Кузнечик. часть 4

               
               

Сашко  надеялся, что выплеснув свое горе  слезами и  откровением, Ульяна успокоится. И возможно, пересмотрит свое отношение к нему.

Но шло время, а все оставалось как прежде. На собрания девушка не ходила. Появлялась иногда в клубе  в те вечера, когда привозили новые киноленты.
Но кино в Погорелово, завозили раза два - три в месяц.
В станице не было ни собственной киноустановки, ни киномеханика.
Едва заканчивался фильм, Ульяна мчалась домой с такой скоростью, словно за ней гнались все нечистые силы земли.

Пару раз Саше удавалось поймать девушку за руку . Но она остервенело  рвалась из его рук, приговаривая:
 «Я тебе все уже сказала. Не нужен мне ни ты, никто другой».
Шила, как говорится, в мешке не утаишь. Не сумел комсомольский вожак, утаить свои чувства к Ульяне, в не большом селе.

На языки  любителям посплетничать, попал лакомый  кусочек.
Еще бы!  Сам Сашко Бондарь, девичья беда всех незамужних,  «бегает» за Улькой телятницей.
«Говорят, она хвостом крутит у него перед  носом, а в руки не дается. Кого строить из себя, ни баба, ни вдова?  Другая бы, на ее месте,   стену лбом прошибла от счастья, а эта…. Подумаешь, цаца», – нашептывала одна  сплетница, другой.
«Мой Колька побрезговал поднять ее с суразом, так другой дурень нашелся.  Вот не ожидала я от Бондаря такого… А какие девки за ним  ходят!  Дурак и есть".. – трепалась на поденщине   станичница Ощепкова.
Но в любом коллективе, где вспыхивали подобные разговоры, стали находиться те, кто вставал на защиту Ульяны.
Мать Марии Рогожиной, выслушав  вранье Степаниды Ощепковой, нелестно перебила ее:
«Бреши, кума, да меру знай.  Твой недомерок, который месяц, бабке Парашке ворота отирает. Только без толку. Ульяна его, на сто метров к себе не подпускает.
Чего вы, бабы треплетесь?  Нашли слабину. Конечно, за Ульку кому заступиться, кроме бабки с дедом?  Девушка четвертый год в станице.
Ничего, кроме хорошего, о ней сказать нельзя. А от кого у нее Васятка, никто не ведает. Моя Машка близко с Улькой знаются.    Говорила она мне, что  избили девчонку и снасильничали.
А вы паскуды, вместо того, чтобы пожалеть сироту, готовы живьем сожрать.
Отказала Сашке, значит порядочная девушка.  Не уцепилась за парня, не воспользовалась.   
Еще раз услышу вашу брехню, председателю пожалуюсь».

Когда подобные пересуды, достигли ушей Полины Афанасьевны, та не удивилась.  Она и сама, давно уже заметила, как изменился ее  сын.
С парня будто сползла вся наносная шелуха его  чрезмерной принципиальности и  неприступной строгости.  Он прекратил свои непонятные разглагольствования, насчет  Всемирной Революции.
Но главное,  станичники перестали жаловаться Полине на то, что ее Сашко, упорно пытается  увести  в колхозное стадо,  их  корову или овцу.

Саша сделался задумчивым и рассеянным. Он плохо спал по ночам, ворочаясь в своей постели, иногда до утра.  Полина не сомневалась, что  ее сына, точит любовный недуг. И кто виновница его бессонницы, она тоже догадывалась.
С некоторых пор, Полине стало все равно, на ком женится ее Сашка. Лишь бы, поскорее женился.  Женщина давно поняла, что Ульяна далеко не такая, какой ее пытались выставить станичные недоброжелатели.
А заткнуть рты болтливым  товаркам, Полина умела.

В канун Нового Года, она осмелилась поговорить с сыном. К  Рождеству намечалось сразу две свадьбы в Погорелово. И обе  девушки, встретившие свое счастье, когда-то, были влюблены  в Сашко.
Улучшив момент, Полина подступила к сыну   с разговорами.
«Сынок,   твои невесты, одна за другой, замуж  повыскакивали. Скоро в станице, одни перезрелые вдовы свободными останутся. Ты, никак, вечным холостяком остаться решил?  Или принцессу,  какую ждешь? Так нет их, принцесс. Всех другие парни разобрали».
Саша поднял на мать грустный взгляд. Видно было, что мысли его витают где-то далеко.
«О чем ты снова, мать? О каких принцессах. Не нужны они мне. Я бы, не против, жениться. Да моя принцесса простая телятница. А она недоступней любой принцессы будет. Воротит она нос от меня, как от чумного. А других мне не надо.   Не уломаю Ульку, век жениться не буду.
Только не вздумай опять, мне гадости про Ульяну говорить. Из дому уйду. Насовсем».

«А я и не собираюсь. Хватило ума прикипеть к сироте, так женись. Конечно, мне куда приятней было бы, если б ты, свою станичную дивчину в дом привел. Но видно, судьба у  тебя такая. Женись, сын. Я уж тут и так, и эдак прикидывала. Не плохая Улька  баба. Уважительная главное».

«Мама, Уля не баба. Брось ты эти выражения. Она девушка! Добрая, красивая и умная. Я хоть сегодня рад жениться. Но не люб я ей. Ульяна даже говорить со мной не желает. Гонит от порога. Слова не дает молвить. А мне, кроме нее, никто не нужен». - И до того, тоскливо и потеряно звучал голос бравого комсомольского вожака, что у матери его,  от жалости к сыну, защипало глаза.

Полина Афанасьевна, привыкла к тому, что  едва ли не все подходящие девушки станицы,  вздыхали по ее Сашко.
«Сынок, да быть того не может! – уверенно воскликнула она. – Улька цену себе набивает. Да и только! Правильная деваха. С вашим братом, так и надо.
Надо все, по человечески сделать. Сватов надо к ней заслать.  Вот увидишь, согласится с радостью. Не сумасшедшая же она, от такого парня отказываться.  Да еще и с ребенком сама!»

«Мать, я тебя уже предупреждал. Оставь Василька в покое. И никаких сватов! Я сам должен добиться ее согласия». – Хлопнув дверью, Сашко выбежал в темноту наступившей ночи.

Время было уже достаточно позднее. Станица стояла в полной темноте.
Саша сам не заметил, как добрел до  калитки бабы Паши.  Домик старушки, стоял, почти по крышу в снегу.
«Не хватает у бедняжки, ни сил ни времени, снег убрать. Надо наших ребят организовать. Пусть завтра к вечеру, вместо плясок, полезным делом займутся. И я вместе с ними». –Постояв несколько минут  на пронизывающем ветру, Сашко медленно побрел к дому.

На следующий день, вернувшись с вечерней пойки телят, Ульяна увидела в ограде бабы Паши, несколько человек  из комсомольцев.
Под руководством  комсорга, ребята дружно очищали от снега, их двор. Остановившись от неожиданности, Уля некоторое время наблюдала за мельканием деревянных, самодельных лопат.
Опомнившись ,она решительно вступила в ограду.
«Товарищ Бондарь, это ваша затея? – напуская на себя строгость, спросила девушка.
Встретив сердитый взгляд Ульяны,  Сашко быстро нашел ответ.
«Товарищ Косых , новый пред. станичного Исполкома, распорядился помогать  старикам.  И одиноким  колхозникам. А у вас тут, сразу двое стариков и одна одинокая девушка с  маленьким ребенком.  С вашего двора, мы решили, начать помощь нуждающимся»,    -  невнятно пробормотал Сашко, невыносимо краснея, под строгим взглядом Ульяны.

«Спасибо , конечно, всем огромное. Но все же, не стоило. Вы бы, товарищ комсорг, лучше устроили бы, субботник по очистке коровника.   О горячей воде, вы  побеспокоились. Это хорошо.
Но не хватает людей, навоз во время, убирать. Все углы в коровнике завалены. А я уж, в своем дворе, сама бы разобралась».
Силой, завладев лопатой одной из девушек, Уля принялась выкидывать за ограду снег.

Сашко, стараясь пристроиться с ней рядом, с надеждой заглядывал в опущенное лицо девушки. Но Ульяна, до самого окончания работы, не удостоила парня, ни одним взглядом.
 Позже, сидя за скудным ужином, Ульяне пришлось отбиваться от неожиданно сердитого выговора Прасковьи.
«До гордишься, девонька. Одна, как есть, останешься. Дед не сегодня, завтра, перед Творцом предстанет. И я не вечна.  Годы твои конечно не велики. Но, пока   наш «кузнечик», несмышленыш еще, шла бы ты за хорошего парня. Сашко твой, из кожи лезет, чтобы угодить тебе.
И красивый, и уважительный, и при добром деле. Что тебе еще надо?   Он же, из всей станицы, к одной тебе прикипел».
«Баба Паша, не мучайте вы меня. Не пойду я замуж. Никогда и ни за кого. Не хочу я видеть рядом с собой, ни одного мужика.
 Или в тягость я вам? А если в тягость, то на хутора уйдем с Васей. Где-то, на дальних хуторах, папин брат двоюродный живет. Не знаю точно где, но найти можно», - со слезами в голосе воскликнула Ульяна, непроизвольно прижимая к себе сына.
Василек, замерев от счастья, недоверчиво стрелял глазами из под руки матери, боясь, что она, привычно отошлет его от себя.
Но споря с бабушкой, Ульяна только крепче прижимала ребенка к себе.  И пусть она делала это, не вполне осознанно, Василек не понимал этого.
Осмелев, он осторожно коснулся маленькой ладошкой, маминой щеки, по которой текла слеза.
«Мамочка не плакай. Я выласту и буду тебя зачичать», - прошептал он ей в ухо.
Охнув, Ульяна стиснула ребенка еще крепче.
«Все бабуля. Разговор окончен. Мы с Васильком спать пойдем»,  - в эту ночь, Ульяна впервые, после того, как отняла ребенка от груди, уложила Василька спать   с собой рядышком.

Шло время. Молодежно комсомольская группа ребят, под  руководством Саши Бондаря,   очистила от залежей навоза колхозные коровники.   И не только очистили, но и вывезли  навоз на колхозные поля, используя для этого, лошадей.
Кроме того, молодые люди, взяли на себя обязательства, помогать   пожилым и другим нуждающимся станичникам, в их домашних проблемах.

Такие  достойные начинания, комсомольцев  станицы Погорелово, не остались незамеченными районным партийным руководством.
Закончилось это тем, что комсорга Бондаря, пригласили перебраться в город Невинномысск., чтобы  принять на себя, одну из серьезных, руководящих должностей, по подготовке партийных кадров.
 Предложение руководства, прозвучало, как приказ, не подлежащий отказу.
 Парню совсем не хотелось покидать свою станицу. И уж, тем более,  расставаться с мечтой,  уговорить  любимую девушку, стать его женой.
Хорошее дело, однажды предложенное Ульяной, обернулось для комсомольца Бондаря, дополнительными душевными неурядицами.
Подходило время весенних посевов. Начальство торопило Бондаря с переездом.

Накануне отъезда, Сашко, средь бела дня, не скрываясь  от станичников, отправился в дом к бабе Паше. Он выбрал время, когда Уля, управившись с утренней пойкой телят, должна была быть дома.

Ульяна сидя у стола, штопала  протертую до дыр, рабочую рукавицу.
Увидев, вошедшего в дом Сашко,  девушка удивленно подняла брови, выражая   не только удивление, но и недовольство.
Она слышала о новом назначении комсорга. И  с нетерпением ждала, когда он уедет и перестанет преследовать ее, поджидая по вечерам у ворот бабушкиного дома.

