Её отец родом с Украины, но он служит в Москве, он генерал ВВС – Военно-Воздушных Сил СССР и быстро выдал дочь замуж за закончившего блестяще  высшее военное авиационное училище и выделявшегося среди всех курсантов своими личными качествами младшего лейтенанта Евгения. Она очень симпатичная и влюбилась в Евгения насмерть и ревнует его безумно по сей день. Между прочим она, говорят, милая женщина, а зовут её тоже Елена. Евгений ничего тогда не знал. Жалко конечно Женьку! Ему приходится порой переживать тяжёлые жуткие времена когда жена болеет. Но какой характер у него! Как держится! И никогда, ни с кем и ни о чём! Вырывается из домашнего ада и весел и счастлив. Его держит и спасает только то, что в него пошёл его сын. Но ты же знаешь, Елена, как у военных, если Евгений разведётся его карьере конец, а он без свой работы жить не сможет. И к тому же его жена опять давно тяжело больна». «Ася, я о капитане ничего не знаю, мой телефон был просто его пари с кем-то. Но мне нужно ещё дневники сегодня писать в историях болезней и поэтому я должна бежать» - сказала максимально спокойным голосом Елена и поспешила в своё отделение.
                На удачу Елены в ординаторской никого не было и какое-то время она сидела за своим столом словно окаменелая. Потом взяла себя в руки, коротко написала дневники, после чего сразу оделась и поехала домой. Ася не могла даже представить что чувствовала после её слов на самом деле Елена и как она понимала Евгения, и теперь ещё больше и как никто, нигде и никогда.

                Глава – XXII

                Вернувшись в тот же день из командировки Евгений примчался к Елене вечером как всегда с большим букетом красных роз и с дипломатом полным всяких вкусных и дефицитных продуктов. Ужин прошёл очень хорошо, но когда Саша уснула и они остались одни Евгений спросил Елену: «Что тебя волнует, Лена? Ведь что-то не так, правда?». И тогда Елена задала ему встречный вопрос: «Прости Женя, с тех пор как я с тобой ты бываешь с женой? Ты же понимаешь, что я имею в виду!». Евгений заметно потускнел, но ответил сразу: «Я не могу тебя обманывать, Лена! Я тебя очень сильно люблю! Понимаешь, у моей жены, как оказалось, давно очень серьёзные проблемы со здоровьем и она иногда такое творит, что я пытался её хоть как-то успокаивать и таким образом, хотя ничего уже давно не помогает. Сейчас она опять в тяжёлом состоянии. Я так счастлив, что встретил тебя! Рядом с тобой я не хочу ни о ком кроме тебя думать, ты моё спасение и отрада! И скажу тебе более, тогда на проходной я ждал тебя уже не первый раз и это была не случайная встреча. Я увидел тебя летом прошлого года на собрании в клубе Комитета на Владимирской. Я узнал кто ты такая и с тех пор искал с тобой встречи». Евгений смотрел на Елену и ещё что-то говорил пока не остановился внезапно и спросил: «Ты хочешь, чтобы я ушёл сегодня?» «Нет! Только я не могу сегодня быть с тобой!» - ответила Елена. Евгений медленно оделся, потом ещё немного задержался, словно ждал чего-то и не дождавшись поцеловал Елену и ушёл со словами: «Отдыхай! Меня не будет два дня, но как приеду сразу позвоню!».

