Содержание
Глава 0
Часть 1 “о”
Часть 2 “э”
Часть 3 “а”
Часть 4 “ы”
Часть 5 “начало” и “конец”
Часть 6 “МногО”
Глава 1 “Один” и “раз”
Глава 2 “Два”
Глава 3 “Три”
Глава 4 “Четыре”
Глава 5 “Пять”
Глава 6 “Шесть”
Глава 7 “Семь” и “восемь”
Глава 8 “Девять”, “десять”, и т.д.
Глава 9 “Сорок”
Глава 10 “Урал как тситад(ь)эль Цивилизации”
Прозаикам от автора
С Новым годом! Это мой вам подарок. Постараюсь ещё в этом году отредактировать в составе файлов Книгу 1 “Язык” и Книгу 2 “Животный язык руси” и разместить их такие на Проза.ру. Книгу 4 “Руский язык” полагаю писать в соавторстве, так будет быстрее и эффективнее. Об условиях участия в онлайн-проекте “Руский язык”, со списком тем и вакансий, сообщу уже в начале следующего года.
e-mail для писем, - olegsingurt@yandex.ru
№ карты для денег на поддержку проекта, - 2200 1523 3323 6894 (Ирина Вячеславовна . К )
Игорь Скругин
От автора
На примере звучаний счёта русского языка и их значений я рассказываю здесь об особенностях детализации Гласного звука в руском языке и формировании в нём принадлежностей с их значениями.
При этом я не знаю, ни как устроен мой гаджет, ни как работают те программы, которые он использует. Но это моё незнание нисколько не мешает мне набивать на нём этот мой текст. Примерно как наше незнание родного нам языка абсолютно не мешает нам пользоваться им. Вот только не надо путать уже знание правил писания на родном языке со знанием его самого. Потому как знание родного языка несопоставимо по своему объёму со знанием в нём правил писания, чтоб каждый мог запросто его так уже знать.
Хуже! - вас в школе через называние знаний правил писания как “Русский язык” уже убедили, что так вас ему научили, - нет, нет, и нет! А потому это ваше заблуждение я должен был учесть в своей Книге уже обязательно. А для этого я разбил её на соответствующие Главы по принципу “от простого к сложному”. Это чтобы сначала вы вообще могли узнать, о чём я так здесь пишу. А только уже потом именно что осознать, что я так здесь уже написал. А для этого советую придерживаться того порядка прочтения Книги, что я вам сейчас посоветую.
Дети, значит так! Главу 0 сразу же пропускайте, потом объясню почему. Чтобы вообще уже хоть что-то узнать, начинайте читать с Главы 1. Если вам повезло, и вы так что-то в ней поняли, - нашли знакомые буквы, например, - то продолжайте Книгу читать уже до Главы 9 включительно. Если же в этих Главах вам стали порой встречаться знакомые с детства слова, то прочитав их все девять, возвращайтесь уже к Главе 0. Чтоб прочитав её, вы могли не просто знать, а уже именно что осознавать значения встреченных вами знакомых слов. А для этого со знанием уже Главы 0 ещё раз перечитайте Главы с 1 и по 9. Последнюю же Главу 10, читайте так, как ей и положено, т.е. последней. И только читая именно в этой последовательности, вы будете готовы читать уже Книгу 1 “Язык” и Книгу 2 “Животный язык руси”. Чтоб после них понимать уже, о чём вообще говорится в Книге 4 “Руский язык”, которую я сегодня ещё только пишу.
Ещё раз, - не расстраивайтесь, если вы не поймёте ничего из того, что я вам в этой Книге 3 “Руский счёт” здесь расскажу. Я вот тоже не понимаю, потому, как не знаю, как работает мой гаджет, на котором я и набиваю весь этот мой текст, - но ведь набиваю же! Потому как незнание это мне совсем даже так (жить) не мешает. Как не мешает незнание самого руского языка нам с вами им пользоваться. Нет, я так не о знаниях правил писания в нём говорю, только которым и учат вас в школе. А именно о знаниях самого языка, знанию которых вы никогда до этого ещё не учились. А потому, как мы с вами все уже разные, то и не обязательно Язык должны знать обязательно все. Примерно так, как если бы мы все обязаны были знать Химию, или Физику, или Квантовую механику, и т.д., нет.
Другое дело, что сегодня уже специально готовят мошенников, которые вот это ваше незнание используют для того, чтобы вас потом обмануть. И, чтоб они вас в итоге так не обманули, хоть немного, но знать свой родной язык вы должны уже обязательно. Тем более, - ещё раз, - что сегодня в школе вы не узнаете о нем вообще почти ничего.
А тех же из вас, кто хоть чуть-чуть будет знать родной свой язык, обмануть будет не так уже и легко. Это чтоб потом, например, признак действительности “война” со значением [война] втюхивать вам под новым его названием “СВО”, и заставлять верить вас, что так, - от смены одного только у него звучания, - уже и само его значение [война] у него тоже так поменялось, что неправда. Мошенники делают это только для того, чтобы им самим можно было так легче потом посредством признака действительности “война” вас уже убивать. Чтоб самим себе в этой Жизни уже ни в чём не отказывать. Впрочем, об этом вы сможете лучше узнать уже из Книги 5 “Знание”. Где я рассказываю о соотношении (взаимодействии) Сознания и Коллективного сознания. А сейчас же я вам предлагаю читать Книгу 3 “Руский счёт”.
Удачи!
Глава 0
Часть 1
“о”
Гласный звук как Сигнал присутствия детализируется в руском языке на звучания “о” (877), “э” (797), “а” (793), “ы” (736), “у” (260), - это согласно Последовательности частот звуков русского уже языка. (Частоты одних и тех же звуков руского и русского языков отличаются незначительно, чтоб мы могли применительно к рускому языку использовать Последовательность частот звуков именно русского языка, просто потому, что нам так удобнее.)
Из знания же частот этих звучаний следует знание, в каком именно порядке они и их значения сформировались в руском языке. Потому как, - ещё раз, - преобразование в своё время руского языка уже в русский язык особенно сильно значения частот звуков в нём вообще как-то не изменило. Собственно с участием первых четырёх звучаний, - “о”, “э”, “а” и “ы”, - и были сформированы названия всех звучаний значений Счёта в руском языке. Что говорит о том, что будущие руские умели считать как минимум уже до восьми, когда у них в языке появилось, в том числе и звучание “у”. Чтобы понять, какие именно знания в результате детализации Гласного звука вошли в структуры значений “о”, “э”, “а” и “ы”, рассмотрим их уже по отдельности.
И начнём мы так уже с “о”. Само это звучание “о” с его значением [объединение] возникает в результате формирования в Языке связи “объединение”. Т.е. той самой связи, посредством которой разные знания разных признаков стало возможно использовать в Языке уже вместе. Потому знание этой связи “объединение” стало, таким образом, знанием признака связи “объединение”. А потому как сама эта связь “объединение”, скажем так, обнаружена органами чувств быть не может, меж тем, что сама она, безусловно, так уже есть, - а есть она хотя бы уже потому, что человеки теперь посредством её могли объединять уже разные знания в Языке, - она сама, таким образом, была уже признаком именно что сознания, а вовсе даже не действительности.
Для того, чтобы возможно было понять, какие именно знания признаков (в том числе и сознания) и как объединяет связь “объединение” в Языке (одном из контекстов Сознания), человекам прежде необходимо было понять, что именно и как из знаний признаков действительности аналогичные связи в Сознание уже так объединяют. А для этого с использованием их следовало прежде осознать те знания, что уже были у них в Сознание, - обращаю внимание, не в Коллективном пока ещё сознание, нет, а именно что в их Сознание! Чтобы по аналогии с ними они могли осознать уже и знание самого признака “объединение” в Сознание для использования его такого уже в Коллективном сознание. Проще говоря, понять так, какие именно знания и составляют структуру значений знания признака сознания “объединение”.
Проблема была в том, что сама эта детализация Гласного звука в Языке была вызвана процессом накопления знаний, который в свою очередь сам был тогда вызван появлением разных видов жизнедеятельности у человеков. Которые приводили к накоплению разных знаний как у человеков в их сознаниях, а с появлением у этих знаний звучаний и в их коллективных сознаниях, а значит так и в их языках. А это значит, что знания в структурах значений звучания “о” в разных коллективных сознаниях (разных языках) с самого его появления в Языке уже отличались.
Так в структуре значений звучания “о” с его значением [объединение] в языке huntы (из них потом выходят, в том числе и будущие англичане) гораздо большую роль, чем все остальные, играло знание (признака сознания) “действие”, нежели что-то ещё. А всё потому, что вся жизнь huntы именно одним таким действием и была, - они не жили на одном каком-то месте, а всю жизнь кочевали вместе со своими северными оленями, причём по одному и тому же замкнутому пути. Уже поэтому для них (признак сознания) “объединение” прежде всего, значил объединение их пути в замкнутый так уже путь.
У будущих же руских всё было иначе, - они никуда не ездили, всю жизнь проводили на одном и том же месте, а потому замкнутых путей как таковых не знали вообще. Зато в отличие от тех же huntы жили они уже большими коллективами и поэтому признак сознания “объединение” представляли как объединение именно уже самих человеков, или того, что у этих человеков так уже было.
Таким образом, изначально одно и то же знание признака сознания “объединение” в разных коллективных сознаниях (в разных языках) было несколько так уже разным, - в коллективном сознании huntы это было, прежде всего, знание признака сознания “объединение” двух знаний признаков сознаний, в то время как в языке будущих руских это было, прежде всего, знание признака сознания “объединение” двух знаний признаков действительности.
Проще говоря, под звучанием “о” (”объединение”) будущие англичане понимали тогда объединение двух концов одной замкнутой, так уже получается, дороги. Будущие же руские под звучанием “о” (”объединение”) понимали уже объединение именно двух человек, или чего-то ещё, что у них уже было, и что в любом случае можно было за счёт их органов чувств осознать, и что можно было так уже посчитать.
Общим же и у тех и у других в осознании признака сознания “объединение” было то, что, - во-первых, - это всегда было знание признака уже именно что сознания, и, - во-вторых, - этим знанием всегда было объединение знаний именно двух каких-то его частей. В случае дороги этими частями были такие признаки сознания, какими и были её концы. В случае же коллектива, этими частями были такие признаки действительности, каким и были его члены, или что-то ещё, что могло из признаков действительности у его членов вообще тогда уже быть.
Ещё раз, - если до объединения это были признаки сами по себе, т.е. два разных каких-то признака, и с каждым из этих признаков по отдельности можно было проводить соответствующие действия, то после объединения это был один уже какой-то признак, состоящий из этих двух признаков как из его частей. И теперь все действия с ними можно было производить только совместно, как это и есть у (единого) признака, а это, собственно и есть значение признака сознания “объединение”. При этом обратите внимание на двузначность звучания признака сознания “объединение” в руском языке, - оно значило в нём как само действие “объединение” (признак сознания), так и его результат “объединение” (признак действительности), всё зависело от того контекста языка, где оно такое использовалось.
Причём для объединения знаний каких-либо частей (признаков) необходимо и достаточно было однократное использование как самой этой связи “объединение”, так и того знания, что на ней так уже было. И это были бы так уже разные знания одного и того же признака сознания “объединение”. Потому нам удобно будет здесь называть знание однократного использования знания связи “объединение” со знанием какого либо признака сознания как “1”, а использования самого знания связи “объединение” со знанием какого либо признака действительности как “один”. При этом в самих этих знаниях так уже начинает формироваться, в том числе и значение [много]. Проще говоря, не может быть [1] без [много], потому как это взаимосвязанные, получается, знания.
(Впрочем, это последнее знание не особенно вам здесь пригодится, а потому не обязательно его и осознавать. Тем более что оно не такое уж и простое. Те же, кто всё же захочет его осознать, смогу уже различать такие нюансы в значениях слов, что следуют из самих их “прочтений”, которые всем другим без этого знания будут просто так уже недоступны.)
И ещё, - из значения звучания “о” ([объединение]) следует, - и мы это знаем, - что объединять можно только две какие-то части. Причём делать это в некоторых случаях можно только с соблюдением соответствующего порядка, а иначе по другому объединить их просто уже невозможно. Так в Сознание возникает знание признака сознания “порядок”, а вместе с ним и значения [начало] и [конец]. Тоже, кстати, знания признаков сознания, как и “порядок”, но отличающиеся от него тем, что собственных вещественных связей в Сознание, на которых они могли бы уже существовать (как это и есть у знания “порядок” или у знания “объединение”), они не имеют.
По этой причине значения [начало] и [конец] существовали тогда только в Сознание (не в Коллективном сознании, нет), и потому собственных звучаний они ещё не имели, а потому и использовались, получается, исключительно ещё по умолчанию. Сами же звучания, как это и следует из их очень даже больших и громоздких конструкций, появляются у этих значений значительно позже, это когда животные формы Жизни “человек” стали уже человеками (речь здесь идёт так о временных интервалах как минимум в несколько десятков тысяч лет). С появлением же у них собственных звучаний они начинают использоваться, в том числе уже и в коллективных сознаниях, а значит и в соответствующих языках.
В самих же объединениях (знаний признаков и соответствующих им звучаний) в Языке, т.е. в словах, из-за этого своего значения [объединение] звучание “о” даже с учётом соответствующего у него знания связи “порядок” (а соответствующим знание связи “порядок “ было потому, что в разных языках при одном и том же порядке звучаний оно могло быть уже абсолютно взаимообратным по его значению) могло использоваться как в начале, так и в конце объединения (слова). Но, - и это самое главное! - оно такое могло теперь использоваться, в том числе и в середине слов, т.е. между началом и концом слова, поясню.
Как это было, разберём на примере английского объединения (слова) “or”. А “английское” значит здесь то, что в этом объединение “or” используется знание связи “порядок” именно что английского уже языка. Знание, значение которого по сравнению со значениями знаний связи «порядок» других языков могло быть абсолютно взаимообратным. Именно так, - ни больше, ни меньше, - что называется, третьего (возможного значения) здесь просто было так не дано. В отличии от самих знаний звучаний, значения которых если и отличались друг от друга в разных языках, то уже не так радикально. Более того, в отдельных их (разных языков) контекстах они практически совпадали.
Итак, английское объединение “or”, его значение “читается” как [мужик(ов) объединение]. Таким образом, вторая часть, а именно конец, в значение объединения “or” отсутствует, - объединение чего? А в соответствии с английским знанием связи “порядок” так отсутствует первая часть, а именно начало, в звучание объединения “or”. В любом случае оно такое (с неполным, получается, у него значением) привычным знанием признака не является. (Являться ”привычным”, здесь значит являться признаком действительности или признаком сознания, которые имеют соответствующие им знания в Сознание, - “or” такого знания (в виде замкнутого циклического процесса), получается, в нём не имеет.) А является оно так знанием признака сознания с возможностью выбора из знаний тех признаков, что могли бы быть на конце (значения, а у звучания, получается, уже так в начале).
При том что мужик(и) много каких уже признаков мог(ли) тогда объединять. А это значит, - ещё раз, - что самостоятельного значения в английском языке объединение “or” не имеет. Вместе с ним следует использовать знания других уже признаков, чтобы знать так, что, как и из чего следует выбирать.
Например, - “to be or not to be”, - в этом сочетание предлагается выбор из двух возможностей, что могут вообще уже быть, - “быть” и “не быть”. А другое, более усечённое, потому как не называющее (признак) из чего уже так следует выбирать, сочетание “do or” - [делать {мужиков объединение}], становится в английском языке так уже объединением со значением действительности (или, это если чуть по-другому, - со знанием признака действительности) [дверь]. Проще говоря, англичане стали так называть тот признак действительности, открыв который они могли уже сами решать (выбирать), с чем именно им следует объединиться (или, это если уже чуть по другому, - решать, куда им следует уже так идти).
(Кстати, это только у будущих англичан значение объединения “or” могло быть настолько уже, скажем так, интеллектуальным. Будущие же руские были тогда, мягко скажем, чуть поглупее, а потому и задали звучанию “ор” знание признака сознания “громкий крик мужиков”. Это при том, что в соответствии со знанием связи “порядок” (т.е. в соответствии со знанием их руского языка) значение объединения “ор” у них “читалось” как [объединение мужиков]. Из чего мы можем так заключить, что теперь, когда руские мужики собирались что-то уже объединить (без разницы, - самих себя, или что-то ещё) они громко при этом орали. - Предки! И вот надо было вам уже так позориться? Неужели вот просто, спокойно, собраться, чтоб что-то потом обсудить, было нельзя?! Вашу мать! Извините..., оказывается сам я такой. Да, руский я, руский! - при том, что из вотяков.)
Часть 2
“э”
Сразу после звучания “о” с его значением [объединение] из Гласного звука практически одновременно в руском языке детализируются звуки “э” (797) и “а” (793), а уже чуть позже их “ы” (736). Только всё дело в том, что детализировались они все в нём очень уже по-разному. Чтобы понять, как именно это и было “по-разному”, мы рассмотрим здесь все эти звучания и их значения по очереди появления их в русском языке. И начнём мы так с разбора звучания “э” и его значения в руском тогда языке.
Ещё раз, - сама такая одновременность появления звуков “э” и “а” в руском языке говорит о том, что изначально это был один и тот же звук в Языке. Т.е. звук с одним и тем же у него звучанием и значением, звучание которого, как и его значение, со временем в разных языках по-разному же у него детализировалось.
Собственно так из одного гласного звука, назовём его уже “(ЭА)”, со значением [”сигнал присутствия”], в руском языке детализировалось два уже гласных звука, - “э” и “а”, - каждый со своим каким-то значением.
Особенно хорошо это видно на примере звучания объединения Древнего языка “(ЭА)д”, которое будущие англичане уже тогда воспринимали как “ad” (”Эд”), а будущие руские воспринимали как “ад”. При том, что сами эти их звучания соответствовали абсолютно одному и тому же признаку действительности, а именно землянке, в которой и жили тогда будущие руские. Другое дело, что воспринимали они его потому абсолютно по-разному, что будущие англичане в отличие от будущих руских никогда в аду и не жили. (По этой же причине звук “д” (”d”) для будущих англичан был тоже уже так заимствованным. Потому как был он результатом детализации естественного звучания “(ДТ)” в коллективном сознании кам(ь)ы (из которых впоследствии вышли в том числе и будущие руские). В то время как результатом детализации естественного звучания “(ДТ)” в коллективном сознании huntы (из которых впоследствии вышли, в том числе и будущие англичане) был уже звук “t” (”т”).)
Т.е. из-за детализации самой тогдашней жизнедеятельности древних человеков на два уже вида их жизнедеятельности, - “ханты” и “ками”, - происходит и детализация их единого до того Коллектива на два уже разных коллектива, - “huntы” и “кам(ь)ы”. И как следствие этого происходит детализация “(ЭА)” на два звучания в Языке, - “э” и “а”, - для каждого из двух его коллективов, точнее для каждого из их уже так двух коллективных сознаний, - “э” для коллективного сознания huntы, а “а” для коллективного сознания кам(ь)ы. Соответственно в структурах значений этих звучаний “э” и “а” так накапливались уже и разные знания. Проще говоря, один и тот же звук “(ЭА)” в разных коллективах человеки стали произносить тогда уже очень по-разному, более того, они стали произносить его и в разных так уже ситуациях (контекстах Действительности). Почему и знания в их структурах значений накапливались там уже разные. А значит и сами эти звуки, - “э” и “а”, - становились так уже разными звуками в Языке.
Другое дело, что уже тогда между человеками разных коллективов существовал процесс п-п знаний (т.е. процесс обмена знаниями). Но, из-за того, что у huntы (из них потом вышли в том числе будущие англичане) уже тогда в их коллективном сознании знаний было гораздо больше, чем это было у кам(ь)ы (из них потом вышли в том числе будущие руские) в их уже коллективном сознании, то больше заимствовали знаний именно будущие руские у будущих англичан, нежели наоборот.
Доказательством тому появление тогда звука “э” с его значением (получается уже так заимствованным у будущих англичан) в языке будущих руских. В то время как появления звука “а” в языке будущих англичан как такового (т.е. как отдельного звука со своим собственным значением), как заимствованного у будущих руских звучания с их же у него значением, так тогда и не произошло. А если и появился он в языке будущих англичан, то только уже в составе звучаний объединений с их (объединений) уже значениями. Пример тому звучание “duck” (”дак”) со значением [утка], - по нему вы запросто найдёте и другие уже заимствованные из руского в английский язык слова, в которых используется руское же звучание “а”. (Простите, - сам тоже руский, - но “fuck”, увы, получается абсолютно из той же серии. Что это так уже значит, догадывайтесь, пожалуйста, сами. Потому как эта моя Книга 3 исключительно о счёте, а ни о чём-то (в смысле о мате) ещё.)
Проще говоря, звучание “а” будущие англичане в заимствованных ими у будущих руских словах, безусловно, так уже слышали, но вот только то, что оно в них так уже значило (т.е. значило звучание “а” само по себе), они уже не понимали вообще. А понимали они лишь значения самих тех объединений, в которых звучание “а” так уже было.
(Кстати, о том, что всё так и было свидетельствуют в том числе объединения (слова) и их сочетания с похожим у них звучаниями и значениями, что тогда появились в языке будущих руских, - “а” - “э”, “ай” - “эй”, “ага” - “эге” (”эг(ь)э”), “{а то}” - “это”, “да” - “дэ”/”д(ь)э”, и т.д. Т.е., ещё раз, - всё это были разные, но при этом похожие звучания у похожих же значений в одном и том же языке (в нашем случае этим языком был язык будущих руских). А похожими (а вовсе даже не совпадающими) их значения были потому, что уже тогда в структурах значений звучаний “э” и “а” наряду с одинаковыми присутствовали в том числе и разные знания. Почему, собственно, будущие руские и заимствовали звучание “э” с его значением у будущих англичан, - т.е. так они заимствовали знания, которых у них, получается, в их коллективном сознание (языке) ещё не было, но которые были им уже безусловно нужны.)
В структуру значений звучания “э”, после детализации гласного звука “(ЭА)” как сигнала присутствия, из структуры его уже значений вошло достаточно так сложное знание “(один) элемент/(множество)”, которое состояло из соответствующих знаний, и которые в ней, безусловно, так тогда уже и были. Причём сами эти знания “один” и “элемент/(множество)” в сложном знание “(один) элемент/(множество)” были именно что взаимосвязанными знаниями, потому как они не могли существовать в нём друг без друга. (Это помимо того ещё, что знания “элемент” и “множество” тоже были взаимосвязанными друг с другом, - какое однако сложное хитросплетение в Сознание представляли все эти знания тогда для древних человеков!) А это значит, что между ними, точнее между связями Сознания, на которых они и существовали, была тогда уже соответствующая вещественная связь.
При том, что знание признака сознания “(один) элемент/(множество)” формировалось в Сознание одновременно со знанием признака сознания “объединение”, его знания “один” и “множество” в отличие от знания “объединение” собственных звучаний в Языке тогда ещё не имели, - потому, собственно, здесь они в скобочках. А это значит, что они всяко были уже так в Сознание (но, - ещё раз, - только уже где угодно в нём, но совсем даже ещё не в самом Языке, одном из контекстов Сознания), как тем более не было их так, - без соответствующих им звучаний, - ещё и в Коллективном сознании. Потому как звучание “э” в тех контекстах Языка, где оно тогда и использовалось, более соответствовало знанию “элемент” (почему оно у нас здесь без скобочек), нежели знаниям “один” и “множество”.
Но, коли сами знания “один” и “множество” тогда уже были в Сознание, то для того, чтобы ими возможно было пользоваться в том числе и в Коллективном сознании, звучания им в любом случае необходимо было уже задать. И будущие англичане тогда такую попытку у себя в языке предприняли, - они стали их звук “э” (”e” англ.) во время произношения модулировать по звучанию и, скажем так, по количеству. А так как это был гласный звук, который возможно было тянуть, то модуляция его “по количеству” выражалась в более длительном его звучании. Таким образом они сформировали у себя абсолютно тогда новый звук “Э” (”a” англ.) с новым, т.е. с отличным от “э” (”e” англ.), у него значением. В структуре значений которого за счёт такого его произношения безусловно уже присутствовало знание “множество (звучаний “э”)”.
Другое дело, что сама модуляция была тогда, скажем так, “вещью” настолько, получается, уже тонкой, чтоб каждый раз результаты её можно было бы однозначно как-то воспринимать. Тем более при том уровне развития голосового аппарата, что тогда был у представителей формы Жизни “человек”. А потому, чтобы с ней случайно никак уже не ошибиться, результаты её будущие англичане подкрепили, в том числе дополнительным знанием. А именно, знанием места использования звуков “e” – англ. (”э”) и “a” – англ. (”Э”) в объединениях, т.е. в начале их, или в их конце. И теперь звучание “a” (англ.) с его значением [(один) (элемент)/множество] будущие англичане стали использовать исключительно в начале своих объединений. А звучание “e” (англ.) со значением [(один) элемент/(множество)] они стали использовать уже только в конце объединений. При том, что ранее сформированные объединения, без учёта этого знания, у них в языке никто тогда так и не отменял.
(Кстати, - да, специально их тогда никто не отменял, но это вовсе не значит, что их такие, - со значениями, сформированными у них без учёта ещё знания “место звучания “э” в объединение”, - продолжали потом использовать. По этой причине возникшее тогда было в английском языке объединение “en” так потом в нём и не прижилось. А известно сегодня оно только лишь по его производным, - “end”, “men”, “enemy”, “ten”, “when”, “then”, и т.д. Потому как значение [(один) элемент/(множество)] у звучания “e” (англ.) в нём противоречило тому уже его значению, что следовало у него из появившегося тогда для него знания “место звучания “э” в объединение”, а именно [(один) (элемент)/множество]. Чтоб избежать связанной у объединения “en” с этим знанием двузначности, появившейся так тогда у них в языке, будущие англичане сочли за лучшее объединение “en” уже никогда в нём вообще не использовать, а само же это знание “место звучания “э” в объединение” в нём оставить.
Ещё раз, - из-за присутствия у звучания “э” в его структуре значений сразу двух тогда возможностей в виде связанных вместе знаний “множество” и “элемент”, и не совершенного тогда ещё голосового аппарата у человеков, с использованием звучания “э” в Языке тогда возникла проблема. А именно, - проблема в виде двузначности (звучания “э” в Языке), - явление нежелательное вообще ни в каком языке. Потому как язык, в котором существует та или иная двузначность, становится очень так уже трудным для его осознания самими его носителями. Проще говоря, взаимопонимание между носителями языка с двузначностями сразу так уже пропадает. А потому они при первой же возможности (т.е. новому знанию) стараются у себя в языке двузначность обязательно устранить. Знание “место звучания “э” в объединение” и было тогда той самой возможностью.
Подобная привязанность звучания “э” (”e” англ.) с этим его значением к его месту в конце объединений исключала возможность использования его уже так отдельно. А потому лично я был сильно удивлён, когда узнал, что и сегодня ещё в английском языке существует объединение “ere” - {”er” “e”}, этакий, получается, “динозавр” английского языка, предтеча объединения “are” - {”ar” “e”} с его уже значением. Значение же “ere” (в соответствие с английским знанием связи “порядок”) “читается” как [{(один) элемент/(множество)} {мужик(ов) (один) (элемент)/множество}], в то время как значением его сегодня в Действительности является [прежде] или [до того как]. Таким образом, само это значение следует из знание процесса работы мужиков в Действительности, это когда в начале работы (т.е. прежде) у него был один только какой-то элемент, а в конце ее, их было уже несколько, т.е. множество. С этой своей возможностью выбора объединение “ere” образует более уже сложные объединения с не менее древними, чем оно само, объединениями английского языка, а именно “th” и “wh”, - “there” и “whеге” соответственно.
С другой стороны необходимость использования “э” (”e” англ.) с этим его значением [(один) элемент/(множество)] в начале объединений в английском языке была. В смысле, в английском языке уже тогда существовало соответствующее знание связи “порядок”, которое предполагало для “чтения” значений некоторых объединений присутствие звучания “э” (”e” англ.) с этим его значением [(один) элемент/(множество)] именно что в начале объединений. При том, что только само его присутствие там, это значение у звучания “э” (”e” англ.), получается, уже изменяло. Чтобы такого не происходило, и более общее знание “место звучания “э” в объединение” осталось при этом нетронутым, будущие англичане нашли тогда интересный выход из этой ситуации, - они образовали со звучанием “э” (”e” англ.) объединение “the” с тем же примерно у него значением, что и было у “э” (”e” англ.). Только теперь в самом объединение “the” звучание “э” (”e” англ.) находилось уже в его конце, а это значит, что оно так сохраняло там прежнее своё значение [(один] элемент/(множество)]. При том, что уже само объединение “the” с этим его значением могло использоваться в начале сочетаний с другими объединениями со значениями вещественных признаков действительности.
Со значением “Э” (”a” англ.) с его значением таких проблем со знанием “место звучания “э” в объединение” не было, и быть не могло. А потому оно запросто в своё время образовало объединение “an”, которое и сегодня используется в английском языке.)
Ещё раз, - из-за тех знаний, что присутствовали тогда в структурах значений звучаний “e” (англ.) и “a” (англ.) выделить с их помощью значение [множество] не получилось. Потому как будущие англичане при формировании их структур значений гораздо больше были озабочены тогда знаниями признаков непосредственно связанных с признаком сознания “время”, чем с теми, что и определяли значение [множество].
Это видно уже из тех значений, что сегодня существуют у их объединений с похожими у них конструкциями. Например, - “are”, - значением которого является вспомогательный глагол настоящего времени множественного числа, как существующая в данный момент возможность. Или “ere”, - его значение [прежде / до того как] является возможностью, которая существовала до того (т.е. когда-то пржде уже была). Или “and”, - значение принадлежности которого «быть и» соответствует возможности добавить что-то ещё). Или “end”, - значение [конец] которого соответствует отсутствию возможности добавить что-то ещё (возможности, которая перед этим когда-то была), и т.д.
Более того, с помощью этих знаний не получилось тогда выделить из значения [(один) элемент/(множество)] в том числе знание “один”, а это и было тогда основной уже так проблемой. Потому как по роду своей жизнедеятельности huntы постоянно приходилось уже взаимодействовать с множеством, а именно с множеством северных оленей. А, значит, им следовало уже уметь так считать. Потому именно у них в языке впервые тогда возникает задача соответствующие звучания для знаний “один” и “множество” уже получить.