«Проститься пришли, товарищ Бондарь? – спокойно спросила девушка. – Счастливого вам пути.  Надеюсь, что вам там понравится».
Баба Мотя, выглянув из своей пристройки, тот час, скрылась за дверью, увлекая за собой, любопытного внука.

«Что-то ты, Ульяна Григорьевна, в последнее время, «выкаешь» мне постоянно. 
Мы с  тобой, раньше, вроде как, на «ты» были. – Немного обиженно отозвался Саша. - 
-Не по своей воле еду я в город, Уля. Комсомол приказал. А приказы ни в армии, ни в партийных кругах, не обсуждаются.
 Там наверху, решили, что я с новой должностью справлюсь. А я не знаю, как к ней подступиться.  Может, заметят, что не гожусь я для руководящей должности. Да назад отошлют.   Очень уж, не хочется мне расставаться со станицей.
Матери без меня тяжело придется. У сестер  своя жизнь.  Но главное, от тебя как оторваться мне, Ульяна? Как без надежды жить?
Может, присоветуешь что?  А может, все же, со мной надумаешь ехать? Я официально сватать тебя пришел, Ульяна Григорьевна. -
Сашко поднял на девушку, совершенно больные, измученные глаза.-
 - Не могу я без тебя.  Ни дня, ни ночи покоя не ведаю. Клянусь всем, что для меня свято, не пожалеешь  ни дня, если согласишься моей женой стать.
 Сына сразу же, на себя перепишу». - Парень шагнул к Ульяне.
Но  натолкнувшись глазами на ее  холодный непримиримый взгляд,  он остановился и  с горечью прошептал:
«Смотришь на меня, как будто, я твой враг заклятый».

Ульяна, отбросив работу, резко вскочила с лавки:
«Не хочу обижать тебя на  прощание. Но слово мое крепко. И слово это, я тебе сто раз повторяла. Нет! 
Поезжай с Богом. Я тебе, только добра желаю.  Ты человек хороший. Хозяин своего слова. Вон как много для колхоза сделал. 
И мое «нет» не для тебя, а для меня. Мне не нужен, даже золотой   муж. Желаю тебе, найти достойную девушку и   родить своих детей.
А мой Василько,  останется Кузнецовым,  в память о моем батюшке.
Прощай товарищ комсорг!»- Ульяна повернулась к окну, давая понять парню, что разговор закончен.

«До свидания Ульяна, боль моя сердечная. Я все же, ждать буду и надеяться. Уж этого, ты запретить мне не сможешь» -  надрывно отозвался Сашко.
 
Ульяна лишь недовольно повела плечом. Настойчивость комсорга, ее начала раздражать. Услышав, как позади нее, хлопнула дверь, девушка облегченно выдохнула.
Ей было жаль Сашку. Точно так же, как было бы жаль любого, страдающего  человека. Но не более того
.
Сердце девушки, жестоко разбитое произошедшим с ней ужасом,  с негодованием отвергало даже намек на замужество.

 Из комнатушки бабы Паши,  бочком, выскользнул трех летний Василек. Остановившись на полпути к матери, он вопросительно посмотрел ей в глаза.
«Мне бы найти силы, да собственного ребенка в сердце принять и полюбить.- промелькнула мысль в голове девушки. – Бедный мой кузнечик. Подойти боится. – Ульяна протянула руки навстречу сыну.  – Иди ко мне, мой кузнечик маленький. Не бойся»
Василек  без слов, бросился к матери.  Спрятав личико в ее колени, затих. Лишь прогибался тонким  тельцем, под рукой Ульяны, поглаживающей сына по спинке.

«Эх, девка. Грош цена тебе. -   выбираясь из комнаты, горестно пробурчала Прасковья.- Сама не ведаешь, что потеряла сейчас. Сроду наши мужики станичные, так перед дивчинами не   принижались. Вечно  кочетами красуются. А Сашко твой, на все готов, лишь бы уломать тебя, строптивку. Погоди, придет время. Покусаешь локотки-то!»
«Баба Паша, - едва не плача вскинулась Ульяна. – Хватит вам душу из меня вынимать. Сказала, не пойду замуж. Значит, так тому и быть.  Что вы меня все мучаете? Мне ни один  мужик, на дух не нужен. Когда вы это поймете.
Дай Бог к Васильку сердце повернуть. А больше нам с ним, никто не нужен».
За печью, громко простонал Семен Тарасович:
«Парашка, отвяжись от дивчины. Если придет ее время, то  полюбит кого. А нет, значит так Богу угодно. Не дави ты ей на душу. Ей, чай, и без твоего нытья, тошнехонько».

На следующее день, из Невинномысска, специально за Бондарем, прислали  Исполкомовский грузовик.
Проводить комсомольского вожака, в новую жизнь, вышло достаточно много станичников. Сашко,  отдав последние распоряжения и пожелания своему приемнику, Юрию Рогожину,  забросил в кузов свой тощий рюкзак.
«Прощайте, земляки станичники, - поклонился  людям парень. – Крепко держите знамя колхозника.
 А вы, друзья мои комсомольцы, не уроните честь комсомола.
 Не подведите меня. Иначе, буду считать, что все мои старания во имя процветания колхоза и комсомола, пошли впустую.
Отвергнув приглашение водителя,  сесть в кабину, Сашко легко перемахнул через борт грузовичка.
.
Торопливо обежав глазами толпу людей , он осмотрел пустынные улицы. Но Ульяны нигде не было. 
«А ведь  телят она, уже отпоить должна к этому времени. Вот ведь  упрямая. Хотя бы, проводить пришла!»
Бондарь уезжал из станицы с тяжелым сердцем. Впереди  ждала неизвестность.
Он не представлял, чем конкретно будет заниматься, где будет жить. Но главное, у Саши не оставалось надежд на благополучное  завершение своих сердечных страданий.   Невинномысск  от его станицы, отделяло не менее ста верст.
Стоя в кузове  дребезжащего грузовика, Сашко держался за край кабины и неотрывно думал о своей, невеселой доли, отвергнутого  влюбленного.
Дожив  почти до 29 лет, он никогда не думал, что будет так тяжело переживать, из-за отказа какой-то молодушки, стать его женой.
Сердце парня, словно сжатое стальными тисками, рвалось назад. Перед отъездом, товарищ Косых  намекнул комсоргу, что он будет служить в недавно организованном Политотделе при  Невинномысском МТС.

«Покажешь себя с нужной стороны, далеко пойдешь, - в завистью резюмировал  станичный исполкомовец. – Я бы, на твоем месте, от счастья, выше головы прыгал. А ты, что-то,  невесел, сокол».
Но «прыгать от счастья», Бондарю совершенно не хотелось.  Хотя, каких-то два года назад, подвернись ему подобное предложение,  Сашко  посчитал бы себя счастливейшим из смертных.


Попасть на службу в Политотдел, убежденному партийцу, было  в  те годы, очень престижно.
Над Кубанскими полу степями, разливалось  горячее солнце.  Первые дружные всходы  ржи и подсолнечника, немного отвлекли Сашко от горестных дум.
«Погода бы не подкачала! Эх,  сейчас бы, на всходы, да дождя хорошего!»
И словно подслушав мысли комсорга,   на западном горизонте неба, показалась  большая, черная туча.
В воздухе, заметно посвежело. До ушей Сашко, докатились отдаленные раскаты грома.
«А может быть, Бог есть, как мать утверждает. Не успел про дождь подумать, а он, тут как тут. Лишь бы, град не сыпанул». -
-Сашко  непроизвольно оглянулся, словно опасался, что кто ни будь, сможет подслушать  крамольные мысли убежденного атеиста.
По кабине застучали первые, крупные капли дождя.  Водитель, затормозил машину. И Бондарь не упрямясь больше, перебрался в  кабину грузовика.
               
Бондарь Александр  Данилович достаточно быстро освоился на новой работе.
Основная его обязанность состояла в разъяснительной работе среди населения города. Несколько дней, Сашко штудировал газеты, выслушивал личные указания вышестоящего начальства, посещал лекции партийных курсов.
А спустя  всего неделю, Бондарь сам приступил к ликвидации партийной безграмотности среди рабочих   предприятий Невинномысска.
Новая работа отнимала много времени. Она требовала постоянного напряжения и собранности.
Сашко выдали достойное обмундирование.  Кроме того, он получил бесплатные талоны на двухразовое питание в ведомственной столовой.
Поселили Бондаря на квартире одинокого старика. Причем, в одной комнате с хозяином.
Такая практика расселения   кадров, существовала еще долгое время.  Комната деду, как ветерану Гражданской войны, досталась в огромном доме, ранее принадлежавшем богатому мещанину.
Кроме старика, в большом доме проживало еще с десяток  рабочих семей.

Старого вояку звали Андреем Федоровичем. К удовольствию жильца, дед оказался малоразговорчивым и спокойным.
С раннего утра, Сашко бежал в свой Политотдел.  Получив конкретное задание от начальства, отправлялся по   предприятиям с обязательными лекциями и политинформациями.
 Обедал Бондарь в ведомственной столовой. Достаточно неплохой, для полуголодного времени. Ужинал он там же.
А после ужина,  шел на вечерние  Партийные  курсы.

И так, день за днем, кроме воскресного дня.   Парень не имел возможности, выбраться в свою станицу. Технику для подобной «глупости» ему никто не собирался представить.  А добираться на «перекладных» не было смысла. В середине тридцатых годов, попутным транспортом, мог быть только гужевой.
Но обернуться за день  в станицу и обратно, было бы, просто немыслимо.

 В редкие свободные часы, Сашко писал длинные,   нежные письма, адресованные Ульяне.  Влюбленный парень, сам не ожидал от себя, что способен так красиво изъясняться
 Но ни одно из них, он так и не осмелился отправить адресату.
Прошло лето, за ним, прокатилась  вьюжная зима. А в жизни Бондаря, ничего существенно не изменилось.
Стояла дождливая весна 1935 года.  Бондарю наконец, улыбнулось счастье в виде трехдневной поездки домой.
Это было  не официальное разрешение начальства посетить    добросовестному  работнику,  свою семью.
Не до отпусков было в то время.
Слишком напряженная обстановка  как в России, так и на границах, не позволяла расслабиться. Особенно, работникам Политотделов и  других партийных организаций.

Половину пути, Сашко посчастливилось   одолеть на попутном грузовике. Остальную половину, он осилил, сменив несколько попутных, конных  подвод. Последние пять километров пути до родного поселка, ему пришлось проделать пешком.
В итоге, в один только конец пути, Сашко потратил более 10 часов.
Над Погорелово стояла глубокая ночь, когда  истосковавшийся  по дому парень, постучал в двери  родительского дома.
Полина Афанасьевна, увидев на пороге такого долгожданного, но неожиданно появившегося сына,  разрыдалась.
Угощая  Сашу «чем Бог послал», она закидала его вопросами о  здоровье, работе. Но главное , мать интересовала личная жизнь сына. В тайне, она ожидала услышать от  своего  беспокойного отпрыска, что он наконец-то, нашел невесту.
Но сын снова не обрадовал ее подобным известием.
Поужинав, Саша  принялся,  в свою очередь, расспрашивать  мать о  положении дел в станице.
Выслушивая в пол уха, ответы матери, Сашко неотступно думал об Ульяне.  Он надеялся, что Подина Афанасьевна, сама догадается удовлетворить его любопытство. Но мать  ловко обходила интересующую его тему, уводя разговор  в сторону.
Не выдержав, парень напрямую спросил
«Мать, как тут Ульяна Кузнецова? Замуж не вышла?»
Полина нахмурилась. – «Ты бы, сынок, по себе тополек рубил. Ты у меня, вон как взлетел. Весь в кожу разодет.   Видно, хорошо о своих кадрах, твое начальство заботится.  Странно, что до сих пор, никакая городская да культурная дивчина, тебя не окрутила.
 На что тебе та Улька сдалась? Неужто до сих пор, душой от нее не отцепился?
Я как посмотрю, кроме тебя, да Кольки недомерка, ей никто не поинтересуется.
.
Правда, слышала краем уха, что новый уполномоченный наш, интерес к ней имеет.  .Да только не верится мне что-то, чтобы большой начальник на колхозную телятницу позарился.
 Ну, если только, на ночь пригласить.
 Ульяне  на роду писано, вековухой куковать. А тебе, сынок, семью заводить надо».

