Образцовая участковая

Пролог
(В некоторых словах точка с запятой означает знак ударения)
- Внимание! При-и-ём.
Незатейливая команда, обычная на занятиях по рукопашному бою, относилась к совсем ещё юной девушке, по внешнему виду казавшейся хрупкой, не выделявшейся особенной силой. Сейчас она заняла; устойчивую позицию: левая нога чуть согнута в колене и выступает немного вперёд; правая остаётся прямой, твёрдо упирается сзади; сжатые в кулаки нежные руки выставлены прямо перед собой и защищают премиленькое лицо; со;гнутые локти прикрывают нижние части несравненно прекрасного корпуса. В настоящем случае на бесподобной красавице (а она, бесспорно, очаровательна, и восхитительная внешность не вызывает никаких нареканий) одет лёгкий спортивный костюм; он отличается красно-белой узорной раскраской и плотно облегает безупречное тело. Тоненькой тканью очерчиваются следующие черты: изящная грудь, упругая и округлая; идеальная талия, соответствующая всем при;нятым мировым стандартам; выразительно очерченная ягодичная область; широкие бёдра, подчёркивающие стройные, воистину несравненные, ноги. Как и её противник, сосредоточенная особа – босая, а маленькие стопы прикрыты разноцветными тоненькими носками. Глядя на вдумчивое лицо, можно определить, что его приятная продолговатая форма выражает бойцовскую твёрдость характера, несокрушенную волю, пытливые умственные способности. Особенно на нём выделяются такие отличия: большие глаза, настолько тёмно-карие, что со зрачками кажутся едва ли не однотонными; чёрные брови, представляющиеся тонкими, чётко очерченными (как и длинные естественные ресницы, а вместе с ними и верхние веки они украшаются неброской косметикой); смуглая гладкая кожа, передающая, что в родословной прослеживаются и южные, горячие корни; маленький нос, на конце слегка заострённый (он выдаёт лисиную хитрость); чуть напомаженные чувственные губы, немного выпяченные, словно обиженные; волнистая чёлка, наравне с остальными локонами спускающаяся по нижнее окончание милой, как будто точёной, шеи (она имеет ярко выраженный окрас, подпадающий под описание эффектной брюнетки). 
Кто же эта знойная девушка и как она оказалась в ситуации, для привлекательной барышни совсем необычной?
Шара;гина Владислава Васильевна с раннего, точнее десятилетнего, возраста мечтала стать полицейской. Сразу по окончании средней школы она попыталась пробиться в профильное учебное заведение; но, из-за отсутствия значительных физических данных (больше всё же влиятельных покровителей…), а заодно и невероятного конкурса в трёх академиях МВД её выдали «вежливые отказы», корректно объяснённые недостаточной подготовленностью. До крайности огорчённая, девушка была вынуждена пойти постигать правовые знания на юридическое отделение гражданского ВУЗа; в течении четырёх лет она отучилась с «отличием» и получила диплом бакалавра, превосходно подготовленного, способного проявить себя в плодотворной правоохранительной деятельности. Стремясь к долгожданной мечте, упорная красавица, не оставившая надежд на службу в органах внутренних дел, попробовала «прорваться» через обычное трудоустройство, способное дать шанс любому российскому гражданину, не запятнанному в противоправных поступках. В районном отделе, расположенном в немноголюдном провинциальном городе (назовём его условно) Райково, ей предложили самую незавидную должность – участковой уполномоченной; но и ей она была нескончаемо рада. Получив обходные листы, анкетные документы, Слава активно включилась в проверочные процессы. Как оказалось, её ожидали новые, несоразмерно серьёзные, трудности: во-первых, вновь, куда бы не заходила, везде обращали внимание на природную худосочность, никак не сочетавшуюся с нелёгкой действительной службой (какая изобилует опасными и сложными ситуациями); во-вторых, она едва не «провалилась» у окулиста, заострившегося на недостаточном зрении, не соответствовавшим предписываемым параметрам (но благо уложилась в наименьшие нормативы, и проверявший офтальмолог скрепя сердце поставил ей отметку «Годна;»); в-третьих, упорной персоне, подверженной целиком нормальным волнениям, аж четыре раза пришлось проходить специалиста-психолога (где испытания, связанные с решением логических задач, прошли вполне успешно, но вот с преодолением тестов, призванных выявлять психические отклонения, возникли некоторые препятствия). В итоге, принимая во внимание положительное преодоление всех остальных обследований, настойчивой кандидатке, уже полностью было отчаявшейся, в виде (удивительного!) исключения предложили осуществить пятую попытку (последнюю!), с которой (уф!) она успешно справилась.
Впоследствии, за четыре с половиной месяца, Шарагина преодолела первичную стажировку; ей присвоили звание младшего лейтенанта полиции, а двадцатидвухлетний день рождения она справляла в учебном центре. Там ей полагалось пройти первоначальную подготовку: получить профессионально базовые навыки, требуемые при составлении юридически грамотных документов; освоить первоначальные умения, применяемые в огневой и физической подготовке. В постижении полицейских наук незаметно минуло ровно полгода. И вот! Настало время решительных испытаний, выпускного экзамена, где следовало максимально выложиться и предъявить на оценку преподавателей личные качества, приобретённые за период недолгого, но интенсивного обучения. Теоретические дисциплины, не связанные с применением практических навыков, усердная слушательница сдала на «отлично», а значит, ей оставалось проэкзаменоваться лишь в искусной стрельбе да владении приёмами боевой борьбы (единственном, что ей далось с немыслимым, несовместимым с женственной фигурой, усилием).
Итак, сейчас Владислава сдавала полицейское самбо. С грехом пополам она выполнила три положенных норматива, не отличавшихся особенной сложностью, какая предъявляется к до;лжному исполнению; но оставалось два, где четвёртый предполагал обоюдный спарринг, а пятый – оборону от противника, вооружённого имитационным ножом (требовалось ударить наотмашь). Да ещё и предвзятый преподаватель относился к юной воспитаннице, не отличавшейся значительной силой, с нескрываемым предубеждённым пренебрежением – он специально выбрал ей партнёра из рослых парней, превышавших хрупкую соперницу едва ли ни на целую голову. Он сам-то не отличался слишком уж развитой формой тела, но (почему-то?) непременно решил её «завалить» и приказал второму курсанту, чтобы он нападал исключительно в полную силу и не делал ни малых поблажек. Сейчас недоброжелательный подполковник презрительно ухмылялся и прятал ехидную улыбку за реденькими чёрными усиками, вместе с зауженными глазами отмечавшими монголоидный тип лица.
Они стояли друг против друга, оба готовые: один ринуться в стремительную атаку, другая отчаянно защищаться. И вот! Прозвучала привычная команда, обозначавшая начало проведения поединка. Сильный парень бросился на семикратно слабую неприятельницу, вытянув перед собою правую руку и намереваясь ухватиться за тонкую шею. Если бы предпринятый замысел успешно осуществился, исход поединка решился бы окончательно: вырваться из несоразмерного удушающего захвата практически невозможно. Однако недаром неутомимая брюнетка славилась упорной, во всём усердной, натурой; ещё она выделялась решительным характером, никогда ни перед чем не пасовала и ни при каких обстоятельствах не останавливалась в достижения намеченной цели. Ожидая чего-то подобного, сметливая особа предусмотрительно уклонилась в левую сторону и сделала упреждающий шаг вперёд. Не останавливаясь на достигнутом, боевая красавица развернулась на сто восемьдесят градусов, резко опустила черноволосую голову к полу и махом вынесла вверх свободную пятку (не стоявшую на мате), внушительной затрещиной воздействовав по затылок противника (растяжка всегда была прекрасной, на приобретение изумительной гибкости ушли долгие часы кропотливой работы). Мгновенно вернувшись в стоячее положение, сильно пнула в заднюю часть коленки и, пока обескураженный соперник заваливался назад, ловко перехватила конечность, атаковавшую ранее. Вцепилась в запястье двумя ладонями, а когда он нерасторопно плюхнулся, перепрыгнула через распластанное туловище и, падая самолично, завела ухваченную руку на болевой приём; он обозначал для неё несомненную победу, для её же спарринг-партнера бесспорное поражение.
- Извини, Саня, - к поверженному неприятелю Шара;гина обратилась по обычному имени, - но я не могу – НЕ СДАТЬ! – выпускные экзамены. Поэтому специально, и втайне ото всех остальных, нарабатывала применённую к тебе хитрую фишку и оттачивала секретную задумку в ходе изнурительных да длительных тренировок. Что же в ней является необычным? Её внепрограммную технику нам не показывали; про неё никто не знал, и она оказалась полностью неожиданной.
- Отпустить захват! - послышался удивлённый голос немилостивого преподавателя. - Встать в стойки и приготовиться к демонстрации следующего задания. Внимание! При-и-ём, - вновь послышался уверенный возглас, едва участники экзаменационного теста снова подня;лись на ноги, а в руке молодого человека возник резиновый муляж, изображавший обыкновенный нож и целенаправленно прихваченный с мягкого мата.
При проведении последнего испытания преодолевать силовое противодействие не требовалось, а нужно было правильно изобразить отъёмную технику – отобрать холодное оружие, не допустив никаких ошибок; они, между прочим, в количестве трёх штук зафиксировались на первых вопросах, а ещё и выразились в неправильно состоявшемся спарринге, исполненном в полном несоответствии с учебной программой. Как уже говорилось, нападение последовало «замахом наотмашь» – оно успешно перехватилось блоком, поставленным запястье в запястье. Дальше последовали давно наработанные движения: уверенный перехват, выкручивание руки, болевое наклонение корпуса, сбрасывание муляжного ножика, загиб конечности за спину, чёткое распоряжение «вперёд!» и недолгое сопровождение, прекратившееся вместе с командой экзаменатора, когда он потребовал прекратить успешно проведённое простое противодействие. 
- Что ж, Шарагина… - обратился преподаватель с напутственным словом, завершавшим боевое тестирование. - Если опираться на все допущенные огрехи и неправильную защиту, продемонстрированную в четвёртом задании, тебе стоило бы поставить отрицательный «неуд». И я склоняюсь к наиболее справедливому мнению, поскольку выпускать тебя на улицы чревато пагубными, если не трагическими последствиями. Но!.. Мои коллеги утверждают, что по остальным предметам ты получила отметку «отлично», попросили «закрыть глаза на нера;звитую физподготовку» и поставить тебе оценку, ничем не отличную от ранее завоёванных. Как ты, надеюсь, хорошо меня понимаешь, пойти у них на поводу я попросту не могу! Почему? Всё предельно просто: случить чего с тобой в ходе несения действительной службы, сопряжённой с реальной опасностью, – виноватым окажусь, естественно, я… Мне бы очень не хотелось брать на себя титанический груз непомерной ответственности, неоправданной и серьёзной, - наступила минутная пауза, показавшаяся упавшей духом настырной слушательнице едва ли не целой вечностью; но прежний монолог продолжился с совсем другой подоплёкой (вероятно, экзаменатор на что-то решился?): - Тем не менее я ставлю тебе «хорошо», да и то, единственно, потому, что в неравном поединке, проведённом с противником, превосходившем тебя как по массе тела, так и натренированной силе, ты не растерялась, а проявила неустрашимый характер, неисчерпаемую волю к победе, неплохие бойцовские качества. Словом, я считаю, что в трудной ситуации ты ничуть не стушуешься и что сложная полицейская служба тебя не сломает. Поэтому на прохождение следующего экзамена даю, пожалуй, «зелёный свет» и предлагаю иди сдавать «огневую». Если ты отстреляешься, так же как и «отби;лась», можешь смело считать себя практикующей выпускницей.
Не замедлив прислушаться к напутственному совету, дельному и полезному, Слава прошла в стрелковый тир, располагавшийся аккурат под спортивным залом. В отличии от боевых приёмом борьбы, дававшихся ей с невероятным трудом (да тем более против молодых парней, значительно превосходивших и весом и ростом), за семь секунд она произвела четыре прицельных выстрела, безупречно попавших в мишень грудной фигуры; они отобразились, как два в «десятке», один в «девятке», а последний, конечно же, в голове. Зачётные испытания были окончательно пройдены, а значит, надлежало собираться в дорогу и ехать на место последующего несения службы, ну, или возвращаться домой, в родное Райково.
На следующий день, получив сопроводительные документы, младший лейтенант Шарагина выехала в один из регионов Центральной России. Ещё через сутки, с самого раннего утра; она предстала пред ясные очи начальника межмуниципального отдела Владимира Ивановича Беляева, одетая по полной парадной выкладке. Раньше они уже виделись, и даже неоднократно, но, как и всегда, одним величавым видом он навёл на молодую сотрудницу невольный, ничем не оправданный, трепет; тот необъяснимо захватывал юную душу и заставлял легонько подрагивать. По правде, здесь было от чего начать испытывать благоговейное уважение и охватиться машинальным смятением: перед неопытной девчушкой находился сорокашестилетний мужчина, всецело в себе уверенный, одним волевым взглядом способный привести в замешательство и личностей куда более стойких, гораздо более значимых. Выделяясь солидной, чуть располневшей, фигурой, он грузно восседал в огромном кресле, выделявшимся высокой, судейской спинкой и внимательно изучал прибывшую участковую – она спозаранку явилась с подробным докладом, заострённым на успешно пройденном обучении, и горела непреклонным желанием немедленно заступить на полицейскую службу. Ещё про грозного руководителя можно сказать, что оделся он в форменное обмундирование, соответствовавшее званию подполковника, что нахмуренное лицо казалось суровым, что самоуверенное выражение, устоявшееся за долгие годы, нагоняло на хрупкую собеседницу (да и любого другого) безраздельного страху, что внутренняя сила не позволяла поставить сложившееся мнение под любое, хоть маленькое, сомнение (пускай и справедливое!) и что вполне заслуженным авторитетом, неоспоримыми знаниями, он свободно ставил на место любого – и зарвавшегося юриста, и дерзкого выродка. В наступивший момент начальник выглядел немного обескураженным и никак не мог решить нежданно образовавшуюся задачку.
- Так ты, Шарагина, говоришь, - обращался он к подчинённой сотруднице, изучая заслуженные оценки (возвратившаяся девушка стояла по правую руку, оставаясь чуть сбоку, и ожидала, какое ей будет предложено назначение), - что закончила первоначальную подготовку и готова приступить к исполнению основных обязанностей?
- Так точно, товарищ подполковник! - несмотря на душевный трепет, бойко отвечала новоиспечённая участковая, как можно быстрее желавшая очутиться в гуще оперативных событий, (а ещё, если честно, вырваться из-под непререкаемого влияния и оказаться за пределами кабинета, с одной стороны просторного, с другой – немножечко угнетавшего).
Здесь следует немного отвлечься и коротко рассказать про внутреннее убранство: общая площадь доходила до двадцати пяти «квадратов»; прямо посередине устанавливался т-образный стол, составленный из трёх отдельных фрагментов; вход располагался в стене, сплошь смонтированной под закрытый офисный шкаф; сторона напротив ничем не обставлялась и выглядела окрашенной бежевой краской; почти то же самое можно утверждать и про «право», единственное, здесь в ряд приставлялись железные стулья, обтянутые чёрной материей; слева, на высоте около метра, выделялось пластиковое окошко, скомпонованное из нескольких отдельных частей и установленное на всём протяжении. 
- Но, послушай, милая леди, - продолжал Владимир Иванович, обретая былую уверенность, - ты, наверно, не в курсе, но «дамские должности» – делопроизводство и кадры, на крайний случай, подразделение по делам несовершеннолетних – все сейчас заняты, да и заместители мне пока не требуются – они у меня в наличии. Что я хочу сказать? Единственное, что я могу тебе предложить… - последовала двухсекундная пауза, - пожалуй, только служебное место по профилю – но вот справишься ли ты? - суровое выражение сменилось откровенным сомнением, совсем не скрываемым.
- Безусловно! - наблюдая очередное пренебрежение, выказываемое сотрудниками, напрямую относящимися к представителям сильного пола, Владислава любыми путями стремилась доказать деловую хватку, служебную значимость. - Стреляю я без промаха, да и победоносно драться неплохо, поверьте, обучена.
- Вот как раз перечисленные моменты понадобятся тебе, боевая подруга, в последнюю очередь, - Беляев недовольно нахмурился и неприветливо сморщился, - хорошенько себе уясни, что главное оружие любого нормального полицейского, заметь – нормального! – это не пистолеты, дубинки, наручники – хотя и без них в нашей работе не обойтись – а обыкновенная ручка, - он снова прида;л себе грозное выражение. - Вот тебе мой совет: применяй её по возможности правильно. От того, насколько грамотно ты составишь первоначальные документы, будет зависеть судьба не только потерпевшего либо преступника, но и твоя собственная… в том числе. - он на пару мгновений замолк, пристально взглянул на хрупкую собеседницу, а следом зада;лся резонным вопросом: - Достаточно ли ясно я сейчас объясняю?
- Да, - ответила смутившаяся брюнетка несколько неуверенно; она понимала, что сморозила явную глупость, - но чем же всё-таки прикажете заниматься?
- Что ж, непосредственно в городе у меня все участки за;няты, - продолжал насупленный руководитель после непродолжительного раздумья; он принял ответственное решение: - Поэтому направлю-ка я тебя в отдельное поселение, расположенное на удаление тридцати километров. Там имеется собственный пункт полиции, охватывающий обслуживанием третью часть района, всей райковской округи. Сразу предупрежу: ситуация с личным составом в нём очень плачевна…
- Но почему?! - черноволосая красавица не удержалась от машинального восклицания, само собой просившегося наружу.
- Ты не перебивай и тогда непременно узнаешь! - неприветливо огрызнулся Владимир Иванович, для большей убедительности поводив массивными желваками. - Подведомственная территория тебе достаётся существенная: во-первых, она включает поселок городского типа Нежданово; во-вторых, там расположены три отдельных больших села; в-третьих, по кругу разбросаны тридцать четыре деревни, размещенные на расстоянии, равном полутора тысячам километрам квадратным; в-четвёртых, общее население превышает шесть тысяч постоянно проживающих жителей. Естественно, столь значимый участок, отдалённый от основного отдела, обязаны обслуживать до десяти постоянных сотрудников; однако – как я уже и сказал – ситуация с кадровым составом там сложилась критическая, если и не плачевная. Ежели рассказывать вкратце, из-за сложности несения службы, чрезмерной многочисленности всяких неординарных личностей, идти работать в ту отдаленную местность либо никто не хочет, ну, либо через несколько месяцев просто сбегает – устремляется на «вольные хлеба», за более «длинным рублём». На месте «выжил» единственный сотрудник, помощник участкового, он же водитель служебной машины. Зовут его Алексеев Евгений Павлович, он является старшим прапорщиком полиции, и он же введёт тебя в курс основного дела. Всё ли, Шарагина, тебе понятно?
- Да, так точно! - отчеканила кареглазая полицейская, давая и чёткий и ясный ответ; но следом, вспомнив кое о чём не менее важном, застенчиво, робко добавила: - Но где я буду жить, ведь всякий раз, мне кажется, туда не наездишься?
- Правильно мыслишь, - согласился Беляев, хитро прищурившись, - есть у нас в посёлке служебный домишко, выделенный местной администрацией; он пожизненно закреплен за пунктом полиции. Строение невзрачное, с виду некомфортабельное, но в общем и целом уютное, пригодное и для временного жилья, и для несения каждодневной службы. Словом, спросишь у Алексеева – все малозначительные нюансы он тебе в подробностях растолкует. Если больше вопросов нет, то можешь идти заниматься. Кстати, - остановил он назначенную сотрудницу уже на самом пороге, когда она эффектно развернулась и, по привычке прищёлкнув чуть завышенным каблуком, направилась к двери, - юбку я бы посоветовал носить чуть-чуть подлиннее, - резонное замечание относилось к форменной одежде, где больше обычного укороченная юбка специально выставляла напоказ великолепные ноги, скрытые чёрными утеплёнными колготками (на улице стоял декабрь месяц) и обутые в однотонные ботильоны, - Нежданово – это край непуганых идиотов: насильников, убийц, воров, мошенников и прочих бездельников. Словом, не буди лиха, да будет тихо, либо – что кажется наиболее подходяще – не вводи во искушение, да избавишься от лукавого.
- Я никого не боюсь! - чуть повернувшись, гордо ответила отважная девушка. - И любому сумею указать его конкретное место! - После чего, не увидев у начальника признаков, указывавших на желание продолжить беседу, твёрдой походкой направилась к выходу.
- Ну что же, посмотрим, - еле слышно пробурчал Владимир Иванович, когда Шарагина вышла наружу, а полированная створка плотно прикрылась.   
Глава I. День первый. Знакомство
Выйдя из кабинета начальника, Слава экипировалась по надлежащей выкладке, а после, изрядно гружённая, направилась на местную автостанцию. К половине двенадцатого она добралась до определённого ей к несению службы населённого пункта. Полицейское отделение находилось неподалёку, и, следуя неспешным шагом, новоявленная участковая через пять минут приблизилась к невзрачному кирпичному зданию. Оно представлялось одноэтажным, не отличалось значительными размерами, покрывалось ржавым железом, снаружи окрашивалось жёлтой, давно облупившейся краской; окна вставлялись старые, обшарпанные, ещё деревянные. Металлическая дверь оказалась открытой и манила немедленно проследовать внутрь… что вновь прибывшая сотрудница и не замедлила тут же проделать. Невзирая на внешнюю неказистость, внутренние помещения смотрелись весьма просторными. Когда заходишь, в первую очередь попадаешь в непродолжительный коридор; прямо напротив входа располагается камера предварительных заключений; дальше следуют четыре маленьких кабинета (по два с каждой стороны); в конце упираешься в служебное пространство, ещё совсем недавно занимаемое начальником (сейчас оно надёжно закрыто и за;перто на весомый, едва ли не амбарный замок).
Очутившись внутри, полицейская (она всё-таки прислушалась к совету Беляева и переоделась в утеплённые брюки, сочетавшиеся с однотипным бушлатом), беспрепятственно миновала некомфортную КПЗ и остановилась напротив комнаты, находившейся первой справа. В ней посиживал внушительный человек, одетый в зимнее обмундирование, выдавшее старшего прапорщика. Он примостился за письменный стол, вплотную приставленный ко второму, точно такому же. Ещё из мебельных принадлежностей выделялись четыре непрочных стула, изготовленных на деревянной основе; они обтягивались разноцветной, местами дранной материей. Рыжий незнакомец посматривал на вошедшую красавицу ясными голубыми глазами, казавшимися, ну! просто бездонными. Больше всего остального, он выделялся короткой стрижкой да многочисленными веснушками, в нескончаемом количестве рассыпанными по круглой физиономии. На ней бросались в глаза следующие особенности: немного приплюснутый нос; тонкие, но широкие губы; бесцветные, едва заметные, брови; простодушная, искренне доброжелательная улыбка. На вид ему исполнилось годов, наверное, сорок два, что соответствовало существовавшей действительности и что подтверждалось избыточным весом, массивной фигурой, средним ростом, немалой физической силой. По внешним признакам дипломированная особа сделала ряд правильных выводов: первый – что будущий помощник обладает добродушной натурой; второй – что он не отличается скверным либо вздорным характером; третий – что внутренний мир его склоняется к практичной хитрости, а временами фальшивой неискренности; четвёртый – что, в случае отчаянной надобности, характер может сделаться и прямодушным, и преданным, и надёжным.
- Кажется, Шара;гина Слава? - поинтересовался он, пока будущая сослуживица знакомилась с беззаботным, лукаво непринуждённым, видом. - Мне, насчёт тебя, позвонили, сказали, мол, сегодня подъедешь… Хм, Слава?.. Ты не находишь: для девушки имя немного странное?
- Вы, я так понимаю, Евгений Павлович? - мотнув в знак согласия, уточнилась не менее любознательная брюнетка; дальше, отвечая на протянутую ладонь традиционным рукопожатием, она, немного засмущавшись, добавила: - Ещё меня называют Лада – можете обращаться так; но, честно скажу, самой мне второй вариант не очень-то нравиться… Почему? На машину похоже…
- Отлично! Я понял, - продолжал улыбаться старослужащий прапорщик; он учтиво привстал и сейчас, уподобившись человеку-горе, массивно возвышался над хрупкой красавицей, - только давай-ка мы сразу договоримся об одном, по-моему немаловажном, моменте. Ты спросишь – каком? - последовал согласный кивок, продемонстрированный новенькой дамской полицейской папахой. - Обращайся запросто, по-свойски, на «Ты», и зови меня Палычем; не то, мне думается, когда напарники «вы;кают», трудно устанавливать доверительность отношений – понимаешь, к чему я сейчас?
- Вроде того?.. - засомневалась неопытная сотрудница, не привыкшая к служебному панибратству, существовавшему среди ближайших сподвижников. - Но как же, ведь Вы… простите, ты… старше меня практически вдвое?
- Ничего, постепенно привыкнешь, - приветливо улыбнувшись, успокоил Алексеев зардевшуюся девчушку, - сейчас давай поговорим о случившемся происшествии…
- Каком? - вырвалось непроизвольным вопросом.