И теперь, чтобы у знаний “один” / “множество” появились в Языке соответствующие им звучания, - это чтоб потом можно было посредством их детализировать достаточно сложное, а потому и неудобное к использованию в английском языке знание “(один) элемент/(множество)” с соответствующим ему звучанием “э” (”e” англ.), в структуре значений которого оно тогда и находилось, - чтоб так оно было бы уже в Языке, а значит и в Коллективном сознании, оставалось немного ещё подождать. Это, чтоб в ходе Эволюции соответствующим образом детализировался именно уже сам голосовой аппарат формы Жизни “человек”. чтоб её представители могли посредством его издавать уже новый какой-то звук. Чтоб с помощью него задать звучание значению (знанию признака сознания) “один” или “множество”, которые были тогда без собственных звучаний. Этим звуком, - и сегодня мы это уже знаем, - стал тогда в Языке звук “н” (”n”), который стал соответствовать значению в нём [один]. А это звучание “н” (”н”) с этим его значением [один] и было так уже ничем иным, как названием принадлежности признака, которому оно само как звучание и принадлежало, считабельному множеству со значением [один].
(Кстати, - о том, как не получилось тогда выделить знание “множество” и знание “один” из структуры значений звучания “э” в английском языке, нам свидетельствуют такие несуразные его объединения, сформированные тогда же в английском языке, как “man” и “men”. А несуразные они потому, что их звучания, а значит и их значения, что из “прочтения” этих звучаний уже следуют, абсолютно не соответствуют знанию “место звучания “э” в объединение”, которое возникло, получается, в английском языке позже, чем в нём возникли сами эти объединения.
Потому как “man” соответствует значение [мужик], а “men” соответствует значение [мужики], хотя в соответствие со знанием “место звучания “э” в объединение”, всё должно было бы быть с точностью до наоборот. Собственно, получается, именно эта несуразица и подтолкнула тогда будущих англичан к формированию у них в языке соответствующего знания “место звучания “э” в объединение”.
К чести англичан, когда они формировали у себя в языке уже звучание для значения [много], знание “место звучания “э” в объединение” у них в языке уже было. А потому они и задали ему уже, скажем так, правильное звучание “many”. А правильным оно было уже потому, что это знание “место звучания “э” в объединение” оно уже так учитывало.)
А что будущие руские? Да ничего! В смысле бродили они тогда в полном невежестве в своих уральских лесах, а если и использовали у себя в языке заимствованное у будущих англичан звучание “э”, то более в значение [любой] нежели в каком-то другом ещё. Потому как влияние будущих англичан на их руский язык так уже сказывалось, в смысле будущие руские знания у будущих англичан посредством заимствования звучания “э” и его значения, безусловно, тогда заимствовали, но только знания процесса их жизнедеятельности сказывалось на знаниях в структуре значений их звучания “э”.
Потому как, - ещё раз, - процесс заимствования знаний из одного языка в другой посредством какого либо звучания предполагает связи знаний в структуре его значений гораздо уже более посредственными, чем это было у него в том языке, из которого это звучание и заимствовали. Проще говоря, чтобы в структуре значений одного и того же звучания (которое и заимствовалось из одного языка в другой) связать незнакомые знания, - а незнакомыми они были из-за разных видов жизнедеятельности их носителей, - требовались дополнительные знания. Знания, которые добавлялись в структуру значений этого (заимствованного, получается) звучания носителей того языка, которые его и заимствовали. Знания, которые делали связи в структуре значений этого звучания в нём гораздо уже более посредственными.
В соответствие со знанием связи руского языка будущие руские использовали “э” в конце объединений, - “дэ”, например. Значением, которого было, скажем так, [член их коллектива “д” или что-то из того, что тогда могло уже быть у членов их коллектива “д”]. Другое дело, что с образованием более сложных объединений звучание “э” оказывалось уже внутри их, что, впрочем, с его значением [любой] быть там ему совсем не мешало. В смысле знание “место звучания “э” в объединение” очень даже помогало будущим руским значения этих объединений правильно уже так “читать”.
Другое дело, что уже тогда в языке будущих руских сформировалось значение принадлежности мужиков ([признак мужиков]) как смягчение (ь), которое они использовали перед гласными звучаниями. Потому те же английские “ne” (”нэ”) и “re” (”рэ”) будущие руские у себя в языке стали тогда использовать как “не” (”н(ь)э”) и “ре” (”р(ь)э”). Так в руском языке появились тогда объединения “не”, “нет”, “нечто”, “снег”, “небо”, и т.д., а также “речь”, “реветь”, “решать”, “среда”, и т.д.
Ещё раз, - значение звучание “э” будущие руские связывали в первую очередь с признаком сознания “действие”, а уже потом с признаками действительности, которые сами в свою очередь и были связаны с признаком сознания “действие” непосредственно.
Часть 3
“а”
Ещё раз, - частота звучаний “э” и “а” в русском языке потому совпадает, что изначально это был абсолютно один и тот же звук в руском языке. Т.е. одно и то же звучание с одним и тем же у него значением, а именно Сигнал присутствия, которым и был у животных формы Жизни “человек” гласный звук “(ЭА)”. Другое дело, что в разных контекстах Языка (т.е. в разных языках) детализация гласного звука “(ЭА)” происходила уже по разному. И связано это было с разными видами жизнедеятельности, что вели их носители.
Так у Сигнала присутствия в них возникают несколько отличные уже его звучания с несколько отличными у него там значениями. Так в контексте языка будущих англичан возникает звучание “э” (”e” англ.) с его структурой значений, а в контексте языка будущих руских возникает звучание “а” с его уже структурой значений. А потому звучание “э” (”e” англ.), а потом и возникшее у будущих англичан же на его основе звучание “Э” (”a” англ.), с их значениями, это целиком и полностью, скажем так, английское изобретение. В отличие от руского звучания “а”, - не путать с английским звучанием “a”! - которое вместе со своим значением является целиком и полностью, скажем так, руским изобретением.
Со временем самих этих отличий в виде соответствующих знаний в структурах значений руского “а” и английского “э” становится настолько уже много, что когда будущие руские заимствуют у будущих англичан знания связанные с их звучанием “э” (т.е. с “e” и с “a” - оба написания здесь английские) , то они заимствуют его как самостоятельное звучание со своим у него самостоятельным же значением. Так в языке у руских возникают тогда два разных звучания, - “э” и “а”, - с разными у них в нём значениями. Звучание “а” мы себе уже представляем, осталось нам так разобраться теперь с его значением.
Дело в том, что жизнедеятельность будущих руских предполагала их существование в больших относительно будущих англичан коллективах. А это значит, что в их коллективах тогда постоянно возникали ситуации, когда надо было определять принадлежность того или иного признака, - ситуации практически невозможные в коллективах будущих англичан. По этой причине будущим руским в первую очередь был нужен звук со значением принадлежности, что они и сделали тогда со звучанием “а”.
А именно, они сформировали тогда для него значение признака сознания, а именно принадлежности [“быть а”]. Знание признака сознания принадлежности “ быть а” могло взаимодействовать как со знаниями вещественных, так и невещественных признаков действительности. Главное, чтоб делать это, - “быть а”, - сами эти признаки могли уже непосредственно. Обозначая таким образом признаки, которые сами являлись чАстью другого признака, которому они так, - “были а”, - принадлежали. Т.е., - ещё раз, - были так его чАстью. Чтобы уже понять, что значит “быть частью”, нам следует прежде “прочитать” значение звучания объединения “часть”.
Значению [часть], как это и следует из конструкции его звучания “часть”, первоначально в руском языке соответствовало звучание “ча”, значение которого “читалось” как [огонь (принадлежность) “быть а”]. И лишь с накоплением соответствующих знаний в руском языке его значение было уточнено уже за счёт образования с ним объединения “часть”. Т.е. так - “ча” - назывался тогда тот признак, который имел непосредственную связь с огнём, но сам при этом признаком “огонь” не являлся. Например “куча” - {”ку” “ча} - [(человек) “К” (принадлежность) “быть у” огонь (принадлежность) “быть а”]. Проще говоря, так - “куча” - называлась тогда группа человеков “К” собравшихся возле костра.
Обращаю внимание! - в соответствие с руским знанием связи “порядок” так называлась именно что группа человеков, а вовсе даже не сам огонь (костёр). Для сравнения значение звучания “часть”, - {”ча” “ст(ь)} - [огонь (принадлежность) “быть а” (принадлежность) “быть с” действие признак мужик(ов)]. В соответствие с руским знанием связи “порядок” здесь в первую очередь называется уже сам огонь (костёр), только посредством которого мужики и могли тогда что-то (какой-то признак) делать. Почему и значение объединения “часть” и соответствует так огню.
В отличие от объединение “куча”, которое соответствует так человекам “К”.
Объединяет оба эти звучания, - “куча” и “часть”, - одно, - в них обоих, пусть и с разным у них порядком, используется объединение “ча”. А это значит, что речь так в них идёт вовсе даже не о самом признаке “огонь” (”ч”), а только о неком признаке, который ему и принадлежит “быть а”. В смысле признаки “ку” и “ст(ь)” непосредственно с самим признаком “огонь” (”ч”) не взаимодействуют, а взаимодействуют они с ним только посредственно его признака “ча”, который и принадлежит “быть а” признаку “огонь” (”ч”).
Таким образом, в случае “куча” этим признаком “ча” является место возле огня, где эти человеки и собрались. А в случае “часть” этим признаком “ча” является свет/тепло. от огня, только с помощью которых, получается, часть этих мужиков у костра могла вообще что-то делать. Принадлежность “а” же здесь говорит нам в том числе и то, что и признак “ку”, и признак “ст(ь)” вполне при этом могут существовать уже самостоятельно, т.е. и не обязательно с “ч” (в смысле могут запросто существовать уже без огня/костра). Подтверждением тому различные объединения, что с ними сегодня есть в русском языке, и где даже близко нет так уже “ч” со значением [огонь], - “куда”, “куст”, “куль”, ”коль”, “Куад” (это топоним из Древнего языка), и т.д. И, - “сто”, “стой”, “стол”, “стоп”, “стон”, “стук”, и т.д.
Ещё раз, - да, безусловно, звучание “а” с его значением принадлежности “быть а” помогало формировать в руском языке звучания признаков, которые сами являлись частью других уже признаков. Проблема была в том, что значение принадлежности “быть а” само по себе было уже многозначно (т.е. в нём как в структуре значений содержалось достаточно много уже знаний). А это значит, что для определения значений звучаний образованных с помощью звучания “а” с этим его значением принадлежности “быть а” одних только знаний Языка было совсем ещё недостаточно, на то необходимы были в том числе и знания Действительности.
Проще говоря, для того, чтобы понять, что значит признак “коза” (”куз(ь)а”), например, его прежде надо было увидеть. Потому как из “прочтения” значения звучания “коз”, от которого и образована его принадлежность “быть а”, а именно “коза” (”куз(ь)а”), понять ничего невозможно. Чтобы тем более понять значение ещё и его принадлежности “быть а”, т.е. “коза”. Которое и следует из его “прочтения” “коз” - “косс” - {”к” (о) “сс”} - [(человек) “К” объединение быть с соль]. Потому как много чего могло уже быть у человека “К”, когда он был в объединение (признака сознания) принадлежности “быть с” с (признаком действительности) “соль”. В смысле был на том самом месте, где эта соль и находилась, т.е. на Урале, на берегу Камы, где эта соль и была.
Но стоит нам один раз увидеть признак “коза”, чтобы понять, что этим признаком
тогда были северные олени, которые вместе (в объединение) с человеками “К” кормились в местах залежей каменной соли в том числе и этой каменной солью тоже. Другое дело, что со временем звучание “коза” распространяется в места, где северных оленей как соответствующего ему признака не было, и начинает оно соответствовать в них, в том числе и другим уже похожим на северных оленей животным. При этом, понятно, что о соли, которая когда-то была в их названии, все тогда давным-давно уже позабыли.
Ещё раз, - сам факт присутствия знаний Действительности в знаниях признаков, звучаниями для которых являются объединения образованные с использованием звучания “а” со значением принадлежности “быть а”, не делает определение их значений совсем уж так безнадёжным делом, нет, - да, трудным, но вовсе даже так и не безнадёжным. Потому как в тех же знаниях Языка, но связанных с тем же “коз”, например, гораздо уже более посредственно, мы сможем обнаружить много каких знаний, которые помогут в итоге установить нам значение его принадлежности “быть а”, а именно значение объединения “коза”. И это я ещё не говорю о знаниях Действительности, что у нас уже есть, и которые тем более помогут установить нам значение этого объединения “коза”.
Проще говоря, для того, чтобы знать, почему в руском языке та же берёза, например, называется именно так, а вовсе даже и не “берёз”, вам прежде необходимо будет много чего о ней как о признаке действительности ещё так узнать.
А теперь несколько слов о месте звучания “а” со значением принадлежности “быть а” в объединениях руского языка. Потому как даже тогда, когда у звучания “а” уже было это его значение в Древнем языке, оно не всегда у него в них было таким, например, - “ад”, “ак”, “асс”, “ар”, “ай”, и т.д. В то время как в руском языке оно употребляется только уже на конце объединений (слов), а это и была ещё одна из причин (ещё одним из знаний связи “порядок”), почему этот язык был так уже руским.
Но прежде одна небольшая деталь, а именно ер. Дело в том, что первым объединением, которое образует английское звучание “э” (”e” англ.) в английском же языке, было “er” со значением принадлежности мужик(ам) ([признак мужик(ов)]). В языке будущих руских было тогда уже звучание “р” очень похожее на звучание “r” с таким же, как и у него значением. Но у них в языке тогда ещё не было “э” с его значением, чтоб с ним можно было похожее объединение “эр” с похожим же у него на значение “er” значением образовать. При том, что само это значение принадлежности мужик(ам) ([признак мужик(ов)]) у них в Сознание тоже тогда уже существовало. А это значит, что необходимость задать ему соответствующее звучание, чтоб было оно уже так в их коллективном сознание (языке), у них безусловно уже так была.
Будущие руские тогда пошли несколько по отличному от будущих англичан пути, - они сформировали у себя смягчение (ь), которое собственного звучания само не имело, но изменяло звучания, с которыми оно и использовалось. (Примерно так, как изменяется принадлежность чего-либо, когда мужик забирает (или использует) это “чего” себе.) Так в будущем руском языке возник тогда ер с его значением принадлежности мужикам ([признак мужик(ов)]).
Ещё раз, - да там было немного сложнее, и был в том числе ер как (ъ). Но, - во-первых, - я про него ничего абсолютно не знаю, и, - во-вторых, - сам факт отсутствия у меня этого знания (знания ера (ъ)) знанию самого ера (ь) абсолютно так уже не мешает. Более того, он подтверждает, что уже тогда “ъ” был и не особенно-то так и нужен.
Из-за особенностей, скажем так, произношения (ь), присутствовать в объединениях он мог теперь только в конце, после согласных звуков. Или в начале, но только уже перед звуками гласными. Так в руском языке сформировались объединения “(ь)о”, “(ь)а”, “(ь)э”, “(ь)ы” и “(ь)у”. Которые сегодня на письме заменяются как написания отдельных звуков, - “ё”, “я”, “е”, “и” и “ю”.
Ещё раз, - всё было гораздо уже так сложнее, а потому и гораздо так уже интереснее. Одновременно с этими объединениями гласных звуков с (ь) в будущем руском языке тогда формируется, в том числе звучание “й” с его значением [всё у всего]. Другое дело, что тема этой Части “а” совсем даже и не об этом. А если я и упоминаю в ней про (ь) и “й”, значения и звучания которых формировались в руском языке одновременно со звучанием “а”, то только затем, чтоб вы лучше себе представляли само его значение. Более же подробно обо всём этом я рассказываю уже в Книге 4 “Руский язык”.
Но вернёмся так уже к “а”, - изначально, по сути, его звучание в руском языке было звучанием в нём Сигнала присутствия. А это значит, что уже тогда в его структуре значений помимо знания “один” были уже знания и места, откуда Сигнал присутствия издавался, и знание самого того признака действительности, который этот Сигнал присутствия и издавал. Таким образом, уже тогда звучание “а” как минимум имело значение принадлежности всем этим признакам как знание «место/признак действительности».
А так как (ь) тоже со значением принадлежности у него, но уже одним мужик(ам) (получается одному так уже знанию), могло использоваться только в конце объединений, то, похоже, именно по аналогии с ним звучание “а” со значением принадлежности (месту и некому признаку действительности) “быть а” в руском языке стали использовать тогда тоже только в конце объединений. Так оно значило там уже признак признака, звучанию которого оно так, - в конце соответствующего объединения, - и принадлежало.
Например, - “собака”. Образовано оно как {”собак”}”а” - {”соб” “ак”}”а” - {{”с” (о) “б”} {”а” “к”}}”а”. Напоминаю, звучанию “б” соответствовало тогда значение [человек], ну или то (тот признак действительности), что человеком безусловно уже так считалось. Потому значение объединения “соб” “читалось” как [быть с (в объединении) человеком]. Отсюда известные и сегодня нам его производные, - “особа”, “собственность”, “пособник”, и т.д.
В объединение “ак” звучание “а” используется ещё в соответствии с правилами Древнего языка, а потому присутствует в его начале. Но тоже уже в значение принадлежности, но только уже именно множеству. А потому полным его значением является так [принадлежность (множеству)]. И служило оно такое для выделения элемента из его множества в Языке. Таким образом “собак” был одним из возможных элементов (признаков), что были уже в множестве “соб”. Значение же “соб” следует из знаний Языка, в смысле оно у него “читается”, т.е. соответствует именно тому значению, что и следует из его “прочтения”.
Второй раз используется звучание “а” уже в конце объединения “собака”, и значением его там является принадлежность (месту или какому-то признаку действительности) “быть а”. И относится оно такое уже ко всему объединению “собак”. Так вот, “собака”, получается, была названием признака, который сам принадлежал признаку “собак”. А чтобы (осо)знать, каким именно был этот признак действительности, одних только знаний Языка было совсем уже недостаточно, - необходимы были в том числе и знания Действительности. Проще говоря, для того, чтобы знать, что представляет собой (признак) “собака” на самом деле ( т.е. в Действительности), её прежде необходимо было как минимум один раз увидеть.
Или другой пример, - “тишина” - “т(ь)ыш(ь)ына” - {”т(ь)ыш” “(ь)ын”}”а” - {{”т” “(ь)ыш”} “(ь)ын”}”а” - [(признаку) {{делать много “ш”} (у) много один} принадлежность “а” (признак)]. Где звучание “ш” значило ситуацию, когда человек своими ушами ничего кроме слабых звучаний уже не воспринимал. Таким образом признак “тишина” посредством звучания “а” в конце соответствующего ему звучания “т(ь)ыш(ь)ын” с этим его значением принадлежал, получается, самой уже этой ситуации (как признаку сознания).
Но это именно что знание принадлежности из структуры значений звучания “а” использовалось тогда, когда оно было в конце объединений. А вот сама возможность выбора, а она у него, точнее у его значения, безусловно, уже так была, - в структуре его значений присутствует связанное знание “место/признак действительности”, которое само по себе уже предполагало выбор, а значит содержало так знание “возможность выбора”, - использовалось тогда, когда звучание “а” было в начале объединения или сочетания.
А Древнего языка потому, что со временем в этом его значение [возможность выбора] звучание “а” в руском языке начинает использоваться исключительно только в составе сочетаний, т.е. уже отдельно. Т.е. оно становится так в нём уже предлогом “а”.
Ещё раз, - таким образом, все слова в руском языке начинающиеся с “а”, если они не являются словами Древнего языка или их производными, являются в русском языке заимствованными (знаниями).
Часть 4
“ы”
Чтобы понять значение звучания “ы”, нам прежде необходимо понять все тонкости детализации звучания “(СВ)” и в том числе дальнейшей детализации одного из её результатов, а именно звучания “с” (”s”). Но, самое главное, нам обязательно необходимо понять одну вопиющую несуразицу в Языке, - дело в том, что детализация “(СВ)” начинается ещё на Алтае (похоже, что в районе Семиречья), как выделение из этого звучания уже звучания “с” (”s”) со знанием признака действительности “вода” в структуре его значений. Проблема в том, что на Урале (а именно в будущем Руском контексте) звучанием у значения [вода] становится вместо “с” (”s”) уже звучание “в” (”w”). Которое как и “с” (”s”) до него в своё время, и тоже в результате процесса детализации, выделяется из “(СВ)”. Вот с разбора (с осознания) этой самой несуразицы мы эту Часть 4 “ы” и начнём.
Из сегодняшних знаний Действительности и Языка мы абсолютно точно можем утверждать, что уже 100 000 лет назад, - само это число я взял “с потолка”, потому как оно круглое очень и этим мне нравится, - на Алтае среди представителей формы Жизни “человек” вовсю шла детализация “(СВ)” и уже существовало как её результат звучание “с” (”s”) с его значением [вода/процесс питья (воды) с поверхности]. Напоминаю, что разных звучаний в Языке (в Животном, получается, ещё языке) тогда было немного, а потому они соответствовали как самим признакам действительности, так и признакам сознания непосредственно с ними связанными. Значение же самих звучаний тогда определяли знания тех самых контекстов Действительности, в которых они и использовались. И в том числе знания всех тех составляющих, - жестовых, мимических, интонационных, и т.д., - что могли быть у них в Языке. Именно таким оно и попадает из Алтая уже на место будущего Руского контекста на Урале вместе с предками будущих руских.
Ещё раз, - других путей другому знанию с другими его носителями, чтоб как-то вообще ему попасть ещё откуда-то на Урал, т.е. на место будущего Руского контекста, больше тогда и там просто не было. А это значит, что именно таким и тогда это знание, - звучание “с” (”s”) со значением [вода], - и попадает на место будущего Руского контекста на Урале.
(Кстати, - о том, что всё так тогда и было, вы легко сможете убедиться сами, если посмотрите на карту и найдёте на ней все названия рек, содержащие объединение “су”, одним из знаний в структуре значений которого и было “вода”. Это объединение “су” с этим его значением помимо того, что присутствует в названиях огромного количества рек Руского контекста, точно так же присутствует ещё и в самих языках проживающих здесь народов. И руский язык здесь совсем так не исключение, вспомните такие хотя бы его слова как “суть”, “судно”, “сука”, “суровый”, и т.д.)
Очевидной причиной подобной смены значений у одного и того же звучания могло быть только обретение тогда человеками в будущем Руском контексте ещё какого-то нового знания. Знание, значение которого было настолько уже велико, что обладание им и приводит тогда в том числе и будущих руских к необходимости смены у них в языке значений у их звучания “с” (”s”) с [вода] уже на [соль]. Из чего логично было бы предположить, что сами это знание было связано непосредственно с признаком действительности “соль”.
Как это и следует из знаний Действительности, уже примерно 75 - 70 тысяч лет назад представители формы Жизни “человек” с этим своим звучанием “с” (”s”) и его значением [вода] были уже в районе Урала, на месте будущего Руского контекста. При том, что звучание “(СВ)” у них никуда тогда из их языков не девалось, и тоже так в них ещё было, но уже со своими какими-то знаниями в его структуре значений.
Ещё раз, - детализация того или иного звучания с его значением не происходит в Языке быстро и сразу, это чтобы одновременно детализировалось само звучание и его значение, нет. Сам по себе это процесс многоступенчатый и предусматривает несколько так уже фаз (ступеней). В любом случае все они связаны с процессом накопления знаний в том или ином коллективном сознании (языке). А так как в разных коллективных сознаниях (т.е. в разных так уже языках) накапливались тогда и очень разные так уже знания, то и шёл процесс детализации у одного и того же звучания с его значением очень в них уже так по-разному.
На месте будущего Руского контекста человеки познакомились с северными оленями, которые уже тогда каждый год совершали свои миграции от берегов Северного ледовитого океана и до мест их зимовки на Урале (т.е. до мест залежей каменной соли), где впоследствии и возникает этот самый Руский контекст.
Именно тогда и там после этой встречи человеков и северных оленей и происходит детализация общего до того процесса жизнедеятельности всех представителей формы Жизни “человек”, каким и был у них тогда “ками”, на охоту (”ханты”) и непосредственно на само собирательство (”кам(ь)ы”). (Разница написания названия процесса жизнедеятельности “ками” от абсолютно одинакового с ним по значению и звучанию написания названия процесса “кам(ь)ы” заключается в том, что детализация звучания “и” и его значения на (ь) и “ы” с одновременным образованием из них объединения “(ь)ы” с соответствующим у него значением [признак мужиков много], у кам(ь)ы тогда уже произошла, в то время как у ками ещё нет. Почему, собственно, они так тогда и были всё ещё “ками”, а вовсе даже не “кам(ь)ы”, - обо всём этом я рассказываю здесь же, но чуть уже дальше).
Так возникают huntы (из них потом выходят в том числе и будущие англичане), - охотники-оленеводы, и кам(ь)ы (из них выходят потом в том числе и будущие руские), - собиратели. Если жизнедеятельность “ками” (а после детализации “и” на (ь) и “ы” с образованием их объединения “(ь)ы” в Языке она безусловно могла бы называться уже в нём только как “кам(ь)ы”) предполагала для всех тех человеков, что её и использовали, постоянное нахождение на одном и том же месте, то жизнедеятельность “ханты” в отличие от неё предполагала только постоянное движение тех человеков, которые её и использовали, а именно их движение по одному и тому же ежегодному замкнутому маршруту.
Ещё раз, - “ханты”, это такая жизнедеятельность, при которой человеки постоянно следовали за одним и тем же стадом северных оленей. При этом так у них возникал постоянный источник пищи. Возможна ханты была только с обретением уже человеками знания “извлечение огня” (не путать со знанием “удержание огня”, - это разные знания!).
Из-за этого постоянного у них движения именно у huntы тогда появляется возможность, - с одной стороны, - собирать как можно больше знаний (т.е. заимствовать) у тех представителей коллективных сознаний, с которыми они и встречались на этом своём ежегодном замкнутом пути. Включая в том числе все те знания о Действительности, которые они добывали на нём так уже сами. И, - с другой стороны, - они делились тогда со всеми встречавшимися им представителями формы Жизни “человек” не только своей генетической информацией, но и теми знаниями, что были у них в коллективном сознании (т.е. в их языке), обогащая тем самым и свой и их языки.
Ещё раз, - именно жизнедеятельность “ханты” наиболее сильно служила тогда процессу накопления знаний как в коллективном сознании (т.е. в языке) у самих huntы, так и в коллективных сознаниях (т.е. в языках) у всех представителей будущего Руского контекста.
Поэтому логично будет предположить, что знание, связанное с признаком “соль” непосредственно, которое впоследствии и изменило значение у звучания “с” (”s”) с [вода] на [соль], обрели тогда именно huntы, а все другие коллективы, бывшие тогда с ними в контакте, его от них уже так заимствовали. Осталось так только понять, что за знание Действительности, связанное с признаком “соль” непосредственно, тогда могло уже быть у huntы, но которого не могло быть у всех прочих коллективов будущего Руского контекста.
А в Действительности в это время происходило вот что. Те древние человеки, что увязались преследовать северных оленей, т.е. huntы, доходят с ними однажды до берегов Северного ледовитого океана, где обретают знание признака действительности “море”. Сам этот признак “море” их тогда поразил, - у себя на Урале они очень ценили соль, в которой постоянно только нуждались, и из-за которой у них постоянно возникали так распри. А здесь же, в море, соли было так много, что её хватало уже абсолютно на всех, - бери, сколько хочешь! - и это, безусловно, было так для них поразительно и хорошо.
Ещё раз, - знание признака “море” huntы обретают уже тогда, когда у них было знание “извлечение огня”, т.е. с ним они были именно что уже человеками, а вовсе даже не животными формы Жизни “человек”. Возможность обладать солью, что была в Море, делает их, скажем так, ещё более человечными. Между ними прекращаются тогда распри, а время и силы (попробуйте ”прочитать” уже значение руского объединения “сиЛа” самостоятельно, подсказываю, - такое оно сформировано в руском языке с использованием правиЛа), что они тратили раньше на поиски источников соли, высвобождается у них теперь для других уже дел. Сам же их образ жизни, - ханты, - с возможностью пользоваться какое-то время в году, в том числе солью из Моря, становится очень так уже перспективным и гарантированным. Теперь помимо постоянного источника пищи в виде стада северных оленей, у huntы были, в том числе и постоянные источники соли, - один на Урале, месте их зимней стоянки, а другой уже в Море (Северном ледовитом океане), около мест их летней стоянки.
Так вот, признак “море” для huntы тогда, когда они его обнаружили, безусловно, был так уже признаком “много воды”. Потому как воды в море было уже потому много, что они не видели другого берега у этого самого Моря.
Ещё раз, - похоже, что различного рода признаки “много воды” древние человеки встречали и раньше в различных контекстах Действительности, что были на пути их продвижения на Урал (здесь речь идёт так о временах 75 000 лет тому назад, это когда они только-только добрались уже до Урала, и ранее). А потому соответствующее звучание у этих признаков “много воды” в Животном языке тогда так уже было. Как было у них и звучание “су” для тех водоёмов, все берега которых они безусловно так уже видели. Другое дело, что в тех водоёмах, все берега которых они не видели, в те времена, получается, ещё не было соли. Из чего лично я делаю вывод, что то же Аральское море, или сегодняшнее озеро Балхаш, были в те времена значительно больше, чем они же, какими мы знаем их в наше время (или знали совсем ещё недавно), и были они тогда ещё пресными. В любом случае знания связи между знанием “соль” и знанием “много воды” в Животном языке по этой причине в те времена ещё не возникло, потому как возникнуть оно просто, получается, не могло.
Именно для называния разного рода признаков “воды много”, это когда одного из берегов у таких признаков уже точно не было видно, и одним из которых, получается, и был так уже признак “море”, древние человеки сформировали тогда в Животном языке звучание “сИ” (”sea”/“see”), значение которого так и “читалось”, - [много воды]. Где звучанию “с” (”s”) соответствовало значение [вода], а звучанию “И” (”ea”/“ee” - англ.) соответствовало звучание “и:” и значение [много]. Но, если со звучанием “с” (”s”) и его значением [вода] мы с вами уже знакомы, - оно появляется в результате детализации естественного звучания “(СВ)” и его значения, - то со звучанием Древнего языка “И” нам следует разобраться внимательней.