                Глава – XXIII

               Елена не спала всю ночь и на следующий день после работы, отведя дочь к родителям, пошла в гости по приглашению к своим давнишним друзьям, жившим в одном из высотных домов на соседней улице. Это была семья Елениной лучшей подруги, которая была доцентом на одной из кафедр в Торгово-экономическом институте, а её муж был директором института Водного транспорта в Киеве, филиала Ленинградского одноимённого института. В их квартире часто бывали шумные вечеринки со множеством гостей из научного и делового киевского мира и Елена в течении десяти лет их дружбы множество раз бывала в этом доме. И теперь здесь собралась вечеринка по поводу защиты Кандидатской диссертации и назначения на должность доцента в Политехническом институте одного приятеля из их компании. «Ну наконец-то явилась!» - сказала Елене её подруга, открывая входную дверь «Мы тебя уже заждались и особенно новоиспечённый Кандидат наук. Ну что тебе нужно, киевлянин, с квартирой, теперь с солидной работой, не женат и без детей, ты же такого хочешь? Бери пока не поздно!».
              Как всегда у друзей было шумно, весело, танцевали, выпили достаточно много шампанского и коньяка, вкусно поели и разошлись до новой встречи. Новоиспечёный кандидат технических наук пошёл провожать Елену. Она его знала давно, но впервые открыла перед ним дверь своей квартиры.
                На следующий день, как только Елена пришла с работы он ей позвонил и сказал: «Ты мне вчера не дала ответа на моё предложение. Я приеду сейчас!». «Нет! Забудь мой номер телефона и не звони мне больше! Я не смогу никогда быть с тобой, прости!» - сказала резко Елена и положила трубку.
                Через два дня вечером приехал Евгений с цветами. Он впервые выглядел уставшим и печальным, но увидев Елену обрадовался и ласково притянул её к себе прямо в дверях. Как только он вошёл в комнату она произнесла: «Женя! Я ушла от тебя! Всё кончено! Я возвращаюсь к одному прежнему своему знакомому!». Евгений  долго молчал, а потом сказал: «Поедем со мной в Москву, точнее в подмосковный «Звёздный городок». Я хочу тебя познакомить с космонавтом Володей Джанибековым».  Елена посмотрела на Евгения долгим взглядом и не ответила ему.
 
                Глава XXIV

                После их расставания в конце февраля 1983 года Елена с Евгением больше не виделась, но она навсегда запомнила один солнечный апрельский день, когда начальник Терапевтического отделения госпиталя КГБ Даниил Николаевич сказал ей: «Только сегодня я узнал, что Женя в cамом начале марта уехал на постоянную воинскую службу в 40-ю армию в Афганистан».
                Через много лет Елена прочитала, что с августа 1980 года по апрель 1984 года на войне в Афганистане были спецподразделения КГБ.
                25 января 1986 года Елена впервые пересекла сначала границу СССР – Польша, а затем Польша – ГДР. Оставив работу в госпитале КГБ по своему решению, что явилось в КГБ Украины за годы его существования тоже особым чрезвычайным происшествием и уникальной историей.
                Елена три года проработала врачом в Группе Советских Войск в Германской Демократической Республике и там о Евгении поначалу старалась не вспоминать, а потом жизнь быстро захлестнула её новой работой, новыми обстоятельствами, новыми событиями, новыми пациентами и знакомыми, из которых были и её поклонники.
                Когда Елена вернулась назад в СССР в январе 1989 года, то уже с февраля стала преподавать в Киеве терапию студентам в киевском Медицинском училище №4, находившимся в 30 минутах ходьбы от дома в котором она жила с дочерью Сашей. В госпитале КГБ Елена не показалась ни разу и никому не сообщила, что вернулась домой.
                Начинался сентябрь когда однажды вечером она внезапно, резко приняв решение, позвонила Евгению домой и он поднял трубку с первым же звонком. Елена успела сказать только одно слово: «Женя!». «Я сейчас приеду!» - ответил он. Когда он пришёл к Елене они какое-то время сидели за столом на кухне и молча смотрели друг на друга, не зная как преодолеть долгое расстояние разлуки и всё прожитое за это время. Наконец Евгений прервал молчание и сказал: «Лена! Давай я тебя познакомлю с Героем Советского Союза генерал-полковником Борисом Громовым. Борис Всеволодович с 15 февраля этого года назначен командующим войсками Краснознамённого Киевского военного округа. Он хороший, честный, порядочный мужик! В мае 1985 года, когда он был в Афганистане, погибли в Союзе в авиационной катастрофе его жена и две дочери двойняшки». Елена не отвечала и молча смотрела на Евгения. Через несколько минут он сказал: «Ты подумай хорошо о моих словах! Я позвоню!». После этих слов он встал и ушёл, не сказав более ничего.
                Прошло около двух месяцев, как однажды в субботу ей позвонил Евгений: «Лена, я могу тебя познакомить с...». «Женя! Я поняла, что люблю одного человека!» - прервала Евгения Елена. «Это тот твой немец, с которым ты встречалась в ГДР с осени 1987 года и к которому уже дважды ездила из Киева после возвращения?» – спросил Евгений. «Да!» - ответила  Елена потрясённая его вопросом и знаниями о её жизни в ГДР и сейчас. «Наши мужики лучше!» - сказал Евгений и горько добавил: «Ну куда ты всё бежишь и почему?». Елена молчала и Евгений не дожидаясь ответа положил трубку.