- В общих чертах, - пустился старший прапорщик в подробные разъяснения, - пока я тут тебя в одиночестве ожидал, у нас «нарисовалось» одно событие, связанное с хищением денежных средств, украденных у престарелой старушки. Случай у «нас», - подразумевалось на вверенной территории, - далеко не первый, - опередился нескрываемый интерес, просившийся с малиновых, скромно напомаженных, губ, - а едва ли уже не двадцатый. Ты, Слава, наверно, не в курсе?.. Ага, вижу, что нет! Короче, у «нас» участились случаи, когда к беззащитным пенсионерам, под видом работников социальных служб, проникают женские особи – а по-другому их просто не назовешь – цыганской национальности, - он въедливо посмотрел на внимательно слушавшую напарницу, - и представляешь, до чего поганые твари додумываются?
- Нет, - последовал ответ и искренний, и очень короткий.
- Под предлогом замены денежных знаков, они предлагают доверчивым жертвам, чтобы те обменивали старые купюры, якобы вышедшие из оборота, на новенькие, мол выпущенные специально, аккурат к запланированному обмену. Главная фишка того прямого «развода» – паническое состояние, вызванное ограниченным сроком замены; дескать, нерасторопные граждане, не успевшие обменять произведённые накопления, обречены на полное обнищание. По их утверждениям старые деньги злополучно «сгорают» и поменять их впоследствии становится попросту невозможно. Чтобы получше втереться в доверие, мошеннические действия сопровождаются видимым заполнением отпечатанных бланков, и даже выписываются липовые квитанции. Хотя заверяются они неразборчивой подписью, а скрепляются непонятной печатью. Ты как считаешь: что делают «закошмаренные» старички, давно уже потерявшие здравый рассудок?
- Да, действительно? - озадачилась любознательная сотрудница, выражая искреннее негодование; следуя за болтливым помощником, она выходила на улицу.
- Обманутые граждане, искусно введённые в заблуждение, безоговорочно верят, - говорил старший напарник уже на ходу, нахлобучивая на гладкую голову поношенную зимнюю шапку, украшенную полицейской кокардой, - и быстренько передают зловредным мошенницам все личные сбережения. В обмен они, и правда, получают, казалось бы, новенькие купюры – вот разве внизу у них меленько-меленько приписано: «Билеты банка приколов» либо «Не является платёжеспособным средством».
- Но неужели столь очевидную подмену не видно?! - наивная, неопытная, она ещё и сочувственно изумилась.
- Может быть – я! – смогу различить, или же, скажем, ты, - рассуждал тем временем Палыч; покряхтывая, он втискивался в служебную «Ниву», отмеченную белым цветом, синей полосой и однотонными маячками (на вид она выглядела старой, обшарпанной, имела несколько вмятин и характерных сколов, свидетельствовавших, что транспортное средство принимало участие отнюдь не в одной погоне), - но утративший разум старый безумец, - не останавливаясь в подробном рассказе, водитель засунул ключ в замок зажигания и ловко запустил прогретый заранее автомобильный двигатель, - который взволнован грядущей утратой и который доведён до состояния, близкого к потере сознания, передает нажи;тые накопления, даже не глядя на бесполезную «куклу», не стоящую ни единой копейки.
- Странно?.. - вновь не поняла Владислава; очутившись в непросторном салоне, она немного замешкалась и выглядывала теперь, куда бы ей засунуть личную папку, изготовленную из чёрной искусственной кожи. - Как они тогда выясняют, что их обманули? Я не думаю, что скуповатые старики, долгие годы копившие финансовую заначку, сразу же, по получении неплатёжеспособных купюр, бросаются их в спешке растрачивать – или я чего-то не понимаю?
- Ты рассуждаешь, по сути, правильно, - согласился опытный сослуживец, правя на поселковый выезд. - В случае обманутых стариков, «прозрение» наступает спустя какое-то время, то есть часа через два, а бывает, и много больше. Они потихонечку успокаиваются, начинают внимательно изучать и, собственно, пытаться понять: а, что же им такое-сякое всучили?
- И обнаруживают досадно допущенную оплошность, - удручённо посетовала обескураженная брюнетка.
- Ага! Затем начинают сразу везде названивать, - неприветливо ухмыльнулся старослужащий прапорщик; он давно обзавёлся, что называется, «толстой кожей» и относился к рабочим вопросам без проявления личных эмоций, - и, требуя немедленно задержать вероломных преступников – а те по всем сопоставимым параметрам успели умчаться, как минимум, в соседнюю область – создают нам глупую работу и дополнительные проблемы.
- Не уяснила?! - непритворно возмутилась не очерствевшая девушка, способная (пока ещё) воспринимать чужую беду как собственную. - Ты хочешь сказать, что мы им помогать совсем не обязаны – так, что ли, Палыч, прикажешь тебя понимать?
- Нет, нисколько, - возразил Алексеев, удивляя «олимпийским спокойствием», - просто я пытаюсь предупредить, что мы едем фиксировать неочевидное преступление, относящееся к разряду «непобедимых»; а значит, раскрыть его навряд ли когда получится. Другими словами, мы следуем «вешать» очередную «темнуху», за которую, обрати внимание, доброе начальство, - он то ли ёрничал, то ли высказывался серьёзно, - нас ничуть не похвалит.
Дальше ехали молча. Каждый думал о личном, более чем насущном: послуживший прапорщик – о скорой, вот-вот заслуженной, пенсии; деятельная особа – о применении достигнутых навыков, о проявлении необычайных способностей, о лёгком успехе, об успешном раскрытии сложного дела! Разнившиеся раздумья продолжались вплоть до момента, пока не подъехали к населённому пункту, обозначенному дорожным знаком: «Котасово».
***
Деревушка оказалась совсем небольшой и состояла из четырёх непродолжительных улиц: одной – продольной, следовавшей вдоль трассы; трёх – поперечных. Удивительное дело, помимо одноэтажных и двухэтажных домов, в ней располагался собственный метизный заводик. Углубляться особенно не пришлось: пострадавшая старушка жила на первом проулке, в третьем доме от края. Неприхотливое жилище представлялось постройкой непривлекательной, в основном бревенчатой, снаружи оббитой обветшалыми досками; входная дверь располагалась, как и три основных окна, с лицевого фасада. Она оказалась не заперта;. Престарелая хозяйка дожидалась их в кухонном помещении, имевшему по окружному периметру три метра на два; оно находилось сразу вслед за входным проёмом, минуя холодные сени.
- Канарейкина Агрипина Корнеевна, восемьдесят два года, - шёпотом пояснил Алексеев, отлично знавший всех местных жителей, - говори погромче: она плохо слышит.
- Здравствуйте, бабушка, - обратиться как-нибудь по-другому у Владиславы просто-напросто не повернулся б язык, - расскажите, пожалуйста, что у Вас приключилось?! - как и советовал опытный напарник, она старалась выражаться по возможности громко.
Задав обычный вопрос и дожидаясь вразумительного ответа, кареглазая красавица пристально уставилась на первую потерпевшую, с какой ей довелось иметь служебное дело. Особенно чего-то выделить не слишком и получилось, потому как взору представился вид обыкновенной старенькой женщины, какая отличалась невысоким ростом, худощавым телосложением, сморщенной кожей, потухшим взглядом и ра;звитой тугоухостью. Одежда выглядела неброской и состояла из красного, в разноцветный цветочек, халата, однотонной косынки и лёгких домашних тапочек. Работал газовый котёл и было тепло.
- Что, что ты, внучка, спросила? - переспросила старая женщина, явно что не расслышав.
Новоиспечённая сотрудница было открыла рот, чтобы вновь повториться, но неожиданно её опередил сметливый помощник, в общении с согбе;нными старцами более сведущий.
- Нет, не так, постой... - оборвал он повторный вопрос, а следом обратился непосредственно к престарелой хозяйке: - Агрипина Корнеевна, а скажите-ка нам: где находятся Ваши денежки?
- Ой! - словно проснувшись от долгого сна, всплеснула руками обманутая старушка; она слезливо запричитала: - Украли! Всё стащили, проклятые ироды! Двести тысяч всех накоплений бесстыжие сволочи зараз умыкнули!
- Тише, тише, - Слава всеми силами старалась её успокоить и убедить распространяться только по сути, - пожалуйста, расскажите о случившемся ограблении поподробнее.
Далее, пройдя через великие испытания, усердной участковой (не без помощи опытного напарника) удалось и успешно выведать, и подробно задокументировать примерно следующее: «Сегодня утром, между десятью и одиннадцатью часами, к Канарейкиной явилась незнакомая женщина. Её приметы: светловолосая, невысокая, полная, любезная, одета в чёрную шубу. Она назвалась представителем социальной защиты и предложила обменять денежные знаки, вышедшие из оборота, на новые, пару дней назад выпущенные. После себя она оставила нечто, похожее на квитанцию (с фиктивной печатью и неразборчивой подписью), а также двести бумажных листов. Внешне они похожи на денежные купюры, достоинством в тысячу рублей (каждая), но отмечены характерной надписью: «Не является платёжным средством». Вещественные доказательства упакованы, опечатаны, с места происшествия изъяты». На всё про всё ушло чуть более двух с половиной часов, зато материалы доследственной проверки оформились и в полном объёме, и без единой помарки.
- Садись в машину, и поехали наконец на «базу», - сказал Алексеев, когда они, изрядно подуставшие, выходили на улицу, - сегодня пятница, и дома хотелось бы очутиться немного пораньше. Тем более что неизвестно, чего ещё нынешней ночью случится.
- Постой! - вдруг напряглась участковая, когда уже уселась на пассажирское кресло; она указала на двухэтажный деревянный особнячок, стоявший по тому же самому ряду, но, единственно, установленный на перекрёстке с центральной проезжей частью: - А, в этом доме кто проживает? Мне кажется, Палыч, или у него по всему периметру виднеются уличные видеокамеры?
- Да… ведь и точно, - с удручённым вздохом выпалил враз погрустневший прапорщик; он начинал понимать, что день сегодня затянется, - видеонаблюдение есть, вот только… - заметил он с малой надеждой, - его сейчас дома, наверное, нет? Он человек занято;й, частный предприниматель, находится в постоянных разъездах, и в деревне его днём с огнём обычно не сыщешь.
- Хорошо, - ни на грамм не поверила въедливая особа; со свежими силами она была готова работать до «полной победы», вплоть до раскрытия первого преступления, - сейчас мы твои слова проверим, и если они подтвердятся, то спокойно, с чувством исполненного долга, отсюда уедем. Пока, Палыч, извини, мы не отработали наиболее ответственное мероприятие. Тем паче, - она вновь указала на примечательный особняк, - гляди-ка: там внутреннее освещение в окнах горит, - на улице уже начинало темнеть, - а значит, внутри непременно кто-нибудь есть, и мы обязательно побеседуем.
- Логично, - нехотя согласился зрелый сотрудник.
На продолжительные, крайне настойчивые, звонки, осуществляемые в наружный сигнализатор, уличный домофон, установленный у выдвижной железной воротины, открывать вышел лично владелец коттеджа; он оказался директором регионального отделения фирмы «РУССТРОЙ» и представился Самородковым Андреем Юрьевичем. Как и обычно, первым делом пытливая девушка въедливо его рассмотрела и выделила следующие основные особенности: тридцатипятилетний возраст состоявшегося мужчины; средний, чуть не доросший до высокого, рост; полноватое телосложение,  сравнимое с Алексеевым; мордатое лицо, с каре-оливковыми глазами, с вдавленным носом, с лоснившейся кожей, с губами толстыми; чёрные волосы, уложенные аккуратной причёской, зачёсанной строго назад. Одетым он оказался, вопреки домашнему обиходу, в отутюженные серую рубашку и тёмно-синие стильные брюки.
- Чем могу служить внутренним органам? - поступил от него шутливый вопрос, заданный дружелюбным тоном; по-видимому, на чрезмерную назойливость он либо не обратил внимание, либо сразу вошёл в непростое, едва ли не сложное положение [скорее всего, справедливо предположил, что по незначительным пустякам его беспокоить не будут, либо (что наиболее вероятно!) сразился невиданной красотой, отличавшей очаровательную участковую, побеспокоившую в немного неурочное время?].
- Простите, - начала Шарагина с обычного извинения, как только показала служебные документы, - но в деревне совершено серьёзное преступление, и нам потребуется от Вас гражданская сознательность, точнее частная помощь. Какая? Что ж, перейду сразу к делу: у Вас видеокамеры уличные записывают?
- Да, - представительный мужчина немного напрягся, ожидая завуалированного подвоха, - записи хватает на пятьсот гигабайт – это примерно неделя… Какой, вы говорите, вас период интересует?
- Я ничего пока ещё не сказала! - возразила бойкая Владислава, но, быстро сообразив, что к ней обратились с простым, вообще незамысловатым, вопросом, мгновенно поправилась: - Нас заботит сегодняшний промежуток времени, оказавшийся между десятью и одиннадцатью часами – сможем его просмотреть?
- Безусловно, - облегчённо выдохнул частный предприниматель, вероятнее всего замешанный в чём-то противоправном (по крайней мере, так подумалось сообразительной девушке), - чем смогу, тем в общем-то помогу. Прошу проследовать в дом, - он изобразил характерный жест, отчётливо указавший, что почита;емым гостям необходимо следовать впереди.
Очутившись внутри, кареглазая брюнетка отметила, что внутреннее убранство является изысканным и шикарным, соответствующим статусу директора значимой фирмы. Особо она отметила, что стены оббиты лакированной фигурной доской, что потолок является подвесным, исключительно белым, что полы устилаются ровным, идеально гладким, паркетом, что обстановка выглядит современной, предполагающей значительные капиталовложения. Самородков провёл служивых посетителей на верхний этаж, где у него располагалась отдельная комната (техническая каморка), и предъявил компетентному ознакомлению сохранённые видеофайлы. Сам он в электронных нововведениях, установленных в шикарном особняке, разбирался неважно, поэтому подумал вызвать закрепленного за аппаратурой ответственного специалиста; но подключать профессионального сотрудника сегодня ему не пришлось… Взглянув на удручённого Палыча, Слава сообразила, что время расследования излишне затянется, и приняла ответственное решение – согласилась разобраться с просмотром лично. Молодая девушка, в той или иной мере она знакомилась со всеми новинками промышленного прогресса и справилась с возложенной на себя нетрудной задачей в течении каких-то семи минут. Ещё через пятнадцать, в ходе ускоренной перемотки, обнаружила искомый фрагмент, передававший неторопливое продвижение коварной воровки. Увеличив цифровое изображение, она смогла выделить расплывчатый вид незнакомой женщины, светловолосой и невысокой, достигшей возраста, наверное, лет тридцати шести, одетой в чёрную шубу. Описанные приметы совпадали полностью, и зафиксированное фото перекочевало в простенький смартфон модели «Samsung», принадлежавший великолепной участковой-сыщице.
- Готово! - воскликнула усердная участковая, проверяя, что нужный файл сохранился; она засобиралась на выход: - Вот теперь, с успокоенным чувством долга – как не скажет один мой новый знакомый – можно отправляться на «базу». Спасибо, Андрей Юрьевич, - обратилась она к угодливому хозяину, как раз входившему в техническую каморку (всё время просмотра он занимался хозяйственными делами), - Вы очень нам помогли. Я очень надеюсь, что и впредь мы продолжим активно сотрудничать. Возьмите мою служебную карточку, - она протянула заранее заготовленную визитку, - и звоните мне по любому поводу, но только, - она спохватилась, заметив приватную подоплёку, - касающемуся оперативной работы.
Они обменялись мобильными номерами, занесли их в смартфоны (гостья – в дешёвый «Samsung», владелец особняка – в современный iРhone), и полицейские, сопровождаемые директором «РУССТРОЯ», вышли на улицу. Вежливо попрощавшись, блюстители порядка отправились обратной дорогой.
- Кста-а-ати, Палыч, - обратилась участковая к задумчивому помощнику, когда они выезжали за пределы деревни, - а ты не обратил случайно внимание, что на голове у цыганской мошенницы надетый парик; то есть, мало того что она приехала, по твоему утверждению, незнамо откуда, так она ещё и старается активно маскироваться?
- Нет, - честно признался ей Алексеев, весь период, пошедший на ознакомление с видеоаппаратурой, проскучавший сидя на стуле (он всеми силами старался побороть нежеланную, неожиданно подступившую, дрёму), - единственное, чего я могу утверждать, что явилась она с заводской стороны; а значит, машина её ожидала либо где-то у проходной, либо на противоположном краю. Там наиболее удобное место, чтобы сразу умчаться прочь, устремляясь к границе соседнего региона; между прочим, от деревни Котасово она располагается на удалении всего полутора километров… Но с чего ты взяла?! Я сейчас про поддельные волосы.
- Поверь, я – девушка, - заверила очаровательная брюнетка, выпячивая горделивую грудь, бесподобную и изящную (к мужскому сожалению, прикрытую толстенным бушлатом), - и в подобных вещах хорошо разбираюсь. Словом, не сомневайся, у обманутой жертвы она была в парике. Другой вопрос, - посчитав, что рабочие моменты выяснены, она переключилась к проблемам личным, насущным, казавшимся не менее важными, - Беляев мне пояснил, что якобы ты покажешь мне некий домишко, где я впоследствии буду жить, – это правда?
- Хм?.. - ненадолго задумался Палыч, словно чего-то прикидывая. - Он ничего такого не говорил, но, полагаю, предполагал некомфортабельную избушку-развалюшку, что раньше выделялась райковскому участковому, - имелось в виду «прикомандированному», - и которая, после его слишком уж быстрого бегства, какое-то время пустует. Да, скорее всего, он предоставил тебе конкретно её, потому что других у нас просто не существует. Приедем на место – то;тчас же покажу. Хотя, мне почему-то кажется, она тебе не очень понравится, - невольно его взгляд скользнул по превосходному маникюру, затем по нежной коже, а следом по шикарной причёске, - эффектной дамочке не к лицу проживать в том неприглядном… пристанище, - он хотел сказать «бомжатнике», но, как следует пораздумав, благоразумно поостерёгся.
- Там что-то не так? - поинтересовалась впечатлительная особа, непроизвольно поморщив остренький, лисий носик. - Слишком загажено?
- Нет, но всё-таки… - не представляя, как получше бы объяснить, запнулся смущённый водитель; он как раз въезжал в пределы посёлка, - скоро сама увидишь.
В течении следующих пары минут они неспешно добра;лись до полицейского отделения, однако останавливаться не стали, а проехали ещё метров двести и встали напротив неказистого одноэтажного домика; он крылся железной, изрядно обшарпанной крышей и огораживался дощатым забором, по-пьяному покосившимся, а местами и вовсе отсутствовавшим. Проведя эффектную дамочку сквозь хиленькую калитку, Алексеев остановился пред деревянным крыльцом и достал из-под приступков огромный железный ключ. Неприятно заскрежетал им в старенькой, давно проржавевшей, личине. И вот! Они оказались во внутренних помещениях. Первое, что бросилось в глаза любопытной красавице, – это полное соответствие общим особенностям деревенских конструкций, то есть в будущее жилище можно попасть, минуя холодный коридор, имевший по левую руку крохотную терраску, по правую – простенький туалет. Как и во всех аналогичных постройках, новоиспеченная хозяйка попала сначала на совмещённую с прихожей просторную кухню. С неудовольствием заключила, что морозный воздух внутри, едва ли чем разнится с наружным.
- Бывший участковый установил электрический котелок, но, пока в опустевшей избушке никто не жил, по понятным мотивам его не включали, - как будто извиняясь, внёс ясность смятенный помощник. - Он, в принципе, мощный и нагреет примерно за час, как максимум полтора.
- Тогда включай уже его поскорее, а заодно объясни, как им впоследствии пользоваться, брр! - непривыкшая девушка невольно вздрогнула, передёрнулась всем восхитительным станом. - Странное дело, видимо, прежний жилец не сильно жаловал комфортную обстановку, - делилась она визуальными впечатлениями, осматривая непривлекательное убранство, - значит, хлипкий стол, пара табуреток, допотопный холодильник и электроплитка «Мечта» – это стоит на кухне; сносная кровать, застеленная, по-моему, свежим бельем, платяной шкаф, письменный стол, металлический, похоже что прочный, стул – это в единственной комнате. Что ж, не густо, но и не пусто! Послу-у-ушай, Палыч, - обращаясь к услужливому напарнику, блистательная красавица интригующе растянула начальное слово, - не выделишь ли ты мне чистый комплект «постельки»: на здешней спать я всё-таки не рискну.
- Без проблем! - воскликнул тот с торопливой готовностью, но следом, немного смутившись, добавил: - Если, конечно, жена, прознав, кому оно предназначено, не окажется против. Короче, ты, Слава, пока обустраивайся, - говорил старший прапорщик, нажимая включатель электро-котла; досказывал же он, когда направлялся на выход: - В любом случае я вернусь, заодно захвачу чего-нибудь к ужину.
- Приезжай в участок! - послышался мелодичный окрик, когда убывавший мужчина одной ногой стоял уже за порогом. - Мне необходимо закончить одно несложное, но чрезвычайно важное дело.
Пока внимательный сослуживец отсутствовал, Шарагина пешком проследовала в поселковое отделение: благо по ходу дела она позаботилась обзавестись вторым комплектом ключей. Когда тот вернулся, она уже усердно работала на допотопном компьютере, установленном в другом кабинете (смежном тому, где при знакомстве находился помощник), и распечатывала только-только составленные ориентировки; особый упор в них делался на цыганскую национальность да наличие у преступницы светловолосого парика.
- Всё, я закончила, - отчиталась старательная напарница, принимая от второго сотрудника свеженькую постельку и незамысловатые съестные припасы (они поже;ртвовались сердобольной супругой, мысленно убеждённой, что ужин собирается скромному, не обжившемуся покамест, парню, но никак уж не бесподобной, умелой красавице), - теперь можно отправиться по домам. Кста-а-ати, Палыч, а ты ведь на машине поедешь? - последовал утвердительный кивок головой. – Тогда, сделай доброе дело, развешай по людным местам штук десять аншлагов, - она протянула ему тонкую пачку отпечатанных на принтере расплывчатых фотографий (внизу значился «кричавший текст», передавший основные приметы и убедительные предупреждения).
Засим они в тот день и расстались.
***
- Ты спишь? - услышала Владислава осторожный вопрос, прорывавшийся сквозь мобильный динамик (несложно понять, что час случился достаточно поздний и что она давно уже находилась в новой постели).
- Уже нет, - разочарованная девушка ответила несколько недовольным голосом (ей снился приятный, едва ли не сказочный сон, а его и беззастенчиво, и беспардонно прервали), - ты чего, Палыч, зво;нишь – ты, вообще, на время смотрел?!
- Давай поднимайся, - убедительный помощник говорил короткими, отрывистыми, но очень понятными фразами, - у нас происшествие… якобы стреляют из автоматов… возьми с собой «пистик»… на сборы пятнадцать минут… всё, жди – я скоро подъеду.
«Хорошо ещё сейчас полуночная темень, и можно не краситься, - первое, о чём разбуженная красавица подумала, взглянув на ручные часы и определив, что стрелки приближаются к двум часам ночи. - Надо только «по-быстренькому» умыться, хорошенечко причесаться, скорёхонько собраться и можно двигать в дорогу – я и так превосходно выгляжу, - она не удержалась, чтобы не посмотреться в миниатюрное зеркальце, прикреплённое в документной папке [перед первым опасным выездом кареглазая брюнетка думала совсем не о том, что с ней может случиться чего-нибудь нехорошее, и даже трагическое; нет, больше всего её заботило, как в момент сурового испытания она сумеет себя преподать (впрочем, как и любая из представительниц прекрасного пола)], - что он там говорил? Ага, обязательно захватить с собой пистолет, хотя, если честно, в «развалившемся сарае» я бы его и без напоминания ни за что не оставила – пусть даже и в металлическом сейфе! - она подумала про железный ящик, прочно прикрученный к полу и расположенный прямо у неё под кроватью. - Ну что, с момента звонка прошло всего семь минут, а я уже полностью собрана, - шептала критичная труженица, помещая табельное оружие в уста;вную кобуру, крепившуюся к широкому поясу, - осталось накинуть тёплый бушлат, меховую папаху и дождаться приезда Палыча». Едва она подумала о прикреплённом напарнике, как послышался характерный сигнал, похожий на громкое кряканье. «А ведь сказал «пятнадцать минут», - посетовала приятно удивлённая девушка, накидывая верхнюю телогрейку и направляясь на выход, - сам же уложился за десять, - говорилось придирчиво, а дальше последовала фраза уже немного шутливая: - Вот и верь после этого людям».
- Чего там, Палыч, случилось? - любознательная особа попыталась дознаться сразу, едва уселась в машину; лишь сейчас она поняла, что излишне разволновалась и что начинает легонько подрагивать. - Ты вроде обмолвился «стреляют из автоматов»?..
- По крайней мере так мне поведал райковский дежурный, - признался откровенный водитель, выводя транспортное средство на основную дорогу (служебное жилье находилось чуть в стороне), - он позвонил и, особо не вдаваясь в подробности, передал, что ему отзвонился какой-то, как всегда, аноним и женским голосом сообщил, как будто в деревни Милошево пьяные придурки учинили автоматическую стрельбу. По сути, на отработку сложного вызова надлежало бы запросить районное подкрепление – что я, не сомневайся, и сделал – но оказалось, что все свободные сотрудники находятся на срочном задании, по их мнению более важном, гораздо существенном. Короче, территория наша, а значит, отрабатывать то стрёмное происшествие нам, а не кому-то иному.