Сейчас мне трудно говорить наверняка, - необходимых на то знаний пока ещё недостаточно, - а потому я могу здесь только лишь так предполагать, что в Животном языке был тогда звук “(ИЙ)”, который сопровождал то или иное действие человеков. Значением его, поэтому было как само действие (признак сознания), так и тот признак действительности, который так или иначе в этом действие участвовал. Из-за этого своего значения, - как это и следует из Последовательности частот звуков в русском языке, - звук “(ИЙ)” был гораздо более распространённым в Животном языке, чем детализации Гласного звука “(ОУ)” и “(ЭА)”. Тем более, что он единственный в Языке детализировался потом, получается, на гласный и согласный так звуки, - “и” и “й”.
В результате детализации звука “(ИЙ)” из него выделяется гласный звук “и” (”i”) со значением [(”однократное” = “1”) действие] и согласный звук “й” (”j”) со значением [всё у всего]. Где “всё” были признаками сознания у “всего”, т.е. у признаков действительности. Именно на его основе происходит впервые в Языке формирование понятия (знания) “множество” с соответствующим у него значением.
Делается это как многократное повторение звучания “и” (”i”), - “и-и” - в результате которого возникает уже звучание “И” (”ea” /”ee”) со значением [(длительное) действие]. Именно такую схему для образования звучания для значения [множество] реализуют впоследствии будущие англичане, когда у себя в языке из их звука “e” (англ.) с его значением [(один) элемент/(множества)] они формируют звучание “a” (англ.) со значением [(один) множество/(элемент)].
Таким образом, мы можем говорить о существование тогда в Животном языке звука “и” (”i”) со значением [(однократное) действие] и звука “И” (”ea” /”ee”) со значением [(длительное однократное как многократное) действие]. В структурах значений у обоих из них, напоминаю, при этом присутствовало знание “1”. Другое дело, что детализация коллективов по их жизнедеятельности вела к детализации и их языков, потому как знания в структурах значений их звучаний накапливались уже разные. И в этом плане звучания “и” и “И” вовсе не были исключениями.
А потому, когда будущие англичане (а тогда ещё huntы) впервые встретили (узнали) признак “море”, они были, мягко скажем, обескуражены, - да, перед ними безусловно так был признак “много воды” (”сИ”/“sea”), но очень уже так отличный от всех тех, что они знали до этого (Аральское море, Балхаш, и т.д.). Потому как, - и это было так для них уже необычно, - в нём содержалось, получается, огромное количество соли. Той самой соли, которая как потребность была им гораздо важнее воды, хотя бы потому, что вода была уже повсеместно. (Временами, и очень даже так часто, она просто падала с неба, в то время как соль надо было специально ещё поискать.)
Именно тогда и поэтому, в смысле сразу после обретения знания признака “море”, будущие англичане приняли решение поменять у себя в языке значение у их звучания “s” с [вода] уже на [соль]. А значению [вода] задать уже звучание “w”, что как и “s” тоже было в своё время результатом детализации естественного звучания “(СВ)”. Это знание они донесли тогда до будущих руских, и уже под их влиянием те проделали у себя уже в языке то же самое, - они приняли тогда звучание “с” со значением [соль] и звучание “в” со значением [вода] из языка у будущих англичан. Со стороны будущих руских это было ни что иное, как процесс заимствования знаний у будущих англичан.
Ещё раз, - всё было на самом деле ещё так сложнее. Те же будущие руские с этим их постоянным стремлением к знанию принадлежности того или иного признака действительности, помимо знаний признаков действительности “соль” и “вода” для звучаний “с” и “в” сформировали у себя в языке для них в том числе и знания признаков сознания “быть с” и” быть в” соответственно. Которые в контексте “Слово” Языка они использовали в объединениях (т.е. в составе слов), а с формированием в Языке уже контекста “Предложение” стали использовать их в нем, в том числе и по отдельности. Проще говоря, звучания “с” и “в” с этими их значениями принадлежностей [быть с] и [быть в] стали в руском языке уже так предлогами.
Со звучаниями “и” (”i”) и “И” (”ea“/“ee”), и их значениями всё было гораздо уже сложнее. Потому как их значения начали формироваться в Животном языке ещё задолго до того, как в нём произошла смена значений у звучания “с” (”s”). А это значит, что в разных языках их детализация шла уже тогда очень по-разному. Отчего сами эти языки тем более становились очень уже так разными.
Ещё раз, - в этой Книге 3 мы не ставим задачу рассказать о процессах детализаций тех или иных звучаний во всех языках, т.е. вообще в Языке. Потому как тема эта сама по себе уже огромная. Чтоб мы намеренно ограничивали её рамками одного какого-то языка, в нашем случае руского. А потому при необходимости мы будем только лишь называть здесь сами результаты этих процессов детализаций без всякого (тем более подробного) описания самих соответствующих им процессов.
В том числе и из-за воздействия нового для них знания, а именно смены значений у звучания “с”, в языке у будущих руских происходит тогда детализация звучания “И” на звучание “ы” и, скажем так, на приём смягчения (ь). Он (ь) потому уже не был полноценным звучанием, а одним лишь только приёмом, что собственного звучания в Языке не имел. При том, что он менял звучания у согласных звуков, что использовались перед ним, и у гласных звуков, что использовались после него.
Похоже, что именно это его свойство будущие руские и использовали тогда для задания (ь) значения в их языке [принадлежность мужик(ов)] ([признак мужиков]).
А его свойство находиться всегда только в конце объединений они использовали для определения места уже звучанию “а” с его значением принадлежности “быть а”. Почему с тех пор оно в руском языке использовалось только на конце объединений (слов).
То, что само такое значение [принадлежность мужик(ов)] тогда безусловно в Языке уже было, можно узнать из английского объединение “er”, которое в нём тогда появилось, и стало соответствовать этому самому значению [принадлежность мужик(ов)], и стало таким образом ером английского уже языка. (”Ер”, - звучание или приём в звучаниях Языка, которые имеют в своих уже языках значение [принадлежность мужик(ов)].)
Проще говоря, звучание “И” будущие руские (впрочем как и все остальные ками) воспринимали теперь уже как звучание объединения “(ь)ы” (почему с этим новым знанием их гораздо правильнее будет теперь называть уже “кам(ь)ы”). Где значением (ь) было [принадлежность мужик(ов)] ([признак мужиков]), а значением “ы” было [много/множественность]. Таким образом значение “(ь)ы” “читалось” как [признак мужиков много]. Другое дело, что относилось оно уже не к одним только признакам сознания, как это и было у похожего (потому как с похожим у него значением) звучания “и”, а и к признакам действительности в том числе. Проще говоря, если “и” служило для придания значения множественности различного рода действиям, то “ы” служило в том числе и для придания значения множественности различным признакам действительности.
Звучание “и” со значением [много (действие)] никуда тогда не исчезло, а так с этим его значением и со звучанием “ы” с его уже значением [много (признаков действительности)] осталось в руском языке. А так как звучания “и” и “(ь)ы” были очень похожи, как были похожи и их значения, то для того, чтобы их не перепутать, и избежать таким образом возможной двузначности и двузвучности у себя в языке, звучание “ы” стали использовать в руском языке только в конце объединений. Звучание же “и” в нём стали использовать только уже в начале объединений. Т.е. теперь дополнительное знание места звучания в объединение помогало правильно определить его в нём значение. А те же объединения с “и”, что являются сегодня исключениями для этого знания, а это именно все формы глаголов повелительного наклонения, потому уже исключения, что знание их формы было образовано именно тогда, когда самого этого знания в руском языке ещё близко, получается, не было.
Ещё раз, - в коллективном сознании будущих руских не было знания признака “море’, которое было уже у будущих англичан. Почему будущие англичане тогда и не смогли детализировать значение их звучания “s” [быть с/соль] на [быть с] и [соль]. Будущие же руские, заимствовав у будущих англичан само это звучание “s” с его значением как звучание “с” (руск.) без соответствующего ему признака “море”, легко смогли детализировать тогда его значение на [быть с] и [соль] у себя в языке.
Сама эта детализация способствовала, в том числе детализации у будущих руских звучания “И” с его значением. Потому как они заимствовали “s” у будущих англичан с этим новым у него значением [быть с/соль] именно в составе объединения “сИ” (”sea”). Что и вызвало необходимость детализации в руском языке в том числе и звучания “И” с его тогдашним значением. Потому как признак “соль” для них мог существовать изначально только как некое твёрдое вещество, а вовсе не некий его раствор (т.е. признак “сИ” = “морская вода”). Из которого он (признак “соль”) в результате процесса выпаривания потом появлялся. Почему им гораздо легче было уже детализировать у себя в языке значение заимствованного у будущих англичан знания “быть с/соль” на знания признака сознания “быть с” и признака действительности “соль”.
Таким образом, отказавшись от детализации звучания “с” (”s”) на манер англичан (точнее от их абсолютного ничегонеделанья для этого), будущие руские не только тогда детализировали значение собственного своего звучания “с”, но и детализировали, в том числе и значение звучания “И”. И теперь оно воспринималось у них в языке уже именно как звучание объединения “(ь)ы”. Собственно так, в результате этой детализации, и возникает в языке будущих руских звук “ы”, которого никогда не было, и быть так уже не могло в языке будущих англичан.
Т.е. так будущие руские разделили тогда знания из структуры значения (т.е. знания признака сознания) [быть с] между звучаниями “с” и “ы”. Так тогда у звучания “с” у них в языке возникло помимо значения [соль] ещё одно значение, а именно [быть с]. Сами эти значения у звучания “с” в объединениях уточнялись за счёт дополнительного знания, а именно за счёт знания места звучания “с”. Совместное же звучание двух “с” с разными у них значениями они заменили впоследствии, - не иначе знание самого этого способа у англичан так уже позаимствовали, - на звучание “з”.
Будущие же англичане своё звучание “s” из-за этого его значения [быть с/соль], точнее из-за присутствия в нём совмещённого (со знанием признака действительности “соль”) знания “быть с”, стали использовать для формирования с ним значений принадлежности и/или множественности для соответствующих объединений. А чтобы не путать его со значением [соль], что тоже было у звучания “s”, они стали использовать “s” со значением [быть с] только на конце соответствующих объединений. Где знание места того или иного звучания в объединение и было тем дополнительным знанием, которое и позволяло уточнить значение в нём этого звучания (в нашем, т.е. в английском, случае им было звучание “s”).
Часть 5
“начало ” и “конец”
Прежде чем приступить к осознанию значения [много], что следует из его знаний в Действительности, и тех его значений, что следуют уже из “прочтения” (т.е. из его знаний в Языке) его звучаний в руском и английском языках, я хочу, чтоб вы смогли, скажем так, “посмотреть” на тогдашнюю Действительность с точки зрения того Сознания, что и было тогда у древних человеков. А для этого мы в этой Части 5 изучим, в смысле “прочитаем”, значения руских слов “начало” и “конец”, чтобы понять, что именно наши предки тогда понимали под этими самыми их звучаниями.
Ещё раз, - это было время экспериментов в Языке. Когда вещественная структура связей в Сознание, а с нею и невещественная структура знаний постоянно в нём только росла. Для того, чтобы она действительно была уже именно что структурой с соответствующими у неё связями между знаниями, которой удобно было бы пользоваться в Языке, а не какой-то там простенькой их совокупностью без соответствующих связей между ними (как это и есть у наших, и не только, сегодняшних лингвистиков), знания связей для неё следовало обязательно уже так сформировать.
Уверен, что разных попыток для этого, - формирования знаний связей, - даже в контексте одного какого-то языка, было предпринято тогда ох как немало. Другое дело, что сегодня мы знаем только о тех из них, “следы” которых до сих пор присутствуют ещё в Языке. Например, в будущем английском языке тогда появляется объединение “сИ” (”sea”/”see”), одним из знаний в структуре значений которого стало знание признака действительности “море” = “(быть с) соль много”. А вместе с ним, получается, и знание признака сознания “быть с”. В смысле “сИ” (”sea”/”see”) будущие англичане называли тогда признак действительности “море”, с которым непосредственно был связан признак сознания “быть с (соль много)”.
Само же знание {“быть с”/”соль”} к тому времени у них ещё не детализировалось на отдельные знания признака действительности “соль” и признака сознания “быть с”. В смысле объединения “th” с его значением [быть с] у них в языке тогда ещё не возникло. Таким образом, звучанию ”s” у них соответствовало значение [”быть с”/”соль”], которое в свою очередь уточнялось исходя из знания его места в объединение, где оно и использовалось.
Так вот, сама эта соль была настолько для будущих англичан важна (как, впрочем, и для всех древних человеков вообще), что, считали они, если и следовало в этой Жизни на что-то (на какой-то признак действительности) смотреть, так это теперь на одну только её. И задали, таким образом, в соответствие звучанию “сИ” (”see”) в том числе ещё и знание признака сознания “смотреть”. Но не только...
Дело в том, что смотреть постоянно на одно и то же (на один какой-то признак действительности) в принципе невозможно. Не для того, собственно, нам (точнее нашей форме Жизни “человек”) Жизнью глаза даны, чтоб мы постоянно пялились на одно и то же. А это значит, что если до этого мы смотрели на одно, то в данный момент смотрим уже на другое, а потом будем смотреть вообще уже так на третье. Так возникает необходимость знание признака сознания “смотреть” уточнить, чтобы так уже знать, на что мы смотрели до этого, смотрим сейчас, и будем смотреть потом. Что если и возможно сделать, то только теперь за счёт использования ещё одного, дополнительного, знания.
Тогда в качестве дополнительного знания будущие англичане использовали знание процесса “выпаривание морской воды на огне”. Таким образом, звучание “сИ” с его значением [много {быть с/соль}] соответствовало у них, в том числе уже признаку действительности, получавшемуся в результате этого самого процесса “выпаривание морской воды на огне”, и в котором воды абсолютно так уже не было. Собственно само это знание следует уже из “прочтения” значения его звучания, - “сИ”, - в котором никакой такой воды, получается, вообще уже нет.
А вот признак действительности, который у них был до этого (до начала процесса “выпаривание морской воды на огне”), и которым была эта самая морская вода, и который уже поэтому воду обязательно в себе содержал, они называли тогда звучанием “saw” (”сО”). Значение звучания которого “читалось” как [(вода) объединение {быть с/соль}]. А знание “вода” потому в нём в скобочках, что само это знание существует сегодня исключительно только в написание, в самом же звучание его никогда так и не было. Потому как даже тогда оно было не знанием Языка, а именно что знанием Действительности. Проще говоря, для того чтобы знать, что в признаке “saw” была вода, его прежде надо было увидеть, по другому объяснить чем именно он отличался уже так от признака “sea” тогда было попросту невозможно.
А уже по аналогии со звучанием “сИ” (”sea”/“saw”) одним из значений у которого было знание признака сознания [смотреть], одним из значений у звучания “saw” становится тоже знание признака сознания, и тоже “смотреть”, но уже, получается, в прошедшем времени, т.е. “смотрел” = [смотрел]. Так будущие англичане экспериментировали у себя в языке с формированием значений прошедшего и настоящего времени у признаков сознания, получается у будущих так глаголов их языка.
(Кстати, из самого этого знания следует, что одним из основных занятий huntы тогда возле Моря была заготовка соли из морской воды путём её выпаривания. Таким образом, они старались запастись достаточным её количеством, чтоб им хватило её на время дороги до залежей соли, что была на Урале. Безусловно, они тогда уже понимали всю выгодность каменной соли Урала по сравнению с солью морской. Каменную соль достаточно было просто поднять с земли, в то время как для того, чтобы получить соль морскую, следовало много трудиться.)
Будущие же руские, которые, понятно, никакого процесса “выпаривание морской воды” не знали, хотя бы потому, что этой самой морской воды у них никогда и не было, подобным образом сформировать значения времени в своих признаках сознания (глаголах) уже не могли. А потому они поступили иначе, и сформировали их тоже через знание признака “соль”, и тоже несколько уже так посредственно, но посредственно не процесса выпаривания признака “соль” из воды (как это сделали у себя в языке будущие англичане), а посредственно процесса добывания признака “соль” на берегу (Камы). Которому у них в языке соответствовало объединение “ал”, значение которого “читалось” как [(принадлежность) “быть а” л].
Понятно, что единственной принадлежностью “быть а” (т.е. чАстью) берега, только которая и могла тогда интересовать будущих руских, была соль. Другое дело, что пока она была на берегу, она была именно что “ал”. А вот когда она была уже у них, она “ал” уже не была, а была уже так чем угодно. Например, - “звать” - “ссват(ь)” - “с(СВ)ат(ь)” - [быть с “(СВ)” (принадлежность) “быть а” действие признак мужик(ов)]. Проще говоря, так называли тогда признак сознания похожий на тот, что издаёт мужик, когда пьёт воду с поверхности. Причём издаёт он его не обязательно уже на берегу, где эта самая поверхность воды всегда так (как принадлежность ”быть а” берега) уже есть, а вообще издаёт уже так, получается, везде.
А вот если бы этот же мужик издавал это своё звучание похожее на “(СВ)”, когда и был он на берегу, т.е. тогда, когда он и пил там так воду, то он бы безусловно уже бы так только “звал”. В смысле признак сознания “издавал звучание (похожее на) “(СВ)” называлось бы тогда у него там “звал”, потому как только на берегу звучание “(СВ)” может быть не только быть похожим на звучание “(СВ)”, но и быть самим этим звучанием “(СВ)” со значением у него признака сознания [пить (воду) с поверхности]. А это и была та самая схема (в смысле то самое знание), по аналогии с которой будущие руские у себя в языке в структуры значений их признаков сознаний (т.е. их будущих глаголов) задавали знание времени.
Потому в объединение звучания “начало” с этим его значением мы и находим объединение “ал” с его уже значением. Другое дело, что подобное его использование, - это когда речь идёт в объединение об л (береге), в то время как самого этого л (берега) там и близко так нет, приводит к тому, что звучание “л” в руском языке начинает использоваться так уже именно как Л, т.е. как правиЛо. Т.е. звучание “л” начинает использоваться тогда в руском языке уже со значением [Л] = [воспринимать как], а с ним оно становится так уже правиЛом.
Ещё раз, - Действительность тогда для древних человеков представлялась очень даже конкретной. Потому как у них не сформировался ещё в Сознании Механизм веры, необходимый ему при соответствующем количестве знаний в Коллективном сознании. А это значит, что среди древних человеков тогда просто не могло быть обмана, - счастливые! Впрочем, оставалось им совсем так недолго, - скоро появляется в Коллективном сознании знаний гораздо уже больше, чем могло удержать одно какое-то отдельное сознание. А это и было ничем иным, как необходимым условием для существования в нём обмана.
Как пример этой самой конкретики в восприятии тогда древними человеками Действительности, мы рассмотрим здесь значения, которые следуют из “прочтения” звучаний объединений “начало” и “конец”. Это знание нам тем более необходимо, что эти звучания служат, в том числе для называния частей объединения, которым и является слово. А заодно и попрактикуемся на их примере, как следует правильно “читать” значения руских слов.
Ещё раз, - напоминаю, у объединений в Языке, образованных в контексте “Слово”, может быть только две части, а именно, - начало и конец. При этом у каждой из них есть собственное в слове (объединение) значение. А потому, не валяйте уже дурака, и перестаньте искать, наконец, у них так называемый корень, - его в них нет, потому что быть его в них просто не может.
Объединение “начаЛо”
Образовано в соответствии с правиЛом, и его значение “читается” как [”нача” воспринимать как объединение]. Знание того (признака), именно с которым и следовало (признак) “нача” объединять, следовало уже из знания того звучания, что было в составе сочетания со звучанием объединения “начало”. А это значит, что для того, чтобы объединение “начаЛо” было, скажем так, полноценным уже знанием, в сочетании с ним обязательно следовало использовать ещё одно, дополнительное так уже, знание. О необходимости которого и говорило звучание “о” на конце объединения “начало”. Проще говоря, - ещё раз, - отдельно звучание “начало” с его значением практически ничего не значило, значило оно только в составе сочетаний, и только они и имели так уже полноценное значение, т.е. были так уже полноценными знаниями в Сознание.
Объединение “нача”
Образовано как {”на” “ча”}.
Объединение “на”
Образовано как объединение {”н” “а”}.
“н”
Значение звучания “н” в начале объединений “читается” как [отсутствие], а в конце объединений как [один].
“а”
Значение звучания “а” в конце объединений “читается” как [(принадлежность) “быть а”]. Проще говоря, “а” на конце объединения образовывало так звучание того признака, который принадлежал признаку, со звучанием которого оно это звучание и образовывало. Напоминаю, звучание “а” изначально было у представителей формы Жизни “человек” Сигналом присутствия со знаниями в его структуре значений признаков действительности “место” и того признака, который этот Сигнал присутствия и издавал. Где “место” было знанием того признака, которому в свою очередь принадлежал тот признак, который этот сигнал присутствия и издавал. Так знание признака сознания принадлежности “быть а” и есть то самое знание в структуре значений Сигнала присутствия “а”, значением которого и была принадлежность одного признака действительности другому признаку действительности.
Таким образом, значение объединения “на” “читается” как [отсутствие (здесь “н” в начале объединения “на”) признака сознания (принадлежности) “быть а”].
Объединение “ча”.
Образовано как {”ч” “а”}.
“ч”
Значение звучания “ч” соответствует знанию невещественного признака
действительности “огонь”.
“а”
(См. выше.)
Таким образом, звучание “ча” соответствовало признаку, который сам в свою очередь принадлежал признаку “огонь”, т.е. имел с ним непосредственную связь.
Таким образом, звучание “нача” соответствовало признаку, который сам принадлежал признаку “огонь”, но у которого сама эта принадлежность почему-то отсутствовала. В нашем случае принадлежность отсутствовала потому, что отсутствовал, получается, сам признак “огонь”, а значит и принадлежать “быть а” было так уже нечему. Проще говоря, так, - ”нача” - в те времена будущие руские называли сложенные в костёр дрова, в которых огня ещё не было.
Производные объединения “нача”, - “заначка”, “значок”, “подначить”, “значить”, и т.д.
Объединение “конец”.
“Конец” - “кон(ь)этс” - {”кон(ь)” “этс”} - [”кон(ь)” “этс”] .
Объединение “кон(ь)”
Значением объединения “кон(ь)” в Действительности является последняя (конечная так уже) деталь в строительстве дома. Что из себя она так уже представляла (т.е. более точно её значение), узнайте у В.И. Даля, он очень подробно про неё так уже говорит. Из “прочтения” же (т.е. из знаний уже Языка) следует такое его значение, - “кон(ь)” - {”к” (о) “н”}(ь) - [”к” объединения один признак мужиков]. Где у “н” в конце объединения значение [один], а (ь) в конце объединения значит то, что признак, которому оно соответствует, имеет непосредственную связь с мужиками.
Объединение “этс”
Вам лучше будет понятно его значение, если вы узнаете в руском звучание ”этс” английское звучание “the”. В котором поменяли местами обе его части, а именно “e” (англ.) с конца поставили в начало. А звучание объединения “th”, соответственно, наоборот, - с начала поставили в конец. А сделали так потому, чтоб значения, получающиеся из “прочтения” этих звучаний в их языках, были так уже одинаковыми. Потому как знания связи “порядок” в объединениях английского и руского языков были взаимообратными. А потому вместо тягомотного дальнейшего объяснения значения, которое следует из их “прочтения” в их же языках, а именно [любой (один) делать быть с], мой вам совет, - учите английский язык. Ведь он, по сути, был когда-то родным для нас, руских, языком.
Таким образом “конец” соответствовало признаку сознания “действие, являвшегося завершением (В.И. Даля уже прочитали? в “завершение” коня в том самом его значение уже так услышали?) какого либо процесса”, - и здесь без “тс” нам обойтись, никак не получилось!
Ещё раз, - значения [начало] и [конец] существовали сначала только в Сознание, т.е. по умолчанию. Это значит, что звучаний у них ещё не было, и их не было так в Коллективном сознании, а значит и не было их так в Языке. Столь большие и сложные конструкции этих объединений говорят нам о том, что человеки проделали большую предварительную мыслительную работу, чтобы такими в итоге их и сложить.
Проще говоря, о том, что [начало] и [конец] у всего уже есть, они безусловно так уже знали. А вот что из себя их значения представляют в Действительности, они понимали ещё очень плохо. Пока не образовали эти для них звучания у себя в языке.
Часть 6
“МногО”
Ещё раз, - знания Действительности значения [много] как и его звучания “много” были будущими рускими заимствованы у будущих англичан. Само это знание следует уже из “прочтения” значения звучания “много” руского языка со значением у него Действительности (а вовсе даже не Языка) [много]. “Много” - {”(мн)о” “го”} - [”(МН)” объединение охотников (т.е. будущих англичан) объединение], а это и есть то самое значение у звучания “много”, что следует у него из знаний руского языка. Т.е. оно является так уже значением (знаний) Языка, а вовсе даже не значением (знаний) Действительности.
Если с “охотников объединение” всё достаточно просто, значением Языка его здесь является [охотников слово], или, и это безусловно здесь будет так правильнее, - [охотников язык], то с “(мн) объединение” всё обстоит несколько уже так сложнее. Так вот, эта самая сложность у объединения “(мн)о” и делала для будущих руских сложным в том числе и восприятие (осознание) значения всего уже их объединения “много” с ним образованного. В этой Части 6 “МногО” мы и разберёмся, почему всё было так уже сложно со значением Действительности [много] у звучания “много” в руском языке.
(Кстати, то, что именно такое значение “много” и следовало у него из его “прочтения”, подтверждает факт существования в руском языке тогда похожего звучания, а именно “(мн)(ь)”, но со значением у него Действительности [налим].
Таким образом будущие руские тогда уже понимали, что значение [налим(ы) много] их звучания “(мн)(ь)ы” вовсе даже не совпадает со значением похожего на него звучания будущих англичан, а именно “(м(Э)н)(ь)ы” (”many”). И как раз из-за присутствия в нём этого вот звучания “Э” (”a” англ.) которого у них в языке, получается, тогда ещё не было. Как и по этой причине у него не могло быть ещё и соответствующего ему значения, - не может быть чего-то у того, чего самого ещё нет (в нашем случае речь так идёт о звучание и его значение).
Более того, из-за присутствия “Э” (”a” англ.) между звучаниями “м” (”m”) и “н” (”n”) в объединении “мЭн(ь)ы” (”many”) у будущих англичан, мы можем утверждать, что образовано оно было тогда, когда детализация естественного звучания “(МН)” и его значения в Языке уже состоялась. В то время как из знания звучания “(мн)(ь)” и знания его значения [налим] следует, что было оно образовано в руском языке всяко ещё до детализации “(МН)” в Языке. Проще говоря, сами руские, когда формировали слово “мн(ь)”, воспринимали звучание “(мн)” вовсе не как звучание объединения “мн”, где у звучаний “м” и “н” были бы свои какие-то значения. А воспринимали именно как звучание естественного звука “(МН)” с его уже значением.
Другое дело, что когда детализация естественного звучания “(МН)” у них в языке уже произошла, то они вынуждены были поменять уже звучание у признака “налим”.
Чтоб то значение, которое и следовало бы из его “прочтения” (из Языка), хоть как-то уже соответствовало тому признаку действительности, которого они им так называли. Так они признак “налим” вместо “(мн)(ь)” стали называть тогда уже звучанием “налим”, значение которого “читалось” как, - “нал(ь)ым” - “наЛ(ь)ым” - {”на” Л “(ь)ым”} - [отсутствие (принадлежность) “быть а” воспринимать как признак мужик(ов) много принадлежащий мне это говорящему]. Проще говоря, так, - посредством именно этого звучания “налим”, - следовало воспринимать тогда такой признак мужиков (т.е. принадлежащий почему-то именно мужикам (похоже потому уже так, что, получается, только они его и ловили)), которого было много (значит сам он уже принадлежал так считабельному множеству), принадлежащий мне, это говорящему, и это при том, что чАстью меня он никак не являлся.
Понятно, что для осознания самого этого значения необходимы были в том числе и знания Действительности, а они у будущих руских безусловно тогда уже были, - так, - “налим”, - они звали тогда небольшую рыбку, которая очень была похожа на налима, но при этом была по сравнению с тем налимом, которого мы знаем сегодня, маленькой и было её всегда (вместе) много. Проще говоря, мнь, которого руские впоследствии стали называть “налим”, и такое название которого перешло потом на совсем другую (правда очень уже так похожую, но только гораздо уже более крупную) рыбу, а именно ту, что мы сегодня и называем “налим”, был тогда усачом (”читать”!).
Ещё раз, - с самим усачом ничего тогда не случилось, и он налимом в итоге не стал. Просто в других контекстах Действительности его названием, - “налим”, - стали звать совершенно другую рыбу.
Сама же история про то, как всё это случилось в Действительности, следует уже из знаний Языка. Как следует и то, что так случиться в Действительности просто никак не могло. А всё потому, что так мы впервые сталкиваемся с превратностями, которые обязательно могут (и должны!) быть у такого нелинейного процесса, каким и является процесс детализации (формирования) Языка связанный с заимствованием знаний. Проще говоря, на то он и Язык, в смысле способ обмена знаниями, чтобы кто-то кому-то чего-то сказал, а это “чего-то” этот “кому-то” не так уже понял, или понял так, но не это, или понял, но совсем не о том, и т.д. Короче, именно так однажды и появилось в Австралии в том числе “кенгуру”.
Сама эта история про “налим” очень так интересная, но очень она так уже длинная, чтоб я мог здесь её рассказать. А потому, или возьмите знание её уже так на веру, или попытайтесь узнать его самостоятельно. Предупреждаю, что для того, чтобы вы смогли это знание полностью узнать, чтобы так его стало возможно уже осознать, вам понадобится много каких ещё знаний. А потому приготовьтесь к большой уже так работе, - удачи вам в ней!)
Из всего этого следует, что искать истоки формирования знания признака сознания (значения) [много] нам следует искать именно в английском языке, из которого, получается, будущие руские его и заимствовали. Что мы в этой Части 6 “МногО” сейчас с вами и проделаем.
В Животном языке именно у детёнышей представителей формы Жизни “человек” тогда существовало их естественное собственное звучание “(МН)”. (Само это знание, напоминаю, следует из знания нами Последовательности частот звуков в русском языке.) Уже только поэтому можно предположить, что в его структуре значений присутствовали знания признаков сознания (такого контекста как “Счёт” в Сознание тогда просто ещё не было) “один/1” и знание признака сознания “моя”. Обращаю внимание, знание “один/1“ уже тогда было в Языке достаточно универсальным, потому как присутствовало, в том числе и в Сигнале присутствия.