Сашко недовольно поморщился. Мать снова «села на своего конька».
И что только Уля сделала такого , станичным бабам? Что взъелись на хорошую девушку. 
Ничего не ответив матери, чтобы избежать скандала, Сашко  отправился спать.
Время было уже слишком позднее.
На следующий день, едва умывшись и перекусив куском хлеба и кружкой молока, Сашко отправился   в телятник.
Подтянутый, в кожаной короткой куртке, в брюках галифе, заправленных в настоящие хромовые сапоги, он невольно притягивал взгляды встречных станичников.
Вежливо раскланиваясь со знакомыми, Сашко, тем не менее, торопился пройти мимо, дабы, избежать долгих разговоров.
Ульяну он застал на ее привычном, рабочем месте.
Девушка присев на корточки, удерживала голову новорожденного теленка в ведре с молозивом.
Не видя Сашу, она  беззаботно улыбалась, ласково выговаривая   неумелому  теленку.
-«Дурашка какой. Пей молочко. Оно от твоей мамы.  Ну что ты толкаешь ведро? Перевернешь ведь, озорник!»
Обернувшись на стук  двери, Уля быстро выпрямилась.
« Александр, вы! Вот неожиданность. Какая у вас одежда красивая. Важный вы такой. Наверное, должность хорошую получили?».

Не вслушиваясь в смысл слов девушки, Сашко онемев от робости, во все глаза смотрел на Ульяну.   Ему показалось, что она стала, еще красивее.
«Какая ты красивая, Ульяна! Как солнышко. От тебя, будто свет исходит», - охрипшим от волнения голосом пробормотал Сашко.
Напрасно он думал, что сможет забыть ее.  Расстояние в сотню километров и  разлука длиной в целый год, ничуть не умерили жара его сердца.

«Скажете тоже! - улыбка медленно сошла с лица Ульяны. – Обыкновенная я. Как любая девушка из станицы   -   Уля отняла ведро у брыкающегося теленка. – Извините, Александр. Мне телят поить надо. Вы ступайте по своим делам. Вы уедете  в город, а обо мне, снова  болтать  начнут. Уходите, пожалуйста». 
Ульяна прошла мимо застывшего на месте парня, направляясь к выходу.
«Уля, сколько же ты будешь душу мне вынимать? Плевать я хотел на всех болтунов.
 Я там афишу видел у клуба. Кино вроде, сегодня должно быть. Ты приходи в кино.     Звуковой фильм. «Путевка в жизнь» называется.    Очень тебя прошу.   Я ждать буду», - выкрикнул Сашко в спину девушки.
Не отвечая, Ульяна скрылась за дверью телятника.

Сашко долго стоял у клетки с телятами, поджидая девушку. Но Ульяна все не показывалась.   Тогда он, вышел во двор и повернул в сторону коровника.
Не успел он сделать и пяти шагов, навстречу ему вышла знакомая пожилая доярка Мария .   Женщина дружила с  матерью Саши и часто бывала у нее в гостях.
«Ух ты, красавец бравый!- подбоченясь,  пропела тетка   Мария.  – Надолго   в наши края, радость материна?»
Услышав что Сашко завтра же уезжает,  Мария возмутилась
– Как же так? Вроде войны нет. И бандюки притихли. А сыночки наши, никак  до родных хат не доберутся. – Мария  внимательно посмотрела в глаза Сашко. – Санька, если  ты Ульку ждешь, то зря. Она спряталась в коровнике. Не выйдет, пока ты тут маячить будешь.  Отчепись тот нее ты, за ради Бога.   Ну, ведь совсем вы друг другу не пара.
Улька хоть и малограмотная, но лучше тебя это понимает.
Сам подумай.  Она,  едва  расписываться научилась. Сирота бесприданная.  Да к тому же, с непонятным прошлым. И дитенок у нее, не весть от кого. Я не хочу плохого про Ульку сказать. Наоборот. Деваха она славная. Хорошая баба любому колхознику будет.
Но ты то! Вон как поднялся. Зачем тебе, такому умному , простая колхозница малограмотная? Аль среди ровни,  дивчины не нашлось? Сроду, в то не поверю».

Оглушенный подобной отповедью, Сашко, несколько секунд ошарашено смотрел на доярку.
«Похоже, что вы, тетка Марья, с матерью моей договорились в одну дуду дуть. Вы уж, простите за прямоту. Но я вам так скажу. Не вашего ума это дело, указывать мне, кого любить, и на коим жениться. У председателя колхоза нашего, жена на поденщине работает. Но это не помешало им, четверых ребят родить.
Беда с вами, да и только. Долго еще наш народ,  буржуями запутанный, будет отсталость свою показывать».

Развернувшись,  Сашко быстро зашагал прочь. Он не услышал последних слов обиженной доярки, сказанных ему вслед:
«А ты не кипятись. Молод еще,  меня уму разуму учить. Люди добрые говорят, что Улька твоя, самому Косых отказала.  Не знаю, насколько то правда.  Но не верится мне, что стала бы она такому человеку отказывать.
А может быть, просто место свое понимает».

 По дороге,  Бондарь  решил навестить на рабочем месте, нового комсорга, Юрия Рогожина.
Саше  показалось, что Юрий не достаточно хорошо работает с населением станицы.  По крайней мере,   при Сашко, станичники не так откровенно,  высказывали свое, негативное отношение к Уле и  не только к ней.
«Откуда в простом советском колхознике, появился  этот снобизм? Почему, уже не первый человек, считает, что Уля мне не ровня? Что за бред. Люди не понимают, что согласись она стать моей женой, то это она бы, меня облагородила, а не я её».

Юрия  Саша застал на машинном дворе. Рогожин, весь перемазанный солидолом, возился в непослушном движке колесного трактора.
«Не дается машина?» – насмешливо спросил  Бондарь, подходя к товарищу. Вздрогнув от неожиданности, Юрий поднял голову:
«Сашка, дружище! Мне сказали, что ты приехал. Я думал  с тобой сегодня, в клубе встретиться. А ты сам пожаловал. Вот здорово!-
Он вытер руки, подвернувшейся   тряпкой ,и протянул Саше   темную от въевшегося масла, ладонь. - Не забыл еще запаха  машинного? Не побрезгуешь руку трактористу пожать, товарищ комиссар? – рассмеялся Юрий, обеими руками, стискивая ладонь Сашко.

«Я то, не побрезгую, жать руки рабочего человека. А вот ты, товарищ комсорг, расскажи  мне, что тут снова у вас происходит?  Почему  народ, снова треплет  честь хорошего человека.
Вы с Марией, хоть какую-то, разъяснительную работу, с людьми проводите?
Почему Ульяна, снова прячется от людей?  Она надеюсь, хотя бы, на собрания ходит?» - Сашко, непритворно сердито посмотрел в глаза товарища.
«Как же,   -  недовольно пробормотал Юрий, отводя взгляд. – Вытащишь твою  Ульяну на собрания!  Затворилась ото всех. Ведет себя, как бабка старая. Мария иногда к ней забегает. Говорит с ней. Но толку то, что? 
Работница Улька, каких еще поискать надо. Но общественными делами, совершенно не интересуется. В кино иногда приходит. Вместе с бабкой и пацаном своим. Но чтобы на танцы остаться, или лекцию какую,  послушать… Ни, ни.  При тебе она, смелее была. А тут, совсем затворницей сделалась.
Маша говорила, будто ее Лукерья Ощепкова замордовала. Но не полезу же я, со старой склочницей воевать!»
«Сам не полезешь, Машу заставь,-  еще больше разозлился Саша.
- Чаще всего, люди страдают не  столько от злых языков , никчемных  злыдней, сколько от равнодушия своих друзей».

Юрий в сердцах,  пнул ногой в колесо трактора.
-«Забирал бы ты свою Ульяну, да вез бы в свой Невинномысск, - повысил голос комсорг.-  Мария не сегодня, завтра, второго родит. Она и без того, всю комсомольскую работу, на себе тянет. Если бы не она, зашился бы я совсем.
Честно говоря, я не понимаю, чем занимается наш комиссар Косых Иван Герасимович.
Он, только  требовать горазд, привилегий для себя. А работу всю, на меня сгрузил.
А еще ходит слух, что он, Ульяне  твоей, проходу не дает.  Причем, не с хорошими намерениями .   Вот потому-то, она и прячется от людей».

Сашко почувствовал, как сердце его  не нормально затрепыхалось, будто он   пробежал несколько километров при полной выкладке.. Выходит, не напрасно упомянула мать об интересе Косых к Ульяне.

«Как это? - растерянно спросил он. – Врут, наверное. Ведь Косых коммунист!»
Юрий  быстро осмотрелся кругом. Понизив голос ,ответил:
-«Ты Сашка, как будто, только что на свет народился. Мало тебе, врагов народа, среди коммунистов выявлено? Сам же говорил, что бдительность, превыше всего. А вражина, он под любой личностью может скрываться. И в коммунисты пролезет, если  выше стоящие товарищи,  бдительность теряют Не верю я этому Косых. Нутром чувствую, что гнилой он».

«Ладно, - тяжело дыша, прошептал Сашко. – Постараюсь разобраться. Если надо, к районному уполномоченному по партийным кадрам, обращусь. Но недостойным  партийцам, не место в наших рядах!»
Прежде, чем «выявлять  недостойного партийца» Косых, Сашко, прежде решил поговорить с Ульяной.

Вечером, он долго стоял у входа в клуб, поджидая появления Ульяны. Но девушка так и  не пришла.
Сашко вошел в клуб, в самый последний момент, когда  заезжий киномеханик, уже начал трансляцию фильма. С трудом выдержав  несколько частей фильма, он осторожно переступая через ноги зрителей, выбрался из клуба.
Солнце посылая на землю, последние  розовые лучи, нехотя уходило за горизонт.

Бондарь не сразу отправился к намеченной цели. Он не хотел вызвать очередного недовольства Ульяны тем, что  по ее мнению, навлекает на нее лишние разговоры станичников.
 Сашко  прошелся до Кубани. Он долго стоял на берегу разлившейся реки, наблюдая за   рыбаками. Заядлых удильщиков, не смогла оторвать от увлекательного занятия, даже быстро надвигающаяся темнота.
Дождавшись полной темноты, парень отправился к дому Прасковьи.
Запертая изнутри дверь  мазанки бабушки, удивила Сашу.
Бабушка обычно, не запирала на ночь дверей.
На его стук, отозвался недовольный голос Прасковьи: -
 «Вы бы, мил человек, не стучали зря. Не позорили бы мне внучку. Не хочет она с вами беседы водить. И принуждать дивчину, я не собираюсь».