- Ежели, скажем, там целое войско? - продолжала допытываться Шарагина, ощущая, что нервная дрожь становиться интенсивнее; она пыталась за разговором немного отвлечься.
Невозмутимый напарник, видимо, придерживался аналогичного направления мы;слей, поэтому не отнекивался, а раскладывал предполагаемую ситуацию по-простецки, охотно:
- Поэтому сразу же в пекло мы не полезем, а вначале проведём коротенькую разведку – проясним реальную ситуации. Убедившись, что справимся сами либо наоборот, примем правильное решение, подходящее конкретно для той обстановки.
Они подробно спланировали предстоявшую операцию и, не доезжая примерно с полкилометра, оставили служебный автомобиль на дорожной обочине, а сами пошли пешком; оба обнажили огнестрельные пистолеты и пристально вглядывались в непроницаемую белёсую мглу. На улице моросил лёгкий снежок, что значительно сокращало дальнюю видимость. Выстрелов никаких не слышалось – на деревенские окраины они входили более-менее успокоенные, уверенные в собственных силах, готовые к активной борьбе.
- Куда идти? - прошептала трепетавшая участковая, стараясь говорить потише и махая свободной рукой вдоль проезжей трассы.
- В конец Дорожной улицы, - старослужащий помощник обозначал необходимое направление и называл присвоенное название, - там есть один интересный домик, в котором тусуются местные отморозки. Кроме них, поверь, здесь и чудить-то некому, потому что живут здесь в большинстве одни престарелые бабки да еле ходячие старички. Пойдём не по тропке, - перешёл он к разработке тактической процедуры, - чтоб нас не разглядели в окошки и не закрылись на все установленные запоры. Придётся немного пролезть по неприятным сугробам, дабы сохранить внезапность появления, невидимость приближения. Всё, пошли спускаться… Сейчас декабрь – снега нанесло немного; а значит, серьёзно мы утонем.
Выполняя предложенную рекомендацию, поступившую от опытного служаки, единодушные сослуживцы неторопливо спустились с обочины. Погрузились в снежный покров практически по колено и стали медленно приближаться к обветшалой постройке, одиноко стоявшей на самом отшибе. Территория оказалась не огороженной, и через пять минут принуждённого хода полицейские очутились возле входной двери;, тоскливо висевшей на нижней навеске; она осталась раскрытой широко, полностью нараспашку. Внимательно вслушались. Изнутри доносились полупьяные голоса, чем-то напоминавшие непонятное «бу-бу-бу».
- Что станем делать? - продолжая советоваться вполголоса, спросила Шарагина.
- Как «что»? - неподдельно удивился второй полицейский, выпучивая большие глазищи. - Резко врываемся, берём всех, кто оказывается внутри, на ствольный прицел, а если видим оружие, то сразу же конфискуем – чего непонятного?
- Постой… а как же незаконное проникновение в чужое жилище, - не унималась юридически подкованная особа, поднаторевшая в теоретическом праве, - разве мы можем поступиться с законом?
- Сразу видно, что ты только-только приехала из «учебки», - Алексеев не удержался от ироничной ухмылки, - и ничего в основной работе не смыслишь. Короче, забудь про всё, чему тебя там научили и привыкай принимать решения, сообра;зно существующей обстановке, но – опять же! – исключительно в рамках законодательства.
- Как же тогда?.. - договорить любопытная участковая не успела (изнутри раздался умопомрачительный хохот, и торопливый напарник, посчитавший, что медлить не стоит, ринулся в открытые двери).
- Вспомни «Закон о полиции», в части предположения о совершении преступления! - выкрикивал он уже на ходу.
Вдохновлённая показным примером, Владислава бросилась следом. Она быстро миновала холодные сени и возникла перед дверным проёмом, где створка болталась открытой, но свободный доступ перекрывался непроницаемой тряпкой, свободно свисавшей толстой материей. Ожидая коварный подвох, встревоженная девушка остановилась в тревожном недоумении. А! Изнутри уже слышались недружелюбные выкрики, принадлежавшие разным людям; они передавали состояние крайнего возбуждения. Отбросив любые сомнения, отважная участковая решительно кинулась внутрь – последовала за ранее вбежавшим сотрудником. Резким движением отодвинула свешенную преграду и храбро шагнула вперёд, очутившись в загаженном помещении, освещаемом коптившей керосиновой лампой. Первое, что возникло пред очумелым взором, выглядело старинным диваном, пропитанным человечьими нечистотами; по характерным признакам он изготавливался в середине двадцатого века. На нём сидел незнакомый парень – в него прицелился Алексеев. Второй, он же последний, сидел прямиком на голом полу и безостановочно гоготал полоумным, сплошь наркотическим, хохотом – он оказался на прицеле у возникшей сотрудницы.
- Они обдолбанные до самой последней степени, - разъяснил искушённый помощник и чётко, и однозначно; он легонько пинал своего подопечного по оголённой коленке, - но огнестрельного оружия вроде не видно?.. Посмотри в соседней комнате, а я их покуда покараулю.
Спорить? Бесполезно, да попросту глупо, поэтому младшая лейтенант быстро проследовала в смежное помещение. Из неказистой мебели там находился один сервант «без окон и без дверей» да наполовину разваленная кровать – пристальный осмотр занял не больше чем пару секунд.
- Чисто! - доложила напарница проделанную работу и вышла обратно на кухню. - Что дальше?
- Ты офицер – ты и думай, - ответил Палыч серьёзно, но, увидев, как взлетели недоумённые брови, добродушно улыбнулся и приветливо посоветовал: - Я бы погрузил их в нашу машину, доставил в «хозяйство», подержал чуть-чуть в КПЗ, дал протрезветь, а после «подробненько» расспросил. Ты спросишь: какое основание для их задержания? Мы вежливо их попросим проехаться, и – я почему-то уверен! – они не откажутся. Всё равно в наркотическом угаре они ничего не поймут, - словно бы подтверждая, старший прапорщик убрал заряженный пистолет, схватил одного из парней за шиворот и несколько раз несильно встряхнул (как пояснил, привёл его в чувство). - Одевайтесь! - прикрикнул он строго.
И тут началось наиболее интересное, по сути смешное: два молодых переростка, едва ли достигших двадцатидвухлетнего возраста, стали отмачивать удивительные приколы. Первый выглядел постарше, имел густые чёрные волосы, выделялся широким лицом, плотным телосложением, невысоким ростом, тёмно-карими зенками; откликался на имя Паландин Руслан, а оделся в поношенный разноцветный свитер и изрядно потрёпанные штаны. Он неожиданно схватился за вязанную перчатку и попробовал натянуть её на кучерявую голову; необъяснимая попытка осуществлялась на полном серьёзе. Второй казался на пару лет помоложе, обладал рыжими, давно не чёсанными вихра;ми, виделся немного худее и выше, а смотрел остекленевшими голубыми глазами; назывался Паландиным Александром, а облачиться изволил в дырявую синюю водолазку и серые джинсы. Он на;чал ползать на четвереньках, дико мычать и изображать из себя разгулявшуюся корову. Объятый наркотическими галлюцинациями, парень периодически подбирался то к застывшей в недоумении участковой, то к усмехавшемуся прапорщику; он взбрыкивал перед ними задом, как бы изображая неуемную тягу к половому совокуплению. Минут через пять, прошедших в одержимых чудачествах, становилось понятным примерно следующее: либо оригинальных затейников придётся гру;зить силком, либо от «желания их куда-нибудь вывозить» придётся отказываться.
- Палыч, - пытаясь оставаться бесстрастной, участковая, так же как неотъемлемый спутник, еле сдерживалась, чтобы бесцеремонно не рассмеяться, - а они нам сильно нужны? По-моему, в себя они и к обеду-то навряд ли придут, а проделанную работу можно отразить простенькими, но подробными рапортами – у нас ведь конкретики не имеется? - одним словом она выразила, что сообщение анонимное, что заинтересованного заявителя просто не существует и что ответ давать никому не нужно.
- По сути, конечно, - согласился не слишком трудолюбивый помощник, меньше всего расположенный к занудным отчётам (но, когда возникали нестандартные ситуации, он отлично справлялся с любыми обязанностями). - Хотя и стоило бы их хорошенечко проучить, но, как, Слава, ты говоришь, чего-либо нормальное они воспримут не раньше полудня. Лично мне бы ещё хотелось немного поспать, тем более что уже четыре часа и приближается новое утро.
- На том и порешим! - ответственная сотрудница отважилась на принятие волевого решения и убрала боевой пистолет; в отличии от разоружившегося напарника, она удерживала его, взведённым, на протяжении всего посещения. - Предоставим полоумным голубчикам кувыркаться и дальше, а сами отправимся набираться духовных да физических сил, растраченных на неурочной работе. Всё равно никакого оружия у них нет, а вызов, похоже, оказался чьей-то и глупой, и неуместной шуткой. Может, они сами, по пьяной синьке, взяли и позвонили?
Палыч хотел напомнить, что голос был женский, но, поразмыслив, что кое-кого обидит, благоразумно решил промолчать; напротив, показывая пример, он неторопливо направился к выходу. Черноволосая сослуживица, окинув обезумевших наркоманов сочувственным взглядом, направилась следом. Когда они вышли на улицу, Шарагина заметила, что вдалеке, на расстоянии около километра, виднеются уличные огни, выдающие принадлежность к дорожному освещению. Сплошная метель поутихла, чёрные тучи, словно специально, рассеялись. Желая прояснить их явную принадлежность, она непринуждённо спросила:
- Что там виднеется за деревня – она наша?
- Да это же Котасово – мы накануне в ней были! - неподдельно удивился старший сотрудник, как будто не понимая, что «ночью все кошки кажутся серыми» (а в незнакомой местности девушка находилась всего лишь первые сутки), - пока нас «тянет» в одном направлении.
- Далеко отсюда Нежданово? - дотошная красавица продолжала проявлять банальное любопытство.
- В восьми километрах – если ехать по трассе, - подробно расписывал тамошний старожил; усаживаясь в машину, он кивнул, что красивой спутнице надлежит последовать показанному примеру, - а ежели идти напрямую, через густые леса, то и того меньше – не больше семи.
- Ладно, поехали уже быстрее домой, - заключила дотошная участковая, усаживаясь на пассажирское кресло и по привычке пристёгиваясь, - мы сегодня и так чересчур заработались. Скоро, и правда, утро, а нужно пускай и немного, но непременно поспать. Хотя у меня, если честно, уже наряд ли получится – столько незабываемых, просто ошеломляющих, впечатлений!
Глава II. День второй. Кража и ножевое ранение
Как и предполагалось, уснуть перевозбужденная девушка смогла лишь перед самым рассветом. Навалившийся сон случился крепким, но очень недолгим: ровно в половине девятого затрезвонил личный мобильник. Он предусмотрительно положился на деревянную табуретку и оставился рядом со спальной кроватью. Звонивший номер не определялся, в результате чего Шарагина хотела вначале даже не отвечать; но чисто женское любопытство взяло над негативными чувствами вверх: и над эмоцией потихоньку растущего недовольства, и над благоразумной, естественной осторожностью. Она сдвинула зелёную иконку и направила её в сторону приёма сигнала.
- Алло, - послышался из маленького динамика недоброжелательный женский голос, - я звоню участковой? Простите, - опередила она просившийся наружу резонный вопрос, - но я узнала ваш номер из «объявления о разыскиваемой преступнице»; оно повешено на моём магазине, - после произнесённых слов становилось более чем очевидно, что Палыч выполнил возложенное поручение и ответственно, и исправно.
Последовала короткая пауза; становилось понятно, что слово предоставляется второй собеседнице. Она не замедлила с лаконичным ответом:
- Вы не ошиблись, я действительно полицейская – а что, у Вас чего-то случилось?
- Да, меня обокрали, - несмотря на серьёзность заявления, голос звонившей гражданки казался бодрым и не выдавал под собой никакого волнения, - по предварительной оценке продуктового имущества вывезли примерно тысяч на двести, хотя, мне кажется, при ревизии обнаружится больше.
- Хорошо… простите, - поняв, что по неопытности сморозила полную глупость, Владислава поспешила мгновенно поправиться: - Я в том смысле, что хочу спросить, где Вы сейчас находитесь и как к Вам скорее добраться? Вы говорите: у Вас кража? - послышалось высокомерное подтверждение. - Тогда Вам потребуется немножечко подождать: я передам детальную информацию в районное отделение и вызову оперативную группу. Что делать Вам? Пока дожидаетесь прибытия райковских сотрудников, постарайся поменьше перемещаться, ничего там не трогайте… А ещё лучше! Подождите где-нибудь в стороне, находясь за пределами ограбленных помещений.
Дальше последовал недовольный возглас: «Я сама решу, где мне быть!», а следом началась стандартная процедура заполнения первоначальных обозначений, требуемых для передачи ответственному дежурному. В них входило перечисление неотъемлемых фактов: адрес торговой точки, анкетные данные владелицы и предварительный список похищенного. Закончив с неприветливой предпринимательницей, оказавшейся Вредно;вой Оксаной Ивановной, участковая позвонила в районный отдел, сообщила о случившемся происшествии, а услышав пожелание «немедленно отправляться на место и начинать поскорее работать», стала собираться на выезд. Между делом она посчитала, что нужно поставить в курс всезнающего помощника, а заодно выяснить у него, где базируется обнесённая лавка.
- Привет, Палыч, - заговорила Влада приветливым тоном, пытаясь даже немного подтрунивать, - у вас, в Нежданове, всегда непочатый край работы, или оперативная обстановка обострилась лишь с моим появлением?
- Чего опять? - послышался полусонный голос, неплохо дававший понять, что привычному сослуживцу отлично понятно, что снова случилось что-то серьёзное (а иначе зачем его в такую рань беспокоить?). - Каждый день «без отвода вода», «без минуты на отдых», «без часу на передышку», - приведёнными прибаутками он более чем отчётливо говорил, что непростая ситуации, издавна сложившаяся на вверенном участке, «желает быть поспокойнее».
- Короче, мне «отзвонилась» некто Вреднова – то ли частный предприниматель, то ли напыщенная мегера? - задетая за живое, девушка вспомнила ту явную неприязнь, с какой с ней общалась звонившая женщина (та вроде бы обращалась за помощью, а вроде бы и захотела сделать её в случившемся происшествии виноватой; ей вспомнилась фраза: «Вы ни черта не работаете!» - сказанная в надменном запале), - и заявила о многотысячной краже, совершённой из продуктового магазина, – ты знаешь такую?
- Разумеется! - неоднозначно присвистнув, ответил озадаченный собеседник. - Та ли ещё высокомерная, злобная вредина. Кстати, её «торговый вагончик» находится как раз напротив твоего служебного дома – метрах, наверное, эдак в пятидесяти. Если ты уже готова, то отправляйся на место пешком; не то из-за длительных проволочек непременно родится какая-нибудь неприятная жалоба. Я подъеду немного попозже, но по возможности быстро.
Долго раздумывать особого времени не было, поэтому разволновавшаяся девушка, неприятно взбодрённая сделанным замечанием, накинула полицейский бушлат, надела зимнюю шапку, похожую на меховую папаху, и поспешила на вызов. Выйдя на улицу, она проследовала по наезженной грунтовой дорожке, проходившей сквозь густые кустистые заросли; они окружали одинокую постройку, выделенную молоденькой участковой под временное жильё. Через тридцать шагов она очутилась в центральной части посёлка, где по левую руку, метрах в пятнадцати, находилось протянутое строение; оно действительно походило на укреплённый вагончик, снаружи оббивалось двухмиллиметровым металлом, окрашивалось зелёной краской, имело два фасадных окошка, на ночь закрывавшихся железными ставнями, и располагало входным проёмом, преграждавшим беспрепятственный доступ брониро;ванной дверью. На момент появления уполномоченной особы наружные перегородки были сдёрнуты напрочь и, немного погнутые, валялись неподалёку. Можно не сомневаться, их срывали, воспользовавшись помощью железного тро;са, привязанного к сильному транспорту; впоследствии применялся стремительный разгон и мощный рывок, осуществлённый на резко набранной скорости; оконные стёкла оказались разбитыми и мелкой россыпью валялись как на притоптанном снегу, прямо внизу, так и во внутренних помещениях. По всему становилось видно, что воровское проникновение осуществлялось через расквашенные окошки, испорченные кем-то до полного основания. Невзирая на сделанное предупреждение, строптивая хозяйка находилась в расхоложенном магазине и, ожидая прибытия следственной группы, горделиво восседала за стеклянным прилавком; она куталась в тёплую шубу и непрерывно гоняла мощный обогреватель. Повреждённые проёмы она заклеила полиэтиленовой плёнкой, как бы заранее показывая, какое у неё сложилось к сотрудникам полиции негативное отношение. Холодно поздоровавшись, кареглазая брюнетка заняла;сь изучением существовавшей внутри обворованной обстановки: во-первых, что основное пространство имеет площадь, едва ли превышающую пять метров в длину и два в ширину; во-вторых, что торговый прилавок представлен г-образной формой, тянется через весь периметр и отображён лишь лёгкими повреждениями; в-третьих, что проникшие грабители, начисто опустошая места хранения продуктов питания (где в конструкции имелось и два холодильника), вели себя на удивление аккуратно; в-четвёртых, что подвесные полки, прикрученные на противоположной стене, кроме рассыпанных круп, не имеют на себе ничего, чего можно запустить в розничную торговлю (на момент осмотра они оказались пустыми); в-пятых, что в левой части имелось подсобное отделение, используемое под временный склад; в-шестых, что положение там складывалось похожим образом, то есть похитилось всё, предполагавшее хоть какую-то продажную цену.
- Да-а… изрядно поглумились безнравственные подонки, - поделилась полицейская неприятными впечатлениями, едва покончила с подробным осмотром и едва сумела сделать первичные выводы, - если не ошибаюсь, не оставили ничего – взяли всё, что лежало внутри. У Вас есть ночная охрана? - обращалась она напрямую к Вредновой. - Есть ли ответственный сторож, может, ведомственная или простая сигнализация, возможно, устанавливалось уличное видеонаблюдение? Что его нет в наличии – я внимание обратила; но, кто его знает, не похитили ли его вместе с продуктовым набором?
- Последние пять лет, милочка, - спесивая предпринимательница нисколько не церемонилась; она придала себе надменный вид и прохаживалась вдоль задней части торгового перекрытия (она поступала вопреки недавней рекомендации, будто бы специально демонстрируя юной особе, насколько она её ни во что не ставит), - я запираю магазин исключительно на врезную личину и до последнего времени ни в каких охранниках не нуждалась, пока… - она остановилась ровно посередине и вперила в хрупкую собеседницу и надменный, и выразительный взгляд.
Действительно, различия у них были существенные: во-первых, немолодая женщина значительно превышала по возрасту – недавно она достигла пятидесяти двух лет; во-вторых, она выглядела выше чуть ли не полголовы, даже вопреки двухсантиметровым каблуками, имевшимся на новеньких ботильонах, обутых на красивеньких ножках; в-третьих, владелица магазина возвышалась над юной девчушкой массивным, громоздким телом, нет, не чересчур располневшим, а обладавшим существенной физической силой; в-четвёртых, её широкоскулое лицо представлялось круглым, виделось злобным, отталкивавшим, не располагавшим к доброжелательному общению; в пятых, оно «зыркало» вечно недовольными каре-голубыми глазами; в-шестых, вместе с широким носом и зауженными губами они придавали ей сходство с рыжеволосой ведьмой, скрывавшей огненные волосы за мохнатой песцовой шапкой. Оделась она в поношенное драповое пальто, толстый белёсый свитер, широкую шерстяную юбку; обуться изволила в высокие кожаные сапоги, окаймлённые плоской подошвой с равномерным заниженным каблуком. Зловредный характер и высокомерная манера общения, просто выпиравшие из горделивого стана, – они бы, уж точно, не сравнились с дружелюбной и совестливой натурой, проявлявшейся у кареглазой красавицы.
В неприятной беседе, происходившей между двумя разносторонними представительницами прекрасного пола, возникла небольшая заминка, и требовалось хоть что-то предпринимать. Юная участковая не замедлила проявиться наводящим вопросом:
- Вы сказали «пока», значит, у Вас наступили какие-то изменения, выразившиеся в негативных последствиях? Словом, мне кажется, или Вы знаете, кто совершил столь дерзкое ограбление?
Открыв было рот, чтобы выдать привычный надменный ответ, Оксана Ивановна то;тчас закрыла его обратно, поскольку входная дверь неожиданно распахнулась и ввалился внушительный Алексеев, подоспевший к приниженной напарнице на подмогу. «Она не сильно тебя «заклевала»?» - осведоми;лся он в первую очередь, шепча ей на ухо и кивая на своенравную женщину. «Нет, пока ещё не успела, тем более что я привычная и в краску меня вогнать немножко проблематично», - в точности так же разъяснила Шара;гина, не позабыв стрельнуть шальными глазками.
- Итак, на чём мы остановились? - проговорил старший прапорщик в полный голос, предполагая, что восхитительная сослуживица поступит в грядущем аналогично.
- Я, конечно, многого здесь, в далёком посёлке, не представляю, - разъясняла участковая, делая непродолжительное вступление; она скрестила на груди обе руки; и, вдохновленная присутствием опытного товарища, заняла уверенную позицию, - например, какие у местных людей существуют абстрактные нравы и какие у них присутствуют этические понятия; но либо я чего-то не понимаю, либо владелица «обнесенного магазина» находится в курсе – кто… конкретно… такое… с ней… сделал, - последнюю фразу она высказала неприветливыми рывками, отчётливо показывая, что может оставаться и вежливой, и неласково грубой.
- Я не сказала, что мне известно в точности, - при появлении второго сотрудника, без сомнений давно ей знакомого, своевольная женщина слегка стушевалась; однако она всё равно продолжала проявлять видимую неприветливость и исключительную спесивость, - но я могу предположить…
- Что именно? - настаивал старший прапорщик, обозначаясь серьёзной миной; он в упор разглядывал своенравную потерпевшую, словно бы прожигая её всевидящим глазом.
- На днях… - Вреднова взяла короткую паузу, как будто раздумывая, стоит ли посвящать «неразумных полицейских» в (столь!) важные вещи; но уже через минуту, по-видимому на что-то решившись, опасливо продолжала: - Точнее три дня назад, ко мне подъезжал Жулин Николай – Евгений Павлович его превосходно знает, - последовал утвердительный кивок рыженькой головы, - и сделал мне неоднозначное, зато понятное предложение.
- Какое? - вклинилась любопытная участковая, начинавшая понимать, что два других человека осведомлены о случившемся происшествии гораздо лучше, чем будет сейчас озвучено. - Только говорите, пожалуйста, поподробнее, во всех мельчайших деталях.
- Если передавать конкретнее, - Оксана Ивановна снова взглянула на Алексеева, словно спрашивая у него неслышимого совета; не заметив в его мимике никаких изменений, она заговорила с полной уверенностью: - То ко мне обращался «смотрящий за областью» и сделал недвусмысленное предложение, мол, в последующем он станет меня «крышевать» – отметьте где-нибудь, милочка, - она явно не собиралась проявлять хоть малого уважения, - что раньше я с криминалом никогда не связывалась, никакую мзду никому «не отстегивала», а напротив, исправно платила государственные, положенные по закону, налоги. Так вот, он затребовал с меня ежемесячно по двадцать тысяч рублей.
- Вполне по-божески запросил, - непроизвольно заметил полицейский мужчина, а следом внёс необходимую ясность: - Жулин, он же Кальян и мой одноклассник, мне отлично известен, как и его преступные махинации тоже. Ещё могу сказать, что другие предприниматели платят ему «за спокойствие» не меньше пятидесяти, в настоящем же случае он почему-то на удивление смилостивился. Ну, и какой Вы, Оксана Ивановна, дали ему исчерпывающий ответ? - вопрос предназначался к пострадавшей предпринимательнице.
- Разумеется, отказала! - своенравная женщина отобразилась напыщенной, горделивой гримасой. - Стану я поддерживать развитие российской преступности?!
- Что же он? - допытывалась дотошная участковая, изменяя воинственную позицию; она разомкнула скрещенные руки, достала записную книжку и стала делать короткие записи –наброски предстоящего подробного объяснения.
- Злобный выродок начал мне угрожать, - продолжала Вреднова с прежней надменностью, непоколебимой решимостью; она даже, для приличия, не придала самоуверенной физиономии ни угнетённых, ни испуганных выражений, - а в заключении сообщил, что в самом ближайшем будущем меня ожидают большие проблемы. Думаю, он имел в виду нечто похожее и не откладывая надолго, претворил приведённые угрозы в реальное действие. Как видите, оно выразилось в беспардонном разграблении основного источника моего дохода, по существу не слишком и многочисленного.
