АНГЕЛЫ И ДЕМОНЫ ФИЛЬКИ СУХАНОВА
Шло время. Ванхо надо было выходить на летний промысел. Очень скоро, ему, впервые в жизни, предстояло стать отцом.
Тяжелейшие послереволюционные события, докатились и до самых отдаленных уголков, огромной Советской Республики..
Немного но все же, заметно, упала в цене рыба, которую сдавали окрестные жители, в Заготпункты.
Но главное, ассортимент продуктов и мануфактуры, каким рассчитывались в пунктах, с заготовителями, очень поредел.
Чтобы обеспечить беременную жену и больную хозяйку, хотя бы, самым необходимым, Ванхо приходилось работать на пределе сил и возможностей.
Но так жила вся страна.
Не смотря на то, что северные области страдали от нехватки продуктов, положение здесь, оставалось вполне терпимым.
Центральная Советская Россия, задыхалась от голода, разрух и отсутствия, самого необходимого, для выживания людей. Особенно плохо приходилось жителям городов.
В северные поселки, с новой силой, хлынули отряды комсомольцев агитаторов, политинформаторов и лекторов.
И если, год назад, основной темой лекций, была тема атеизма, то сейчас, все чаще, с трибун и сцен клубов, звучали призывы, помочь голодающему населению молодой Советской России.
Чтобы не покидать на длительное время, жену с учительницей, Ванхо решил заготавливать рыбу для сдачи, в одиночестве.
Так он мог гораздо чаще, выбираться домой.
Чаще всего, на рыбалку он уходил в приток Оби, что впадал в реку неподалеку от поселка Крутой Яр.
У Ванхо имелся достаточно хороший запас дефицитных рыбацких принадлежностей, полученных им от приемщика Егора.
В устье реки, неплохо ловился сырок. Юкола из жирного сырка, была едва ли, не любимым лакомством ханты
Рыба давно отнерестилась. И теперь нагуливала жирок у берегов протоки, поросших густой подводной травой. В ней водилось великое множество мелкой, водоплавающей живности.
Сырок рыбка нежнейшая. Закусить она не брезгует ни травкой, ни подходящей живностью.
Сети ханты плетут с крупной ячеёй, заботясь о сохранности молодняка.
Кроме сырка, Ванхо добывал крупного чебака, сорогу и язей.
Ближе к Оби, на открывшихся отмелях, у стрежней, кормились щуки. Здесь в прогретой солнцем воде,, кишели мальки.
Ванхо не любил щуку. Но не за ее вкус. Хозяйка их домика, делала из щук отменные котлеты. И в приемном пункте их брали охотно.
Ванхо не любил щук принципиально. Прожорливая, рыба, быстрее молнии, мечущаяся в водоемах, за сезон пожирала столько рыбьего молодняка, которого хватило бы, на прокорм, целого города.
Но его неприязнь к прожорливой хищнице, не мешал Ванхо, удачно охотиться на щуку.
Его беременная Наття, не хуже любой женщины ханты, подсела на рыбную диету. Она обожала простенькую уху. А уж, томленые в русской печи, котлеты из щуки, для Насти, казались верхом деликатесов.
Перед тем, как отправиться домой с добрым уловом, Ванхо делил рыбу, оставляя часть для личных нужд.
Рыбу оставленную для себя, Ванхо прятал в сыром песке, на берегу Оби, неподалеку от поселка. Ночью он возвращался за своим уловом. Иначе, поступать, было опасно.
Не редко, на причале поселка, рыбаков артели, поджидали представители от местной милиции и властей.
Пойманную рыбу, по закону, необходимо было сдать в приемный пункт всю, до последнего ельца.
И только получив денежную компенсацию за свой улов, рыбаки имели возможность, выкупить себе немного рыбки из той, что только что сдали в «Заготконтору».
Но северных рыбаков, провести, как воробья на мякине, было бы бессмысленно.