                Глава – XXV

                В конце 1999 года Елена приехала в Киев из Германии, где уже жила с весны 1992 года, выйдя замуж в конце августа 1991 года за того немца из бывшего ГДР, который был до их брака не женат и без детей, и с которым она начала встречаться с осени 1987 года, когда работала второй год в ГСВГ.
                В тот свой приезд, впервые за много лет, Елена позвонила Асе, бывшей уже по возрасту на заслуженной пенсии, которую советские женщины получали в 55 лет. Ася, испытывая любопытство и от одиночества кое с кем продолжала общаться из бывших сотрудников Медслужбы КГБ.
                Комитет Государственной Безопасности СССР - КГБ СССР, прекратил своё существование вместе с развалом Советского Союза в самом конце 1991 года и был заменён на службы безопасности в возникших новых независимых государствах на месте бывших советских республик.
                Рассказав в тот их разговор всё что знала об общих знакомых, Ася вдруг спросила Елену, есть ли у неё какие-нибудь сведения о Евгении. Получив отрицательный ответ Ася сказала: «Говорят, что у него огромные проблемы были в Афганистане и чуть ли не до сих пор продолжаются  военные суды с каким-то давним его врагом генералом, который тоже служил в Афгане и обвиняет Женьку в присвоении зарплаты полка толи за месяц, толи за более длительный срок, и хочет его посадить в тюрьму. А Евгений доказываает, что деньги присвоил сам этот генерал. Я не могу сказать об источнике информации, но, как говориться, за что купила, за то и продаю». «Я никогда не поверю, что Женя мог так поступить! Это ложь!» - категорично ответила Елена и извинившись закончила такой неожиданно болезненный для неё разговор, сославшись на неотложные дела.

                Глава – XXVI

                Шёл 2001 год когда Елена в очередной раз приехала летом в Киев, чтобы посетить могилы близких людей. Ещё летом 1993 года она забрала из Киева к себе маму и дочь и жила с ними в ФРГ семейными проблемами вместе с мужем и свекровью. Елена старалась не вспоминать о прошедших годах, но когда оказывалась в Киеве, то прошлое возвращалось к ней само. А так как история Евгения после Асиных слов не забылась, она вновь во время приезда в Киев летом 2001 года позвонила ему в один из дней и он снова оказался дома, и сразу спросил когда может приехать к ней. Они договорились встретиться через два дня, но Евгений явился на следующий день. Когда Елена открыла ему дверь перед ней стоял он - Женя, но не весёлым капитаном, а поседевшим полковником и впервые без цветов. Поговорить им не удалось и он даже не присел, так как всё время буквально метался по Елениной квартире и вынужден был кому-то звонить по её телефону, кричать, приказывать, а ему то и дело писали по пейджеру и он читал, и снова в ответ звонил и командовал. Спустя минут тридцать Евгений объяснил Елене, что заскочил к ней сегодня потому что был рядом с её домом, так как руководит захватом банды в Дарнице. Захват осуществляет антитеррористическая группа, до сих пор, как в бывшем СССР, самими бойцами называвшаяся «Альфа», которую он возглавляет в Киеве.
                Советская военная группа «Альфа» или группа «А», с негласным названием «группа Андропова», считалась в 80-х - 90-х годах XX столетия самым эффективным антитеррористическим подразделением в Мире, решающим задачи обеспечения национальной безопасности.
                В середине 70-х годов XX века возросло количество террористических актов в разных странах с целью достижения политических целей, и сообщения в прессе, по радио и по телевидению о проявлении разного рода конфликтов следовали одно за другим. В связи с этим в СССР при Председателе КГБ Юрии Владимировиче Андропове 29 июля 1974 года была создана особая группа в 5-ом отделе 7-го управления КГБ.   
                В группу «Альфа» отбирались здоровые сильные ребята офицеры, отслужившие в КГБ не менее 3-х лет. 7-е Управление КГБ занималось наружным наблюдением и поначалу привлекало бойцов группы «Альфа» к задержаниям. Такие же задачи группа «Альфа» выполняла и перед развалом СССР и в независимых республиках, в начале их формирования. После развала СССР группа «А» использовалась в новых образованных государствах против бандитских группировок, как это было на Украине, где группу «Альфа» в Киеве в  конце XX - начале XXI века возглавлял полковник по имени Евгений.