- В последнем утверждении Вы серьёзно не пострадаете, - старший прапорщик неприветливо усмехнулся; он прекрасно знал все местные «подводные камни» и существующие нюансы, - «похищенные ценности», - он иронично съязвил, - у неё, Слава, конечно же, застрахованы, - отвечал он уже на немой вопрос, последовавший из недоумённых де;вичьих глаз, - и совершённая кража… - последовала небольшая заминка, - если она на её относительном благосостоянии хоть как-то и отразится, то никак не материальным и, уж точно, не финансовым крахом. Чем же тогда? Моральными переживаниями, связанными с оформлением документов, необходимыми для получения денежной компенсации, причитающейся к причинённому имущественному ущербу.
«Так вот почему она нисколько не нервничает, - подумала Владислава, махом связав воедино все превратные тонкости, - а наоборот, ведёт себя нагло и вызывающе. Она мечтает получить хорошую страховую премию; уверена, она ещё и припишет, лишь бы затребовать по возможности больше, - делала она однозначный, по её субъективному мнению неотъемлемый, вывод, - и ей наплевать на существующие законы… как, в частности, и на нас, простых полицейских, как, впрочем, и на закоренелых злодеев, совершивших хищение, мне кажется, тоже». Вслух же, не переставая записывать, она попыталась прояснить для себя наиболее первостепенную значимость:
- Послушай, Палыч, а у тебя случайно нет номера его телефона?
- Кого? - тот вначале не понял и настороженно уставился на записывавшую напарницу.
- Твоего одноклассника – кого же ещё? - продолжала она, приподнимая карие очи и изучающе поглядывая на старшего прапорщика. - Я полагаю, между собою-то вы общаетесь, а значит, у вас должна существовать мобильная связь – или я чего-то не знаю?
- Ты что, сама ему собралась позвонить? - неподдельно изумился более возрастной сотрудник, предпочитавший свалить ответственное расследование на представителей уголовного розыска (по долгу оперативной службы те обязаны заниматься раскрытием в том числе и преступлений, связанных с ограблением магазинов).
- Да, и немедленно, - кивнула пытливая девушка, приготовившись записывать диктуемый номер, - ты разве против?
Не слишком трудолюбивому прапорщику, в тот же миг осознавшему, что выходной «накрывается», волей-неволей пришлось смириться; то есть ему ничего другого не оставалось, как передать запрашиваемую инфу. После он достал фильтровую сигарету из пачки «Alliance» и вышел на улицу, чтобы, торопливо покуривая, немного успокоить натянутые нервишки. В тот же момент явилась оперативная группа и пошла установленная процедура, связанная с фиксацией и изъятием наиболее значимых доказательств; в основном работали следователь, составлявший форменный протокол, эксперт-криминалист, изучавший оставленные следы (рук, ног и потожировых выделений, впрочем, как и обычно, их не нашлось), и прилежная участковая, снимавшая с потерпевшей подробные показания. На детальное оформление ушло чуть более двух с половиной часов, а соответственно, время плавно подходило к обеду. Едва полицейские, прибывшие из районного центра, убыли на основное место несения суточной службы, дотошная брюнетка, не «откладывая в долгий ящик» и не теряя драгоценного времени, позвонила авторитетному Жулину и договорилась о немедленной встрече. Неожиданно выяснилось, что, проживая в главном городе области, в настоящий момент он случайно оказался в поселковых пределах. Что также наводило на дополнительные, не очень хорошие, размышления. Дивное дело, криминальный авторитет согласился подъехать к отдельному участку незамедлительно.
***
Пока добирались до пункта полиции, кареглазая особа озадачилась и справедливым, и логичным вопросом:
- Слу-у-шай, Палыч, - привычка растягивать первое слово становилась у неё неотъемлемой, - а, не кажется ли тебе немного странным, что анонимный вызов, «поднявший» нас ночью на выезд и «сорвавший» меня из дома – заметь, он расположен от магазина Вредновой в непосредственной близости – обеспечил предприимчивым преступникам полноправных пару часов «спокойной работы»? Словом, я хочу сказать: не могло ли «удаление нас из посёлка» быть кем-то спланированно заранее и не является ли тот аноним, что позвонил в дежурную часть и что сообщил о якобы крутом происшествии, как-то связан с основными злодеями, совершившими дерзкое ограбление? Ты как думаешь: не смогут ли два совершенно разных события стать неотъемлемыми звеньями пока ещё непонятной, но отлично скреплённой цепи? - не позволяя ответить на первый, любознательная сотрудница задавала вопрос второй и буквально закидывала озабоченного сослуживца (поступившегося намеченным отдыхом) актуальными проблемами, по ходу рассуждения вытекавшими одна из другой. - Так что ты обо всём услышанном скажешь?
- Такая вероятность не исключается, - на многочисленные предположения, поступившие от пытливой напарницы, старослужащий прапорщик ответил и просто и лаконично.
- И всё? - расширив карие, так и не накрашенные сегодня глаза, искренне удивилась огорчённая Слава. - Я-то предполагала, Палыч, что ты меня поддержишь, дескать, я работаю всего второй день, а двигаюсь уже в правильном направлении, удивляю прозорливой интуицией и логичными рассуждениями. Ну, да ладно, я на лавровом венке не настаиваю, тем более что и достигнутых успехов пока не видно, а так лишь… ничем не подкрепленные мысли. Ни чё себе криминальные авторитеты на каких внедорожниках разъезжают?! - они как раз подъезжали к полицейскому отделению, и Шарагина оценила «мерседес» последней модели, стоявший прямо напротив. - Быстро же он добрался, как будто стоял неподалёку да как будто только и дожидался, когда его вызовут. Как считаешь, Палыч, права я, или же его чрезвычайно послушное появление – результат банального совпадения?
- Сейчас узнаем, - второй сотрудник продолжал удивлять немногословными, но ёмкими репликами.
Поставив служебную «Ниву» чуть ли не впритык к завышенной иномарке, выделявшейся отполированным чёрным цветом, солидарные сослуживцы вышли на улицу и направились к полицейскому отделению. Сразу же следом за ними из удобного, вместительного салона выбрался областной «смотрящий». Озарившись добродушной улыбкой, он показал золотые зубы, вставленные по верхнему ряду, и протянул Алексееву правую руку; хрупкую девчушку в мужском рукопожатии он, конечно, проигнорировал и проследовал мимо, словно её и не было, выказывая полное пренебрежение, если не брезгливое отвращение. Любая бы другая обиделась, а возможно, и выразила возникшее отношение какой-нибудь колкой гадостью, но Владислава считала себя уравновешенной, несгибаемой, стойкой – терпеливой ко всяческим неприятностям. Поэтому, резонно рассудив: «Уважение следует заработать», она спокойно «разложила по полочкам» произведённые наблюдения. Для себя пытливая особа отметила: «Он хорошо одет, в чёрный костюм, дорогой и отливающий блеском, значит, состоятелен и с финансами особых проблем не испытывает; машина, опять же, у него далеко не дешевая. Выглядит вроде бы представительно: высокий, статный, не толстый и не худой, а физически развитый – видимо, в перерывах между бандитскими разборками находит время для посещения спортивного зала? Там он и поддерживает великолепную, просто отлично сло;женную, фигуру. По возрасту вряд ли превышает сорок три года… Хотя, о чём это я? Они же с Палычем одноклассники, а следовательно, приравниваются и в прожи;тых отрезках. Не слишком привлекательное лицо в основном вытянутое, но на щека;х чуть-чуть располневшее, что выдаёт любителя неплохо покушать, а не исключено, что и «лишнего» выпить. Ещё можно отметить серые, проницательно въедливые глаза, где-то грозные, а в чём-то зловещие; чересчур большой нос – кстати, он-то и создает неприятное впечатление; тонкие, широкие губы; обветренную, слегка шершавую, кожу. Если подводить итог от первого впечатления, то перед нами предстал настоящий кровожадный бандит, который не остановится ни перед чем, ни перед какими серьёзными трудностями, – чего уж там говорить про какую-то захолустную торговую точку? Ежели говорить честно, для авторитетного мужчины дерзкое ограбление «необузданной отказни;цы» – это дело восстановления задетой преступной чести». Рассуждать Шарагина заканчивала, когда у неё полностью сложилось субъективное мнение и когда они все втроём очутились в пустынном помещении, по непонятной причине облюбованном Алексеевым.
- Чего вызывали? - неприветливо озаботился «региональный смотрящий», бесцеремонно усаживаясь за стол, вплотную придвинутый ко второму, где восседал его одноклассник; он обращался только к нему, специально игнорируя молодую сотрудницу (по его амбициозному разумению, она ничем убедительным ещё не отметилась, а соответственно, не вызывала у него необходимого почитания). 
- Она объяснит, - кивнул Палыч на стоявшую рядом напористую напарницу.
От наглости криминального персонажа она пришла в некий озабоченный ступор и никак не могла сообразить, как надлежит вести себя дальше. Однако недаром она слыла предприимчивой девушкой, боевой и сообразительной, способной выставить себя в наиболее выгодном свете. Правильное решение нашлось буквально через секунду:
- Я буду разговаривать с ним в своём кабинете, - произнесла Слава тоном, не подлежавшим ни маленькому сомнению, эффектно развернулась на месте и твёрдой походкой направилась к выходу.
Чтобы придать себе большей значимости, направляясь в смежное пространство, где накануне работала на компьютере и распечатывала первые служебные прокламации, она больше обычно поцокала каблуками. В занятой комнате находился всего один письменный стол, на котором и размещалась вся используемая оргтехника: процессор, монитор, клавиатура и принтер. Выглядело несколько неудобно, зато никто (как не наглей!) не занял бы не отведенного ему места. Само помещение выглядело маленьким, не превышавшим трёх метров в длину и двух в ширину; помимо перечисленных принадлежностей, в нём ещё присутствовали двустворчатый офисный шкаф да пара расшатанных стульев. Не растрачивая понапрасну служебного времени, а заодно и чтобы немного поуспокоить задетую гордость, взбудораженную отъявленным поведением, прагматичная брюнетка спустила на пол ненужные комплектующие предметы, сняла с себя верхнюю куртку, элегантную шапку, беспечно бросила их на простенький подоконник, включила персональный компьютер, а пока он загружался, застыла в немом ожидании; она предполагала, что «пацанское» совещание, проводимое в соседней комнате, когда-то закончится и, так или иначе, её почтут завышенным авторитетным присутствием. В общем-то она оказалась права, потому как в соседних апартаментах происходил разговор примерно следующего характера: «Она у вас чё, «чиканутая»?» - «Вчера приехала, но себя уже проявила – с ней лучше не связываться». - «Считаешь, я должен к своенравной девчонке пойти и при любых «раскладах» с ней пообщаться?» - «Да, и постарайся говорить с ней на равных, не то проблем потом оба не оберёмся… Она не «стукачька», но коснись меня – лично я бы не хотел с ней ругаться». - «Чего так – боишься?» - «В любом случае я займу её сторону…» - «Ладно, я понял – пойду "перетру"».
Обретя душевное равновесие, Шарагина подготовилась к крайне неприятному разговору, включила компьютер и заняла;сь набором первоначального объяснения. Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, она активно включилась в основную работу. Когда в процессуальном бланке, существовавшем в памяти жесткого диска, проставились дата и время, помещение проведения первичного опроса, название населённого пункта, фамилия, имя, отчество опрашиваемого лица, в кабинете появился и сам нелицеприятный субъект, предполагаемый к снятию существенных показаний; они интересовали по возникшему уголовному делу и напрямую связывались с ограблением продуктового магазина.
- Садитесь, - кивком очаровательной головы указалось на расхлябанный стул; на бесподобном лице отразилась неприветливая, если не серьёзную мина, нисколько его не испортившая.
- Прокурор посадит, - саркастически отшутился криминальный авторитет, занимая единственное место, оставшееся в узком пространстве свободным.
- Если хотите показать насколько Вы умный, то, сразу скажу, плоские шуточки Вас нисколько не красят, - не удержалась деловая брюнетка от колкого замечания, - так что придержите-ка лучше их при себе. Со мной давайте поговорим исключительно по существу возникшей проблемы и отвечая на заданные вопросы – хорошо? - она состроила недовольные глазки.
- Добро! - согласился преступник, обладавший в определенных кругах невероятно значимым весом. - Спрашивайте: чего там у Вас? - впечатлённый спесивым видом, искусно приданным привлекательной внешности, он и разговаривал-то теперь с некоторым почтением, надлежавшим сложившейся обстановке.
Далее, последовала неотъемлемая процедура, направленная на заполнение анкетных данных; здесь дотошная сотрудница непринужденно выяснила про Жулина практически всю подноготную информацию, и даже взяла на заметку содержание паспорта и государственных номеров всех транспортных средств, в той или иной мере оформленных на влиятельного злодея. После, вдоволь скрыто «наиздевавшись», она перешла к непосредственной причине его посещения. На несколько секунд оторвавшись от сделанных записей, несравненная сотрудница, одетая в полицейскую форму, вперила в Кальяна пристальный взгляд. Она словно пыталась победить его одними глазами; но, встретив «непробиваемый взор», наполненный неисчерпаемой силой воли, поняла, что игру «в переглядки», в случае с криминальным авторитетом, она бесславно, к стыду, проиграла. Теперь стоило вернуться к прерванному занятию и засы;пать враждебного неприятеля провокационными, завуалированно предательскими, расспросами.
- Итак, уважаемый, - начала участковая с незамысловатого обращения, принятого по отношению к любому незнакомому гражданину, - расскажите, пожалуйста, чем Вы занимались последние сутки? Вначале обстоятельно разъясните: как же так получилось, что Вы, проживая в региональном центре, вдруг оказываетесь в отдалённом посёлке? Особо заметьте, в день выходной! Ещё, что мне особенно интересно, как Вы появляетесь у местного участка через несколько минут после телефонного вызова, словно только и дожидались, когда же он, злачный, поступит?
- Нет ничего проще! - воскликнул закоренелый преступник, кладя ногу на ногу и обхватывая верхнюю коленку скрещенными ладонями. - Давайте порассуждаем в следующем аспекте: первое – я отсюда родом, а являясь почитающим селянином, периодически посещаю родные просторы, ставшие мне в чём-то близкими, а где-то и дорогими; второе – точно так же как и у Вас, милая девушка, у меня существует определённый ряд обязанностей и воленс-ноленс мне приходится их исполнять; третье – когда Вы мне позвонили, я как раз проезжал мимо поселкового отделения и не нашёл ничего более лучшего, как свернуть с намеченного пути, спокойненько Вас дождаться, «отстреляться» по всем возникшим проблемам и с успокоенной душой отправиться восвояси. Вроде всё просто?
- Пусть будет так, - тряхнула дотошная девушка чёрными локонами, показывая знак согласия – вынужденный; она не переставая печатала и эффектно постукивала ухоженным маникюром по настольной клавиатуре, - но давайте, не останавливаясь на несущественных мелочах, сразу вернёмся к Вашему «второе»… Проясните-ка, мне уважаемый Николай Александрович, - она немного сменила тактические приёмы, провоцируя авторитетного оппонента на установление доверительных отношений; предприимчивая красавица говорила с ним мелодичным голосом, способным «растворить» любую бдительность, и осторожную, и неусыпную, - с какой конкретной целью Вы прибыли сегодня в Нежданово и чем занимались нынешней ночью?
- Естественно, спал, находясь у одной хорошей знакомой, - выпалил лукавый рассказчик, нисколько не думая; он глядел на печатавшую брюнетку убедительным, наглым взором, - проживающей отсюда километрах, наверно, в шести. Телефонный номер даже не спрашивайте: всё равно не отвечу, - опередил он встречное пожелание и вернулся к сути основного повествования: - В посёлковые пределы прибыл около десяти утра, заехал к паре товарищей, затем направился к третьему, но тут позвонили Вы, и мне пришлось ненадолго прерваться. Хотя-а… с «ненадолго» я, похоже, погорячился, - непроизвольно криминальный авторитет взглянул на ручные часы и понял, что в полицейском участке он находится уже добрые два часа.
- Хорошо, - искоса поглядывая на хитрого враку (так она его про меж себя назвала), Шарагина ничуть не собиралась сдаваться, - с алиби всё понятно, тогда переходим к главному, - она перестала отбивать «маникюрную дробь», повернулась к неправдивому собеседнику и уставилась на него всепроникающим взглядом: - Скажите, Николай Александрович, зачем Вы подъезжали к индивидуальной предпринимательнице Вредновой Оксане и с какой, интересно, стати предлагали ей деятельную защиту? Мол, «будешь» по «двадцать штук» «отстёгивать» ежемесячно и «заморочек» с активным криминалитетом никогда у тебя не возникнет; типа, я их напрочь все «обрешаю» - говорила она чётко, понятно и выражаясь на уголовном жаргоне.
- Чё?! - воскликнул Кальян настолько не наигранно удивленно, насколько становилось похоже, что произведённая постановка вопроса является для него необычной. - Да она чё, «старая клуха», совсем с головой не дружит? Какой, «на хер», «наезд», какие, «бэть», «отступные» и какая, «мать её в душу», защитная безопасность?!
«По-видимому, немногие отваживаются передавать полицейским основную суть его «деловых» предложений?..» - подумала про себя Владислава.
- Перестаньте, Николай Александрович! - резким, почти пронзительным, окриком оборвала бравая участковая пылкую речь, готовую стать и пламенной, и напыщенной, и подлинно лживой. - Вы мне ещё скажите, что Вы законопослушный гражданин, честный, порядочный, ни в чём не замеченный, и что насущные деньги зарабатываете, разводя домашних курей, а никак не доверчивых, слабовольно наивных, людей! Если Вы считаете меня за несозревшую девочку – что ж? – пусть будет так. Однако не надо принимать меня за глупую дурочку: я прекрасно осведомлена, кем Вы «по жизни» являетесь и какими безобразными гадостями отрабатываете свой хлеб. Словом, давайте не будем «ваньку валять» да натягивать лишнее время, а поговорим конструктивно, без ведения протокола. В официальных документах я потом запишу, что посчитаете нужным. Всё равно, двуличный подонок, тебя ещё в уголовном розыске повторно допросят, - сказала она уже значительно тише, только лишь для себя. - Итак, - вновь в голосе у Шарагиной возникли звонкие интонации, - Вы… подходили к Вредновой с «отступны;м предложением»?
- По правде, дело, конечно, было, - честно признался закоренелый преступник, буквально сражённый напористым видом; тот отмечался у совсем ещё юной девчушки и вызывал у него невольное уважение, - но я совершенно не понимаю: к чему сейчас поднимать прошедшую тему? Она мне в тот раз, недальновидная дура, категорически отказала – короче, какой же тут рэкет?
- Очень простой, - прилипчивая сотрудница вернула себе умиротворенное выражение и пустилась в логичные рассуждения, - не удовлетворившись полученным ответом, Вы, Николай Александрович, три дня назад высказали недвусмысленную угрозу, что «в самом ближайшем будущем её ожидают большие проблемы», - она взглянула в маленький красивый блокнотик, куда у педантичной девушки аккуратно заносились важные сведения, - а сегодняшней ночью, осуществляя приведённые заверения – либо сами лично, либо приказали кому-нибудь менее значимому? – вывезли из её продуктового магазина всю реализуемую продукцию, - сощурив пронзительные глаза, она в упор посмотрела на грозного оппонента, неправдивого и опасного, - и мне становится интересно: что… конкретно… Вы… против очевидных обвинений поставите? - Слава повторно выразила наиболее значимые мысли, выделяя едва ли не каждое слово.
- Аха-ха-ха! - криминальный авторитет не смог удержаться, чтобы искренне, от всей бандитской души, не закатиться заливистым смехом. - Извините, милая девушка, но вы сейчас говорите полнейшую чушь! Ничем похожим мы уж давненько не промышляем: у нас есть более эффективные методы убеждений.
- Например? - не удержавшись от саркастической мины, поинтересовалась Шара;гина язвительным голосом; беспардонным, вальяжно беззастенчивым, поведением в той или иной мере она ввелась в невольное заблуждение.
- Скажем, убедительная рекомендация послушным селянам – а сочувствующих, поверьте, у нас большинство – избегать посещения неблагонадёжной торговой лавки, - пустился Жулин в откровенные изъяснения; он продолжал оставаться в положении «нога на ногу», а для придания дополнительной значимости (хотя, если честно, её и так хватало в чрезмерном избытке) ещё и скрестив перед собою твёрдые руки, - или, допустим, месяца эдак на два, как максимум, на три – в ущерб, заметьте, себе – разъяснить добропорядочным предпринимателям, не уклоняющимся от активного участия в «общественной жизни», - несомненно, он подразумевал «исправно платившим незаконную дань, но на какой-то период "освобожденным"», и толковая сотрудница его хорошо поняла, - что необходимо значительно снизить цены и тем самым повергнуть конкурирующую сторону в полную тоску и горестное уныние…
- К ней и так-то никто не ходит, - не дала договорить догадливая брюнетка, чисто по женской привычке обрывая собеседника на недосказанном слове, - а тут ещё и прибыли денежной нет; да и жёсткая психологическая давка, опять же… И никакого «тебе» силового воздействия, и никакого криминально направленного противодействия, - она самопроизвольно присвистнула. - Ха! Научились противоправные структуры работать! Однако, - Шарагина снова придала себе сосредоточенный вид, выразив его насупленными бровями, - Ваша видимая лояльность ничего не меняет: магазин-то ограблен, а продукты похищены! Перед самым нападением у вас с несговорчивой хозяйкой происходит нелицеприятный разговор, сыплются недвусмысленные угрозы – словом, возникает тупое непонимание. Не странно ли это – Вы не находите?
- И «старая клуха» утверждает, что её «обнёс» именно я? - как и его практичная собеседница, Кальян проявлял чудеса незамысловатой догадливости. - Типа, неудовлетворенный нерациональной беседой, я предпринял неоправданную, если не глупую попытку призвать её к существующему порядку. Ага, и осуществил я её сразу после неприятного разговора – уж не дурак ли я? С другой стороны, зачем мне её вонючий, давно прогнивший, «тухляк»?
- Предположим, - Владислава не уклонилась от предложенной постановки вопроса; ей вспомнились, нет, не недавние лекции, преподаваемые в полицейской «учебке», а ранее прочитанные криминальные детективы, - продукты питания Вы похитили, чтобы собрать заключённым преступникам солидную передачу и чтобы направить её в места тюремного заключения. Вариант вроде бы подходящий?
- Ага, и «чалящуюся братву» поддержали и лишних затрат не случилось, - сделал Жулин само собой просившийся вывод, - вот только, поверь, дорогая красавица, предложенный вариант является полной лажей! Не настолько я тупой идиот, чтобы подставляться нелепо, шатко, огульно; нет, пожалуй, здесь что-то другое?.. - он на пару секунд замолчал, как будто быстренько чего-то обдумал, а договаривал и решительно и напористо: - Я обязательно в неприятной оказии разберусь, вычислю обнаглевших гадов и перевешаю их на поселковых берёзах – в назидание подрастающим потомкам, а неразумным дуракам на острастку!
- И заработаете дополнительный, весьма внушительный, срок заключения. Заметьте, он ни на йоту не сопоставим с какой-то банальной кражей, - разумеется, в полную непричастность авторитетного преступника, Слава нисколько не верила, - может, лучше сознаться, отсидеть положенный, не слишком значительный, срок и выйти на свободу с очищенной совестью и благородными замыслами. Вы как считаете: мы сможем договориться?
- Навряд ли, юная леди, - усмехнулся Кальян не дружелюбно, но и не ни приветливо, - сразу видно, что ты ещё ни разу не опытная, а только вчера «соскочила» со «школьной скамейки». Короче, давай-ка поступим так: ты сейчас записываешь, что я ничего не знаю, ни понимаю – если, конечно, у тебя нет чего-нибудь посущественнее и если ты не собираешься меня сейчас арестовывать – а затем меня отпускаешь. Я и так тут, любуясь тобою, основательно задержался!  На какое-то время мы, сама понимаешь, простимся. Впоследствии, ежели у вас, у полицейских, появиться хоть что-то более значимое, вы меня снова вызовите, предъявите официальное обвинение, и мы пообщаемся как принято по закону, то есть с присутствующим защитником и с предъявлением доказательной базы. Пока, извини, если бы не твоё божественное очарование, я бы стал утверждать, что понапрасну потратил личное время, а возможно, что и выдвинул бы какую-нибудь небезосновательную претензию, ну! так, чтобы не слишком зазнавались и чтобы много не расслаблялись, - последнюю фразу он договаривал, многозначительно улыбаясь и выставляя напоказ верхние золотые зубы. 
- Как пожелаете, - нехотя согласилась огорчённая девушка; говоря откровенно, она и не рассчитывала, что при первой встрече сумеет добиться чего-нибудь большего (впрочем, пообщаться с главным подозреваемым неопытная следователь была просто обязана).
За десять недолгих минут она набрала стандартный текст никчёмного объяснения, распечатала набранный текст на лазерном принтере и дала криминальному авторитету под личную роспись. Не ознакомившись с содержанием, а лишь сказав: «Я Вам, милая красавица, целиком доверяю», Кальян размашисто расписался (всё равно бы, в случае чего, он потом ото всего отказался) и, не задерживаясь долее, но вежливо попрощавшись (видимо, за короткий промежуток обстоятельной беседы, почувствовав достойную противницу, он смог проникнуться к ней заслуженным уважением), твёрдой походкой проследовал к выходу.