Не доезжая на своих суденышках до причала, они сворачивали к берегу. И каждый, наравне с бригадиром, припрятывал в потаенном месте, с десяток хороших рыбин. А если у рыбака была непомерно большая семья, то бригадир, позволял ему, добавить к личному запасу , еще пяток щук или крупных язей.
Оставлять для себя ценную рыбу, рыбаки не осмеливались.
В случае, если попадешься с присвоенной добычей, то можно было обойтись штрафом и выговором. Но при утайке осетра или нельмы, можно было угадать за решетку. В первую очередь, - бригадиру.
После каждой, удачной рыбалки, Ванхо пересыпал выловленную рыбу солью. Домой, вниз по течению, он обычно «летел»., с силой отталкиваясь от дна реки, крепким багром.
Одна из собак Ванхо, бежала домой по берегу, переплывая не широкие встречные проточки.
Ванхо брал с собой на рыбалку то Аго, то Барона. Второго пса, он оставлял сторожить своих любимых женщин. Когда Ванхо принимался собираться на рыбалку, собаки с визгом прыгали вокруг него , огрызаясь друг на друга.
Каждая из них, словно стремилась показать хозяину, что она более достойна того, чтобы именно ее, взяли на рыбалку.
Но Ванхо был неумолим. Он брал с собой псов на рыбалку или охоту, строго по очереди.
Он опасался оставить беременную жену и немощную бабушку, без надежной охраны.
В поселке участились случаи воровства.
Голодные люди проникали в уличные погреба и домашние сараи в поисках поживы.
Что Аго, что Барон, стоили любой собаки в поселке. Это были настоящие друзья и защитники своих хозяев. Ни один из псов, не позволил бы, причинить урон хозяйскому добру.
А за самих Настю с хозяйкой, любой пес, не задумываясь отдал бы свою преданную, собачью жизнь.
Приближалось время массового сбора ягод. Вызрела черника, голубика и сладкая северная ягода, морошка.
В Заготпункте и в лавке, сахар и до того был в большом дефиците. А тут, в самый ягодный сезон, исчез совсем.
Но не смотря на это, полу голодающие люди, целыми семьями, выходили на ягодную охоту.
Часть ягоды съедали свежей. Но бОльшую часть , собранной для себя, ягоды, люди сушили на солнце. Длинными холодными зимами, ягодный взвар и без сахара, спасал людей от авитаминозов и цинги.
Ближе к осени, когда созреет полевая смородина, люди будут толочь ее в непротекаемой посуде. Ягода, содержащая огромное количество витамина «С», такая, как смородина, брусника и клюква, прекрасно хранились и без сахара.
Не закисая и не портясь, при этом.
Не опытная Настена не знала точного срока своих родов. Местная, такая же неопытная, молоденькая фельдшер, с огромным трудом убедила будущую маму, довериться ее женским рукам.
Осмотрев девушку, она предположила, что рожать Настене, не ранее половины сентября. Но на всякий случай, предложила ей обратиться к местной повивальной бабке, едва ли, не 100 летнего возраста.
Но Настя, с возмущением отклонила неприятное для нее , предложение.
«Но голубушка, у тебя слишком узкий таз. Ты первородка и должна рожать под присмотром, более опытного с человека, чем я. На 200 верст вокруг, нет ни одной, приличной больницы.
У нас тут, все по старинке. Бабы сельские, либо сами справляются, либо им помогают повитухи. Можно конечно, отправиться в Томск, где ни будь, дней за 10 до срока родов. Это было бы, лучшим выходом для тебя. Пусть твой Ванхо, заранее договорится с рыболовным судном.
В Томск, только по реке попасть можно. За два дня, доберетесь». - Выдвинула последний аргумент медичка.
Но Настя ответила девушке, что решать такой важный вопрос, она намерена только с мужем
Приближался конец июля.
«За полтора месяца, что ни будь, придумаем с Ванхо», - решила Настя. Но на душе ее оставалось очень неспокойно.
Все чаще, к ней во сне, являлась женщина, которую она считала своей матерью.