«Баба Паша,  я не задержу Улю. Что вообще-то, происходит?» - воскликнул ничего не понимающий Саша.
«Ой, да кто это? Неужто ты, Санечка? А я то, дурна головушка, подумала, что снова этот важный  хлыщ ломится».
Звякнул отодвигаемый засов.   Дверь приотворилась, впуская Сашку в теплое нутро мазанки.

Щурясь от яркого света, Саша с удовольствием осмотрел знакомое, убранство  кухоньки.  Из-за печи торчали знакомые, желтые пятки деда Сидора.
«Здравствуй бабуля. Как же я рад видеть тебя в добром здоровье, -  с искренней радостью воскликнул Саша. – А как наш Тарасович? Все еще корзины плетет?» – Саша прилип глазами к закрытой двери боковушки. Так скорее всего, пряталась Ульяна с сыном. Именно, пряталась. Почему-то, это слово пришло на ум парню в данный миг.
Прасковья, прервав мысли Сашко, грустно ответила, что дед совсем оглох и сильно ослаб.
«До ветру, сам дойти не может. Приходится под руку водить. Не жилец видать, наш дед.  - баба Паша проследив за взглядом Саши,   кивнула головой. Понизив голос почти до шепота, сообщила. -
 - Там она.  От нового начальника прячется.  Тот припугнул  бедняжку, мол, если гулять с ним не станет, то устроит так, что ее «врагом народа» признают за связь с бандитами, якобы. Сказал, что докажет, что  Васенька у нее от врага Революции.
Уленька совсем раскисла было. На работу ходить и то, боялась, не то, что в кино там.
Хорошо, что  я догадалась припугнуть того паразита, что поеду сама к тебе и все обскажу.  Тебя, Саня, он остерегается.  Поговорил бы ты с ним.

«Поговорю, - закипая бешеной злостью,  пообещал Сашко.  - Еще как поговорю. Мало не покажется».
Удовлетворенно кивнув, баба Паша постучала в дверь боковушки.
«Уленька, отвори детка. Сашко до тебя пришел».

Несколько мгновений, за дверью не было слышно даже шороха.  Видимо, Ульяна обдумывала, как ей лучше поступить.
Наконец щелкнул откидной крючок, и Уля вышла в кухню.
«Зачем вы пришли Александр Данилович? Я вам днем, все ясно объяснила. Не стоит вам   ко мне приближаться. Вы уедете, а мне жизни вновь не будет».
«Уленька,  может поговорим во дворе? Не стоит деда Семена тревожить. И Василек, наверное спит уже?»

«Не о чем нам с вами говорить, Александр. Вы вон, какой важный. А я кто?  Интересно, а чем вы мне грозить будете, если не пойду с вами?» - Уля невесело усмехнулась. В глазах девушки стояла боль.

Давно Сашко не видел Ульяну, такой несчастной и потерянной.
Сердце парня сжалось о жалости к девушке.
 - «Вот ведь, мразь какая. А еще, коммунист. Ну ничего, выведу я тебя на чистую водичку, - сжимая кулаки, подумал он о Косых.
 -Уленька, я никому не позволю обидеть тебя. Выходи во двор. Я подожду за дверью»- не слушая возражений девушки, Сашко шагнул в сени.

Понимая, что разговора не избежать, Ульяна вышла следом за парнем.
Она прошла мимо Сашки и скрылась  в тени сарая. Сообразив, что девушка прячется от возможных, посторонних глаз, Саша последовал за нею.
Ульяна присела  на кучу хвороста, что целую неделю носила с берега Кубани.
Сашко с опаской примостился рядом. Он уже не знал, что можно, в следующую минуту, ожидать от Ульяны.
«Я вас слушаю Александр Данилович. Зачем вы меня преследуете. Я вам уже все сказала. 
У вас  своя жизнь. У меня - своя».

«Уленька, отчего ты так изменилась за этот год? Что произошло? Кто снова тебя обидел?  Не на пустом же месте, я стал для тебя вдруг, «Александром Даниловичем».  Прошу тебя, расскажи мне все. Доверься мне, девочка моя»-

-Сашко  хотел  услышать признание о приставаниях Косых, из уст самой Ульяны.
Торопливый шепот бабы Паши, мало что прояснил в странном поведении девушки. Она могла бояться уполномоченного , ненавидеть его. Но, при чем тут он, Сашко?
 Уля конечно, не подавала ему никакой надежды и до его отъезда в Невинномысск. Но, по крайней мере, расстались они,  почти друзьями.
А сегодня Ульяна встретила его, как неприятного для нее человека, которого ей совсем не хочется видеть.

 Уля  молчала. Она,   с опаской вглядывалась в окружающую темноту и тихонько вздыхала.. Она действительно боялась   посторонних ушей. Боялась   недобрых сплетен соседки Лукерьи. Боялась ее надоедливого,  сынка Коли.   Но больше всего, девушка боялась  уполномоченного  по текущим делам станицы, Косых Ивана Герасимовича.

Иван Герасимович, поселился в избе читальне. Дом был достаточно просторным. Кроме личного кабинета Косых, в доме имелись еще две комнаты и кухня.
С первого же дня работы, Косых распорядился, чтобы ему оборудовали отдельный вход в «свое жилище».
Вместо того, чтобы ближе знакомиться с жителями станицы и с их насущными проблемами,  комиссар занялся обустройством  своего жилища и личной жизни.
Всю более привлекательную обстановку, он приказал рабочим, переместить из читального зала  на свое личное пространство.

Колхоз имел свой запас  некоторых вещей, домашней утвари , мануфактуры и прочих принадлежностей быта. Все это было изъято у раскулаченных  богачей.  Каждая вещь, вплоть до половника, стояла на учете, в колхозной, приходной книге.
Иногда, что-то выдавалось многодетным семьям или заслуженным ветеранам революции.
     В местной  торговой  лавке, выбор вещей, был слишком скудным.
И чтобы получить сапоги трактористу, приходилось писать заявление, на имя председателя колхоза,   которое рассматривали и утверждали, ( или не утверждали), на общем собрании колхозников.
Косых сумел добиться у районного начальства, единоличного распоряжения собственностью  бывших кулаков.
В короткий срок, он перетаскал в своё жильё, все самое лучшее из склада. Ни председатель колхоза, ни комсомольцы, не желали связываться с алчным  уполномоченным.

Люди понимали, что если Косых сумел подгрести склад под себя, значит   имеет такую возможность.  Кто-то из тех, кто «сидел» выше уполномоченного, прикрывал его грязные делишки.
Время было страшное. Могло случиться так, что затронь негодяя от власти, сам  окажешься «врагом народа».
Иногда, встречая Косых в новых сапогах или добротном полушубке из  «реквизированного»  добра, люди шептались, что нет на него Сашки Бондаря.  Тот нашел бы управу на любого вора, будь он, хоть самим министром.

Ульяну,  Косых заприметил еще при  первом своем знакомстве с жителями станицы.
Его взгляд привлекла красивая девушка , скромно стоящая в толпе молодежи. 
По принципу, «рыбак рыбака, видит издалека», Косых  быстро вычислил всех тех, кто мог   рассказать ему о девушке всю правду. А еще лучше, все домыслы и неправду.
Узнав, что девушка круглая сирота, да еще и с «пригуленным» ребенком, Косых  воспрянул душой.
Решив, что ему, при его положении, дозволено все, сорокалетний негодяй, в открытую предложил Ульяне, стать его  «девкой».
 Он так и заявил ей, явившись как-то к ней в телятник.
Это случилось через месяц после отъезда Сашко на новое место работы.
Ульяна чистила скребком бочок теленка, когда в  телятник вошел новый уполномоченный.  Девушка приветливо поздоровалась с новым начальством, мысленно приготовившись ответить на его  «рабочие» вопросы
.
Он подошел к клетке и  уверенно, как о чем-то решенном, произнес:
«Сегодня, как стемнеет, придешь ко мне . Знаешь где я живу? Будешь моей постоянной девкой. – Приняв  молчание ошарашенной девушки, за покорное согласие,  Косых повысил голос.-  Будешь хорошей  девочкой, будешь  жить как королева. И тебя разодену, и   суразенка твоего не обижу».
Не  ожидая ответа от испуганной до онемения девушки, он  вышел из телятника.
Косых ни на минуту не сомневался в том, что Ульяна    выполнит его приказ. Несколько дней, после  этого происшествия, Ульяна ходила на работу, в сопровождении бабы Паши.  Василька они брали с собой.
Когда разозленный уполномоченный, вновь сунулся в телятник, он столкнулся там со страшной, косой старухой. Ульяна первой заметив Косых, успела спрятаться за копной свежего сена.
«Где телятница Ульяна? - едва приходя в себя от неожиданности вызванной встречей с «ведьмой»,  спросил  немного оробевший  комиссар.
«А я чем не Ульяна вам,  товарищ коммунист? – насмешливо пропела баба Паша. – Нет, и не будет вам Ульки. Не те сейчас времена, чтобы барин себе крепостную заводил, против ее воли».

После этого случая, взбешенный  уполномоченный, пару раз вламывался вечерами, в дом  бабы Паши. Не стесняясь стариков, он угрожал девушке:
«Никуда ты не денешься, бандитская подстилка.  Я тебе устрою  ссылку в Сибирь».
Ульяна, не смея пожаловаться  комсоргу или председателю,   молча переживала очередную трагедию.  Девушка вновь превратилась в испуганного, забитого подростка, каким она появилась  в станице, пять лет назад.
Даже лучшей подруге Марии ,Уля не захотела поведать о своем несчастье.  Девушка, как обычно, не хотела лишней огласке. Она боялась всего. Непонимания станичников, сплетен и осуждения.
 И лишь, после того, как баба Паша, догадалась   заявить  Косых, что Уля, невеста комсорга Сашко Бондаря, негодяй немного притих.
Еще не приступив к работе в станице, он уже хорошо был осведомлен о деятельности  героя продотрядовца, комсорга станицы, Александра Даниловича Бондаря.
О Принципиальности и бесстрашии Сашко, в Районной партийной организации, где раньше  трудился Косых, ходили целые легенды.

И вот сейчас, сидя радом с Сашко,  Ульяна незаметно смахивала слезы, вспоминая вновь пережитые ею   моменты стыда и ужаса.
Что она могла ответить на  Сашины вопросы? То, как нужен он был ей тогда, в  дни бессилия перед «сильным мира сего».  Как молила она Бога, чтобы Сашко, неожиданно появился в ее доме, в те минуты, когда  уполномоченный ворвался в дом бабы Паши со своими дикими обвинениями и угрозами.
Но он бросил ее в тот момент, когда раненое сердце Ульяны, только только, начало  отзываться доверием на его  любовь. По мнению девушки, Бондарь променял ее на престижную работу в городе.
Она не винила себя в том, что сама уговаривала его, оставить ее в покое,  и  устраивать  свою жизнь. На то, она была девушкой, чтобы  вести себя достойно, так как учила ее когда-то родная мама.
Едва зарождающаяся любовь,  глубоко в сердце девушки, была мгновенно перечеркнута, раздавлена Сашкиным согласием, принять новую должность.
 Ульяна не  хотела  понимать  того, что отказаться от задания Партии , Сашко не имел права.

«У меня все в порядке, Александр Данилович,   - упрямо пробормотала Ульяна.   - Мне ничего не нужно.  Езжайте в свой город спокойно. Там вас, скорее всего, культурная невеста ждет. А  мне вы, без надобности. Как впрочем, и я вам».