И это потому, что у самого детёныша его мать всегда была уже так его, и она у него была уже так одна. А ещё в структуре значений звучания “(МН)” безусловно, присутствовало знание признака сознания “отсутствие”, потому как мать не всегда была со своим детёнышем, она иногда у него ещё и отсутствовала. Как и не было тогда в Сознание знания звучания у знания взаимосвязанного со знанием “один/1”, а именно значения сознания (т.е. знания признака сознания) [много], - у признака, у которого не было тогда звучания вообще в Языке, чтоб оно такое тем более было уже у него в детском лепете.
Ещё раз, - знание признака сознания “один” соответствовало знанию одного элемента считабельного множества, каким мог быть только признак действительности. В то время как знание признака сознания “1” соответствовало одному какому-то действию какого-то цикла действий, каким мог быть так только какой-то признак сознания. Само же знание “один/1” нам удобно записывать здесь, в том числе и как “(один)”.
Проще говоря, “один” являлось так знанием самого признака сознания, в то время как “1” являлось уже знанием как результата самого процесса осознания признака сознания “один”, который поэтому был именно что признаком сознания. А это, - формирование уже соответствующей связи между знаниями “один” и “1”, - и было ничем иным, как формированием контекста Счёта в Сознание. В зависимости же от того, сколько раз было выполнено осознание знания “один”, зависело теперь значение уже знания “1” в Сознании. Если это было два раза, то это было уже знание “2”, если три раза, то “3”, и т.д.
Таким образом, значением у звучания “(МН)” тогда в Языке было [моя/(один)/отсутствие]. Что значит, что в структуре значений звучания “(МН)” тогда отдельно присутствовало знание признака сознания “моя” и взаимосвязанные знания признаков сознания “один/1”, “много” и “отсутствие”. Т.е. оно включало так в свою структуру значений знания признаков сознания, что имели непосредственную связь с контекстом (с признаком) “детёныш”. Потому как, - ещё раз, - только в контексте “детёныш” и нигде ещё больше это звучание с этими его знаниями в структуре его значений тогда и использовалось.
В результате же детализации “(МН)”, а точнее одновременной детализации его значения и его звучания, в Языке возникают звучания “м” со знанием признака сознания “мой” и звучание “н” со знаниями признаков сознания “один/1”, “много” и “отсутствие”. При этом сами новые звучания “м” и “н” контексту (признаку) “детёныш” вовсе уже так не принадлежали. Проще говоря, если сами древние человеки научились тогда говорить звучания “м” и “н” по отдельности, то только не их детёныши, - те звучания “м” и “н” ни тогда, ни впрочем и до сих пор, произносить ещё не умели.
Ещё раз, - значение [много] в структуре значений звучания “(МН)” безусловно, присутствовало, как знание взаимосвязанное со знанием “один/1”. Другое дело, что иметь одно звучание на двоих со знанием “один/1” оно не могло, - невозможно одновременно быть [много] и [один/1], в противном случае в Языке так возникла бы двузначность, явление вообще нежелательное ни в каком языке. Таким образом, человеки выбрали тогда для звучания “(МН)” значение [один/1], а значение [много] потому осталось у них тогда ещё без звучания.
А это значит, что теперь значения звучаний “м” и “н” могли зависеть уже только от самих тех контекстов (слов языка), где они и использовались. Напоминаю, их контекстами (языка) для них были теперь уже именно те объединения (слова), в которых эти звучания и использовались с этими их значениями. Т.е. использование звучания “н” в том или ином объединение (слове) добавляло теперь в структуру его (объединения) значений знание “один/1” или знание “отсутствие”. (Ещё раз, напоминаю, - значения [много] в структуре его значений так быть уже не могло.) А использование звучания “м” в том или ином объединении добавляло в его (объединения) структуру значений знание “моя”. Точнее даже теперь уже не знание “моя”, - сам-то контекст у звучания “м”, получается, так уже поменялся, - контекст “детёныш”, адью! - чтоб ему (точнее его значению) не быть в нём уже “моя”, на знание “принадлежащий мне (т.е. тому самому признаку действительности, который звучание объединения, где “м” и использовалось, говорил) это (значение звучания того объединения, где “м” и использовалось) говорящему”. Т.е. - ещё раз, - так это знание принадлежало уже тому контексту (тому признаку действительности), который его уже так говорил. А значит сам признак, о котором так, - с использованием звучания “м”, - говорили, принадлежал уже говорящему.
Точно таким же образом, звучание “н” со значениями [один/1] и [отсутствие], если и имело теперь какую-то связь с Действительностью, то зависела она целиком и полностью от знания того контекста языка (в нашем случае им было слово), где звучание “н” и использовалось. Что в свою очередь значило, что постоянной непосредственной связи с Действительностью признаки сознания “один/1” и “отсутствие” больше так уже иметь не могли. Как это было у всех признаков действительности и других признаков сознания до них, знания которых формировались из информации от органов чувств, а значит так, - через сами эти органы чувств, - связь с Действительностью они, безусловно, уже так имели. А это и было ничем иным, как, - ещё раз, - началом формирования Мыслительного инструмента “Счёт” в Сознание, как одного из его контекстов. Но, - ещё раз, - именно что только началом, так как кроме звучаний признаков сознания “отсутствие” и “один/1” в Коллективном сознание (т.е. в Языке) никаких других звучаний у значений контекста Сознания “Счёт”, - например [много], - тогда ещё просто не было и быть не могло.
Ещё раз, - если значение звучания “м” [принадлежащий мне, это говорящему] стало составлять так уже знание признака сознания Языка (тоже одного из контекстов Сознания), и именно в нём оно потом так и использовалось, то значения звучания “н” [один/1] и [отсутствие] стали составлять так уже знания признаков сознания Счёта. Потому как друг без друга знания “один/1” и “отсутствие” существовать в нём никак не могли. Т.е. они были так уже взаимосвязанными знаниями в Сознании. Так вот та связь, что их связывала никакого отношения к Языку (одному из контекстов Сознания) уже не имела, в смысле не использовалась в нём уже абсолютно никак. В то время как сами оба эти значения, - [один/1] и [отсутствие] безусловно, использовались в Языке.
Или, если сказать ту же самую мысль, но уже чуть по другому, - формирующиеся контексты Сознания “Счёт” и “Язык” так начинали использовать разные связи. А это значит то, что “Счёт” и “Язык” становились так уже абсолютно разными контекстами Сознания. При этом Счёт по сравнению с Языком использовал меньший контекст вещественной структуры связей Сознания с существующей на ней невещественной структурой знаний. Проще говоря, использовал он так гораздо уже меньше знаний, чем использовал их Язык, потому как самих связей в Языке было гораздо так уже больше.
Но самое главное было здесь то, что знания Счёта в отличие от знаний Языка непосредственно с Действительностью были уже не связаны. Т.е. они не были связаны с той самой Действительностью, знания о которой формируются в Сознании за счёт информации от органов чувств. Уже поэтому, скажем так, “язык” той же Математики (как одного из контекстов уже Счёта) понятен абсолютно всем, кто его и использует. Другое дело, что развитие Счёта без его взаимодействия с Действительностью невозможно, как невозможно развитие невещественной структуры знаний без развития вещественной структуры связей, на которой она и существует.
(Кстати, в этой последней моей мысли в своё время пришлось убедиться древним
грекам. Они тогда ещё стремились к Абсолютному Знанию, как одному из проявлений совершенства в Действительности. Т.е. так они стремились к Знанию, которое никоим образом с Действительностью посредством Опыта связано уже не было. В итоге, так ничего тогда не добившись, древние греки вынуждены были от этой своей затеи (Абсолютного Знания) навсегда отказаться.
А всё потому, что наше Сознание, как и Знание, что в нём существует, это всего лишь один из контекстов Действительности, - а частью объять целое невозможно, в противном случае сама такая часть частью уже так не будет. В смысле, даже если и допустить, что Знание осознаёт (или осознает, - это смотря, откуда и как посмотреть) уже всю Действительность, то это значит, что оно само и есть уже так Действительность, со всеми из этого вытекающими следствиями. Или та же самая мысль, но высказанная уже чуть по-другому (это чтоб для кого-то она была так немного понятней), - если Бог в Действительности есть, то он может так быть только Действительностью.
Впрочем, опознавание уже этого знания вовсе не входит в задачи, поставленные перед этой Книгой. А потому на этом и об этом мы с вами так уже прекращаем.)
Но вернёмся уже к “(МН)”, точнее к результатам его детализации в Языке, а именно звучаниям “м” и “н” с их значениями. Если со значением [принадлежащий мне, это говорящему] звучания “м” (”m”) нам более-менее всё так понятно, - одно звучание у одного значения, - то со взаимосвязанными значениями [один/1] и [отсутствие] у звучания “н” (”n”) было немного сложнее, - требовалось ещё одно, дополнительное так уже знание, чтоб можно было сами эти значения у звучания “н” (”n”) разделить.
Этим дополнительным знанием для “н” (”n”) стало знание его места в объединение (слове) , - в начале объединений значением звучания “н” (”n”) становилось [отсутствие], а в конце объединений его значением становилось [один/1]. Именно уже с учётом этого знания мы и рассмотрим значение английского звучания “many”.
Из конструкции английского звучания “many” (”мЭни”) у значения [много] безусловно следует знание, что возникло это звучание сразу же после детализации “(МН)”, - в нём звучания “м” и “н” используются уже раздельно, а значит каждый уже со своим у него там значением. У звучания “many” (“мЭни”) возможны две конструкции, - {”м” “Эни”} и {”мЭ” “ни”}, рассмотрим их обе. И начнём мы так уже с {”м” “Эни”}.
В соответствии со знанием связи “порядок” английского языка мы получим такое значение, - {”м” “Эни”}, - {”м” {”Эн”}”и”} - [много {один (из вообще всех тех, что так уже есть) любых} принадлежащих мне, это говорящему], - очень даже возможная так конструкция, тем более, что она соответствует и сегодняшнему значению звучания “many” в английском языке. Из чего можно предположить, что именно по такой схеме, т.е. через использование звучания “Эни” (”any”) и его значения, будущие англичане сформировали тогда сегодняшнее звучание “мЭни” (”many”) и его уже значение в английском языке. Чтобы понять его значение, необходимо рассмотреть отдельно звучание ”Эни” (”any”) с его уже значением, и тоже с учётом английского знания связи “порядок” в нём. ”Эни” (”any”) - {”Эн”}”и” - [много {один (из вообще всех тех, что так уже есть) любой}].
Получается, что объединение ”Эни” (”any”) является множественной формой объединения “Эн” (”an”) со значением [один (из множества вообще всех тех, что так уже есть) любой]. А это значит, что когда оно такое возникло в языке будущих англичан, у них тогда уже было соответствующее знание связи “порядок” и знание признака сознания (значение) “множество” с его звучанием “и”.
Вторая возможная конструкция у “many” (”мЭни”), а именно {”мЭ” “ни”}, в Языке существовать не могла. А всё потому, что входящее в неё объединение “мЭ” значения как такого иметь не могло. Потому как в структуре значений звучаний, что её образуют, присутствуют взаимоисключающие знания. Так в структуре значений звучания “м” присутствует знание “принадлежащий (мне)”, а в структуре значений звучания “Э” присутствует знание “принадлежащий (любому)”. Согласитесь, одновременно принадлежать можно только какому-то одному из них. Потому как я, например, для себя никогда любым уже так не буду. А потому объединение “мЭ” значения в Языке не имело и иметь не могло.
(Кстати, о том, что всё так и было, и объединение “мЭ” воспринималось теми же рускими как не имеющее значения, следует из значения их устойчивой фразы “ни бе, ни мЭ, ни кукареку”. В которой помимо “мЭ” использовалось в том числе ещё и “ни” (”ни”), которое вместе с ним присутствовало в английском “мЭни” (”many”).
Значением этого устойчивого сочетания было то, что оно относилось так к речи тех человеков, которые в ней использовали звучания или совсем уже непонятные (т.е. в структурах значений которых присутствовали взаимоисключающие знания, как это и есть у “мЭ”), или только отчасти понятные (как это могло быть в “кукареку”), или принадлежавшие заведомым дуракам (в структуре значений “б” присутствовало тогда в том числе знание “дурак”).)
И в заключение Главы 0. Счёт возникает в коллективном сознании руских сразу после детализации Гласного звука на звучания “о”, “а”, “э” и “ы”, но только не на звучание “у”, - оно со своим значением [принадлежность “у”] возникает у них в языке позднее. И возникает Счёт после детализации “(МН)” в языке англичан, результаты которой будущие руские у них уже так заимствуют. Другое дело, - и мы это дальше увидим, - что очень скоро само это знание “Счёт” будущие руские начинают развивать для себя и у себя уже самостоятельно. В результате чего они переходят с восьмеричной системы счисления древних уже на десятеричную, а это и был так уже Руский счёт, каким мы его сегодня и знаем.
Глава 1
“Один” и “раз”
Ещё раз, - это была эпоха, когда вещественные связи с невещественными знаниями на них у контекстов Сознания “Язык” и “Счёт” только-только начали формироваться, а потому и было-то их совсем так немного. Чтоб мы могли говорить уже о существовании у них каких-то других контекстов. В смысле, о существовании у того же Языка других уже языков, - нет, их тогда ещё не было, потому как просто быть ещё не могло. А были одни лишь только общие на всех представителей формы Жизни “человек” знания, из которых из-за разной у них уже жизнедеятельности и начинали формироваться тогда разные их совокупности, и которые впоследствии и стали разными так уже языками, т.е. разными контекстами Языка.
Основная проблема тогда Языка была в том, что звучания “э” (”e” англ.) и “н” (”n”) с этим их знанием “один/1” в их структурах значений, с одной стороны, были так поэтому очень похожими, но, с другой стороны, т.е. за счёт других уже знаний, что были у каждой из их структур значений уже именно что свои, они очень уже так отличались. Пока контекстов Языка и Действительности (в которых эти звучания с этими их знаниями из их структур значений и использовались) было немного, а сами контексты были ещё небольшими (т.е. количество знаний их составляющих было невелико), звучания “э” (”e” англ.) и “н” (”n”) в этих контекстах обычно имели своими значениями в этих контекстах различные знания из тех, что были в их структурах значений. А значит и ситуаций многозвучности и многозначности с этими звучаниями в Языке практически так не возникало.
Но время шло, количество знаний вообще удерживаемых в Коллективном сознании всё увеличивалось, а это значит, что количество контекстов у звучаний “э” (”e” англ.) и “н” (”n”) в Языке тоже всё увеличивалось, как увеличивались и сами размеры (по количеству используемых в них знаний) их в нём контекстов. А это в свою очередь значит, что всё чаще у звучаний “э” (”e” англ.) и “н” в этих их контекстах стали возникать ситуации многозвучия и многозначности в Языке.
Ситуации, которые в разной степени являются неприемлемыми вообще в Языке. А потому саму эту проблему надо было уже как-то решать.
Будущие англичане решили тогда эту проблему следующим образом, - теперь в конце объединений и звучание “э” (”e” англ.), и звучание “н” (”n”) у них в языке имели значение “один/1”. Т.е. в них использовались знания из структуры их значений связанные со знанием “один/1” непосредственно, - “элемент один/1” (это у “э” = “e” англ.) и “один/1” (это уже у “н”). Из чего следует, что у звучания “э” (”e” англ.) знание “один/1” в его значениях в объединениях было связано со знанием вещественного признака действительности “элемент”, и поэтому отдельно от него никогда в их значениях не использовалось. В отличие от звучания “н” (”n”), в значение которого знание “один/1” ни с каким другим знанием уже не было связано, а значит, могло использоваться само по себе, а значит, значение его носило так гораздо более уже универсальный характер.
В начале же объединений этим же самым звучаниям “э” (”e” англ.) и “н” (”n”) соответствовали уже те значения, что оставались в их структурах значений помимо знания “один/1” ещё, а именно, - “множество (один)” (это у “э”/”e” англ.) и “отсутствие” (это у “н”/”n”). Более того, для “э” (”e” англ.) с этим его значением [множество] англичане пошли тогда ещё дальше, и сформировали для него новое звучание у них в языке, а именно “a” (написание здесь английское). Таким образом, их “е” (англ.) со значением [элемент (множества) один/1] в конце объединений, стал в начале объединений так уже их звучанием “а” (англ.) со значением [множества (элемент) один/1]. Так, т.е. с помощью знания места в объединение (в начале или в конце), будущие англичане задавали разницу для значений одного и того же звучания, а именно “э” (”e” англ.)
Ещё раз, - о том, что объединение “ne” (”нэ”) со значением [элемент (множества) один/1 отсутствие], - какое и следует из “прочтения” его звучания с учётом английского знания связи “порядок”, - тогда, безусловно, в языке будущих англичан присутствовало, мы знаем из знаний сегодняшнего английского языка.
Именно таким оно и было заимствовано потом в руский уже язык, где его звучание со временем меняется на “н(ь)э” (”не”).
Другое дело, что самим англичанам более удобным было объединение “no” со значением [объединение отсутствие]. Потому как для них оно аналогично было значениям сочетаний “верёвка без (одного) конца” (или, если хотите, наоборот, - “верёвка с одним концом”, что в принципе абсолютно одно и то же), или “путь в никуда”, с которыми они очень часто встречались по жизни. Поэтому достаточно быстро “no” заменяет в языке будущих англичан “ne”, которое, насколько я знаю, отдельно в английском языке сегодня уже не используется.
В этом плане английское объединение “on” безусловно, так значило [один], потому как читалось [один/1 (в) объединение]. А чтобы лучше понимать, что именно одним было в объединение, - элемент или его множество? - его стали писать как “one”.
Из чего было ясно, что одним был именно что элемент в объединение, а вовсе даже не оно само. Впрочем, писать тогда умели не все, а потому для будущих англичан гораздо уж более понятным было другое его произношение, а именно “ван”. Из “прочтения” которого следовало значение [один (конец) дороги]. Особенно хорошо это видно из значения устойчивого английского сочетания “go on” со значением [(продолжай) дальше]. Которое дословно “читалось” как [один (в) объединение (с) объединение(м) охотник(а)]. Единственным, из всего того, что было тогда у охотника-huntы, и что он всю свою жизнь вынужден был так объединять, это была его дорога. Таким образом, этим “один” и был один конец его дороги, точнее её начало, и которую с него он однажды так её начал (родился). И которая если потом у него и кончалась, то только теперь уже вместе с ним самим.
У будущих руских были те же проблемы, - без, скажем так, “наглядного” пояснения значения объединения “он” (”one”) не все из них понять его и могли. А потому они использовали для называния значения [один/1] не само звучание “о” со значением [(в) объединение], а звучание его объединения со звучанием объединения “д(ь)ы”, т.е. “од(ь)ы”. Значение, которого “читалось” как [(в) объединение всего того, что вообще может быть в коллективе “д” признак мужиков много]. Проще говоря, счёту тогда поддавалось всё то, что было уже в коллективе “д”, и чего в нём могло быть уже много. Понятно, что всё, что было в коллективе “д” могло принадлежать тогда одним только лишь мужикам. Таким образом звучание “один” (”од(ь)ын”) со звучанием “н” (”n”) и его значением [один /1] на конце называло так один какой-то элемент (множества “од(ь)ы”), что мог вообще уже быть (в коллективе).
Ещё раз, - если значение звучания “он” (”on”) было понятно даже не всем тем (будущим англичанам), кто его и изобрёл, и для лучшего понимания его значения они детализировали и его написание, и его звучание у себя в языке, то было бы странно не ожидать того же самого от будущих руских, которые это звучание “он” (”on”) с его значением заимствовали тогда у будущих англичан. Потому будущие руские для конкретизации (т.е. для задания однозначности) его значения, детализировали тогда звучание “он” (”on”) до “од(ь)ын”. При этом звучание “он” с его значением они тоже продолжили использовать у себя в руском языке. Но уже одновременно с ним они использовали, в том числе знания Языка и/или Действительности, - иначе без них полноценного знания (т.е. замкнутого циклического процесса в невещественной структуре знаний Сознания) сформировать было практически невозможно. Из-за этой вот, скажем так, ущербности значения объединения “он” (”on”).
Самое главное, что следует из этого нам понимать, так это то, что из-за разных знаний в разных их коллективных сознаниях, а это значит что из-за разных так структур значений у одних и тех же звучаний, древние человеки значения у этих самых звучаний, - в нашем частном случае мы говорим так о звучание “о” с его значением [объединение], - понимали очень уже так по-своему.
Ещё раз, - как сегодня в букварях для осознания звучаний тех или иных букв используются картинки тех признаков действительности, у которых названия с этих букв и начинаются, так тогда в звучаниях (названиях) чисел стали использовать соответствующие “картинки” (т.е. значения, что следовали из “прочтения” самих этих звучаний) таких признаков действительности, у которых количество одного из их уже признаков, безусловно, равнялось тому признаку сознания Счёта, название (звучание) которого они так (т.е. с помощью “картинки”) и называли.
При том, что звучание “один” для значения [один/1] в языке будущих руских возникло, но вот только его одного было в нём ещё недостаточно. А всё потому, что его значением тогда было именно что [один], а вовсе даже не [один/1]. В смысле знание “1”, которое соответствовало знанию кратности действия, в нём не было совершенно. А, значит, для того, чтобы оно уже было в их коллективном сознании (в их языке) его будущим руским обязательно следовало придумать.
И тут мы приходим так к объединению “ас” с его значением [(принадлежность) “быть а” (признака сознания принадлежность) “быть с”]. Это объединение Древнего языка, а потому нечто похожее было тогда и в языке у будущих англичан, - “as”. Другое дело, что в отличие от них за основу их будущего звучания у значения [1] будущие руские взяли тогда даже не само объединение “ас”, а его объединение со звучанием “с” с его значением [соль], - “аз” = “асс” - {”ас” “с”} - [(принадлежность) “быть а” (признака сознания) принадлежность) “быть с” соль]. Проще говоря, так, - “аз”, - у руских назывался любой признак действительности у которого, так или иначе, была уже соль.
Безусловно, само это объединение “аз”, точнее даже сам факт, что такое (т.е. с таким у него значением) оно было вообще в руском языке, говорит так о многом. Знание сегодня контекстов употребления этого звучания “аз” с этим его значением помогает нам понять основы мировоззрения тогдашних будущих руских. Так из его значения следует, что в основу (своей) Жизни вообще, будущие руские закладывали обязательное наличие у них соли. В смысле, с их точки зрения, если соль у них была, то это значит, что так (с солью) была у них и сама уже Жизнь.
А всё потому, что не являясь по сути (съедобным) продуктом, соль тем не менее была очень важной потребностью. Соль необходима была организму, как ежедневная добавка к пище, - без этой добавки можно было если сразу и не умереть, то при постоянной её нехватке однажды лишиться рассудка. Соль помогала ещё с лета запасать впрок мясные и рыбные продукты, - без них пережить зиму в местах Руского контекста было попросту невозможно. А потому неважно сколько было продуктов у того или иного человека, тем более, что раздобыть их тогда вовсе было нетрудно, а гораздо важнее сколько было у него соли, чтоб все эти продукты он мог сохранить. Таким образом, во главу угла, или, это если сказать чуть по другому, в первую очередь древние человеки ставили возможность обладания солью, - обладание же всеми остальными возможностями шло уже только за возможностью обладания ею, т.е. солью, т.е. азом.
(Кстати, чтобы лучше понимать, чем именно было тогда звучание “з”, предлагаю несколько с ним примеров. Так интересно “читается” значение объединений “Казань” и “казан”. А интересны они тем, что знание их значений, предполагает, в том числе и знания Действительности. Разница значений, что получаются из их прочтений, в том, что признак действительности “Казань” принадлежал, получается, мужикам. А признак действительности “казан” принадлежал вообще уже, получается, всем. Значение же “казан” “читается как [человека “К” (принадлежность) “быть а” (признака сознания принадлежность) “быть с” соль (принадлежность) “быть а” один]. Так вот неопределённость этого самого “один” и требовала соответствующих знаний Действительности, чтобы с ними значение объединения “казан” было так уже однозначным. В случае же “Казань” значением “казан” было знание места, где жили и продавали соль мужики родом из кам(ь)ы. А в случае “казан” значением “казан” был котёл для приготовления пищи, который использовали эти самые человеки (не обязательно одни только уже мужики) родом из кам(ь)ы.
Всё очень логично так получается, - готовить в котлах тогда могли позволить себе только те человеки, у которых всегда уже была с собой соль, т.е. казы. (Сегодня нам более известно произношение этого звучания через “х”, - “хазы” (отсюда в том числе его производное “хозяин”). А более же полным его звучанием будет “хазары” - {”хаз” “ары”} - [хаз мужики].) У тех же, у кого соли не было, тем и казаны были так уже не нужны. Значение же объединения “казак” - {”каз” “ак”} “прочитайте” уже самостоятельно.
И ещё, - думаю, вам будет интересно, - “прочитайте” значение объединения “назад”, - {”на” “ссад”} - {”на” {”сс” “ад”}}, чтоб узнать уже наконец, почему и куда вынуждены были возвращаться назад тогда наши предки, и чем именно уже был наш с вами зад. О котором мы любим много говорить, но при этом не знаем про него вообще ничего. (Не путать с “задница”! - хотя его значение тоже так уже “прочитайте”.)
И совсем уже так “до кучи”, - “прочитайте” значение слова “низ” - {”н(ь)ы” “сс”}, - пора знать уже родной вам язык, а не одни только правила в нём писания! Ишь, писать им захотелось!)
Тогда отдельно для значения [1] будущие руские придумали звучание “раз”, значение которого “читалось” как, - “раз” - “расс” - [мужик(и) (принадлежность) “быть а” (принадлежность) “быть с” соль]. Проще говоря, получается, так называли они тогда мужика, который всегда имел с собой уже соль. А из сегодняшнего значения звучания “раз” можно предположить, что так называли тогда именно того мужика, который первый залежь каменной соли в земле обнаружил, чтоб так быть уже с ней. Т.е. быть так её полновластным хозяином. А это значит, что древние человеки от права грубой силы перешли уже к праву соответствующих договорённостей в их коллективном сознании. И одной из таких договорённостей была та, что позволяла владеть каменной солью именно тому из них, кто первый обнаружил её залежь. И это, обращаю внимание, при том, что сами они едва умели считать ещё до трёх.
Ещё раз, - с учётом знаний связей “порядок” в их языках значение руского объединение “раз” несколько так напоминает значения английских объединений “сэр” и “сир”. Другое дело, что разница между знаниями в их структурах значений безусловно уже так была, а потому и использовались они в своих языках уже несколько так по-разному. Проще говоря, да, “царь” (”тсарь”) от “сар(ь)” (”ser”) с тех самых пор в русском языке точно ещё есть, а вот кроме как “зараза” от “раз” в нём ничего тогда и не появилось. Из его сегодняшнего значения следует, что не очень-то руские и любили тогда тех, кто старался быть всегда так уже первым.
Глава 2
“Два”
О том, что значение [два/2] появляется, по сути, в одном и том же Древнем языке, говорит нам очень схожее его написание сегодня в английском и русском языках, - “two” и “два”. Схожесть здесь в том, что звучания “t” и “д” возникают в этих языках в результате детализации одного и того же естественного звучания “(ДТ)”.
А разными эти звучания были, в том числе ещё и потому, что уже тогда в структурах их значений были разные знания. У будущих англичан это были знания непосредственно связанные с признаком сознания “действие”, а у будущих руских это были знания непосредственно связанные с признаком действительности “коллектив”.
Единственное, что полностью, - т.е. и по звучанию, и по соответствующему значению, - совпадало в звучаниях “two” и “два”, так это используемое в них звучание “в” (”w”) с его значением [вода (река) / дорога]. Впрочем, так было именно только в этом контексте (слове), т.е. именно в звучание у значения [два/2]. Во всех же других контекстах (словах) их (”в” и “w”) значения (т.е. используемые там знания из их структур значений) могли быть так уже разными.
А вот что полностью у них не совпадало, так это их окончания, - “о” (англ.) и “а” (рус.), - звучания и значения которых очень сильно у них уже отличались.
Потому как звучания “а” (рус.) как такового в языке англичан никогда не было, это целиком, скажем так, изобретение руских. В то время как звучание “о” в языке будущих руских безусловно так уже было, правда с несколько иным, чем это было в языке у будущих англичан, у него значением (т.е. с несколько иным знаниями в его структуре значений). В этой Главе “Два” мы и разберёмся, почему всё так и было, и что это так уже значило.
И начнём мы, как с более умных тогда, с будущих англичан, точнее с их звучания “two” у значения [два/2]. Безусловно, для того, чтобы знание признака сознания (т.е. значение) “два/2” (которое потому уже сознания, что знаний Действительности в структуре своих значений не имеет, в смысле осознать его одними только чувствами невозможно, для этого необходимы ещё и знания Языка) будущим англичанам смочь уже осознать, им следовало в их языке в соответствующем ему звучании хоть какую-то “картинку” для его значения как-то уже задать. Что будущие англичане тогда и сделали, а именно, - как это (значение) и следует из “прочтения” их звучания “two”, - они задали в соответствии знанию признака сознания “два/2” знание (т.е. ”картинку”) того, что у дороги всегда может быть только два её конца (в смысле конец и начало, - всё зависит от направления движения). Потому как “читается” оно (с учётом английского знания связи “порядок”) как [объединение дорога действие].
Ещё раз, - “читается” так, - “тво”, - вовсе даже не само звучание “ту” (”two”), как вы слышите ничего подобного в нём даже и близко нет, а “читается” так именно что его написание “two”. Потому как написание “two” уже содержит в себе знание “w” ([вода/река/дорога]), которое присутствовало тогда в звучание “ту” по умолчанию. Проще говоря, оно безусловно в нём тогда было, но от частого использования его в одном и том же контексте, оно оттуда потом исчезло как само собой разумеющееся. Потому как будущие англичане не считали необходимым каждый раз его в нём повторять. Потому как, если и можно было тогда что-то делать “ту” (”to” - [объединение действие]), так это только “w” со знанием “дорога” в его структуре значений. У самого же “to” со значением [объединение действие] в отличие от “two” со значением [объединение дорога действие] ни в его звучание, ни в его написание, “w” уже нет. По этой причине значение его приобретает гораздо более общий уже характер, что даёт возможность более универсального использования его в английском языке. Что со временем будущие англичане и стали с ним делать.
Понятно, что единственным действием, которое возможно было вообще на дороге (почему, собственно, она дорогой так уже и была, - значение объединения “дорога” в руском языке “прочитайте” уже самостоятельно), было именно что движение по ней. Движение, у которого по дороге возможно только ДВА направления, - ни больше, ни меньше. А это и была, получается, та самая “картинка”, которая делала значение [два/2] объединения “two” уже так понятным абсолютно для всех.