Она скорбно смотрела на Настю и горестно приговаривала, одно и то ж же:
«Ох, доченька моя, зачем я только произвела тебя на муки?. Зачем же ты, глупая, с иноверцем повязалась?. Нет сил моих, беду предотвратить! Горе горькое ты мое. Крепись, родная, молись нашему Богу. Ему только доверяй. Тогда глядишь, обойдется все».
Просыпаясь, Настя многое забывала из слов, сказанных, не то матерью, не то нечистым искусителем.
Почти все увиденное ей во снах, мгновенно таяло в памяти, едва девушке, стоило открыть глаза.
Ярче всего помнились лишь, материнские упреки, по поводу ее любви к «иноверцу».
«Что ей дался мой Ванхо? – раздражалась Настя. – Он такой же Православный, как я. А духи, которым он поклоняется, существуют в самом деле. Я Ванхо верю! И батюшке умершему верю. Он сказал мне, что все эти сны, происки нечистого.
Смущает он веру мою. Пытается лукавый, рассорить нас с моим Ванечкой. Не напрасно же, ангелы мои, заставляют меня быстро забывать о том, что говорила мне та «мама» в снах».
В тот вечер, после разговора Насти с фельдшером, Ванхо вернулся из тайги, нагруженный туесами и корзинами с вызревшей морошкой и черникой.
О приходе мужа, Насте радостным лаем, возвестил, Аго. Пса, остававшегося дома, на день, обычно, запирали в сарае.
Ночами же, если Ванхо ночевал в тайге или на реке, сторожевую собаку, отпускали на свободный выгул.
Ванхо не было дома, более суток. И Настя успела стосковаться по мужу.
Она вышла навстречу Ванхо, осторожно придерживая свой огромный живот.
В последнее время, внутри нее, появилось новое, не очень приятное чувство.
Казалось, что проворное дитя, живущее в ней, стало заметно тяжелее. Девушка не понимала, что наступил момент в развитии беременности, когда ребенок начинает по немного, передвигаться ниже. При этом, причиняя матери тянущие, немного болезненные ощущения..
Поселковая медичка, не имеющая, никакой практики в акушерстве, ошиблась со сроками беременности девушки, почти на месяц.
Не в пример своим сородичам, Ванхо опустив на землю корзины, нежно поцеловал жену, с осторожностью прижимая ее к себе.
Ханты и многие другие народности, заменяю поцелую, глубокими вдохами, имитирующими обнюхивание друг друга.
Чуть позже, горстями уплетая, невообразимо вкусную ягоду, Настенька закидала мужа вопросами. В каждом из них, на тот или иной манер, звучал вопрос: «А что же, дальше?»
«Что будет дальше с ней и их ребенком?». «Где и под чьим присмотром, она будет рожать?» «Стоит ли ей, собираться в Томскую благотворительную больницу?». А если стОит, то как можно до нее добраться?» « И на кого они оставят свою, совсем обезножевшую хозяйку, Анну Васильевну?»
В последнюю неделю, Анна Васильевна, поднималась с постели, только затем, чтобы опуститься на туалетное ведро.
Кормила ее Настя из ложечки, с трудом вталкивая в рот больной, жиденькую кашку.
Анна Васильевна слабела на глазах. Иногда, в ее мозгу, что-то отказывало и она начинала бормотать не знакомые имена, звать давно погибшего мужа и своих, давно выросших учеников.
Не смотря на искреннюю заботу и любовь своих квартирантов, Анна Васильевна, катастрофически гасла на глазах.
Она отказывалась от еды. И только внимая уговорам и слезам Настеньки, учительница, неохотно разжимала губы, чтобы проглотить ложечку ухи или кашки.
В отсутствие мужа, ухаживать за больной, Насте постоянно помогала фельдшер.
Молодая медичка жила одиноко. У нее не было ни родителей, ни семьи. И она искренне радовалась тем подношениям, какими с ней рассчитывались Настя с мужем.
В основном, это была рыба и свежесобранные ягоды. Хлеба и сладостей, Насте самой, катастрофически, не хватало.