«Значит тебе, ничего не надо? – Сашко вскочил с места. – Голос его опасно завибрировал. – А то, что  Косых  тебя принуждает сойтись с ним? То, что он угрожает тебе, это тоже нормально?   Или ты сама этого хочешь?»
«А вам какое дело? – не помня себя, закричала Ульяна.- О себе заботились, вот и дальше заботьтесь. А я и без вас разберусь, что мне делать и как жить дальше».

«Знаешь, Улька, я оказывается, здорово в тебе ошибался, считая  тебя самой чистой девушкой. Ты ради корысти, готова хоть с бандитом сойтись, лишь бы  жить  в сытости…»
Сашко не успел договорить. Что-то жгучее рвануло его щеку, раздирая ее до крови.
Ульяна, с плачем  скрылась за дверью дома.  До ушей оглушенного Саши долетел лязг задвигаемого засова.
«Вот так поговорили! – пробормотал он,  трогая оцарапанное девушкой   лицо.
На следующий день, ни с кем не прощаясь, Сашко уехал в Невинномысск.

В этот раз ему с дорогой, повезло. Парню почти сразу же, на выходе из станицы, попался попутный грузовик до самого города.
Кабина водителя была занята. В кузове тоже сидело человек  десять пассажиров.
«Жизнь не кончается. У каждого свои дела», - грустно подумал парень, бегло оглядывая попутчиков.
 Он пристроился на скамье, устроенной вдоль борта   кузова.  Затолкнув под скамью,  тощий свой рюкзачок,  Сашко глубоко задумался о проделках злодейки судьбы.
Сердце парня разрывали обида и ревность, лишая здравого  рассудка.
«Вот ведь кошка когтистая. Разодрала рожу ни про что. Нет, чтобы просто объясниться спокойно. Видно променяла девица, полуголодную жизнь на кусок булки с маслом, если  в драку кинулась, едва я  ее касатика гнилого задел.  Мало того, что встретила меня, как крапива жгучая, так еще и когти в ход пустила».

«Товарищ служивый, прости, не разбираюсь я в ваших чинах, по причине инвалидности, - прервал горькие раздумья Бондаря, сидевший рядом   пожилой мужик. – Ты, видать, где-то при чинах  числишься. Как думаешь, война с германцем будет?»
Сашко с недоумением обернулся к соседу. В кузове стало необычно тихо.  Пассажиры,   мгновенно отставив все разговоры, потянулись взглядами к Бондарю..
«А знаете ли вы, товарищи, что  бывает с теми, кто сеет панику среди людей? – сердито спросил Сашко. – У нас с Германией подписан договор о ненападении.  В следующий раз, прежде чем заводить разговор на подобную тему, я бы советовал вам, подумать».

Саша злился не напрасно. Он понимал, что  не оборви он этого неразумного любопытного, последствия для того, могут стать  плачевными.
Ему не раз, приходилось проводить  беседы с рабочими на подобную тему.
Паникерские настроения, особенно те разговоры, что касались взаимоотношений с Германией, сурово пресекались властями.
Неосторожно высказавшийся человек, мог схлопотать пару лет лагерей. А если этот человек, к тому же, являлся членом Партии, то наказание могло быть, еще строже.
Под личиной, вот такого «инвалида», вполне мог скрываться   специальный агент, по выявлению паникеров.
«А я чо?   Я ни чо… испуганно пробормотал сосед, отодвигаясь от Сашко. – Я это… По дружески».

Опасаясь продолжать эту тему дальше, Саша  отвернулся от соседа.
Добравшись до квартиры, где проживал в последний год, Саша не обнаружил в комнате хозяина. 
Отворив дверь комнаты своим ключом, он осмотрелся. Андрей Федорович очень редко покидал свою комнату.  Больные  ноги, почти не слушались старого вояку.
 В комнату без стука, заглянула соседка деда по коммуналке.
«Прибыл касатик? А  Федоровича в больницу мы проводили. Вчера еще.  Упал дед в кухне и ногу сломал. Да серьезно видать. Кричал так, будто резали его. Врачи  забрали деда в больницу.
Сходил бы ты к нему. Нам тут своих бед  хватает по горло. Дети болеют. И на работу бежать надо».

Разобрав рюкзак, Саша достал из него  те не богатые подарки, что смогла  собрать ему мать.
Завернув в кусок газеты, пару моченых яблок, Сашко отправился в больницу, указанную ему соседкой.

Время было уже позднее. Но услышав из уст посетителя, имя  больного,  уставшая санитарка, пропустила Сашу к Андрею Федоровичу.
Старик лежал в переполненной  больными людьми, палате. Кровати ему не досталось.  Деда устроили на скрипучей, неудобной  кушетке.
Сашко склонился к мертвенно бледному лицу старика.
«Ты чего это, дед, разболелся?  Не пойдет так. Давай старый  солдат, заживляй свои кости и домой. Мне ведь не дадут времени, чтобы тебя навещать»

Андрей Федорович с трудом разомкнул морщинистые желтые веки.
«А, Сашка, -  тихо прошелестел он. – Отжил я, сынок. Оттоптал земелю матушку.  Какая-то шейка бедра сломалась у меня, парень.  Доктор сказал, что не встану я до самой смерти.
А старуха эта, вон она, за плечами стоит второй день.   Надо же! Я с молоду, ни в черта, ни в Бога не верил, дурак.  А смерть вот она. Вижу я ее,
Саня, как тебя сейчас. Спокойно так стоит, не торопит. Видно не долго, ждать ей меня придется.  Сердце износилось совсем.  Через раз работает.
Ты не шибко надрывайся, Санька.   Похоронить меня и без тебя обязаны . Мало что ли, я крови за Советску власть пролил?
 Ты главное, за комнату поборись. Тебе жениться пора. Вот и приведешь деваху в  мою комнату» .- Дед в изнеможении закрыл глаза.

Сердце парня сжалось от жалости к беспомощному, перебинтованному  старику.
«Не выдумывай, Федорович. Мы с тобой, поборемся еще. Я сейчас приду.   
А старуха, это   тебе просто от боли, кажется. Нет никаких старух».

 Саша отправился искать доктора.  Не смотря на поздний час, тот оказался на месте в своем небольшом кабинете.
Как потом узнал Сашко,  доктор почти сутками не покидал здания больницы.
Из беседы с врачом, Бондарь узнал  неутешительные вести о здоровье Андрея Федоровича.
Кроме перелома шейки бедра, у старика прослушивалась серьезная, сердечная недостаточность.
«Поборемся, сколько сможем ,- хмуро сказал доктор .-  Но не думаю, что  старик долго протянет.    Сердце сильно изношено. А  необходимых лекарств, почти нет.  Если, каким –то чудом,  ваш родственник выживет, то ни ходить, ни двигаться, он не сможет.  Так что, тут невольно приходится думать, что смерть куда милосерднее к нему будет, чем  жизнь последующая».


Одинокий и добрый  человек, Кривцов Андрей Федорович, прошедший Гражданскую войну,  честно  воевавший за Власть Советов, умер  через пару часов после посещения им   квартиранта,  которого он успел полюбить за тот  год, что Сашко прожил с ним, под одной крышей.

Схоронила  старого революционера, за счет казны Политотдела города.  Бондарь немало приложил усилий к тому, чтобы  деда похоронили с почестями, как старого, заслуженного  революционера.
Жалость к старику, на некоторое время, заглушила  любовные терзания Сашкиного сердца.
Первое время, оставшись один, в большой комнате Андрея Федоровича, Сашко не находил себе места. 

Но вскоре, все изменилось.
И причиной тому, оказалась секретарша Политотдела, опытная стенографистка,  Наташа  Заречнова.
Комсомолка до мозга костей, Наталья  сильно отличалась от большинства   местных женщин.  На работе, она щеголяла в мужских галифе и ярко красной косынке, повязанной вокруг головы.
Вопреки всяким пересудам, девушка коротко стригла волосы и почти не расставалась с длинным мундштуком, в котором торчала  папироса.

Наталья была хороша собой. Но  в отличие от большинства девушек ее возраста, она  как будто, стесняясь своей внешности, делала все для того, чтобы казаться хуже, чем была на самом деле.

Не смотря на то, что Наташа была единственной девушкой во всем Политотделе,  мало кто из мужчин, замечал в ней женщину.
 С некоторых пор, девушка, все чаще стала попадаться на глаза  новому сотруднику, Сашко Бондарю.
 Не смотря на откровенные, грубоватые заигрывания, Саша не обращал на нее, никакого внимания.

Так продолжалось до  того дня, когда в комнате Саши собрались соседи, чтобы отметить девять дней, со дня смерти Андрея Федоровича.
Ни кого из Политотдела, звать на поминки старика, Сашко не стал.
Это могло быть расценено товарищами, как акт мракобесия.  Ведь на первых порах, после торжества Революции,  Советская власть, преследовала не только священнослужителей. Но и любые,  традиционные обычаи, связанные  с особыми событиями в  людской жизни. Будь то  венчания в церкви, крещения младенцев,  похороны и поминки по православным обычаям.
Вместо привычных крестов, на комсомольских могилах, стали появляться деревянные пирамидки со звездочками.
 Запретить соседям, в складчину, помянуть хорошего человека, Сашко тоже не мог.

Наташа  явилась на поминки, не званной.  Она не первый год жила на свете. И догадывалась, что Сашко,  рискнет помянуть в девятый день, своего бывшего квартирного хозяина и хорошего товарища.
Появление девушки в комнате , теперь уже Сашиной, он встретил без особой радости. Но и без недовольства.

Впервые за то время, что он знал Наталью,  Сашко увидел ее, без  косынки и брюк.  На девушке была длинная синяя юбка. И только поношенная армейская гимнастерка, напоминала  ему,  привычную  секретаршу.
Как после выяснил Бондарь,  у девушки  просто, не было  другой одежды.
«Здравствуйте люди добрые», - приветливо поздоровалась Наташа, с сидящими за столом, соседями Саши.

«Добрые люди» неодобрительно  осматривали девушку, тихо перешептываясь меж собой.  В основном соседями по дому, у Бондаря были пожилые женщины. А они  сурово осуждали стриженых дам, считая их   девушками легкого поведения.
В памяти старых людей сохранились еще воспоминания, когда  женщин, уличенных в прелюбодеянии, прилюдно стригли наголо.
Но после того, как Наташа с обворожительной улыбкой, выставила на стол, бутылку настоящей водки и кружок кровяной колбасы, соседи немного оттаяли.
«Откуда у простой стенографистки такое богатство, - молча удивился Саша. – Что люди о нас, партийных  работниках подумают? В стране голодуха, а мы колбасу жрем».
Словно уловив настроение  Бондаря, Наташа пояснила, что водку и колбасу, привезли ей родители, живущие на хуторе.
«Водочка еще  с царского времени сохранилась. А колбасу они сами  сделали. Мясо от бычка, сдали в заводскую столовую. Родители у меня сознательные», - успокоила девушка совесть принципиального  парня.

Соседи Саши, с достоинством помянув усопшего, разошлись по своим комнатам, унося с собой посуду, в которой приносили из дома, что ни будь, к общему столу.
 Сашко остался один на один с Натальей.
Девушка, как ни в чем не бывая, принялась убирать со стола,  остатки не богатого ужина.
Сашко  наблюдал  за проворными руками  неожиданной  гостьи.  Он был в смятении.  Убеждая себя, что никто ему не нужен, кроме Ульяны, парень тем не менее  лелеял робкую надежду на то , что Наташа останется сегодня у него.
Выпитая водки и бурные гормоны молодости, помимо его сознания, всецело, завладели  чувствами и инстинктами   парня.

