Где-то в двадцатых годах, в разгар перестройки, один из местных пасечников показал мне целый лесоповал из липовых деревьев. И это всего лишь в километрах двух от родного села. Стволы их оказались дуплистыми, некондиционными. У защитников леса этот факт ни удивления, ни тревоги не вызывал. Вопрос вроде, решен на высоком уровне. Даже термин такой был придуман, «бросовый лес», как будто липовые деревья – не ценный медонос. Если вблизи деревни можно увидеть такое, что же творилось тогда в глубине тайги?
Собрав рюкзаки, мы с коллегой отправились, по заданию редакции в путь, чтобы получить ответ на этот важный вопрос.
В тайге был хозяин не медведь - куда опаснее «дикий промышленник» с ружьем. Поэтому, чтобы познакомиться с незаконной деятельностью таких заготовительных бригад, нам пришлось продвигаться к отдаленным делянам скрытно, что называется «козьими тропами», избегая встречи с людьми и вывозящими древесину лесовозами.
В одном месте наткнулись на скрытно обустроенный зверовый солонец. Высоко на дереве виднелась засидка – настил для охотника, с которого ведут отстрел. Животные, приходя сюда ночью подкормиться, становятся легкой добычей для браконьеров. В полукилометре от этого места – база лесозаготовителей.
Тайга в этом районе выглядела какой-то безжизненной. Попался на глаза один лишь дикий голубь, да и тот подранок. Не слышалось в округе и мелодичного свиста рябчиков. Лишь под ногами хрустел, устилающий дорогу желудь – богатая пища для кабана. И ни одного следа. Уничтожалось, как говорится, все живое. Свидетельством тому и останки трех изюбрей, найденных нами вблизи лесосклада. Погибли от рук браконьеров еще в прошлую зиму.
Залетные лесорубы и иже с ними чувствуют себя в тайге властелинами фауны и флоры. Стараются кормиться тем, что можно добыть безнаказанно. В выходные и праздничные дни было в лесу особенно людно. На джипах и другой повышенной проходимости технике приезжали на природу веселые ребята, чтобы поразвлечься, пострелять, попить «ее родимую». Вооруженные многозарядными карабинами с лазерными прицелами, стрелки палили не только по зверю. Иногда, просто для утехи, по любой цели. Под такой обстрел случайно попали и мы. Полчаса пришлось полежать в небольшом овражке, пока компания совсем рядом, от того места, где мы находились, полила по кустам. Спьяну или для развлечения – кто разберет.
Пришло время, когда даже простое пребывание в лесу таило опасность. Приходилось выбирать места стоянок с таким расчетом, чтобы огонь и дым не были видны.
Богата дарами уссурийская тайга. Несмотря на хищническое отношение к природе, в лесу достаточно и лимонника, и барбариса, и дикого винограда. Бывают и совсем удивительные находки. Заметив рядом с лесовозной дорогой цветок женьшеня, мы не поверили своим глазам. Он пробивался между двух огромных, прижатых друг к другу стволов деревьев, некогда спиленных и брошенных в тайге лесозаготовителями, чем добыл себе право на жизнь. Среди мощных стволов, красные, как будто огонь, ягоды, напоминали сказочный Аленький цветочек. Как известно, ценится только корень женьшеня, обладающий целебными свойствами. Нашим ближайшим соседям за бесценок отдавалось все, что использовалось в восточной медицине. В газетах, без опаски публиковались объявления о покупке природных лекарственных средств. Был случай, когда на хабаровской таможне, при попытке нелегального вывоза в соседнюю страну, было задержано более десяти килограммов корня женьшеня. Пытались вывезти струю кабарги, желчь, лапы медведя, шкуры, кости, зубы и даже внутренние органы амурского тигра, занесенного в «Красную книгу». Невольно приходит в голову мысль, что если и есть у природы защитник, то это энцефалитный клещ.
Помнится, одна из центральных газет писала о тигрице, вышедшей к людям за помощью, поскольку была больна. Дикий зверь вел себя по-домашнему, не проявлял агрессивности, позволял подойти к себе совсем близко. Для медицинского осмотра она была отправлена в одну из лучших ветеринарных лечебниц Приморья. Благодаря широкому освещению этого случая в СМИ, из многих стран мира поступали предложения о помощи по спасению редкого животного. Счастье зверя, что вышел он из тайги к нормальным людям, а не к «диким бригадам». Застрелили бы, и продали «по-частям».
Осенью, когда начинался гон изюбря, от охотников в тайге не было отбоя. И трактористы, и пильщики, в общем, кто может, становился охотником. Это, не считая того, что десятки внедорожников колесят по лесным дорогам, забираясь в самые глухие уголки, куда не заглядывают егери.
Мы стали невольными свидетелями таежной драмы, оставившей довольно тягостное впечатление. В последнюю ночь, вокруг нашей стоянки непрерывно раздавались звуки охотничьих рожков, подзывающих зверя. Под утро из далека раздался ответный рев изюбря. С рассветом он вышел к нижнему складу лесозаготовителей. Постоянно трубя, отвечая на ложный призыв рожка, изюбрь ходил возле склада леса почти целый день. Обычно, у этого оленя днем лежка, но природный инстинкт, зовущий к продолжению рода, безрассудно гнал его вперед. Бедна нынче тайга…
Наш лагерь находился неподалеку, но помешать драме мы не могли. Мой попутчик с горестью заметил: «Сейчас грохнут»… Зверь постепенно приближался к тому месту, откуда он слышал ночной зов, а вышел прямо на работника склада. Тут и прозвучал роковой выстрел… Теперешних «хозяев леса» не заботит, что они оставят своим детям, внукам. Главное – разбогатеть. Временщики, одним словом…
Виктор Тарасов.