Как только захлопнулась железная дверь, позволявшая выйти на улицу, в кабинет зашёл удрученный Евгений; весь период предварительного опроса он просидел в соседнем кабинете и не мешал вновь назначенной сотруднице набираться первоначального опыта. По его теперешнему состоянию делался неутешительный вывод, что на субботний день он запланировал какое-то значимое мероприятие, которое, по воле несчастливого случая, у него либо совсем провалилось, либо откладывалось на неопределенно долгое время. Палыч приветливо улыбнулся, показывая, что в неизбежных неприятностях виновата отнюдь не требовательная напарница, а исключительно рутинная служба; он протянул ей оперативную кобуру, прочную, кожаную, крашенную коричневой краской и расписанную замысловатым узором. Она назвалась душевным, крайне нужным, подарком.
- На вот возьми. Её носить чуть-чуть поприятнее – не то чего ты будешь хрупкую талию килограммовым пистолетом оттягивать? Спрячешь табельное оружие подмышку – там оно и меньше чувствуется, да и извлекать его намного удобнее. Но! Единственное, одевай «ка;буру», лишь когда находимся здесь, в поселковой зоне. Когда выезжаем в Райково, нацепляй уставную, ну, так, «от греха подальше» – сама, наверное, должна понимать?
- Спасибо, Палыч. Да и… - усердная брюнетка поняла, что, охваченная чрезмерной активностью, она «крадёт» у исправного прапорщика его свободное время, - езжай уже отдыхай: с остальным я сама как-нибудь разберусь. Тем более что ничего серьёзного делать не собираюсь, а составлю подробный рапорт, отмечу в нём проделанную работу, а затем заполню необходимые документы, требуемые по вредновской краже.
- Хорошо, - согласился Алексеев, кивнув на поступившее предложение, оставил нужный, невероятно удобный, презент и торопливой походкой направился к выходу. 
***
Время близилось к четырем часам пополудни, а трудолюбивая участковая только-только заканчивала незапланированную работу, неожиданно свалившуюся в субботние сутки. Вдруг! Она неприятно вздрогнула – это завибрировал её сотовый телефон, находившийся в полицейской форме; он оставался в тёплом бушлате, брошенном, как известно, на обшарпанный подоконник. «Кто ещё там? - непроизвольно пронеслось в добросовестной голове. - Неужели снова чего-то случилось?» Она оказалась права: звонил оперативный дежурный.
- Послушай, Слава, - послышался вкрадчивый голос, принадлежавший мужчине, достигшему среднего возраста, - не могу дозвониться до Алексеева Жени, поэтому принимай-ка экстренный вызов ты… похоже, вы сегодня чересчур нагрешили? В общем, в деревне Дыбки, что на отдалённой окраине области, отмечено ножевое ранение. Сама понимаешь, выезжать кому-то необходимо. Мои, - имелась в виду районная оперативная группа, - все сейчас заняты. Преступление то, по сути, серьёзное, так что кто-то немедленно должен выехать, прояснить случившееся горе на месте, а там, когда появиться прямая конкретика, начнём кумекать, как поступать в последующем. В общем, ты меня поняла: территория неждановская – вам и расхлебывать. Предварительно: фамилия потерпевшего Афонов, злодейки Малинова… отзвонилась старенькая соседка – она не представилась, - передал ответственный офицер основную информацию и сразу повесил телефонную трубку.
Недолго думая и не отстраняя сотовый телефон, кареглазая сотрудница стала названивать отпущенному напарнику; она прекрасно понимала, что без его водительской помощи в населённый пункт, основательно отдалённый от полицейского отделения, ей попросту не добраться. Однако, вместо недовольного, мужского, ответил голос, взволнованный, женский:
- Алло, говорите.
- Могу ли я услышать Евгения Павловича? - сказала встревоженная брюнетка, произнося немногословную фразу мелодичным, исключительно вежливым, голосом.
С противоположной стороны мобильной связи наступило некоторое затишье. Оно и неудивительно! Читая на входящем вызове пометку «Напарник», супруга Алексеева неприятно удивилась, вместо грубых и низких, услышав интонации нежные и высокие.
- Кто это? - она справилась с подозрительными эмоциями, в большинстве негативными, лишь когда Шарагина трижды ей повторилась.
- Участковая?! - недоумевала хорошенькая брюнетка; она «ни сном ни духом» не представляла, что осмотрительный сослуживец не рискнул пока рассказывать ревнивой супруге, с кем именно ему придётся нести грядущую службу. - Вчера прибыла… Вы мне ещё свежую постельку да горячий ужин передавали.
- Чего тебе? - ей явно не верили и говорили невежливо, если и не открыто враждебно.
- У нас серьёзное происшествие, и необходимо срочно выдвигаться на выезд, - начиная понимать истинную причину неприветливой интонации, сообразительная девушка старалась говорить чисто по конкретному делу, - я понимаю, что сегодня выходной…
Договорить она не успела: от невидимой оппонентки последовал чёткий, всецело однозначный, ответ, поставивший жирный крест на дальней поездке.
- Он уже напоролся, да спит себе, пьяный, и в тёплой, и в мягкой постели, - послышался неприветливый женский говор, немного даже обиженный. - Хочешь его добудиться – и если ты действительно участковая?! – приезжай не раньше двенадцати ночи. Раньше всё одно – даже при всём огромном желании! - его, увы, не поднимешь, - и связь безоговорочно отключилась.
«Что же мне делать, как поступить? - внутри у брошенной особы словно чего-то оборвалось, настолько она переживала за постигшую неудачу. - Как я буду добираться, ведь у меня нет ни водительских прав, ни служебной машины? С Райкова, покамест там не освободятся, сюда, уж точно, никто не поедет; делать же что-то необходимо – вдруг «ножевое» не смертельное и Афонова, - пусть фамилия и казалась немного странной, но отложилась отчётливо, - ещё удастся спасти? Нет, пожалуй, первый самостоятельный вызов я, к стыду, позорная, провалила. Хотя-а… - неожиданно у предприимчивой сотрудницы возникла интересная мысль, - у меня ведь есть номер одного из местных сознательных граждан, относящегося к работе органов внутренних дел на удивление одобрительно, - машинально она листала «контакты», занесённые в корейском смартфоне, - ага, вот он, "родимый"». В следующую секунду она уже отправляла сотовый вызов.
- Алло, - ответили ей после непродолжительного гудка, - кажется, Слава? - очевидно, у него отразилось женское имя, занесённое накануне в современном iPhone.
- Да, Андрей Юрьевич, это я, - ответила неопытная сотрудница искренне расстроенным голосом, - извините, но я попала в настолько трудную ситуацию, что не представляю, как из неё с достоинством выбраться. Кроме Вас, мне больше не к кому обратиться – Вы не поможете? - спросила она миловидным тоном, значительно опережая события и как бы заранее провоцируя собеседника (не зная суть дела) ответить согласием.
- Если, конечно, смогу, - и на значительном удалении убедительная красавица располагала к себе настолько искусно, насколько отказать ей было попросту невозможно; поэтому незримый собеседник отозвался пускай и расплывчатым, но предварительным соглашением, - а что, простите, случилось?
- Ежели в общих чертах, - взволнованная брюнетка, ободрённая удачно найденной выручкой, старалась говорить как можно меньше; она употребляла короткие фразы, призывавшие разбудить у законопослушного гражданина чувство общественного сознания, - на подведомственной территории случилось страшное происшествие, а служебная машина хорошенечко закапризничала, - она специально не раскрывала истинную причину неприятной заминки, - словом, необходимо срочно выехать в «у;ево-кукуево, унёво-небунёво», - дальность населённого пункта определилась несколько необычно, - а так сложилось, что попросту не на чем – Вы меня не подбросите? Только туда, - прагматичная участковая поспешила ограничить длительность нежданной поездки, непредвиденно возникшей у Самородкова, - обратно я доберусь сама.
- Хорошо, - директор регионального «РУССТРОЯ» согласился, к неописуемой радости, очень легко, - ждите: где-то через «полчасика» я за Вами приеду. Куда мне подъехать?
- В полицейский участок, - напористая особа всё более обживалась и считала рабочее место неотъемлемой частью повседневного обихода.   
Ответственный житель немного соврал: он приехал не через тридцать минут, а ровно через пятнадцать. Поставил новенький «мерседес», отличавшийся и заниженной, и удлинённой моделью, на «застолблённое место»; там недавно останавливался его железный собрат, принадлежавший крутому авторитету. Непоседливая брюнетка дожидалась его, выйдя на улицу; она в нетерпении прохаживалась перед поселковым отделом. Поэтому заминок никаких не последовало; напротив, она сразу же прыгнула в просторный салон, положила служебную папку на восхитительные коленки (надёжно скрытые утеплёнными брюками), и они резко сорвались с места и устремились в дорогу. Странное дело, на весь продолжительный путь, равный двадцати пяти километрам, они затратили не больше чем девятнадцать минут: мощность немецкого двигателя и опыт водителя позволяли. Педантичная особа даже потрудилась прикинуть и вычислила, что если бы она дождалась Алексеева и поехала с ним, то явилась бы на важное происшествие гораздо позднее.
На въезде в деревню им попался непривлекательный незнакомец – состарившийся мужичок, выделявшийся невысоким ростом, худощавым телосложением, обрюзглой физиономией, отвратительным запахом. Он оказался одетым в старенькую фуфайку, серую и засаленную, похожие брюки и зимнюю шапку с распущенными ушами. Они остановились. Выяснилось, что неизвестный представитель дожидается именно их и что невзрачный мужчина является старшим братом Афонова; он-то и разъяснил, куда следует ехать дальше. В роскошный салон по понятным причинам сажать его не отважились. Выяснив нужный адрес, вынужденные попутчики проехали едва ли не в конец населённого пункта, выделявшегося четырьмя непротяженными улицами; дома частично оставались пустынными, отчасти являлись дачными; жилыми являлись не более двадцати процентов. Иностранная машина, отличавшаяся последней моделью немецкого «мерседеса», встала возле четырёхквартирного протянутого барака; он имел щитовую конструкцию и хлипкий каркас; два жилых помещения, расположенных с северной стороны, оказались полностью разорёнными, для проживания полностью непригодными. В одной из южных квартир по указанию Афонова-старшего и находился его раненый братец да ополоумевшая, осатанело лихая, преступница.
- Посидите, пожалуйста, в личном автомобиле, - вновь ощущая неприятную нервную дрожь, распоряжения отважная девушка отдавала и чётко и ясно; она лишь в лёгкой степени показала, что нервничает (на ум ей приходил непривычный вид липкой, до жути противной, крови да первое задержание), - я схожу проверю и, если внутри всё нормально, вернусь да сделаю Вам отмашку, что можно спокойно уехать… я оставлю пока служебную папку? - интуитивно Шарагина чувствовала, что в боевой ситуации та ей навряд ли в чём-то поможет (естественно, отказа ей не последовало).
Отдав неоспоримое приказание, смелая красавица ринулась к месту основного события. Найти правильный путь не вызвало особенных затруднений: сбежавший братец оставил чёткие кровяные следы. Быстро преодолев холодное (неотапливаемое) крыльцо, неотразимая (во всех смыслах) участковая резко дёрнула за входную дверь, преграждавшую доступ в тёплые планировки – и… прямо перед ней возникла незнакомая женщина, равная ей по негрузной комплекции и невысокому росту; она вооружилась широким ножом, направленным прямо в сторону внезапно появившейся непрошенной посетительницы. За доли секунды Владислава оценила, что пред нею находится опустившаяся персона, достигшая сорокалетнего возраста, что она точь-в-точь обезумела, что состоянием алкогольного опьянения доведена до невозможности трезво чего-то оценивать, что взгляд её каре-зелёных глаз, остекленевших и очумевших, не выражает ничего, кроме неуёмной решимости поразить любого, кто осмелится встать на встречном пути, что «прочерневшее лицо» сведено ненавидящей мимикой, передававшей безудержный гнев, неодолимую ярость, слепую и бесконтрольную, что, давно уже некрасивая, пестреет растрёпанными вихрами, что похожа на сказочную колдунью (бабу Ягу) и что видится одетой в длинную ненатуральную дублёнку, по цвету коричневую, сейчас же изрядно забрызганную свежей багряной жидкостью. Созерцая её чудовищный вид, жуткий и страшный, было от чего ужаснуться, немножечко потеряться.
Неосторожная сотрудница, не проявившая простой прозорливости, едва очутилась внутри невместительной кухоньки, как тут же увидела, что, нацелившись прямо в шею, с остервенелым криком «Убью "поганую суку"!» направляется острие кухонного ножа, имеющего длину лезвия не меньше двадцати пяти сантиметров. Он представлялся широким, просто огромным! Ещё и «у страха глаза всегда велики». Однако не зря (вопреки открытой неприязни преподавателя боевых приемов борьбы) она целиком отдавалась занятиям по рукопашному бою да скрупулёзно постигала сложную оборонную технику. Вот и сейчас, умелая ученица действовала исключительно на наработанных навыках… Отстранившись от произведённого ножевого тычка немного левее (обезумевшая бестия била правой конечностью), защищавшаяся брюнетка ловко перехватила атаковавшее женственное запястье, резко ударила по тыльной ладони, выбила кухонный нож, а следом, надавливая большими пальцами, заломила (действуя от себя) освобождённую кисть. Сделала резкий шаг, произвела молниеносный рывок – а уже в следующую секунду поверженная неприятельница распласталась на грязном полу. К рукам её, чересчур неспокойным, искусно заломленным за спину, крепились металлические браслеты, находившиеся у боевой соперницы в специальном кожаном чехле, прочно крепившемся к поясному ремню.
- Отвоевалась? - спросила победившая полицейская, в ответ на грозные крики, типа, «порву», «убью» и «зарежу». - Человек в наручниках – никакой уже не боец.
Осатаневшей хозяйке трудно было хоть что-то понять – она продолжала выкрикивать всевозможные угрозы, по-змеиному извивалась и колотила по деревянному полу несце;пленными ногами. Она считалась неопасной, а следовательно, требовалось пройти к пострадавшему мужчине и осмотреть его опасную рану – вдруг его ещё можно спасти? Проследовав через большую комнату, заваленную всяческим барахлом и заставленную непривлекательным хламом, Владислава направилась во вторую комнату, имевшую размеры три на два метра. В ней изо всей незначительной обстановки находились лишь следующие предметы: покосившийся стол, железная полуторная кровать, трехногая табуретка и на удивление прочный, едва ли не полностью новый стул. Раненый человек, перепачканный и омерзительной блевотиной, и собственной кровью, и изрядно скопившейся грязью, лежал на деревянном полу и легонько постанывал. Даже при беглом осмотре различалось, что в паховой области его темно-серые брюки имеют резаное проникновение, обильно увлажнённое багровыми выделениями. Осматривая его невзрачную внешность, немного похожую на встреченного брата, Шарагина отметила, что он достиг пятидесяти трёх лет, что является худощавым, невысоким, физически не развитым, что находится в пьяном виде, что поверх разноцветного свитера одет в чёрную промасленную куртку, какую используют как производственную спецовку, что лицо его морщинистое, обрюзгшее, что оно обладает серо-оливковыми глазами, в отличии от спутницы жизни не потерявшими осознания окружающей обстановки, что нос его, корявый, свёрнут на; сторону («Очевидно, большой любитель подраться?» - предположила практичная Слава) и что в постепенно затухающем взгляде читается молитва о помощи. Сделанное предположение подтвердилось еле слышимыми словами:
- Пожалуйста, помогите…
- Как Вас зовут и что здесь случилось? - допытывалась добросердечная девушка, доставая из бушлатного кармана одноразовые перчатки, предусмотрительно носимые ею на всякий случай; она надела их на руки.
- Я Афонов Владимир, - пояснил ей раненый человек потерянным голосом; скорее всего, мысленно он готовился распроститься с сознанием, - сожительница, по прозвищу Кровавая Галя, порезала меня далеко не первым. Сейчас она, видите ли, необоснованно приревновала меня к дачной соседке. А! В бешенстве она делается полностью неуправляемой, и объяснять ей чего-либо становится бесполезно – вот она и полоснула меня кухонным ножичком в драгоценное место.
- Да, по части необузданной ярости, пожалуй, Вы правы, и я в ней лично смогла убедиться, - вторила сердобольная полицейская, сморщившись от нескрываемой неприязни; трясшимися руками она стаскивала с пострадавшего липкие брюки, - и часто у вас похожее буйство случается? - выясняла она, чтобы хоть как-то отвлечься.
И действительно, тут было от чего начать волноваться: Шарагина наконец стянула окровавленные портки, и её смущенному взору предстало место ранения… поразившие воздействие пришлось напрямую в яичко (если быть точным, то в правое), откуда потихоньку сочилась багровая жидкость. На несколько секунд у непривычной девчушки потемнело в глазах, к горлу подкатил тошнотворным комок, а перевозбуждённый разум готовился к потере сознания. Ненадолго она отстранилась, провела дыхательные упражнения и попыталась возвратить потерянное расположение духа. Чтобы мысленно переключиться, активно принялась разыскивать по возможности чистую тряпку. Через пару минут, поборов брезгливое отвращение, бравая дамочка сумела справиться с позорившей слабостью, возникшей по чистой неопытности, нашла более-менее не загаженный матерчатый холст и плотно приложила к месту ранения.
- Держите, и старайтесь покрепче, - прокомментировала Владислава, что следует делать в дальнейшем; убедилась, что Афонов схватился за самодельный тампон да прочно прижимает его к паховой области, и привстала, готовясь отправиться к выходу. - Я на пару секунд отойду: мне нужно уговорить одного добропорядочного селянина довезти тебя больницы. Хотя и не факт, что он с сомнительным предложением, к удивлению, согласится? - произносила она вполголоса, исключительно для себя.
Ею прекрасно понималось, что положить в комфортабельную иномарку зачуханного мужчину – на столь отчаянный подвиг из нормальных людей навряд ли кто-то отважиться; но, делать нечего, попытаться всё-таки стоило. Вдруг! Едва она приняла решение идти убеждать солидного бизнесмена оказывать ей последующее содействие: «Может сейчас  и уговорю, зато потом, уж точно, никогда не получится», и едва озадаченная красавица оказалась в дверном проёме, позволявшем попасть в соседнюю комнату, как в противоположном конце показалась Малинова, вооруженная тем же огромным ножом; взбудораженным видом она передавала неуемную, ненасытную ярость. «Какая же я, неразумная дура! - мысленно причитала промеж себя участковая, давая себе вполне оправданную оценку. - Холодное оружие выбила, а убрать его подальше, тупая, не соизволила? Хорошо ещё, наручники догадалась прицепить ей за спину – посмотрим, как в неудобном положении она со мною расправится?» Они встретились ровно посередине продолговатого помещения, имевшего протяженность четыре с половиной метра в длину и три в ширину. Галина, похожая на разгневанную тигрицу (такая же необузданная и готовая к непримиримой борьбе), не дошла до натренированной противницы около метра, резко подпрыгнула, в воздухе развернулась, а дальше уже летела, направляя широкое лезвие прямиком в роскошную грудь; вопреки установленным правилам безопасности, она осталась без броневого жилета. По-видимому, вторая противница к чему-то такому была готова: Шарагина резко отстранилась немного в сторонку, удалилась с траектории поражения и предоставила непримиримой сопернице оказаться в свободном падении. Далее, последовали привычные действия, отработанные до полного автомата; они нисколько не оттеснялись растревоженной психикой. Как они выглядели? Решительный шаг к неудачно плюхнувшейся воительнице (она ударилась правым плечом и оцарапала аналогичную часть лица), эффектное прижатие её к грязному половому покрытию, грубое надавливание на трепетавшее в буйстве женское туловище, прижатие его к полу красивой ногой, само собой разумевшийся отъём кухонного ножа, попутное нахождение в куче тряпья поношенных женских колготок, прочное связывание неукротимой хозяйки дополнительно по ногам – словом, всё, она привелась в состояние полного обездвижения. Больше агрессивных выходок можно не опасаться.
Едва она закончила, в помещение невзрачной квартиры нежданно ввалились господин Самородков, державший чёрную папку. С ним заявились двое работников «скорой помощи» (водитель и фельдшер), одетые в характерную спецодежду; она отличалась синим цветом и яркими, светоотражающими, сероватыми полосами. Первый оказался тридцатипятилетним мужчиной, немного располневшим, с приятной наружностью и с невысоким ростом. Вторая смотрелась миловидной медичкой, отличалась ростом средним, телосложением худощавым, глазами голубыми, по виду доброжелательными. «Уф, слава Богу, - облегчённо вздохнула исполнительная особа, сообразив, что, как минимум, одна первостепенная проблема отпала; она сняла испачканные перчатки, - хоть потерпевшим теперь займутся дипломированные специалисты. Да-а, наверное, дежурный по отделу не мне, единственное, одной отзвонился? Молодец, он догадался направить на адрес ещё и профессиональных сотрудников, напрямую уполномоченных заниматься исцелением покалеченных туловищ. Что ж, моя задача значительно упрощается: остаётся отпустить добросовестного предпринимателя, наполненного чувством гражданской ответственности, доложить о нестандартной обстановке в Райково и спокойно дожидаться необходимой поддержки, высланной мне на подмогу. Затем, вместе с при;бывшими сотрудниками, вести захваченную преступницу в районный отдел, чтобы с участием следователя по-быстрому оформить её законное задержание». Так она в общем и сделала. Директор регионального «РУССТРОЯ», обласканный нескончаемой благодарностью, заверился, что в последующем, и днем и ночью, он сможет обращаться по любому интересующему вопросу, касающемуся полицейской направленности; потом он был отпущен домой. Перепуганный Афонов, раненный в «бесценное место», погрузился в «скорую помощь» и отправился стационарно лечиться. Дежурный по райотделу получил подробный доклад «о проведенных мероприятиях» и незамедлительно выслал ей на подмогу группу захвата, озадаченную доставлением пленённой злодейки. До города было чуть больше сорока километров. Поэтому ожидание затянулось примерно часа так на полтора: пока собирали нужных людей; пока решали, на чем им доехать; пока заправлялись; пока добирались. За «натянувшееся» время Мали;нова значительно протрезвела, и даже смогла более-менее осмысленно пообщаться. Первым делом она спросила:
- Эй, как тебя там?.. Дай мне чего-то попить, а то во рту пересохло… Что-то я сегодня порядком «перебрала» – толком ничего и не вспомню.
Усадив полупьяную женщину на вполне даже сносный диван (вероятно, человеческий облик хозяйка потеряла не окончательно и, когда не пила, предпочитала вести добропорядочный образ жизни, что, по-видимому, случалось у неё всё реже и реже?), находившийся здесь же, в просторной комнате, немстительная сотрудница сходила на кухню, нашла там до половины наполненное ведро, зачерпнула из него металлической кружкой и вернулась к обездвиженной пленнице. Когда оказалась поблизости, придерживая простенькую ёмкость правой рукой, она позволила Галине вдоволь напиться. Далее, доверительный разговор продолжился.
- Вы зачем лишили супруга репродуктивной функции? - обратилась усердная участковая с насущным вопросом; она вздрогнула, вспоминая неприятную и, в то же время, опасную рану. - Как теперь миловаться-то будете? Если, конечно, он выживет… - добавила она сочувственно, несколько сокрушённо.
- Сама не знаю? Я, когда напиваюсь, становлюсь, ну! просто неуправляемая, - дивное дело, прожжённая преступница не стала уклоняться от признательных показаний, не начала, как принято, юлить, изворачиваться, а склонилась к прямому ответу, - и способна совершать жестокие, а подчас и неоправданные поступки. Я уж неоднократно «сидела» и Афонов – кого я в запале порезала – уже третий, хотя, нет, пожалуй, четвертый… Если честно, он тот ли ещё «говнистый мерзавец», и мне его нисколько не жалко. Ты, наверное, писать чего-нибудь будешь? Заполняй протокол, пока я в «полном раскладе». Да и!.. Извини, что я на тебя напала, – я не со зла. Хорошо, что ты такая ловкая и что по-быстрому меня успокоила; не то неизвестно ещё, чем бы моя сегодняшняя дурь в конечном итоге закончилась.
Вспомнив две прибаутки «первое слово дороже второго» и «куй железо, пока горячо», Слава взяла служебную папку, принесённую услужливым бизнесменом, достала бланк первоначального объяснения, а следом, её же используя заместо стола и оставаясь стоять, принялась скрупулёзно записывать чистосердечную исповедь, искреннее признание. Многих подробных нюансов полупьяная женщина так и не вспомнила, но по основной сути получалось примерно следующее: во-первых, в течении последних двух лет Малинова Галина Анатольевна состоит в гражданском браке с Афоновым Владимиром Владимировичем; во-вторых, на протяжении всего их временного сожительства он периодически распускает руки и всячески её унижает; в-третьих, неоднократно, терпя грубые издевательства, она указывала ему на непотребное поведение, но он к ней никогда не прислушивался; в-четвёртых, несколько раз обезумевшая женщина, доведённая мужской тиранией до полного исступления, хваталась за нож, но ограничивалась, единственное, словесными выпадами, не имевшими конечного завершения; в-пятых, сегодня она выпила лишнего; в-шестых, ей зачем-то сказали, что накануне «нерадивый приживатель» клеился к долговязой соседке; в-седьмых, остановить её уже не представлялось возможным; в-восьмых, садист-муженёк, оказавшийся ещё и чрезмерно любвеобильным,  получил по всем совершенных заслугам и лишился, по мнению рассказчицы (да и его самого), самого драгоценного мужского достоинства. Наконец подробное повествование кончилось, все мало-мальски важные моменты отразились в заполненном документом, и оставалось только за них расписаться.