Сашко имел в своей жизни, не большой сексуальный опыт. Но  то было, еще во время его службы в армии.
Бегали  солдатики из его части, на близлежащий хутор к  разбитной молодой вдовушке.  Пришлось и ему, ( чего тут греха таить),  вкусить запретного плода.
 Нельзя сказать, что молоденькому, не опытному новобранцу, понравилось тесное общение с любви обильной  вдовой.

 Незаметно наблюдая за девушкой, Сашко  неискренне  молил Бога, чтобы Наташа ушла.    Но в то же время, ему страстно хотелось, чтобы девушка осталась у него.
Парня томила самая настоящая, низменная похоть. Он не любил Наташу. По большому счету, она ему, даже не нравилась.. Девушка была насколько привлекательна внешне, настолько и вульгарны.
  Сашко не курил сам и не оправдывал тех, кто увлекался этой пагубной привычкой.
Не смотря на пропаганду всеобщего равенства между  мужчиной и женщиной, Бондарь    не любил курящих женщин .  Особенно, если  это была молодая девушка.
.
 
Несмотря на все эти  моменты, , ему хотелось  овладеть секретаршей. Грубо и цинично.  Сашко считал, что Наташа не заслуживает  искренней ласки.
Темная, первобытная страсть достигла своего предела. И Сашка, не помня себя, накинулся на  Наташу, когда та оказалась в непосредственной близости от него.
Он затащил довольно посмеивающуюся девушку в постель, не встречая от нее ни малейшего сопротивления.
Позже, Наташа призналась, что в постели, она предпочитает именно такую, грубую силу самца по отношению к самке.
«Терпеть не могу,  сюсюканий и поцелуйчиков.  Все это  буржуазные белоручки придумали. Не хватало нам еще в обмороки падать и слюни пускать. – Цинично заявила девушка, лежа рядом со своим искусителем.-
-В настоящем, рабочем мужике,  должна преобладать  сила, а не  телячьи нежности».
 Слушая полусумасшедший бред случайной партнерши, Сашко приходил  в ужас.
Лично он, совсем по другому, представлял себе  близкие отношения, между  влюбленными людьми.
Тем ни менее, запоздалый стыд и раскаяние  не помешали ему  вновь и вновь, удовлетворять свои застоявшиеся инстинкты, к огромному удовольствию Наташки.
Наташа упорхнула из его комнаты, еще до света. Измотанный бессонной ночью, Сашко, не услышал, как она покинула его жилье.
Проснувшись, Сашко  с трудом смог воспроизвести в памяти, события прошедшей ночи.
Ему сделалось настолько мерзко, что он вспомнил о пистолете, что хранился у него в рабочем кабинете.
«Отстрелить себе  башку  похабную.  Выкинуть вместе с тупыми мозгами на помойку,  чтобы стыд сердце не рвал».  – ненавидя себя пролепетал парень.

  Добравшись до Политотдела, Сашко, не заходя  в Общий отдел, где работала Наталья, проскользнул в свой закуток.  Здесь впритирку друг к другу, стояло несколько рабочих столов. Все они почти постоянно пустовали.
Сашины коллеги, как и сам он, бОльшую часть рабочего времени, проводили в непосредственном общении с населением.
Открыв ключом ящик своего стола, Сашко сунул в карман пистолет.
Прихватив папку  с неоконченным докладом  по полит. экономике  Ставропольского края, Сашко   едва ли не бегом, выскочил  за пределы здания . Столкнувшись в коридоре со знакомым коллегой по работе, он на ходу  обратился к  нему:.
«Если начальство спросит,  я у железнодорожников с лекцией».

В этот день, работал Бондарь, как остервенелый. Незавершенный доклад, он завершил , анализируя и додумывая фразы в процессе лекции.
 Опасаясь встречи с Натальей, на обед Сашко, отправился в городскую столовую. Кормили здесь скудно и дорого.
Вернувшись после работы домой, Сашко запер дверь и выключив свет, прилег на не разобранную постель.
«Вот это попал, как индюк в суп! – злясь лишь на свою несдержанность, подумал Сашка
- Сколько бы я от нее не бегал, объяснение неизбежно. И чем скорее она поймет, что  я не собираюсь продолжать  наши собачьи случки, тем будет лучше и для меня, и для нее».

Его размышления, прервал уверенный стук в дверь.
«Эй, товарищ младший комиссар, что ты там притих? Я знаю точно, что ты дома. Отворяй, разговор есть». - громкий голос Натальи, заставил Сашко скривиться, как от зубной боли.
«Чем скорее объяснимся, тем лучше», - тяжело вздохнув, Сашко повернул выключатель на стене. Комнату залил белесый свет голой лампочки,  свисающей с потолка.
Повернув ключ в замке двери, парень успел увидеть, высунувшуюся из соседней двери, любопытную   фигуру соседа.

Потеснив плечом Сашу, Наталья вошла в комнату, обдав  хозяина,  вонючим дымом папиросы, вставленной в длинный мундштук.
«Наталья, ты же знаешь, что я не курю. И не люблю, чтобы курили в помещении, где мне предстоит спать. В прошлый раз, ты этого не делала,. – не скрывая раздражения отчитал он девушку.

«Санек, ты живешь среди людей.  И пора бы, научиться уважать и их привычки, не только свои», - беспечно ответила Наталья. Игнорируя просьбу Саши «не курить в комнате», она  прошла к его кровати.
Присев  на нее, покачалась на упругой пружинной сетке.
«Хороша кровать. Как вспомню, так  в дрожь кидает. Может, повторим?»

«Выкинь папиросу», - наливаясь непритворной злостью, прошипел Бондарь. Откровенный цинизм девушки, взбесил его не на шутку.
«Ну и пожалуйста, чистоплюй, – обиделась Наташа. Если бы я тебя не знала, приняла бы за недобитого буржуя». – Она щелкнула пальцами, ловко отправляя потушенный окурок   в мусорную коробку, стоящую у двери.

«Наталья Викторовна, у меня к тебе  огромная просьба. Прости меня великодушно, если обидел чем.  Понимаешь, пьян я был вчера. И женщин не было у меня, лет восемь, наверное.
Мне очень стыдно перед тобой и перед собой за ту пошлость , что я совершил вчера.
 Надеюсь, ты меня поймешь. Давай   прощаться, подруга. Пусть все  между нами, остается как прежде. Но приходить тебе ко мне, не стоит больше. Ты хорошая девушка, достойная комсомолка. Но у меня невеста есть в  станице. Я ее люблю, понимаешь?»
Косноязычно выговаривая свою речь, Сашко,  с упавшим сердцем, увидел, как насмешливо смотрит на него Наташа. По ее реакции можно было понять, что  Бондарь, молотить какую-то абсолютную чушь.

«Какая любовь, Бондарь? Очнись мямля. Научно доказано, что нет никакой любви. Есть лишь,  потребность организма в половых отношениях  разнополых существ. У животных, это  инстинкт размножения,  для утверждения своего вида на земле.
У существ разумных, это  тоже, своего рода, инстинкт. Но не только для продолжения рода.. Природа наградила человека радостью секса.  Он необходим для правильного обмена веществ.  И для личного удовольствия каждого индивидуума,.    - с умным видом, выдала Наташа. – Вся эта твоя любовь, ни что иное, как набор химических реакций в организме человека.
Ты смотрю, рассопливился, со своей выдуманной любовью.  Скажи мне честно, товарищ Бондарь, ты переспал со своей любовью. Или только издалека слюной исходишь?»

«Ульяна не такая, чтобы без свадьбы с  парнем переспать,  - не на шутку обиделся за Улю,  Сашко.   Уезжая из станицы, он дико ревновал девушку, подозревая ее в связи с Косых. Но в глубине души, Сашко не верил что его любимая,  сможет пойти на подобный шаг.
И сейчас, отстаивая честь Ульяны, перед циничной  секретаршей, парень окончательно уверился в том, что его Уля, «не такая».

«Короче, Бондарь. Я ухожу. Но имей в виду. Я ничуть не сомневаюсь в том, что ты скоро сам меня позовешь, когда моча снова в голову долбанет. А она долбанет, не сомневайся.  Разок покунался, и тебе, конечно, понравилось. А сопли пускать по своей дутой любви, без  секса, мужик долго не сможет. Особенно, если попробовал уже тот плод, что самый сладкий. До скорой встречи, телок».

Как ни странно, но Наталья оказалась права. И новому их сближению, посодействовал земляк из Погорелова, которого Сашко, случайно встретил в городе.
Не молодой станичник, по имени Михаил Петрович,  по случаю выходного дня,  выпросил  в родном колхозе ,  резвую лошадку. 

Мирон Степанович Будейко, председатель колхоза станицы Погорелова, пожалел многодетного бедняка колхозника.
Он позволил ему воспользоваться колхозным транспортом, чтобы продать на городском рынке,    бочонок соленого сала.
Все семеро детей многодетной семьи,  ходили босыми.

Увидев Сашко,   на рынке, рядом со своим товаром, Михаил засуетился.
Обтерев жирную от сала ладонь о штаны, он протянул земляку руку со словами:
- « Какой ты важный стал, товарищ Сашка. Глядишь, словечко за нас замолвишь, перед начальством своим. А то видишь, как выворачиваться приходится.  Сало продам, детям  недокорм   зимой будут. Зато обувку справлю. В школу ходить смогут, грамоте учиться. А как выучатся, тоже кожанки себе добудут, как у тебя», - станичник погладил рукав Сашиной тужурки.

«Дайте срок, Михаил Петрович. Советская Власть крепко стоит. Но  мировая буржуазия, не дремлет. Много еще дел у нас, товарищ Михаил.
Все будет у ваших детей. И одежда кожаная, и сахар на столе. Подождать надо немного -.
Помолчав, Сашко спросил о том, что тревожило его, больше всего.
- Как вы там в станице? Что нового?»

Михаил пожал плечами:-
«Живем помаленьку.  Старики мрут.  Детишки рождаются . Не далее как три дня тому, Семена Тарасыча схоронили. Жалко стрика! Много он людям добра сделал. И мне  с детьми помогал, помнится.
 И другие старики померли. Аграфен Федотов и Манька Лисицкая».

«Умер дед Семен!? – прошептал Сашко, чувствуя, как заходится в груди. – Как же так? Как же Ульяна без него?»
.
«Улька телятница? – уловив его шепот, отозвался Михаил.   – А чего ей сделается? Поплакала, да на ту же точку и присела. Бабка  Паша , наша ведьма, души в ней не чает. И мальчонку, как родного пестует. А еще, говорят люди, сам Косых  Ульяну сватает. Так что, не пропадет  телятница».


Дико посмотрев на словоохотливого земляка, Сашко, спотыкаясь, побрел с рынка, позабыв проститься с  Михаилом.
У парня подгибались ноги, противно тряслось все внутри.
Все пропало! Слабая надежда на перемирие с Ульяной, надежда на долгую и счастливую жизнь, с любимой девушкой,  уходила из его души. Капля за каплей,   словно горячая кровь, она вытекала из его, смертельно раненного сердца.

За событиями последнего месяца, Сашко совсем забыл о своем намерении, «вывести Косых на чистую воду».
Смерть хорошего   человека, Андрея Федоровича,  совсем выбила из памяти истинного комсомольца  его принципы  быть бдительным даже в мелочах. И не позволять всякой нечисти, пятнать имя Советского партийца.

Но после разговора с земляком Михаилом,  Сашко не находил себе места. И не только по поводу  Ульяны. Он не знал, как ему поступить  со своим намерением , заняться личностью Косых.
Ведь если Ульяна, действительно, собралась замуж за уполномоченного, то получится, что Сашко станет мстить ей?
Но выглядеть мелким пакостником и завистником в глазах девушки и своих земляков, Сашко не позволяла гордость.
А замалчивать факт присвоения Косых  «кулацкого добра», Сашко не позволяли принципы истинного комсомольца.