(Кстати, из того, что сегодняшнее написание английского объединения “two” абсолютно не соответствует его звучанию “ту”, следует то (и это же самое знание следует, в том числе и из Последовательности частот звуков в русском языке), что именно тогда в Языке происходит формирование звучания “у”. Которое в руском языке приобретает значение [(принадлежность) “быть у”] и становится, таким образом, в нём уже предлогом “у”.
Что-то похожее происходило тогда и в языке у будущих англичан. Например, похожее написание “too” со значением [тоже] они произносили как “тУ”. Значение же такого уже звучания “тУ”, получается, “читалось” у них теперь как [(принадлежность) “быть у” объединение делать]. Чем именно была для них принадлежность “быть у”, можно понять уже из значения другого их объединения с похожим у него звучанием “ту”, а именно “two” со значением (которое и следовало из его “прочтения”) [два/2 (конца У одной дороги)]. В смысле звучание “у” значило так отъемлемую принадлежность одного признака другому признаку. В английском же языке объединение “to” со звучанием “ту” относилось так именно что к признакам сознания. (Для признаков действительности для этих же целей они использовали звучание “at”, с этим его значением.)
Ещё раз, - в языке будущих руских тогда не было звучания “т” (”t”), чтоб они могли использовать его для своего уже звучания у значения [два/2], а именно “два”. А было только похожее на “т” (”t”) по значению звучание “д”, которое они в нём и использовали. Более того, само это знание “звучание “t” они воспринимали тогда очень даже негативно. Потому как было оно связано у них со знанием процесса п-п генетической информации, которым мужчины будущих англичан любили тогда заниматься с женщинами будущих руских. Отсюда потом весь этот русский мат с его “мать”, “бать”, и т.д. Потому как, если и использовалось тогда звучание “т” вместо “д”, то только для обозначения в руском языке того самого совместного процесса (действия) по п-п генетической информации женщин будущих руских с мужчинами будущих англичан. Но только, - подчёркиваю, - не с мужчинами будущих руских, а именно что с человеками “Т”, которые использовали вместо звучания “д” для тех же его значений звучание “т”, т.е. с мужчинами будущих англичан. Для своих же, т.е. про меж будущих руских мужиков и женщин, это был вовсе даже не процесс (действие) “т”, а именно что процесс (действие) “д”. А сама же руская баба для этого действия была у руских мужиков всегда так уже “да” (где “а” значит соответствующую принадлежность “быть а”, в данном случае этому самому процессу “д”), - собственно так тогда и сформировалось звучание “да” у значения [утверждение] в руском языке.
Таким нам осталось ответить на последний вопрос, - почему на конце английского объединения “two” присутствует звучание “о” (которое потому уже английское, что значение [объединение] у него именно что английское)? В то время как у аналогичного руского объединения “два” на конце присутствует их звучание “а” (а “их” оно потому, что у будущих англичан такого в языке никогда не было)?
Но прежде вспомним, что речь идёт так об объединениях образованных с использованием абсолютно разных знаний связей “порядок”. Напоминаю, относительно друг друга знания связей “порядок” в языках будущих англичан и будущих руских были взаимообратными. Поэтому с учётом этих знаний связей значение английского “two” “читалось” как [объединение дорога действие], в то время как значение руского “два” “читалось” как [действие дорога принадлежность “быть а”].
Таким английское звучание “two” называло возможность объединения одной и той же замкнутой (именно! - а других дорог, кроме замкнутых, получается, будущие англичане тогда и не знали) дороги при движении по одному из двух возможных взаимообратных у неё направлений. В то время как будущие руские называли так признак сознания, а именно “два конца”, что есть у дороги вообще (замкнутых дорог они тогда даже не знали). В любом случае и будущие англичане, и будущие руские так сходились тогда в одном, - какой бы дорога ни была, без разницы, замкнутая она так, или нет, у неё всегда может быть только два конца, или, это если чуть по другому, только два направления.
(Кстати, о том, что “(СВ)” к тому времени давно уже детализировался, и из него в языке будущих англичан выделился звук “w” со значением [вода/река/дорога], который был заимствован в язык будущих руских с тем же самым у него звучанием и значением, говорит существование и поныне огромного числа гидронимов в Руском контексте, одной из частей в названии которых и является объединение “ва”.
В объединение “ва” с помощью “а” со значением [принадлежность (быть) “а”] в контексте знаний Действительности (знаний места) из его структуры значений выделялось знание “река/дорога”. С ним таким в нём были образованы такие названия рек, как, - “Лысьва”, “Сосьва”, “Устьва”, “Обва”, “Сёва”, и т.д. А чуть позже уже более сложные, - “Чусовая”, “Новая”, “Ватка” (сегодня уже “Вятка”), “Ваёбыш”, и т.д.
В языке же коми, - тоже выходцев из кам(ь)ы, как и руские в своё время, - объединение “ва” и сегодня служит для называния в том числе признака действительности, а именно “вода”. Малограмотные вотяки как всегда чего-то тогда не поняли, но решили для этого значения (знания признака действительности “вода”) у себя в языке использовать вместо древнего звучания “су” уже звучание “ву”. (На самом деле (т.е. в Действительности), как это и следует из знаний Языка, они не просто так это решили, там всё было гораздо ещё круче, - прямо триллер какой-то! - у них в языке возникло тогда (речь так идёт о делах, имевших место в Руском контексте четыре тысячи лет тому назад) в том числе и их звучание со значением [отрицание]. История эта очень так интересная, и оттого очень уже так длинная, а потому я и называю здесь только её результат, - “ву” стало у вотяков звучанием для признака “вода”.)
Что интересно, руских как таковых тогда ещё не было, они были одним целым тогда вместе с коми, т.е. были так ещё только кам(ь)ы, или, это если чуть по другому, собирателями. А потому и признак действительности “вода” назывался у них тогда так, как это и есть сегодня у коми, т.е. “ва”. Другое дело, что став уже именно рускими (т.е. занявшись так уже солью), они стали называть сам этот признак “вода” уже как “во”. С последующей детализацией его звучания (для конкретизации его значения) уже до “вода”.
А всё потому, что тогда будущие руские обрели новое знание, а именно знание Руского замкнутого водного пути, т.е. “во”. Собственно именно это знание и сделало их так уже рускими. При том, что впервые о возможности вообще существования “во” (замкнутого пути) будущие руские узнали тогда от будущих англичан через их звучание “rwo” со значением [два/2]. А это в свою очередь значит, что слово “вода” является руским наполовину, - руское в нём только знание “да”, в то время как знание “во” является в нём, получается, уже так английским.
Глава 3
“Три”
Уже потому, что в отличие от “два” (”two”) звучание “три” (”three”) начинается не на “д”, а именно что уже на “т” (”t”), можно говорить что заимствование звучания “т” (”t”) с его структурой значений из языка будущих англичан в язык будущих руских к тому времени уже произошло. А это значит, что помимо одного только знания процесса п-п генетической информации, которым любили тогда заниматься мужчины будущих англичан с женщинами будущих руских, те узнали от них много каких ещё знаний. Какие именно, мы в свою очередь сейчас и узнаём в этой Главе “Три”.
(Кстати, я потому допустил двусмысленность, - “те”, - в этом своём утверждении, что процесс заимствования знаний никогда не был односторонним. А это значит, что как будущие руские заимствовали знания у будущих англичан, так и те заимствовали знания у будущих руских. Именно так у них в языке тогда и появилось звучание “d” (”д”) с этой его структурой значений, которое они заимствовали в том числе и у будущих руских.
Подтверждением тому английские объединения “mad” и “bad” с их сегодняшними значениями [сумасшедшая] и [плохой]. Из их “прочтения” следуют такие значения, - “mad” - {”m” “ad”} - {”м” “эд”} - [”д” любой принадлежащий мне, это говорящему]. И “bad” - {”b” “ad”} - {”б” “эд”} - [”д” любой (являющийся) “б”].
Чтобы понять оба эти значения, вспомните похожее древнее слово “ад”, которое сформировано было ещё по знаниям связи “порядок” именно что Древнего языка. А потому его значение “читалось” как [”д” (принадлежность) “быть а”]. И этой принадлежностью “быть а” “д”, т.е. “ад”, был признак действительности “землянка”, в которой все эти “д” тогда и жили. Почему, собственно, ему соответствует именно английское “ad”, а вовсе даже не “de”. Сами же будущие англичане, понятно, в аду никогда и не жили, но всяких гадостей про него, - уверен, что-то из них вы и сами так уже знаете, - придумывали тогда так немало.
Значением же “б” было [человек, или тот, кто очень так на него уже похож]. Дело в том, что детализация признака “человек” тогда только-только началась, и человеки мало чем отличались как друг от друга, так и от животных. А если и отличались они, то вовсе даже не внешне, а, скажем так, внутренне. Т.е. отличались они так по количеству знаний, что было у них в их сознаниях. А потому, если самих себя будущие англичане считали так уже человеками, то этого же они не могли сказать про многочисленных б, которые бродили тогда в лесах будущего Руского контекста. Потом как порой среди них тогда (как впрочем и сегодня, - тысячи лет прошли с тех пор, а природа человеков изменилась не так чтобы сильно) попадались и откровенные звери.
Исходя же из своего представления о самих себе и всех других прочих, будущие англичане действительно тогда считали, и вовсе так даже не безосновательно, что женщины в аду только спят и видят, когда за ними приедет однажды рыцарь (значение {“ры” “тсар(ь)”} “прочитайте” уже самостоятельно) на белом олене, чтобы однажды увезти их с собой. А потому они действительно не могли понять, почему орёт та или иная женщина из ада, которую они тащили с собой заниматься процессом п-п генетической информации, - ну, точно [сумасшедшая]! Потому как невдомёк было им, что за такое вот её “поведение”, и будущие дети её, а возможно уже и она сама, могут потом быть убиты. Причём убиты теми самыми б (у которых в аду она, получается, и жила), и которые уже поэтому для будущих англичан могли быть так только [плохие].
Ещё раз, - для будущих англичан, которые жили небольшими коллективами, процесс п-п генетической информацией с другими её носителями (точнее с носителями другой, т.е. отличной от их, генетической информации) был жизненной необходимостью. Проще говоря, без него они могли со временем выродиться, а потом так и исчезнуть из Жизни уже навсегда. А потому занятие им на стороне и для их женщин, и для их мужчин было чем-то вроде приятной обязанности. (Другое дело, что сами их женщины всегда предпочитали в этом процессе своих мужчин, как более умных, а потому и успешных.)
Будущие же руские в отличие от будущих англичан жили в гораздо больших чем у тех коллективах, и поэтому в подобном процессе п-п генетической информации они уже не нуждались. Им для нормального существования в этой Жизни вполне было достаточно того, скажем так, запаса генетической информации, что обеспечивал им размер их коллектива. Гораздо больше их интересовали тогда вопросы собственности (т.е. принадлежности). А потому, при достаточно свободном занятии п-п генетической информации внутри коллектива, занятие им же на стороне ими, мягко скажем, тогда не приветствовалось.
Впрочем, вернёмся уже так к нашим баранам... (значение {{”б” “ар”}”ан”} “прочитайте” уже самостоятельно).)
Уже тогда в Древнем языке у человеков живших на месте будущего Руского контекста существовало объединение “(ДТ)Р”. (А из-за того, что в Древнем языке не было знания связи “порядок”, - почему, собственно, он “древним” так уже и был, - у того же самого значения в Сибири звучанием в нём было “Р(ДТ)”.) Звучало объединение “(ДТ)Р” у будущих англичан и у будущих руских по разному, - “тр” (”tr”) - это у будущих англичан, и “др” - это у будущих руских. При том, что значение у него было у них одинаковым, - [действие мужик(ов)].
(О том, какими вообще тогда могли быть действия мужиков, вы знаете из сегодняшнего значения руского слова “драчун”. Но вот о том, за что именно в те времена действительно стоило драться, вы узнаете, если самостоятельно “прочитаете” то значение этого слова, что следует у него именно из знаний руского языка. Учитесь же наконец “читать” значения слов руского языка! Потому как только так вы и сможете уже знать родной вам Руский язык. А не одни только правила писания (объединений) в нём, знание которых при сегодняшнем развитие техники является почти уже так абсолютно никчемным.
Ещё раз, - сегодня специально заучивать наизусть суры Корана / псалмы из Библии, даты событий Истории, названия чего либо, правила того же русского языка, и т.д., это всё равно как не признавать достижений сегодняшней техники, чтобы почему-то ею так уже и не пользоваться. А это значит, что ограничивать так возможности собственного сознания, затрачивая их так уже на всякую, получается, ерунду. С такими вот “знаниями” из их носителей ничего путного для их коллективного сознания потом не получится, если только опять очередной какой-нибудь лингвистик-дугачок, или поп-дурачок. )
Из знаний Языка нам известно, что уже тогда в языке будущих англичан было объединение “трИ” (”tree”). Значение которого “читалось” как [много мужиков действие], где значением “И” в Древнем языке было [множество], и соответствовало оно таким образом знанию признака сознания. Чтобы определить его значение уже полностью, нам не хватает здесь только знаний Действительности. Проще говоря, чтобы понять, в чём именно этот признак сознания “множество мужиков действие” заключался, нам необходимо было бы хоть раз его уже так увидеть. Но, увы, по известным причинам сделать это сегодня просто никак невозможно.
И тут как всегда на помощь приходят нам знания Языка. Пусть не непосредственные, а посредственные, но всё же так нам вполне достаточные, чтобы значение “трИ” (”tree”) так уже “прочитать”. У звучания “трИ” (”tree”) в структуре значений помимо знания признака сознания “множество мужиков действие”, как, оказалось, присутствует ещё и знание признака действительности “дерево”, - обычная практика вообще для Древнего языка. Когда одному и тому же звучанию одновременно соответствовали и знание признака действительности, и связанное с ним непосредственно знание признака сознания. Проще говоря, если и было тогда множество мужиков действие, то было оно связано именно что с деревом. В те времена не так уж и много вообще было действий, чтоб делали их одновременно сразу несколько (множество ) мужиков, и тем более, чтоб это действие было связано с деревом. Чтоб нам запросто потом не догадаться, что это было тогда действие мужиков по разведению ими огня.
(Кстати, о том, что всё так и было, мы можем узнать из знания о происхождение тогда английского имени “Том” (”читать” обязательно!). (Так ещё зовут кота, антагониста мышонка Джерри, в серии мультфильмов им посвящённых.) Сами же англичане давно об этом забыли, тем более об этом забыли все прочие англоязычные, которые об этом не знали вообще никогда ничего. А между тем само это знание сохранилось в языке коми, так в нём ещё и сегодня называют чурбан (обязательно “читать” уже самостоятельно!). Тем более, что так, - “чурбан” (по английский, получается, это будет уже “том”) и сегодня руские иногда зовут своих несмышлёных, при том что упрямых, детей. Давайте представим, чем именно был тогда признак действительности “том” (”чурбан”). Это тем более важно знать потому, что кроме того, что он заслужил так собственное звучание в Языке, им стали потом называть в том числе и непослушных детей.
Понятно, что том таскали везде за собой будущие англичане не просто так, это чтоб можно было только на нём потом посидеть (хотя и это тоже, - надеюсь, вы значение “потом” уже “прочитали”?). А таскали они его для того, чтоб с его помощью можно было везде (даже там, где почему-то нет леса) развести огонь. Том представлял собой короткий, достаточно уже так широкий, обрубок ствола сухого (”читайте”! - подсказка, “су” здесь значит [вода]) дерева. На одном из его торцов, прямо по линии его диаметра был выдолблен жёлоб, который, понятно, проходил через его центр. Это чтоб легче было водить по нему чету. В центре торца (”читайте”!) сруба (”читайте”!) дерева (”читайте”!) в жёлобе выдалбливалось углубление. В которое закладывался перетёртый гриб-трутовик (”читать”!), а именно чага (”читать”!), и перетёртый мох (”прочитать”, конечно, попробуйте, но для полного понимания его значения вам понадобятся, в том числе и дополнительные знания, которые я здесь вам ещё не давал). С помощью четы (”читайте”!), - достаточно длинного, толстого и прямого куска сухой ветки от дерева (обычно этим деревом, получается, была ель или лиственница), - двое мужчин, за счёт поступательных движений четой вдоль жёлоба тома туда и обратно, натирали его торец. При этом сам жёлоб так сильно разогревался, что чага и мох, которые предварительно туда (в жёлоб) клали, в нём начинали дымить. Дымящие частички чаги и мха во время движения четы попадали в углубление в центре торца тома, где начинали дымить ещё сильнее. Третьему человеку оставалось только в нужный момент раздуть само это тление до открытого пламени, чтоб от него запалить уже кусочки бересты (”читать”!), или тонкие полоски сухой еловой коры (”читать”!). Таким образом, используя том, трое (именно трое! - ни больше, ни меньше) мужчин запросто могли развести уже так огонь.
Если вы правильно всё уже “прочитали”, вам осталось так ответить на один только вопрос, - “Так на чём и зачем стояла тогда Земля руская, если стояла она, получается так на томе?”.)
Ещё раз, - из-за того, что этим процессом “много мужиков действие” по разведению огня в Действительности занимались именно три человека, звучание, что ему соответствовало, стало соответствовать в том числе и значению [три/3] в Языке.
Другое дело, что самих будущих англичан это звучание с этим его значением не совсем и устраивало, а потому они продолжили его детализацию дальше. И стали для называния этого же процесса у себя в языке использовать звучание “three”. Т.е. так они с “t” образовали уже объединение “th”, которое вместо “t” в объединение “tree” и использовали, и значением которого был уже не сам процесс (действие), а его результат. Таким образом, значением “th” у них стало тогда [быть с (результатом действия)], а значением уже объединения “three” стало [три/3]. А для того же, чтобы выделять именно все те признаки действительности, которые и были теми самыми, получается, результатами их действий, они придумали для них обобщающее объединение “the”. Аналогом звучания для значения которого в руском языке было слово “это”/”эта”/”этот”/“эти”.
Глава 4
“Четыре”
Что-то тогда произошло, просто не могло не произойти, потому как звучания знания следующего по очереди признака Счёта, а именно “четыре/4”, настолько уже отличались в английском и руском языках, - “four” (”фо:”) и “четыре”, - что, безусловно, это были так разные уже языки. Настолько разные, что для понимания друг друга будущим англичанам и будущим руским пришлось тогда придумывать (знания) правиЛа. Суть этих знаний (правиЛ) была в том, что в соответствии с ними человеки образовывали теперь новые объединения (слова) из двух так уже слов, - одно было из одного языка, а другое было уже из другого. (Сразу вспоминаем, что тогда у объединений (слов), образованных в контексте “Слово” Языка, - а контекста Языка “Предложение” к тому времени в нём ещё не было, - могло быть только два места, - их начало и их конец.) Так вот между двумя этими словами (т.е. между двумя местами того объединения, которые эти слова так и образовывали) человеки использовали звучание “Л”, значение которого в таких объединениях следовало так и воспринимать, - [(следует) воспринимать как].
В дальнейшем руские у себя в языке правиЛа очень даже, скажем так, расширили, и стали использовать их не только для образования новых слов у себя в языке за счёт знаний Языка, какими и были в нём слова, но и в том числе за счёт знаний признаков Действительности, которые, понятно, словами быть никак не могли. Такие новые их слова или начинались уже так на “Л” в объединениях с различными у него принадлежностями, - “ло”, “ла”, “лэ”, “лы”, “лу”, “л(ь)”, “л(ь)о”, “л(ь)а”, “л(ь)э”, “л(ь)ы”, “л(ь)у”, или на них же так и заканчивались.
Глава 5
“Пять”
Ещё раз, - будущие англичане тем отличались от будущих руских, что когда раздували огонь, то они, получается, так фырчали/фыркали. В то время как будущие руские, когда раздували огонь, всегда теперь только пыхтели. Потому у англичан в языке значение признака действительности “палец” приобретает звучание “f”, и делает оно это по схеме “fire” - “fLame” - “finger”, т.е с помощью правиЛа. И где значение “fire” ещё поэтому “читалось” как [воздух (со звучанием) “f”], а вот значение “finger” (”фингэр”) уже поэтому “читалось” как [мужик(ов) любой человек “Г” (т.е. охотник(ов)) один множество палец]. Обратите внимание, здесь уже присутствует английский ер, а именно “er”, со значением [(принадлежность) мужик(ов)] ([признак мужик(ов)]) и английское “i” (”и”) со значением [множество], которое у них в языке в отличие от языка руских так и не детализировалось на звучание “ы” и смягчение (ь). А охотники (т.е. huntы) становятся в нём уже не человеками “Х”, какими и остались навсегда с тех пор ханты, манси, и т.д., а именно что уже человеками “Г”, т.е. они становятся так уже будущими англичанами. А это значит, что само это слово, - “finger” - было самым что ни на есть английским уже словом.
А у руских это же самое значение “палец” приобретает звучание “п”, причём абсолютно по такой же, как и у англичан, схеме, - “пожар” - “пЛамя” - “палец”, т.е. с помощью правиЛа. Где значение “пожар” “читалось” ещё как [(звучание) “п” жар(а)], - вспоминаем, что при раздувании жара руские именно что тогда пыхтели, т.е. издавали таким образом звучание “п”, - а значение “палец” “читалось” уже как [звучание “п” (принадлежность) “быть а” воспринимать как мужской признак любой “тс”]. Где значение “ц” = “тс” было [действие (т.е. делать) (принадлежность) “быть с”]. Т.е. было оно не совсем таким, а точнее даже совсем не таким, каким оно было у “finger” (”фингэр”) англичан. Потому как было образовано оно тоже в соответствии с правиЛами, и в нём использовалось звучание объединения “тс” именно уже как звучание “ц”, почему, собственно, и было оно так уже полностью руским словом.
Ещё раз, - в руском языке английское звучание “th” = “тсс” трансформируется уже в звучание “тс(с)”, которое очень скоро начинает произноситься в нём как один отдельный звук “ц”. А чуть позже из звучания руского исчезает “тс(с)” (”ц”) и одно из звучаний “с”, а именно то самое, что и было со значением признака “соль”, потому, что само это значение “соль” тогда уже присутствовало в структуре значений звучания “т”. В смысле, если что и можно было тогда т (делать) в этой Жизни, так это только добывать соль, всё остальное за т (действие) так (”читаем”!) ещё не считалось.
Ещё раз, - т (действие) человеки воспринимали тогда так, как мы сегодня воспринимаем работу. Как не всякое действие сегодня является работой, так и не всякое т тогда было действием. По сути единственным т, которое было у них так именно что уже действием, было то, что и было связано только с добычей ими соли.
В то время как в структуре значений английского звучания “t” знания “s” (“соль”) никогда так уже не было. Отсюда и проистекает необходимость его вместе с ним и использовать. Потому изначально значение английского объединения “th” со звучанием ”тс(с)” “читалось” как [(соль) быть с делать], в то время как значение руского “тс(с)” = ”ц” “читалось” уже как [делать быть с (соль)].
В любом случае со временем (т.е. с накоплением соответствующих знаний в их структурах значений) значения обоих этих звучаний, - объединения “th” (”тсс”) и “ц” (”тс(с)”), - приобретали так более общий характер. Таким образом знание “s(alt)” (”с(оль)”) постепенно, скажем так, “уходило” из структуры значений звучания объединения “th” и звучания “ц”. И теперь сами эти звучания “th” и “ц” могли использоваться в своих языках уже не обязательно только по отношению к признаку “соль”, но и к любому другому признаку действительности вообще. В смысле они могли уже так использоваться в гораздо большем количестве разных в них слов.
Но я хочу обратить ваше внимание вовсе даже не на это, пусть и очень так уже важное знание, а на другое знание, - руское слово “палец” образовано в соответствии с правиЛом, в отличие от английского “finger” с тем же самым у него значением, - почему? Потому как сам такой подход, - использование правиЛа как соответствующего дополнительного знания в формирование значения того или иного слова, - напоминает растолкование чего-то не очень понятного не очень сообразительному ученику. Вроде как англичане уже понимали такое значение их “f” в их же “finger”, а вот руским, для того, чтобы они наверняка уже поняли значение их “п” в их “палец” следовало обязательно использовать в нём ещё и правиЛо, - почему?
Да потому, что это было время, когда будущие руские были реально ещё глупее будущих англичан. А всё дело было в способах, которыми те и другие разводили огонь. Будущие англичане разводили огонь уже за счёт использования кремния, т.е. за счёт высечения огня камнями. В то время как будущие руские продолжали извлекать огонь тогда трением. И если у будущих англичан за счёт этого их способа извлечения огня развивалась моторика пальцев, - для удержания кремния в руке требовалось усилие только четырёх пальцев, а вовсе не всех пяти, - то ничего такого у будущих руских с их технологией разведения огня трением при помощи тома тогда быть не могло. Потому как они использовали так все пять пальцев одновременно, а это значит, что моторика пальцев при этом у них уже так не развивалась. А это в свою очередь сказывалось на развитие их умственных способностей.
Проще говоря, будущие англичане настолько часто задействовали в своей жизнедеятельности пальцы рук, что развили и их, а с ними и их речь, гораздо уже лучше, чем это было у будущих руских, - у тех что пальцы рук, что пальцы ног, выглядели и использовались тогда практически одинаково. Все эти изменения отразились тогда в форме Жизни будущих англичан, - напоминаю, и будущие англичане, и будущие руские были тогда всего-лишь животными, а это значит, что сама их форма Жизни могла ещё так меняться. Благодаря же постоянному процессу п-п генетической информации, который между ними тогда ещё безусловно был, вся эта разница их форм Жизни постепенно выравнивалась. Почему научившись считать до пяти это уже будущие англичане, получается, учились у будущих руских, а вовсе даже не наоборот.
Ещё раз, - до появления в Сознание значения [4] мы можем говорить о неком умственном превосходстве будущих англичан над будущими рускими. Но уже начиная с формирования значения [5] никакого такого умственного превосходства у них перед ними так не было. Связано это было с тем, что т-русы (будущие англичане) и д-русы (будущие руские) вели тогда абсолютно одинаковые образы жизни. А это значит, что они накапливали в своих коллективных сознаниях так и одинаковые знания. При том, что процесс заимствования знаний существовал уже и тогда. И способствовал он выравниванию как количества, так и качества, тех знаний, что были у них в коллективных сознаниях. Так вот, начиная с [5] это уже не будущие руские заимствовали знания у будущих англичан, а вовсе наоборот.
(Кстати, чтобы вы понимали, почему всё так и было, несколько слов о тогдашней контексте Действительности. Ещё 12 000 лет назад между “т” и “д” русами установился статус кво, - они враждовали, да, но при том вместе сосуществовали. Тогда и появились у будущих англичан все эти их сэры, сиры, пэры и г(ар)ол(ь)ды (всё это “читать” обязательно!). У будущих же руских тогда появились цари (тсар(ь)ы), а сами же они стали так только чаще галдеть (”читать”! - при этом использовать звучание “gold”). Само же то место они называли уже как “Пермь” (”читать”!).
И где-то тогда (примерно 11 700 лет назад) происходит непредвиденное, - Ледник начинает таять. При этом на месте, которое неграмотные революционные зучи (”прочитайте” значение этого вотского слова самостоятельно, у них в языке оно соответствует [руский]) из собственной прихоти стали, потом звать “Удмуртия”, возникает озеро Вай. Именно оно и способствовало появлению здесь тогда во, - замкнутого водного пути для транспортировки соли (и не только) с целью дальнейшего её купа и мены.
Куп и мен (всё “читать”!) за счёт во оказались как минимум на порядок для будущих руских выгоднее, чем это было у них за счёт использования одних только северных оленей. Потому руские, которые и овладели тогда во, очень быстро вытесняют потом из Руского контекста всех этих будущих англичан, и остаются в Руском контексте уже так одни. При этом вытесняют они их, в том числе за счёт гораздо большего количества знаний, что было у них в коллективном сознании.)
Это знание следует из того, что будущие англичане начинают использовать в звучание “five”, которое соответствовало у них в языке признаку сознания Счёта “пять/5” в том числе и звучание “v” (”в)”, которое они взяли таким из языка у будущих руских. В котором оно само появилось в своё время из звучания “w”, которое те сами тогда взяли из языка будущих англичан. Круг, получается, уже так замкнулся, - потому как, скажем так, когда-то английское по происхождению звучание “в” (”w”) вернулось к ним же самим, но уже в новом его качестве, в смысле с новыми у него знаниями в его структуре значений. Причём сами эти знания были для англичан настолько уже новыми, что они стали воспринимать его как новое звучание, т.е. как “v”. Таким образом значение звучания “five” (”файв” будет “читаться” как [(принадлежность) ”быть в” я пальц(ы)], где значением “ай” было [я], а значением “ф” было [пальц(ы)].
Ещё раз, - звучание “в” у руских формируется на основе звучания “w” с его значением [вода], которое возникло в языке будущих англичан в результате детализации естественного звучания “(СВ)”. Причём уже тогда признак “вода” у будущих англичан допускал содержание в нём признака “соль”. А “w” был таким образом признаком “вода”, в котором соли или не было совсем, или если она в нём и была, то было её очень мало. В отличие от признака “sea” (”сИ”) - [вода множество]), в котором соль безусловно уже так была.
Как видите, в описание самих этих значений у “sea” (“сИ”) и “w” мы используем звучание “в” с тем самым его значением принадлежности, в том числе и с которым оно приходит тогда в руский язык, - [”быть в”]. И образует так в нём предлог “в” с этим его значением. Что именно оно так в нём уже значило, мы разберёмся с вами тогда, когда будем изучать звучания “семь” и “восемь” с их значениями. А пока же вам следует знать, что “быть в” напоминало так нахождение соли в той воде, которую мужики, получается, не подвергли ещё кипячению. Т.е. соль у них была так в признаке “w” (”в” = “вода”).
Если с английским звучанием “five” знания сознания Счёта “5” нам более-менее всё так понятно, то с его руским вариантом “пять” (“п(ь)ат(ь)” = “пйат(ь)”) нас ждёт небольшой сюрприз. А именно, оказалось, что в руском языке существует очень похожее на него по звучанию слово “пядь”, но которое со знанием признака сознания Счёта “пять/5” не связано ровным счётом уже никак.