Насыпав в чашку черники, Настя присела на краешек постели, к дремлющей Анне Васильевне.
Она тонкими пальчиками, всовывала сквозь сжатые зубы щепотки ягод, в рот больной женщины, при этом, продолжая беседу с мужем.
«Так, что мы с тобой решим, Ванечка? Где я буду рожать?. Месяц всего остался. Возможно, чуть больше?»
«О чем разговор, моя чайка? Довезу тебя на лодке до Крутого Яра. Там возьмем оленя и на колесной нарте, доставлю тебя, в стойбище шаманки Югры. Не только наши женщины, но и очень многие из русских, едут рожать к Югре.
Старая Югра очень известная шаманка. И самая уважаемая, среди всех шаманов во всей округе.
К ней женщины с самыми тяжелыми родами едут. Она не только спасает их от бед. Но и деток сразу же, заговаривает от посягательств злых духов.
Югра является наместницей на земле, главного бога неба, Нум Торума. Доверься мне, дорогая моя чайка.
Добрая молва о шаманке Югре, далеко впереди нее бежит.
От Крутого Яра до стойбища шаманки, три часа езды на нарте. И дорога сквозь тайгу, к ней хорошо протоптана.
Я в поселке не раз был. Знаю, кто нам ездового оленя даст без выкупа. . Друзья товарищи у меня в Крутом Яре, добрые имеются.
Я часто охотился в тех местах. И рыбку добрую брал. Всех охотников местных знаю. Со всеми рыбаками знаком. У многих детишки растут , шаманкой спасенные.
Дремавшая учительница, неожиданно резко распахнула глаза.
«Ванечка, сынок дорогой, как будешь в Крутом Яре, священника мне местного привези. Уговори отца Василия, приехать ко мне. Сама я до него, не доберусь. Кончились мои силушки.
Не откажи сынок, бедной старухе. Не могу я без причастия и покаяния, пред Всевышним предстать. Чувствует мое замерзающее сердце, что не дотяну я до зимних холодов. Ну и слава Господу. Вам хоронить меня проще будет. В миру отца Василия,Василием Ильичем Сухановым кличут. Мы с ним, с молоду знакомы».
На возмущенный возглас Насти-
« Ну что вы, милая Анна Васильевна? Не за чем, вам раньше времени, себя хоронить. Вы еще поживете», - старушка лишь, слабо улыбнулась.
«Не переживайте за меня, детки. Вам совет да любовь. Живите в любви и согласии. Деток рожайте. А жизнь наладится со временем. Смерти я, ничуть, не боюсь. Пожила свое. И для людей обузой не была. Многим в люди выбиться помогла.
И для вас, мои любимые, обузой быть не хочу. Уйти во время, не причиняя любимым людям лишних хлопот, в этом тоже есть заслуга уходящего. Я в ваших сердцах, хочу оставить только добрые воспоминания».
Не сдержавшись, Настя громко всхлипнула:
-Не надо, не говорите так, умоляю вас, Анна Васильевна. Я вот, скоро сыночка рожу. Он бабушку должен обязательно увидеть! Как же мы без бабушки!?»
«Настенька, мне говорить тяжело. Плакать тебе нельзя. Ребенку навредишь. А насчет шаманки Югры, Ванечка тебе правду говорит. Нет лучшей повитухи во всей округе, чем Югра. Наши Александровские женщины, через одну, у нее рожали. Все они и детки их, живы и здоровы, слава Господу!»
Утомленная длинной речью, Анна Васильевна, откинулась на подушку и прикрыла глаза тонкими, синеватыми веками.
«Ну что ж, - пробормотал Ванхо.
- Через пару недель, начнется сбор брусники. И нельма хорошо пойдет. Лучших угодий, чем у Крутого Яра, мне не сыскать. Отвезу Наттю к шаманке. А на обратном пути, батюшку ей привезу. А если, заметим с чайкой моей, что хуже Ана Вассе становится, то брошу все и за священником срочно поеду. А пока, карася икряного на ближнем озере, ловить стану.
