Был у меня один друг журналист, работавший в редакции районной газеты. В городе преобладала одна из народностей, но в целом состав населения был пёстрый и потому газета была русскоязычной.
Мы с журналистом сошлись на почве страсти к сочинительству и он раз от разу подкидывал мне задания-поручения, так что изредка в газете появлялась и моя фамилия. Он любил выпить, отдохнуть, играл на народном струнном инструменте, хорошо пел и был желанным гостем в компаниях. Там же и познакомился со многими его дружками, представлявшими костяк горожан. У журналиста была манера в подпитии обращаться к ним по фамилии, так что вскоре знал их даже по степеням родства.
И как-то в одной из больших компаний на природе подняли вопрос о всеобщем желании выдвинуть журналиста депутатом. А это было начало лихих бандитских 90-ых, так что я сразу встревожился. Но дружкам удалось его заинтриговать и началось активное обсуждение претворения этой идеи в жизнь. Молчать я не имел права и возразил, что он даже не главред, а если кто его и знает, то одни руководители организаций да собутыльники. Меня быстро заткнули, как ни в чём не сведущего.
На обратном пути, уже один на один, я напирал на тот факт, что мы здесь нацменьшинство и нам не резон вступать в соперничество с местными воротилами. А главное, никак не мог взять в толк, с какого бодуна его дружки решили открыто взращивать чужие грядки, когда в других городах каждый народ обеспокоен собственным весом и влиянием. Дружба дружбой, а привилегии и бонусы по старшинству.
Но заронить в журналиста сомнения по предполагаемой афере мне так и не удалось. И даже наоборот, он видел меня своим доверенным лицом. Отказался наотрез, ибо мне была дорога моя жизнь, да и ему не советовал напрочь.
Естественно, в их компанию, как противленцу, пути мне уже были заказаны. Но мы с ним, хоть и реже, всё ж иногда виделись. И вновь мои доводы и расклады парировались тем, что уже и сам главред на его стороне. Ясно понял одно, разобраться в происходящем без бочки вина не смогу никогда.
Наконец настал и сам день выборов. Лично в них я не принимал участия, так как не видел смысла. Прошли выборы, однако, без особых эксцессов. Только вот журналист набрал там жалкие 2% и остался за бортом. Зато я доподлинно узнал численность своей народности в городе и был почти уверен, что ни один из дружков не голосовал за него. И чего они только добивались?!
Гром грянул к вечеру следующего дня. Дети журналиста, оказавшиеся на улице, получили от старшеклассников взбучку и на сборы из города отвели им 3 дня. Когда журналист вернулся домой, на нём не было лица. А ему не только угрожали расправой, но и вынудили написать заявление по собственному желанию. Фактически в одночасье он остался без работы и жилья, а семья пребывала в шоке. Выставив на продажу дом и дачу, через пару дней журналист с семьёй съехал из города.
Понятное дело, после таких делов, от греха подальше, я перестал писать заметки, но газету покупал исправно. Хоть и не совсем достоверные, всё ж, какие б ни были, новости. И вот взял как-то газету в руки, глядь — на первой же странице до боли знакомая фамилия, но с другим именем. Да и разве можно тебя забыть, если вашего брату было больше всех из "дружков" журналиста. А может он, как и я, всего лишь заштат? Раскрываю газету, а там от него ж ещё две статейки. Ясненько, новый сотрудник! Так вот ради кого старалась вся эта орава дружков. Затеяли целые выборы для отвода глаз, подговорили главреда и втянули в распри с бандитами. Какая блестящая операция! Хоть в историю города заноси!
Ещё с полгода отработал я в этом городе. Но что-то внутри меня там оборвалось. Наконец собрался и переехал в место, где с запасом побольше своих.