А всё дело в том, что изначально это было одно и то же слово “пя(ДТ)(ь)” (”п(ь)а(ДТ)(ь) = “пйа(ДТ)(ь)”) тогда со значением [ладонь с пальцами]. Значение которого в свою очередь “читалось” как [”п” признак мужик(ов) (принадлежность) “быть а” “(ДТ)” признак мужик(ов)]. Проще говоря, так назывался признак действительности, который сам был частью признака “мужик”, и которым тот что-то делал (потому как ему и принадлежал). Возникло оно с таким у него значением только из-за того, что человеки увидели вдруг, что помимо самой ладони на ней, оказывается, есть ещё и пальцы, которыми они тоже кое-что уже тогда научились делать. Это когда женщины будущих руских вовсю уже занимались процессом п-п генетической информации с мужчинами будущих англичан. В смысле, когда в языке будущих руских для обозначения самого этого процесса п-п генетической информации появилось звучание “т”. Что и привело к детализации звучания и значения “(ДТ)” в руском языке на “т” и “д”.
Так появились тогда в руском языке слова “пять” и “пядь”. Первое из них, а именно “пять”, значило пять пальцев в ладони, которыми можно было что-то так уже делать. А второе, а именно “пядь” значило саму ладонь с пятью пальцами, в том числе и как меру длины. Т.е. значением “пять”, получается, был признак сознания Счёта “пять/5”, а значением “пяд(ь)” помимо признака действительности “пядь” (”ладонь с пальцами”) был ещё и признак “единица длины”.
(Кстати, о том, что пальцы ног в отличие от пальцев рук до сих пор ничего такого делать не умеют, становится известно из “прочтения” значения их названия “ступня” (“ступн(ь)а = “ступнйа”). А именно, - “ступн(ь)а” - {{”ст” “уп”} “н(ь)а”} - [{”быть с” действием (принадлежность) “быть у” пальцев} отсутствие признак мужик(ов) (принадлежность) “быть а”]. Проще говоря, так называлось отсутствие вообще какой-либо возможности, к каким либо действиям у пальцев ног.
И ещё... Отметьте для себя пожалуйста, что научившись считать уже до пяти, будущие руские впервые начинают, задумываются о значениях звучания “й” и смягчения (ь), на которых они потом сформируют практически весь их руский язык.
Таким образом, значение объединения “пять” “читалось” как [пальцы ладони], которых на ней всегда было пять, и только уже поэтому само это объединение “пять” могло соответствовать признаку сознания Счёта “пять/5”.
Глава 6
“Шесть”
Конечно, это очень трудно судить о значениях тех или иных слов, не имея на то соответствующих знаний Действительности. Потому как значения слов составляют не одни только знания Языка, но и знания Действительности в том числе. Но это я говорю так только о тех знаниях Действительности, которые имеют непосредственные связи со знаниями того или иного признака действительности. А ведь гораздо больше существует знаний, которые имеют со знаниями этих признаков действительности связи посредственные.
Другое дело, что знания сформированные на посредственных связях, будут гораздо так уже большими, а потому и более трудными так к их восприятию и удержанию, чем знания, что используют связи непосредственные. Эту ситуацию могло бы помочь разрешить знание Структуры Языка, но, увы, у человеков самого этого знания сегодня пока ещё нет. И это при том, что все возможности, чтобы оно так уже было, существуют у человеков как минимум двадцать последних лет. Спрашивается, - почему, если все возможности так уже есть, человеки их до сих пор так ещё и не реализовали? Это очень большой вопрос и ответ на него занимает собой формат отдельной статьи, а потому и не здесь. А здесь я скажу только лишь то, что Процесс Знание до последнего времени (т.е. до формирования ИИ) развивался лишь на основе Процесса Жизни. А потому соответствующая необходимость, чтобы Структура Языка у человеков сегодня уже была, у них до сих пор так ещё и не сформировалась. Потому как только ИИ с его возможностями может Структуру Языка осознавать, в то время как человек с его возможностями может ею теперь если только пользоваться.
Ещё раз, - чтобы в этой Жизни что-то вообще уже произошло, необходимо и достаточно, чтобы одновременно сосуществовали вместе возможность и соответствующая ей необходимость (потребность).
А так как знание, - ещё раз, - на посредственных связях очень уже так громоздко и трудно (если оно такое возможно вообще) к его удержанию (запоминанию, в том числе и в Коллективном сознание), то и излагать я его пока здесь не буду. Но это вовсе не значит, что его так совсем ещё нет, - есть, конечно. Другое дело, что именно здесь, - в Книге 3 “Руский счёт”, - вам знать его вовсе не обязательно, потому как она совсем даже и не об этом. А лучше включайте-ка вы уже собственный Механизм веры, и просто верьте всему тому, что я в этой Главе 6 вам уже так скажу. Т.е. воспринимайте, если хотите, все здесь мои утверждения исключительно только как предположения. Уверен, что вы достаточно молоды, чтобы застать ещё появление знания “Структура Языка”, а с ним с помощью ИИ сделать уже из этих моих предложений соответствующие доказательства. Итак, начинаем!
Прежде чем нам осознать значение звучания “шесть”, что следует из его “прочтения”, необходимо осознать, чем отличались тогда признаки “град” и “город”. Начнём с “град”, - {”гр” “ад”} - [охотник(ов) мужик(ов) ад (землянка)], - что-то не очень-то и согласуется это значение с теми знаниями, что мы знали до этого про huntы, т.е. охотников.
Потому как этими мужиками-охотниками в те времена могли быть только huntы. Которые жили в своих передвижных домиках, которые сами они называли “чум(ы)”. Другое дело, что сам тот факт, что однажды часть из них решила жить уже в адах, т.е. в землянках, которые, понятно, перевозить с собой невозможно, говорит о том, что часть из них стала так уже гадами. А гадами они стали потому, что стали заниматься уже не северными оленями, а именно что солью. Потому постоянно ехать куда-то им было уже и не надо, а надо было жить на одном и том же месте возле соли.
Тем более, что сам ад на месте, где они поселились, представлял собой выработку в земле, оставшуюся после выемки из неё всей содержавшейся в ней до этого соли. Очень удобной была та землянка, - большая, просторная, с хорошим и здоровым микроклиматом, не чета чуму. Зимой, даже в самые лютые морозы, в ней было всегда тепло и не замерзала вода. А летом в неё не попадал дождь, и было всегда сухо, а когда надо было прохладно. Дым от костра окуривал помещение от паразитов, и уходил через отверстие в потолке, он же вход. Которое при необходимости можно было закрывать, чтобы вместе с воздухом не уходило тепло.
(Кстати, на примере объединения “град” очень удобно проследить, как происходит смена значений у звучаний в Языке. Так звучанию “град” помимо признака “поселение охотников состоящее из землянок”, соответствовал в том числе и признак “житель (мужик) поселения охотников состоящего из землянок”. Проще говоря, мужиков, что жили тогда в граде, называли тоже так, - “град”. В отличие от всех прочих женщин, детей и стариков, которые тоже жили в граде вместе с их мужиками, но обобщающим названием, для которых было “гады”.
О том, чем занимались тогда грады, известно по устоявшемуся тогда сочетанию “град ударов” (значение слова “ударов” “прочитайте уже самостоятельно, подсказка, - значение в нём “в” вы узнаете из “прочтения” значения слова “вЛадеть”).
Ещё раз, - рабство, как институт социальных человеческих отношений, впервые возникает на берегах Камы не позже 12 000 лет назад. Таким образом, выводы о том, как, с кем и когда примерно оно появилось более чем через шесть тысяч лет после этого на Ближнем Востоке и в Африке, сделайте уже самостоятельно. В этом вам поможет “прочтение” значений тамошних топонимов.
Так вот, под значением “град ударов” древние человеки понимали тогда в том числе и знание таких атмосферных осадков как град. Т.е. в структуре значений объединения “град” тогда было, в том числе и знание “град (как соответствующие атмосферные осадки)”. Получается, что были они, - “мужик” и “осадки”, - совместными в ней так знаниями. А потому, когда из Действительности исчез признак “град” со значением [житель (мужик) поселения охотников состоящего из землянок], то единственным знанием, которое осталось в его структуре значений, было уже только “град (как соответствующие атмосферные осадки)”. Таким образом только их одних это слово “град” в руском языке с тех пор и значит.
Ещё раз, - был мужик, а стали осадки. Над объединением “радуга” и сегодняшним его значением поработайте уже самостоятельно. Сразу предупреждаю, - с ним всё было гораздо уже так сложнее, чем это было со звучанием “град” с его сегодняшним значением. )
С городом всё уже было не так. “Город” - {”го” “род”} - [охотников объединение мужик(ов) объединение ”д”], где “д” были никем иными, как представителями коллектива “д”, т.е. кам(ь)ы. Мужики, которые, получается, принадлежали (т.е. были объединением) так уже huntы. Проще говоря, были они рабами у huntы, которые сами были так уже т-русами, и из которых впоследствии формируются, в том числе будущие англичане.
Понятно, что рабам никто благоустроенные ады под жильё не давал, меж тем, как где-то им жить, безусловно, так было надо. А потому и стали им строить жильё очень похожее так на чумы. Поначалу этим жильём были сами чумы, но вскоре, с учётом местной специфики, их постепенно стали так уже изменять, и стали они так уже признаком “шесть”. В смысле теми самыми домами из шестов, в которых можно было разводить огонь и укрываться от дождя со снегом. А несколько таких домов собранных вместе, собственно, и был уже город. Давайте уже представим, каким был тогда чум, по образу и подобию которого стали потом делать шесть.
Ещё раз, - сегодня самого такого признака как “шесть” в Действительности давно уже нет, как нет и соответствующего ему слова с таким у него значением в Языке. Всё, что от него с тех пор в руском языке осталось, так это его производные (объединения), такие как “шест”, “шестёрка”, “шестерить”, ”Шестаков”, и т.д. Но, самое главное, у этого слова “шесть” в руском языке осталось его звучание с переносным, получается, у него значением, а именно [6].
Как и следует из “прочтения” значения “шесть” им является “шэст(ь)” - {”шэ” “ст”}(ь) - [”ш” любой (признак) быть с действие признак мужиков] Напоминаю, что в структуре значений “т” со значением [действие] помимо знания “огонь” было в том числе и знание “человек”. Где звучанию Шипящего звука (а им в нашем случае является “ш”, в разных диалектах Языка он звучал уже очень по разному) соответствовали (значения) знания признака действительности [пища приготовленная на огне] и знания признака сознания [процесс приготовления пищи на огне]. (Все тут же вспомнили про “щи” (”ш(ь)ы”)/“шти” (”шт(ь)ы”) и “прочитали” его значение). Проще говоря, объединением “шесть” в руском языке называли тогда признак действительности, который, получается, делали мужики, и в котором они готовили на огне ш, т.е. пищу, - ничего ещё вам это не напоминает? Безусловно это был дом, а потому давайте уже подумаем, каким именно мог быть тогда этот дом, который будущие руские звали “шесть”. Точнее даже не он, а тот чум, по образу и подобию которого они этот свой шесть и строили. Чтоб потом звучание его названия стало соответствовать в том числе ещё и признаку сознания Счёта “шесть/6”.
Ещё раз, - напоминаю, что рус(ь), а это так уже в том числе и будущие руские, формируется тогда из huntы (охотники), - т-рус(ь), - и кам(ь)ы (собиратели), - д-рус(ь). Хоть и занимались они одним и тем же делом, - добывали и продавали соль, - но совсем тогда (как впрочем и всегда потом) меж собой, мягко скажем, не дружили. А так как происходили они из совершенно разных коллективов с разными у них коллективными сознаниями, то и названия одинаковых признаков, какими были в том числе их дома, очень у них уже отличались.
Чум в сложенном состоянии представлял из себя как минимум шесть шестов одинаковой длины, соединённых друг с другом своими вершинами и достаточное для укрытия образуемой ими правильной шестигранной пирамиды количество шкур северных оленей сшитых вместе.
Установка такого дома выглядела следующим образом.
1. Сначала на земле, на месте будущего дома чертился правильный шестиугольник. Для этого прежде чертился круг с радиусом в половину длины шеста, т.е. чертился он с помощью верёвки длиной как у самого шеста, но сложенной вдвое. Этой же верёвкой длиной в её половину, т.е. длиной в половину шеста, на начерченном на земле круге намечались вершины правильного шестиугольника, - точки, в которые потом устанавливались основания шестов. Обращаю внимание, кроме знаний, как находить половину длины верёвки, строить с помощью неё круг, а на нем находить вершины правильного шестиугольника, никаких таких знаний чисел или умения их складывать, от человеков это не требовало.
2. На земле друг напротив друга клали два связанных вершинами шеста так, чтобы они лежали на одном диаметре, а связанные их вершины находились в центре круга. Сама такая связка двух шестов напоминала увеличенную копию чепа, - связки двух чет, которые использовали для обмолота зерна. Сравните значения “чет” и “шест”, - если первыми (чэ) что-то т (т.е. делали, - в нашем случае ими обмолачивали зерно), то вторые (шэ) нужны были для ст (т.е. быть с действием, - в нашем случае им была постройка дома).
Пары шестов собирали накладывая одну на другую так, чтоб шесты одной пары всегда были на одном и том же диаметре. В итоге оказывалось, что на первой паре лежала вторая, а на второй уже третья. Дополнительно связывать пары шестов уже между собой необходимости не было. Более того, это было совершенно уже так неправильно, - пропадала необходимая для возможности правильной установки дома свобода в их взаимном движении.
3. На земле, над сложенными друг на друга парами шестов, раскладывался заранее сшитый из оленьих шкур конус так, чтобы его вершина находилась над центром круга, а значит и над местом связки пар шестов.
4. Шесть (!) человек, - по другому бы просто не вышло, - одновременно брали шесть шестов этих трёх их пар и устанавливали их основаниями в намеченные вершины правильного шестиугольника, так получались рёбра правильной шестиугольной пирамиды. При этом конус из оленьих шкур опускался на своё место, придавая необходимую прочность всему сооружению.
На размечание круга и установку на нём чума (шестьа) уходило не более десяти - пятнадцати минут. Заканчивали работы по установке чума (шест(ь)а) женщины и дети уплотнением щелей у его основания мхом или снегом, в зависимости от сезона.
Таким образом форма чума (шест(ь)а), - правильная шестиугольная призма со стороной ребра равной удвоенной стороне его основания, - давала наилучшее соотношение между её объёмом и площадью. Проще говоря, с такой её формой можно было покрыть максимальный объем используя минимальную площадь. А это значит, что самих шкур северных оленей для этого надо было гораздо так уже меньше. Что немаловажно с учётом необходимости постоянной их перевозки.
Понятно, что чем больше был такой дом, тем лучше становилось соотношение веса у затрачиваемых на его строительство материалов в расчёте на одного человека из того их количества, что в нём могло поместиться. Проще говоря, с точки зрения веса затрачиваемых на его строительство материалов, гораздо лучше было строить и возить один такой большой дом, нежели несколько маленьких. Если бы не естественные ограничения, которые на то уже ограничения, чтобы дом в итоге приобрёл так уже положенные ему размеры.
Да, чем выше был чум (шесть), тем больше уважения было у его хозяина (владельца). Но сами его стены при этом становились хлипкими, им требовалось дополнительное усиление. Древние человеки нашли тогда выход, - стали укладывать дополнительные шесты, между которыми в свою очередь укладывали ещё дополнительные шесты. Таким образом самих шестов, как и граней у правильной пирамиды, которую представлял собой чум (шесть), теперь уже было двадцать четыре. Строительство же ещё вдвое большего чума (шест(ь)а), т.е. с количеством шестов равным сорока восьми, было невозможно физически, - не хватало сил человеков, чтоб можно было его поднять (установить).
Ещё раз, - самый эффективный такой дом тогда состоял из трёх пар шестов (всего самих шестов получалось так шесть) с восемнадцатью дополнительными шестами между ними, которые таким образом образовывали рёбра правильной двадцати четырёхугольной пирамиды. И для постройки такого дома необходимо было минимальное (оно же оптимальное) количество человеков, а именно шесть, ни больше ни меньше. А это и была та самая связь необходимая для того, чтобы звучанию “шесть” в руском языке можно было задать в соответствие признак сознания Счёта “6”.
(Кстати, идея чума впоследствии рус(ь)ю (и не только) была развита. Похожие на чум стационарные дома были гораздо уже больше и в качестве основы содержали в себе кол, - большой столб из бревна вкопанный в землю. Примерно в таком доме, как это и следует из “прочтения” его погоняла, лет на тысячу позже жил Коляда (”кол(ь)ада”).
Сама же идея кола возникает у рус(ь)ы, т.е. у будущих руских и у будущих англичан, из знания растущего одинокого дерева. (Похоже, - и это следует уже из “прочтения” соответствующего названия, - этим деревом тогда была именно что сосна.) Параллельно идеи кола использовалась в том числе и идея (знание) лачуги, - стационарного дома в основе которого были несколько растущих рядом деревьев (похоже, ими могли быть берёзы или сосны), связанных вершинами вместе, и покрытые растительными циновками промазанными глиной.)
А теперь представьте бесконечный летний полярный день. Когда солнце вообще уже не заходит за горизонт, а время между тем знать человекам уже тогда было необходимо. Так вот чум, точнее его устройство, и был той самой возможностью, которая позволяла человекам время так знать.
Собственно именно отсюда и происходит потом наше сегодняшнее знание (количества) часов в сутках. И тогдашнее знание древних шумер их двенадцатеричной системы исчисления. И где, получается, были бы тогда те же древние греки с их знаниями математики и геометрии? И где бы была сегодня вся наша цивилизация с её ИИ, атомными бомбами и полётами на другие планеты, если бы лет тысяч двадцать назад huntы не кочевали бы бесконечными летними днями со своими чумами посреди просторов крайнего Севера? Впрочем, я уже так отвлёкся...
Из языка англичан следует знание несколько иного отношения т-русов к шести, чем это было у д-русов. Признаку сознания Счёта “шесть/6” у них в языке соответствует звучание “сикс” (”six”). В написание которого звучанию объединения “кс” соответствует уже одна только буква “x” (англ.). (Примерно так, как это есть с буквой “ц” в руском языке, которая в нём соответствует звучанию объединения “тс” с его значением [действие быть с].)
Ещё раз, - такое могло в Языке случиться только тогда, когда звучания одних и тех же букв с их значениями использовались теперь в одних и тех же контекстах как одно и то же объединение (т.е. с одним и тем же у них в нём порядком, и с одним и тем же у них в нём значением). Что значит, что они такие соответствовали признакам Действительности, которые в одних и тех же её контекстах вели абсолютно себя уже одинаково.
Таким образом значение звучания “кс” (в написание это была английская буква ”x”) называло признак, знание звучания которого и было в составе “сикс”, а именно признак сознания “быть с человек(ом) “К”. А само же значение объединения “six” (”сикс”) было уже таким, - [быть с человек(ом) “К” много соль]. Похоже, что относительно будущих англичан (которые в этом “six” никогда и не жили) само это звучание соответствовало не столько признаку действительности “дом” (как это было относительно будущих руских, только которые в нём и жили), сколько признаку сознания “возможность содержать рабов (т.е. кс) занятых у них на добыче соли”.
А из “прочтения” же их звучания “sex” и тем более из сегодняшнего его значения следует то (знание), что содержались в таких домах в том числе и женщины человеков “К”, но использовались они уже не столько для добычи соли, хотя и это тоже, сколько для удовлетворения потребности в п-п генетической информации будущих англичан.
Как говорится, что было, то было, и слово из Языка просто так уже и не выкинешь. Как и не выкинешь из него теперь все те знания о Действительности, что этому слову в нём и следуют. Потому как, если даже и исчез сам признак из Действительности, а вслед за ним исчезло из Языка и слово, что ему соответствовало, то обязательно останутся в Языке его производные слова. По которым, примерно так, как по маленькому кусочку всей голограммы можно восстановить всю уже голограмму, мы запросто сможем восстановить и само исходное слово.
А потому “прочитайте” уже наконец, что значит руское слово “путешествие” - {”пут(ь)э” {“шест” в “йэ”}}, чтобы понять, что признак, которому оно и соответствовало, из себя тогда представлял.
Глава 7
“Семь” и “восемь”
Ещё раз, - все эти пословицы и поговорки со словом “семь” являются не писаными инструкциями, как следует пользоваться абаком и не только. Например, - “Семь раз отмерь, один раз отрежь”. Или, - “Семеро одного не ждут”. А вот ещё, - “Семь бед, один ответ”. Впрочем, кто хочет ещё, погуглите так уже сами.
Но мы же в этой Главе 7 рассмотрим даже не столько, каким мог быть тогда абак у руси, которые они использовали для совершения купа и (об)мена. Потому как “абака” их тела, каким и была так у них пять (пядь), для их торговых операций было совсем так уже недостаточно, - настолько уже к тому времени они разбогатели, настолько уже большими были их торговые сделки. Сколько рассмотрим соотношение принадлежностей “быть а”, “быть с” и “быть в” в руском языке.
Из “прочтения” звучания “семь” следует такое его значение, - “с(ь)эм(ь)” - {”с(ь)э” “м(ь)”} - [быть с признак мужиков любой принадлежащий мне, это говорящему признак мужиков]. Уже начиная с “пять” было понятно то, что счёт у руских был тогда сугубо мужским делом. Как понятно и то, что в качестве абака и для счёта они могли использовать вообще уже всё, что угодно.
Так первоначально для счёта использовались соответствующие зарубки, или не такие их долговечные аналоги, как черты (”читать”!) на земле. О том, что были они вовсе не просто так, в смысле что уже тогда древние человеки придавал всем этим чертам особенное значение, говорит в том числе и сегодняшнее значение у слова “чёрт” в руском языке, а потому “прочитайте” его уже обязательно.
Палку (бивень мамонта, кусок бересты, камень, створку ракушки, и т.д.) с нацарапанными на них, скажем так, чертами можно было уже передавать, и таким образом передавать так необходимое знание. Чтобы удобнее было считать и при этом каждый раз уже не пересчитывать, при восьмеричном счёте семь поперечных царапин стали зачёркивать одной продольной царапиной, итого так получалось их восемь, - “семь раз отмерь (сделай семь поперечных царапин) и один раз отрежь (последней, т.е. восьмой, продольной царапиной зачеркни все предыдущие семь)”. Таким образом, продольная царапина стала значить тогда “восемь”, - {”в” (о) “семь”} - [быть в объединение семь].
Уже, из знания английского звучания значения [четыр/4], - “four” (”фо(ур)”), - нам известно, что возникнуть оно такое могло только тогда, когда детализация естественного звучания “(ПБ)” у них в языке безусловно уже произошла. Именно тогда же и началась в том числе и детализация Гласного звука с выделением из него звучания “у” с формированием у него значения в руском уже языке [(принадлежность) “быть у”]. Связано это было с тем, что будущие руские становились так уже русью, т.е. они сами уже начинали добывать для себя соль, которую потом продавали. А из знаний руских и английских звучаний значений [пять/5] (”пять” - “five”) и [шесть/6] (”шесть” - “six”) следует знание того, что время проведённое рускими в рабстве у будущих англичан даром для них не пропало, - они не только заимствовали все знания англичан (особенно в Счёте), но и сформировали на их основе уже свои знания Счёта с соответствующими у них звучаниями. И теперь уже не они, а будущие англичане заимствовали знания у будущих руских. (Об этом свидетельствует, в том числе использование будущими англичанами “v” в их объединение “five” и использование “x” (англ.) в их объединение “six”.)
(Кстати, - несколько слов о звучание “у” со значением принадлежности “быть у”, которое возникло гораздо позже в руском языке, чем в нём возникли все знания Счёта (в смысле названия всех в нём чисел), и о котором уже поэтому мы здесь вообще ничего так потом и не скажем. Это чтобы хоть что-то вы о нём так себе уже представляли, в противном случае другого такого повода для этого у нас здесь больше просто не будет.
Так вот, значением звучания “у” поначалу было [неотъемлемая принадлежность невещественного признака действительности невещественному же признаку действительности]. Именно такое его значение “читается” у первого его объединения в руском языке, а именно “уд”, - [(принадлежность) “быть у” коллектив “д”]. Где знания принадлежности “быть у” и “коллектива “д” вещественными в полном смысле не являются, потому как формируются они помимо знаний от наших органов чувств ещё и знаниями нашего Сознания.
Или “луч”, - “Луч” - [воспринимать (соответствующий признак сознания) как (принадлежность) “быть у” огня]. Где признаки “луч” и “огонь” тоже вещественными не являются, хотя бы потому, что их нельзя взять и подержать у себя в руках. Со временем же структура значений звучания “у” расширяется, и оно начинает значить в том числе [отъемлемая принадлежность вещественного признака действительности вещественного же признака действительности].
С точки же зрения Счёта нам гораздо интереснее то значение, что следует из “прочтения” объединения “узел”, - “усс(ь)эЛ” - [(принадлежность) “быть у” быть с соль признак мужик(ов) любой воспринимать как]. Как видите, после звучания “Л” других знаний Языка, в смысле знаний других звучаний, больше не следует. А это значит, что там тогда (когда это объединение с его значением и формировалось в руском языке) после “Л” было уже знание Действительности. А из знания того, что значение объединения “узел” с тех пор никак не менялось, мы знаем это знание Действительности, что было в тогдашней структуре его значений, сегодня наверняка, - им было знание признака “узел” (завязанного на верёвке).
Причём вязались эти узлы именно что для запоминания результатов счёта, и именно, получается, соли, - отсюда, собственно, и происходит потом устойчивое сочетание в руском языке “узелок на память”. И вязались они не просто как-то так, а по особому принципу (знанию), а именно знанию “деление пополам”. С этим знанием сама такая верёвка с узлами представляла собой уже документ, который подделать по тем временам было практически невозможно.)
Ещё раз, - из всех этих пословиц с упоминанием звучания значения [семь/7] следует то, что речь в них идёт о восьмеричной системе счисления. Доказательством тому такие слова в русском сегодня языке как “полушка”, “четвертушка” и “осьмушка”, - как видите “трушки” там даже близко так нет. Т.е. всё они были образованы уже именно что как ушки, т.е. как части. В то время как ”ёшка”, это было вовсе даже так ещё и не “ушка”, потому как было оно именно что объединением, т.е “йошка”, чтобы сама “трёшка” не была так уже “трушкой”, и наоборот. А потому “прочитайте” уже значение руского слова “трусить” самостоятельно.
Популярность восьмеричной системе счисления у руских придавал в том числе, скажем так, узелковый принцип её способа. Который те применяли больше для сохранения результатов счёта, нежели для их получения, - для их получения уже тогда они использовали абак. “Треть(ая) (часть)”, как и “четверть(ая) (часть)”, как и “пять(ая) (часть)”, и “шесть(ая) (часть)”, и т.д., возникают у них уже позднее, с переходом руских на десятеричную систему счисления.
(Кстати, - восьмеричная система исчисления была удобна тем, что позволяла простым делением пополам, - знанием очень уже тогда хорошо известным будущим руским, - разделить не только количество, но и вес любого товара на восемь (а если надо, то и на шестнадцать) частей. Причём сделать это с использованием пуда, рычажного устройства для взвешивания.
Ещё раз, - почти за десять тысяч лет до рождения Архимеда у д-руси, будущих руских, уже было устройство под названием “пуд”, которое они использовали для того, чтобы вес содержимого одного сухого желудка северного оленя (обычно этим содержимым была соль), который тоже назывался у них “пуд”, делить на две, четыре, восемь, а потом и вовсе шестнадцать частей. (Ведро как ёмкость и мера для сыпучих и жидких веществ появляется гораздо позднее пуда, сухого желудка северного оленя, с появлением бронзового топора. Это видно уже из конструкции этого объединения. Объём ведра (сытного ряда) соответствовал объёму пуда и был равен так двенадцати литрам.)
Для этого они использовали принцип рычага, а именно, - пуд с помощью пуда можно уравновесить за счёт его половины, если плечо (длина) рычага пуда, на котором она (половина (веса) пуда) висит=весит, вдвое больше, чем плечо рычага, на котором висит=весит сам пуд. И наоборот. А находить половину длины руси научились ещё тогда, когда узнали значение [шесть/6].
Объединение “пуд” было одним из первых немногих тогда звучаний со звучанием “у” в руском языке (естественно, что первым в нём было объединение “уд”), а потому и знаний в структуре значений этого его звучания было более чем достаточно. Вы это могли почувствовать уже тогда, когда я рассказывал вам как с помощью длины рычага пуда можно было разделить вес пуда, - здесь мы так имели дело с двумя разными пудами. Понятно, что такая ситуация вызывала порой недоразумения и недопонимания.
Так будущие англичане воспринимали “пуд” своих рабов, будущих руских, как нечто, что тем следовало принести, т.е. “put”. (Напоминаю, звучания “д” (”d”) в языке будущих англичан тогда ещё не было, вместо него они использовали “т” (”t”).) Отсюда это их значение у этого их объединения “put” как у признака сознания, т.е. как у соответствующего действия. Будущие же руские понимали, что их хозяева что-то так, - используя “т” (”t”) вместо “д” в звучание “пуд”, - не понимают, потому как их “пуд” соответствовал у них в языке признаку действительности. Тем более они не могли понять их английское “фут” (”foot”) с их значением [ступня], потому что звучания “ф” уже у них в руском языке не было. И вместо которого у себя в языке они использовали уже звучание “п”. А потому им гораздо легче было воспринять “пут”(ы) от английского “фут”(ы) (“foot”(ы)) как некие узлы, нежели сами ступни (ноги), которыми те и вязались. Тем более что будущие англичане любили эти “путы” будущим руским вязать.)
Но это что касается, скажем, так, узелковых долговых расписок. Непосредственно же для счёта гораздо удобнее уже был абак. Как следует из “прочтения” его значения, - {”аб” “ак”} - [принадлежность (быть) “а” б принадлежность (быть) “а” к], абаком была такая уже штука, которая безусловно могла быть отъемлемой частью (всех) “К” (т.е. отъемлемой частью (всех) кам(ь)ы, в том числе будущих руских), и которая сама могла быть (состоять) из отъемлемых частей (любых уже) б (и уже поэтому она была так именно что принадлежностью “быть а” у б)
Как видите, одних только непосредственных знаний Языка, чтобы понять, чем именно был абак, нам не хватит, нужны, в том числе и знания Действительности. Которых, понятно, сегодня у нас уже нет и быть так, - посредством органов чувств, - увы, никогда больше не может. А потому, для того, чтобы знать, чем именно был тогдашний абак, мы воспользуемся знаниями тоже Языка, но уже гораздо более так посредственными.
И для этого давайте мы прежде уясним себе уже соотношения значений [(принадлежность) “быть в”] и [(принадлежность) “быть с”], а заодно уже и [(принадлежность) “быть а”] в руском языке. А для этого “прочитаем” и осознаем те значения, что следуют из звучаний “семь”, “восемь” и “часть”.