Натте моей, икра очень пригодится. Сынок крепче от икры будет. И Ане Вассе не помешает питаться лучше».
Младший брат Ванхо, подбирался к поселку Александрово, все ближе.
Каждую неделю, он перевозил свой временный, летний чум, на несколько километров, ниже по течению Оби.
Ойка приходилось не легко. Выловленную и подсушенную рыбу, надо было еженедельно, доставлять в стойбище отца.
Месть местью, но оставлять в зиму, семью голодной, в его планы не входило.
Ойка собирался подобраться, как можно ближе к тем местам, где охотился его брат.
.
Испокон веков, с самого момента зарождения на Земле человечества, пресловутое «сарафанное радио», в любых уголках земного шара, было и остается самым надежным видом информации.
О том, что Ванхо чаще всего, занимается рыбалкой, а заодно и охотой, и ягодным промыслом, неподалеку от поселка Крутой Яр, Ойка узнал совершенно случайно.
Пришлось ему как-то, менять рыбу на табак у матросов небольшого суденышка.
За разговорами о насущных делах, Ойка осторожно заикнулся о брате.
И снова ему крупно повезло. Команда катера знала и уважала трудолюбивого Ванхо Осетрова.
Пряча буйную радость под простодушным выражением лица, Ойка на всякий случай, назвался придуманным именем Пэрки. И объявил случайным, русским знакомым, что он рыбак одиночка из племени «Серая Чайка».
То же самое, он говорил приемщику пушнины, Егору, еще в апреле, при сдаче своей добычи.
Ойка не знал, есть ли в племени «Серой Чайки», такой охотник. Имя Пэрки, было достаточно широко распространено среди ханты.
Поселок Крутой Яр, стоял на самом высоком берегу среднего бассейна Оби. В округе поселка, на много миль, лежала относительно высокая и сухая тайга, без привычных болот, подступающих к самому поселку.
За клюквой, жители поселка сплавлялись либо далеко вверх по протоке, либо вниз по Оби.
Места здесь, что для охоты, что для ягодного изобилия, были отменными.
В полукилометре от небольшого поселка, в Обь впадала неширокая, но достаточно глубокая речушка.
Рыбы в этих местах, было немеряно. Ее пока еще, не успели потравить нефтяными отходами и бесконтрольным выловом.
Местные жители Крутого Яра, от маленького ребенка, до древнего старика, ревностно охраняли проточку, от чужаков во время нереста сырка и прочей рыбы.
Лично для себя, поселковые жители, брали икряную рыбу, в крайне ограниченном количестве.
И лишь относительно плодовитого карася, изобилующего в таежных озерах, такие правила отсутствовали. Икряного карася ловили столько, сколько желала душа и позволяли возможности.
Видимо от того, что огромное количество таежных озер, буквально кишели крупным, как лапти, серебристым карасем.
Не напрасно, самая влиятельная шаманка всего Приобья,, избрала место для своего стойбища, неподалеку от Крутого Яра. В сердце самого богатого уголка Васюганской тайги.
В конце июля, Ойка добрался до поселка.
К Крутому Яру, он подошел глубокой ночью. Осторожный ханты, не имел с собой собаки, которая ненароком, могла выдать место его присутствия в таежной чаще.
Поднявшись на несколько километров вверх по протоке, Ойка вытянул лодку на берег.
В самом поселке Крутой Яр, коренного населения было немного.
Местные охотники, были, в принципе, не против заезжих промысловиков.
Но между чужими и своими, давно существовало вне гласное правило.
«Свои», охотятся по одну сторону притока Оби.
Все «чужие», по собственному усмотрению , делят угодья тайги, по другую сторону протоки.
Но из-за дальности расстояния, охотников до благодатных этих мест, находилось не мого.
Ойка за несколько приемов, разгрузил лодку, одолженную у отца Кучума. Та лодка, что оставил ему брат, оказалась мало вместительной для багажа будущего преступника.