                Глава – XXVII

                В тот день 2001 года в киевской квартире Елены прошло минут 30 после прихода Евгения к Елене, когда что-то у бойцов из группы «Альфа» пошло не так как следовало приказу Евгения и он принял решение срочно уезжать от Елены и разбираться на месте происходящего захвата вооружённой группировки. Водитель с машиной ждал Евгения у подъезда Елениного дома. Елена пошла открыть Евгению входную дверь своей квартиры, и когда повернулась к нему то оказалась стоящей в корридоре спиной к стене, и в этот момент Евгений внезапно упёрся в стену своими руками по бокам Елениных плечей, и обнятой таким образом им на расстоянии, сказал ей: «Ты всю мне жизнь сломала!». После этих слов Евгений хотел уже открыть дверь, но вдруг резко повернулся к Елене и словно из глубины своей души быстро выдохнул слова: «Я знаю всё о тебе и знаю почему ты всегда бежала и убежала так далеко. Когда открыли архивы КГБ я прочитал твоё дело и знаю всё о твоём первом муже и что ты с ним пережила!». «Женя, я в КГБ никогда не говорила о первом муже и вообще этой темы никогда не касалась, а впервые рассказала всё своему второму мужу перед нашей свадьбой!» - сказала Елена. «Твой второй муж слабак и предаст тебя не один раз и бросит! Если ты не оправдаешь его материальных надежд он побежит спасать свою шкуру и не пощадит тебя найдя более выгодный вариант! Ну куда и к кому ты уехала спасаться?»  -  ответил Евгений и приблизившись к Елене так, что её словно горячей волной обдало, глухо произнёс: «Только одно твоё слово!». «Нет, Женя!» - твёрдо ответила Елена. Евгений разжал руки, открыл дверь и ушел навсегда.
                Больше они не виделись. Всё что сказал Евгений Елене по поводу её второго мужа точно и очень быстро так и свершилось. После неожиданной смерти мамы в августе 2006 года в Киеве, когда они втроём прилетали на самолёте делать ей новый украинский загранпаспорт, Елена приезжала на Украину с дочерью Сашей в следующем 2007 году устанавливать памятник маме на кладбище. В очередной  раз они приезжали чтобы побывать на могилах родных им людей в 2011 году, но после этого долго не были в Киеве по многим причинам и только во второй половине сентября 2018 года Елена смогла наконец вместе с дочерью вновь посетить Украину. Квартиры своей у них в Киеве уже не было и они останавились в семье Сашиной подруги, со времён их совместной учёбы в Киевском университете. 
                В этот приезд Елена позвонила впервые за многие годы своей бывшей коллеге, одной из трёх врачей того времени, когда работала в госпитале КГБ в Терапевтическом отделении. Они говорили о бывшей работе и о бывших сотрудниках, но, как сказала уже тяжело больная Мила Александровна, имевшая серьёзные проблемы в работе сердца, давно, ещё при КГБ, был уволен начальник Медслужбы за устроенное им дорожно-транспортное происшествие с гибелью по его вине какой-то женщины; не было в живых ни заместителя начальника Медслужбы Виктора Викторовича, ни начальника их Терапевтического отделения Даниила Николаевича, ни начальника Хирургического отделения, ни начальника Неотложной помощи; умерла заведующая Кардиологией; умер начальник Рентгенотделения; скоропостижно скончалась врач Рентгенотделения после пропажи и жестокого убийства в Киеве в 90-е годы бандитами её единственной дочери; сошёл с ума начальник Неврологического отделения; покончил с собой, бросившись под поезд в 90-е годы прошлого столетия один из хирургов, по причине увольнения из госпиталя после прекращения существования КГБ и возникшей в «перестройку» нищеты в его семье и проблем на этой почве с женой; впал в деменцию бывший при Елене Ивановне начмед Николай Силыч, при ней же ставший начальником госпиталя. Мила Александровна ещё добавила о нём, что Николая Силыча то и дело сопровождает в поликлинику теперешней СБУ жена, а он уже никого не узнаёт и не
помнит где и кем работал сам.
                Из всех с кем работала Елена Ивановна в госпитале КГБ продолжала работать в новой Службе безопасности города Киева только стоматолог из поликлиники Службы Безопасности Украины - СБУ, Антонина Григорьевна, с которой Елену связывала помимо работы в Медслужбе КГБ одна история с их совместным участием в единственном круизе для медицинских работников в КГБ, организованном с разрешения руководства Комитета Государственной Безопасности Украины на белом теплоходе по Днепру из Киева в Канев и обратно в июне 1983 года.
                После разговора по телефону с бывшей коллегой по Терапевтическому отделению Центрального госпиталя КГБ Украины в Киеве Милой Александровной Елена позвонила ещё одной бывшей своей коллеге врачу физиотерапевту Асе Николаевне и та, испытывавшая большие проблемы с собственным здоровьем в виде множества фобий и страхов преследования, призналась с горечью Елене, что сын её безработный и он и она практически нищенствуют, а многие офицеры врачи из бывшего Центрального госпиталя КГБ Украины рано умерли не пережив социальных потрясений в стране и не приняв результатов «Перестройки», и главное развала Советского Союза в 1991 году, к тому же нельзя было исключить и то, что на их здоровье оказала влияние радиация, так как после взрыва 26 апреля 1986 года на атомной электростанции, в 100 километрах от Киева в месте под названием Чернобыль, оттуда в госпиталь на лечение были поступления облучённых офицеров КГБ, находившихся на территории АЭС во время взрыва и в период ликвидации аварии, и соприкасаясь с ними, врачи в той или иной степени получали повышенные дозы радиации.
                Во время пребывания в Киеве в сентябре 2018 года Елена в один из дней попыталась, по записям домашних номеров телефонов в её записной книжке, сама разыскать кого-нибудь из ещё, возможно, живых бывших сотрудников Медслужбы КГБ с кем хорошо по дружески работала, или найти кого-нибудь из её незабываемых бывших пациентов, кого лечила в госпитале КГБ, но все попытки были тщетными по причине отсутствия у неё номеров их мобильных телефонов, которых ещё в самом начале 90-х годов не было ни у кого и все давали Елене Ивановне свои домашние телефоны.
                С приходом нового столетия в Киеве практически все горожане отказались от стационарных домашних телефонов, объясняя дороговизной их оплаты, и пользовались практичными и более дешёвыми на Украине новыми мобильными телефонами, а номера их владельцев узнать было негде из-за отсутствия справочной телефонной службы, ранее в советское время существовавшей и имевшей сведения о всех телефонных номерах столицы Украины, кроме засекреченных.
                Елена не решилась попытаться позвонить в тот день только Евгению, зная прежний номер его домашнего телефона, хотя которого может быть тоже уже не существовало, а тот день 21 сентября был днём его рождения.