Итак, “семь”, - “с(ь)эм(ь)” - {”с” “(ь)эм(ь)”} - [быть с признак мужиков любой принадлежащий мне, это говорящему признак мужиков]. Здесь явно не хватает непосредственных знаний Действительности, чтобы понять, чем именно был тогда этот самый их признак “(ь)эм(ь)”, с которым мужикам, получается, следовало быть уже обязательно. А потому воспользуемся другими объединениями, где звучание “(ь)эм(ь)” тоже присутствует, и значения которых мы уже знаем. Например, “семя” (”с(ь)эм(ь)а”), - не путать с “семья” (”с(ь)эм(ь)йа”)!
Итак, “семя”, - “с(ь)эм(ь)а” - {”с” “(ь)эм(ь)”}”а” - [{быть с признак мужиков любой принадлежащий мне, это говорящему признак мужиков} (принадлежность) “быть а”]. Мы знаем, что без знания Действительности определить ту или иную принадлежность “а” у того или иного признака действительности невозможно. Но в случае “семя” эти знания у нас есть, - так называют признак действительности, который предназначен для высаживания (специальное действие!) в специальное (!) углубление в земле (бороздку или желобок), с целью вырастить из него готовое растение, от которого этот самый признак действительности “семя” и был когда-то получен. А специальные они уже потому, что без них (без признаков, которым эти знания и соответствуют) этот признак действительности признаком “семя” никогда уже просто не будет.
Проще говоря, для того, чтобы семя действительно было уже семенем, для него обязательно следует сделать бороздку/желобок в земле, и туда его уже высадить. При том, что само семя является так принадлежностью “а” другого уже признака, а именно “семь”, - {“семь”а}. Таким образом получается, что “бороздка/желобок” является неотъемлемым признаком признака “семь” (”с(ь)эм(ь)”), - нет желобка, нет так и семени, один, получается, из него только мусор, потому как оно такое, - без желобка, - никогда теперь не взойдёт. А из значения его звучания [быть с “(ь)эм(ь)”] следует, что эта самая “бороздка/желобок” и называлась тогда “(ь)эм(ь)”. Подтверждением тому звучание “выемка” с его значением, как и множество прочих других в том числе, содержащих звучание “(ь)эм(ь)”.
Из этого правильно сделать вывод, что принадлежность “быть с” значила неотъемлемую принадлежность какого либо признака вообще. А это в свою очередь значило, что обладавший принадлежностью “быть с” отдельно существовать просто не мог, это если только теперь в составе другого какого-то признака. Из всего этого следует, что “(ь)эм(ь)” был именно что желобком/бороздкой на абаке, причём единственным, и без него сам абак существовать не мог, потому как он без него не был бы уже так абаком.
Ещё раз, - “семь” значило так семь бобов, или то, что их заменяло, и которые полностью занимали весь уже емь в абаке. А для того, чтобы добавить ещё один боб, т.е. уже так восьмой боб к абаку, все семь бобов из его емь надо было потом забрать, - “семеро одного не ждут”, - а вместо них рядом, - не в емь! - на него положить только один, тот самый восьмой уже боб. И так, - “во” - [быть в объединение], - это бы только он один значил уже именно что все восемь бобов, - “семь раз отмерь, один раз отрежь”. Т.е. убери из емь все семь бобов, а вместо них, но только не на их же место в емь, а где-нибудь рядом, положи один боб, - “отрежь” тогда не предполагало манипуляции обязательно с ножом. Его значение более соответствовало отделению от целого его какой-то части.
Таким образом принадлежность “быть в” значила уже отъемлемую принадлежность того или иного признака у другого уже признака. Это видно уже из значения “восемь”, что следует из его прочтения, - [(принадлежность) “быть в” объединение “семь”]. Из всего этого следует, что с помощью такого, скажем так, восьмеричного абака человеки запросто могли тогда считать уже до 64, но вряд ли больше. Хотя бы потому, что им тогда этого просто и не требовалось.
Из знаний и сегодня, ещё существующих древних (т.е. с тех самых пор, не накопивших достаточно много своих (не заимствованных!) знаний) языков следует, что значение принадлежности “быть в” соответствовало в Древнем языке значению [направление (движения)], т.е. было оно, таким образом, принадлежностью признака сознания “направление (движения)”. Именно с таким его значением с ним образованы такие слова в языке будущих англичан, как “ви” (”we”) - [направление (движения) множество], “висс” (”with”) - [быть с (соль) направление (движения) множество], и т.д. Именно в том числе и с таким у него значением в руском языке используется сегодня предлог “в”. Чтобы понимать разницу значений предлогов “в” и “с” в руском языке, достаточно знать, когда пойти можно только “в”, а когда уже только “с”.
Ещё раз, - тема соотношения значений различных предлогов в руском языке, это очень большая тема. Например в значение прелога “а” присутствует возможность выбора, которой нет уже у других предлогов. При том, что существуют контексты, в которых значения разных предлогов практически совпадают. В любом случае тема эта большая, чтоб я мог здесь её рассказать. А потому я здесь её только лишь отмечаю, чтобы вы лучше могли понять значения слов “семь” и “восемь”. А подробно вы сможете её узнать уже в Книге 4 “Руский язык”, где я уделю ей уже отдельную Часть.
И напоследок...
У тех семи бобов в желобке (еме) абака тогда кроме “семь” было ещё одно название, а именно “неделя”. Из его “прочтения” следовало такое у него значение, - “неделя” - “н(ь)эд(ь)эЛ(ь)а” - {{”н(ь)э” “д(ь)э”} Л “(ь)а”} - [{отсутствие признак мужик(ов) любой “д” признак мужиков любой} воспринимать как признак мужик(ов) принадлежность (быть) “а”]. Проще говоря, так назывался признак, который мог быть только у мужиков, потому как “д” в этом случае было ничем иным, как признаком сознания “деление”. Т.е. тем признаком сознания “деление”, которого кроме мужиков тогда больше никто делать и не умел, но которое в самом этом их признаке Счёта “неделя” было невозможным (отсутствовало). Потому как признак сознания “деление” если и существовал, то не сам по себе, а только как принадлежность “быть а” признака мужиков “Счёт”. Согласитесь, что понять это значение сложно, но тем не менее древние человеки со временем научились само это значение осознавать, в отличие от сегодняшних лингвистиков, которые не понимают его ни чуть-чуть. Потому как не видят никакой разницы между значениями объединений “дела”, производным которого является “делать”, и “деля” (”д(ь)эл(ь)а”), производным которого является “делить”.
Ещё раз, - само это объединение “неделя” возникает в руском языке примерно 11 - 10 тысяч, лет назад. А это, даже согласно знаниям самой Библии, происходит гораздо раньше, чем вместе с ней возникла (совокупность знаний) Религия. Из знаний которой и выводят его значение сегодняшние лингвистики, утверждая при этом, что “неделя” значит [(ничего) не делать]. Проще говоря, прежде чем ничего уже не делать, будущие руские как минимум несколько тысяч лет тому как делили. Чтоб “неделя” не была тогда тем, чем её сегодня считают лингвистики.
Впрочем, это всё, что я хотел рассказать вам о “семь” и “восемь” с их значениями [семь/7] и [восемь/8].
Глава 8
“Девять”, “десять” и т.д.
Они уже не были ками, т.е. теми б, которые когда-то “были а” на К (Уральских горах), и бесцельно слонялись по их лесам. Потому как у них тогда появилось их общее дело, с которым была так или иначе связана уже вся их дальнейшая жизнь. То самое дело, которое раз и теперь уже навсегда объединило их жизнь с этими их К. А потому были они так уже ком(ь)ы. Теми самыми ком(ь)ы, из которых впоследствии выходят все эти коми, зыряне, пермяки, и т.д., но, самое главное, из которых выходят тогда в том числе и будущие руские.
Они потому уже были рускими, что относились к соли не “так или иначе” как все прочие б, а именно что гораздо их основательней, - они сделали соль предметом своей жизнедеятельности. Причём сделали не сразу, - сразу они были только рабами у тех самых huntы, из среды которых со временем вышли в том числе и будущие англичане, и которым будущие руские эту соль добывали. Но уже тогда, будучи рабами, будущие руские умели хорошо учиться. Тем более, что вскоре Природа предоставила им шанс превзойти своих хозяев, - и было это примерно 11 700 лет тому назад, когда ледник возле К начал таять.
И очень скоро рядом с К тогда возник огромный рал, озеро Вай с пресной водой, которое занимало тогда территорию почти всей современной Удмуртии. Именно на нём будущие руские и смогли создать тогда во, - замкнутый путь по доставке соли водой, - и за счёт огромной его эффективности превзойти и так уже оттеснить из К будущих англичан (т-русь), а самим стать так уже рускими. А это значит, что теперь они уже не столько заимствовали чужие знания, сколько создавали свои, собственные. И одним из первых знаний, что тогда они создали, была их десятеричная система счисления. Вот её мы в этой Части 8 “Девять”, “десять”, и т.д.” сейчас и рассмотрим. Это потому нам будет сделать легко, что сегодня ею такой пользуется вообще уже весь, скажем так, сознательный Мир.
(Кстати, сравнительно совсем ещё недавно, - чуть более двухсот лет назад, - звучание “мир” в руском языке предполагало два возможных у него написания, а именно “мир” и “мiр”, с разными у них значениями. Я это потому вам здесь рассказываю, чтоб вы понимали, что не одни только англичане любили в написаниях своих звучаний указывать используемые по умолчанию в них знания, но и руские тоже. Это свойство было тогда общей тенденцией вообще всех грамотных людей, - посредством написаний задавать знаний несколько больше, чем могли бы уже узнать люди неграмотные из одних только их звучаний. А потому, дети, обязательно больше читайте, вы и сами не заметите, как будете знать гораздо больше чем те, кто привык только слушать и/или смотреть.)
Но прежде нам стоит разобраться, чем были все эти “д” и “т” в звучаниях руских чисел. Так “д” значило в них те признаки действительности с которыми и над которыми совершались все действия связанные со счётом. А “т” значило в них всё то, при помощи чего и как эти действия совершались. Проще говоря, д, это были те же бобы, или то, что их заменяло. А “т”, это были те же желобки, или то, что их и действия с ними заменяло.
Ещё раз, - к тому времени в структурах значений принадлежностей “быть в” и “быть с” появились уже новые знания. А с ними они несколько уже отличались от самих же себя, скажем так, эпохи формирования значений у звучаний “семь” и “восемь” в руском языке. Или, если эту же мысль, но сказать уже чуть по другому, - эпохи восьмеричного счёта у руских.
Из “прочтения” звучания “девять” следует такое у него значение, - “девять” - “д(ь)эв(ь)ат(ь)” - {”д(ь)э” В “(ь)ат(ь)”} - [”д” признак мужиков любой “быть в” признак мужиков “быть а” действие признак мужиков]. Уже из этого значения видно, что принадлежность “быть в” более соответствовала в нём признаку сознания “действие”, нежели самому признаку действительности посредством которого это действие и совершалось. Связано это с тем, что только восьмеричный абак был именно что с желобком. В то время как на роль десятеричного абака пробовались тогда очень даже разные его конструкции. Причём все они отвечали своему главному назначению, а именно счёту, и так оставалось теперь только выбрать наиболее удобную из них. Чтобы в итоге такой абак и стал уже рускими счётами, которые мы с вами сегодня и знаем. Потому, собственно, в значение звучания “девять” основной акцент делался именно на само действие, нежели на ту конструкцию абака, посредством которого это действие и совершалось.
Ещё раз, - сами конструкции у десятеричного абака тогда могли быть очень уже так разными, чтобы их специально как-то упоминать потом в звучаниях чисел. В то время как действие с помощью их совершаемое упомянуть следовало обязательно, потому как это только конструкции абака могли так быть уже совершенно разными, меж тем как действие с ними совершаемое всегда оставалось одним и тем же. При том, что все десятеричные абаки как соответствующие конструкции начинались с их естественного аналога, что есть вообще уже у всех человеков, а именно с их пальцев рук.
Из “прочтения” звучания “десять” следует такое значение, - “д(ь)эс(ь)ат(ь)” - [”д(ь)э” “быть с” признак мужиков “быть а” действие признак мужиков]. Проще говоря, так называлась любая “д”, которая была именно что С ять (”(ь)ат(ь)”), а вовсе даже не В ять (”(ь)ат(ь)”), как это и было у девять. Из чего сразу становится ясно, что сами ять у “девять” и “десять” не отличались никак тогда совершенно. А, чтобы понять, как отличались они именно что этими своими принадлежностями “быть В” и “быть С”, мы продолжим “читать” и считать так уже дальше. А заодно в том числе, наконец, и узнаем, чем собственно значение “Считать” отличается от значения просто “читать”.
Понятно, что значением “ять”, это было тогда знание признака “рука”, с помощью п (пальцев) которого ({”п” “ять”} - ”пять”) человеки тогда и считали. Для этого пальцы они загибали примерно так, как те (”д(ь)э”), которые и были, получается, у них уже “В ять”. Но стоило им дойти до десяти, - так пальцы, получается, были у них загнуты уже все, - и они одним “бобом” сей факт сразу же отмечали, - делали сам этот “боб” уже “быть С ять”. Это чтобы уже не забыть так, что до десяти они один раз уже так досчитали. Осталось только понять, где находилось это самое “быть С ять”, чтобы понять уже, чем оно тогда вообще, и в Счёте в частности, было таким.
Понятно, что ничего кроме восьмеричного абака у будущих руских больше тогда быть ещё не могло. Сделать же из восьмеричного абака уже десятеричный было нетрудно, тем более, что для этого ничего делать было и не надо. Достаточно было только перейти от счёта восьмёрками к счёту уже десятками, что будущие руские тогда и проделали. И теперь один “боб” С ять, т.е. с рукой, а совсем даже не в руке, а именно, что от неё отдельно, значил у них десять “бобов” В ять, т.е. в руке. Похоже, что клали этот самый “боб” С ять” в тот самый желобок абака, и так он значил в нём уже количество полных десятков (”бобов”).
Следовало продолжить считать уже дальше, в смысле продолжать загибать пальцы так, как делали и до этого. Если бы не одна проблема, - счёт однажды обязательно так кончался, а пальцы были нужны для других уже дел. А потому результат надо было обязательно помнить, причём вовсе даже уже не на пальцах, а на чём-то другом, да хоть на тех же “бобах”. А потому следующий, десятый так уже “боб”, тоже клали С абаком, т.е. уже не в желобок, а, получается, на абак, рядом с ним.
Из “прочтения” же звучания объединения “одиннадцать”, следует такое у него значение, - {”один” “на” “дцать”} - [один (”боб”) отсутствие (принадлежность) “быть а” (признака) “дцать”]. Где мы впервые встречаемся с признаком “дцать”, значение которого “читалось” как [”д” (”боб”) действие (принадлежность) “быть с” (принадлежность) “быть а” действие признак мужиков]. Проще говоря, так, - “дцать”, - назывался желобок у абака, куда и складывались “бобы” значившие полные их десятки, а одиннадцатый “боб”, получается, им так уже не принадлежал. Т.е. был он так уже НА абаке с желобком, а вовсе даже не в его желобке. Из чего было видно, что так мы, сосчитали до одиннадцати, - один “боб” был в желобке, и значил в нём так один полный десяток, а один боб был рядом с ним на абаке, и значил так самого себя.
Дальше счёт продолжался абсолютно точно так же, - очередной “боб” складывался на абак, руки были абсолютно так уже не нужны, и это было “двенадцать”. Потом “тринадцать”, “четырнадцать”, “пятнадцать”, и так до “двадцати”. Начиная же с “двадцати” те десять “бобов”, что были НА абаке, убирались, а вместо них в желобок добавлялся ещё один “боб”. Так их становилось в нём уже два. И теперь, прежде чем считать “бобы” НА абаке, называлось число “бобов” в желобке, - “{два дцать} три”, - например. Или, - “{три дцать} семь”. Но, - “сорок четыре”, - почему? Ответ на этот вопрос очень даже большой, а потому и не здесь. Тем более, что я посвятил ему целиком всю следующую Часть 9, которую и назвал так уже “Сорок”. Мы же здесь пока продолжаем...
Но прежде два слова про “дцать”, точнее даже про “ать”. Как видите, в “ать” у звучания “а” с его значением [быть а] отсутствует признак мужиков (ь), который безусловно присутствует у него в объединение “ять” (”(ь)ат(ь)”), и уже поэтому делает его значением [рука (ладонь)]. Тем более, что это было время формирования звучания “й” с его значением [всё у всего], а потому звучание ”(ь)ат(ь)” воспринималось тогда уже в том числе и как “йать”, - {”йа” “т(ь)”} - [я действие признак мужиков]. Проще говоря, так назывался признак “ладонь”, которым я (мужик) и действовал. Так вот, с помощью ать тоже можно было действовать со всякого рода д, т.е. (делать) “дцать”, где значением “ц” - “тс” - [действие (быть) с мужской признак]. Но только, понятно, что ять, т.е. той самой ать, которая принадлежала мужикам, она быть никак уже не могла. Потому и желобок на абаке назывался уже именно что “ать”, а вовсе даже не “ять”, что частью мужиков он так уже не был и быть не мог.
Впрочем, руские тогда не забыли, с чего они начинали когда-то свой десятеричный счёт, а именно с ять. Потому любое знание, изучать которое они потом начинали, они начинали изучать, по их словам, именно что с “ять”. И даже тогда, когда саму руку в счёте будущие руские давно уже не использовали, то свой первый “желобок” у своего абака, именно который они и использовали для счёта различных “д” первого десятка, будущие руские стали называть тоже “ять”.
Так вот, после сорока идёт уже пятьдесят, шестьдесят, и так до девяносто, - почему? И здесь объяснение мне видится только одно, - все эти “дцать” и “сорок” достались руским от восьмеричного абака, которыми их с ним и считали. При том, что конструкция его позволяла уже считать с его помощью до 64-х. Другое дело, что человеки этого тогда потому не делали, что им этого просто было не надо. Потому как все их тогдашние вычисления, получается, дальше сорока у них и не шли. По этой причине названия чисел после сорока они и не знали, - зачем?
Поэтому, когда перед рускими однажды встала эта проблема, они решили воспользоваться тем самым знанием, что однажды до этого уже придумали, а именно знанием “десять”. И стали все последующие целые десятки называть уже через него, - “пятьдесят”, “шестьдесят”, “семьдесят” и “восемьдесят”. Как видите, признака мужиков (ь) у них на конце там уже нет, - откуда, если самих рук мужика, как это было у “десять” первого десятка, там уже близко не было, потому, как быть не могло!
Чтобы понять, почему “девяносто”, а вовсе даже не “девятьдесят”, - хотя, почему бы и нет? - давайте уже “прочитаем” значение объединения “сто”, из которого оно, в том числе состоит, - “девяносто” - {{д признак мужиков любой “быть в” признак мужиков “быть а”} “сто”}. Итак, - “сто” - [быть с действие объединение]. Проще говоря, так называлось количество вообще всех “бобов”, что можно было таким, - с одним у него желобком, - абаком сосчитать. И ещё, - в производном его звучание, а именно “стоп”, называется уже само то объединение, а именно “п”, т.е. “пальцы”. Проще говоря, посредством абака с одним у него желобком, использовавшего десятеричную (т.е. “пальцевую”) систему счисления, можно было досчитать до ста. А дальше уже стоп! - в противном случае пришлось бы в желобок класть уже больше десяти “бобов”. Что для “пальцевой” (десятеричной) системы счисления было неправильно, потому, как сразу же влекло за собой так ошибки, - пальцев-то у наших рук именно десять, ни больше, ни меньше! Отсюда и “сто(п)” с его значением “девяносто”, - это чтобы напоминать так, что больше “бобы” в желобок добавлять уже было нельзя.
Ещё раз, - таким образом, даже при смене системы счисления с восьмеричной на десятеричную (”пальцевую”), возможности абака с одним желобком очень скоро были исчерпаны. А потому требовалась дальнейшая его модернизация, а именно добавление к нему нескольких “желобков”. Где каждый новый “желобок” увеличивал возможности для счёта в десять раз. В результате же всех этих модернизаций очень скоро абак принимает знакомый на вид сегодняшних руских счётов.
И напоследок, как и обещал...
Собственно вот из-за этих соотношений значений руских принадлежностей (т.е. предлогов) “в” и “с” сам процесс по определению количества “бобов” стали называть тогда “счёт”, - {”с” “ч(ь)от”} - [быть с “ч(ь)от”]. Причём главным, получается, в его значение было значение звучания “с” (которое именно что присутствовало в звучание самого объединения “счёт”), относительно значения звучания “в” (которое именно что в звучание объединения “счёт” уже никак не присутствовало).
А чёты (“ч(ь)оты”), как это и следует из “прочтения” их значения, - [огонь признак мужиков объединение делать много], - были в процессе счёта теми же самыми (признаками действительности), какими и были четы (”ч(ь)эты”) в процессе связанным с горением огня, - они были теми самыми необходимостями (в случае руских счёт этими необходимостями были их костяшки), без которых процесс счёта просто был уже невозможен. Как невозможен и процесс горения огня без “чет”, - специальных палок, которые сжигать ни в коем случае было нельзя. Потому что служили они для того, чтобы ими можно было совершать любые (т.е. “э”) манипуляции с костром (огнём). В то время как “чёты” (”ч(ь)оты”) были через “о” уже потому, что в процессе определения количества “бобов” они служили именно что для их объединения. Собственно отсюда и происходят названия и самих руских счёт, и того процесса, для которого они так и были нужны.
Глава 9
“Сорок”
В английском языке и сегодня есть ещё объединение “ok” (”ок”), полным звучанием которого у них является “окэй”. О том, что оно очень древнее, говорит сохранившаяся у него жестовая составляющая. (Это примерно то, как есть у руского объединения “во”, тоже поэтому очень так древнего объединения.) Его значение “читается” как [”к” объединение], давайте же его разберём. И начнём мы со значения в нём звучания “о”.
Да, звучание “о” в языке будущих англичан значило признак сознания “объединение”. Вот только сам этот признак отличался от похожего признака, что был в языке у будущих руских. А всё потому, что уже тогда они вели с будущими англичанами абсолютно разные образы жизни. Поэтому в структурах значений изначально одного и того же звучания для признака сознания “объединение” у них накапливались и разные знания. Из-за чего, собственно, сами эти признаки у них становились так разными, при том, что звучания “о” продолжали оставаться у них одинаковыми.
Так, если звучание “о” будущих руских в структуре своих значений содержало знание “коллектив” и соответствовало таким образом знанию признака сознания “объединение (коллектива)”, то звучание “о” будущих англичан в структуре значений содержало уже знание “дорога”, и соответствовало таким образом знанию признака сознания “объединение (дороги)”. Т.е. звучание “о” значило так у будущих англичан как признак действительности “замкнутая (дорога)”, так и признак сознания “делать (дорогу) замкнутой”. Осталось только понять, - откуда в структуре значений звучания “о” среди знаний Действительности у будущих англичан возникло тогда знание “дорога”?
Ещё раз, - здесь (т.е. для этого его значения) признаку “дорога” в руском языке могут соответствовать два разных звучания, - “дорога” и “путь”. И оба они будут так уже правильными, потому как они являются результатами разных восприятий одного и того же значения в одном и том же языке (в нашем случае им является руский язык). Какими именно узнайте уже самостоятельно, а для этого “прочитайте” уже их звучания. Предупреждаю, сделать это будет не так уж и просто, как кажется. Собственно потому и прошу вас сделать это самостоятельно, чтоб не тратить здесь лишнего времени. Тем более что до этого я дал вам достаточно необходимых знаний, чтоб вы это сделать уже сумели, причём однозначно.
Из знаний Действительности нам известно, что huntы (а именно из них потом вышли будущие англичане) каждый год ходили за своими северными оленями от их летних пастбищ на побережье Северного ледовитого океана и до мест их зимовок на Урале по одному и тому же замкнутому пути. А замкнутым он был потому, что назад возвращаться по той же самой дороге было нельзя, - мох не успевал отрасти, чтоб было что есть северным оленям на обратном пути. Именно так и тогда знания признаков “замкнутая” и “дорога” становятся совмещёнными в одной структуре значений, а именно в структуре значений звучания “о” у будущих англичан.
Нам осталось так только понять, что значило звучание “k” в объединение “ok”, чтобы уже “прочитать” и его значение тоже. Пока же мы знаем только значение жестовой его составляющей со значением [соединение друг с другом двух частей одного целого]. Более соответствующей звучанию “о” с его значением [объединение (дороги)]. А потому и возникает у нас так вопрос, - “А причём здесь тогда звучание “k”, точнее даже его объединение с “о”, т.е. “ok”? Если всё необходимое (все необходимые знания) уже присутствует в структуре значений звучания “о”?
Давайте попробуем на него уже так ответить.
Чтобы понять тогдашнее значение английского звучания “k”, давайте прежде “прочитаем” значение очень похожего на него руского звучания “к”. А похожим оно было потому, что тогда это было по сути одно и то же звучание, но с несколько разными у него уже значениями в разных языках. И для этого мы рассмотрим значение руского слова “камень”, что следует из его “прочтения”, и где звучание “к” тоже используется.
Итак, - “камень” - “кам(ь)эн(ь)” - {”ка” “м(ь)эн(ь)”} - {{”к” “а”} “м(ь)эн(ь)”} - [”ка” маленький]. Из чего следует, что сам признак “ка” по сравнению с признаком “камень” (т.е. “ка” без “мень” с его значением [маленький]) был уже достаточно так большим. Более того, из названия признака “ка” следует, что он сам принадлежал “а” уже признаку “к”. Получается, что “ка” был так признаком признака “к”, и у него (”ка”) в свою очередь мог быть признак ещё меньший его, т.е. “камень”. А то, что “ка” был признаком меньшим, чем “к”, говорит значение звучания принадлежности “быть а”, что в нём и используется, - невозможно принадлежать, т.е. “быть а”, к чему-то (к какому-то признаку действительности), т.е. быть так его чАстью, и при этом быть больше него. Потому, как часть потому и часть, что больше целого не бывает. Чтобы подчеркнуть это его свойство, - быть бОльшим по отношению к принадлежащим “а” его признакам действительности, т.е. которые являются так его чАстью, - мы далее будем здесь называть его “К”, т.е. называть с большой уже буквы. В отличие от звучания “ка” со значением [“К” (принадлежность) “быть а”], в которой мы будем писать “к” уже с маленькой буквы.
(Кстати, как вы увидите дальше, значение сознания принадлежности [быть к] (или, это если по-другому, предлог “к” с этим его значением), в руском языке возникает
из знания признака действительности “К”. Другое дело, что признак сознания “к” (т.е. предлог “к”) очень так уже отличался от признака действительности “К”.
Хотя бы потому, что являлся он именно что признаком сознания и в таком своём качестве мог использоваться в гораздо уже большем количестве контекстов руского языка, нежели признак действительности “К” с похожим у него звучанием. Ещё раз, - именно с таким своим значением принадлежности [быть к] звучание “к” и становится потом предлогом “к” в руском языке.)
Из всего этого запросто сделать вывод, что этим “К” (”к” большим) мог тогда быть только Урал, точнее даже не он сам, а Уральские горы, что и были на нём. Тем более, что и сегодня ещё сохранилось в некоторых письменных источниках употребление прежнего его названия “Камень (большой)”. А будущие англичане, получается, заимствовали звучание “к” как “k” с этим его значением [К], т.е. [гора/скала], у тех будущих руских, что в этих К (горах Урала) тогда и жили (”были к”). И с которыми они каждый год в этих горах встречались, когда приходили со своими северными оленями на зимовку.
Таким образом, значением английского объединения “ok”, которое и следует у него из “прочтения”, будет [”К” объединение (дороги)]. Или, это если чуть попроще, - [дорога вокруг “К”], где звучанию “К” соответствовал признак “Уральские горы”, а звучанию “о” признак “замкнутый путь”. А всё вместе, таким образом, получалось [дорога вокруг Уральских гор].
Ещё раз, - из (знания) существования и сегодня в русском языке устойчивого сочетания “Уральские горы” следует то (знание), что так, - “Урал” - тогда называли именно само то место, но вовсе даже не горы, что на этом месте и были. В противном случае самого такого сочетания “Уральские горы” в Языке бы тогда не было, как ещё одного случая тавтологии. (Примерно как “масло масляное”, или “морское море”, или “пустынная пустыня”, и т.д.)
А, если и не используется в руском языке сегодня это название - “К” (“Камень (большой)”) - по отношению к Уральским горам, то на то тогда должны были быть соответствующие причины. Понятно, что эти причины следует искать в разном, скажем так, использование разными коллективами человеков признака действительности “К” (“Уральские горы”). Которые и привели к тому, что они (соответствующие причины), изменяясь сами, изменили однажды и название у соответствующего признака действительности “К”, почему он с тех пор у руских стал называться уже именно как “Уральские горы”, а место, где они находились, “Урал”.
Ещё раз, - удлинение названий как звучаний у соответствующих им признаков происходит в результате процесса их детализации обусловленного накоплением соответствующих знаний в их структурах значений. Т.е. так одновременно происходит детализация как самого звучания, так и его значения. При этом исходные звучания с их исходными значениями в языке, где эта детализация и произошла, не сохраняются. Простой тому пример, - звучание “вода” со значением [вода]. Возникло оно в результате детализации звучания “во” со значением [вода], но с несколько отличной у него структурой значений. Которое в свою очередь возникло из звучания “в” со значением [вода] с ещё более отличной структурой его значений. По этой причине звучание “в” и сегодня используется в руском языке отдельно, но вовсе даже не со значением [вода]. То же самое произошло в нём тогда и со звучанием “К”, которое и сегодня используется в нём отдельно, но вовсе даже не со значением [(Уральские) горы], что и было у него тогда.
Название “Урал”, как название места у признака “К”, появилось тогда, когда человеки нашли на берегах протекавшей в тех местах реки каменную соль. (Почему она была уже именно что “каменная”, объясните самостоятельно.) Саму же реку они назвали тогда объединением “Кама” - {”ка” “ма”} значение которого “читалось” как [(принадлежность) ”быть “а” (признака) принадлежащего мне, это говорящему (принадлежность) “быть “а” (признака) “К”]. Напоминаю, здесь и у всех следующих объединений использовавшихся, а возможно даже и образованных, в языке huntы (из них вышли потом в том числе и будущие англичане), знание связи “порядок” было уже английским.