Кроме разборного чума, Ойка прихватил с собой, пару толстых одеял. Он не любил спать на колючих оленьих шкурах. С собой он привез несколько плетеных коробов для брусники. И конечно же, оружие с боеприпасами. Рыболовные принадлежности, для ловли рыбы , исключительно для личного питания, так же нашли свое место в лодке Ойка.
Заготавливать юколу, он не решался. Запах вяленой рыбы, обычно очень стойкий. И может привлечь к себе, не только человека, но и зверя.
Медный чайник, запас вяленой оленины, спички, соль и многое другое, должны были обеспечить ханты, на длительное пребывание в тайге.
Боровой дичью, рыбой и ягодой, его с лихвой должна будет прокормить тайга.
Кроме огнестрельного оружия, Ойка прихватил с собой родовой лук. А вот стрелы к нему, он изготавливал здесь же, на месте из обожженных, остро заточенных подходящих веток.
Все его фамильные стрелы, с личной меткой Ойка, остались в его чуме в стойбище Кучума. Так было безопаснее.
Стрелять по тетеркам из огнестрельного оружия, было бы слишком неосмотрительным занятием. Звуки выстрелов, раньше времени, могли бы выдать присутствие постороннего человека вблизи Крутого Яра.
Хитрый ханты, предусмотрел все.
Ойка был уверен, что его брат, промышляющий у поселка Крутой Яр, рано или поздно, встретится на его пути.
Произойдет ли это на реке или в тайге, покажет время.
А пока, Ойка принялся обустраивать свое жилище так, чтобы его не сразу можно было обнаружить со стороны.
Все преимущества перед братом, были пока, на его стороне. Ванхо никак не мог ожидать встречи с Ойка в тайге, где он привык заниматься промыслом.
И конечно же, сам факт неожиданности, должен был сыграть на руку убийце.
Кроме того, Ванхо не смог бы предположить, что его родной брат, о котором он привык заботиться с детства, задумал страшное преступление против него.
Чум Ойка установил неподалеку от берега протоки, в самых густых зарослях, молодой пихты.
Можно было пройти совсем рядом и не заметить скрытого в зелени деревьев, небольшого и не высокого жилища ханты.
Чтобы, как можно реже, разводить костер, Ойка привычно питался сырой рыбой и засушенной до деревянной твердости, олениной.
Но если удавалось подстрелить тетерева или рябчика, ханты уносил добычу дальше от чума. Там он поджаривал птицу на костре и жадно пожирал .
Остатки кострища, ханты тщательно тушил и выбрасывал в воду обгорелые ветки..
Иногда он слышал звуки людских голосов, собирающих ягоду. И тогда, Ойка, как дикий зверь, осторожно пробирался к своему логову.
Ему важно было знать, что никто случайно не натолкнулся на его чум, наружную поверхность которого, он постоянно маскировал свежими лапами сосны или пихт.
Ойка упорно избегал любых встреч с людьми.
Вынужденное одиночество и все сильнее нарастающая злоба, не только на брата, но и на весь мир, столь «несправедливо» с ним обошедшийся, совершенно превратили ханты, в подобие лесного зверя.
Совершенно потеряв человеческий облик, в порыве необузданной ненависти ко всему миру, Ойка вырезал из мягкой древесины кедра, несколько неприятных фигурок с перекошенными злобой, подобиями лиц.
Младший сын Кучума, обладал несомненным талантом в резьбе по дереву и ваянию фигур из глины.
Почти в каждом чуме его стойбища, хранились изготовленные им фигурки, которых ханты почитали, как различных духов.
Вырезанных им «дуболомов», Ойка расставил в самых ягодных местах ближней к нему, тайги. Смазывая лица «духов» кровью подстреленной птицы, Ойка шептал над ними, самые запрещенные среди ханты, наговоры и просьбы.
Он просил злых «помощников нижнего мира», помочь ему, совершить задуманное злодеяние.
Однажды, когда он спрятавшись в своем убежище, пожирал как зверь, только что выловленную, сырую щуку, неподалеку от его чума, с воплем и причитаниями, пробежала женщина ханты, с двумя ребятишками.