- Вы брыкаться больше не будете? - осведомилась бесстрашная полицейская, не желавшая неоправданной битвы. - Если я сниму с Вас наручники, мы с Вами как… сумеем поладить?
- Хм, а смысл мне сейчас на тебя нападать? - в сельских нравах устоялось непринуждённое панибратство, и в обращении к сотрудникам внутренних дел местные жители особо не церемонились; точно так же вела себя и Галина. - Ты себя уже показала, как способная достойно сопротивляться; да и я уже, в принципе, полностью успокоилась.
На всякий случай убрав окровавленный ножик в целлофановый спецпакет, предусмотрительная девушка заткнула его сзади за пояс. Сначала она освободила связанной пленнице ноги, затем отстегнула тугие браслеты, снова предложила испить холодной водицы, а после, зачитав подробные показания, стала показывать, где нужно расписываться. Когда основные подписи оказались проставленными, присутствовали в нужных местах, в конце заполненного бланка, положив покаявшейся преступнице на колени служебную папку, предприимчивая брюнетка заставила её написать стандартную фразу: «С моих слов записано верно и мною прочитано». Едва они закончили, в квартирное помещение вошли двое рослых мужчин. Первый представился начальником уголовного розыска капитаном Смольниковым Константин Николаевичем. Он выглядел человеком, достигшим лет сорока четырёх, отображался средним ростом, отличался плотным телосложением, немного располневшим, но сильным и коренастым, выделялся приятным лицом; особое внимание обращали ясные голубые глаза, не ведавшие ни страха, ни жалости и выраженные глубокомысленным взглядом; не менее отчётливо наблюдались пышные ухоженные усы, по цвету рыжие, аналогичные причёске «площадка». Оделся влиятельный руководитель в красную болоньевую куртку, серые джинсы, на коленях по моде вытертые, да, в противоположность зимней погоде, чёрные летние туфли. Второй сказал, что является оперуполномоченным лейтенантом Чугуновым Александром Юрьевичем. Он виделся молоденьким парнем, едва ли достигшим двадцатипятилетнего возраста, обладал высокой фигурой и мощным телосложением (оно смотрелось накачанным, а по манере держаться передало отлично развитые бойцовские качества); лицо казалось приятным, круглым, у подбородка немного вытянутым; особенно обращали внимание светло-зелёные, игриво настроенные глаза, прямой, до идеальности ровный, нос, широкие мясистые губы, пухлые щёки да искренне добродушное выражение. На дальний выезд задорный сотрудник оделся в бежевую, на синтепоне утеплённую куртку, плотные синие джинсы, коричневые демисезонные боты.
- Рассказывай, Слава, чего тут у нас?.. - супротив существовавшей субординации, первым обратился более юный сотрудник; дружелюбно, с веселой улыбкой, он назвал боевую сослуживицу по сокращенному имени (она работала всего второй день, но необходимая информация предусмотрительно выяснилась у дежурного по отделу). - Как нам пояснили, ты со всем уже справилась и всех задержала?
- Вот, возьми почитай, - протянула усердная труженица заполненный бланк, отражавший первоначальное объяснение (поскольку они являлись равными и по должности, и по возрасту, она использовала предложенную манеру общения), - в нанесении ножевого ранения она полностью признаётся, в содеянном деянии искренне, от чистой души, раскаивается и обещает так больше не делать, - последнюю фразу деятельная брюнетка сказала с грустной иронией.
Форменный лист, исписанный красивым деви;чьим подчерком и подписанный «прыгавшими каракулями», не достиг шутливого адресата, а перекочевал в сильные ладони начальника сыскного отдела. Деловито нахмурившись, тот эффектно поводил рыжеватыми усиками, быстро, одними глазами, пробежал детальное объяснение, утвердительно кивнул и дал расплывчатую оценку:
- Не больно, конечно, подробно, но для первого раза сойдёт, - говорил он, нагоняя видимого пренебрежения; сам же уголками рта незаметно доброжелательно улыбался. - Хотя по-хорошему заставить бы тебя, нерадивая красавица, всё переделать, да у нас попросту лишнего времени нет. Поэтому как написано, так и оставим, - несмотря на то что случившийся факт излагался едва ли не мастерски, а в объяснении преступницы отражались важные, наиболее существенные, детали, хвалить молодых сотрудников полагалось непринятым, - можешь считаться свободной.
Отдав заполненный документ Чугунову, начальник уголовного розыска твёрдым шагом проследовал к дерзкой преступнице, отлично ему известной: ранее она проходила не по одному похожему уголовному делу. При его приближении, набедокурившая женщина боязливо скукожилась; по всей видимости, она его знала нисколько не хуже. Грозно на неё посмотрев, а для лучшего понимания неприветливо гаркнув, Смольников предложил очумевшей женщине (на сей раз от несказанного страха) проследовать к выходу.
- Товарищ капитан! - боязливо (подразумевая отказ) окликнула его прагматичная девушка, неожиданно вспомнившая о неприятном моменте, с одной стороны, деликатном, с другой – не таким уж и маловажном (с собой ей ехать почему-то не предложили?). - Вы меня не подбросите, не то я с утра в действенной пахоте, и даже чаю не попила. Словом, отсюда до поселкового отделения – насколько я успела прикинуть – двадцать пять километров, а если я «на ночь глядя» отправлюсь пешком, то доберусь не раньше полуночи. Так как, выручите одинокую сослуживицу?
- Сорок километров по прямой, пятьдесят пять в объезд, - быстро прикинув дополнительное расстояние, Константин Николаевич раздо;брился позитивным ответом, - хорошо, намотаем кружок. Мы своих не бросаем! Быстро усаживаемся в машину, - подразумевал он служебную «Ниву»; правда она не обозначалась никакими отличительными знаками и ничем не отличалась от обыкновенных гражданских автомобилей.
Глава III. День третий. Первые трупы
Ночь прошла спокойно. Изрядно подуставшей участковой удалось замечательно выспаться. Проснулась она около девяти часов утра (благо в воскресенье), неспешно умылась, немного подвела ухоженные ресницы, подкрасила прелестные веки, напомадила изящные губы – и стала совсем другим человеком! По крайней мере так она посчитала. До десяти часов Владислава успела напиться горячего чаю и совсем уж засобиралась заняться готовкой обеда, как неожиданно затрезвонил надоедливый телефон. Как и вчера, он лежал на прикроватной табуретке и оставался в непосредственной «сонной» близости. «Ну вот опять», - подумала несравненная труженица, не сломленная первыми тяжёлыми буднями; она бегом поспешила в спальную комнату. Понятно, занимаясь с электроплиткой, воскресная домохозяйка находилась на кухне. Подняв незамысловатый смартфон, она услышала смущённый голос провинившегося помощника.
- Слава, прости меня за вчерашнее, - послышалось без дополнительных предисловий, - я был немного не форме и очень тебя подвёл, - оказывается, протрезвев, он первым делом отзвонился дежурному и выяснил неприятные подробности дыбковского происшествия, случившегося между Афоновым и Малиновой, - но так сложилась моя печальная практика: раз в неделю я «пропадаю»… - последовала краткая пауза; Шарагина ничего не ответила. - Поскольку районные начальники прекрасно понимают, что я не железный и что иногда мне требуется чуть-чуть отдохнуть, постольку лишних вопросов ко мне обычно не возникает? - являясь человеком исключительно совестливым, он вынужденно оправдывался.
- Хорошо, - произнесла критичная брюнетка любимое слово, означавшее никакое не одобрение, а всего-навсего частичное понимание и неполное вхождение в положение, - а если, скажем, от нашей медлительной расторопности зависит чья-нибудь жизнь – что тогда? Мы тоже находим для себя нелепые отговорки?
- Нет, - Палыч чутка замешкался, а в произносимой речи даже слегка запнулся, - я просто хотел сказать… легкомысленных проколов больше не повторится; то есть если уж я захочу отлучиться, то непременно поставлю тебя в известность, чтобы ты на меня не надеялась… Говоря по чести, я никак не думал, что ты, Слава, настолько отчаянная, насколько проявишь творческую хватку и в полном одиночестве устремишься к бесбашенной Гальке, никем не прикрытая.
- Ладно, «проехали», - проговорила Владислава, придав суровому голосу дружелюбные нотки, - у тебя всё, не то мне домашний обед хотелось бы приготовить. Я удачно запаслась продуктами первой необходимости и потихоньку «колдую» на кухне.
Засим они попрощались и требовательная напарница, между прочим ничуть не обиженная, снова отправилась к ненадолго оставленной электрической плитке. Но! Не успела она пройти пяти шагов и толком выйти из спальной комнаты, как назойливый смартфон затрезвонил повторно – на этот раз вызов шёл из районной дежурки.
- Добрый день, - сказал ей новый ответственный, произнося вкрадчивую речь молоденьким голосом, - мне посоветовали, Слава – если чего случиться – названивать сразу тебе. В общем, так, - после услышанного согласия он продолжал намного более уверенным голосом, - до нас дозвонилась жительница деревни Куреево, по фамилии Галиянова; она сообщила, что сосед её, непутёвый, Рудин целую неделю не выходит из дома. Сама понимаешь, подозревается самое страшное. Вам надлежит немедленно выехать, внимательно всё прозондировать и, если труп некриминальный, набрать коротенький описательный материал, а затем везти его в морг. Ежели выяснится убийство, доложить по объективному факту и начинать усердно работать, - как и вчера, связь сразу же прекратилась (обязанность принимать соответствующее решение была успешно переложена на должного исполнителя).
Пришлось снова дозваниваться до Палыча. На сотовый вызов он ответил после первого же гудка. Договорившись встретиться через двадцать минут, Шара;гина, распростившись с нормальным обедом, засобиралась на выезд. Как и обещал, Алексеев приехал строго к намеченному сроку. Как и всегда, не заходя в домашние помещения, он возвестил о собственном появлении привычным «сигнальным карканьем». К моменту его прибытия деятельная напарница собралась почти на полную выкладку: оделась, вооружилась, прихватила привычную папку, не надела лишь тяжёлый бронежилет. Она сразу же поспешила на выход. Едва оказавшись на стылой улице, Владислава увидела, что к самодельному «фаркопу», смонтированному сзади служебной «Нивы», крепится самодельная тележка, прочная и железная; в просторечии она именуется как обычная «труповозка».
До нужной деревни добирались по дороге другой, шедшей перпендикулярно вчерашней; она отклонялась к югу и западу. Непродолжительный путь, равный шести километрам, занял чуть менее десяти минут. Приблизившись к населённому пункту, дотошная участковая перво-наперво обратила внимание, что прямо на въезде он разделяется на две угловые улицы. Полицейские отклонились на левую и встали у первого дома. Он представлял собой одноэтажное бревенчатое строение, немного завышенное. Перед ним, чуть ниже, внизу, в естественном углублении, располагалась небольшая речушка, которая по весне, очевидно, выходила из берегов и талой водой приближалась к деревенским жилищам. Итак, снаружи домишко представлялся изрядно обшарпанным, от времени слегка покосившимся; крыша виделась шиферной, в некоторых местах зияла разнообразными дырами; окна частично отсутствовали; проёмы заделывались где-то полиэтиленовой плёнкой, где-то разноцветной толстой материей. Сельские блюстители вылезли из служебной машины и твёрдой походкой направились к дому; правда, колени представительницы прекрасного пола легонько подрагивали (сейчас ей предстояло столкнуться с первым покойником). Однако она, научившись справляться и с безотчетными страхами, и с тягостными сомнениями, умело скрывала неприятную мелкую тряску, нормальную и естественную; она выдавала отнюдь не жалкий испуг, а всего-навсего чрезмерное нервное возбуждение. Оказавшись возле входной двери;, не составило большого труда осознать, что она надёжна закрыта – запирается изнутри. Для приличия вначале решили несколько раз постучать. Как и следовало ожидать, открывать им никто не вышел. Сообщение поступило серьёзное, поэтому удаляться так просто нельзя – нужно непременно чего-то предпринимать. 
- От кого, ты говоришь, был принят условный сигнал? - сделав озабоченное лицо, обратился Палыч к хорошенькой спутнице, в нестандартной ситуации несколько потерявшейся.
- От некоей гражданки Галияной, якобы проживающей по соседству, - ответила та дрожавшим голосом, от чего немного смутилась, - по крайней мере так мне поведал ответственный.
- Я её знаю, - непринуждённо заметил старший товарищ и мотнул головой, приглашая следовать за собой; сам же он направился прочь, продвигаясь вдоль улицы (дом не огораживался, и, пройдя несколько метров, можно попасть на наезженную дорогу), - та ли ещё «старенькая бесовка»: вечно ей больше всех надо. Ладно, пошли – чего зря порог оббивать? Начнём, пожалуй, с неё. Что дальше? По ходу дела определимся.
Не желая выделяться, да в общем-то и толком не зная, что следует делать и как правильней поступать, растерянная спутница направилась следом. Они приблизились к соседнему строению, невысокому, кирпичному, узкому, сильно протянутому, крытому тонким железом (оно окрашивалось «морилкой»). Как и первая хибара, соседний дом не имел заборного перекрытия, а ещё и входная дверь у него оставалась открытой. Не утруждая себя предупредительным стуком, Алексеев сразу проследовал внутрь; он чётко давал понять, что входит сюда не впервые и что здесь его считают едва ли не ближним знакомым. Хочешь не хочешь, юной, неопытной в участковом деле, сотруднице пришлось отправится тоже; она продвинулась в конец добротной конструкции, где, в отличие от привычных построек, и располагалось дверное отверстие. Получалось, полицейские прошли через холодный коридор, миновали жилую комнату, где никого не присутствовало, и очутились в соседней. В ней возле стола, приставленного к фасадным окошкам, одиноко сидела непривлекательная старушка, на поверку оказавшаяся бойкой и деятельной. По сложившейся привычке Шара;гина занялась её детальным осмотром и выделила основные отличительные черты: преклонный возраст, приблизившийся к семидесятипятилетней отметке; невысокий рост, гармонично сочетавшийся с худощавым телосложением; осунувшееся лицо, старческое и сморщенное, выделявшееся смуглой кожей и чересчур заострённым носом; каре-зелёные зауженные глаза, выдававшие сверх меры деловую натуру; тонкие, широкие губы, немного выпяченные вперёд и плотно прижатые (что передавало чрезмерную вздорность непримиримой натуры). Особо бросалась простенькая одежда: серый, цветастый халат, белая косынка, поношенный белый свитер, телесные тёплые колготки и валеные домашние чуни.
- Здравствуйте, Антонина Михайловна! - прикрикнул Палыч прямо с порога, бесцеремонно топая служебными берцами; он последовал напрямую к бесстрастной хозяйке, а достигнув стола, придвинул резну;ю табуретку и уселся напротив, - насколько я понял, Вы позвонили в полицию и сообщили, что Ваш пьяница-сосед долгое время не выходит из дома – я правильно понял?
- Чё? Я ни чё, - засуетилась Голяинова, резко привстала и быстро-быстро заходила по крохотной комнатушке.
Она то зачем-то поправляла на застеленной кровати ровное одеяло и одновременно разглаживала его морщинистыми ладонями, то брала сухую тряпку и начиная стряхивать верхнюю пыль, то просто расхаживала по домовому пространству да переставляла с места на место незначительные, точнее небольшие, предметы.
- Антонина Михайловна, хватит уже мельтешить, - настаивал Алексеев, повышая начальственный голос; костяшками пальцев он напряжённо постукивал по столу, - сколько он уже не выходит?
- Не меньше недели, а может, и больше, - престарелая хозяйка ненадолго остановилась, как будто что-то припомнила, а затем продолжила ненадолго прерванное занятие.
- Пойдёмте с нами, побудете понятой, - распорядился старший прапорщиком голосом, не терпевшим никаких возражений, - на случай, если информация окажется липовой, нам потребуется живой очевидец, способный подтвердить, что мы действовали исключительно в рамках при;нятого порядка, - объяснял он уже пытливой коллеге, уставившейся на него вопросительным взглядом.
Далее, пройдя ещё пару избушек, он нашёл второго местного жителя, согласного поприсутствовать при следственной процедуре. Тот выглядел семидесятилетним старцем, не выделялся высоким ростом и крупным телосложением, еле-еле передвигался, а оделся в старенькую, от времени посеревшую, «фуфайчёнку», коричневые фланелевые штаны и светлые валенки. Потом все вчетвером приблизились к невзрачному, мрачно покосившемуся, строению. В первую очередь, насобирав подручных предметов, старослужащий полицейский соорудил некое подобие лестницы, взобрался к одному из высоких окошек, заделанному простенькой тряпкой, сорвал её книзу, перегнулся через подоконник и стал сосредоточенно осматривать внутридомовое пространство.
- Готов, - сказал он через двадцать секунд, хотя худшие предположения и без слов сделались всем понятными сразу (изнутри потянуло сногсшибательным, умопомрачительным запахом, передававшим тленное человечье гниение), - лежит себе на кровати «тёпленький», - сделав несомненное заключение, он грузно спрыгнул на снежную землю. - Теперь, ничуть не сомневаясь, можно ломать, - сказал и отправился к машине за маленькой монтировкой.
Вооружившись неприхотливым предметом, он вернулся к древней постройке, возведённой ещё в далёкое советское время, и неторопливо раскурочил прочное дверное устройство. Невзирая на видимую ветхость, оно оказалось изготовленным из долговечной дубовой доски, имело две толстые створки, а изнутри закрывалось на мощный продолговатый засов. Алексееву пришлось потрудиться, прежде чем, отщепляя по махонькому кусочку, он образовал приемлемое отверстие и сбросил вниз деревянную палку, применив железную монтировку, – легонько подтолкнул её снизу. Двери открывались наружу и распахнулись сами собой, едва лишь освободились от запиравшей задвижки.
- Прошу всех проследовать внутрь, - промолвил старший прапорщик, состроив неприязненное лицо; сам он шумно затопал по деревянным ступенькам, отдававшим неприветливым грохотом да мрачно поскрипывавшим, - чересчур привередливым и особенно мнительным предлагаю основательно подготовиться: сейчас вы увидите нечто такое, от чего неподготовленные желудки могут не выдержать.
Местные старожилы повидали всякого и не раз уже привлекались к похожим мероприятиям, поэтому страшное предупреждение относилось к деловитой, но ещё непривычной красавице. И! Как оказалось, не зря. Хватанув омерзительный воздух, она мысленно представила, что же во внутреннем пространстве творится, почувствовала лёгкое головокружение и ощутила неприятную дрожь, случившуюся в красивых коленках. Что бы она не испытывала, отважная брюнетка смело вступила в коротенький коридорчик и двинулась следом за опытным сослуживцем. Понятые украдкой шагали сзади. Постепенно четвёрка разных людей, озабоченных одной существенной целью, преодолела подъёмное, излишне завышенное, крыльцо, широкий коридор, просторную кухню и очутилась в квадратной комнате, ограниченной пятиметровым периметром. Помещение выглядело большим и обставлялось неприхотливой мебелью: расхлябанным сервантом, широкой полированной кроватью, простеньким круглым столом, тремя резными стульями и массивным сундуком, отмеченным полукруглой крышкой. По всему дощатому полу в переизбытке разбрасывались мужские носимые вещи. Как уже говорилось, внутри стояла настолько отвратительная вонища, усиленная беспрестанным электрическим подогревом, что у вошедших людей резко засвербело в носу, а к чувствительным желудкам подкатили инстинктивные позывы, вот-вот готовые попроситься наружу (хорошо ещё непривыкшая девушка не успела позавтракать). Но не только омерзительный запах растревожил нервные окончания, подходившие к основаниям органов чувств! На спальном матрасе, давно не перестилаемом чистым бельем, лежало мёртвое тело; лицом оно расположилось к стене, а носом уткнулось в засаленную подушку. Ничего вроде бы страшного? На первый, не сильно углубленный, взгляд предстали волосатый затылок, широкая спина, прикрытая синим вязанным свитером, украшенным красным ромбовидным орнаментом, да длинные ноги, спрятанные за поношенным трико, по бокам прошитым тёмно-зелёными полоса;ми. Но вот голые пятки! Они представлялись синюшными, верхняя оболочка частично полопалась, местами облезла, а из освобождённых гнилостных образований струилась коричневатая, крайне вонючая, жидкость. Отыскивая видимые повреждения, возможно образовавшиеся на туловище, привычный Алексеев стал тленный корпус туда-сюда-обратно крутить, выставляя на всеобщее обозрение полусгнившую физиономию; она вообще не узнавалась, а по представленным свойствам очень уж походила на нижние части конечностей.
Созерцая тошнотворную, если не паническую картину, впечатлительная девчушка совсем уж хотела всё бросить, послать полицейскую работу «ко всем нечистым чертям», бежать, спасаясь от кошмарного вида, на улицу, а на завтра ехать в Райково, писать увольнительный рапорт и «отваливать на гражданку»; но сильная, сплошь натренированная, воля да требовательный, практически непреклонный, характер заставили её остаться, да ещё и, строя брезгливые рожицы, активно включиться в основную работу. Пока старший прапорщик убеждался в естественной смерти, она решила заняться оформлением первичных материалов. Выбрав наиболее прочный стул, младшая лейтенант уселась было за стол, разложила перед собою стандартные бланки, но тут же поднялась обратно и пустилась изучать старенький, хлипкий сервант; она исследовала его на предмет отыскания хоть какие-нибудь личностных документов. Настойчивые старания увенчались полным успехом, и она обнаружила личный паспорт, выданный на имя Рудина Виталия Дмитриевича.
- Послу-у-шай-ка, Палыч… - сказала кареглазая сослуживица, привычно растягивая первое слово; она как раз рассматривала основную страницу, удостоверяющую личность внезапно усопшего, но от тлетворного смрада, попавшего напрямую в горло, сконфуженно поперхнулась.
- Чего тебе? - подвиг её старослужащий напарник на изложение нежданно случившейся мысли.
- Он что, - продолжила деятельная брюнетка, едва смогла прокашляться и вновь обрести душевное равновесие, - всего лишь двадцать семь годков соизволил прожить?
- Если верить паспортным сведениям, - разъяснял старослужащий полицейский, закончив с осмотром трупа и направляясь на кухню; разумеется, после грязной работы перепачкавшийся мужчина стремился быстренько вымыть руки, - наверное, да. Хотя если судить, как он умопомрачительно пил, то за последние два года, - доносился хрипловатый голос уже из смежного помещения, - парень проскочил разом лет, наверное, сорок, а может, и целую жизнь.
Погремев металлическим умывальником, Алексеев вернулся назад. К его приходу усердная участковая, не забывавшая воротить миловидное личико, сидела уже за столом и скрупулёзно записывала результаты проделанной процедуры. Что ж два послушных старца? Они так и простояли всю проверочную процедуру, оставаясь в дальнем углу, и только изредка неприхотливо покашливали.
- В заполняемых документах обязательно запиши, - сведущий напарник вкратце разъяснил невзрачную подноготную скончавшегося хозяина, - что два с половиной года назад его переселили сюда из Москвы. Умелые дельцы его столичную квартиру прода;ли, а взамен купили провинциальный захудалый домишко – это первое. Второе и последующее – что жил он всё время один, что ни с кем не якшался, что безбожно пьянствовал «горькую», что, когда мы пришли – особо обрати внимание! – входная дверь была заперта изнутри, что оконные проёмы не выделялись нарушением целостности, что – и это, пожалуй, самое главное – при визуальном осмотре видимых признаков насильственной смерти на трупе не обнаружено.
Впоследствии, примерно за полтора часа, педантичная труженица перенесла на установленные бланки обстоятельные сведения, выявленные на месте происшествия и имевшие наибольшую важность. Потом наступила наиболее неприятная часть и без того ничуть не привлекательной процедуры. Что она из себя представляет? Всё предельно просто: во-первых, требовалось вытащить из дома мёртвое тело, на глазах разлагавшееся, обтекавшее мокрой гнилью, отвратительно пахнувшее; во-вторых, погрузить его в прицепную «труповозку» и доставить в отделение судебно-медицинской экспертизы райковского городского морга. К окончательному мероприятию понятые, опрошенные ещё и как приживавшие рядом сведущие соседи, были отпущены восвояси. Алексеев, покопавшись в вещах скончавшегося хозяина, нашёл более-менее сносное покрывало и расстелил его по деревянному полу.
- Давай, Слава, помогай, не то если я возьмусь один, то всё здесь забрызгаю, - старослужащий сослуживец подразумевал, что изрядно запачкает вспомогательную материю, приспособленную им вместо носилок, - ежели есть одноразовые перчатки, то лучше одень.