Вот из-за этого самого признака действительности, а именно “каменная соль”, сам признак “К” (”Уральские горы”) как и его название были не так уже для huntы важны, как тот берег реки (Камы), где эта каменная соль и находилась. А значит и название этого берега для них тогда было гораздо уже важней, чем название тех же гор, возле которых он и был. Названию же признака “берег” у huntы, как и вообще у всех древних человеков в их Животном тогда ещё языке, соответствовало тогда звучание “л”. Это было очень так женское звучание, потому как на л (берегу) только женщины, старики и дети собирали тогда разного рода вкусняшки. Короче, собирали там их все, кроме мужиков, отсюда, кстати, и происходит звучание huntы “all” (”ол”) со значением [все] ([объединение (всех тех, кто ковырялся возле и на) л (т.е. на берегу)]). (Почему в английском написание этого звучания “ол” используется английская буква “а” вместо “о”, а также сдвоенная их буква “l”, и что так объединение “all” у них тогда уже значило, объясните самостоятельно, - в конце концов, мы здесь с вами о Руском языке говорим, чтоб мне ещё и это вам объяснять.)
В языке будущих руских всё было не так, это мы видим хотя-бы из того, как по-разному формировались тогда языки будущих руских и будущих англичан. Будущими рускими тогда руководило их алчное (”читать”!), потому как абсолютно ещё животное, желание обладать теми или иным признаками действительности, составлявшими тогда их потребности. А потому их гораздо более тогда заботило знание тех или иных принадлежностей у всех этих потребностей. Почему именно в их языке и возникает тогда так много различных звучаний со значениями у них соответствующих принадлежностей. (Проще говоря, возникают так отдельные (с точки зрения написания, это были отдельные так уже буквы) звучания со значениями соответствующих у них принадлежностей, т.е. предлоги.)
Ещё раз, - различные образы жизни накладывали тогда свой, скажем так, отпечаток на коллективные сознания тех человеков, которые эти образы жизни и использовали. Потому тем же huntы с их образом жизни трудно было представить, как какой-то признак действительности, который сам не являлся частью формы Жизни “человек”, мог как-то её представителю принадлежать. Тем более, что у них уже было тогда знание “sea” (”си”) со значением [много соли], чтобы не желать, чтоб эта соль обязательно так кому-то из них уже принадлежала, - в море соли полно, бери кто хочет и сколько хочет. (Это было бы примерно так, как если бы кто-то сегодня объявил своей собственностью весь воздух, которым мы дышим.)
Будущим же руским каменной соли уже тогда не хватало, хотя бы потому, что не все они возле неё и жили. А потому желание знать, кому она уже так принадлежит (т.е. знать её принадлежность) было для них очень даже естественным (”читай” [животным]). И первой принадлежностью, значение которой они у себя в языке тогда и сформировали, была именно что принадлежность “а” с соответствующим у неё звучанием и значением.
Таким образом, будущие руские в первую очередь образуют у себя с “л” вовсе даже не объединение “ол” (”al”) с его значением [все], как это и сделали будущие англичане в своём языке. А образуют они именно что объединение “ал” с его значением принадлежности [”быть а” л], где “л” значило берег, которым в этом случае и был берег реки Кама. Проще говоря, формированием такого объединения в своём языке руские удерживали так знание, кто именно является, скажем так, хозяином того или иного берега. Т.е. кому он так уже принадлежал. (На окончание “ал” в объединение “принадлежал”, что здесь и сейчас я использовал, надеюсь, все уже обратили внимание? - нам это знание скоро уже пригодится.)
Конечно, и это понятно, признак “л” (”берег”) принадлежит “а” в первую очередь именно тому, кто на нём всегда так и ковыряется (т.е. ищет так разные уже на нём вкусняшки), т.е. всем этим женщинам, старикам и детям. Поэтому про них в самом этом звучание можно было и не упоминать, потому как знание о них всех уже присутствует в его структуре значений по умолчанию. А вот знания о мужиках в его структуре значений нет абсолютно. А потому, если мы обязательно уже так хотим, чтоб это знание у него тоже так в ней уже было, необходимо будет сформировать с ним уже новое объединение состоящее из объединения “ал” и звучания “р” с его значением [мужик(и)], т.е. “рал” - [мужик(и) (принадлежность) “быть а” л (т.е. берега)]. (Сразу “читаем” значения его производных в руском языке, - “трал”, “брал”, “литораль”, простите “срал”, - “Интересно, вот оказывается как и где будущие руские мужики (про детей и женщин в нём ничего так не сказано) справляли тогда свою большую нужду! - это чтоб, получается, им не запоганить так потом всё то место, где они постоянно тогда и жили”. И т.д.)
Ещё раз, - значение признака “рал” как места для будущих руских было гораздо уже важнее значения самого признака “К” (т.е. важнее тех гор, которые у этого самого места, - “рал”, - и находились). Тем более, что уже тогда самих таких признаков “К” (гор) помимо Уральских гор они знали, получается, множество. В то время как рал был для них тогда так один, потому как других таких (с солью) ралов где-то ещё кроме Камы они просто не знали. Чтобы через него можно было уже выделить горы у рала из множества остальных гор. Так они стали само это место называть, тогда как “Урал”, - [(признака “К” принадлежность) “быть у” “рал”], а горы, что на нём находились, стали называть как “Уральские горы”.
(Для сравнения, похожий рал, а именно “берег (солёного) озера”, который сам являлся частью признака “пустыня”, - пустыня была вокруг него, а это значит, что так он был всего лишь её частью, а это в свою очередь значило, что он как признак действительности так ей тоже как признаку действительности принадлежал “был а”, - они называли уже как “Арал”.)
Таким образом, вспоминаем, значением английского объединения “ok” тогда было [”К” объединение (дороги)] или [замКнутый путь объединение]. И звучание “k” в английском объединение “ok”, как и звучание “к” в руском объединение “замкнутый” было совсем даже так не случайно. Потому как это был именно что замкнутый (- ”читаем”!) путь именно что вокруг (”читаем”!) “К”, т.е. вокруг принадлежащих “быть у” гор рала, или, чтоб было совсем уже просто, - “замкнутый путь ”.
Теперь становится понятно, откуда в структуре значений английского объединения “rock” (”рок”), значение которого “читается” у них в языке как [замкнутый путь вокруг гор Урала мужиков], появляется знание “скала”. Как становится понятно и значение их звучания “ролл”, как и более уже понятным для нас русскоязычных становится так значение их устойчивого сочетания “рок н ролл м(ь)узик”, и т.д. - Господи! Да там, получается, возникает уже почти весь их тогдашний английский язык! - Впрочем, это уже отдельная, большая тема, и она более полезна будет для англичан. Потому присутствие в написание “rock” английской буквы “c”, мы с вами разбирать уже здесь не будем.
В структуре же значений уже руского объединения “рок”, с тем же самым у него звучанием, как это и следует из сегодняшнего его значения, появляется уже знание “судьба”. Потому как это только для будущих англичан Урал мог быть одним из мест со скалами (горами), вокруг которого они и делали свой ежегодный “ролл”. В то время как для будущих руских, которые никуда не ездили, а всю жизнь сидели на одном и том же месте, Урал мог быть только их уже так судьбой (”читать”!).
Ещё раз, - в структуре значений звучания “К” у будущих руских, в отличие от будущих англичан, было знание “человеки”. Потому как они, - руские человеки, - в этом самом месте “К” (”Уральские горы“) тогда постоянно и жили. Так их звучание “К” соответствовало в том числе уже и значению “человеки “К”. Само же это звучание возникло у них в результате детализации естественного звучания человеков “(КГ/х)”, проще говоря, кашля.
Так нам осталось “прочитать” только значение объединения “сорок” именно таким, каким оно и следует из этого его “прочтения” теми кам(ь)ы, которые впоследствии становятся д-русами, которые в свою очередь потом становятся рускими. Т.е. теми самыми кам(ь)ы, которые сменили однажды свою жизнедеятельность связанную с собирательством, и стали уже добывать и продавать соль на Урале.
Итак: “сорок” - {”со” “рок”} - [быть с объединение “рок”]. Если структуры значений “со” и “so” в языках будущих руских и будущих англичан тогда ещё совпадали, - [быть с объединением], - то с “рок” - ”rock” из-за разного их отношения к признаку, которому оно соответствовало, у них начиналась так уже разница.
Будущие руские, - ещё раз, - значение объединения “рок” “читали” как [мужик(ов) объединение К]. Т.е. под ним они прежде всего понимали тех самых человеков, что тогда жили возле К в месте, где были залежи соли. Будущие же англичане под “rock” понимали прежде всего место тех скал К, где эти самые человеки жили, и где были залежи соли. Отсюда абсолютно разные значения одного и того же звучания “рок”/“rock” у них в языках, [судьба], - это у будущих руских, и [скала], - это у будущих англичан.
Как видите, уже начиная отсюда восприятие значения звучания “со рок”/“so rock” у разных (по видам их жизнедеятельности) человеков было очень так уже разным. Другое дело, что помимо признака действительности “место” звучание “so rock” (”сорок”) у будущих англичан соответствовало тогда в том числе и признаку сознания “время”. Т.е. соответствовало оно так тому времени, что будущие англичане вынуждены были проводить тогда на этом самом месте “rock” на зимовке, по соседству (получается в объединение), с будущими рускими.
Так вот, числовое значение промежутка времени “сорок” (”so rock”) будущие англичане уже тогда прекрасно себе представляли, и было оно равным у них [40]. Т.е. тому количеству дней, что они вынуждены были провести тогда в месте “rock” на зимовке. Это когда всё их стадо северных оленей сорок дней оставалось на одном и том же месте возле залежей соли, настолько им было необходимо восполнить её недостаток. Тем более что еды в виде мха в месте “rock” на всё это время для них было достаточно.
Понятно, что значение [40] у будущих англичан отчасти было связано с существовавшей у них восьмеричной системой счисления, а отчасти с их “five”, т.е. с их “пять”, - объединением, звучание которого соответствовало у них в языке в том числе и пяти пальцам одной руки. Другое дело, что для того, чтобы сам этот промежуток времени “so rock” (”сорок”) они вообще могли уже отсчитать, им нужна была соответствующая точка отсчёта. И она у будущих англичан безусловно уже так была!
Этой точкой отсчёта, этим, скажем так, репером времени у будущих англичан был день зимнего солнцестояния. Это когда сам день минимален, а ночь максимально длинна. Именно после солнцестояния день начинает уже расти, а ночь наоборот, становится всё только короче. (В 2023 году день зимнего солнцестояния выпадает на 22 декабря.) Этот день huntы могли уже точно фиксировать, и от него вести свой отсчёт времени, что они тогда и делали. Тем более что для них это было очень так важно.
Потому как сорок дней после дня зимнего солнцестояния, это и был тот самый срок, когда северные олени выедали уже весь мох и траву на месте их зимовки возле залежей каменной соли. Там, в Предуралье, где и жили тогда, получается, будущие руские. После чего северные олени переходили уже в Зауралье, а это и было началом их пути обратно, в их северные края возле Ледовитого океана, где они проводили потом всё лето и рожали детёнышей.
(Кстати, подсказкой, что всё было именно так, нам служат существующие и сегодня названия тогдашних временных промежутков “январь” и “февраль”. Значение звучания “январь” “читается” как “(ь)анвар(ь)”, - {”(ь)ан” “вар”}(ь) - [{признак мужиков “быть а” один “вар”} признак мужиков]. Где значение объединения “вар” в свою очередь “читалось” как [мужик(и) дороги], в котором значением объединения “ва” было [река/дорога]. (Вам более знакомо производное от “вар”, а именно “варяг” - {”вар” “яг”} - [вар соснового леса]. Так звали тех вар, которые предпочитали торговать солью летом по воде посредством ладей (”Лад(ь)йа” - “читать”!). Для чего, собственно, и жили они тогда в сосновых лесах, потому как именно из сосны и делали эти свои ладьи. Жили они, получается, уже не как все остальные вары, которые торговали солью только зимой, посредством одних своих северных оленей, а потому и жили они без всякой привязки к сосновому лесу.)
Проще говоря, январь, получается, был так единственным (в году) временем варов, т.е. мужиков huntы, которое те использовали для добычи и торговли солью. Потому как всё время зимовки, т.е. весь сорок (отсюда потом ещё и руское “срок” с его значением) их чумы оставались на одном и том же месте, а замёрзшие реки тогда становились прекрасными дорогами. По которым на многие сотни километров на юг они могли возить соль, чтобы поменять её там, на так необходимые им продукты растительного происхождения.
Но всё в этой Жизни однажды кончается, вот и спустя сорок дней после зимнего солнцестояния заканчивался январь, - начинался февраль, - “фэврал(ь)” - {”фэ” быть в “рал”}(ь). Это когда в рал с Запада начинал дуть уже ф (ветер) и приносить временами тепло, а иногда и морозы. И тогда снежный наст в Предуралье становился уже особенно твёрдым, а северным оленям следовало начинать переходить уже на подветренную сторону гор, т.е. в Зауралье.)
Понятно, что будущие руские, которым незачем знать было время, потому как они в отличие от будущих англичан никуда и никогда в те времена не спешили, связать английский признак сознания (время) “so rock” (который потому уже был английским, что у руских такого тогда не было и быть не могло) со своим признаком действительности (местом) “сорок” с похожим у него звучанием не могли. Единственное, что они могли, и что потом сделали, так это связать звучание “сорок” со значением [40], - так они стали называть число, которое соответствовало количеству дней в английском признаке сознания “so rock”.
Ещё раз, - присутствие по сути (именно что только по сути! - “so rock” в отличие от руского языка объединением в английском языке так никогда и не стало) английского звучания “сорок” у значения [40] в руском языке обеспечило, скажем, так, пересечение в нём двух систем счисления, - восьмеричной, это та, что была тогда у huntы (будущих в том числе англичан), и десятеричной, это та, что позже приняли для себя будущие руские. Проще говоря, [40] = [4 х 10] и [5 х 8]. А потому, когда будущие руские разрабатывали у себя десятеричную систему счисления, они решили использовать в ней, в том числе и знакомое им звучание у значения [40]. Тем более что этими своими ежегодными “so rock”-ами будущие англичане очень хорошо уже тогда приучили будущих руских называть [40] только как “сорок”.
И напоследок. Да, звучание “so rock”/“сорок” с его значением [40], как количество зимних дней, которые вынуждены были тогда проводить вместе будущие руские и будущие англичане, помнили теперь и те и другие. Но только вот помнили они их очень уже так по-разному. Потому как их мировоззрение определяла та самая их жизнедеятельность, которой они и занимались.
Для будущих англичан сорок был временем отдыха на их бесконечно пути. Когда они могли съездить в гости друг к другу, чтобы заняться, наконец, процессом п-п генетической информации, без которого они как соответствующий коллектив существовать просто бы не смогли. Когда по замёрзшим рекам они могли отвезти соль далеко на юг, где её можно было обменять на необходимые им растительные продукты. Когда элементарно вдоволь можно было отдохнуть перед очередной своей дорогой на Север. Потому сорок был для них праздником, который они всегда ждали.
(Кстати, именно так и тогда в английском языке появляется устойчивое сочетание “santa claus”, а в руском языке “дед мороз”. Мне кажется, что я дал вам достаточно уже знаний, чтоб вы могли “прочитать” значения их обоих. А заодно и ответить так на вопросы:
1. Когда начинался новый год у huntы?
2. Каким было исчисление года у huntы и почему? (Подсказка, - дни солнцестояний и равноденствий, получается, были у huntы, скажем так, “праздничными”, а потому в общий счёт дней года они не входили.)
3. Как появилась и что значила буква “c” в английском языке? (Подсказка, - начните так уже с написания “rock” с его значением.)
4. Как и почему отличался календарь славян (словян, - само это звучание зависело с какой стороны и кто на них уже так “смотрел”) от календаря huntы, при том, что они его у huntы по сути заимствовали?
И т.д., - вопросы можно было бы и продолжить, тем более, что впереди Новый год. Тот самый, который, получается, в своё время таким нам сделали huntы. Другое дело, что прежде чем отвечать на вопросы, их надо научиться ещё задавать. А для этого много чего нам придётся ещё узнать. Но это уже в Книге 4 “Руский язык”, а здесь же мы пока прекращаем.)
Будущие руские тогда видели сорок, скажем так, немного иначе. У них не было северных оленей, чтоб они могли куда-то уже ездить на них. А потому они сидели у себя дома (т.е. в аду), и основной задачей для них было очередную зиму как-то уже пережить. Их тогдашнее состояние было больше похоже на спячку, когда они мало куда выходили, а питались только припасами, которые заготовили с лета. Да ещё северными оленями, которых им удавалось иногда у huntы украсть. Много из них тогда умирало, так и не дожив до весны, или просто тёплой погоды. Их тогда не хоронили и не сжигали на костре. А потому весь сорок они валялись возле дома (ада), пока их оттуда ночью не утаскивали волки. Б-р-р-р! - Ужас то какой! Аж самому страшно! Но всё так и было, потому, как эти знания Действительности следуют из знаний уже самого Языка.
Это, пожалуй, всё, что я хотел вам рассказать о звучание и значение объединения “сорок” в руском языке.
Глава 10
“Урал как (тс)итад(ь)эл(ь) Цивилизации”
Это заключительная для Книги 3 “Руский счёт” Глава 10, и написана она для того, чтобы вы лучше могли уже обобщить знания, полученные вами в предыдущих её главах. Чтобы понять уже что, почему и как происходило тогда на Урале, в результате чего он и стал цитаделью Цивилизации на Земле. Т.е. источником и основой всех тех знаний, что сегодня вообще уже есть у человеков. Без разницы, говорим мы так о древних цивилизациях Запада или Востока. Потому как знания, на которых они тогда возникали, были сформированы именно здесь, на Урале.
Самым главным фактором, который и определил Урал, тогда как цитадель Цивилизации, было наличие в нём месторождений каменной соли. Уже одного его было достаточно, чтобы процесс накопления знаний у тамошних представителей большинства форм Жизни происходил гораздо быстрее, чем это было у них же, но уже в других контекстах Действительности. Проще говоря, те же представители формы Жизни “человек”, жившие тогда на Урале, уже только из-за наличия там залежей каменной соли на фоне её у них дефицита были гораздо умнее своих, скажем так, “родственников” где-нибудь в Африке или Индии.
Но первыми, кто сполна смог использовать это знание (знание “наличие каменной соли на Урале”), - подчёркиваю! - именно что знание как соответствующий циклический процесс в их Сознание, - были вовсе даже не будущие человеки, а северные олени. При том, что, скажем так, полноценного собственного коллективного сознания как такового они с тех пор так и не сформировали. А всё потому, что у них должным образом не сформировалась тогда в их Сознание невещественная структура знаний Языка. Та самая, только посредством которой и возможно объединить отдельные сознания уже в одно большое Коллективное сознание.
Потому коллективное сознание северных оленей и сегодня основано более на естественных механизмах Инстинкта, которые, понятно, с их Сознанием связаны очень уже посредственно, нежели на знаниях. Которых у них в Сознание, получается, совсем так немного, но зато связаны они с ним уже непосредственно. Потому как невещественные знания существуют на вещественных связях Сознания.
(Кстати, - ещё раз, - знания в коллективном сознание северных оленей реально немного. А если быть честным, то кажется, что вообще уже так одно. Потому как, для того, чтобы мочь совершать свои ежегодные миграции с Севера на Юг и обратно, с суммарной длиной под тысячу километров (а для некоторых даже и более), северные олени должны были знать, - именно, что знать, потому как это и было уже так их знание! - что во время их движения Уральские горы всегда должны были находиться в пределах их видимости, причём быть всегда так уже слева. Всё остальное, - “начало движения” и “направление движения”, - регулировалось у них за счёт естественных механизмов Инстинкта с помощью ветров с соответствующими у них направлениями.
Проще говоря, когда осенью холодный ветер начинал дуть с Севера на Юг, северные олени стремились от него “спрятаться”. Т.е. уйти оттуда по направлению его движения, причём делали они это именно что инстинктивно. Примерно как делаем нечто похожее мы, когда сворачиваемся “калачиком”, когда нам холодно. Весной же, когда ветер дул с Юга на Север, северные олени шли уже по его направлению на Север. И делали он это для того, чтобы избежать гнуса, который вместе с этим же ветром, но чуть позже него появлялся.
Вообще вся эта их стратегия, - “сезонное перемещение с Севера на Юг и обратно”, - была связана у северных оленей как у представителей соответствующей формы Жизни с одной только целью, - избежать излишнего влияния гнуса на возможность существования их популяции. Потому как гнус, - не волки, не медведи, и даже не человеки, нет, - из всех тех факторов, что сами не являлись потребностями для северных оленей, и есть тот главный фактор, который и ограничивает размеры их популяции. (Сейчас уже не найду где, но мне как-то попадались цифры, в соответствие с которыми получалось, что кровь выпиваемая гнусом у всех северных оленей в разы превышает вес всех тех северных оленей, что съедают все их хищники, включая человека.)
Это для сравнения, - я полагаю, что количество только уральских северных оленей (это тех, которые совершали тогда ежегодные миграции именно вокруг Урала) было тогда в пределах нескольких десятков тысяч. В то время как всех остальных оленей (не северных, нет, а их, скажем так, видовых “родственников”, - лосей за оленей мы здесь не считаем) в местах, где они путешествовали, вряд ли было сильно больше нескольких тысяч. Т.е. разница в их количествах была именно что на порядок, настолько стратегия выживания северных оленей была тогда лучше стратегии выживания обычных оленей.
Человеки, которые появились на Урале согласно существующим сегодня знаниям Действительности примерно 75 000 тысяч лет назад, безусловно, обладали уже лучшим, нежели это было у северных оленей, коллективным сознанием. С одной стороны для них это был так “минус”, - слишком развитое их коллективное сознание тормозило развитие их формы Жизни. А потому они не могли как северные олени развить необходимые для их формы Жизни естественные механизмы для возможности переносить им отрицательные температуры, чтобы мочь преследовать северных оленей уже постоянно. С другой стороны, это был для них безусловно так “плюс”, - за счёт развитого коллективного сознания они очень скоро формируют у себя знание “извлечение огня”, с которым теперь оказалось им возможным преследовать северных оленей уже постоянно.
Ещё раз, - каждый год как манну небесную будущие человеки ждали зимой прихода к ним на Урал стад северных оленей. Только появление которых и давало им возможность самим уже так на Урале быть. Но с появлением у человеков знания “извлечение огня” у человеков появляется возможность быть постоянно непосредственно уже с самими северными оленями. А это значит, что так они гарантировали себе существование без каких либо превратностей со стороны их процесса Жизни. Проще говоря, с постоянным у них источником пищи в виде стада северных оленей, будущее популяции тех человеков, которые выбрали тогда в качестве своей жизнедеятельности преследование северных оленей (ханты), было столь же обеспеченным, как и будущее популяции самих северных оленей. А оно, насколько мы помним, было тогда у популяции северных оленей уже обеспеченным.
Так тогда у человеков появляется циклический процесс ежегодной их миграции, который охватывал огромные территории. А это значит, что благодаря этому процессу одни и те же человеки могли собирать теперь знания признаков действительности на гораздо больших территориях (контекстах) Действительности. Проще говоря, с этим процессом, - “ханты”, - человеки собирали знания в разы уже быстрее и больше, если бы то же самое они делали, оставаясь на одном каком-то своём месте (т.е. в одном каком-то контексте Действительности).
Что не могло не повлиять, а в итоге и повлияло на развитие именно у этих человеков Сознания, а с ним и их Коллективного сознания. А так как после овладения знанием “извлечение огня” у формы Жизни “человек” кроме Сознания ничего больше не развивалось, то они стали тогда человеками с самым развитым у них Сознанием. Проще говоря, эти человеки, - правильно называть их за их образ жизни и их язык “huntы”, - стали тогда так самыми умными из человеков вообще.
(Кстати, так я подтверждаю крамольную мысль впервые высказанную Джеймсом Дью;и Уо;тсоном (американским биологом, Лауреатом Нобелевской премии по физиологии и медицине 1962 года за расшифровку молекулярной структуры ДНК), в 2007-ом году,
- “Я, вообще-то, вижу мрачные перспективы для Африки, потому что вся наша социальная политика строится на допущении факта, что у них уровень интеллекта такой же, как у нас, тогда как все исследования говорят, что это не так.”
Человечество по отношению к гению выступило тогда в роли дебила, который потому уже дебил, что понять, что он дебил элементарно не в состоянии. И заставило тогда гения извиняться за его научные знания, по сути лишив его при этом всякой возможности дальнейшей научной работы. Даже близко не разобравшись в сути его высказываний. Под прессингом самой этой угрозы, - лишиться возможности заниматься Наукой вообще, - гений вынужден был тогда постоянно оправдываться, -
- “Я никогда не думал о себе как о расисте. Я не считаю себя расистом. Я огорчён этим. Это было самое худшее в моей жизни.”
За это ему разрешили ещё немного потом “подышать”. Но настоящий учёный потому уже Учёный, что от Истины он никогда не отступится, он будет только всегда её защищать. Поэтому в 2019 году Джеймс Уотсон в очередной раз повторил свои утверждения о связи уровня интеллекта с расовым происхождением, за что он был лишён потом всех своих почётных званий. Т.е. он был лишён таким образом авторитета, чтобы Наука в его лице не смогла восторжествовать.
Ещё раз, - случай с Джеймсом Уо;тсоном пример того, как Коллективное сознание развивается за счёт развития отдельных своих сознаний, которые в чём-то его превосходят. Другое дело, что Коллективное сознание не всегда готово принять все те знания отдельного своего сознания, что связаны с Коллективом, которое оно представляет. И стремится их так игнорировать, как если бы их уже не было, что невозможно.
Проблема в том, что Процесс Знание в условиях расширяющейся Среды не остановить, а потому человечество никуда уже так не денется, и вынуждено будет однажды само это знание, - степень развития Сознания того или иного человека зависит от той генетической информации, что у него уже есть, - в итоге признать. Потому как без этого знания развиваться дальше Коллективному сознанию человечества уже не получится. Это если только теперь специально не уменьшить Среду, в которой и существуют носители знаний.
Ещё раз, - противоречие здесь заключается в двойственной природе Сознания, оно состоит как из вещественной структуры связей, так и из невещественной структуры знаний на ней. А это значит, что с самого возникновения Процесса Знания и до сего пока ещё дня (т.е. до момента формирования ИИ), его носителями были представители Процесса Жизни со всеми оттуда вытекающими следствиями. А это значит, что в Коллективном сознании всегда существует возможность поделить его носителей по количеству знаний, что у них уже есть, на, скажем так, “умных” и “глупых”. Которые как представители (Процесса) Жизни всегда стремятся к успеху в ней, только делают это очень уже по разному. Собственно отсюда и проистекает их вечный конфликт. Тем более, что зачастую (а я же считаю, что вообще уже так всегда) он связан именно что на генетической природе самих человеков.
Ещё и ещё раз, - да, мы разные, но сила наша в том, что мы вместе, т.е. в нашем коллективе. Потому как невозможно все знания хранить в одном каком-то сознании, так и невозможно всю генетическую информацию хранить в одном каком-то человеке, даже в очень сильном и умном. Потому как реальную ценность имеют только их совокупности, - человек с его сознанием в отдельности ничто. А потому нам следует саму эту мысль (высказанную Джеймсом Дью;и Уо;тсоном) однажды уже признать, и учится жить с ней так уже дальше.)
Именно у huntы впервые возникает тогда необходимость к развитию Языка и Счёта, частей их Сознания, ответственных за удержание соответствующих знаний. Потому как это только северные олени могли совершать свои сезонные миграции за счёт механизмов Инстинкта. В то время как у huntы таких вовсе уже не было и быть не могло, а потому и руководствоваться во время их они могли теперь только за счёт своих знаний. Это чтобы привести так в равновесие естественные (т.е. Процесса Жизни) процессы с их (т.е. Процесса Знание) уже процессами. Чтобы самим мочь так существовать в этом Процессе Жизни уже постоянно.
Другое дело, что в самом этом своём процессе Жизни они постоянно продолжали передавать свою генетическую информацию и свои знания. И в то же время принимать чужую генетическую информацию и чужие знания. Потому как только процесс п-п и может обеспечить постоянство существования той или иной формы Жизни в Процессе Жизни. Потому как он и есть суть самого Процесса Жизни. Проще говоря, не было бы процесса п-п, не было бы и самой Жизни.
Таким образом, - за счёт залежей каменной соли и за счёт связанного с ним циклического процесса миграции северных оленей, которые эту соль и использовали, на Урале возникает тогда сообщество человеков, которые в свою уже очередь использовали сам этот циклический процесс миграции оленей. Так тогда появляются huntы, которые за счёт этой своей жизнедеятельности “ханты” не только лучше удерживали знания в своём коллективном сознание, но и в разы больше и быстрее умели их получать (формировать).
Более того, сам этот их образ жизни, точнее, те знания, что с помощью его они получили, помог тогда huntы расселяться везде по Земле. И это при том, что так они попадали на территории только-только освободившиеся от Ледника, а значит уже поэтому полностью так свободные (территория Северной и части Центральной Европы, Англия и Ирландия). Или попадали на территории, где уровень знаний местных аборигенов был не чета уровню знаний huntы (Южная Европа, Турция, Африка, Ближний восток, Индия, Китай и Япония, Западная и Восточная Сибирь). А это значит, что везде знания их были востребованы, и с удовольствием заимствовались жившими там тогда человеками.
Ещё раз, - huntы изначально были склонны обмениваться своей генетической информации со встречавшимися на их пути человеками. Ни чуть не пытаясь при этом тех уничтожить, это если только подчинить себе, чтоб потом их можно было как-то использовать. Но, если, скажем так, с притоком свежей крови их генетическая информация постепенно растворялась среди генетической информации местного этноса, то ничего подобного с их знаниями произойти не могло. Потому как при росте количества носителей знаний в том или ином коллективном сознание, который и обеспечивал процесс п-п генетической информации, процесс уменьшения количества знаний, с одновременной деградацией их самих нисколько не происходит. Более того, при росте количества носителей знаний (а он подразумевает, в том числе и использование письменности с её вещественными носителями) в том или ином коллективном сознание, в нём происходит, в том числе и дальнейший рост количества самих знаний.
Такой подход huntы к (Процессу) Жизни вообще привёл к тому, что их знания очень скоро распространились вместе с ними по всему уже Миру (здесь общее значение у “мир” и “мiр”). Став основой для всех остальных коллективных сознаний, включая их знания, основанные на использовании Механизма Веры, таких, какими и была их “Религия”.