Минимум раз в неделю, он убегал из дома. Как правило, поздно вечером, когда заботливый контроль немного ослабевал. Родители в тот час закрывались в спальне и рассказывали друг другу на ночь страшные истории из жизни подростков, а бабушка в своей комнате молилась за мир святому Галилею. Бабушка верила, что после костра великий ученый пошел в ученики к апостолу Петру. Пока родные занимались любимыми вечерними делами, он выбирался из квартиры тайком и шел к ее окнам. Пробирался незаметно переулками, мелькал под фонарями, старался не попасть по дороге в тень ночного патруля.
Дойдя до нужного адреса, он ловко наращивал свой еще детский рост старым высоким дубом. Поднимался по его ветке на уровень второго этажа и спрятавшись в кроне дерева заглядывал в заветные окна. Чтобы с волнением сердца увидеть, как она готовится ко сну. Как она нарушает законы притяжения, как она порхает на фоне зеркального шкафа, с какой легкостью она сбрасывает с себя всю лишнюю одежду. В этот момент мальчик превращался в юношу, способного ради нее на романтические подвиги. На свидания в комендантский час, на поцелуи во время воздушной тревоги.
Но однажды он увидел в ее комнате безумную старуху. Худую, сухую, всю в решетках морщин похожих на шрамы. Старуха по-хозяйски сидела на кровати обутая в зеленые домашние тапочки, рылась в чужих семейных альбомах и выуживала оттуда фотографии прошлых жильцов в качестве трофеев. Сначала разглядывала их внимательно, а потом клала в рот и тщательно жевала. В перерывах между поеданием фотографий старуха целовала крест, сделанный из гаечных ключей.
- Зачем ты ешь чужие жизни? – спросил он с вызовом, сжав кулаки.
Старуха посмотрела на мальчишку сквозь разбитое стекло. Показала гнилы зубы, но ничего не ответила. Вместо этого она достала из альбома семейный портрет и откусила голову отца. Затем откусила голову матери, но жевать снимок девушки не стала. Старуха взглянула еще раз на смельчака за окном и оставила обгрызенное фото на подоконнике.
- Ложись, колыбельную тебе спою, - сказала она, указав кривым пальцем на кровать.
В этот же момент заголосили сирены воздушных тревог. От неожиданности, он чуть не упал. Машинально отступил, с трудом удержал равновесие и вернулся за фотографией. Схватил ее дрожащей рукой, спрыгнул с ветки, ударившись во время приземления и, несмотря на сильную боль побежал домой. Всю дорогу он утирал детские слезы, прижимал к груди дорогой сердцу портрет, как влюбленный юноша и клялся беречь близких людей, словно настоящий мужчина. Оберегать их от войны, похожей на безумную старуху.