                Глава – XXVIII

                По прошествию времени однажды в январе 2019 года в разговоре с дочерью Сашей в квартире, в которой они жили в Германии уже только вдвоём, Елена что-то сказала о своём бывшем втором муже и вспомнила то, как прозорлив был не знакомый с ним Евгений, но который каким-то не понятным для неё образом обладал информацией и о Елениной жизни в Германии и о её муже немце из ГДР, хотя она никому об этом не рассказывала в Киеве. Дочь Елены Саша сказала, что не забыла Женю и его сына и то, как вместе с ними было весело и хорошо. «Знаешь, мама, Женя был очень хороший и ведь его очень ценил и даже любил, как сына, мой дедушка, а он разбирался в людях!» - добавила дочь. «Да! С папой Евгений, как оказалось, познакомился ещё до знакомства со мной и они оба очень уважали друг-друга» - ответила Елена и потом поздно вечером, когда дочь уже спала, Елена долго вспоминала свой с Евгением „сюжет для небольшого рассказа» и теперь по прошествии многих лет подумала: «Всё-таки если бы она не прекратила внезапно их отношения на пике, вероятнее всего эта история по логике жизни не имела бы счастливого завершения для них, а закончилась бы большой бедой в его семье, чего она никогда бы себе не простила, так как на несчастье других своё счастье не построишь, а история с установкой ей телефона в киевской квартире в их давно ушедшем прошлом и их короткие полные настоящих искренних чувств встречи остались в её памяти похожие на сказку, сказочным героем которой был он - Евгений, чьё имя с греческого языка означает – «благородный».

Эпилог:

                Живя в ФРГ однажды в июле 2023 года Елена услышала по Российскому каналу телевидения, который смотрела по интернету, что на Украине официально были рассекречены чекистские архивы 30 ноября 2007 года. Тогда Елена вспомнила о последнем разговоре с Евгением в Киеве летом 2001 года, когда он завершал свою военную карьеру, а являясь с 1991 года офицером СБУ - Службы Безопасности Украины, имел уже тогда доступ к архивам бывшего КГБ Украинской Советской Социалистической республики. 
                С тех пор прошло много лет и, как говорится, утекло много воды, но размышляя о минувших годах Елена подумала, что никого, никогда и нигде не интересовала история её судьбы, так как Евгения.
                Вспоминая Евгения Елена написала строки:
   
                Пришёл и спас.
                Не попрося взамен -
                Ни сказочных каких-то перемен,
                Ни райских яблок,
                Ни горячих слов.
                Войдя, с собою сам принёс любовь.