Из ее выкриков, Ойка понял, что мать с детьми, случайно натолкнулась в лесу, на произведение его злобного искусства.
Из истошных воплей женщины, Ойка понял, что она кричит о том, что сам Кынь Лунк ,явился к ней в лес, чтобы наказать ее с детьми за то, что она посмела нарушить «чужие «границы».
Жители поселка, по неписанным законам, должны были вести все виды таежного промысла, по другую сторону протоки, делящей тайгу на «свою» и «чужую».
И только жителям стойбища шаманки Югры, разрешалось брать таежные дары везде, где им пожелается.
Но роду шаманки, хватало и ягод, и дичи и рыбы, неподалеку от их стойбища.
Ни один ханты со стороны, не смел бы приблизиться к владениям шаманки с целью промысла .
Видимо женщина, испугавшаяся идола Ойка, проживала в Крутом Яре.
Богатые ягодники «чужой» стороны, оставались почти не тронутыми. Вот и приплыла к ним жительница поселка на своей легкой лодочке долбленке.
Ойка, прячась за толстыми стволами кедров и пихт, прокрался следом за убегающей матерью с детьми.
Проследив, как они погрузившись в свою лодочку, торопливо гребут к противоположному берегу, он с довольной ухмылкой, вернулся назад.
В руках ягодников, он не заметил ни корзин, ни берестяных коробов.
Значит, они бросили свою добычу там же, где встретили «посланца Кынь Лунка».
Ойка обладал не только острым зрением и подлой сущностью, но и отличной памятью.
Он легко мог найти в тайге, всех своих идолов, что как капканы, расставил с целью поймать душу брата.
Всего час понадобился алчному ханты, чтобы отыскать в тайге, брошенные корзину женщины, наполовину заполненную отборной голубикой. Здесь же лежали берестяные туеса, видимо принадлежащие детям пострадавшей.
Ягоду собранную женщиной, Ойка съел за пару дней, вместе с мелкими листочками и проникшими в корзину муравьями.
Если бы его отец Кучум, многолетний вождь племени Белого Оленя, мог узнать, в каких дебрях беззакония, заплутал его сын, он не задумываясь, проклял бы Ойка, навсегда изгнав его из родового стойбища.
Позор ханты, намеревающегося убить родного брата, да еще и присвоившего чужое добро, потянулся бы за ним, от стойбища к стойбищу.
И ни один сородич не впустил бы изгоя на свой порог, не обон грел бы вора в мороз, не покормил бы умирающего от голода преступника против кровного брата.
Ойка прекрасно знал об этом. Но желание стать вождем уважаемого в округе племени «Белого Оленя», были сильнее его совести, его понимания собственного ничтожества и низости его замыслов.
Хитрый и коварный ханты, осторожничал, как мог. Ибо он осознавал, что в случае провала его замыслов, выход у него, останется лишь один.
Ему по неволе, придется уйти в долину «отверженных».
То есть, до конца своих дней, ему предстояло бы, жить в полном одиночестве, в самых непригодных для промысла местах.
Любой ханты, встретивший его в таежных владениях своего рода, имел право, убить вора и преступника, стрелой с личной меткой.
И никто, из рода убитого, не стал бы объявлять «кровной мести» тому, кто убил изгоя.
Последние пол месяца, Ванхо старался, как можно реже покидать своих женщин. Понимая, что без запасов рыбы и прочего таежного припаса, им не выжить, он промышлял не подалеку от поселка.
Уходил в тайгу, или по реке Ванхо с таким расчетом, чтобы к ночи, иметь возможность, вернуться домой.
Изобилия ягоды, свежая икра карася и травы, что приносил он из тайги, немного улучшили здоровье Анны Васильевны.
Она чуточку посвежела и даже находила сил, чтобы самой выбраться во двор, чтобы понежиться под летним солнцем.
Глядя на свою Ану Вассу, Ванхо понимал, что старая учительница, вполне в силах подождать приезда священника.