«Подожду немного, - решил Сашко. – Письмо Юрке Рогожину отправлю.  Пусть он меня просветит точнее. А то сунусь со своими подозрениями в Комитет Партии, а  они окажутся необоснованными?»
Тоску по Ульяне, свою несмолкающую обиду и ревность, Сашко  заглушал в объятиях, пахнувшей самосадом, Натальи.

Наташка оказалась, не дурой выпить. Она, едва ли не каждый вечер, приносила с собой,  то чекушку самогона, то бочажок НЭПманского пива.
Но Бондарь, быстро опомнился.  Выпив с ней раз, два, в третий раз, он молча взял бутылку напитка и открыв окно, выкинул ее во двор.
«Ты что, совсем с катушек попятился? – закричала Наташка. – Я за эту выпивку, трех дневные   карточки в столовую, отдала».

«Наташа, а что ты отдавала за прошлые бутылки? Выпивка дорого стоит. И найти ее почти невозможно. Кроме НЭПманских лавок. Но там цены такие, что мне месячного жалования, хватило бы, лишь на одну бутылку водки.  Чем ты рассчитываешься за выпивку, Наталья?» - Сашко непримиримо смотрел на девушку, требуя ответа. Его всерьез  насторожила та легкость, с которой Наташа доставала не  только выпивку, но и  не дешевые продукты.

«Какая тебе разница, зануда? – разозлилась Наташа. – Я же с тебя доли не прошу, хотя могла бы. Папа с мамой мне помогают хорошо. У них на хуторе, скота много. Так они и в рабочие столовые сдают молочко мясцо. И дочь свою  не забывают»

Сашко очень хотелось поверить Наташе. Сам слишком прямой и открытый, он ненавидел ложь и  прочие выкрутасы. Кроме того, Сашко старательно гнал от себя мысль о том, что Наташа, пользуясь своим положением   работницы Особого Политотдела, может пойти  на  поборы НЭПманов.
Он прекрасно знал, что некоторые сотрудники, стоящие гораздо выше его самого, не брезгуют подношениями тех , кому Советская Власть, временно разрешила,  держать торговые личные лавки.

Такая практика, призванная спасти население от голода, была официально разрешена Правительством.
Называлась она Новой Экономической Политикой. НЭП.  А тех, кто держал частные лавки, называли  НЭПманами.
Выходцев из притаившейся буржуазии, простые люди, ненавидели за бешеные, порою недоступные цены.
НЭПманские лавки, часто подвергались грабежам и поджогам.

 Но Советская Власть, пока что, вынуждена была охранять "непманов" на законодательном уровне.
Заниматься поборами  в частных лавках, считалось таким же преступлением, как грабежи. И это правило, касалось всех. В том числе и высокого «красного» начальства.
Но запреты запретами, а на практике поборы существовали везде, где имелись НЭПмановские  лавки.

И «рэкетом» чаще всего, занимались те, кто обладал реальной властью.  Высоким чинам, продукты доставлялись прямо домой.  Те кто помельче, «отоваривался» с задних дверей.
Стоило показать продавцу красную книжечку, удостоверение любого ранга, так на свет Божий, тут же появлялась и выпивка и закуска.
Хозяину лавки, проще было откупиться , чем  затевать   судебные тяжбы против тех, кто обладал властью.

Сашко подозревал, что его Наталья,  добывает пропитание,  именно таким вот, мелким «рэкетом».  Но для этого, ее следовала застать на «месте преступления». 
Ведь сама мысль о том, что он ест  дармовые, «буржуазные подачки», была Саше неприятной.
«Наташка, я все равно узнаю правду. И если ты обираешь буржуазных выродков, я отдам тебя под суд. Не посмотрю на то, что мы спим вместе.   Перед Советскими законами, все должны быть равны», - совершенно серьезно, заявил он  удивленной девушке.
Сашко не задумывался в эту минуту, отчего он так легко  пригрозил судом Наташке. И от чего, он так долго не может насмелиться и заняться личностью Косых.
Видимо, от того, что никаких глубоких чувств, к  секретарше он не испытывал. И обидеть ее, во имя  торжества Советского закона, комсомолец Бондарь,  не считал   делом недостойным.
Но вот, обидеть Ульяну, посадив за решетку ее «жениха», Сашко так и не набрался смелости.

Шло время. Наталья заметно присмирела.  На столе их комнаты, перестали появляться  не привычные продукты. Сашко не догадывался о том, что «трясла» НЭПманов, девушка исключительно, ради того, чтобы порадовать Сашко, чем-то вкусным.
Но быстро уяснив себе, истинную точку зрения парня, в этом вопросе, Наталья   прекратила свое неблаговидное занятие
  Тем более, что сама она, едва ли не с пеленок, привыкла к спартанскому образу жизни.
 У нее не было никаких «богатеньких» родителей хуторян. Ее мать и трое младших  сестренок – братишек,  умерли от болезней и голода, в далекой Приуральской деревушке. 
Наташа воспитывалась в  приюте. Далеко не самом лучшем, в стране. В пятнадцать лет, она сбежала из приюта и пристала к санитарному обозу.
Девушка рано научилась ухаживать за больными и ранеными . И так же рано, научилась взрослой жизни. Она никогда не знала любви, отдаваясь за   кусок хлеба и вареную картофелину.
А потом, Наташе посчастливилось встретиться с  продотрядом комсомольцев.
Предводитель продотряда, комсомолец по имени Иван Полоз, взял ее в отряд и сделал своей собственностью. Он не обижал девушку. Заботился о ней, как мог. Научил грамоте , стрельбе из нагана. Научил ловко управляться с верховой лошадью.  Курить крепкий самосад, ее так же, научил Иван.
Их летучий отряд, практически, не знал определенного места жительства.
Продотрядовцы   добросовестно, не редко, перегибая полномочия, «чистили»  амбары и потайные схроны, от  крестьянского зерна.  Иван учил Наталью « не жалеть толстосумов».
«Они столько напрятали хлеба, утаив его от  голодающего пролетариата, что никакие чистки, им не повредят. Мы уедем,  так они, еще больше    зерна из тайных схронов достанут. Так что, нечего их жалеть
.Забирать надо все, что найдем. Нам почет и слава, пролетариату,  булка хлеба на столе».
После подобных чисток, многие крестьянские семьи,   жестоко голодали.  Но Полоз, к тому времени, со  своим летучим отрядом,  бывал уже далеко и «чистил» других  бедняг. 
Впервые Наташа забеременела в 17 лет. Узнав об этом, Иван прочел ей  целую лекцию на эту тему.
Он говорил ей о том, что при развитом Социализме, детей будут рожать лишь те женщины, у которых не будет достаточно ума, для того, чтобы достойно строить светлое будущее.
«Передовой пролетариат, будущие ученые, изыскатели, конструкторы и прочие,   самые необходимые обществу люди, не должны иметь детей. Иначе, наша страна, так и останется топтаться на месте. – зажигательно вещал  Иван.
- Сами родители детей только портят. Сюсюканье ни к чему хорошему не приведет. Безграмотная колхозница, не сможет вырастить достойного  строителя светлого будущего.  Детей у родителей, будут изымать  после того, как мать прекратит кормить ребенка грудью.
 И я уверен, что воспитывать наше будущее поколение, будут  в специальных  детских учреждениях».
 Мысли   вожака, отдавали анархией.  Но впервые влюбленная Наташа,  лишь  молча кивала, заглядывая в рот своему кумиру.
Иван сам отвез ее в больницу Невинномысска.   Этот город оказался ближе других на пути следования мобильного продотряда.
Доктор, которому Иван пригрозил   наганом, не посмел отказать  Наташе в операции.
Девушку выскоблили, удалив  из нее, достаточно развитый плод.
Наташа долго приходила в себя. Целую неделю у нее держалась температура.  Дважды она подвергалась повторному выскабливанию.
Через пол месяца, выписавшись из больницы, девушка оказалась,  совершенно без средств  существования. Она не имела представления, куда ей пойти, где искать Ивана с его отрядом.
Но и тут ей повезло.  Побродив бесцельно по улицам Невинномысска, Наташа натолкнулась на доску с объявлениями. 
Объявление о наборе на курсы скоростных стенографисток, понравилось ей, больше остальных.
Девушка разыскала учреждение, давшее объявление,
Этим учреждением оказался Политотдел города. Наталью недолго проверяли на благонадежность.
Стоило ей упомянуть имя Ивана Полоза, в отряде которого, она два года «трясла  несознательных элементов», ее тут же, приняли на курсы.  Наташу поставили на довольство в столовую. Выдали кое - какую одежду. И поместили в тесную комнатку  переполненного,  комсомольско  молодежного  общежития.
И вот уж, шестой год, девушка исправно трудилась  секретарем, стенографисткой в  Политотделе Города.
Уроки, преподанные ей Иваном  Полозом, не прошли для Наташи  даром.
Она не стремилась завести настоящую семью.  Рождение детей, не входило в планы Натальи, ни на каком уровне своей жизни.
Наташа монотонно, как заведенная марионетка, выполняла свои прямые обязанности машинистки. День за днем, год за годом.
Девушка совершенно не следила за своей внешностью. Ей было все равно, как она выглядит, в чем ходит.
  Мужчины мало интересовали девушку. Еще меньше, интересовала мужчин она.  Не смотря на большое количество половых партнеров, что пришлось испытать ей в  юные годы, Наталья никак не могла забыть  свою единственную настоящую любовь, Ивана Полоза.
О судьбе прод. отрядовца,  она  пыталась  разузнать через свой отдел. Но ей сообщили, что славный комсомолец Иван Лоза, погиб от пули врага народа.
Впервые за последние шесть лет, Наташа заметила мужчину. Она обратила внимание на Сашко лишь потому, что он чем-то, очень сильно напоминал ей Ивана  Полоза.
Но все же, перебравшись в его комнату, Наталья мало изменила свой образ жизни. Она все так же, ходила на работу в мужских брюках. Так же, не расставалась со своим мундштуком, заправленным  крепкой папиросой.
Уступила Сашко она лишь в том, что не курила в его присутствии. И конечно, в том, что прекратила свои   грабительские вылазки «рэкетирши».
Саша, в порыве обиды, пригласивший Наталью к себе, в качестве жены, очень скоро пожалел об этом.
Он быстро понял, что совершенно не любит девушку. Мало того, она его  раздражала.  Но Сашко был воспитан совсем не так, как Наталья. Не смотря на свои передовые взгляды и понятия, он остался верен  принципу нерушимости семьи. Женился, значит взял на себя ответственность за жену и будущих детей.

Наташа не любила  заниматься домашними делами. С появлением женщины в комнате Сашко,   уюта в ней не только не прибавилось. Но все стало еще хуже. Наташа не любила готовить, стирать и заниматься прочей «ерундой»,  как сама она выражалась.
Регистрировать  брак с Сашей, она так же, категорически отказалась.
«Мы не буржуи какие-то, не ханжи, чтобы регистрировать свои отношения. Комсомолка не должна отказывать комсомольцу. Мы  спим  с тобой, Сашок, для того, чтобы наш внутренний мир не бунтовал.
Чтобы наше естество,  было спокойно и не мешало нам, выполнять   наше предназначение строителей   развитого Социализма.