Исполнив нисколько не лишнюю рекомендацию (благо средствами индивидуальной защиты она запаслась основательно) и всеми силами стараясь держаться, дабы прямо здесь же не повалиться без чувств, Шарагина приняла;сь помогать опытному напарнику. Он пояснил, что вначале потребуется мёртвое тело по широкой кровати перекрутить, переместить до самого края и положить его ровно, чтобы потом единовременно вдвоём подхватить и резко затем опустить, положив на импровизированные носилки. Испытывая невероятные душевные муки, напористая девушка подавляла невыносимые рвотные позывы, постоянно прорывавшиеся наружу. Чтобы не думалось, она решительно схватилась за скользкие лодыжки, отвернула в сторону сморщенное лицо и, помогая умелому напарнику, аккуратно переложила полусгнившее туловище на самодельное переносное устройство, широко разложенное по половому покрытию. Когда растленный покойник принял нужное положение, подхватили прочное покрывало за четыре конца (каждый со своей стороны), приподняли обтекавший труп немного повыше и неторопливо понесли его к выходу. На высоком крыльце ответственные сослуживцы немного замешкались, поскольку перемещать тяжёлый корпус с большим перекосом становилось несколько неудобно. В результате им даже пришлось покряхтеть и основательно поплеваться; но, баста! в конце концов скончавшийся человек оказался на улице. Доставить его до самодельной «труповозки» и погрузить на специальную решетку, выдвигавшуюся наружу и спускавшуюся на землю, – осталось делом несложной техники.
- Уф, - вздохнула бравая участковая, прошедшая невероятно сложное испытание, - неужели всё-таки дотащили? Что станем, Палыч, делать теперь?
- Поедем в Райково, Слава, - доброжелательно ответил ей старший прапорщик, более чем красноречивой мимикой выражая ничуть не скрываемое почтение, - сгрузим полусгнивший труп в морг и, надеюсь, будем свободны.
Так они и поступили. Преодолев тридцать шесть километров (с учетом расстояния до Куреева), в отделении районной «скорой помощи» взяли дверные ключи, открыли приёмное отделение СМЭ (в выходные она не работала и запиралась на амбарный замок), выгрузили со специальной тележки мёртвое туловище, потихоньку перенесли его в первичное помещение, положили прямиком на бетонное перекрытие и, оставив там вместе с тряпичной материей, использованной как переносное устройство, отправились назад, в родимый поселок. Пока ехали обратно, с ними случилось непривлекательная история: на прицепленной «труповозке» лопнула правая шина, и потребовалась вынужденная замена. Поскольку было воскресенье, постольку ремонтные мероприятия откладывались до завтра. Кое-как добрали;сь до Нежданова. Оказавшись в центре обслуживаемой территории в два часа пополудни, изрядно подуставшие сослуживцы, понятное дело, расстались и отправились по домам; но, как выяснилось, ненадолго, а только лишь пообедать…
***
«Надо бы доготовить привычный домашний суп да нормально покушать, - первым делом подумала Слава, едва очутилась в служебном жилище, - нет, слишком долго, да и после сегодняшних впечатлений есть не больно-то хочется, - размышляла она, разогревая зелёный чай и наливая большую кружку, - интересно, чем «убить» остаток воскресного вечера – в мобильном интернете, что ли, полазить?» Едва она выдвинула ошибочное предположение, наивное и нелепое, простенький смартфон «Samsung» сам собой зазвонил, предупреждая, что трудолюбивая служительница срочно понадобилась дежурному.
- Отдохнула? - спросил он с ироничным сарказмом и выказывая шутливое настроение. - Собирайтесь: у вас ещё один труп. На этот раз вам придётся отправиться в Кубари;ху. На Фабричной улице, в доме номер пятом, вас ожидает семья Шульгиных, а конкретно сын покойного Борис Николаевич – как поняла? - он отключился не сразу, как обычно принято, а решил дождаться утвердительного ответа (очевидно, во второй половине дня свободного времени у него случилось в непривычном избытке?).
- Когда он умер? - вопросом на вопрос полюбопытствовала вздохнувшая участковая; она вспомнила тленные останки и с отвращением передёрнулась.   
- Сегодня, около двенадцати дня, - охотно поведал сотовый собеседник, передавая известные сведения; он сообщил их в мельчайших подробностях: - На место уже выезжала «скорая», произвела констатацию смерти и оставила для вас пояснительную записку. В общем, отправляйтесь и включайтесь в основную работу. Труп, по сути, некриминальный.
Немного поуспокоившись (несомненно, после Рудина нормальный покойник навряд ли ей покажется страшным), Шарагина позвонила ничуть не соскучившемуся напарнику и предложила слегка поработать. Отказа, естественно, не последовало. Через пятнадцать минут раздало;сь привычное «карканье», и кареглазая красавица, вооружившись служебной папкой, специальными средства;ми и табельным пистолетом, незамедлительно поспешила на улицу. Интересовавшая деревня располагалась вслед за Куреевым и находилась на удалении ещё семи километров; то есть в общей сложности от посёлка Нежданово им пришлось намотать ни много ни мало, а ровно тринадцать. Нужный дом нашли сравнительно быстро: местный водитель отлично себе представлял, куда именно следует ехать. Им оказалось протянутое строение, деревянное, щитовое, состоявшее из двух отдельных квартир; они конструировались как с северной стороны,  так и, собственно, с южной; оконные проемы предусматривались с обеих наружных стен и монтировались общим количеством четырнадцать штук (двенадцать приходилось на жилое пространство и по два устанавливалось в террасках); вход, как в одну занимаемую жилплощадь, так и во вторую, находился с западной стороны и, соответствуя нормативам разлива весенней воды, предусматривал высокий подъём и семь широких ступенек. Полицейских интересовал входной проём, расположенный ближе к северу.
Их уже ждали. Прямо перед домом прохаживался взволнованный сын. По первому впечатлению можно сказать, что Борис Николаевич достиг тридцатисемилетнего возраста, что он обладает стройной, высокой фигурой, что приятные черты лица выдают добродушного человека и что голубые глаза, чуть искривлённый нос, широкие скулы и выпирающий подбородок не умаляют первого впечатления. Оделся скорбящий селянин в чёрную болоньевую куртку, на длинной пластмассовой молнии, синие джинсы, да высокие берцы; прохаживался он без тёплой шапки и нервно покуривал. Завидев подъезжавшую «Ниву», молодой мужчина выбросил недокуренную сигарету и быстрым шагом устремился навстречу.
- Что у Вас случилось? - первым вопросом осведомилась участливая сотрудница, обретая скорбное выражение.
- Папа умер… сегодня… днём… - говорил Шульгин, слегка заикаясь; оно и неудивительно, случилось непоправимое горе, - с утра жаловался на сердце… но говорил, что вроде пройдёт само по себе. К обеду почувствовал себя плохо… Мы вызвали ему «скорую»; но… пока она ехала, отец прилёг отдохнуть и более уже не поднялся. Когда нерасторопные медики при;были, им оставалось только засвидетельствовать, что папа скончался, - рассказывал взволнованный сын намного увереннее; по-видимому, он сумел справиться с негативными отклонениями и обрёл привычное равновесие, - кстати, они для вас какую-то справку оставили, - пояснял он уже по дороге, следуя по расчищенной тропке; ему пришлось показывать, куда прибывшим полицейским требуется дальше пройти.
- Сколько покойному родителю исполнилось лет? - продолжала допытываться практичная участковая, мысленно набрасывая подробное объяснение (Алексеев молчал, скорее всего, существенные подробности ему и без того представлялись известными).
- Пятьдесят девять, - разъяснял словоохотливый спутник, открывая входную дверь и приглашая проследовать внутрь, - двух дней до шестидесяти не до;жил. Осторожнее, - предупредил он, когда кожаный ботильон очутился уже за порогом, - ступеньки очень крутые. Если с непривычки… многие на них оступаются.
Предостережение показалось разумным, тем более что на крыльце имелось лишь маленькое окошко. Когда за старослужащим сослуживцем захлопнулась дверь, образовался таинственный полумрак, мрачный и непроглядный. Что ж, пришлось красивые ножки поднимать маленько повыше. Постепенно миновали полутёмный подъём, прошли через узенький коридор, разграничивавший холодные помещения, и достигли основной просторной жилплощади. Сами внутренние помещения состояли из маленькой кухоньки, большого зала и двух небольших комнатушек. В одной, родительской спальне, на полуторной кровати лежал неживой человек, сверху, с головой, накрытый белоснежной материей. Вот здесь пришёл черёд более опытного сотрудника: ему потребовалось проявить предприимчивую активность и оградить впечатлительную девушку от принятия неправильного решения. Первым делом он приблизился к окоченевшему мертвецу, вытянутому в полный рост и лежавшему на спине; вторым приподнял белый саван; третьим отодвинул его в сторонку; четвёртым стал внимательно осматривать мёртвое тело – изучал его на предмет обнаружения видимых повреждений. Не желая показаться какой-нибудь боязливой, если не нерадивой, перекладывающей основные обязанности на более сильный плечи, вторая труженица, напротив, вознамерилась как можно быстрее набраться нужного опыта. Шарагина пересилила изрядное внутренние смятение, эмоциональное, негативное, ей неприятное, подошла поближе и вместе с усердным напарником приняла;сь сосредоточенно разглядывать застывшего в последней позе очередного покойника. Она выделила основные признаки: худощавое телосложение; высокий рост; возраст, соответствовавший приведённому сыном; руки и ноги, вытянутые вдоль тела; марлевую повязку, прижавшую нижнюю челюсть к верхней (она завязывалась поверх давно уже поседевших волос); непритязательную одежду, представленную сероватой рубашкой, украшенной разноцветным квадратиком, да тёмно-синим трико, спускавшимся к оголённым стопа;м (по бокам выделялись белые полосы).
- Вроде «нормальный», - сделал старший прапорщик первичное заключение, что осмотренный покойник не является криминальным, - оформляй, Слава, официальный материал, а я пойду покурю, - обязанность заполнять служебные документы в разнополом тандеме ложилась исключительно на хрупкие плечи (но не по половому признаку, а, единственно, по занимаемой должности, присвоенному званию, освоенному образованию).
- Хорошо, Палыч, иди, - согласилась юридически подкованная сотрудница, усаживаясь в ногах у у;мершего хозяина; она разместила на коленках служебную папку, предполагая использовать её вместо письменного стола, - ты сегодня и так лишка поработал. Я здесь теперь и сама уже справлюсь.
Дальше пошла стандартная процедура «заполнения протокола осмотра трупа», «составление личностной справки», опрос ближайших родственников и двух осведомлённых соседей. К четырем часам пополудни с оформлением первоначального материала было покончено. Оставался нерешённым самый насущный вопрос: на чем транспортирова;ть мёртвое тело до райковского морга? Оказалось, решением неоднозначного, крайне сложного, вопроса за;нялся Алексеев, когда сказал, что будто бы пошёл покурить; сам же он проводил разъяснительную беседу с чувствительным сыном, понятливым и отзывчивым.
- Представляешь, какое случилось дело, - заговорил бывалый сотрудник, едва они вышли на улицу и остались одни, - у нас сегодня случилась непредвиденная история… Короче, везти нам твоего отца в общем-то не на чем. Наша «труповозка» совсем развалилась, а с Райкова сюда, убеждён, ни за что не поедут; скажут, мол, разбирайтесь там сами. Ты спросишь: к чему я раскрываю перед тобой неприятные служебные тайны и зачем о них вообще рассказываю?
- Справедливо, - согласился скорбящий родственник, пока ещё не понимая, к чему клонит загадочный собеседник, облечённый законной властью.
- Короче, - продолжил Палыч несколько виноватым голосом; он отлично понимал, что произносит сейчас слова нисколько не утешительные, а наоборот, нуждающиеся в суровом общественном порицании, - на сегодняшний момент существует лишь две перспективы: первая – вы дожидаетесь, пока я завтра исправлю специально предназначенную тележку; вторая – вызываете из Райкова ритуальные службы и заказываете перевозку самостоятельно. Сразу предупреждаю: услуги их платные! Так как мы поступим?
- Полагаю, мы займёмся организацией перевозки сами, - простодушно ответил прирождённый механизатор; он превосходно разбирался в технических сре;дствах и посочувствовал возникшей проблеме, - чего зря время натягивать? Пока покойный отец дожидается следующего дня, пока его вскрывают, опять же… Когда, выходит, его хоронить – на четвертый день, что ли? Нет, нехристианский подход нас совсем не устаивает, а значит, мы чего-то да непременно придумаем.
- То есть, если мы оставим тебе официальное направление и телефонные координаты «Ритуальных услуг», ты как-нибудь разберёшься? - продублировал сотрудник органов внутренних дел полученное согласие.
- Правильно, - подтвердил ответственный родственник, не пожелавший растягивать похоронную процедуру; он предполагал произвести захоронение у;мершего родителя в соответствии с установленными в православном мире вековыми традициями.
К окончанию их обоюдного договора из внутренних помещений выходила растерянная девчушка, облачённая в полицейскую форму; она закончила с оформлением форменных протоколов и озадачилась аналогичным вопросом.
- Палыч, - обратилась Шарагина к пронырливому сотруднику, застегивая служебную папку; она только-только сложила туда заполненные бланки, на ходу ещё раз пересчитав их по количеству составленных бланков, - я тут подумала: а, на чём, спрашивается, мы мёртвое тело до морга доставим? - она говорила почтительно, поскольку рядом находился сын усопшего гражданина.
- Не переживай, Слава, обо всём позаботятся ближайшие родственники, - ответил старослужащий прапорщик, незаметно успокоенной напарнице подмигнул, пожал знакомому механизатору руку и направился к оставленной на дороге «Ниве», - поехали уже – мы сегодня и так изрядно переработали.
Не желая оспаривать достигнутую договоренность, Владислава целиком доверилась в решенном вопросе маститому сослуживцу, отвечавшему за транспортировку некриминальных покойников. Она передала сговорчивому селянину направление «На вскрытие трупа» и спешной походкой отправилась вслед за расторопным напарником. Наверное, будет интересно, что позднее, примерно около шести часов вечера, гражданин Шульгин Борис Николаевич, управлявший автомашиной ВАЗ – 2106, на крайних подъездах к районному центру Райково был остановлен двумя гаишниками, нёсшими регламентированную дорожно-патрульную службу. К удивлению ошалевших сотрудников (ничего похожего даже не видевших!), в багажном отсеке стареньких «Жигулей» перевозился скончавшийся человек, ногами торчавший наружу. И! Только официальный документ, заверенный подписью должностного лица и синей печатью (да разве ещё своевременный звонок, сделанный участковой) позволил установить, что производимые действия являются пусть и неслыханно кощунственными, но полностью правомерными.
- Если за день оформили двоих мертвецов, - выдвинул Палыч зловещее предсказание, едва Владислава разместилась на пассажирском сидении, - значит, случится и третий. Это сложившаяся закономерность, так что сильно не расслабляйся… 
***
Время близилось к шести часам вечера. На отдалённый посёлок спустилась морозная ночь, на слабоосвещённых улицах сгустилась мрачная темнота. В звёздном небе сияла луна, полная и кровавая; периодически она скрывалась за ненадолго набегавшими чёрными тучами. Вокруг было жутко, тоскливо и страшно.
Не желая готовить, подуставшая блюстительница сходила в другой магазин (не обворованный), закупила побольше полуфабрикатных изделий, а возвращаясь обратно, отметила пустынную местность и невеселую обстановку, угрюмую и унылую, пугавшую и безрадостную. Оказавшись в жилых просторах, она оставила сделанные покупки на кухне, сама же машинально проследовала в смежную комнату; там, по вновь приобретённой привычке, всё больше укоренявшейся, она оставляла на прикроватной табуретке не слишком замысловатый смартфон. Высветив обзорный экран, она обнаружила, что, пока изучала достопримечательности местных торговых организаций, у неё прошло три непринятых вызова, поступивших, конечно же, от основного дежурного.
- Алло, - ответил ей всё тот же молоденький голос; правда, теперь он казался немного усталым, - это ты, Владислава? - удивительно, но почему-то он обратился к ней по полному имени. - Не знаю, как ты отреагируешь, но у вас ещё один труп – на этот раз «уличный». Располагается он в окраинной части посёлка, где-то в районе улиц Пионерская и Неждановская, недалеко от существующего между ними крохотного пруда. Выйди на место, как следует осмотрись и, если всё нормально, начинай оформлять сама. Со следственного комитета, в случае естественной смерти, никто не поедет – я уже узнавал. Ты скажешь: его вроде не на чем отправлять… Да, да, я в курсе возникших у вас непредвиденных неприятностей, - заверил незримый мужчина, прослышав нотки просившегося вопроса. - Что ж, мертвец «уличный», поэтому, когда оформишь необходимые документы, сделаешь мне «отзвон», передашь наработанную инфу, а я вышлю к тебе дежурный «уазик», направленный с прице;пленной «труповозкой». Ежели всё поняла, то начинай заниматься, - связь немедленно прекратилась.
«Поднять разве Палыча? - подумала толковая девушка, предполагая, что, в противном случае, ей придется прогуляться пешочком. - Нет, пожалуй, не надо: он сегодня и так уже, бедный, намаялся. С другой стороны, где находится нужная местность – я даже не представляю. Ну и чего? Всё, что мне потребуется сделать, выглядит очень просто: открою мобильное приложение «Карты» и вычислю мне нужное направление». Едва поразмыслив, она приняла непререкаемое решение, то есть вознамерилась позволить уставшему напарнику немножко передохнуть. Быстренько сопоставив озвученные координаты, участливая сослуживица схватила неотъемлемые служебные надобности и выскочила на свежий воздух, морозный, слегка обжигавший. До места происшествия Шара;гина добралась за неполные пятнадцать минут. Следуя быстрым шагом, ей пришлось преодолеть чуть более километра. Толковая сотрудница умышленно заходила не с начала обозначенной улицы, граничившей с центральной автомобильной трассой, а шла по наименее укороченному пути и направлялась прямиком к небольшому водоёму, располагавшемуся в самом конце, недалеко от железнодорожных путей. Его она нашла сравнительно быстро. Сам он скрывался под слоем толстого льда и окружался малозначительными снеговыми заносами. Стоял декабрь и снежного покрова навалить ещё не успело. Вокруг сгустилась полная темнота и не видно было ни зги. Вдруг! Из-за ненадолго схлынувших туч показалась злая луна, яркая и кровавая. Вдалеке, с дальней стороны искусственного пруда, зоркая красавица различила нечто розовое, по цвету от белого, бесспорно, отличное. Не тратя бесценного времени, она отправилась напрямую, передвигаясь твёрдой походкой и ступая по напрочь замёрзшей водице. Беспрепятственно преодолев всё ледяное покрытие, бойкая девушка прошла ещё метров восемь, утопая по щиколотки в снегу (с учетом двухсантиметрового каблука), очутилась возле искомого неживого объекта – и… вмиг похолодела всем трепетным телом! Первое, что бросилось в испуганные глаза (любой бы на её месте, неподготовленный, стушевался), оказалось жутковатым признаком, указавшим на полное отсутствие головы; действительно, её не виделось ни на обезглавленном туловище, ни где-нибудь рядом, ни на более значительном отдалении. Молодая девчушка работала третий день, а уже успела испытать столько всяческих потрясений, свалившихся на неокрепшую психику. Но, делать нечего, требовалось побыстрее собраться, включить мыслительные процессы и начинать (как не скажет ответственный) усердно работать. Вспомнив про дежурного, она решила ему позвонить, доложить ужасную обстановку, а за рассудительным разговором немного отвлечься.
- Слушаю, Луконин, - последовал ответ, обозначенный стандартной фразой; он произносился излишне взволнованным голосом (видимо, с той стороны хорошо понимали, что услышат сейчас нечто не очень хорошее?), - говори, Слава, чего у тебя?..
- Он… обезглавленный… и полностью голый, - передавала она суть жуткого дела и разговаривала чуть заплетавшимся языком (студёный холод да неконтролируемая нервная тряска душевное напряжение только усиливали), - рядом никого нет… на улице полная тишина… мёртвое тело замёрзло… крови рядом не видно… я полагаю, убивали где-нибудь в другом месте, сюда же привезли уже неживого, изрядно окостеневшего.
- Мыслишь правильно, - последовало согласное изречение, произнесённое из тёплых помещений полицейского отделения, расположенного далеко, в центральном отделе Райково, - в общем, «не откладывая в долгий ящик» и не тратя попусту времени, начинай пунктуально работать. Что делать? Совершай подворный обход, устанавливай и явных очевидцев, и возможных свидетелей; я же направляю к тебе оперативную группу. Да и!.. Алексеева я сам «подниму» и всё ему в детальных подробностях разъясню.
Послушно выполняя озвученное задание, деятельная сотрудница заняла;сь занудной, но кропотливой работой. В первую очередь она зашла в наиболее ближний дом. Открыла ей немолодая женщина, достигшая возраста пятидесяти двух лет, но выглядевшая гораздо старше, скорее всего, по причине какой-то серьёзной болезни; возникшее предположение подтверждалось избыточным весом, въевшимися морщинами, ввалившимся глазами и неуверенной, шаткой походкой. Объяснив неприятную цель посещения, деятельная красавица вызвала исступленный взгляд и ошалелую мимику – пришлось повторяться и объяснять служебную, если не жизненную необходимость. В конце концов, осознав серьёзную подоплёку, перепуганная хозяйка предложила нежданной гостье проследовать внутрь. Далее, пришлось переместиться в помещение маленькой кухоньки, где усердная участковая приняла;сь заносить в служебные бланки пустые отписки, никчёмные сведения (правда, в первичном материале проверки просто необходимые).
Пока пунктуальная труженица занималась сосредоточенным заполнением первоначального объяснения, в дом без стука ввалился Палыч.
- Женскими сапожками поменьше вышагивай, - ответил он на вопросительный взгляд, недоумевавший о срочности его появления, - ты чего здесь расселась? - говорил он взволнованно и, как показалось Шарагиной, несколько неприветливо.
- Подворный обход… мне дежурный велел, - объясняла смутившаяся девчушка «необдуманность предпринятых действий».
- А-а, понятно… стандартная процедура, - недовольно пробурчал Алексеев, кивая, что нужно подниматься и отправляться на выход, - короче, заканчивай тут побыстрее и выдвигайся на улицу – я буду ждать тебя в служебной машине. Сильно не затягивай: до приезда следственной группы необходимо проехаться в одно злачное, скорее сомнительное, местечко, - едва договорив, он сразу же вышел, неуклюже переваливаясь могучим телом и ступая медвежьей походкой.
Получив однозначное, всецело понятное, указание, сообразительная брюнетка, отлично понявшая, что имеется какой-то поистине грандиозный замысел, по-быстрому закончила с объяснением «ни о чём», положила в неизменную папку и незамедлительно устремилась к сведущему напарнику. Не успела она толком усесться, помещаясь на пассажирское кресло, а «трёхдверная Нива» «перегазовывая» срывалась уж с места и мчалась в уличное начало, пересекавшееся с основной поселковой трассой. По устоявшейся привычке бросив документальные принадлежности на восхитительные коленки, прикрытые утеплёнными брюками, Шара;гина пустилась в любознательные расспросы:
- Куда мы едем? Ты что-то знаешь? Тебе кто-то чего-то сказал, или ты кого-то подозреваешь? Ну, скажи уже чего-нибудь, наконец!
- Сейчас узнаем, - напряжённо ответил старослужащий прапорщик и ещё внимательней уставился на дорогу.
Подозрительное дело, слаженные сослуживцы проехали через всё Нежданово и заехали на третью улицу с краю, носившую название Поэтическая; она располагалась не поперёк, а вдоль центральной дороги, в связи с чем пришлось проехать немного назад. Остановился искушённый водитель у добротной деревянной постройки, дома-пятистенка; он окрашивался коричневой краской и считался третьим с начала; с фасадной части, имевшей три комнатных окошка и одно, ведомое из терраски, на корпусе значилась ярко-зелёная цифра «5»; ещё бросалось в глаза, что крыша недавно перекрывалась новым железом, имевшим окраску соразмерную нумерации. Не утруждая себя предупредительным стуком (очевидно, Алексеев давно уже везде считался своим?), полицейские зашли во внутреннее пространство, как оказалось, состоявшее из двух отдельных комнат и кухни; посередине располагалось грязное котельное помещение (отопление осуществлялось с помощью каменного угля). Хозяин находился в небольшой комнатушке, разместившейся прямо за кухней, и, немножечко пьяненький, сидел на допотопном диване, смотрел телевизор. Ещё обращалось внимание на полированное трюмо, на прочную полуторную кровать, застеленную нечистым бельём, а также круглый обеденный стол, приставленный между двух оконных проёмов; он удерживал на себе старенькое, вещавшее передачи устройство.
- Здорово, Солёный, - обратился Палыч к владельцу Осольцеву Геннадий Сергеевичу, пока дотошная сослуживица занималась подробным осмотром непривлекательной внешности.
Она обратила внимание, что невзрачный мужчина достиг сорокатрёхлетнего возраста, что он выделяется невысоким ростом, но располагает плотным телосложением, начинавшим постепенное увядание (по-видимому, от праздной, «по полной» разгульной, жизни?), что голова его круглая, ровная, что волосы чёрные, взлохмаченные, что лицо ехидное, неприятное. Помимо прочего, она выделила ещё и следующие особенности: серые, постоянно бегавшие глаза; проваленный нос (вбитый, наверное, в драках?); узкие, толстые губы, для парня необычайно красные (непроизвольно эффектная девушка подкрасила собственные, вспомнив, что с утра про них просто-напросто позабыла); чрезвычайно смуглую кожу, скорее всего, давно немытую (либо же пропитанную мелкой угольной крошкой, въевшейся и уже навряд ли способной когда-нибудь отслоиться). Неброская одежонка представлялась простенькой фланелевой рубашонкой, разноцветной и грязной, обладавшей грудным карманом, чёрными трико, по бокам обозначенными тремя белёсыми полосами, серыми носками и тряпичными, утеплёнными сверху тапками.