Собороваться в последний путь, ей явно, было еще рановато.
Отправиться в Крутой Яр за священником прямо сейчас, Ванхо не мог.
Он не имел права и смелости, оставить жену без присмотра на двое суток.
«Повезу Наттю к шаманке к концу августа. И на обратном пути привезу вам батюшку вашего. Потерпите, Ана Васса?» - иногда спрашивал он учительницу.
И получив ее улыбчивое «да», не на долго успокаивался.
А вот Настя, тревожила его влюбленное сердце, с каждым днем, все сильнее.
Она отекла, подурнела. Ее большой, натянутый до синевы живот, сполз вниз, едва не к коленям.
Фельдшера не было в их доме давно. Девушку отправили с коллективом агитаторов , в командировку по стойбищам ханты.
В ее задачу входило убедить кочевых ханты, привить своих детей, от некоторых детских болезней.
Едва вернувшись из командировки, медичка отправилась проведать своих поселковых подопечных.
В первую очередь, фельдшер зашла в дом к Анне Васильевне.
Увидев Настю, девушка всплеснула руками.
«Что то вы Маша, сдали здорово. -
Прослушав специальной, акушерской трубкой, живот беременной, девушка сменилась в лице. -
-Машенька, голубушка, вам же рожать совсем скоро. Ребенок полностью развернулся и готов к выходу. Немедленно отправляйтесь в Томск. Я сама договорюсь с катером».
Настя испуганно замотала головой.
«Нет не надо. Ванхо отвезет меня к Югре. Ничего со мной не случится. Я буду лежать на одеяле на дне лодки. Мы с ним, уже все обговорили. Вода нынче высокая. Ванхо сказал, что мы сможем на лодке, пройти почти до самого стойбища шаманки».
«Как пожелаете. Шаманка прославила себя, только с хорошей стороны. У меня, как у медика, нет причин не доверять ей. И как я понимаю, вы еще сутки выгадаете на дороге. Но только отправляйтесь немедленно. Я не имею практики в таких случаях. И боюсь брать на себя ответственность, за вашу с ребенком жизнь».
На следующее утро, едва стрелки настенных ходиков, коснулись четырех часов, Ванхо вынес на руках, свою любимую, из маленького домика учительницы.
Не смотря на достаточно нелегкую ношу, Ванхо шагал легко и споро к берегу, где их ждала готовая к отплытию, лодка.
У берега своего товарища, поджидал Семка Куликов.
Чтобы быстрее доставить роженицу до стойбища Югры, он сам вызвался помочь Ванхо.
Лодка гонимая двумя крепкими мужчинами, ходко двинулась вверх по течению. Такими темпами, Ванхо надеялся, к вечеру достичь стойбища шаманки.
Настя тихо лежала на дне лодки, укрытая теплым одеялом.
Когда предутренний туман немного рассеялся, глазам Ванхо открылась трогательная картина.
По берегу реки, чуть опережая лодку, мчался верный друг его жены. Ее пес Барон.
Предполагая, что собаки могут стать помехой в их необычном путешествии, Ванхо, еще с вечера, запер собак в сарае хозяйки.
Но Барон, словно предчувствуя беду, за ночь прорыл лаз, под дверью сарая.
. Его товарищ Аго, не смог последовать за товарищем, так как был прикован к стене сарая, крепкой цепью.
Он выл и рвался на цепи почти до полудня. Анна Васильевна, уставшая от непривычных беснований собаки, не выдержав его откровенного плача, сама спустила Аго с цепи.
Сбив с ног слабую старушку, Аго мощными лапами распахнул дверь сарая. Единым прыжком, покрыв расстояние до ворот, он вылетел за калитку и мгновенно скрылся из глаз.
Аго внутренним чутьем, сразу же определил, куда ему держать путь.
Непривычный, собачий ужас, предчувствие непоправимой беды, гнало собаку вперед, с такой силой, что кустарник на берегу Оби, превратился в сплошную черную полосу, летевшую мимо него, со скоростью ураганного ветра.