Мужчину и женщину создала природа, чтобы они доставляли удовольствие друг другу. А не строили себе проблем. Если нам не понравится что-то друг в друге, мы имеем полное право, спокойно разойтись в разные стороны.
А зарегистрированный брак, будет только тормозить нас.  Я бы, на месте правительства,   запретила  браки вообще. Женщина не рабыня, чтобы вечно принадлежать только одному мужчине».
Слушая  подобный бред, Сашко  не верил своим ушам. Лично он, не понимал, как можно жить, не регистрируя отношений. Как, единожды женившись, можно думать о том, чтобы искать  дополнительного удовольствия на стороне. Ведь именно  на такие мысли наводили его рассуждения Натальи.
«Может быть, перебесится со временем?  Надули дурочке в уши  ерунду, ее бывшие дружки. Вот она и строит из себя не весть что.  Ничего, родит и все с нее слезет , как прошлогодняя шерсть с собаки».

Сашко гнал от себя мысли о том, чтобы расстаться с Натальей. Он понимал, что девушке нужна помощь.  Он видел,  в каком заблуждении она пребывает. Бросить Наташу, для Саши значило, предать свои собственные принципы,  помогать   нуждающимся в помощи людям.  А Наталья, по его понятиям, как никто другой, нуждался в    его помощи.

Бондарь отправил Юрию Рогожину  уже несколько писем. Но ответа от нового комсорга  Погорелова,  не было.  Сашко не знал ничего о матери, о сестрах. Не знал о делах колхоза.
 Ничего не ведал он, так же, о жизни Ульяны, которую старался забыть. Но так и не смог.
Проживая с другой женщиной, Бондарь всеми силами запрещал себе думать об Ульяне. Но это оказалось превыше его сил.
Иногда, в выходные дни, Сашко специально отправлялся на городской рынок, в надежде встретить, кого ни будь из станицы. Желание повидаться с земляками, Сашко оправдывал тем, что ему не терпится, «передать привет матери».  Но то, что ему страстно хотелось, узнать что либо об Ульяне, парень скрывал даже от себя.
Ему не везло. За всю зиму,  Сашко не пришлось  встретить, ни одного знакомого  из Погорелова.
 
  Подходил к концу еще один год его службы в городе .  Жизнь с Натальей,  становилась все невыносимее. Сашко напрасно надеялся перевоспитать девушку. Привить ей хоть какую-то ответственность перед  их маленькой семьей.
Сашко не мог назвать их отношения  иначе, как «семья». Любое другое сравнение, коробило его восприятие.
Наталья вопреки всякой логике, уперто отстаивала свою точку зрения на семейные отношения. И на взаимоотношения полов, в общем.


Все это закончилось, вполне предсказуемо.
Однажды, в начале лета, Наталья  со злыми слезами, накинулась на Сашу, обвиняя его в своих «бедах».
-«Я тебя сколько раз, просила быть осторожнее, олух.  Как прикажешь мне теперь выпутываться? Не плодить же   нам детей. Они нам совершенно не нужны. Лично я не собираюсь становиться кормящей свиноматкой. Ладно, было бы  куда его, потом определить! Так ведь нет у нас пока, достойных учреждений, где  моего ребенка вырастили бы, настоящим строителем Социалистического общества». –Наташа швырнула стакан,  в обалдевшего от такого заявления, Сашу.
Вздрогнув от звона разбившегося стекла, Сашко  пришел в себя:
«Наташа, ты беременна? Ты соображаешь, что ты только что тут нагородила? Ты родишь мне этого ребенка. Поняла? А если не желаешь быть кормящей «свиноматкой», то можешь  лететь на все четыре стороны. Но не раньше, чем родишь моего ребенка».

«А ты мне не указ! И приказывай своей Ульяне, телке колхозной. Вы с ней, как раз, та еще парочка! – завизжала Наташа. – Пусть она тебе, хоть сотню  недоумков нарожает. А у меня другая дорога. Более благородная. Я собираюсь  быть в центре великих событий. Я Социализм строю. А детей пусть колхозницы рожают, типа твоей  тупой Ульки».
Перед глазами Сашко все завертелось, как в мощном водовороте.  Мысли в гудящей голове помчались вихрем, сталкиваясь и рассыпаясь. Сашко ничего не понимал.
«Откуда она знает об Ульяне? Я же, ни разу, не упоминал о ней, при  Наташке? И на работе никто, об Уле не знает».
Не помня себя, Саша с силой сжал   руку Наташи выше плеча
«Откуда ты взяла имя девушки   Ульяны? - осипшим от волнения голосом спросил он, с  бешенством глядя в лицо Натальи. – И кто тебе дал право называть ее «тупой?».   Тупая ты, если собираешься избавиться от ребенка».
«Пусти, Мне больно, идиот! – еще громче закричала Наташа. – Попробуй меня ударить! Я тебя, как врага народа, на каторгу отправлю.   – Вырвав свою руку из цепкой хватки Александра, Наталья, предусмотрительно, отступила к двери.
- Аборт я сделаю. Можешь не сомневаться. Кто ты такой, чтобы мне запрещать? Ты мне не муж, а обыкновенный  сожитель. Нет у тебя на меня никаких прав.
 А про твою Ульку, я из писем знаю, что тебе дружок из Погорелова присылал. Только я сожгла те письма. Нечего за моей спиной, по какой-то,   телятнице вздыхать.  Вещи мои завтра принесешь в отдел», - громко хлопнув дверью, Наташа выбежала в коридор.

Саша без сил опустился на табурет. Тупо глядя на сверкающие осколки стакана,  разлетевшиеся по всей комнате, он застыл в неподвижной позе, как неживой.
«Выходит, что Юрка отвечал на мои письма. И писал что-то, об Уле. А  недалекая истеричка   Наташка, только на словах утверждала, что  ревность, это  пережиток и удел  буржуазных  дамочек. А сама из ревности, уничтожила Юркины письма. А может быть, не из ревности, а из природной своей тупости и подлости.
Но как быть с ее  положением? Как я могу позволить ей, убить своего  ребенка?»
На следующий день, Сашко  пришел на работу раньше других служащих. Но напрасно  он прождал Наталью почти до обеденного перерыва.
Работа не шла на ум расстроенного Бондаря.  Он плохо соображал, о чем писал. Очередной доклад на тему,   «Положения на границах  СССР», не заладился.
К полудню, набравшись смелости, он обратился к служащему Отдела Кадров с вопросом, куда  делась Наталья.
«Спишь с бабой, в одной постели, а куда делась, не знаешь? – пробурчал престарелый работник кадров. – В больнице она. Еще с вечера, домой ко мне прибежала. Предупредила, что на аборт ей надо. – Увидев побледневшее лицо Саши, растерянно пробормотал. - А ты парень, не в курсе что ли?»


Схоронив Семена Тарасовича, Ульяна надолго замкнулась в себе. Ее заплаканные глаза и весь ее потухший, несчастный вид, говорил о глубоком горе девушки.  В дни глубокого траура по горячо любимому дедушке, Уля еще сильнее привязалась к бабе Паше и к своему Васильку.
Мальчик  здорово подрос. По тому, как быстро тянется вверх ее красивый сынок, Уля угадывала в нем, фигуру и рост своего отца Григория.
 Все ее  прошлые нелестные мысли, по поводу сына, остались позади.  Ульяна, как настоящая,  женщина  и мать, всем сердцем, приросла к своему ненаглядному «кузнечику».
 Девушка сумела победить в себе неприязнь к Соломейко. Она не то чтобы простила насильника. Она выкинула из головы все мысли  о его существовании.
Избавившись от  воспоминаний, мучавших ее на протяжении четырех лет, Ульяна без оглядки, полюбила своего сыночка.

Уля постаралась так же, избавиться от мыслей о другом человеке. Обида на которого, долго не давала ей покоя.  Но  выбросить  из головы Сашко, так же, как выбросила она Соломейко,  Уля не сумела.  Слишком не равные места занимали в ее сердце, эти два человека.
 
Уполномоченный по общим делам станицы,  Косых Иван Герасимович, неожиданно резко, изменил отношения к Ульяне.
 Из высокомерного, самоуверенного «барина», привыкшего к полному повиновению, он превратился в предупредительного, заботливого товарища, готового  в любую минуту, прийти на помощь, осиротевшей   Ульяне.
Но мудрая баба Паша,,    не торопилась поверить столь быстрому перевоплощению   бывшего самодура. Что касается Ули, то она поглощенная  искренним горем, просто не замечала ухищрений Косых, завоевать ее доверие.
А когда он досаждал ей, слишком уж откровенно, она молча, старалась  убежать от него.   Или, обойти стороной, оставив Косых стоять посреди дороги.
Иван Герасимович, как коршун терпеливо кружил над добычей. Но добыча оказалась  слишком серьезной. И хищник, никак не мог, сузит круги, чтобы подобраться к ней немного ближе.
Сначала, он приносил по вечерам, дефицитные продукты в дом Прасковьи. Но ни она, ни Ульяна, так ни разу и не приняли его подношений.

Перехватывая девушку по дороге на работу, Косых заливался соловьем, уговаривая её выйти за него замуж. Но Уля,  досадливо морщась, молча, обходила  его стороной.
Роскошный, пуховый платок, накинутый им на плечи девушки, она тут же, унесла в контору колхоза.
 Передавая платок  председателю, Уля  сердито предложила  товарищу Будейко, чтобы он взял под контроль  незаконное разбазаривание колхозного  добра.
«Вы  эту шаль, Оксане  Кузьминой передайте. Она вдова красного бойца.   Одна, четверых детей поднимает. А я и без подачек вашего уполномоченного обойдусь».
Когда до Косых, дошел слух о поступке Ульяны, он  затаил злобу на девушку. Но и струхнул товарищ уполномоченный, не на шутку. И как оказалось, не напрасно.
Ульяна  осмелилась,  наконец,  пожаловаться на  действия Косых, комсоргу станицы.
Юрий, при поддержке председателя колхоза и большинства комсомольцев, отправил жалобу на действия товарища Косых, в партийную организацию района.

Жалоба на партийного  сотрудника, не могла остаться без  последствий. И хотя, она попала прямиком на стол могущественного дяди Косых, уполномоченный,  был отозван со своего поста. Высокий покровитель Ивана Герасимовича, в последнее время, сам  едва держался на своем месте руководителя Районной Парт. Ячейкой.
Переживая за собственную шкуру, дядя Косых, не посмел предпринять «карательных мер» против  тех, кто подписался под жалобой на его племянника.
 Он поторопился переправить  Ивана Герасимовича, в другой район, пристроив его   руководителем небольшого колхоза. 
«Ничего, - кипя злобой, думал руководитель Районным  Партийным отделом, - отольются вам мышкины слезки, товарищи комсомольцы. Слишком большую волю дали вам Советы. Придет время, всем хвосты прижгу».
Но «время» пришло для самого дяди  Косых. Спустя пару месяцев, он был осужден,  как «враг трудового народа».
Что дядя, что его кровный племянник Иван Косых, были слишком неравнодушны к общественному добру.
Ульяна наконец-то, сумела вздохнуть полной грудью.  Она смогла, откинув все сомнения, поверить в справедливость комсомольцев станицы.
Все чаще, девушка стала появляться на политинформациях и лекциях в  тесном кругу молодежи.
Обо всем этом, Юрий неоднократно, писал Бондарю. Но  в ответных письмах, Сашко упрекал комсорга в том, что тот не отвечает на его письма.
Понимая, что Сашко, по какой-то причине, не получает его писем, Юрий  собирался после посевной,  выбраться в Невинномысск.
Но в конце мая,  Саша  сам, появился в станице.