- У нас к тебе серьёзное дельце… при ней можешь говорить совершенно свободно, без всякой утайки, - кивнул старший прапорщик на молодую красавицу, не знавшую пока, как нужно себя вести и с чего начинать доверительный разговор, - на здешней земле она теперь является главной. Короче, - сказал он, исследовав и смежную комнату; попутно прихватил два деревянных стула, обтянутых прочной материей, а вернувшись обратно, уселся прямо напротив пьяненького хозяина и предложил неотъемлемой спутнице пристроиться рядом, - на поселковой территории обнаружен очень непривлекательный труп, если быть точнее, с отрубленной головой – ты знаешь чего-нибудь?! - спросил он резко, не позволяя подумать.
- Ничего такого, что заслуживает особенное внимание, - ответил Осольцев, неприветливо поглядывая на новую полицейскую; вопреки предупреждению бывалого прапорщика, он выказывал ей очевидную печать недоверия, - ты же меня знаешь словно облупленного: я никуда не хожу, всю жизнь сижу дома и, помимо отличной выпивки, мне ничего особо не интересно.
- Зато к тебе приходит множество всякой швали! - грубовато оборвал его Алексеев, придавая лицу звериное выражение, а голосу неприязненных интонаций. - Ты чего мне тут «ваньку взялся валять»?! Может, ты позабыл, как я давеча тебя от неминуемой гибели спас, когда тебя здесь уже практически убивали? Ты же, Солёный, вроде тогда обещал, что всю оставшуюся жизнь останешься мне безмерно обязанным.
- Да помню я, помню, - удручённо заметил Геннадий и, принимая заговорщицкое выражение, спросил сигарету: - Ты лучше дай-ка мне закурить, а она, - сомнительный мужчина кивнул на вторую сотрудницу, - пусть ненадолго выйдет.
- Говори при ней! - грубо отрезал Палыч и расставил все точки над «И»: - Она полноправный партнёр и в любом случае узнает всё тобой сказанное, и в самых мельчайших подробностях. Поэтому болтай исключительно по сути, и постарайся, пожалуйста, без хитрой утайки; а то не хотелось бы потом к тебе снова наведываться да по десять раз туда-сюда возвращаться, - он достал из грудного кармана пачку «Alliance-а» и протянул вороватому собеседнику губительную штуковину.
- В общем, дело рисуется так, - пустился он в пояснительное повествование, придав себе вид настолько таинственный, насколько становилось похоже, что он собирается поведать некую страшную, несказанно опасную, истину, - зашёл ко мне сегодняшней ночью один непривлекательный чел – ну, ты о нём в курсе, он же по-нашему Нарик, - назвал откровенный сказитель прозвище, известное и тому и другому; по подлинному существу оно передавало чрезмерное пристрастие к каждодневной выпивке, а иногда и к лёгким (да и не только) наркотикам, - вот он-то аккурат и посвятил меня в некую сокровенную, едва ли не ужасную тайну. Спросишь – какую? Она связана с отрубленной головой, а рассказывалась под самым огромным секретом… - он ненадолго замолк, словно бы собираясь с нужными мы;слями.
- Что дальше? - не удержалась дотошная участковая от напросившегося вопроса; она сидела как на иголках, ведь ей впервые довелось поучаствовать в раскрытии чудовищного убийства, совершенного с особой жестокостью.
- Не представляю, что из его непонятного лепета вам наиболее интересно… - продолжал Солёный мямлить, всё ещё уклоняясь от подлинной сущности, - ведь он передал мне только так… общие, не основополагающие к правде, моменты…
- Давай уже! - гаркнул на него старший прапорщик, немного привставая со стула и сближаясь с Осольцевым лицами. - Переходи к основному делу, - вторую часть фразы он промолвил спокойно и сел обратно на место.
- Итак!.. - подтолкнула смятенного рассказчика ещё и пытливая девушка, в тот напряжённый момент никак не пожелавшая отмалчиваться и спокойно оставаться в сторонке.
- Я же сказал, ничего конкретного, - по всей видимости, чрезмерная откровенность давалась Геннадию с невероятным трудом; прежде всего, он опасался жестокой расправы, скорой, а по случаю неотъемлемой, - он нёс какой-то неясный бред, типа, вчера они выпивали в привычном месте, но каком он точно не пояснил; мол, там присутствовали только «свои», но кто, опять же, по миму. Потом, говорит, вдруг началось – ТАКОЕ! – что и связными словами нормальному человеку не высказать… - он ненамного замолк, украдкой взглянул на Палыча, а получив от него молчаливое подтверждение, неохотно закончил: - Что именно приключилось он так и не прояснил; зато, опять-таки под страшным секретом, поведал, что его заставили выбросить в мусорный контейнер человеческую башку, якобы отрубленную от убиенного тела. Вот, собственно, и всё, что стало мне от него, от полоумного «наркоши», известно… честно – хоть убивайте! - завершил поселковый пропойца фразой, означавшей, что добавлять ему нечего и что он и без того уже рассказал намного больше, чем требуется.
- Вот так, а говоришь, подворный обход, - вновь обретая добродушное выражение, обратился Алексеев к изумленной напарнице, - просто и «не скрипя зубами» мы получили наиценнейшую информацию. Теперь непринуждённо и особо не дергаясь остаётся дождаться старших товарищей, ожидаемых из уголовного розыска. Затем неотложно приступать к целенаправленной, теперь уже продуктивной, работе; она полностью исклю;чит ненужные телодвижения, никем и никак не оправданные. - Твоя инфа… она точная? - желая лишний раз подтвердить услышанное, он сдвинул к переносице брови и вновь переключился на добросовестного осведомителя, оказавшегося ему чем-то очень серьёзно обязанным.
- Сто процентов, - подтвердил Солёный угрюмый тоном, прекрасно понимая, что, в случае чего (какой досадной оплошности), его неразумную голову найдут в соседнем мусорном баке, предназначенном для сбора ненужных отходов, - можете даже не сомневаться. Кстати, Нарик сейчас «находится на измене»: на днях он как следует «впарился», а последние сутки в токсичной крови, кроме алкоголя, ничего другого и не было; одним словом, в последнее время он «маковой росинки» не нюхал.
- То есть ты хочешь сказать, что сейчас он будет намного сговорчивей… - выдвинул старослужащий полицейский гипотетический тезис, что «упираться», скрывая непреложную истину, тому окажется гораздо труднее.
- Да, вот разве его потребуется вначале найти, - ненавязчиво прерывая, Осольцев озадачил сотрудников внутренних дел неприятным предположением. - Не думаете же вы, что в состоянии, близком к наркотической ломке, он будет спокойно посиживать дома, тем более что собирался уехать; сказал, типа, «валить надо отсюда подальше, пока… - он хотел выразиться грязно и грубо, но, посмотрев на нахмуренную особу, мгновенно насупившую суровые брови, быстро нашёл словечку, пришедшемуся на ум, вполне приемлемую замену: - За заднее место не взяли».
- Подскажите, а где он может находиться – сейчас? - полюбопытствовала дотошная участковая, как и её неусидчивый сослуживец, торопившаяся к скорому задержанию. - Если он пока ещё здесь… остался в поселковых пределах, - добавила она уже чуть сокрушённо, представив, что, в случае исчезновения основного свидетеля, то бишь невольного соучастника, расследование встанет в полный тупик и за него придётся браться сначала.
- Адресов, где ненадолго возможно забросить «уставшие кости», в Нежданове просто немерено, - усмехнулся «прочерневший» владелец, попросил у старшего прапорщика ещё одну сигарету, закурил и снова продолжил: - Только на моей улице их не меньше пяти. Если брать по ближней округе, то насчитаете и до сотни. Я ещё не беру во внимание окрестные деревеньки и прочие поселения, в том числе и остающиеся совсем нежилыми.
- Давай начинать искать, - пожав плечами, предложил более старший сотрудник и резко поднялся с занимаемого им деревянного стула, - мне думается, следственная группа уже на подходе, наверное, вот-вот должны уже начать беспокоить.
Словно бы подтверждая предположительные слова, из нагрудного кармана раздался надсадный звоночек, потребовавший привлечения немедленного внимания. Пока Шарагина вставала и вопросительно уставлялась на грузного человека, Алексеев достал простенький телефон-раскладушку; он имел название «Motorola» и отличался серебристым оттенком. Раскрыл на полную длину, приблизил к правому уху, а следом ответил, готовый принимать необходимые сведения, передаваемые по сотовой связи. В ответ раздался неприветливый возглас начальника уголовного розыска. Далее, происходил разговор, содержавший примерно следующее: «Вы где?» - «У "источника"». - «Чего говорит?» - «Кое-что интересное – надо проверить». - «Показаний не будет?» - «В тёмную, но найдётся свидетель, он же и соучастник». - «Хорошо, мы сейчас возле школы – в течении десяти минут подъезжайте туда». Дольше оставаться у Солёного не имело здравого смысла, тем более что «звала влиятельная, руководившая всем сыском, "труба"». Поэтому сдружившиеся напарники, вдохновлённые полученной информацией, не задерживаясь и не распинаясь в надлежащих прощаниях, по-быстрому устремились на выход.
До школы доехали за пару минут, благо она находилась на северо-восточном въезде в посёлок, то есть едва ли не параллельно дому, где на постоянное проживание обосновался всезнайка Осольцев. Там их ждала белая «Нива», не обозначенная никакими полицейскими знаками. Подъехавшая машина остановилась прямо напротив. Из той и из другой вышло по два сотрудника: из первой – двое рослых мужчин, одетых в гражданское одеяние; из второй – немолодой человек и восхитительная брюнетка, облаченные в обмундирование, выраженное присвоенной формой.
- Что мы имеем? - как и при первом знакомстве, первым обратился лейтенант Чугунов, озарившийся добродушной улыбкой.
Согласно присвоенному званию и занимаемой должности, отвечать обязана была бравая участковая, что по обоюдной договоренности, достигнутой с Алексеевым, она в ту же секунду и сделала:
- Нами установлен прямой соучастник, который на все сто процентов присутствовал при совершении ужасного преступления, - оказавшись в окружении представительных личностей, миловидная девчушка слегка волновалась, а голос её, мелодичный, легонько подрагивал; однако она умело справлялась со всеми неприятными страхами и излагала содержание полученных сведений твёрдо, уверенно, только по сути: - Он пока ещё не опрошен, поскольку его необходимо вначале найти. Со слов одного нашего таинственного знакомого, - предварительно Алексеев успел её предупредить, чтобы при любых обстоятельствах имя «засекреченного объекта» осталось бы нераскрытым («Не то он перестанет быть таковым», - как Евгений тогда объяснил), - он станет очень и очень усердно прятаться, или вообще устремится «в бега».
- Что ж, - сделал Смольников неоспоримое заключение, не подлежавшее никакому сомнению, - тогда нам непременно потребуется сегодня его найти. Все по машинам, - была его следующая команда, - и начинаем последовательно работать. Мы берём на себя северную и западную половину посёлка, вы, соответственно, отрабатываете южную и восточную. Если всё всем понятно, тогда разъезжаемся. По мере поступления интересующей информации делаем друг другу «отзвоны» и координируем последующие розыскные мероприятия.
Быстро договорившись, полицейские разъехались в разные стороны и при;нялись последовательно отрабатывать дом за домом (но не каждый, а только многочисленные притоны, какие выделялись безответственным населением и какие способны принять на кратковременный постой любителя много выпить, и даже «понаркоманить»), улицу за улицей (всего их было чуть ли не семьдесят) район за районом (их насчитывалось никак не меньше пяти). Не стоит говорить, что в течении трёх следующих часов оказалось проверено не менее чем сорок непривлекательных адресов. Сотрудников внутренних дел везде встречали по-разному: где-то со страхом (там жители были более-менее трезвые, а частично представлялись так называемыми «сочувствующими»); где-то с молчаливым презрением (там проживали «почитаемые преступники», в криминальном мире имевшие до;лжное уважение); где-то на них кидались и драться (в таких жилищах ополоумевшие пропойцы «допивались до чёртиков» и к ним вплотную приближался алкогольный делирий, «белая горячка» – это ежели по-простому). Время плавно приближалось к полуночи, а положительных результатов так и не проявилось – разыскиваемый субъект словно бы «в воду канул». Повезло, разумеется, молодой, не «нагрешившей» в полицейской службе, сотруднице. Случайно, пока Алексеев отходил по неотложному делу, она, оставленная в машинном салоне одна, вдруг увидела одиноко шедшего человека; он отличался и пьяной походкой, и дёрганным поведением, будто чего-то сильно боялся либо существенно опасался. Когда он понял, что поравнялся с полицейской машиной, чудоковатый незнакомец резко отстранился в левую сторону и выставил перед собою обе ру;ки, словно бы нежданно-негаданно встретился со страшным, едва ли не призрачным привидением. Понятное дело, уже через пару секунд с ним разговаривали нежным, по-де;вичьи мелодичным, голосом и вежливо предлагали присесть в служебную «Ниву». Зачем? Чтобы выяснить искомую личность, а заодно и предъявить на опознание старшему прапорщику. Однако не тут-то и было: молодой человек (а он едва ли достиг тридцатитрёхлетнего возраста) дёрнулся круто влево и приготовился к позорному бегству. Если бы последние несколько лет он не злоупотреблял спиртными напитками и не пристрастился к разнообразным наркотикам, то, имея средний рост (ближе всё же к высокому) да коренастое, длинноногое тело, у него, возможно бы, оторваться и получилось. Но! Пагубные привычки сделали своё крамольное дело, и уже через десяток шагов предполагаемый преступник был настигнут подготовленной участковой, ловко сбит с ног (применённой подножкой), а следом повален на снежную почву. Однако сдаваться расхлябанный незнакомец явно не собирался: он быстро перевернулся на; спину и выставил перед собою и руки и ноги, чем не позволил активной сотруднице легко завести назад худые запястья и применить к ним стальные наручники. Впоследствии зловредный мужчина замахал четырьмя конечностями, изображая некую мельницу, – это он усердно сопротивлялся, не позволяя Шарагиной хоть сколько-нибудь приблизиться. Вставать (по понятным причинам) тот не отважился тоже. Через пару минут подоспел запыхавшийся Палыч; он услышал тревожные звуки и моментально устремился на выручку. Вдвоём они легко обездвижили худощавого Нарика, завернули ему за; спину костлявые руки, применили стальные браслеты и, безвольного, препроводили до служебного транспорта. Недолго повозившись, силком усадили в заднюю часть, тесноватую, совсем неудобную.
- Ты, Слава, везучая, - прокомментировал старший прапорщик нечаянную удачу, показывая пример и усаживаясь в машину, - познакомься: гражданин Кошарин Аркадий Сергеевич, явившийся собственной преступной персоной. Он очень, наверное, желает пообщаться с начальником уголовного розыска. Константин Николаевич, - произносил он уже в серебристую «Motorola-у», соединяясь с главным оперативником, - «пленённый клиент» у нас – куда его… в КПЗ?
- Да, пожалуй, давай сделаем, как ты предлагаешь, - ответили с той стороны, - везите его в поселковое отделение, как следует досматривайте и дожидайтесь нас – мы скоро подъедем.
В точности исполнив порученное задание, задержанного мужчину доставили в полицейский участок, завели в полупустой кабинет, занимаемый Алексеевым, основательно обследовали карманные отделения, а заодно и прочие надобности. В результате обнаружились следующие предметы: выкидной нож, недопитая бутылка водки, денежная мелочь, какая-то несуразица, но самое главное, носовой платок, испачканный запёкшейся кровью. Сообразительные напарники многозначительно посмотрели друг другу в глаза.
- Это моя! - воскликнул Нарик, опережая любые сомнения; он вытянул правую руку и показывал свежую рану. - Вот сегодня днём немного порезался, а платок носовой прикладывал «заместо» перевязочного бинта.
- Ага, а кровь твоя брызгала так, что перепачкала верхнюю часть – возможно, когда-то и серого? – давно уже зачумлённого свитера, - сделала Шара;гина обоснованный вывод, отодвигая синеватый воротник утеплённой военной куртки, окрашенной цветом хаки (на ногах у захваченного мужчины виднелись синие, основательно затасканные штаны да чёрные боты, отличавшиеся высоким подъёмом), - тут что, с порезанного пальчика настолько обильно накапало? - комментировала она многочисленные пятна, застывшие в области шеи и правой ключицы (постепенно уменьшавшимися каплями они спускались книзу и прекращались где-то у солнечного сплетения); говоря, придирчивая брюнетка внимательно вглядывалась в зелёно-голубые глаза, следила за худощавым, но широким лицом, игравшим испуганной мимикой, и не упускала из виду толстые губы, дрожавшие в опасливой лихорадке. - Или, должно быть, ты нас – дай-ка предположу – неразумными дураками, что ли, двоих считаешь?
- Нет, нет! - энергично закивал насмерть перепуганный человек, и как раз в тот знаковый момент, когда заходили капитан Смольников, а следом за ним лейтенант Чугунов, - я всё понял и добровольно, по собственному желанию, поведаю вам всю горькую правду, - затрясся он изнурённым, от страха страждущим, телом, едва увидел, как Константин Николаевич придал себе грозное выражение, поводил из стороны в сторону рыженькими усами и одарил подозреваемого подельника таким «всепрожигающим взглядом», что жутко сделалось не только, единственное, ему, но даже и неподготовленной, пока ещё непривычной, сотруднице, - я сам его ужасно боюсь и, поверьте, самолично хотел к вам прийти, чтобы попросить хоть какой-то «цивильной защиты», - подразумевал он «официальной». - Честно признаюсь: персонально я не убивал, но садистское зверство видел воочию – вот в точности, как разговариваю с вами сейчас. Что дальше?.. Впоследствии он меня уже заставлял, а отказать я ему – поймите правильно – объятый ни с чем не сравнимой паникой, просто-напросто тогда не сумел.
- Итак, - вновь не смогла «усидеть на месте» деловая красавица, касательно работы не считавшая ни с чинами, ни с званиями, ни с присвоенными регалиями, - расскажите нам о жутком убийстве обстоятельно, с самого начала, и, само собой, поподробнее.
- Дело было так, - пустился Кошарин в горестное повествование, а Шарагина уселась за письменный стол и приготовилась подробно записывать, - пришёл я, значит, вчера к одному «правильному челу», давнему неплохому приятелю, и решил с ним «хорошо посидеть», то есть немного выпить. Долго не раздумывая, мы сообразили, где нам занять. Он отправился закупаться, а я – поскольку в тот день уже чересчур находился и как следует подустал – остался в его родимых пенатах и за;нялся приготовлением лёгкой закуски. Вернулся Натоха Жильцов, - отреагировав на замечание, сделанное усердной писательницей, он назвал у второго товарища неполное имя (его отчество он просто не знал), - не один – с ним увязался моложавый юнец, едва ли достигший двадцатилетнего возраста. Обычно с незнакомыми малолетками мы не очень… Но Матвеев Максим?! Он успел зарекомендоваться как человек дерзкий, непререкаемый, склонный к безудержному насилию – одно слово, местный головорез.
- Это два, - прервал его Александр Чугунов, как и непоседливая леди, в силу молодости натуры не умевший спокойно сидеть на месте.
- Что?.. - не понял его угрюмый повествователь, уставившись взглядом, наполненным простодушным вопросом.
- Слова – два, - ответил начальник уголовного розыска, опередив подчинённого выскочку; он грозно поводил густыми усами и велел рассказывать дальше: - Давай продолжай.
- Хочешь не хочешь, пришлось приглашать безбашенного отморозка домой и оставлять его с нами третьим участником, - удручённо вздохнув, Нарик вернулся к ужасному повествованию, ненадолго прерванному балагурным оперативником, - и мы начали распивать принесённую ими полулитровую выпивку; но… как и всё на белом свете, она в конечном итоге закончилась, и встал резонный вопрос, что кому-то надо сходить за второй. Заодно подумать о третьей. Разумеется, Артурян – его обычное погоняло – бегуном за бутылочкой не рассматривался. Получается, очередность «кому идти за следующей» рассматривалась только между мной и Натохой. Поскольку он уже «ноги мял» и вернулся с «удачным уловом», случай «отличиться» представился, естественно, мне. Вот я и пошёл, горемычный, и занял пару бутылок – на крайний раз у меня существует пару-тройку адресов, где мне всегда подадут – и, счастливый, вернулся обратно. Когда я очутился в жилище Жильцова, сразу почувствовал, что окружавшая обстановка слегка накалилась. Каким, спрашивается, образом? Матвеев говорил Толяну неприятные вещи, всячески его неприветливо оскорблял и выразительно унижал. Я не стал выяснять основную причину, а подумал, что если мы выпьем, то злобное настроение – какое образовалось у двух сцепившихся неприятелей – сразу улучшится; но… я очень сильно ошибся. Едва мы «опрокинули» по парочке стопок, как неуправляемый лиходей схватил со стола кухонный нож, разом привстал и воткнул его прямо в левый глаз незадачливого товарища, вонзив по самую рукоятку; хорошо ещё, он оказался не слишком длинным, не то бы вышел через Натохин затылок. Далее, он его резко вытащил – мы сидели за узеньким, квадратным столом, где нерадивый приятель располагался напротив, а злобный парень присел от меня по правую руку. Мгновенно вырвавшийся кровавый фонтан забрызгал всю комнату, крайним же окончанием попал – как вы уже заранее поняли – на мой и без того не новенький свитер. Отъявленный мерзавец быстренько осознал, что поступил он явно неправильно – нет, не усовестился, а понял, что его ожидает скорая судебная тяжба – и велел мне скорёхонько найти в жильцовском доме топор. Воспользовавшимся им как разделочным инструментом, бездушный головорез одним ударом отделил уже мёртвую «бестолковку» и распорядился, чтобы я положил её в целлофановый пакет с ручками и чтобы в срочном порядке выбросил в мусорный ящик, предназначенный для сбора ненужных отходов. Поймите меня правильно, отказаться реальной возможности мне не осталось. Тем более что в безжалостных руках находился кровавый топор и яснее-ясного напоминал о только-только произошедших суровых событиях. С повинной головушкой я поплёлся исполнять его грозное поручение и, можете не сомневаться, выполнил его в непререкаемой точности. Возвращаться обратно? Я не отважился. Хотя, представьте себе, мне сделалось однозначное указание, нет! – простите, я решил благоразумно ретироваться. Когда соскочил, отправился скитаться по хорошим знакомым, поступая с чётким расчетом, чтобы не задерживаться в одном месте дольше часа, как максимум полутора, двух. Вот так я прожил целые сутки, пока прекрасная дама, - он кивнул на несравненную участковую, заполнявшую доследственный протокол, - не остановила меня посередине дороги, не сбила ма;стерски с ног, а дальше, с помощью Евгения Павловича, не заломила за; спину руки.
- Понятно, - сказал Константин Николаевич, беря заполненное объяснение и подробно его перечитывая; закончив, он впервые в жизни выказал неопытной сотруднице несомненное одобрение: - Отлично! Давай ему расписаться, помещай подельника-красавца в участковое КПЗ и оставайся здесь караулить. Мы втроём проедемся на домашний адрес отъявленного злодея и – пускай я и сильно сомневаюсь? – попробуем его задержать.
Как сказано, так и сделано. Пока огорчённая брюнетка, не попавшая на основное, крайне увлекательное, мероприятие, охраняла бесценного очевидца, остальные сотрудники выехали по месту жительства подозреваемого убийцы, «перебаламутили» ничего не знавшую маму, на всякий случай выписали неразумному сыну явочную повестку и, сокрушённые, вернулись обратно. Но уголовное дело требовало ещё одного немаловажного завершения: требовалось изъять отрубленную голову и вместе с обезглавленным телом доставить в Райково, предоставив на судебно-медицинскую экспертизу. Несложная процедура, проведённая с участием осведомлённого Нарика, непосредственно совершившего сокрытие главной улики, закончилась к двум часам ночи. Посоветовав местным полицейским, чтобы те ни на секунду не прекращали неустанные поиски, райковские сотрудники захватили задержанного злодея и укатили в районный отдел. Старший прапорщик и его низменная спутница ненадолго вернулись в поселковое отделение. Глаза у обоих, воспалённые, сонно слипались. Оно и неудивительно, им столько всего за прошедший день пришлось пережить. Поэтому волевым решением посчитали, что могут уклониться от чёткого исполнения, в настоящем случае целиком неоправданного, и потихоньку отправиться спать; правда, договорились оставаться на постоянной сотовой связи.
- Если ничего не случится, на работу, Слава, приходи часам к девяти, - инструктировал Палыч неоперившуюся напарницу, предоставляя неоценимый шанс получше выспаться, - всё равно из районного начальства раньше никто не расчухается.
Затем он надёжно запер полицейский участок, подвёз Шарагину к служебному дому и, ненавязчиво попрощавшись, отправился отдыхать.

Продолжение можно найти на сайте ЛитРес: